Eyes like a car crash

Расфокусированный взгляд Лань Чжаня уже довольно долго бессмысленно устремлён в потолок. Ему абсолютно не интересно, сколько проходит времени, но когда дверь в палату вновь открывается в неё вполне ожидаемо входит Лань Хуань. И то, что отражается в его глазах в полумраке комнаты, не обещает ничего хорошего… Одного взгляда на точёное лицо Сичэня достаточно, чтобы понять — теперь он знает. Просто не может не знать после всего произошедшего. Как-никак до бесконечности водить за нос родного брата невозможно. И эту догадку подкрепляет очередной удар по лицу, выплеснувшийся из разбитых губ алыми каплями крови на идеальное больничное бельё и рубашку Лань Чжаня. — Ванцзи! Как ты мог?! — возмущённый крик брата отскакивает от стен. — Что именно? — бесцветно уточняет Лань Чжань, так и не поворачивая к нему головы. «Решиться на убийство? Самоубийство? Или же…» — Всё, Ванцзи! Всё! — Говорил с Су Шэ? В принципе спрашивать смысла не имеет: только он мог рассказать старшему Ланю обо всём, что случилось на самом деле. — Говорил! Ванцзи, я едва слова нахожу от потрясения! Какой бес в тебя вселился, что ты сотворил такое? — в последнее слово вложено столько отвращения, будто, произнося его, Сичэнь прикасается к самому мерзкому не свете насекомому. — Я бы не поверил, если бы не увидел выписки со счетов и скрин твоей переписки с Су Шэ. Скажи мне! Скажи мне, как ты до этого дошёл?! В глазах Лань Хуаня горит огонёк гнева, ужаса и негодования, смешанный с болью и разочарованием. Если бы спрашивал не он, Лань Чжань бы не ответил, но брат — единственный человек, перед которым Ванцзи было стыдно и который имел право спрашивать. Он всегда был на его стороне, поддерживал и защищал, являлся опорой и опекой с самого детства, и не дать того, что он сейчас просит, будет чёрной неблагодарностью. — Я не мог по-другому, брат, — размеренно отвечает Лань Чжань. — Помнишь тот вечер, когда Вэй Ин бросил меня? Когда ты пришёл ко мне и застал пьяным? Я не сказал тебе тогда всей правды. Усянь не просто ушёл, он хотел уйти к другому. Сказал, что любит другого, что всегда любил и будет любить. Что я был всего лишь попыткой искоренить это чувство, изжить его из сердца, но не получилось… И теперь он уходит. Монотонный голос Лань Чжаня звучит как начитка текста лектором для студентов — безэмоционально и сухо, но Сичэнь знает, чего стоит брату такое количество слов. Чего стоит ему это признание и этот пустой тёмный взгляд в одну точку, будто уже у мёртвого человека. — К другому..? Ну так бывает, А-Чжань, люди влюбляются в других. Это же жизнь, я понимаю, что больно, но ты должен был понять, что раз Вэй Ин выбрал этого человека… — Это Цзян Чэн. Лаконично вставляет Ванцзи, с болью замечая, как вытягивается и бледнеет лицо брата, как он отшатывается в сторону, словно от дохнувшего в лицо жара. — Нет, нет… Не может быть, Ваньинь бы не стал такое делать. Он бы мне рассказал, он бы не стал с братом… Пусть и сводным… Он… — Он не знал. Лань Чжань переводит взгляд с точки на стене, куда смотрел последние полчаса, на брата и тяжело вздыхает, откидываясь назад. Запрокидывает голову и, уставившись в белый потолок палаты, продолжает, хотя каждое слово битым стеклом раздирает глотку изнутри: — Вэй Ин никогда ему не говорил. Но он был в него влюблён. Всегда. Не знаю, что его подтолкнуло к решению признаться — то ли наше отдаление, которое я не заметил, то ли твои первые робкие попытки ухаживать за Ваньинем, — но он окончательно для себя всё решил. Сказал мне, что дышать без него не может, что уходит и попытается признаться, и будь что будет. На Сичэня смотреть сил нет, поэтому Лань Чжань продолжает говорить с потолком, стараясь не слышать в голосе брата надломленность и обречённость, так похожие на его собственные в тот страшный день. — Он не успел признаться..? — Не успел. Вэй Ин хотел сделать это в тот вечер, когда произошла авария. Когда он заходил за вещами, я увидел пришедшее на его телефон смс, где говорилось о месте и времени встречи… Оно, как всегда, всплыло поверх экрана. Перед внутренним взором Ванцзи вырисовывается окошко с текстом, будто он видел его всего пару минут назад: «Я не против, давай встретимся завтра на нашем месте на парковке в 19:00». — В отправителях значился Цзян Чэн, и я понял, что всё решится на следующий день. В те минуты, когда набор иероглифов сложился для Лань Чжаня в приговор, он ощущал