Зверь снаружи. Кто внутри?

      — Не томи, Грейнджер! Теперь свидетелей нет, — выпалил Драко, стоило им выйти из камина в гостиной её квартиры.       — Дело не в них, Драко, — улыбнулась она. — Дело в тебе. Я просто не знала, как ты отреагируешь.       — Ну!       — Это была Андромеда. Твоя тётя. Та, что была изгнана из семьи Блэков, выйдя замуж за Теда Тонкса.       Драко медленно опустился на диван и смотрел на Гермиону во все глаза.       — Она приходила, чтобы поддержать тебя, если понадобится.       — Но почему она ушла? Почему не поговорила со мной? — возмутился он.       — Ну, очевидно, она волновалась, что ты не примешь её. А если и примешь, то не у всех же на виду.       Драко опустил глаза. Задумался.       — Наверное, она мудрая женщина, — тихо произнёс он и стал разматывать длинный шарф. — Что-то я и правда не знаю, как бы отреагировал. Она очень похожа на тётку Беллу.       — О, Гарри чуть не запустил в неё проклятье, когда увидел впервые! — усмехнулась Гермиона. — Ничего, у вас ещё будет масса возможностей пообщаться.       Они неторопливо переоделись спокойно перемещаясь по квартире, Драко ушёл к себе в библиотеку, Гермиона в спальню. Они встретились в кухне и, казалось, оба были немного растеряны. Она начала варить кофе, а он устроился у стола, на который девушка поставила ларец, извлечённый из сумочки. Драко бережно поглаживал его резную крышку, молчал, и Гермиона не решалась прервать его размышления.       — Ты извини за этих полудурков, — наконец не выдержал Драко. — Столько лет прошло. Я почему-то думал, что все эти идиотские предрассудки остались в прошлом.       — Это из-за того, что тебе пришлось жить среди маглов, потому твои взгляды и отличаются. Это нормально. На Гойла вообще нет смысла гневаться. Он из Азкабана-то вышел всего года четыре как. Он вполне может держать зло на всех, кто его туда упрятал. На меня в том числе.       Драко нахмурился.       — Он получил реальный срок? Я даже не в курсе.       — Конечно, — пожала плечами Гермиона и стала наливать кофе в кружки. — За применение непростительных полагается Азкабан, а он не просто применял, он злоупотреблял ими, учась в Хогвартсе. Это был очень неприятный процесс. Против него было столько свидетельств, что было бы глупо… В общем, он ещё мягко себя вёл, поверь.       — И это они ещё не знают, кто я, — с горечью усмехнулся Драко. — Помню, когда стало известно, что профессор Люпин оборотень, Слизерин такое о нём говорил… да и я в том числе. А ведь он был хорошим преподавателем. Но его заболевание сыграло слишком большую роль. Сейчас я понимаю, насколько это было отвратительно.       — Я думаю, дело не только в твоей болезни. Дело в тебе самом. За эти годы ты вообще многое переосмыслил, верно?       Драко кивнул, и молодые люди стали молча пить кофе. Но вскоре не удержалась Гермиона:       — Почему бы тебе не посмотреть, что в ларце? Разве неинтересно? — улыбнулась она.       Драко отвёл взгляд.       — Знаешь, мне кажется, что там что-то слишком личное, чтобы я просто… вот так, за кофе…       — О, прости! — смутилась Гермиона. — Конечно. Ты совершенно прав. Пожалуй, я заскочу на работу…       Драко удивлённо уставился на неё.       — Я думал, ты сейчас приставлена ко мне. Или я чего-то не понимаю?       — Ну, я же не могу быть твоей нянькой, — засмеялась она. — Мне не обязательно охранять тебя здесь. Я намного больше пользы принесу там. И потом, мне очень не понравилось то, что произошло в аптеках. Описания, конечно, скудные, но я могу попробовать пошерстить по зарегистрированным заражённым. Не смотри на меня так! База есть, хоть и небольшая. Никто не хочет светиться. Ты ведь тоже не хочешь.       Драко смотрел ей в глаза довольно уверенно, даже решительно. Холодок прошёл по её спине, но задавать вопросы Гермиона не решилась.       — Я ненадолго, — выдохнула она и устремилась в комнату.       Она не рассчитывала тратить много времени. Полнолуние приближалось, осталось каких-то четыре дня, и приготовление Волчьего противоядия было в приоритете. Однако, просмотрев всю картотеку, Гермиона пришла к выводу, что под описания подходили чуть ли не все заражённые. Их лица были испещрены шрамами, мужчин и лысых, и с бородами было не так мало, и кто именно из них мог скупить весь аконит, выяснить не представлялось возможным. Да и за покупку аконита в Азкабан не закроешь и даже не задержишь, максимум пожуришь за хулиганство.       Гермиона возвращалась домой немного разочарованной, но старалась взять себя в руки, ведь ей предстояло заняться приготовлением сложного зелья, а это требовало собранности и внимательности. Она была уверена, что Драко только и ждёт этого момента, когда котелок окажется на горелке, когда волшебные ингредиенты забурлят. Гермиона помнила, что Зельеварение легко давалось Драко Малфою в школе. Интересно, как он будет действовать сейчас? Захочет ли сделать это сам, ведь для приготовления зелья не требуется волшебная палочка.       