«Чтобы иметь возможность выдохнуть, следует сделать ядовитый вдох».
Ким Анна
Он помнит тот день, как будто его запечатлели на жёсткий диск головного мозга. Для Испании, убийства не являются чем-то новым, вопиюще-кричащим и аморальным событием. Семь лет являясь главой самого влиятельного синдиката страны, мало что может удивить, повергнуть в шок и заставить сказать: «Чёрт бы тебя побрал, да ты сумасшедший ублюдок!». Потому как с самого детства Чонгука воспитывали как наследника Великой Семьи. Кажется, только родившись, он получал тепло лишь от папы, который вскоре после рождения Хосока, не выдержав сложных родов, скончался. Единственное, что он помнит — защищать и доверять младшему, не смотря ни на что, чтобы не произошло. Именно поэтому, будучи двенадцатилетним мальчиком, заметив своего одногодку — сына одного из отцовских партнёров, который дал пощёчину младшему, Чонгук впервые применил оружие к живому человеку. Небольшой охотничий нож настолько умело и плавно вошёл в плечо паренька, словно это и не мышца, а кусок плотного желе. В тот день, Чонгук, увидев шокированный взгляд брата, осознал слова покойного папы. Даже слыша крики раненого мальчишки, вопиющего, как та самая свинья, которую ведут на забой, что Хосок сам полез первым, заслужив получить поучительного тумака. Чонгук не желал никого ни слушать, ни видеть, хоть и слышал слова оправданий отца, перед уже бывшим партнёром, мол дети, что с них взять. В тот день, единственное, что после всего сказал отец Чонгуку — не действовать настолько опрометчиво и лично наказать Хосока, заперев того в подвале. Подвал был местом их настоящего Ада. Чонгук так и сделал — выполнил приказ отца. Но не оставил брата одного. Он находился с младшим ровно сутки в запертом помещении, слушая Хосока и то, что случилось на самом деле. Как тот мальчишка пытался его поддеть, но Хосок лишь огрызался в ответ, направляясь к заднему двору на поиски Чонгука. Но не смог проигнорировать слов оскорблений в адрес старшего. Хосок ударил первым за брата. Чонгук прикрыл младшего, встав на его сторону. Потому что ближе только папа, покоящийся в земле. Так, когда же всё изменилось? Всегда расчётливый, холоднокровный, вставший во главу Центра Чонгук, впервые действовал настолько необдуманно, закрыв малознакомого омегу. Человека, которого и назвать таковым — слабым, — будет непростительно. Тэхён — это тот, кто смог исправить текущее финансовое положение покойного отца, восстановить прогоревший парфюмерный дом, а так же обучаясь на последнем курсе самого известного университета страны, быть в топе первых. Даже не смотря на то, что прожил всю жизнь вне понимании какого это — вести дела среди Испанской иерархии и следовать её законам. Но лишь на первый взгляд он самый простой студент с небольшим бизнесом и непростыми мыслями о тех же глупых людях. Видящий этот мир чуточку иначе. Говорящий без страха в глазах перед главой опаснейшего синдиката страны. Словно Чонгук не является его хозяином, напротив они равны. Чонгук понимает, что не является для него Господином. Тэхён не преподнёс себя очередной подстилкой у его ног, желая расположения главы Центра и дона Коза Ностра. Ещё в тот день, как Хосок принёс отчёт на Ким Тэхёна, Чонгук задался вопросом: что не так? Что его настолько смущает? Его непоколебимость? История о жасмине и смерти? А может, и вовсе его это «мистер Чон». Словно он стоит на одной ступени, не желая обращаться свыше и признать господство Чонгука. Обращаясь только фамилией одного из родителей, словно знает истинное отношение Чонгука к собственному покойному отцу. Потому как семья Сальваторе никогда не была праведной и честной. В ней не было отцовской любви и поддержки. Глава семьи взращивал влияние, но не собственных детей. Даже глядя на методы воспитания покойного главы, в тот самый момент, когда Чонгук признался, что боится темноты — его заперли на всю ночь в кромешной тьме подвала. Том самом. С того дня он не боится темноты. Теперь же, Чонгук, находясь на черте между сном и реальностью, вспоминает произошедшее с той самой трассы. Сложно найти истину, когда ноги погрязли в порочной мгле. Альфа понимает, что Ким давно живёт по принципу: одна минута решает всё. Всего шестьдесят секунд, которые могут предрешить судьбу, изменив всю жизнь, перевернув ту на 180 градусов. И только Тэхён в праве выбрать в лучшую или худшую сторону. Расчёт всегда идёт в пользу испанского бизнесмена. Тэхён, не скрывая, подбрасывает монету, не исключая, что та упадёт ребром. И вот, тот самый момент, когда машину Чона заносит от удара, а перед глазами белые блики с головной болью и кровью стекающей по виску. Чонгук, сквозь саднящую боль замечает одного из мужчин, выбравшегося с того самого грузовика, который сбил их. Но он понимает, что не успеет ухватиться за припрятанный кольт в бардачке. Действуя одним мгновением, словно не чувствует