в душе кипучую ярость. Он не понимал — и тогда и сейчас, — как можно променять заботу, преданность, уют, любовь и верность на грубость, злость, пренебрежение и вероятный отказ? Разве не понимал Вэй Ин, что Ванцзи готов был землю перевернуть ради него, исполнить любой каприз, защитить от любых невзгод? Разве этого было мало для того, чтобы остаться? Разве мог Цзян Чэн сравнится с Лань Чжанем по красоте, воспитанию, статусу, образованности? Все эти вопросы кружили в голове Ванцзи в прошлом и продолжают делать это и по сей день, жаля безжалостно и ядовито, подобно рою диких ос. Как в плохом кино, в голове мелькают кадры того вечера, и Лань Чжань видит нервно мечущегося по комнате Вэй Ина, собирающего вещи и безостановочно лепечущего извинения вперемежку с оправданиями. Даже не подозревающего, что каждое его пояснение наносит незаживающую рану сердцу Ванцзи. Все его «люблю Цзян Чэна», «с ума по нему схожу с самой юности», «я правда пытался, и ты был такой милый, когда мы познакомились» и даже «я старался его забыть, но каждый раз когда снова видел, внутри всё горело» — всё это толкало в пучину безумия, бескомпромиссно затмевая ясность мысли. После всех этих слов и увиденного сообщения Ванцзи понял, что никакие слова, сказанные Вэй Ину, не остановят его и не заставят передумать. А ещё Ванцзи понял, что вернуть Вэй Ина можно только при условии, если их с братом запланированная встреча не состоится. Вэй Ина нужно лишить возможности совершить это ошибочное признание и доказать, что истинную поддержку и заботу может предоставить ему только Лань Чжань. В тот момент решение, пришедшее на ум Ванцзи, казалось таким правильным, таким логичным… План родился очень быстро, как что-то само собой разумеющееся. Поэтому стоило Вэй Ину уйти, как Лань Чжань нашел в списке контактов номер, сохраненный еще со времен учебы в университете. Номер человека, который работал парамедиком в одной из местных больниц, но никогда не отличался добродетелью и, скорее всего, сможет помочь воплотить нехитрую задумку в жизнь. — Так вот как ты узнал место и время… А я всё думал об этом и не мог понять, — голос Сичэня такой слабый и уставший. У него сейчас тоже будто дыра в груди после сказанного и услышанного, ведь Лань Чжань знает: брат по-настоящему влюблён, как и он, и потеря возлюбленного для него так же болезненна. — Но неужели ты был настолько зол? Неужели так низко пал, чтобы… Чтобы… Лань Хуань не может произнести это вслух, он до сих пор не верит, что его младший брат мог совершить такое. Слова не хотят формироваться в звуки, но тут ему на помощь приходит сам Ванцзи, безжалостно и бесцветно говоря: — Чтобы… Сбить Вэй Ина машиной? Повисает тяжёлая гробовая тишина. Вот это и сказано вслух, тайна раскрыта. Лань Чжань усмехнулся, если бы умел, но он просто закрывает глаза и снова слышит собственные слова, проговариваемые словно мантра, когда он наконец увидел Вэй Ина, идущего по тротуару вдоль безлюдной вечерней трассы. Возможно, если бы не настолько удачно выбранное место встречи, задуманное Лань Чжанем могло бы провалиться. Но парковка с великолепным видом на город, вдали от центральных строений, где Вэй Ин любил зависать с братом, сидя у того в машине, потягивая пиво и любуясь ночными огнями, послужила хорошую службу, избавив от лишних свидетелей. — Не бойся, всё будет хорошо. Ты не должен так просто брать и разрушать нашу жизнь. Я всё исправлю и сделаю как нужно. У тебя будет время, чтобы меня выслушать и понять, что никто кроме меня тебе не нужен. Мы непременно будем счастливы ещё очень долго… А затем его нога вдавила педаль газа до предела, после чего в мозг въелся звук тормозов, визг шин по асфальту и глухой удар бампера о живое тело. О такое любимое живое тело. Самое дорогое на этом свете, спешащее навсегда отдать своё сердце другому. Как в замедленной съемке Ванцзи снова видит тонкий силуэт выхваченный светом фар его внедорожника, едва успевшее повернуться лицо, всплеснувший чёрной волной длинный хвост на макушке и слабый вскрик ужаса, успевший сорваться с губ, перед тем как травма головы лишила Усяня сознания на долгое время. — Я не хотел травмировать его так сильно, — Ванцзи ненадолго возвращается в реальность. — Мне лишь нужен был повод госпитализировать его на время, но я не рассчитал скорость и произошла нелепая случайность… Филигранно выстроенный план оказался провальным. Плохая видимость, тёмное время