И всё же её очень тревожил тот факт, что зелья получится крайне мало. Вопрос, хватит ли этого количества, чтобы сохранить разум во время трансформации, ни на секунду её не покидал. Она хорошо помнила слова Римуса о том, что он целую неделю принимал Волчье противоядие перед превращением. Что, если смысл в накопительном эффекте, и если количества зелья будет недостаточно, то Драко будет по-настоящему опасен в полнолуние? Тогда он, без сомнения, прав. Ему необходимо быть запертым. Прикованным. Иначе может случиться непоправимое.       Тишина и темнота в квартире немного встревожили. Гермиона бесшумно минула коридор и вошла в библиотеку. Драко лежал на диване отвернувшись к спинке и поджав к груди колени. Его напряжённая поза говорила об отчаянной попытке спрятаться, скрыться.       Гермиона испугалась, и первым её порывом было обнять его, прижаться к его спине, поцеловать в затылок, дать понять, что она рядом. Но потом подумала, что тревожить его спящего совсем неуместно, и уже хотела накрыть его пледом, когда заметила небольшой мятый листок возле дивана, очевидно перевалившийся через подлокотник, когда Драко отвернулся.       Она взглянула на Драко, накрыла его пледом, убеждаясь в том, что он крепко спит. Гермиона мгновение колебалась, стоит ли трогать этот листок. Она решительно направилась в ванную, довольная тем, что справилась. Но любопытство это та её черта, которую искоренить невозможно и, приняв душ, она прокралась к библиотеке и замерла возле двери в трепетном волнении.       Гермиона осторожно подняла листок и тихо ушла на кухню. Она нарочно ругала себя и убеждала, что это непорядочно — читать чужие письма, — а было очевидно, что это письмо, судя по каллиграфическому почерку. Она боролась с собой минут пять, положив листок на кухонный стол и медленно помешивая чай в кружке. Но её вездесущая натура не выдержала этого испытания. Трепетно взяв в руки листок, она начала читать.       Сын мой.       С тех пор, как мне сообщили о твоём исчезновении, минуло уже шесть лет. Не проходит и дня, чтобы я не думал о тебе и твоей матери.       Как жестоко обошлась с вами судьба. Моя дорогая, невинная Цисси, она не заслужила такой участи.       На мне лежит вина за всё, что с вами случилось. Кара настигла меня, но это не был Азкабан. Не знаю, сколько мне осталось, но единственное, о чём я не перестаю мечтать — это увидеть тебя, мой мальчик. Теперь ты, должно быть, возмужал — я свято в это верю, ведь никто не видел тебя ни живым, ни мёртвым, а это значит, что до конца дней я буду жить надеждой, что ты выжил. Что ты спасся. Уверен, если бы у тебя был хоть один шанс вернуться, ты сделал бы это.       Молю тебя об одном: прости своего отца. За всё. Я понимаю, что не был идеален, хотя очень долго мне казалось, что нет никого совершеннее. Как я ошибся.       Живи, сынок. Живи в мире с собой, так, как подскажет тебе сердце. До последнего вздоха я буду любить и помнить о тебе и о твоей матери.                         Отец       Гермиона не заметила, в какой момент слёзы заструились по её щекам. Люциус Малфой всегда казался ей холодным, расчётливым, злым человеком. И его письмо стало невероятным откровением, раскрывшим его совсем с другой стороны. Он был по-настоящему любящим отцом. Люциус Малфой столько взял на себя, чтобы спасти семью. Но это не помогло. Его жена погибла, а сын оказался в рабстве.       Она порывисто вытирала слёзы, стараясь не шмыгать носом, потому что он бы услышал. Гермиона так же тихо прокралась в библиотеку и положила листок на пол, туда, где он и был. Драко, всё так же съёжившись, лежал на диване, уткнувшись лицом в спинку. Давно стемнело, но до ночи ещё далеко.       Гермиона вздохнула и отправилась в кухню. Одним движением волшебной палочки она заставила стол раздвинуться. Ещё взмах — и из шкафа появились волшебная горелка и котелок. Дирижируя, Гермиона призвала ингредиенты из выдвижных ящиков, а затем произнесла:       — Акцио сумочка.       Её лучшая помощница оказалась в руках, и Гермиона с трепетом извлекла из неё маленькую упаковку.       Аконит.       Драгоценный дар. То, что должно сохранить его разум.       — Мерлин… — с надеждой выдохнула она. — Пожалуйста, пусть этого хватит, чтобы спасти его в полнолуние.       Гермиона с благоговением открыла книжный шкаф, устроившийся здесь же в кухне. Именно в этом шкафу хранилась её мини-библиотека по зельеварению.       — Всё должно быть в лучшем виде, — шепнула она и достала сравнительно новое издание справочника «Продвинутые зелья».       Она разместила его на подставке для книг неподалёку от котла и стала вчитываться в рецепт, весьма довольная тем, что по памяти призвала все необходимые ингредиенты.       В это время в коридоре послышались тяжёлые шаги босых ног. Драко появился в дверном проёме ссутулившийся, заспанный и растрёпанный. При виде его Гермиона с нежностью улыбнулась, лелея надежду, что он не заметит её заплаканного вида, однако ей самой сразу стало ясно, что Драко пережил самый настоящий кошмар, потому что его глаза были опухшими. Он заговорил каким-то не своим осипшим голосом:       — Прости, я тебя не дождался. Ужина нет.       — Всё в порядке, — беспечно отвечала она, делая вид, что не замечает его далеко не блестящего вида.       — Иногда жаль, — устало усмехнулся он, — что нет этих всех Мёрфи и остальных. Хочешь верь, хочешь нет, а они были у меня на побегушках, — он привалился плечом к косяку и скрестил руки на груди. — Можно было бы заказать им пиццу или китайскую еду…       Гермиона широко улыбнулась.       — Как же я не подумала! — воскликнула она. — У меня там пылится магловский телефон, и книжка записная валяется.       — Но ты, похоже, собиралась заниматься чем-то другим? — приподнял он бровь.       — Одно другому не мешает. Поищи, пожалуйста, в прихожей, там комод, в комоде полка, у стенки телефон и книжка.       — Принято, — дёрнул плечом Драко и отправился в прихожую.       Гермиона с нежностью улыбалась, чувствуя себя безгранично счастливой. Почему-то это казалось таким правильным — его присутствие в её жизни. Его такой простой родной образ заставлял сердце трепетать. Но нужно было сосредоточиться, чтобы всё прошло успешно. Она слышала, как шумела вода в душе, но ждала его, чтобы начать приготовление зелья.       И когда Драко вошёл в кухню, на ходу взъерошивая влажные волосы полотенцем, её дыхание непроизвольно замерло. Он был здесь словно у себя дома. Его большие босые ступни тихо шлёпали по паркетному полу, пижамные шорты не скрывали его белые идеальные ноги, покрытые светлыми волосками, а чуть влажная на груди чистая футболка облегала его упругие мышцы. Гермиона замерла совершенно не осознавая, что любуется им открыто, без всяких условий. И он улыбнулся, поймав её взгляд.       — Мне показалось, ты плакала, — тихо произнёс он.       Гермиона растерялась на мгновение, отвела взгляд.       — Видела моё письмо?       Ей стало совсем совестно. Так не хотелось начинать отношения со лжи.       — Прости, я ужасно любопытна, — в смущении выдохнула она. — Знаю, это неправильно. Прости. Хочешь, я пообещаю…       — Нет, — шепнул он. — Ничего мне не обещай, — и Драко снова улыбнулся. — Ты же мракоборец, везде совать свой нос — твоя работа.       — Я бы сказала, что это моя работа, потому что я люблю везде совать свой нос, — усмехнулась Гермиона.       — Точно, — улыбался Драко. — И что же?       — Что?       — Что ты думаешь?       Он испытующе смотрел ей в глаза. Гермиона отвела взгляд.       — Думаю, что моё мнение насчёт твоего отца очень сильно пошатнулось.       Драко смотрел на неё молча, задумчиво.       — Моё тоже, — шепнул он.       Гермиона глубоко вдохнула.       — Поможешь мне с зельем? — бодро спросила она, не давая Драко погрузиться в скорбь, и он, похоже, оценил это положительно.       — Я же не маг… — начал он.       — Забудь об этом. Ты — волшебник! Волшебная палочка из рябины выбрала тебя! Забыл? — улыбнулась Гермиона.       Она расставила перед собой баночки и коробочки с ингредиентами в ряд в том порядке, как они будут добавляться в зелье. Причём аконит должен был быть в финале приготовления.       Он сел на табурет рядом, с неподдельным азартом наблюдая, как Гермиона наливает в котелок масло чайного дерева. Его аромат ударил в нос, вызывая лёгкую тошноту. Но Драко даже не поморщился.       — Нарежь, пожалуйста, листья мяты, — предложила она.       — Нет уж, уволь, — усмехнулся Драко. — Я сделаю что-нибудь не так с непривычки.       — Это может даже трёхлетний ребёнок, — засмеялась Гермиона, — причём магл.       Драко покачал головой и взялся за нож. Перед ним тут же оказалась разделочная доска с маленьким пучком мяты на ней.       — Очень мелко! — уточнила Гермиона и с удовольствием наблюдала, как Драко с ювелирным мастерством нарезал зелёные листочки.       Пока она смешивала ингредиенты и регулировала огонь под котелком, то и дело ловила на себе его взгляд. Её домашние обрезанные джинсы и рубашка в клеточку почему-то стали смущать. Она то и дело задумывалась, не слишком ли просто одета, может быть лучше было надеть платье? Или стоило убрать волосы, лежащие на плечах? Её удивляли собственные мысли и чувства, ведь рядом мужчина — Гермиона не привыкла к такой жизни. Но это было так волнующе приятно. Ведь это был не просто мужчина, а тот, к кому её душа волшебным образом прикипела, но так было боязно от ощущения, что он сомневается. Сомневается в себе, в своих возможностях, и даже если надеется на успешное будущее, то… какое место в нём займёт она сама?       Минуло полчаса, когда в дверь постучали, причём, кажется, ногой.       Драко резко поднялся и пошёл открывать. Гермиона прислушивалась, как он разговаривал с доставщиком, смеялся, прощался, захлопнул дверь, и она с облегчением выдохнула. В этот момент Драко вошёл в кухню, неся перед собой шесть объёмных коробок.       — Куда столько?! — засмеялась Гермиона.       — Я подумал, что не знаю, какую ты предпочитаешь, а орать через всю квартиру как-то не хотелось, — улыбался Драко, ставя коробки на кухонный стол.       