собственного тела, он дёргает Кима к собственной груди, уткнув голову к животу, сменив местами — их запахи смешались, биение сердца замирает. Выстрел — как та самая стрела. С тем и болезненное головокружительное мучение. — Твою ж... — он прибыл в прострации дольше шестёрок, из-за чего не успел сгруппироваться. Виной тому неожиданный удар в авто. Действующий на чистом адреналине, настолько бездумно прикрывая Тэхёна от пули мужчины, который был не намерен медлить и щадить. Оставляя за спиной грузовик, которым выехали с непроглядного поворота и снесли словно консервную банку мерседес. Что за идиот, не ценящий эту проклятую жизнь? — единственное, о чём думал в тот самый момент Чонгук сквозь головокружение. Только вот Тэхён, тут же снимая любимое оружие с предохранителя, стреляет ровно в темя ухмыляющегося альфы. И только потом Ким бросит незаинтересованный взгляд на незнакомца, заметив застывшую улыбку на мёртвом лице. Чонгук не сразу понимает, что именно он сделал и как отплатил Тэхён. Из-за сильного удара в боковину машины, ту занесло, а собственная голова приложилась к разбитому стеклу и забитой грудной клетке. В тот самый момент всё тело ощущалось сплошным куском оголённого нерва. Он понимает, что следует покинуть салон и разобраться с незапланированными гостями. Но бок пронзает острая боль, а перед глазами плывёт всё окружение. Делая вдох, возникает чувство, что ребро проткнуло лёгкое — но будь это правдой, он давно бы умер. Чонгук видит цыкающего Кима, попадающего ровно меж бровей незнакомого загорелого альфы, ни на мгновение не сомневающегося в устранении человека. Тэхён тут же срывает кусок рубашки, утыкая ту в сторону алого пятна Чона. Бросая на последок, что со всем разберётся. Чонгук бы поспорил, но головокружение не даёт здраво мыслить. Он вновь проигнорировал ремень безопасности, в отличии от Тэхёна, — этим и поплатился. Ким покидает салон, направляясь к грузовику с водителем, который ожидает напарника, вальяжно усевшись за баранкой. Настолько уверенный в проделанном заказе, что не замечает мёртвого напарника и направляющейся смерти. Тэхён не имеет ни сил, ни желания продлевать его кончину. В салоне всё ещё полубессознательный Чон, но Тэхён уверен, что тот не стечёт кровью просто так. Иначе не был бы главой Центра, будучи настолько ослабленным. Млекопитающие и безмозглые, следящие за ними на протяжении всей дороги. Настолько отчаялись или возымели смелость напасть не только на Кима, но и на дона Центра. По истине тупицы, точные копии хозяина или заказчика, о котором он догадывается. Имея не одного недруга, прикидывает каков идиот решился на подобную показательную вольность в сторону не последних людей Центра. — Кто? — действуя давно выученным методом: прострелив плечо и выволочив водителя, скинув того к колесу и зафиксировав рабочую руку под неестественным углом, прямо напротив мёртвого коллеги и разбитой машины. — Вот сука... — шипит альфа. — Мы всего-лишь наёмники... — хватаясь за ногу Тэхёна, что так и норовит вдавить горло до самого хруста костей тяжёлым ботинком к земле. Это чувство лопающегося щитовидного хряща, который защищает гортань — вскоре не понадобится мужчине. — Вы просто идиоты, — беспринципно констатируя. — Я спросил, под кого ты стелешься, тварь? — Я и сам не знаю, блять! — ощущая как рука выворачивается всё сильнее. — Это был один из людей Севера, — откашливаясь из-за слегка ослабленного давления ноги на шее. — К нам припёрся а-альфа, бросил пачку бабок и дал твою фотку... Но перед тем, как уезжать, ему позвонили и он пиздел с акцентом, как житель побережья. У них... там, блять, свои словечки. Но я и подумать не мог, что... — Достаточно, — ноготь дважды отбивает по металлу холодной рукояти пистолета. — Мне и без этого понятно, кто вас нанял, безмозглых идиотов, — выстрел в бедро вызывает новый крик мужчины. Альфа было собирался оправдаться, но у Тэхёна нет на это времени. Жёсткая подошва ботинка вдавливает кожу шеи, оставляя следы — он уже ощущает адамово яблоко. Жаль, что подошва обуви не передаёт чуткого чувства хряща. Альфа закатывает веки, пытаясь вырваться он царапает ногу Тэхёна, но с простреленного бедра венозная кровь истекает словно с водопада, окрашивая жжённую дорогу под солнцем. День начинался с молитвы покойным, желая упокоя тем, но закончится рысканьем перед самим собой. Хватает минуты — и смерть настигает тут час же. Всего две пули — в артериальный кровоток бедра и плечо. А в конце подошва на кадыке — и смерть не заставляет себя ждать. Вороньи крики режут тишину — предвестники смерти приветствуют господина. Тэхён оттряхивает руку, брезгливо осматривая нелицеприятную картину на дороге. Времени прошло меньше пяти минут. Чонгук всё так же смотрит помутневшим взглядом, удерживаясь ладонью за бок, зажав тот скрученным куском рубашки. Тэхён замечает слишком обильное кровотечение на той же брюшной области со