***
Возвращаясь домой, Гермиона размышляла о дальнейших действиях. Драко просил её купить новый замок с шифром, чтобы он сам не мог покинуть заточение. По их совместному плану Драко должен приковать себя в собственных подземельях, — ключи от цепей он обнаружил в ларце, оставленном ему отцом, — а Гермиона запрёт дверь каземата снаружи. Но до сих пор они не пришли к общему мнению о присутствии Гермионы в поместье во время полнолуния. Разумеется, она была убеждена, что обязана обеспечить его безопасность, да и всеобщую безопасность на тот случай, если его разум вдруг помутится, а цепи и дверь не смогут его сдержать. Вспоминая их разговор, Гермиона снова вздыхала. — Ты ведь понимаешь, что эти цепи рассчитаны на человека? Даже пусть на крупного и сильного, но на человека! — утверждала Гермиона. — Мы не можем быть уверены, что они удержат Вервольфа! — Именно поэтому я и прошу тебя купить замок — это раз, — с трудом сдерживая раздражение, говорил Драко. — Более того, на входной двери в подземелья тоже нужно повесить замок и наложить заклинание, чтобы подстраховаться. Я уверен в этих мерах, — эмоционально ткнул он пальцем в её сторону. — Ты должна уйти и оставить меня там. Одного! Чтобы никто не подвергался опасности, в том числе ты! Прежде всего — ты! — Я уже говорила тебе, и повторю ещё раз, — спокойно отвечала она. — У меня есть волшебная палочка. Если ты вдруг потеряешь контроль, вырвешься из подземелий, я запросто тебя оглушу без всяких там транквилизаторов, и мы переждём полнолуние вместе. Он смотрел на неё упрямо и немного сердито. Молчал. А потом с досадой произнёс: — Самое ужасное, что даже если я возьму с тебя слово уйти… ты же Грейнджер. Ты не уйдёшь. Гермиона вздохнула и обречённо улыбнулась. — Может, на том и порешим? — Я тебя сейчас порешу! Чтобы не мучиться! — засмеялся Драко. Он крепко обнял её, прижав к своей груди, и Гермиона слушала тяжёлое биение его сердца. — Мне кажется, — зашептал он, — что я переживу что угодно. Но только не снова… Только не потерю. Если с тобой что-то случится… — Ничего со мной не случится! — улыбалась она, утопая в глубочайшей нежности. — Я крутой мракоборец! И я себя в обиду не дам, ясно? — Ясно, — тихо смеялся он. — Но до последнего буду настаивать, чтобы ты покинула поместье на время полнолуния. — Настаивай сколько угодно, — усмехнулась она и, поцеловав его в губы, помчалась одеваться на службу. Излюбленные берцы, кожаное пальто, чёрные перчатки. Ко всему прочему сегодня она надела строгую шляпу с довольно широкими полями, скрывающую половину лица. Драко заглянул в комнату и присвистнул. Его бледность и синяки под глазами почему-то сильно бросились в глаза, но Гермиона продолжала делать вид, что этого не замечает. Она смущённо улыбнулась, словно спрашивая взглядом: «Что такого?» Драко с усталой улыбкой покачал головой, и Гермиона понимала лишь одно — она очень ему нравится. Она была так счастлива, вылетая из камина Министерства, мчасть по Атриуму к лифтам, перемещаясь на свой этаж, быстро шагая по коридору. Но удручённо-напряжённое лицо друга, бросившееся в глаза в первую же секунду, свело её радость к нулю, заставив вернуться к хладнокровию. — В чём дело? — сурово бросила она. — Сегодня было совершено нападение на поставщика аконита, — озадаченно объявил Поттер, и у Гермионы внутри будто всё опустилось. — Напавшие отобрали всю партию, бедняга в больнице Святого Мунго. Они угрожали ему заражением, если посмеет кому-то раскрыть их личности. На них были маски, но они всё равно угрожали. Знаешь, что это значит? Гермиона вопросительно кивнула. — Это значит, что они до смерти напуганы. — Считаешь, Фенрир Сивый… — начала Гермиона. — Возможно, Сивый взял правление оборотнями в свои руки. Раньше ничего такого не происходило. Сколько лет было тихо. Оборотни жили себе, скрывались, покупали аконит, и вдруг… возвращается Малфой, и у них начинается паника. Они боятся, что он будет в сознании. Боятся, что