Гермиона ещё раз помешала зелье, втянула носом его едкий аромат.       — Не представляю, как ты будешь это пить, — поморщилась она.       Но в этот момент по кухне распространился изумительный аромат горячей пиццы. В животе Гермионы заурчало.       — Не уверена, что это хорошая идея, — улыбнулась она. — Не стоит смешивать запах зелья и пиццы, я могу допустить ошибку.       — На самом деле, насколько я помню, готовность зелья определяется по исходящему от него пару, а не аромату, — раздалось за спиной. — Кажется, дымок должен быть бледно-голубым. Или ты боишься, что молекулы паров сыра, маслин и теста смешаются с молекулами зелья? Думаешь, это повлияет на его качество?       Гермиона обернулась и удивлённо уставилась на Драко, а прямо перед её лицом замер кусок пиццы, удерживаемый его рукой.       — Горячо вообще-то, — усмехнулся Драко, а Гермиона ощутила, как от этого изумительного аромата и вида толстого слоя сыра во рту скапливается слюна.       — Профессор Снейп, насколько я помню… — начала она.       — Кусай! — нетерпеливо потребовал Драко, и Гермиона захватила зубами приличный кусок, с удовольствием ощущая горячую выпечку и, растягивая золотистые жгутики сыра, обвернула их вокруг языка и откусила. — Я помню, — тут же продолжил он, — профессор говорил, что мы должны быть сосредоточены на своём деле. Ничто и никто не должны нас отвлекать, ведь зельеварение — это не бездумное размахивание волшебной палочкой. Продолжай! — кивнул он на котелок.       Гермиона с наслаждением жевала вкуснейшую пиццу, наблюдая, как Драко направлял в рот другой кусок, который держал во второй руке. После чего он опять поднёс пиццу к её лицу, и Гермиона снова откусила.       — Шледи! — прошамкал он набитым ртом, и Гермиона сдержанно засмеялась, чтобы не подавиться.       Он то и дело давал ей откусить от следующего куска, а она следила за котелком. Этот изумительный процесс казался ей самым замечательным проявлением заботы и внимания, какого она, кажется, не получала никогда. Ни от кого. Они с Гарри были очень близки, словно брат и сестра, но с Драко всё было совсем по-другому. Как-то ещё теплее, ещё ближе. Интимнее. То как он смотрел на неё, когда кормил с рук, словно птичку, как улыбался, как заинтересованно заглядывал в котелок, спрашивая, сколько ещё осталось. Это сближало. Гермиона ощущала особое волнение от этого взаимодействия.       Когда пришла пора добавить в котёл аконит, уже была глубокая ночь. Глаза утомились, но она тщательно следила за временем, за каждым действием, от постоянно валящего из котла пара её волосы распушились, завились в плотные кудри, и ей стало казаться, что теперь Драко и вовсе безотрывно наблюдает за ней.       Она поднесла к котлу мешочек с измельчёнными цветами и крохотной мерной ложечкой стала добавлять их в противоядие.       — Главное, ничего не испортить, — шепнула она самой себе, бережно помешивая загустевшую субстанцию.       — Грейнджер ничего не может испортить, — с улыбкой прошептал Драко, облокачиваясь на стол и не сводя с неё глаз. — Почему мне кажется, что ты была милашкой в школе?       — Что значит, кажется? — усмехнулась она.       — Потому что я, кажется, был совершенно слепым.       — Так оно и есть, — улыбнулась Гермиона, продолжая помешивать зелье. — Не отвлекай, будь любезен.       — Как скажете… — загадочно улыбнулся он и исчез за её спиной.       Гермиона слышала звук льющейся воды, негромкий стук посуды и ей в очередной раз было удивительно, что мужчина, который рос в семье не просто магов, а ещё и аристократов, сам моет посуду. Она вспомнила маленькую кухню в его трейлере, те блюда, что он готовил в её квартире, в памяти вертелись его слова, его поступки. Сегодня он дерзил бывшим сокурсникам из-за неё. Это удивительное преображение заставляло сердце трепетать.       Задумчиво помешивая зелье, она не заметила, как стало тихо. Гермиона не слышала шагов его босых ног, потому, когда его большие ладони еле ощутимо тронули её плечи, она вздрогнула, а волна морозца прошла по коже.       — Мне жаль, что я был слепым…       Его дыхание опалило затылок. Он втянул её аромат носом глубоко, будто хотел вдохнуть её всю. Мурашки забегали по голове, шее, проходя томящей волной вдоль позвоночника. Гермиона прикусила губу, зажмурилась. Дыхание мгновенно замерло. И она поняла, что боится пошевелиться, чтобы не спугнуть его. Лёгкое скольжение его осторожных пальцев от плеч к локтям и обратно, превращало её кожу в один сплошной обнажённый нерв. И снова шёпот в затылок:       — Ещё долго?       Гермиона сглотнула, ощущая, как сильно пересохло в горле.       — Ещё… пять минут, — тихо ответила она. — Когда дым примет голубоватый оттенок…       Она снова замерла, потому что его руки плавно сместились с её рук на талию, робко обнимая её.       Гермиона задрожала. Непроизвольно и неконтролируемо. Она тихо выдохнула, стараясь держать себя в руках и зашептала:       — Когда он примет голубоватый оттенок, значит, противоядие качественное. Его нужно будет…       Она почувствовала, как он склонился к её шее, зарываясь носом в её волосы, как он глубоко вдохнул, потом ещё раз, а потом задышал часто, словно принюхивающийся зверь. Гермиона улыбнулась, ведь это было так странно. Люди так не дышат.       