стороны печени. Попади в данный орган, человек проживёт не более нескольких минут. Но заботит не только это, но и не перестающая истекать струйкой кровь с головы. Приложился он неплохо, поэтому и мало соображает. Тэхён тяжело вздыхает, понимая, что выбор не велик — придётся рискнуть. — Чёрт, — ругаясь под нос. — Эй, Чонгук, слышишь? — тот болезненно хмурится, сводя брови и слегка кивая. — Где аптечка? — взгляд отводится к заднему сидению. Тэхён тут же обегает машину, замечая насколько сильно ту задело — он всё ещё удивлён, как их не сдавило. Аптечки не видать, но пачку марлевого бинта заметить успевает между смятым металлом багажника, тут же захватывая ту, возвращаясь к альфе. — Мне нужно провести тампонаду, потому что мы просто не сможем добраться и ты стечешь кровью, — дёргая края окровавленной рубашки в стороны, разрывая ту, он видит небольшое отверстие, но до чего же опасное. — Делай всё, что понадобится, — прикусывая край рубашки меж зубов. — Выбор у меня всё равно... Блять! — вскрикивает от режущей боли. Кусок марлевой ткани, который Тэхён успел плотно скрутить на манер небольшого тампонового куска и приоткрыв кровоточащую рану, перед этим заприметив бутылку коньяка на заднем сидении, благодаря чему смог смочить руки и плеснуть на рану (Чонгук впервые благодарен Хосоку, за его любовь выпить в его машине), тут же начал запихивать в пулевое отверстие. — Больно, знаю, — не меняясь в лице, продолжает впихивать кусок марли в кровоточащее отверстие, помогая мизинцем вместо зажима. — Особенно в пупочной области. Не беспокойся, я не дам тебе тут умереть, — пока что, это будет неразумно и бессмысленно. — Тэхён, ты чёртов... Сумасшедший, знал? — тяжело дыша с испариной на лбу. Чонгук поражается его спокойствию, даже находясь в полусознании, видит как тот не шелохнётся, действуя по отработанной схеме. — Может, ты меня тут прибьёшь, чтоб не мучиться? — с вопросом, но скорее насмешливо констатируя. — Тогда, — он поднимает немигающий взгляд, — стал бы я морочиться с этим всем, мистер Чон? — руки в крови, но та понемногу прекращает хлестать из ранения. — Логично, — хмыкает сквозь боль, понимая, что отключается из-за нестерпимой боли по живому, задевающей края раны бинтом. — У меня слишком много врагов, знаешь ли... Даже няня в детстве и та, пыталась прирезать... Но тогда, почему я не чувствую этого от тебя, Тэхён?... — Мне не выгодна твоя смерть, — последнее, что слышит Чонгук, замечая неподалёку в сотни метров от машины, небольшую заброшенную церквушку. — Я не позволю тебе умереть, Чонгук. Спасение, или место смерти?...***
— Не выгодна, — вспомнив слова Кима, Чонгук окончательно приходит в себя. После первого пробуждения и неизвестных уколов Тэхёна, он вновь уснул, понимая, что реши тот убить, сделал бы это ещё в их первую встречу. Сбоку от кровати стоит штатив с капельницей, в банке с глюкозой остаётся пара капель. Тело не чувствуется болезненным, но слабость по-прежнему присутствует. Неудивительно, да и не в первой получать пулевое, хоть и не настолько масштабное ранение в виде разбитой головы и синей грудной клетки от удара об руль, — о чём успел сообщить Тэхён. В спальне по-прежнему темно. Плотные шторы не позволяют пробраться опаляющему солнцу. Чонгук находит стакан воды на прикроватной тумбе, а у кровати небольшую миску с полотенцем. Тэхён не беспокоясь, протирал его тело и сменил окровавленную одежду на чистую, пахнущую кондиционером, а ещё совсем немного, но чем-то таким знакомым. Словно он уже где-то чувствовал этот запах, вот только вспомнить не в силах. Усевшись и оглядев помещение, так и не удерживая взгляда, понимая, что комната только с минимальной мебелью, является гостевой, Чонгук ступает на прохладный мраморный пол. Слегка удивляясь подобной мелочи, ведь привык к дорогому паркету. Только сейчас он понимает, что находится в одних спортивных штанах. Не находя сил на поиски хотя бы футболки, решает отправиться на поиски хозяина дома. Его встречает тёмно-серый коридор без единого окна, только небольшие светильники у самого пола помогают не переломать всё ещё слегка ослабевшие ноги. На стенах можно заметить пару картин, но сейчас интерьер не настолько интересен, в отличии от множества дверей. Одна из которых находится в противоположном конце коридора. Понимая, что ничего не мешает, он толкает её, делая шаг в тёмное помещение с тонким лучиком солнца из окна. В нос тут же бьёт тяжёлый аромат, пряный и густой — как и во всём доме, но намного концентрирование, а после этого с лёгкой свежестью. То, что так смущало Чонгука на протяжении всего этого времени — аромат Тэхёна, который был так непонятен и прост. Корица слишком обыкновенная. Этот же аромат — его собственный. Чонгук не сомневается. То, что он чувствовал лёгким амбре от Кима, пока они сидели в машине, а тот пихал бинт в рану. Рука оказывается на оголённом торсе, но видит лишь