станет мстить, когда обратится в Вервольфа. — Гарри, Гарри! — засмеялась Гермиона, хотя по правде говоря, мороз прошёл по спине. — Тебе не кажется, что ты расфантазировался? При чём здесь Драко?! Один против стаи? — Даже так! — воскликнул Гарри. — Иначе зачем скупать и похищать весь аконит? Кстати, вам удалось купить хоть немного? Гермиона молча смотрела другу в глаза, будто внутреннее чутьё голосило: «Молчи! Молчи!» Она прикусила губу, так и не издав ни звука. Гарри озадаченно смотрел на подругу, огляделся по сторонам, замечая несколько сотрудников за столами отдела. — Ладно, — кивнул он. — Хорошо. Значит, он готов? Она неопределённо качнула головой. Гарри нервно снял очки, протёр их, водрузил на место. — Слушай, будь осторожна, ладно? Я подстрахую, идёт? Ты ведь будешь там, верно? — Он этого не хочет, — шепнула она. — Неважно, чего он там хочет. Мне всё это не нравится. Если оборотни объединятся против Малфоя — ему не выжить. Оборотни не могут говорить и колдовать — речевой аппарат не позволит, но они непомерно сильны, сама знаешь. — Думаешь, нас двоих будет достаточно, чтобы уберечь его? — с замиранием сердца спросила Гермиона. — Мы не знаем масштабов катастрофы, согласись. Возможно, это были те же оборотни, что скупили аконит в аптеках. А если другие, то мы можем говорить о бандитской группировке. Это серьёзнее, чем кажется. — Да, ты прав, — опустив глаза, вздохнула Гермиона. — Ведь это значит, что аконита нет ни у кого, — и она тут же взглянула в растерянные глаза друга. — Это значит, что все оборотни, кто покупал аконит в аптеках, могли остаться без лекарства. Мы должны обеспечить поставщикам безопасность. Должны подготовиться к полнолунию серьёзнее, чем когда-либо. На душе было неспокойно. Гермиона не стала задерживаться в Министерстве, а отправилась в лучшие магазины Лондона и купила самые надёжные замки с шифром, какие смогла найти. Входя в квартиру, она сразу ощутила неприятный запах дыма и сгоревшего мяса. Потом раздался резкий грохот, словно в раковину с посудой швырнули что-то тяжёлое. Она вздрогнула и ускорила шаг, слыша яростную нецензурную брань. Драко выскочил ей навстречу, сбивая с ног. Гермиона тихо ахнула, и он крепко обхватил её руками, не давая упасть на пол. — Какого хрена ты крадёшься? — рыкнул он с такой злостью, что Гермионе стало не по себе. — Извини, — выдохнула она, пытаясь прийти в себя. — Я думала, что топаю довольно громко. Ну и… слух у тебя, вообще-то… Он отстранился, резко отодвинув её от себя. — Я тебя слышал! — нервно бросил он и умчался в библиотеку, оставив девушку в полном замешательстве. Гермиона замерла посреди коридора. Подумала о том, что будет лучше: пойти за ним или заглянуть в кухню? Драко был так взведён, что, пожалуй, лучше не нервировать его ещё больше. Потому она вздохнула и вошла в кухню, где было настежь распахнуто окно. В раковине, прямо поверх тарелок, ножей и ложек валялась брошенная сковорода с остатками подгоревшего мяса. Гермиона с сочувствием вздохнула — очевидно, он хотел приготовить что-то вкусное, а получилось… ничего. Девушка наполнила сковороду горячей водой и отправилась в спальню переодеться и морально подготовиться к уборке. Она сняла пальто и шляпу. Озадаченно выбирала из двух домашних платьев более менее симпатичное, когда требовательные мужские руки настойчиво обняли её тоненькую талию. Гермиона вздохнула от блаженства, прислоняясь к нему всем телом. — Извини, — тихо прохрипел он, целуя её висок. — За что? — ласково улыбнулась она. — За грубость. Всё как-то несуразно. Я разозлился… — Ничего. Я понимаю. Ты сейчас не в лучшей форме, но это неважно. Важно, что это всё ещё ты. — Эти дни уже не мои, Гермиона, — словно сожалея, ответил он. — Меня остаётся всё меньше. — А вот и нет, — улыбнулась она и повернулась к нему лицом, нежно обнимая его горячий торс, заглядывая в глаза, и его руки кольцом обвили её плечи. — Это всё ещё ты. Если хочешь знать, плохое настроение