суток, мощность машины, неудачное падение — так много переменных, что не учёл обезумевший от ревности и боли ум Лань Чжаня и за который заплатил годом своей жизни любимый человек. Су Шэ тогда тоже не ожидал, что всё сложится как сложится… — Это что такое?! — огни скорой мигают в десятке метров, а злобное шипение раздаётся совсем близко. Приехавший согласно договорённости по первому звонку Су Шэ, уже вкалывающий Вэй Ину какие-то стабилизаторы, сразу подтверждает опасения Лань Чжаня. — Потерпевший явно в состоянии более худшем, чем лёгкая травма головы. Да тут черепно-мозговая и, скорее всего, кровоизлияние в мозг… Ты совсем очумел? Я, конечно, не диагност от бога, но на простое сотрясение это нихрена не похоже! Его срочно надо везти на осмотр, и я готов поклясться, что придётся вводить в искусственную кому, — и без того малоприятный голос Су Шэ периодически начинает срываться на истерические нотки, хотя руки не перестают накладывать повязки и обрабатывать антисептиком раны. — И как ты себе это представляешь вообще? Ты мне что сказал?! Что я должен буду приехать на незначительный перелом или сотрясение, чтобы потом под присмотром отвезти вас в частную клинику, где ты забронировал палату! Но с такими травмами я не имею права передавать пациента! Это блять криминал! Под суд меня подвести хочешь?! — Такого не должно было случиться, — потрясённо выдыхает Лань Чжань. — Да уж я вижу, что это какая-то хуйня вместо договорённости! Ты что, сам его долбанул тачкой? Держу пари, она где-то рядом в кустах и с вмятиной. Это же кем надо быть? Он в тяжёлом состоянии, ему надо в больницу под наблюдение! А тебя я сдам к чертям собачьим, чтобы не быть соучастником! — Ты этого не сделаешь, — рука Лань Чжаня железной хваткой смыкается на чужом запястье. — Его нельзя в обычную больницу, тогда я не смогу всё время быть рядом. Он мне необходим, ты не понимаешь. Если довезёшь нас до нужной клиники, заплачу сколько скажешь, — Ванцзи знает, на что давить и что этого человека уж точно можно купить, а все угрозы в стиле «я тебя сдам» — лишь пыль в глаза и набивка цены. — У тебя что, синдром Мюнхаузена? Ты понимаешь, что будет, если родственники узнают? — наклоняет голову Су Шэ, явно ещё не совсем понимая, что к чему. — Не узнают… — В каком смысле? Погоди, ты что, предлагаешь мне всё это скрыть? Ты хоть представляешь, в какие бабки тебе это влетит? Я уже молчу про ответственность. — Это не имеет значения. — Хочешь его спрятать? Чтобы он исчез? — на секунду Су Шэ задумывается а потом в глазах вспыхивает недобрый огонёк. — В принципе, поступил к нам буквально час назад один труп… Очень похожий на это «тело»… Но решать нужно сейчас: счёт идёт на минуты, водила уже и так из кабины высовывается, головой крутит… Да и пациента нужно срочно под аппарат положить… Я всё сделаю, но скажи мне, ты уверен в том, о чём просишь, пай-мальчик? Согласен запачкать руки по локоть? — Согласен, — голос Лань Чжаня чуть дрожит, а рука ласково проводит по лицу Вэй Ина, дыхание которого учащено. — Тогда я сейчас же, не теряя времени, констатирую смерть и везу твоего драгоценного как труп до больницы, а там делаю так, чтобы формально он действительно стал трупом.Ты поедешь за нами, а потом сам повезёшь его до своей клиники, чтобы меня не впутывать. Того, что я ему вколол, должно хватить на время транспортировки, остальное я решу, там всё будет в лучшем виде, не подкопаешься. «Ну почему же всё так обернулось..?» — Но ради всего святого, А-Чжань, зачем ты вообще хотел его травмировать? — почти крик Сичэня врывается в разум. — Зачем ты хотел отправить его в больницу? Ведь это подсудное дело! Ты сошёл с ума? Лань Хуань, судя по звуку, начинает нервно метаться по палате, раздражая собеседника своей непонятливостью и эмоциональностью. — Потому что ты мне так сказал, — даже чуть удивлённо поясняет Лань Чжань. — Ты сказал: «Вам обоим нужно успокоиться и прийти в себя. А позже обсудить это на свежие головы. Где-нибудь в уединенном месте, без посторонних, взвесить все за и против». — Что?! Ванцзи, ты что, серьёзно? Я имел ввиду кафе, отель, парк — что угодно, а не госпитализацию втайне от всех и травмы! — Вэй Ин не стал бы слушать. Не пошёл бы со мной никуда, он уже всё решил. Нужно было удержать его, дать время посмотреть на всё другими глазами, как ты и сказал. Только тогда бы он понял… Он бы передумал, но на это нужно было время. Не час в кафе