плотный пластырь. Предупреждающее рычание режет слух, пробегая мурашками с холодком по спине. — Что за... — в темноте аквамариновые зрачки горят не добро. Восседая на низкой огромной кровати, величественная чёрная пантера рычит, скалясь на незнакомца в собственном доме — на его территории. Он ненавидит когда кто-то порывается на его дом. Находясь без хозяина — перекусит шею, клацнув клыкастой пастью за раз. Только Тэхён в состоянии остановить животное, только он смеет отдать приказ сожрать очередного смертника. Но и сам хищник на то и хищник, что инстинкты берут своё. Бывало время, что и Тэхёна не жалея кусал до крови и рваной плоти. Так шрамы на загорелой коже всё ещё украшают ту. Чонгук осознаёт, что лучше бы не покидал пустую спальню. Тэхён ступает босыми ногами по тёмному мрамору, оставляя мокрые следы стоп от ванной комнаты к гостиной, совмещённой с кухней. Полотенце отбрасывается на край стула, до конца не досушив волосы после душа. Прохлада с приоткрытого окна приятно щекочет кожу оголённого пресса. Солнце только восходом приветствует, пением птиц будит жителей леса и Ядовитой Пандоры. Хаэн понемногу просыпается. На часах начало шестого утра, охрана в оба глядит, не пропуская и мыши у границ кофейного царства. Тэхён всю ночь сидел у кровати с альфой, пока тот спал почти два дня, всё время под глюкозой с витаминами и антибиотиками восстанавливался. Ещё как минимум с две недели выхаживаться должен. Но понимая, что Чонгук это не тот человек, что без дела сидит, Тэхён отправляется к тому в спальню, но не отыскав альфу, предполагает, что тот отправился на его поиски. Грозный рык эхом слышится из опочивальни второго хозяина Хаэн, — Мун давно проснулся, но Чонгук наткнулся не на того хозяина. — Мой мальчик, — подзывает его Тэхён, успокаивая присутствием стоя у порога. — Ёрмунганд, обед, — тот тут же переключается на Тэхёна, не забыв рыкнуть в сторону Чона, чтобы не смел делать и шагу. — Ёрмунганд в честь морского бога? — Тэхён кивает, продолжая наблюдать за недовольным животным, поедающим кольцо сушеного апельсина — успокаивается лакомством перед основным приёмом еды. — Мало кто может выговорить его имя, поэтому просто Мун, — назвал подобным именем не только из-за величия речного бога, но и благодаря скорости и любви поплавать на заднем дворе в бассейне. — С этим, пожалуй, соглашусь, но... обед? — предостережено наблюдая за огромной кошкой, следующей за хозяином в сторону кухни, клацая опасными когтями по мраморному полу. Теперь понятно, почему здесь не паркет. Когтями давно бы всё расцарапал. — Он отзывается только на «обед», даже если это завтрак или ужин, — оборачиваясь в сторону альфы. — Не запирай дверь, — заметив, как тот тянется к ручке. — Это его комната, а ты возымел на неё права. Не приди я, он мог и не сдержаться и откусить тебе... — проходясь взглядом, в точности как и Чон, — хотя бы руку. — Спасибо, что только руку, — взглядом скользит по коже, не прикрытой шёлковым чёрным халатом ниже колен. На загорелом теле виднеются пара оливковых ветвей, оплетающих шею, но не смыкающихся на груди, уходя к загривку. У кромки спальных штанов, ниже пупка, горизонтальный, толстый, как можно понять, старый рубец — всё его тело усыпано мелкими шрамами. В голове всплывают слова Тэхёна. Теперь понятно, почему тот сказал, что знает насколько это больно — получать рану у пупка. Тем более в подобном чувствительном месте и столь нежном месте. — Так и будешь пялиться? — дёргает плечом от сканирующего взгляда. — Или я всё таки разогрею завтрак, а для Муна обед. — Ты так и будешь полураздетый? — парируя по-доброму в ответ, практически не удивляясь подобному виду Кима. Другой омега давно бы краснел, стараясь прикрыться или напротив соблазнительно стрелял глазками, желая внимания мужчины. Но Тэхён выглядит так, словно ему совершенно плевать перед кем и в каком виде находиться. Чем дольше наблюдаешь, тем больше понимаешь: он рос совершенно иначе, воспитание и мышление отличается от привычных всем устоев. Он спокойно может стоять в одном белье, зная, что с лёгкостью вырвет кость из под кожи, наблюдая за открытым переломом. Двух простреленных голов хватило, чтобы понять, что Ким не обыкновенный среднестатистический парень. — Я в своём доме, — это начинает раздражать, но Тэхён не показывает этого грубым ответом, лишь констатирует. — Стесняться мне нечего, — он всё равно заметил взгляд мужчины на старом и болезненном шраме. Тот самый момент, когда его получил — научил многому. Теперь всегда остаётся напоминанием о прошлом. О том, ради чего и кого он живёт. — Откуда шрам? — Чонгук понимает, что тот не ответит пока не спросишь. — Неудачные догонялки с детским умом, — выставляя ведро с кусками охлаждённого мяса для пантеры в соседнем помещении, но по-прежнему находясь в поле зрения. — Любил играть в детстве, но так неудачно всё обернулось? — как можно было настолько