бывает у любого человека, независимо от того, является ли он Вервольфом. Сейчас я всё уберу, и мы сделаем что-нибудь попроще. Я купила свежую выпечку, овощи… — Гермиона, я должен кое-что сказать, — встревоженно выдохнул Драко. Она ждала. Он медлил, кусал губы, его дыхание прерывалось, будто он безумно волновался. — Я буду вести себя ужасно, — наконец прошептал он. — Ты должна быть готова к тому, что я буду груб. Может быть… жесток. Эти дни покажут меня настоящего, понимаешь? Меня без контроля. Будет сложно. Но ты должна знать — я пожалею о том, что будет происходить. Я буду очень сожалеть, — зажмурился он. — Но может случиться, что сотворю непоправимое. Я не хочу этого, но почти не могу контролировать. Осталось мало времени. Он вдруг отпустил её, сдавил пальцами свои виски, ссутулился, отошёл на шаг. — Тебе больно? — в страхе прошептала Гермиона, касаясь пальцами его запястий. — Нужен Умиротворяющий бальзам. Ты сможешь поспать и отдохнуть. — Мне не нужно отдыхать! — сквозь зубы прорычал он, резко развернулся и помчался прочь. — Трансформацию не остановить. Не замедлить. — Драко… — взволнованно выдохнула она, выбегая в коридор следом. — Лучше не говори со мной, — прошипел он, оборачиваясь, бросая на неё злобный взгляд покрасневших от напряжения глаз. Серые радужки стало почти не видно — так сильно расширились его зрачки. Гермиона замерла, смотрела на Драко внимательно, немного встревоженно, но потом шагнула к нему, мягко обняла, прижалась к его груди, ласково целуя подбородок, шрам в уголке губ, касаясь поцелуем шеи, ключицы, замирая всем своим нутром перед его тяжёлым звериным дыханием. — Я поняла, — прошептала она, не сводя взгляда с его лица. — Больше ни слова не скажу. Его тепло манило. Так хотелось смягчить эти строгие, угловатые черты лица. Гермиона осторожно, робко скользнула ладонями под его футболку, наблюдая, как сомкнулись его ресницы, как разгладились суровые морщины на лбу. Лёгкие касания кончиков пальцев, поцелуи. Гермиона с трудом дышала от нахлынувшей нежности. Губы Драко дрогнули, растянулись в игривой усмешке. — Зверя так не успокоить, — иронично промурлыкал он. — Какое мне дело до Зверя? — улыбнулась она, приподнимая его футболку и медленно спускаясь поцелуями по его исполосованной шрамами груди вниз, но при этом продолжая смотреть на его расслабляющееся, становящееся спокойным лицо. — Главное — ты… Гермиона опустилась на колени, не отрывая губ от его тела, нежно прошлась кончиком языка вдоль резинки его спортивных штанов, потянула её вниз. Драко прерывисто выдохнул, распахнул глаза, глядя на неё сверху вниз. — Девчонка в берцах… на коленях. Передо мной, — прошептал он, мягко погружая пальцы в её кудри на затылке. Гермиона ощутила, как волны тепла прокатывают по телу, словно размягчая его. Запах мужчины просочился в ноздри, наполнил её нутро, заставляя сердце трепетать, воспламеняя первобытный инстинкт. В груди занимался пожар. Она нежно огладила ладонями его бёдра, ягодицы, сжала их осторожно, снова касаясь губами его живота. Драко тихо застонал, запрокидывая голову. — Я ошибся, — выдохнул он. — Думаю, так ты и Зверя уговоришь. Я буду ревновать, — улыбнулся Драко. — Не стану изменять тебе со Зверем, — усмехнулась Гермиона. — Обещаю. Её ладони переместились на внутреннюю сторону бёдер. Она уткнулась носом в выпирающий перед глазами стояк. Не сдержала улыбку. — Мне нравится, что ты так реагируешь, — нежно прошептала она, ведя кончиком носа по напряжённой плоти, скрытой под тканью. — Грейнджер… — потерянно выдохнул он, осторожно стискивая в кулаке волосы на её затылке. — Боже, детка, ты такая нежная! Он инстинктивно повёл бёдрами, приближаясь к ней, и Гермиона бережно потянула резинку штанов вниз, освобождая пленника из тесного заточения. Драко протяжно застонал, когда её маленькая ладонь обхватила основание стояка. — Ты просто огромный! — с восторгом прошептала она, ласково касаясь губами напряжённого блестящего