Необъяснимое волнение сковало сердце. Её улыбка растворилась, а его руки крепче обвили её талию. Он дышал часто и не мог остановиться. У Гермионы начала кружиться голова. Эти потоки воздуха, исходящие от Драко, будто обволакивали тёплым дурманящим зельем. Гермиона запрокинула голову, укладывая её на его плечо. Лёгкое касание его губ к щеке заставило её веки сомкнуться. Его ладони медленно заскользили вверх к её груди. Гермиона выдохнула, инстинктивно прогнулась в пояснице, и нежный шёпот сорвался с её губ:       — Драко…       — Дым… — глубоким хриплым голосом произнёс он, и Гермиона распахнула глаза.       — Мерлин! — выдохнула она. — Что ты творишь? Мы же всё испортим.       Бледно-голубой дым, поднимающийся над котелком, заставил душу воспарить от радости.       — Всё получилось, — улыбнулась она. — Надеюсь, этого хватит, чтобы…       Драко тут же протянул руку к огню и выключил горелку. Она проследила движение его длинных пальцев, когда они тронули её запястье. А потом прошлись мягким движением к плечу и ласково заскользили по спине.       Гермиона покачнулась, опираясь о стол. Почувствовала, как его большие ладони легли на её поясницу. Она прогнулась, запрокидывая голову, повинуясь его рукам, его дыханию, тронувшему шею.       — Ты изумительно пахнешь, Гермиона, — прошептал он. — Ты просто… умопомрачительна.       Его пальцы робко отодвинули ворот рубашки и губы коснулись плеча. Одна рука обняла талию, другая ненавязчиво скользнула по бедру к ягодице, обтянутой джинсами.       Она осознавала, что теряет волю. Гермиона вдруг ощутила тот самый запах, что и в тот вечер, когда пришла в его трейлер. Запах мужчины. Она глубоко вдохнула — до головокружения, до затуманивания рассудка, отдаваясь движению его рук, осторожно забиравшихся под её рубашку на животе. Каждое касание его горячих пальцев останавливало дыхание, кожа словно искрилась от этой нежности. Гермиона беззвучно ловила ртом воздух, словно рыбка выброшенная на берег, а Драко безжалостно опалял поцелуями её шею, плечи, пока его руки не добрались до упругих холмиков груди. Гермиона замерла, но его движения вдруг оборвались, и Драко, настойчиво обхватив её обнажённую талию ладонями, повернул Гермиону к себе лицом.       Её щёки раскраснелись от смущения. Она с трудом заставила себя оторвать взгляд от его улыбающихся губ, от белевшего на левом уголке шрама. Гермиона смотрела в его чуть затуманенные нежностью глаза, вдыхая всё глубже этот пьянящий аромат, который рождал в воображении невероятные, волнующие образы. Так хотелось его прикосновений! Ещё!       А он будто прислушивался к её дыханию, присматривался, изучая её лицо, обнимал одной рукой, бережно лаская её плечо второй.       — Не знаю, о какой там магии говорил старик, — улыбаясь прошептал Драко. — Но я определённо чувствую сейчас что-то похожее… на волшебство. А ты?       — Я… — выдохнула Гермиона, наконец набираясь смелости и робко касаясь ладонями его груди. — Я в смятении.       — Отчего же?       — Я хочу понять, кто ты? — робея прошептала она. — Ты ли это?       Драко бережно обнял ладонями её лицо, и его глаза приблизились настолько, что Гермиона увидела в них своё отражение.       — Мне не хочется сейчас думать, — выдохнул он. — Я просто… хочу, чтобы ты была моей. Сейчас.       Жаркая волна прокатила по венам. Гермиона безотрывно смотрела ему в глаза, убеждаясь в том, что хочет этого так же сильно. Так же… безумно.       — Ты ждёшь моего разрешения? — улыбнулась она.       — Разумеется, — улыбнулся Драко. — Кто знает, что может тебя остановить.       — Остановить? — удивлённо приподняла она бровь. — Что, например?       — У меня было немало женщин, Гермиона, — напомнил он и отвёл взгляд. — Единственное, что знаю наверняка — я ничем не болен. Это точно.       — Боже мой, Малфой! — закатила она глаза. — Ты не мог затронуть эту тему как-то пораньше?       — Когда пораньше? — засмеялся он.       — Ты испортил момент! — сквозь разочарование засмеялась Гермиона.       — Я забочусь о твоём здоровье, между прочим! И ещё. Ты сама давно проверялась?       — Я не хочу это обсуждать, — психанула она, выскальзывая из его объятий и направляясь за склянкой для зелья к шкафу.       — Извини, но я должен знать, что ты меня ничем не заразишь.       — Малфой! — раздражённо рыкнула она.       — Что такого? — усмехнулся он.       — У меня никого не было уже… года четыре, ясно? — выпалила она. — Я проверялась давно, но всё было в порядке. Доволен?       Гермиона нервно схватила палочку, направила на котелок.       — Чего ты обижаешься? Это нормальные вопросы! — всплеснул он руками, продолжая стоять рядом, не сходя с места. — Я ужасно боюсь этих всех магловских венерических болезней.       — И ты думаешь, что я… — задохнулась от возмущения Гермиона.       — Я должен был спросить! — уверенно произнёс Драко, и стало совершенно ясно, что тот волшебный романтический момент, что возник между ними минуту назад просто растоптан.       — Конечно, — дёрнула она плечом и стала бережно направлять струйку зелья из котелка в стеклянный флакон. — Может быть, хочешь ещё что-нибудь узнать? Чего уж там, давай, спрашивай. Болела ли я? Нет. Сколько у меня было партнёров? Один. Кто? Неважно, ты своих, небось, и не помнишь — всех.       Драко закатил глаза и прислонился к столу, демонстрируя Гермионе невозмутимый профиль.       — Разве ты ничего не хочешь спросить? — спокойно произнёс он. — Например, не болел ли я?       — Нет, не хочу. Ты уже сказал, что здоров, — нервничала Гермиона.       — Я должен тебе кое-что сказать, — внезапно заявил он, и она замерла, закупорив склянку.       Он молчал, пока Гермиона не произнесла иронично:       — Что же?       Он опустил голову. Она заметила, как беспокойство углубило его дыхание, будто он собирался сказать что-то откровенное, что-то трудное для себя самого, и осознала, что сердце её в тот же миг смягчилось. Драко потёр лоб пальцами, прочистил горло, но так ничего и не сказал. Стало очень неловко. Гермиона прикусила губу и придвинулась, осторожно заглядывая ему в глаза.       — Ну прости, — тихо проговорила она. — Прости, я повела себя грубо. Ты прав. Должны же мы были это обсудить. Ты следишь за своим здоровьем и это правильно…       Драко кивнул, но в глаза не смотрел. Гермиона вздохнула и осторожно прижалась к нему, ласково обнимая за талию.       — Что ты хотел мне сказать? — участливо спросила она, задерживая дыхание в ожидании.       Драко наконец взглянул ей в глаза, но ненадолго. Она терпеливо ждала, и в конце концов он на выдохе тихо произнёс:       — Знаю, это покажется неправдоподобным, но я ужасно боюсь боли. Боюсь… быть униженным. Снова.       — Неужели ты мог подумать, что я… — собралась возмутиться Гермиона.       — Послушай! — раздражённо зажмурился он. — Любая агрессия в мой адрес недопустима! Это серьёзно, Гермиона.       — Ладно, хорошо, — кивнула она. — Я понимаю. Но я вообще-то человек довольно мягкий, если ты не заметил. Знаю, я могу быть резковата, но…       — Я не об этом, — Драко совсем отвернулся, тяжело вздохнул.       — А о чём ты? Я чего-то не понимаю? — растерянно говорила она.       — У вас это бывает в порыве страсти, — вдруг торопливо заговорил он. — Некоторые кусаются, ну, знаешь, укусят за губу или плечо. Есть такие, которые когти вонзают в спину, думая, что в этом есть что-то… Но это не так, не для меня. — Он снова тяжело вздохнул, а Гермиона понимала, что внутри неё что-то мощно полыхает, словно Адское Пламя. Что-то обжигающее, будоражащее кровь. — Я ненавижу чувствовать боль. Она… пугает меня. Боже… — он взъерошил волосы, запрокинул голову, пытаясь скрыть смущение, но это было невозможно. Гермиона смотрела на него словно заворожённая, ловя каждое слово. — Были такие, понимаешь, — покрываясь розовыми пятнами, зашептал он, — хотели видеть меня в цепях, беспомощным, безвольным, хотели помыкать, воплощая свои фантазии. Хотели… причинять боль. Я ненавижу это.       Драко взглянул Гермионе в глаза уверенно, требовательно, но было в нём столько отчаяния, что её сердце зашлось от жалости. А потом он прошептал:       — Пожалуйста, никогда не делай мне больно. Никогда. Если хочешь жить.       Она дрожала от волнения. Его откровенность была высшей степенью доверия и это восхищало, делало Драко ещё ближе к ней, ещё желаннее. Он доверял ей всецело, и Гермиона так хотела оправдать это доверие!       — Драко, я не садистка, — с нежностью улыбнулась она. — У меня нет таких наклонностей.       — Ты не можешь этого знать, — скептически улыбнулся он. — У тебя мало опыта, но я хочу тебе верить. Ты должна знать, что я опасен, — понизил он голос почти до шёпота. — Помни об этом. Одна капля боли, словно удар хлыста, может превратить меня в бешеное животное.       — Он покалечил тебя, — с сочувствием прошептала Гермиона, обнимая его, прижимаясь щекой к его груди.       — Не знаю, — вздохнул Драко, обнимая её в ответ. — Он или я сам. Но в последний раз эта ведьма ушла еле живой. Благо я был прикован, а Мёрфи был неподалёку и вовремя вытащил её из клетки. Решила поиграть в хозяйку, — брезгливо бросил Драко, — да только не учла, что я не домашний пёсик.       — Не надо, Драко, — прошептала она. — Не вспоминай об этом. Знай только, что я не из тех женщин, что причиняют физическую боль. Я не смогла работать в опергруппе. То есть, я могу, но это не моё. Страдания людей сильно меня огорчают.       — Твои фантазии, — усмехнулся Драко, — могут сильно отличаться от реальной жизни. Женщины скрывают это или боятся признаться самим себе.       — Это не про меня, — смущённо улыбнулась Гермиона, упираясь лбом в его грудь. — Я уверена.       — Плохой опыт? — тут же заинтересовался Драко.       — Да. Мой бывший был немного двинутый, — усмехнулась она. — Он красиво ухаживал, был деликатен, но… любил меняться ролями, — смущённо вздохнула Гермиона. — Не хочу рассказывать.       — Я его знаю?       — Драко… — простонала она.       — Ну хорошо. Это необязательно, — тихо засмеялся он. — Значит, ему нравилось играть. Терпеть не могу этот бред. Если ты не можешь быть самим собой, зачем тогда вообще жить?       — Я так и не поняла, какой он — настоящий, — она подняла глаза, робко взглянула на Драко. — Может быть, потому для меня и важно, кто ты… сейчас.       Он немного смутился, отвёл взгляд.       — Я — это я. Сейчас я просто человек, боящийся цепей и хлыста. Боли. Лжи. Жалости. Я хочу быть нормальным, но не знаю, каково это. И я готов сидеть на привязи, чтобы не причинять боль, но быть снова жертвой — ни за что! Больше полугода назад… — он тяжело вздохнул, — я был готов убить её. Понял, что эти игры не для меня. Я устал. И, когда проснулся тем утром, ощутил твой запах, подумал, кого же Патрик рискнул пустить ко мне? Что за неземное существо?       — Значит, они говорили правду, — в смущении шепнула она. — Ты долго был один.       — Семь месяцев из восьми лет — не так уж и много, — повёл он плечом, а потом прошептал: — В ту секунду я вдруг поверил в чудо. Поверил, что буду свободен.       Гермиона крепко обняла его. Изо всех сил, как только могла. Невозможно передать, насколько она была счастлива.       — И я так боюсь, мой ангел, — тихо продолжал он, — что обижу тебя. Ведь я бываю… демоном. Приближается его час.       — Я не боюсь! — она решительно отстранилась, смотрела ему в глаза. — Не боюсь твоего Зверя. Я видела его. Знаю, он опасен. Я приму все меры, и…       Его порыв был внезапным. Движение резким, но таким нежным! Драко привлёк её в объятия. Их губы слились в головокружительном поцелуе, от которого вспыхнула горелка, зашипел пустой котелок, резкий запах зелья распространился по квартире, но движения его губ затмили разум. Стёрлись все границы, всё окружающее стало неважным.       Гермиона дрожала от переполнявшей страсти, от томления, охватившего тело. Ей хотелось подарить ему всю нежность, на какую она была способна. Всю, что была прежде никому не нужна. Ту, в которой он нуждался. Его тяжёлое дыхание, биение сердца, его бесстыжие руки, скользившие по её телу под рубашкой, заставляли её губы раскрываться всё шире, целовать его всё настойчивее. Гермиона, себя не помня, сдёрнула с него футболку, и он, обхватив за талию, посадил её на стол, навис над ней, стаскивая рубашку через голову. Озноб сковал её тело. Гермиона инстинктивно прикрыла обнажённую грудь руками, но его требовательный взгляд жадно изучал её лицо, плечи. Драко резким движением выключил дымящий котёл.       — Ты такая красивая, — выдохнул он. — Не бойся.       Ей казалось, что он может раздавить её лишь одной только своей тенью, затмившей освещение, но его ласковые движения, его пальцы, бережно сковавшие её запястья, его губы трепетно тронувшие ключицу, спускаясь всё ниже, освобождая путь к нежным розовым ореолам, творили с ней магию, выходящую за рамки разумного. Её прерывистое дыхание вырвалось из груди сладким стоном, и его стон удовлетворённости последовал за ним.       — Ты такая сдержанная, — прошептал он, мягко захватывая её сосок губами, и Гермиона прогнулась, запрокидывая голову, кусая губы. — Не сдерживайся, солнышко, — усмехнулся он, сжимая её груди ладонями, облизывая соски по очереди.       — О, Мерлин… — воскликнула она, зарываясь пальцами в его волосы, сжимая его бёдрами. — Мой нежный. Я не могу…       Её стоны разрывали воздух при каждом его прикосновении. Она не противилась, когда он расстёгивал пояс её джинсов, когда осторожно стягивал их вместе с бельём, когда целовал её живот, спускаясь всё ниже. Перед каждым поцелуем он глубоко вдыхал, будто впитывал её аромат, изучал её. И каждый раз она дрожала, когда поцелуй завершался мягким касанием кончика его языка.       Волны блаженства уносили сознание прочь. Гермиона ещё никогда в жизни не чувствовала себя такой живой. Такой желанной. Когда Драко осторожно подтянул её к себе, она готова была отдать ему всю себя без остатка. Навсегда. Она лежала перед ним на столе — раскрытая, уязвимая. Но момент сближения отчего-то не наступал. Драко мешкал, и Гермиона робко приподнялась, любуясь его красивым, хоть и испещрённым шрамами телом.       — Кажется, я немного поторопился, — тяжело дыша, прошептал он, и неприятный холод закрался в её душу.       — Что такое? О чём ты? — выдохнула Гермиона, смущаясь, снова скрывая грудь одной рукой.       — Есть ещё кое-что. Боже… — он зажмурился и уткнулся лицом в её живот, нежно целуя горячую кожу.       — Драко. Что бы ни было, я пойму, — пообещала она, дрожа от подкатывающей к сердцу тревоги.       — Нужна защита, — проворчал он, не поднимая головы. — Я не могу позволить, чтобы ты… забеременела от меня.       Ком сдавил её горло. Гермиона зажмурилась, с трудом сглотнула.       — Хорошо, — шепнула она. — Мы… обсудим это позже. — Она протянула руку к волшебной палочке, затем направила её на свой живот и тихо произнесла: — Нон дебит ок темпоре..       