необдуманно играть, что ниже живота остаётся шрам, в длину сантиметров пятнадцати и на два в ширину. — Мг, — положительно мычит. — Как самочувствие? — Удивлён, что не решил избавиться, — наблюдая за парнем. — А так, сносно. Тэхён ухмыляется, ступая к столешнице, заправляя турку с кофе и включая чайник. — Зелёный или белый? — держа две жестяные банки чая. — Зелёный, — не видя разницы. — Мне и своих забот хватает. Толк убивать того, кто мне не мешает бизнесу? Что я получу, если избавлюсь от Вас, мистер Чон? — так и не оборачиваясь к альфе, расслабленно готовя, отыскав в холодильнике тарелку лёгкой рисовой каши с молодой кукурузой. — Если меня закажут, ты можешь получить большие деньги. Или, будь я помехой на твоём пути, избавиться ради собственной выгоды, — спокойно осведомляя, словно речь о погоде, а не о собственной смерти. — Чем больше власти, тем больше врагов, — заключает, и Тэхён прекрасно его понимает. — У меня хватает денег, да и это не самое ценное в жизни. Но немаловажно для выживания, — ведь каждый желает встать на равную ступень с властью страны. — Будь ты мне врагом, я бы давно тебя пристрелил. Какой смысл в этом сейчас, если я мог оставить тебя там, — бросая из-за плеча взгляд, — на трассе с дыркой у пары сантиметров от печени. Я бы не тащил тебя в собственный дом — свою частную и настолько личную территорию. — Я и так это знал, но приятно, что ты считаешь именно так. С меня долг. Так что, проси всё что угодно. Тем более, я так и не поздравил тебя с днём рождения, — принимая горячую чашку чая. — В мой день рождения мне была приятна твоя компания, — и альфа не может не согласиться. — А насчёт долга... — усаживаясь напротив на диван и ставя тарелку перед альфой на небольшой столик, кивая на ту. — Что может быть дороже денег? Этого ты дать не в состоянии, — отвечать не имеет смысла. — Буду наглым и после подходящего времени попрошу долг. Согласны, мистер Чон? Чонгук не может сдержать довольной улыбки, пряча ту за чашкой по истине хорошего чая. Он доволен как никогда, лишь кивая, соглашаясь на авантюру младшего. — Он так и ходит свободно по дому? — принимаясь за завтрак. Чонгук бросает взгляд на животное, поедающее кусок свежего мяса, сидящего у порога одной из комнат. Тот смотрит в ответ и рычит с куском свежины. Следит за незнакомцем в оба. — Он часть моей семьи, — ровным тоном, делая глоток обжигающего кофе. — Жить взаперти страшнее смерти, — словно режет по сердцу воспоминаниями. — Территория обгорожена высоким забором, но все двери внутри дома открыты. Без меня он не покинет дом. Мун точно такой же полноправный хозяин этого места, как и я. — Как занимательно, — усмехаясь, но не поражаясь. Тэхён не тот человек, который держал бы того же привычного пса или кота. — И не страшно с хищником, вот так в одном доме? Даже не догадываясь, что хищников двое, и один уселся напротив. — Бояться должны провинившиеся, но точно не невиновные, — вновь двояко отвечая. Молча уставившись в отражение глянца поверхности кофе, в то время как пантера закончил с куском мяса, облизывая морду и направляясь к Тэхёну. — Руку, — вытягивая ладонь, придвигаясь ближе, чуть не соприкасаясь коленками. — Что, руку? — откинувшись на спинку дивана, устало прикрыв веки — бок по-прежнему слегка тянет от пластырей и швов. — Если ты и правда не хочешь, чтобы он тебя сожрал, то дай руку, — не дожидаясь реакции мужчины, он хватает ладонь и своей оглаживает костяшки, поднося к собственной шее. — Что ты?... — Тэхён не обращает внимание на недоумение мужчины. Он трёт ладонью альфы о собственную паховую железу у бьющей венки на шее. Густой и пряный, но такой тёплый цветочный аромат, слегка давит, но не даёт сознанию покинуть тело, душу и разум. Хватает совсем немного пылающих касаний к бархатной коже — и всё это сводит с ума: своей силой и не проницательностью, безмятежными действиями к альфе. — Он должен почувствовать мой запах, иначе расценит тебя за чужака и если я отойду, может немного куснуть, — ровным голосом звучит, рукой касаясь шеи мужчины, смешивая ароматы. Если считать руку по кисть за немного, Чонгук согласен на действия Кима. Пантера величественно ступает к хозяину, молча уставившись на альфу: не агрессивен, но и не ласков. Исследует незнакомца взглядом, тянет влажным носом воздух, чувствуя спокойные нотки Тэхёна и феромон хозяина на незнакомце. Бросая взгляд на мужчину, становясь у ног омеги, чувствует их ароматы. Не привык к незнакомцам в доме, кроме Юнги и Чимина, те привычно перед глазами крутятся, запахами пропитывая омегу, к чему хищник привык давно. Мун спокоен лишь при Чимине. Тот, с кем Тэхён проводит близкие ночи в болезненные моменты и с кем ароматами смешивается. С Юнги ситуация иная, тот альфа, претендент на место с Кимом, что хищнику не в радость. Тэхён для него больше простого человека. Его пара, которую защищает и оберегает. Потенциальным