кончика. Его тяжёлый выдох — услада для слуха. Она провела по нему носом снизу вверх, вдыхая его аромат, ощущая головокружение, наслаждаясь тем, как внизу живота всё сжимается, как увлажняется её бельё. Кончик языка ласково заскользил по всей длине, вызывая протяжные стоны мужчины, резкие выдохи, и её стон наслаждения заставил его снова податься вперёд, стремясь погрузиться, утонуть, заполнить её, но Гермиона дразнила его лишь лёгкими касаниями языка, губ, пальцев, а Драко не сводил с неё заворожённого взгляда. — Ты самое нежное создание, — тихим, хрипящим голосом мурлыкал Драко. — Ох, детка, меня разорвёт! Он снова запрокинул голову, а её острый язык всё кружил вокруг, не давая полностью ощутить её, лишь играя и мучая, снимая тягучую солоноватую капельку его смазки с кончика блестящей плоти. — Ты такой вкусный! — прошептала она, теряясь в ощущениях, желая большего и в то же время замирая от страха, утрачивая решительность, но продолжая исследовать его тело медленно спуская на пол его одежду, целуя и лаская, изнывая от желания ощутить его совсем в другом месте. И когда она отстранилась и медленно поднялась на ноги, Драко с досадой выдохнул: — Ну куда же ты, детка? — Никуда, — с улыбкой шепнула она, — я здесь. Взмах волшебной палочки, и она оказалась перед ним в одних берцах и с палочкой в руке. — Твою… мать, — широко распахнув глаза, Драко беспардонно изучал её взглядом. Отошёл на шаг назад. Гермиона немного растерянно положила палочку на комод. Его напряжённый стояк красноречиво подёргивался, и она не могла отвести от него взгляда. Между ног ныло, влага медленно сползала по внутренней стороне бедра. Драко глубоко вдохнул, закрывая глаза, неспешно с наслаждением выдохнул и вдохнул снова. — Моя женщина нуждается во мне, — с удовольствием проворчал он. — Повернись. Дай мне! — потребовал он. Её трясло. Дрожали руки и подгибались ноги. Гермиона вдруг ощутила себя беспомощной и страждущей. Она повернулась к нему спиной беспрекословно, наслаждаясь его удовлетворённым вздохом. — Ты совершенна, детка, — прохрипел он прямо ей в ухо, его ладонь скользнула по увлажнившейся промежности, и Гермиона сладко застонала. Драко чуть подтолкнул её, она встала коленями на мягкий пуф у стены. — Малышка! — ласково оглаживая её грудь ладонями, шептал он, заставляя девушку прерывисто дышать. — Ты такая маленькая, хрупкая, сладкая. Драко чуть надавил ладонью на её поясницу, заставляя прогнуться, и вошёл в неё медленно, осторожно, на всю длину. Протяжные стоны наслаждения отразились от стен коридора. Он стал двигаться плавно, мучительно приятно, заставляя Гермиону изгибаться, стонать. Она упёрлась ладонями в стену, подставляя ему своё безвольное тело. — Да, бери меня, — стонала она. — О, мой нежный, мой нежный! Пожалуйста! — Ты кое-что забыла, — прошептал он, замирая на мгновение. — Сделай это, детка, пока не поздно. Гермиона дрожащей рукой призвала палочку с комода. — Нон дебит ок темпоре, — не размышляя бросила она, наслаждаясь возобновлённым движением. — О, да! Вот так! — громко простонала она, чувствуя, как он меняет темп, ускоряется. Палочка покатилась по полу, а её ладони крепко прижались к стене. Его пальцы смяли её талию. Огромные ладони запустили тонны мурашек по её коже, молнии засверкали перед глазами, и Гермиона запрокинула голову, умоляя: — Ещё! Ещё! Его движения дарили наслаждение, затмевали разум. Это был полёт, свобода. Но вскоре досадное чувство прокралось в душу, вызывая слёзы на глазах. Мучительная сладость накапливалась в животе, но не приносила удовлетворения. Она вдруг стала осознавать, что так ничего не получится. Неожиданно ощутила всей кожей, как Драко прижимается к её спине обнажённым телом, как одна его рука нежно касается груди, ласково выкручивая сосок. Её стоны превратились в крики сладострастия, но всё равно не приносили облегчения, это была мучительная агония, заставлявшая терять сознание, биться в истерике. А он двигался