и не два в отеле… Месяц или, может, пару… Ты просто его не знаешь, брат. Лань Чжань хмурится, его раздражают попытки Сичэня сделать вид, будто он не понимает, что это был единственный выход в той ситуации. Единственный для Ванцзи. — Если бы я знал, что он не просто ушёл, а к кому-то другому, я бы не посоветовал тебе вообще с ним говорить. Но даже так, то, что ты сделал, — недопустимо! Это безумно и нездорово! Ты травмировал человека, которого любил! Неважно, каков был план, ты пытался навязать ему свою волю… — А лучше было бы, чтобы он признался Цзян Чэну, с которым ты не смог бы потом встречаться? Глухо спрашивает Ванцзи, наконец-то переводя взгляд на брата и с удивлением замечая, какой ужас отразился в каждой его черте и как округлились золотисто-карие глаза. — А ты думаешь, я желал бы получить человека, которого люблю, такой ценой?! Не смей даже на секунду допускать подобного! Даже если бы Ваньинь мне отказал, я бы принял его отказ, потому что хочу видеть его счастливым — со мной или без меня. Как ты не понимаешь? Лань Чжаню кажется, что под лопатки ему воткнули копьё, длинное и холодное, отравленное до самой сердцевины предательством и изменой. Его старший брат только что парой фраз отсёк его от себя как мерзкое чудовище, указав на разницу между ними. Ванцзи ошибался: они не похожи, они совсем разные, и друг друга им никогда не понять. Сейчас Сичэнь видит брата, скорее, как личный промах, угрозу жизни Вэй Ина, обществу и самому себе, поэтому так злится на них обоих, переполняемый чувством вины. — Ты подкупил Су Шэ, заставил выдать похожее тело за Вэй Ина, а сам упёк его в частную клинику под чужим именем и документами. Когда я пригрозил твоему соучастнику своим влиянием в его больнице и тюрьмой, он мне всё выложил. Как вы решили «убить» Вэй Ина ещё на дороге, чтобы водитель скорой поверил в скончавшегося на месте потерпевшего. И как ты перевёл Су Шэ на счёт огромную сумму, чтобы он держал рот на замке и занялся всеми бумагами, и даже как ты угрожал сделать его виноватым, если правда всплывёт… Когда он всё это мне рассказывал… Я думал, что он говорит о чужом человеке, а не о том, кого я знал с детства. Как ты мог предать моё доверие и пренебречь всем, чему я учил тебя? Я же занимался твоим воспитанием наравне с дядей и, как твой старший брат, я вряд ли когда-нибудь смогу простить себе это… Этот длинный монолог уже не особо трогает Ванцзи: он и так знает, какой скользкий тип Су Шэ и с каким подобострастием он сдавал всю подноготную произошедшего Сичэню. В память особенно сильно врезалась его финальная фраза, когда они стояли у морга: — Всякое в жизни случается. Это не конец света. Но за такие ошибки обычно приходится прилично заплатить. Или своей свободой или деньгами. Я уже сказал, что готов помочь, но это обойдётся тебе в пятьсот тысяч, и не юаней — долларов. Через пять минут жди у чёрного хода морга, я передам тебе тело, и чтобы к утру ты привёз мне все его вещи. Но если нужная сумма не окажется у меня на счету сразу после этого, я сдам тебя, обвинив в шантаже. Лань Чжань тогда только скупо кивнул, глядя на погружённое на носилки тело, протянул руку, и сделка с дьяволом была заключена. — Мне нечего тебе сказать, брат. Поступай как знаешь, мне всё равно. Всё сказано и услышано, все карты выложены на стол, и все ставки сделаны. Лань Чжань проиграл, он поставил всё, что имел, и проиграл. Вэй Ин сейчас там, где-то в другой комнате, очнувшийся и снова живой. И рядом с ним не Ванцзи, поэтому всё остальное уже не имеет значения. — Я не скажу о том, что узнал от Су Шэ, никому… Но не обольщайся, Ванцзи, я вовсе не считаю это правильным. Я просто не хочу, чтобы твоя смерть была на руках Ваньиня, который без сомнений захочет расправиться с тобой лично за все те страдания, что ты принёс ему, его брату и его семье… И не буду кривить душой, что не понял бы его гнева. Но как врач и твой ближайший родственник, я вновь должен взять ответственность за тебя, как в детстве… Возможно, ты не считаешь, что болен, Ванцзи, но… — Разве можно быть больным любовью, брат? — То, что живёт в тебе, не любовь. Это одержимость на уровне маниакальности. Ты отправишься в психиатрическую клинику, А-Чжань. Я уже обо всём договорился, скоро за тобой прибудет машина. Брат, тяжело и обречённо вздыхает, разворачивается к двери и выходит. Щёлкает замок.

Stop looking for monsters under your bed

You are the monster