опасным личностям вспарывает брюхо и перекусывает шею, щёлкая словно орешки. Тэхён его спаситель, родитель, пара, жизнь за которого отдаст. — Хороший мальчик, да? — звучит от Чонгука, наблюдая за животным, который хмуро уставился и наблюдает за переплетёнными запахами людей. — Защитник. Хочешь укусить? — пасть клыки оголяет. Пантера рыкает, но не всерьёз. Скалится предупреждающе, чтобы на хозяина не смел посягать. Ревнует, проходясь шершавым языком от ладони Тэхёна до внутренней стороны сгиба локтя, щекоча кожу — показывает, что тот принадлежит ему. По той самой руке, которой омега держал альфу, заглушая запах. Почувствовав аромат другого человека, он понимает, что опасность для хозяина не грозит. Но даже так не расслабляется, в оба глядит. Утыкаясь мордой в живот Тэхёна, запахнутый халатом, отдающий ароматом тепла и спокойствием человека, хищник и сам успокаивается. Чонгук внимательно следит за большой кошкой, всё ещё не веря до конца, что такой опасный хищник, так спокойно усаживается у ног человека, более того проживает под одной крышей с тем. Тэхён же не боится, напротив спокойствие по телу располагается. Считает семьёй и полноправным хозяином. Тот, кому место в сафари, сидит под боком, глядя неотрывно на хозяина, но не забывает и о Чонгуке. Аквамарином испепеляет, острыми зрачками режет пространство. — Как мы здесь оказались? — он помнит, что на трассе не было ни единой машины. Та дорога вообще была не популярной среди жителей. Пустынная местность с голыми деревьями и стаей диких животных. — С божьей помощью, — поглаживая Муна за ухом. «Вера моя до воли проста: верить в самого себя, а каяться перед сном у зеркала в ванной», — в первую встречу ещё говорил. — Тогда, и пулю небось ты вытащил? — не удивится если это так. — Только швы всё равно будут видны, в отличии от виска, — оборачиваясь к мужчине, смотря на пластырь у виска под которым небольшой но глубокий порез. — Надеюсь, косметический шов получился получше, — кивая себе же. — Есть что-то, что ты не умеешь? — что ещё нового узнает и самому интересно. Тэхён лишь усмешку подавляет, но альфа всё замечает. — Спасибо, но мне нужно позвонить Хосоку, узнать, кто это был. И вызвать машину. — Твой брат уже в курсе. Как только у меня появилась возможность тебя откачать, он был проинформирован где ты и что с тобой, — заранее решил все вопросы. — Он был немного... — Истерическим идиотом, — зная младшего. — Любящим младшим братиком, между прочим, — звучит из-за спины, эхом отдавая по стенам просторного помещения. — Я тут переживал, похоронную процессию заказывать думал, а он... — даже Тэхён, не оборачиваясь к выходу и не видя лица альфы, понимает, что слова его наигранны, звучат с издёвкой. Хоть и позвонив тому, сразу после того, как прибыл домой и наложил швы, вытянув пулю, сухо оповестив, что Чонгука немного подстелили, Хосок не на шутку взорвался, не ожидая, что брата, уехавшего на несколько часов по делам, решили подстрелить. — Я же просил не переться! — недовольным голосом звучит следом. Злостное рычание обращает ко всем внимание. — Выйди, — спокойно просит Тэхён, зная, что будет если перейти черту дозволенного, которую ни он, ни Мун не позволял. — Немедленно, — Хосок без вопросов запирает входную дверь, заметив чёрную морду пантеры, не рискуя ступить ещё на шаг к брату и неизвестному брюнету. — Я уведу его в спальню. Чимин, приготовь ещё чая и пригласи нашего гостя по-нормальному, — не дожидаясь ответа Пака, уходит к коридору, следуя в ту самую спальню, где Чонгук и наткнулся на хищника. Чонгук даже не почувствовал чужого присутствия, как сбоку показывается светловолосая макушка парня с лёгкой ухмылкой на заинтересованном лице и прищуром шоколадных глаз, что исследуют от лба до пят. Тот кивает собственным умозаключениям, глядя на альфу и отпирает входную дверь. Хосок показывается уже без елейной улыбки с которой, кажется, никогда не расстаётся. Сейчас же напряжённо глядит на брата с перебинтованным боком и лёгкими синяками под глазами, но здоровым цветом кожи лица. Чонгук видит нервозность младшего, что так не присуща тому. Оно и понятно — он любит поддеть его колко, но с любовью. За него же и убьёт. Но ненавидит видеть его таким — больным. И не важно, что Чонгук не выглядит умирающим, в отличии от первого дня. — Были бы эти уроды живы, выпустил бы кишки и развешал на ёлке, как гирлянду. Да вот не успел. Северные псины подохли раньше нашей встречи, — в привычной манере звучит от Хосока. Чонгуку не привыкать, но не светловолосому омеге. Чимин слегка приподнимает бровь, представляя подобную картину и хмыкает, но не кривится, рыская по баночкам с чаем, прислушиваясь к шагам Тэхёна. — Ты как всегда всё выяснил, — даже не спрашивает, будучи уверенным, что да, тот был на той трассе и уже в курсе, кто именно там присутствовал. — А ты сомневался? — ухмыляясь, заприметив в коридоре высокого