Зверь снаружи. Кто внутри?

      — По своей ли воле, мистер Малфой, вы попали в цирк? — сразу же перешёл к делу Артур.       — Нет, — отрезал Драко.       — Как это произошло?       Драко медленно глубоко вдохнул. Так же медленно выдохнул.       — В ночь моего первого превращения в зверя меня подстрелили охотники и доставили в цирк, где продали месье Амбре, полагая, что я волк. Патрик хорошо платил за крупных необычных зверей.       — Что же произошло, когда мистер Амбре увидел ваш истинный облик?       — Ничего. Он оставил меня в клетке, как зверя. В ней я и жил следующие три с половиной года.       В зале раздались вздохи, леди сочувственно заохали.       — Верно ли, что каждое ваше превращение мистер Амбре демонстрировал маглам на представлениях?       — Да, сэр.       — Вы пытались бежать?       — Много раз. Но, как вы понимаете, безуспешно, — скрывая горечь, усмехнулся Драко.       — Верно ли, что мистер Амбре применял к вам ещё и телесные наказания за неповиновение?       — Это так.       — Всё это было исключительно в воспитательных целях, — усмехнулся Амбре.       — К порядку! — потребовал Артур. — Что же произошло после тех страшных трёх с половиной лет, мистер Малфой?       — Я наконец уяснил, что Патрик ни за что меня не отпустит из цирка. Ни один бизнесмен в здравом уме не захочет избавиться от Золотой Гусыни, — брезгливо скривился Драко. — И раз уж у меня не было выбора, я стал пытаться жить по его правилам.       — То есть?       — Я больше с ним не ссорился. Никогда. Я перестал конфликтовать с членами труппы. Добровольно выходил на арену. Каждый раз надеясь, что уж в этот раз Зверь будет достаточно силён, чтобы сбежать.       — Неблагодарный… — тихо засмеялся Амбре, но никто не стал обращать на это внимание.       Гермиона не сводила глаз с Драко, каждую секунду надеясь, что эта пытка вот-вот закончится.       — И вы не пытались сбежать в человеческом обличье?       — Пытался. Но меня находили и снова сажали в клетку. На разные сроки — зависело от того, как далеко я успел уйти.       — Вы пытались обратиться в магловскую полицию и сообщить о своём положении?       Драко опустил глаза.       — Однажды мне удалось добраться до полицейского участка. Случайно. И я сообщил, что меня удерживают в цирке насильно. Меня задержали, якобы для моей безопасности. Я ждал, сам не знал чего. А потом явился Патрик, и всё повторилось. В меня выстрелили транквилизатором и вернули в цирк. Амбре умел найти подход к полиции.       Гермиона не могла не заметить самодовольной физиономии Амбре и просто сгорала от неприязни к этому человеку.       — Сочувствую, мистер Малфой. А как вы оказались в бункере? — с интересом расспрашивал Артур, и, кажется, заседатели были увлечены не меньше.       — Патрику предложили за меня большой выкуп, и он меня спрятал.       — Считаете, он в этот раз сделал бы то же самое?       — Так и было. Моё отсутствие заметили ещё не было пяти утра. Для чего ещё я ему понадобился в такое время, как думаете?       — Всё это лишь догадки! — воскликнул защитник. — Нет никаких доказательств!       — Принимается, — ответил Артур. — Однако настойчивость мистера Амбре в его стремлении вернуть Драко Малфоя в цирк вызывает крайнее замешательство. Превращение уже состоялось, мистер Малфой не представлял опасности, отчего было не отпустить его, скажите на милость? У вас есть объяснение? Прошу, мистер Амбре, ответьте.       Директор цирка устало закатил глаза, а потом ответил, словно делал одолжение, лениво растягивая слова:       — Восемь лет назад я скрыл правду от своего друга Кингсли, как он и сказал. Но я был уверен, что он догадывается об обмане и потому ни в коем случае не хотел, чтобы известия о Малфое распространились.       — И ради этого вы были готовы убить мракоборца при исполнении? — возмутился Артур Уизли. — Вы втравили в это дело несколько десятков маглов, в том числе магловскую полицию, членов своей труппы. И всё ради чего? Чтобы Малфой не покинул вас?! Хотели спасти репутацию Министра Магии? В самом деле?       — Именно так! — самодовольно усмехнулся Амбре. — Мой дорогой друг такой важный человек. Что теперь будут говорить люди? Смогут ли доверять такому министру? Я действовал во благо моего Вервольфа и друга Кингсли.       — Давайте уточним, — усмехнулся Артур, — вы что, всё ещё считаете Драко Малфоя своей собственностью? — и его голос стал строгим, а выражение лица серьёзным. — Вынужден вас огорчить, мистер Малфой не принадлежит вам. Он самостоятельная единица общества, и только ему решать, с кем ему быть. Вы нарушили право человека на свободу, а это значит — совершили преступление.       Артур выдохнул и снова приветливо взглянул на Драко.       — Мистер Малфой, по доброй ли воле вы покинули цирк?       — Да, — уверенно ответил Драко.       — Если бы у вас была возможность туда вернуться, вы бы воспользовались этим предложением?       — Нет. Я не хочу быть игрушкой, и никогда не хотел.       — Верно ли, что ради спасения жизни мисс Грейнджер вы нанесли серьёзный удар мистеру Амбре.       — Да, это так. Я не видел другого выхода.       — Я выяснил всё, что хотел. Есть у кого-нибудь вопросы?       Джентльмен во втором ряду поднял руку, и Артур кивнул ему.       — Скажите, мистер Малфой, — начал мужчина. — Вы уже нашли место, где будете скрываться во время превращений?       — Да, — спокойно ответил Драко. — Моё поместье, в частности подземелья, прекрасно для этого подходят.       — А Волчье противоядие? Вы уже его изготовили?       — Пока нет, но я над этим работаю.       — Но как вы будете это делать без магии? — вдруг спросила женщина, сидевшая рядом с мужчиной. — Вам кто-то поможет?       Драко на мгновение бросил взгляд на Гермиону, и она, буквально вспыхнув изнутри, сразу же кивнула.       — Мисс Грейнджер поможет мне, — обыденно ответил он.       Заседатели переглядывались, сомневались, было очевидно, что им хотелось бы задать море вопросов, совершенно не касающихся дела, но пауза слишком затянулась.       — Что ж, думаю, мы услышали достаточно, — вздохнул Артур. — Прошу, мистер Малфой, ваше последнее слово.       Драко сосредоточился. Гермиона с замиранием сердца следила, как эмоции плавно сменялись на его лице — еле уловимо, но она уже привыкла к тому, как старательно он маскирует свои чувства.       Малфой окинул спокойным взглядом присутствующих магов.       — Я прошу о снисхождении для Патрика Амбре, — довольно громко произнёс он, и Гермиона крепко сжала кулаки, вновь осознавая, что ничего другого от него и не ожидала. Гул поднялся в зале заседаний, и Артур громко стукнул молотом по трибуне. Все тут же стихли, и Драко продолжил: — Прекрасно понимаю, что этот человек совершил преступление, он держал меня в неволе против моего желания — я всегда хотел уйти, попытаться жить самостоятельно. Но ничто не может отменить того факта, что все эти восемь лет Патрик заботился обо мне, желал он сам того или нет. У меня была еда, крыша над головой. Я никого не убил, в конце концов, пока был под его опекой. Без него «Цирк Уникальностей» будет уничтожен, труппа останется без заработка. Пострадают ни в чём не повинные люди. У меня нет претензий. Фактов не отменить, но я прошу прекратить преследование мистера Амбре в отношении меня.       Заседатели зашумели. Возмущение переполняло всех и каждого.       «Как же так?» — вопили одни.       «Бедный мальчик не в себе!» — шептали другие.       Но Гермиона понимала его. Всё понимала, но от этого возмущения не становилось меньше.       — Единственное, что меня по-настоящему огорчает, — продолжил Драко, заглушая повышенным голосом толпу, — это нападение на мисс Грейнджер. Она проявила настоящий профессионализм, стойкость и упорство в борьбе за мою свободу. И я безмерно ей благодарен.       Заседатели стихли, и Драко добавил:       — За это деяние я прошу для Патрика Амбре соответственное наказание, но не более того, — и он взглянул на своего бывшего «хозяина». — Мне жаль, Патрик, что мы не смогли разойтись мирно. Ты должен был отпустить меня. С ней. Но я благодарен тебе за всё, что ты для меня сделал. Это всё, что я хотел сказать.       Глаза Амбре сияли нездоровым блеском, а его оскал не предвещал ничего хорошего. Гермиона переводила взгляд с пострадавшего на мучителя и не могла себе даже представить, чем обернётся это непредсказуемое дело. Было ужасно тревожно, и когда Драко сел рядом, она тяжело вздохнула.       — Лучше ничего не говори, — тише шёпота произнёс он.       — Ладно, — повела она плечом. — Но ты слишком мягок, Малфой.       И он усмехнулся лишь уголком губ.       — Итак, — возгласил Артур Уизли. — Мистер Амбре, у вас есть, что сказать Высокому собранию? Ваше последнее слово.       Директор цирка медленно поднялся. Его руки и ноги всё так же оставались скованными, но цепи давали возможность жестикулировать. Его лицо обрело убедительно вдохновенное выражение, и Гермиону затошнило от этого бессовестного лицемерия.       — Уважаемые члены Визенгамота, — мягко начал он. — Я весьма признателен всем вам за оказанную честь, рассмотреть моё дело. Прошу вас учесть, что я активно содействовал следствию и не оказал сопротивления при аресте. Мисс Грейнджер… ах, как жаль, что мисс Грейнджер не представилась сразу, как сотрудник Министерства, но в этом нельзя её винить, ведь она действовала, опираясь на Статут о секретности. Жаль, что несмотря на профессионализм, она даже не попыталась изучить мою биографию, прежде чем явиться в моё заведение, — ласково говорил он, сочувственно глядя ей в глаза, и Гермиона полыхала от гнева и досады. — Никто не берёт во внимание, что она сама оказала сопротивление магловской полиции и применила магию в присутствии маглов, но да Бог с ним, — театрально махнул он рукой, и Гермиона заметила, как Драко сверлил Амбре гневным взглядом. — Мне очень-очень жаль, что пришлось защищаться от ваших посягательств так грубо.       — Моих посягательств на что? — возмущённо воскликнула она. — Я освобождала заложника…       — Гермиона, — аккуратно позвал её Артур, и она бросила на мистера Уизли растерянный взгляд.       — Почтенные заседатели, — повысил голос Амбре, словно произносил «почтеннейшая публика», — клянусь вам, что в моих действиях не было злого умысла. Я лишь хотел защитить общество от опасного во всех смыслах элемента. Поверьте, Драко Малфой — чудесный мальчик, но он опасен, и не только в изменённой форме, но и в человеческой!       — Что он мелет?! — прошипела Гермиона, и тут же услышала голос друга, который вёл себя словно мышь за печкой всё это время:       — Гермиона, держи себя в руках.       — Он просто издевается! — сквозь зубы процедила она, но Амбре продолжал:       — Вы все видите этот шрам, — и он высоко поднял подбородок, демонстрируя свою шею. — И это было нападение не зверя, вовсе нет! В этот момент мой дорогой Вервольф находился в человеческой форме, и только благодаря этому я сам не обращаюсь в зверя. И это была моя единственная оплошность! — многозначительно поднял он вверх указательный палец. — За все эти годы, как Драко сам верно заметил, он никому не причинил вреда, в том числе самому себе. Бедный мальчик, — артистично зажмурился Амбре, и Гермионе стало бесконечно мерзко, — он попал ко мне растерянным, больным, израненным и беспомощным. В то же самое время страшно агрессивным. Я и мои коллеги вы́ходили его и обогрели, давали кров и пищу. Не передать, сколько доверительных и полезных бесед было проведено во спасение его грешной души…       Гермиона хлопнула себя ладонью по лицу, мечтая о прекращении этого балагана, Драко тем временем дышал всё тяжелее. Она чувствовала, как ему нелегко.       — Пожалуйста, не погружайся в это, — тихо прошептала она. — Ты же видишь, он играет на публику.       — Но он прав, — выдохнул Драко, с достоинством расправляя плечи.       — И всё же, — говорил Амбре, — этот мальчик так и остался тем ребёнком — испуганным, зависимым. Он погибнет в одиночестве, как погибают одинокие волки, выращенные в клетке, — и Патрик взглянул на Драко полным жалости взглядом. — Тебе было бы лучше остаться с нами, признай это! Эта девочка убедила тебя, что ты можешь жить на воле, но это далеко не так, Драко. Ты слаб. Ты теряешь опору. Я не сержусь на тебя, за твой выбор. Ты просто ошибся. Я так тронут твоими словами, — чуть ли не дрожащим голосом говорил Амбре, а Гермиону тошнило всё больше от этого лицемерия, — и я всё ещё надеюсь, что ты одумаешься и не станешь подвергать общество опасности, уходя в самостоятельную жизнь. Ты — оборотень. Это — твоя суть.       — Протестую! — воскликнула Гермиона, резко поднимаясь. — Вы не имеете никакого морального права…       — Гермиона, пожалуйста, — снисходительно произнёс Артур. — После выступления мистера Амбре я дам вам слово.       Девушка села, а внутри неё всё переворачивалось от гнева.       — Я создал для тебя королевские условия, — с сожалением вздохнул Патрик. — Ты ведь совершенно ни в чём не нуждался, мой мальчик: лучшие условия, комфорт, женщины…       — Мой отец говорил, — неожиданно прервал его Драко, — лучше быть живой собакой, чем дохлым львом. Может быть, он прав. Но ты не сможешь меня понять. Я все эти годы желал стать тем львом. И лишь теперь по-настоящему хочу жить, даже если это будет невыносимо трудно.       Патрик переменился в лице, его благодушие растворилось.       — Твой отец… был прав, — ядовито процедил Амбре. — Собаке — собачья смерть. Он сделал свой выбор.       Драко замер, и Гермиона испугалась, словно на физическом уровне ощутив отсутствие воздуха в его лёгких.       — Ты… знал моего отца? — тихо спросил Драко.       — Знал ли я Пожирателей? О, да! — прошипел Патрик. — Такие мрази, как ты и твой папаша лишили меня главного в жизни… — и в этот момент его защитник перепугано стал дёргать Амбре за рукав.       — Патрик, — выдохнул Драко. — Мой отец был твоим ровесником, он не мог…       И Амбре рассмеялся злобно, издевательски.       — Бедный, наивный пожирательский выкормыш! — иронично произнёс он. — Ты такой же никчёмный, как твой отец-убийца!       — Мистер Амбре, перестаньте! — шипел защитник.       — Ты знал? — повысил голос Драко, медленно поднимаясь с места. — Знал, кто мой отец? Знал, кто я, и запер в клетку… Это что, месть?!       — Драко, пожалуйста, не надо, — в ужасе зашептала Гермиона. — Пожалуйста, сядь, не провоцируй его! Он просто…       — Тебе не место среди нормальных людей, — бросил Амбре. — Ты — оборотень! Пожиратель Смерти и сын Пожирателей. Твоё место в клетке! — гордо вздёрнув подбородок, выдавил Амбре, а после с достоинством опустился на своё место. Его взгляд источал презрение, а защитник, похоже, потерял всю надежду на хороший исход. Но внезапно, будто что-то ударило Патрику в голову, и в глазах его промелькнул страх.       — Вот у кого раздвоение личности, — шепнула Гермиона, присматриваясь к подсудимому.       — Мистер Амбре, это всё, что вы хотели сказать? — немного ошарашенно уточнил Артур.       Тот часто заморгал, кивнул, потом снова приподнялся.       — Нет. Я хотел сказать, что не смотря ни на что привязался к мальчику, и…       — Сэр, довольно, — скривился Артур. — Вы, похоже, не в себе. Вы только что бросались страшными словами.       — В самом деле? — искренне удивился Амбре. — Нет, я точно уверен, что верно поступил, избавив Драко от метки Пожирателя Смерти. Он ненавидел её…       Артур громко стукнул молотом по трибуне:       — Перерыв десять минут!       Поднялся шум. Мистер Уизли вышел в боковую дверь. Некоторые заседатели поднялись со своих мест и покинули зал. Люди разговаривали, обменивались мнениями.       Но Гермиона никого не видела и не слышала. Драко остекленевшим взглядом взирал в никуда. Она сидела рядом бережно сжимая его руку, несмотря на косые взгляды, что бросали в их сторону заседатели.       — Драко, пожалуйста, — шептала она, — не принимай это близко к сердцу. Этот человек коварен, и его слова нельзя воспринимать всерьёз. Он старается вывести тебя из себя, не поддавайся.       — Гермиона. — Она мельком взглянула на позвавшего её Гарри. — На секунду.       Поднявшись, она села рядом с другом.       — Не трогай его, — прошептал он ей на ухо. — Просто не говори с ним. Будь рядом, это его успокаивает, но не говори. Это самое худшее, что сейчас можно сделать.       — Почему? — недоумевала она, бросая взгляд полный осуждения на странно замершего в растерянности Амбре.       — Потому что этот тип, — кивнул на него же Гарри, — явно не в себе. То утверждает, что Малфой ему как сын, то бросается такими оскорбительными фразами. Это странно, не находишь? Малфой растерян, не усугубляй.       — Ладно, хорошо. Наверное ты прав, — закивала она. — Как считаешь, его признают виновным в похищении?       — Даже не берусь судить. После выступления Малфоя, думал, смягчатся, но после этих оскорблений… Хотя их могут счесть обоснованными, вот в чём проблема. Хорошо, что Малфой тихо себя ведёт. Упаси Мерлин, если он сделает хоть одно резкое движение.       — Ох, он так старается… — вздохнула Гермиона.       — Перестаньте шептаться, — проворчал Драко. — Знаете же, что бесполезно. Я в порядке.       — Прости, — шепнула Гермиона и села на своё место, ярко полыхая щеками. — Я просто очень волнуюсь, — попыталась оправдаться она. Гарри тем временем поднялся и вышел из зала.       — Спасибо и на том, — ответил Драко, продолжая безразлично глядеть в одну точку.       Заседатели снова заняли свои места, и мистер Уизли вернулся на трибуну.       Тут Гермиона заметила, что взгляд Драко сосредоточился где-то на верхних рядах. Он прищурился, а потом испугался, глубоко вдохнул.       — Что? Что такое? — заволновалась она и попыталась уловить направление его взгляда.       — Она ушла, — растерянно выдохнул Драко.       — Кто?       — Беллатриса, — шепнул он, и у Гермионы по спине промчалась стайка мурашек.       — Драко, Беллатриса давно умерла, — встревоженно произнесла она.       — Но я видел её! — и он широко распахнутыми глазами взглянул на Гермиону.       — Продолжаем заседание! — провозгласил Артур. — Во время перерыва я проконсультировался со специалистом-колдомедиком. Мистер Амбре, вы нормально себя чувствуете?       — Я… да, конечно, — промямлил он.       — Мы рассмотрели все свидетельства, учли ваши показания, несмотря на их… противоречивость. Скажите, вы помните, что говорили только что — десять минут назад? Вы обвинили Люциуса Малфоя в убийстве — это серьёзное обвинение! Он отбывал наказание в Азкабане. Вам известно что-то ещё?       — Нет. Нет, я… — растерялся Амбре.       — Вы сочли удержание Драко Малфоя в плену подходящим способом отомстить за смерть ваших родителей?       Глаза Амбре стали быстро наливаться слезами.       — Моих родителей убили Пожиратели Смерти, — бросил Амбре.       — Но насколько известно следствию, — спокойно говорил Артур, — это так и не было доказано. Причём же здесь мальчик? Поясните Высочайшему собранию: вы удерживали Драко Малфоя по причине его заболевания, из мести за родителей или с целью наживы? Может быть, роль сыграли все эти факторы? Одни мотивы смягчают вашу вину, другие усугубляют. Мы должны разобраться — это в ваших же интересах, мистер Амбре.       Патрик выпрямился. В его взгляде снова сверкнул холод. Он расправил и подкрутил свои внушительные усы и иронично улыбнулся:       — Мне больше нечего сказать.       — Хорошо, — согласно кивнул Артур. — Мистер Малфой, — обратился он к Драко, и тот вздрогнул от неожиданности, ведь всё это время он растерянно блуждал взглядом по трибунам, словно искал кого-то, что не скрылось от внимательной Гермионы. Артур же продолжил: — В свете всего сказанного мистером Амбре, вам есть что добавить? Может быть, хотите изменить…       — Нет, — твёрдо ответил Драко. — Я всё сказал.       — В таком случае мы перейдём к процедуре вынесения вердикта.       Артур надел очки и разложил перед собой большой лист пергамента.       — Итак. Виновен ли обвиняемый Патрик Жозеф Амбре в похищении и удержании в плену против воли потерпевшего Драко Люциуса Малфоя? Прошу поднять руку тех, кто считает его виновным.       Заседатели Визенгамота мешкали, и Гермиона чувствовала себя очень странно. Неужели кто-то мог сомневаться в его виновности? Ведь всё было совершенно очевидно. Нерешительные руки стали подниматься одна за другой, и секретарь вёл быстрый подсчёт голосов.       — Двадцать восемь «виновен» против двадцати двух «невиновен», — объявил Артур.       Внутреннее возмущение Гермионы было готово выплеснуться через край. Она взглянула на Драко, но тот был совершенно безучастен.       — Благодарю, — кивнул Артур. — Виновен ли Патрик Амбре в нападении на сотрудника Министерства и мракоборца Гермиону Грейнджер?       И тут руки поднялись незамедлительно и единогласно.       — Пятьдесят голосов «виновен», — констатировал Артур Уизли. — Виновен ли Патрик Амбре в нарушении Статута о секретности? — он выждал, пока заседатели поднимут руки. — И снова единогласно «виновен».       Гермиона с облегчением вздохнула, но всё же немного неуверенно взглянула на Драко. Её пугала его отрешённость, но что с этим делать не имела ни малейшего представления.       — Таким образом, — стал вещать мистер Уизли, — большинством голосов принято решение о виновности мистера Амбре по всем трём пунктам. По совокупности совершённых деяний Патрик Жозеф Амбре приговаривается к пяти годам в Азкабане.       — Что? — вскочил Патрик.       Драко медленно поднялся на ноги.       — Это несправедливо! — заорал Амбре, и его защитник тут же стал хватать его за руку, чтобы тот не вытворил чего-нибудь. — Вы пожалеете о своём решении, когда этот мальчишка загрызёт кого-нибудь!       — Время на апелляцию, — повысил голос Артур Уизли, — две недели. Не усугубляйте своё положение, мистер Амбре. До приведения приговора в исполнение вы останетесь в камере временного содержания при Министерстве Магии Британии. Уведите приговорённого.       Двое мракоборцев подхватили Амбре под руки и повели к выходу, но тот продолжал возмущённо громко говорить:       — Ты пожалеешь, Драко! Пожалеешь, что так поступил со мной! Ты — неблагодарный пожирательский выкормыш! Тебе не нужна эта грёбаная свобода!       Драко крепко зажмурился, и Гермиона с силой сжала его локоть, приподнявшись на носочки и шепча.       — Пожалуйста, держись! Ещё немного. Мы уходим, слышишь? Всё. Ещё немного. Коридор, лифт, камин. Всё в порядке.       — Уважаемые члены Визенгамота! — громко обратился Артур к возмущённому и шумящему собранию. — Не забывайте о том, что данное заседание имеет статус закрытого не случайно. Мистер Малфой намерен подписать Кодекс поведения оборотней, а значит мы, как представители закона, обязаны соблюсти конфиденциальность его положения. Надеюсь, данная информация не покинет этого зала. Благодарю вас за службу.       Заседатели засуетились, стали подниматься со своих мест.       — Мистер Малфой, — тут же обратился к нему мистер Уизли, и Драко не смог скрыть усталость во взгляде. — Завтра вас ожидают в Министерстве для завершения всех процедур. Пока вы свободны.       — Благодарю, — выдавил Драко, и Гермиона повлекла его к выходу, замечая, что уже как минимум два человека нацелены подойти к нему.       — Гарри! — прошипела она.       Поттер моментально оказался рядом, очевидно всё это время проведя у выхода. Он тут же возглавил маленькое шествие из трёх человек, расчищая дорогу Гермионе и Драко.       — Я не знаю, что делать, Гарри, — тараторила она. — Ему нельзя общаться с журналистами. Слишком тяжело. Ох, чувствую я, что дело ещё не окончено. Амбре вёл себя… странно.       — Согласен. Защитник может потребовать психиатрическую экспертизу. Выйдем к ближайшему камину, и я вас прикрою — поговорю с ними, должны же мы дать информацию. Отправляйся к себе. Они достанут его в поместье.       — Думаешь? — заволновалась Гермиона.       — Знаю. Сейчас защиты на поместье нет, они быстро туда доберутся.       — Поняла.       Драко держался очень хорошо — словно мраморная скала. Но, войдя в лифт, немного устало привалился плечом к стенке. Гермиона видела, как он бледнел, потом его щёки покрывались розовыми пятнами, и он бледнел снова. А когда лифт остановился, она рывком выставила перед собой волшебную палочку, готовая парализовать любого, кто посмеет приблизиться к Драко.       Вспышки замелькали перед глазами, ослепляя и рассеивая концентрацию, но Гермиона прищурилась и ринулась за Гарри, буквально таща Малфоя под локоть за собой.       — Мисс Грейнджер, ответьте, вы личный телохранитель? Чем закончилось дело? Амбре отправлен в Азкабан? Мистер Малфой вы довольны процессом? Вы возвращаетесь в поместье?       Она резко обернулась, впадая в панику от того, как посинели его губы, будто его вот-вот стошнит, но маска безразличия словно прилипла к его лицу.       — Комментарии через минуту, прошу терпения! — громко говорил Гарри, и репортёры расступались.       Гермиона метнулась в первый камин, увлекая Драко за собой. И уже через несколько мгновений она крепко обнимала его, выходя из камина в своей квартире.       Тишина…       Кажется, она ощутила, что такое рай. Гермиона разжала руки, отпуская его в тишину гостиной, залитой светом закатного солнца. Они просто сидели в комнате — он на диване, она в кресле, поджав под себя ноги, — и молчали. Драко так устал, что было очевидно — лучше не задавать вопросов, не беспокоить его, и уж тем более не читать лекций, а ей точно было что сказать. Но выбрала она самое меньшее из зол.       — Хочешь успокаивающего чая? — тихо спросила она.       Пауза.       — Я спокоен.       — Тогда кофе?       — Да, спасибо.       Она даже рада была избавиться от этого тягостного общества хоть на пару минут. Нужно собраться с мыслями, как-то его подбодрить, но как это сделать после всего, что было сказано и пережито? Гермиона не могла отделаться от дурных мыслей. Ей казалось, что Драко окончательно разочарован в своём бывшем друге Патрике. Разве может настоящий друг говорить подобные вещи? И когда услышала его тяжёлый вздох, почти стон, заволновалась ещё больше и, взяв кружки с кофе, поспешила в гостиную. По ногам прошла волна холодного воздуха.       Драко стоял у распахнутого окна, опираясь о подоконник ладонями. Он глубоко вдыхал, а потом выдыхал мучительно, снова издавая этот болезненный стон.       — Тебе плохо? — с нежностью спросила она, поскорее подходя ближе и опуская кружки на подоконник.       Гермиона бережно погладила ладонью его напряжённую спину.       — Драко, поговори со мной, — прошептала она. — Не держи в себе. Я понимаю, самое ужасное в жизни — разочароваться в близком человеке. Патрик был близок тебе, но… я отказываюсь его понимать.       — Он прав, — глухо произнёс Драко.       — Прав в чём? — возмутилась Гермиона. — Что ты такое говоришь?       — Ты была там. Всё видела и слышала. Этот мир не примет меня, Гермиона. Он прав — я не готов. Сам не понимал на что иду.       — Ушам своим не верю, — выдохнула она, прислоняясь бёдрами к подоконнику и скрещивая руки на груди. — Ты что, всерьёз думаешь, что Патрик прав?! Да этого самодовольного эгоиста ничего, кроме денег, не волнует! Неужели ты думаешь, что он печётся о безопасности общества или твоей?!       — И всё же он прав, — Драко выпрямился и посмотрел на неё, закатное солнце последними бликами играло в его радужках, делая серые глаза почти жёлтыми. — Он прав в том, что мне не место в обществе. Ты видела этих людей — голоса разделились почти поровну. Сорок процентов заседателей решили, что Патрик верно поступал, держа меня на привязи. Люди напуганы, а это значит, что я буду изгнанником. Так зачем…       — Какая несусветная чушь! — скептически усмехнулась Гремиона, закатывая глаза. — Люди бывают против независимо ни от чего! Они могут быть против твоего прошлого Пожирателя, против твоего отца, твоей чистокровности, ликантропии, богатства или просто цвета волос! — всплеснула она руками. — Неужели ты никогда не сталкивался с одиночеством? Никогда-никогда? Ты и в цирке был одинок, и в школе — даже не спорь, я уверена, что так и было, я сама через это прошла.       — Там, в цирке, я был нужен, понимаешь? — устало усмехнулся Драко. — Да, я не был свободен, но от меня была польза, как это ни смешно прозвучит: я развлекал людей, благодаря мне вся труппа жила в достатке, Патрик мог себе позволить устраивать представление один-два раза в месяц и получать огромные деньги. Теперь всё рухнуло. Теперь от меня нет никакого проку! Кто я такой? Богатый наследник, который никому не нужен. За всё это время ни один из моих друзей обо мне не вспомнил. Никто не знает ни о ликантропии, ни о потере магии… теперь узнают, но неважно.       Гермиона заметила, как дрожат его руки, как вздымается от прерывистого дыхания грудь. Он был растерян, взволнован и одинок. Одинок как никогда. И он всё говорил и говорил:       — Я должен всё исправить, Гермиона. Я должен вернуться…       — Ни за что! — в ужасе выдохнула она. — Даже не думай! Мерлин, глупость какая. Я не понимаю…       — Тебе не обязательно меня понимать, — чуть повысил голос Драко, и в нём слышалось столько отчаяния. — Я здесь не нужен! Никому не нужен, понимаешь? Не осталось ни одного человека, кто держал бы меня здесь хоть немного…       — Мне нужен, — шёпотом выпалила Гермиона и ужасно испугалась собственных слов. Как они слетели с её губ? А он смотрел на неё растерянно, удивлённо. Она постаралась тут же взять себя в руки, говорить уверенно, но глаза её постоянно изучали комнату, стараясь не сталкиваться с ним взглядом. — Я хочу сказать, что именно ты можешь стать настоящим примером для всего общества. Ты вернулся к истокам, невзирая на препятствия и устоявшийся образ жизни. Ты рискнул и выиграл, просто ещё не смог это осознать, оценить.       