быстро, но с меньшей амплитудой, заставляя её страдать от блаженства и тоски одновременно. — Я так не смогу, — захныкала она. — Не смогу! — Это ещё не всё, моё солнышко, — шепнул он, и ладонь трепетно скользнула вниз по животу, пальцы нашли чувствительный бугорок. Точку невозврата. Момент истины. Гермиона замерла, а его пальцы закружили, дразня и вынимая из неё душу. Его слаженные движения казались невероятными. Она хватала ртом воздух, когда безграничное наслаждение захватило её тело. Когда её ноги задрожали, сотрясая тело, словно электрическим током. Он двигался, двигался внутри, не останавливаясь, а Гермиона сползала по стене вниз, прогибаясь всё сильнее, молча соскребая ногтями обои со стены. Её крик должен был разорвать его чувствительные барабанные перепонки: — Боже! Я не могу поверить! Я не могу! Ах! — Моя девочка! — выдохнул Драко. Его поцелуи обрушились на её плечи, спину, а она кричала, извиваясь и выкручиваясь от наслаждения, утопая в самом длительном оргазме в своей жизни. Она почувствовала, как его движения рассредоточились, стоны стали громче, резче. — Драко! О, мой Драко! — с блаженством улыбалась она, устало прижимаясь лбом к стене. — Как же я хочу видеть… Резкий толчок вглубь. Ещё один. Тишина. Ещё один. Выдох. Его руки обхватили её, прижали спиной к его холодному животу, груди. Тяжёлое дыхание над ухом. — Держись за меня крепко, — с трудом шепнула Гермиона. — Зачем? — утомлённо выдохнул он. — Просто держись. Мощный рывок одним движением перенёс их в спальню. Они рухнули на кровать, так и не разомкнув обнажённые тела. Любовники с трудом дышали. Гермиона не чувствовала своего тела, лишь блаженство, окутавшее её с головы до ног. Его дыхание, его согревающуюся влажную кожу. — Ты лежишь в берцах на кровати, — прошептал Драко, и она ощутила улыбку в его голосе. — Не всё ли равно, — вздохнула она, и почувствовала, как он наконец покидает её тело. — О, ну нет! — простонала она. — Ничто не вечно, детка, — тихо засмеялся он. Она медленно повернулась к нему, с восторгом ощущая негу, накрывшую всё её существо. Гермиона взглянула ему в глаза — нежные, добрые, усталые. — Я знаю, чего тебе не хватает, — улыбнулся Драко. — Не хватает? Ты шутишь, нав… Он заключил её в объятия, скрепляя сладким поцелуем последний миг блаженства. Искры замелькали перед глазами. Их губы двигались в такт мягко и голодно одновременно. Гермиона никогда в жизни не была так головокружительно влюблена — до безумия, до отчаяния. Ей хотелось закричать, чтобы весь мир узнал, как она счастлива, как безгранично широко раскрыты её крылья. Она готова обнять вселенную, готова раствориться в небытие… только бы он был рядом. Её безумие — её мужчина. Гермиона набрала в грудь побольше воздуха — слова рвались на волю, когда его лицо вдруг словно окаменело. Драко будто прислушался, резко приподнялся. Тревога молниеносно убила в ней всё, что было прежде, заставляя отчаянного мракоборца вернуться с небес на землю. — Что такое? — шепнула она, приподнимаясь. Тяжесть внизу её живота заставила прикусить губу, но он не заметил. Ушёл в себя. — Больно? — тихо спросила она. — Да, — выдохнул он. — Анестезия действует недолго. — Какая анестезия? — нахмурилась она. — Ты что-то принимал? Какое-то лекарство? И он обратил к ней умилённый, чудесный, сияющий взгляд, от которого мурашки прошли по её спине. — Ты моя анестезия, — устало улыбнулся Драко. — Но ты не сможешь остановить трансформацию. Это никому неподвластно. Она приблизилась обняла его, и они снова легли, крепко прижавшись друг к другу. Тишина. Покой. Пусть временный, но покой. — Сними ботинки, — вдруг сурово потребовал Драко, и Гермиона весело рассмеялась.***