парня, уже переодетого в брюки и просторную белоснежную рубашку без пуговиц, лишь с двумя завязками у ключиц на выпуск. — Ким Тэхён? Тэхён же обходит диван, бросая в сторону Чонгука лёгкую футболку. — Чон-Сальваторе Хосок, младший брат и консильери Чонгука, — не спрашивает, давая понять, что не требует представлений. — Приятно познакомиться. Это Пак Чимин, — указывая ладонью в сторону прильнувшего к боку омеги. — Чон-Сальваторе Чонгук, — Чон кивает. Тэхён укладывает ладонь на талию Пака, касаясь поясницы в приветственном жесте — скучали друг за другом, не видясь практически неделю. — Хён? — поглаживая кожу через ткань, интересуясь о Юнги. — Как всегда с Мануэлем в первом правом округе, — омега, не изменяя себе, молча следует за Мином, наблюдая за тем, словно котёнок за взрослой особью. Часто задавая множество вопросов, не забывая выполнять небольшие поручения мужчины. Пока что Тэхён оставил того с Юнги, всё равно работой все заняты, а омега под боком мужчины бегает с бумажками, да с интересом следуя по округу. — Так, — первым не сдерживается Хосок, глядя на близкий контакт Чимина, с которым успел погрызться, пока ехал от границы к Югу, где его встретил омега дабы вместе отправиться в Хаэн, — может теперь мы узнаем, что произошло, помимо того, что машина отправилась на помойку, а в моём брате стало на одну дырку больше? — Чонгук больно щипает того за бок, зная, что в словах его нотки беспокойства, но без колкости никуда. — Лучше показать, правильно? — Тэхён небольшим пультом запирает все панорамные окна, окуная гостиную в мрак. — Вы должны знать одно: сейчас есть тот, кто подкидывает камни, точнее копает под самым носом. Мешая, что мне, что вам, уважаемые месье. — У Коза Ностра всегда хватало врагов, но кому выгодно угрожать небольшому бизнесмену с парфюмерным домом, — всего-то интерес из уст Хосока. — Хосок, когда Вы направлялись в мой дом, что Вы видели? — альфа хмурится, вспоминая о протяжных зелёных кустарниках, расположенных перед территорией дома. — Чай и... — Около шестидесяти процентов кофе, немного виноградников, остальное — разновидные сорта чая. Которые так же закупает и Центр. Кстати, вы сейчас пьёте самый популярный из них, — кивая в сторону чашек на столике, что только приготовил Чимин. — Золотой пуэр. — Что-то знакомое... — мычит Хосок. — Его закупают в поместье, — Чонгук, только попробовав напиток, удивился знакомому вкусу. Теперь же всё встало на свои места. — Это самый популярный сорт среди граждан Центра, — ненавязчиво от Чимина, смотря в сторону мужчин. — Папка? — Первая, — наблюдая за проектором с выведенным изображением на стене в просторной гостиной. — Я не такой известный бизнесмен, но именно поэтому глава Севера решил метить на мою руку. — Эта гнида уже в печёнках, — скалится Хосок, раздражённо щёлкая шеей. — Что ему приспичило опять, или, блять, снова? — Алмазы, — пультом выводя первое фото с высоты птичьего полёта. — Вы знаете, что это? — на экране каменистая территория Северных земель. — Одна из угольных шахт под нашим боком, — прекрасно зная территорию альфы, Чонгук переводит на Кима взгляд. Тэхен, не меняясь в лице, переключает новое фото. — Уголь в первом километре. Дальше никто из инспекции, журналистов и всех кому не терпится просунуть нос, не идёт, — на изображении полумрак, но даже так можно разглядеть драгоценные не обработанные камни в небольшой корзине в одном из туннелей шахты. — Мистер Чон, вы помните Даниэля? Чонгук задумывается всего на мгновение, клацая языком. Тот надоедливый до самых костей омега с дня рождения Тэхёна, как его не забыть. — Сложно не запомнить подобную персону, — коротко, но с не скрытым пренебрежением звуча. Чимин согласно хмыкает, понимая Чонгука и его реакцию на местную суку. Хосок непонимающе и возмущённо уставляется на старшего, не зная деталей и о ком речь. Тэхён тем временем отходит к одному из сервантов у стены с множеством бокалов для разновидного алкоголя. В коньячном стакане поблёскивает драгоценный камень. Та самая брошь, которую так горделиво дарил Даниэль в день рождения Тэхёна. — Изабэлло Даниэль, омега двадцати трёх лет, студент Центрального университета, третий курс, — зная наизусть биографию омеги. — Племянник Хосе Каррераса. А этот голубой алмаз, прямо из той шахты. Но то, что он не оплачивает вам налоги за добычу камней, я полагаю, не так критично, как то, что он роет под вас. В прямом смысле, мистер Чон, — глядя проницательно только на альфу. — Сейчас его путь проходит к Востоку, но я уверен, что вскоре и под Центр пойдёт. — Откуда подобная информация? — не может так просто поверить. Но и зная, что глава Севера может пойти против Центра, Чонгук не исключает подобного. — Что лучше всего держит человека рядом: страх или доверие? — Доверие начинается с любви. Но я не часто слышу, чтобы мне в ней признавались, — говорит тот кого желают убить, заполучив место