Её взгляд наконец замер на его лице. Драко смотрел на неё внимательно, вопросительно.       — Мне кажется, — тихо произнёс он, — ты совсем не это хотела сказать.       Драко опустил глаза, задумался и присел на подоконник рядом с ней, взяв остывшую кружку. Он сделал глоток и поморщился.       — Совсем остыл, — виновато улыбнулась Гермиона.       Он держал в руках кружку с испорченным напитком и думал. Тяжесть этой тишины давила на неё, но Гермиона никак не могла подобрать слов утешения.       — Иногда, — тихо заговорила она, — люди очень сильно нас разочаровывают. И мы испытываем страх, приближаясь к ним снова. Мы думаем, что нас не поймут, что нас не любят, но зачастую мы же сами и ставим перед собой препятствия. В твоём детстве люди делились по чистоте крови, но со временем они разделились на тех, кому ты доверяешь и не доверяешь, но и тут тебя постигло разочарование, — Гермиона вздохнула и подошла чуть ближе, осторожно протискивая руку под его локоть, прижимаясь к его плечу. Её сердце билось всё сильнее, а дыхание сбивалось, но она не была намерена останавливаться. — Теперь мир для тебя разделится снова, на тех, кто боится тебя, и тех, кто старается понять и принять. Думаешь меня очень любит общество? Отнюдь. Есть люди, которые меня ненавидят, но разве это имеет значение? Невозможно нравиться всем…       — Речь не об этом, — шепнул Драко, он накрыл её ладонь, лежавшую на его предплечье, своей — холодной, словно кусок льда. Гермиона почувствовала, как внутри неё поднялась волна захлёстывающих чувств.       — О чём же речь? — прошептала она, поднимая голову, стараясь поймать его взгляд.       — Я словно проклят, — безнадёжно заговорил он. — Всю жизнь, стоит мне сблизиться с человеком, понять, что он… важен для меня, я тут же его теряю. Так было с Крэббом. Да, он был глуп и упрям, может оттого мне хотелось вытащить его из всей этой лжи и зла. Потом с отцом. Мамой… — Драко тяжело вздохнул, — и с Хеленой. Теперь я потерял Патрика. Больше я не могу ошибаться. Не могу себе позволить терять.       Гермиона с трепетом прижалась головой к его плечу, утопая в бесконечной нежности. Её бедное сердце билось тяжело, томительно и сладко одновременно. Драко глубоко вдохнул, словно старался насытиться тем воздухом, что окружал их.       — Я не могу потерять тебя, — словно одним дыханием произнёс он, трогая тёплым воздухом макушку Гермионы, и приятный морозец прошёл по её коже. — Не имею права подвергать тебя опасности и… просить быть рядом, когда каждый мой день может обернуться трагедией.       Она робко приподняла голову, встречаясь с таким нежным и тёплым взглядом, каким он ещё никогда её не одаривал.       — Я хочу умолять тебя быть со мной, — с трудом дыша, шептал Драко, — но всё внутри меня против, и я прошу тебя не приближаться. Пожалуйста, будь сильнее меня! Оттолкни. Дай по физиономии снова, чтобы даже мысли не осталось, что может быть иначе.       — Это неправильно, — слабо улыбнулась Гермиона. — Потому что… ты можешь быть счастлив сам по себе, но если кто-то, пусть даже недолго, будет счастлив рядом с тобой — это намного больше. Я всё чаще думаю о Римусе. Да, он умел быть один — он был сильным человеком, хоть и казался иногда ужасно угнетённым, но Тонкс подарила ему радость любви, — Гермиона прерывисто вздохнула, сбилась, отвела взгляд, но чувствовала, что он продолжал внимательно смотреть на неё. — Пусть их любовь была недолгой, но они были счастливы, — и она снова взглянула Драко в глаза. — Понимаешь? Им было трудно, но они были вместе. Два одиноких сердца слились воедино, и так было легче. Драко…       Его ладонь мягко коснулась её щеки, и она уже была тёплой, такой сухой и приятной. Гермиона ощутила мозоли на его пальцах, мелкую дрожь, с которой он не собирался бороться. Она закрыла глаза, ловя это мгновение, стараясь запомнить прикосновение, прожить его.       Горячее дыхание тронуло её ухо, и Гермиона приподняла плечи, чувствуя разбегающиеся по спине мурашки. Это волшебно — невыносимо волшебно! Оттого так страшно потерять эту магию.       — Я боюсь за тебя, — мучительно хрипло простонал Драко. — Так боюсь, что однажды очнусь, а тебя больше нет. И я не буду помнить, как это произошло. Я уже видел это. Видел. И не могу рисковать.       Как быстро осенью сгущается тьма.       Гермиона, бережно обняла маленькими ладонями его лицо, не сводя взгляда с его сияющих в спустившемся полумраке глаз.       — Но ведь этого может никогда не случиться, Драко! — улыбаясь прошептала она. — Одному будет трудно, ведь в жизни случается всякое. Что, если однажды ты заболеешь, не сможешь приготовить для себя Волчье противоядие, что если обратишься в одиночестве и без защиты? Но если… кто-то будет рядом, шансы сделать всё правильно возрастают. А если рядом много друзей, близких, родных — будет ещё легче контролировать процессы. Подумай! Эта гипотеза тоже имеет право на существование.       Они замерли, глядя друг другу в глаза. Гермиона медленно осознавала, какая тёплая и приятная у него кожа, ощущала ладонями лёгкое покалывание щетинок, успевших за день появиться на его лице. Драко робко коснулся её запястий, пряча в больших ладонях её маленькие, он осторожно повернул голову и трепетно коснулся губами её кожи там, где быстро бился пульс. От этого прикосновения её веки потяжелели. Гермиона тихо вдохнула, задержала дыхание, и его нежный поцелуй замер, словно отпечатавшись навсегда в её памяти. Она сквозь полусомкнутые ресницы видела безмерную нежность в его глазах. Драко смотрел на её пальцы, линии на ладони, потом снова коснулся губами запястья, вдохнул глубоко, с наслаждением.       — Со мной это первый раз, — прошептал он, переведя взгляд на её лицо, а потом касаясь губами второго запястья. — Всё как-то не так.       — Не торопись отвергать, — с трудом дыша прошептала она. — Ведь ты… это ты.       — Ты усыпляешь Зверя, — улыбнулся он так радостно, что Гермионе захотелось завизжать от восторга, а его взгляд неспешно блуждал по её лицу, замер на губах, и Драко прошептал: — С тобой я могу быть собой. Но я… Ты должна знать. Я зверею внезапно, порывисто, и если попасть под горячую руку…       — У меня есть волшебная палочка, — хитро усмехнулась она. — Я — мракоборец и буду часто тебя… бесить. Так что, если ты очнёшься связанный, не удивляйся. Но! Я уверена, ты справишься. Нужно только…       Он наклонился. Приблизился так неожиданно, что Гермиона испуганно распахнула глаза. Их губы соприкоснулись — мягко, будто немного неловко. Горячий поток разлился в её груди, когда его губы чуть смелее захватили её рот, когда его пальцы чуть сильнее стиснули её запястья. Она ощутила вкус кофе, нерешительное касание его языка, и сладкая истома наполнила её тело, заставляя Гермиону приподняться на носочки, потянуться к нему, обнять его шею, и его сильные руки со всей возможной нежностью притянули её к нему. Её веки сомкнулись и сознание умчалось прочь, оставляя лишь ощущения — движение его губ, его рук, его дыхание.       Гермиона отвечала пылко, без сомнений, словно она ждала его всю жизнь — только его. И когда Драко немного отстранился, она испугалась. Что, если он снова отдалится, раскается? Вдруг испугается Зверя внутри него. Что, если Зверь займёт его место? Вопросы сбили с толку. Гермиона прерывисто дышала, пытаясь срочно определить, отчего его горячие ладони больше не скользят по её спине. А Драко просто смотрел ей в глаза — долго, пронзительно.       — И ты готова пойти на это? — тихо спросил он, мягко поглаживая ладонями её плечи. — Ты уверена, что понимаешь, с кем связываешься? Разве не видишь, что я сумасшедший? Сегодня мне привиделась моя покойная тётка. Это страшно, уж поверь, — усмехнулся он.       — Драко… — вздохнула она. — Я думаю, что каждый человек в этой жизни однажды рискует. Он встречает другого человека и не может знать наверняка, как сложится их путь. Будут ли они смотреть друг на друга или в одну сторону, а может быть, даже в разные стороны, чтобы прикрыть спину того, кто рядом. Но я могу с уверенностью сказать лишь одно: если не пытаться, то никогда не узнаешь, как могло бы быть, верно? А Лестрейндж… Может быть, там и правда кто-то был — похожий на неё.       Он улыбнулся в ответ и бережно, еле уловимо поцеловал её губы, снова кружа девушке голову. Гермиона покачнулась, Драко осторожно обнял её талию и прошептал у самых губ:       — Ты даже не представляешь, на что собираешься пойти.       — Ты тоже, — усмехнулась она и уткнулась лицом в его грудь.       Они долго стояли обнявшись у окна и глядя на вечерний город. Оба понимали, что им предстоит ещё очень много узнать друг о друге. Узнать то, о чём они, возможно, даже не могли предполагать. Гермиона видела одно — Зверь дремал. Взошла растущая луна. Приближался час превращения. Но почему-то не было страшно, словно всё недосказанное стало ясным, приняло чёткие очертания. Драко рядом. Она видела его спокойным и нежным, настоящим.       — Ты был прав, — тихо произнесла она, подняв к нему горящий взгляд, и Драко взглянул ей в глаза. — Я совсем не то хотела сказать. Я хотела сказать, что… ты мне нужен. По-настоящему.       — Если бы ты знала, как нужна мне, — шепнул Драко.       Их губы слились в чувственном, неспешном поцелуе. Она чувствовала, что не готова торопить события. Драко всё ещё немного растерян и не уверен в своём решении. Но, кажется, первый шаг был сделан.