Она приоткрыла усталые веки. Ужасно хотелось есть. Его не оказалось рядом. Она нежно погладила ладонью его остывшую подушку, поднялась с постели, накинула лёгкий халатик, по пути споткнулась о свои ботинки и сдавленно усмехнулась. Гермиона вышла в коридор и сразу же остановилась. Он стоял напротив пуфа в одних штанах и просто смотрел на стену. Жар смущения опалил её щёки, стоило лишь вспомнить, как горячо они провели прошлый вечер. Гермиона даже не поняла, как успела так быстро заснуть. Драко услышал её шаги, чуть приподнял голову, но не обернулся. Она подошла ближе, ласково обвила руками его талию. Он снова был холодным и влажным от пота. — Ходил попить? — ласково спросила она. — Ты, наверное, ужасно голоден? — А ты? — Да, я очень, — улыбнулась она. — Я так и не разобрала пакет. — Мясо? — с усталой усмешкой спросил Драко. — Должно быть, как раз растаяло, — вздохнула она и попыталась проследить направление его взгляда. — Хочешь мяса? — Безумно. — Куда ты смотришь? — не выдержала она, пытаясь что-то рассмотреть в полумраке. Драко шагнул к стене, и Гермиона его отпустила. Он присел на корточки, тронул кончиками пальцев четыре рваные еле заметные полоски на стене. Гермиона вспыхнула. — Твои ногти, — шепнул Драко и повернулся к ней, буравя лицо девушки внимательным взглядом. — Ты правда думаешь, что не… — Мне просто… не за что было ухватиться, — смущённо выдохнула она. — Драко, поверь, я бы ни за что… — По крайней мере, я буду знать, чего ожидать, — утомлённо усмехнулся он. — Неси своё мясо, пока я тебя не загрыз. — Драко, я не буду тебя царапать! — стала настаивать Гермиона, когда Драко уже направился в кухню. — Неси мясо, Грейнджер, — повторил он. — Я не шучу. — Почему ты мне не веришь? — возмущалась она. — Я не могу так поступать, даже если меня попросить! Я просто не могу! Акцио сумочка! — Я верю тебе, Грейнджер, верю, — повысил он голос, — но если я сейчас не поем, станет не до споров, тебе придётся свалить на работу или выкинуть меня в поместье на неимоверной скорости. Гермиона нервно сунула кусок мяса, извлечённого из пакета, под струю воды, взмахом палочки разрезала его на несколько крупных частей и тут же бросила на чистую сковороду, которой не пользовалась уже очень давно. Её дыхание сбилось от волнения и возмущения. Аромат быстро распространился по квартире. Драко, словно голодный зверь, ходил кругами по кухне, и Гермионе стало казаться, что его кожа обрела сероватый оттенок, а шрамы выделялись на этом фоне ещё сильнее. Он казался измученным, больным и даже страшным. Она думала, что было бы неплохо отвлечь его немного, чтобы мысли о еде не раздражали ещё больше. — Так кто это был? — вдруг резко спросил Драко, и Гермиона вздрогнула от неожиданности, но решила, что отвернуться к плите будет лучшим вариантом. Она переворачивала мясо и размышляла, стоит ли посвящать Драко в подробности своего непутёвого прошлого. — Неужели он любил подчиняться? Чтобы его били, царапали… — Да, — спокойно ответила она, изо всех сил скрывая дрожь в голосе. — Именно поэтому я смею утверждать, что не причиню тебе боли. Мне это не нравится. — Вы поэтому расстались? — Поэтому тоже. Мне было достаточно насилия на службе. А ему было скучно. — Ты интригуешь всё больше, — усмешка в его голосе почему-то порадовала, но всё равно было жутко не по себе, ведь она была уверена, что тайны своей личной жизни унесёт в могилу — её секретов не знал никто, даже Гарри. — Давай на этом и завершим беседу, — вздохнула она. — Ни к чему… — Кто он? — зашептал Драко прямо ей в ухо, заставляя девушку съёжиться. — Я хочу знать, кто этот извращенец, который пытал моего ангела и заставлял быть сучкой. — По-твоему это весело? — Гермиона резко обернулась встречая его измождённый взгляд. — Развлекаюсь как могу, извини. Я ужасно зол. Мне хочется ковырять твои раны, — ирония в его голосе задела, причинила боль. Он видел это. Гермиона была уверена, что он видел, как ей неприятно говорить об этом. Её лицо полыхало. Она всегда была уверена, что никогда не захочет поделиться хоть с кем-то этой неприглядной частью прошлого. — Ты прав, — кивнула она. — Совершенно прав в том, что это… рана. Ухмылочка с его лица сползала медленно, делая его лицо