главы. Поэтому логично утверждать, что люди скорее боятся и ненавидят, завидуя, нежели доверяют. Хоть и имеются те, кто, несомненно, по-прежнему преданны и являются людьми Коза Ностра. — Любовь начинается с преданности, — парируя в ответ и получая замкнутый круг, не отрицая слов мужчины. Но вот преданным или предав хозяина — зависит уже от человека и, несомненно, обстоятельств. — Насчёт Хосе, не буду скрывать: у меня есть хорошие знакомые в Северном районе, которые и сообщили о новом ходе, который пересекает территорию Востока. И, зная насколько он жадный, вскоре и Центр будет перерыт и просто сровняется с землёй из-за подземных ходов, — не только из-за этого, но и любя животных, не может позволить посягнуть на Восток. — Так же, около месяца назад ко мне прибыло доверенное лицо Хосе с предложением о сотрудничестве. Мой экспорт продукта с контрабандой его камней за границу. — Не устроил процент или риск? — с издевкой звучит от Хосока, выслушав занимательно бизнесмена и раздражаясь новостью о главе Севера и его поползновениях к их территориям. — Вот крот, блять. — У меня есть свои причины для неприязни к нему, — уже не говоря о убийстве. — Мне не нужны ни его грязные камни, заработанные незаслуженно, ни его деньги с вонью от него же. Этот человек, после моего очередного отказа три дня назад, решился заказать тупых щенков для предупреждения, — заприметив вопросительные взгляды обоих альф. — Да, именно предупреждение. Этот человек никогда не действует осторожно. Рубит на корню. Но он не предусмотрел, что в машине я буду не один. — Но нельзя исключать, что он рассчитывал устранить двух зайцев в ваших лицах, — предполагает Чимин, будучи проинформированным в недавних событиях. — Он или бесстрашный, или настолько же тупой? — Хосок, имея отчёт о происшествии, так и не смог найти заказчика, хоть и узнал, что те двое с трассы были простыми наёмниками с окраины Востока. И, он ещё успеет обсудить с Чонгуком развернувшуюся картину, прибыв на место столкновения, как только поступил звонок от Тэхёна о состоянии старшего, тот тут же ринулся на место аварии. Но прибыв, обнаружил только сгоревший автомобиль и грузовик с пробитым топливным баком и каркасом от бывших машин. Он не доверяет этому парню напротив, даже узнав о имени и безопасности без угрозы для жизни Чонгука, успев подлатать ранение старшего. Хоть и лично отыскивал информацию для брата, пока что не может понять, что так смущает в Ким Тэхёне. — Он не глупый, если смог провернуть бизнес под Востоком без моего же ведома, Хо, — и, с Чонгуком согласен каждый. — Но он не учёл, что Тэхён решится на встречу, — Чимин, зная как никто лучше Кима, не завидует каждому из тех, кому придётся столкнуться с ним. — Он рассчитывал провернуть всё за вашей спиной, втянуть Тэхёна в невыгодное положение и в итоге шантажировать тем, что связался с камнями, за которые Центр не получает ни копейки. Он был уверен, что Тэхён желает власти, поэтому не решился бы на встречу с вами. — Именно, — довольствуясь сообразительностью своего мальчика, соглашается Тэхён. — И следующий его шаг будет намного серьёзнее. Не грузовик и не пуля, — глядя в сторону Чонгука и его живота. — Я понимаю, что этот человек не остановится, вскоре он убьёт, — без может, — и меня. А после этого пристроит моё детище. Плантации над которыми я трудился не один год, моих людей и законы. Отобрать всё это очень легко без моего присутствия. Он отправится сначала под землю Востока, потом Центра, а после и в дом каждого из нас. Нашу спальню, голову и, в конце-концов, отберёт жизнь, а после и пост с Семьёй. — Он всегда был одержим деньгами, не скрывая пренебрежительного отношения к главам района, но никогда не давал прямого желания по поводу моего кресла. Желая власть, всю Испанию, он получит только мою пулю и голый зад, — соглашается Чонгук, уверяя в сказанном. — Остаётся только Намджун. — Он не будет на его стороне, ты должен знать это как никто лучше, — и дело не только в многолетней дружбе и одинаковом видении политики. Тэхёну не требуется даже видеться с главой Запада, он уверен в том, что мужчина не примет сторону Хосе, и не только из-за Чонгука, но и услышав всего одно имя из уст Тэхёна, пойдёт на всё ради него. Тэхен знает болезненное прошлое главы Запада. И всё из-за непосредственной причины той боли и безмерной любви подле него же. — В этом, — подняв руку с флешкой, — находится весь собранный материал с фото- и видео доказательствами на Хосе. Верить мне или нет, дело ваше. Но я рассчитываю на наше взаимосотрудничество и доверие друг к другу. Я, как и вы, ненавижу предателей и крыс, таких как Хосе. Я просто хочу спокойно выращивать свой кофе и самый вкусный чай без грязных алмазов и проблем достающих меня и моих людей, — на одном дыхании, не на мгновение не соврав. Только если, совсемЛюди всё ещё глупы. От того и забавны их реакции на выдающиеся последствия.