Она ощутила лёгкое покалывание внутри. Напряжение, от чего её тело словно погрузилось в негу. Гермиона запрокинула голову, застонала от мощного сокращения внутренних мышц, а Драко не сводил с неё виноватого взгляда.       — Пожалуйста! — с мольбой простонала она. — Иди ко мне!       — Прости, что приходится это делать, — прошептал он. — Надеюсь, ты понимаешь…       — Да. Я понимаю, — улыбнулась она, снова окунаясь в блаженство, ощущая, как его ласковые пальцы плавно тонут в её влажном лоне. — О, это так чудесно! — застонала она.       Его осторожные движения, поглаживания заставляли тело изгибаться. Гермиона приподнимала бёдра, упираясь ступнями в край стола, ловила его томный взгляд, эту игривую усмешку на его губах.       — Моя сочная малышка, — с хрипотцой тихо мурлыкал Драко, чуть ускоряя темп, а она громко стонала в такт его движениям. — Как же мне нравится мучить тебя, детка.       — Драко, — вздыхала она. — Ты сам садист и тиран. Почему ты так далеко? Ну почему?       Одно движение, и он наполнил её резко, неожиданно. Гермиона вскрикнула, поджимая колени к груди. Его скольжение внутри было таким чётким, ритмичным, что фиолетовые и розовые круги поплыли перед глазами. Его влажные от её соков пальцы стиснули соски.       Больше, кроме их стонов, она не слышала ничего. Гермиона обхватила его бёдра ногами, вцепилась пальцами в его предплечья и стонала как одержимая, с наслаждением любуясь тем, как его чёлка покачивалась в такт движениям, как он нависал над ней, улыбаясь, облизывая пересохшие губы. Она чувствовала, как в животе скапливается напряжение, как оно тёплой волной течёт по венам к груди, животу, обдавая жаром шею, лицо. Гермиона сгорала, когда внутри будто разверзся вулкан, изливая огонь по всему телу. Она задрожала, ощущая, как он ускоряет темп.       — Да, детка, — выдохнул он, продолжая держать сумасшедший ритм, когда её беззвучное замершее дыхание, стало криками вырываться из груди.       — Ещё! Ещё! Боже, я схожу с ума! — прокричала она, цепляясь за его плечи, притягивая его к себе. — Поцелуй меня! Умоляю! — захныкала она.       — Ох, какая же ты жадная, Грейнджер, — блаженно улыбался он, входя глубже, впиваясь в её губы поцелуем.       Его дыхание сбилось. Драко отстранился, выдыхал снова и снова. Его плечи напряглись, пальцы стиснули её бёдра. Он вздрогнул, замер, вздрогнул ещё раз, и она не могла отвести взгляда от этого упоительного зрелища, когда его ресницы сомкнулись, а лоб украсили напряжённые морщины. Драко снова начал дышать лишь через мгновение. Он, словно растерянный, замер без движения, оставаясь привязанным к ней. Гермиона осторожно приподнялась, ощущая, как он плавно ускользает, прижалась губами к его груди, бережно обняла ледяной торс.       Его руки слабо, но нежно обняли её плечи, губы замерли на виске.       — Ты — лучшее, что случилось в моей жизни, — тихо произнёс он.       Её глаза заволокли слёзы счастья. Наружу рвались слова, которые она так боялась произнести даже с самой собой наедине. Гермиона прижалась к нему крепче, но так и не смогла себя заставить сказать их.       Драко бережно подхватил её под бёдра, и Гермиона обняла его за шею. Он отнёс её в спальню и аккуратно посадил на кровать, она быстро нырнула под одеяло, стесняясь своей наготы, и Драко, немного неуверенно, забрался к ней. Гермиона легла на его плечо и осторожно обводила шрамы на груди подушечками пальцев.       — Ты… очень красивый, — прошептала она, пугаясь собственной смелости.       Драко улыбнулся, бережно сжимая её плечи и целуя в макушку.       — Почему-то так приятно это слышать, — тихо ответил он.       В её голове, словно в улье, роилась сотня мыслей и вопросов. Ей так хотелось поговорить обо многом, но в этот момент еле заметный жёлтый свет фонарей, слабо освещавших комнату, растворился, поглощённый ярким белым светом взошедшей луны.       Гермиона ощутила, как напряглись его мышцы. Стало тревожно.       — Всё будет хорошо, Драко, — целуя его плечо, прошептала она.       А он безотрывно следил за белой полосой, медленно продвигающейся по кровати.       — Хочется верить, — устало ответил он и, поднявшись, подошёл к окну.       Он смотрел на луну, и взгляд его был совсем не таким, каким он был в ту ночь, когда на её глазах Драко Малфой превратился в зверя. В нём больше не было надежды — только страх.       Гермиона робко выбралась из-под одеяла, подошла к нему и трепетно переплела их пальцы, а Драко уткнулся лицом в её макушку.       — Никогда не замечала, что она растёт так быстро, — тихо произнесла Гермиона, глядя на почти полный белый круг, сияющий в тёмном, украшенном россыпью звёзд, небе.       — Я не успеваю за ней, — шепнул Драко. — Не успеваю прийти в себя — и вот снова. Каждый раз я надеялся, что она поможет мне. Ждал её милости, как от божества. А теперь…       Гермиона обняла его покрепче, нежно погладила по спине.       — Мы справимся, вот увидишь, — решительно произнесла она. — Мы всё сделаем, чтобы она осталась твоим другом.