подобным мрамору. Драко упрямо смотрел на Гермиону, а ей хотелось провалиться сквозь землю. — Он обидел тебя? — настороженно спросил он, и Гермиона, устало улыбнувшись, отвернулась к сковороде, снова переворачивая мясо и посыпая его солью и приправами. — Нет, не обидел. Это просто… было очень глупо и… я жалею об этом. Всё время. Он не был моим человеком, никогда. Но я рискнула и поняла, что зря. Я не хочу говорить об этом, но если для тебя это важно… — Я не знаю, — вздохнул Драко, и Гермиона снова повернулась к нему. — Сейчас, когда мне кажется, что моё тело выворачивается наизнанку вместе с мозгом, я готов выслушать всё что угодно, лишь бы не сосредотачиваться на себе. И я устал ждать. — Да, извини! — спохватилась она, перевернула мясо ещё раз. — Думаю, уже готово. Что ты хочешь к нему, может… — Ничего! — злобно выкрикнул он. — Просто дай мне его, чтобы это животное внутри меня прекратило огрызаться! Гермиона взволнованно выдохнула и положила в тарелку три огромных куска мяса, направила на него палочку и остудила холодным воздухом. — Благодарю! — язвительно произнёс он, беспардонно вырвал тарелку из её рук и схватил мясо пальцами, жадно вгрызаясь в него белоснежными зубами. Драко рухнул на стул и ел с таким остервенением, что Гермионе стало не по себе. Он рвал мясо жестоко, растопленный жир капал на его грудь, забрызгивал штаны, но ему было всё равно. Сейчас Драко и правда не был похож на аристократа, скорее на падшего, обиженного жизнью бездомного зверя, которому плевать на всё, кроме этого куска мяса, случайно подаренного ему судьбой. Гермиона отвернулась, стала мыть замоченную ранее сковороду. Аппетит у неё пропал вовсе, а глаза почему-то наполнились слезами. Это было сложнее, чем она ожидала. Драко Малфой стал ей так дорог! Кажется, дороже всего на свете! Но его теперешнее состояние вызывало не только сочувствие, но и страх. Что, если он разозлится прямо сейчас? Что, если станет грубить, или ещё хуже — попытается причинить ей боль, что она станет делать? Неужели в самом деле применит защитную магию, а то и боевую? Страшно было думать об этом. Ужасно. Она нерешительно обернулась. Драко лениво доедал последний кусок мяса. Выражение его лица стало отрешённым, бессмысленным, движения неторопливыми, словно вымученными. Он медленно жевал, глядя в одну точку. Похож на зомби… Гермиона отвернулась, мыла тарелки. Она слышала его удаляющиеся шаги, забрала пустую тарелку со стола, взглянула на часы. Пять утра. Ему тяжело. Она уговаривала себя помнить об этом каждую секунду. Он ведь предупреждал, что будет очень тяжело. А значит, и ей будет не проще. Но она справится. Гермиона уверена в этом, иначе она будет не она. Закончив уборку, она вошла в спальню, но Драко там не оказалось. Она нашла его в библиотеке на диване, и только открыла рот, чтобы спросить о его планах, он тут же монотонно заговорил: — Не думаю, что ты хочешь остаться со мной наедине, солнышко. Иди спи. Завтра… будет ещё хуже. У тебя есть два дня, чтобы послать меня на хер. Её сердце сжалось от боли. — Драко, я не… — Иди спать! — с угрозой проворчал он. Она просто кивнула сама себе и молча ушла. Гермиона легла в холодную постель и уставилась в потолок. Может быть, с аконитом всё будет не так тяжело? Может быть, если Драко будет принимать Волчье противоядие в эти дни, будет легче, и он уже не будет таким грубым и страшным? Он сказал, что это его настоящая сущность. Но это неправда. Настоящим он был весь этот месяц, пока луна не приблизилась к своей полной форме. Три дня. Всего три дня нужно потерпеть. Три дня за весь месяц — это не так уж много. Три дня ада. Три дня боли и унижения. Ради того, чтобы всё остальное время он был рядом — нежный, заботливый, искренний, добрый, ответственный… Она до бесконечности могла бы перечислять всё то, за что, кажется, любила его. Стоило ли терпеть три дня, ради того, чтобы потом жить с ним, дышать им, быть его женщиной? Определённо стоило.