Серой шерстью покроется тело его, Станет зверем, с кем встреча опасна. Разорвет на куски, не щадя никого, Милосердия ждёшь ты напрасно. В шкуре волка повенчанный с Полной Луной, Несвободный, посаженный в клетку. Кто поможет тебе, кто подарит покой? Неужели та милая детка? Как ребёнок наивна, по-детски чиста. Посмотрела в глаза, понимая. И горит во вселенной двойная звезда, Зло проклятья любовью снимая. Автор: Ivan Pekonkin
Он брёл по собственному дому, как неприкаянный. Гермионе было больно смотреть на его ссутулившуюся фигуру, бледную сероватую кожу, а приближаясь к нему, она замечала, что Драко дрожал. Иногда его передёргивало сильнее, он охватывал ладонью горло, будто боролся с подступающей тошнотой, и выражение его лица становилось мученическим. Гермиона боялась даже слово сказать. Каждый раз, когда она пыталась с ним заговорить он страшно раздражался, смотрел на неё злобно, дико, и она всё больше молчала, стараясь лишний раз его не тревожить. Он, усердно кутаясь в пальто и красно-золотистый гриффиндорский шарф, спускался в подземелья. Гермиона шла следом, неся с собой замки и сжимая в кармане кожаного пальто волшебную палочку. Драко сам просил держать его под прицелом, и она понимала, что небезосновательно. При медлительности и заторможенности движений, жесты Драко временами становились резкими, агрессивными, и он снова напоминал, что ему пора в клетку. Войдя в тюремную камеру, в которой к стенам были прикручены внушительные кандалы, Драко замер ненадолго. Гермиона сосредоточилась на его поникших плечах, замечая явную дрожь. Он стал засстёгивать пальто, и теперь скрыть сильно трясущиеся руки уже не мог. Гермиона очень разволновалась. Она даже сравнить ни с чем не могла его состояние. Драко выглядел по-настоящему больным, измученным и слабым, словно его тело принадлежало ему всё меньше и меньше с каждым часом. — Теперь я вижу, насколько помогал Римусу аконит, — тихо произнесла она, и Драко бросил через плечо недовольный взгляд. — У меня нет аконита. Нашла время напоминать. — Прости, — потупилась она. — Я просто… — Лучше просто помолчи, — резко бросил он. — Доставай замки. Гермиона молча кивнула, изо всех сил стараясь держать себя в руках. Сколько она себя помнила, всегда очень тяжело переживала агрессию или пренебрежение в свой адрес. Ей казалось, что профессор Снейп был особенно несправедлив к ней. Гермиона по сей день не понимала, чем так сильно его раздражала. Уж точно не тем, что она маглорождённая, конечно, нет! Она иногда сводила с ума даже сокурсников и собственный факультет — никто не любит нравоучений и лекций, не сразу, но она это поняла. Но самым ярким примером, конечно, был… он. Драко Малфой. Почему-то именно сейчас она вспомнила его мальчишкой, который вёл себя с ней просто отвратительно. Он изо всех сил старался её унизить, и как бы достойно она не держалась, всё равно было очень обидно. За что?! Гермиона не могла и не собиралась это понимать. То, каким она нашла Драко спустя много лет, очень изменило её отношение к нему. Между ними больше не осталось прежнего неравенства, и это очень её вдохновляло и поддерживало. Чем больше она его узнавала, тем трепетнее относилась к нему. Этим утром, когда Драко пролил на себя горячий кофе и швырнул от злости кружку в стену, разбивая её на десятки острых осколков, перед Гермионой, словно видение, возникла Тонкс. Воспоминание было таким ярким, живым, будто это было вчера. Да, Римус принимал Волчье противоядие, но и он был немного несобранным и нервным в последние дни лунного цикла. В эти дни лихая и импульсивная Тонкс словно преображалась: движения её становились мягче, точнее, а голос тише, ласковее. Гермиона всегда считала эти перемены исключительно проявлениями страха, боязни разозлить или заставить нервничать Римуса. Но сейчас она всё видела совсем в ином свете. Нет. Это был не страх. Это была любовь. Любовь в самом чутком её проявлении, когда ты изо всех своих душевных сил борешься с его болью, чувствуешь её собственной шкурой, стараешься смягчить удар, создать тишину, чтобы вся его сущность испытывала меньше страданий. Гермиона чувствовала это всем сердцем, стараясь сделать всё, чтобы Драко было легче. Хоть чуть-чуть, хоть на одну секунду, но легче. Раздался грохот, и Драко нецензурно выругался. Гермиона внутренне напряглась, но подошла ближе. Он наклонился, поднимая с пола тяжёлый железный браслет. Руки его дрожали, лицо покрылось капельками пота. Драко с трудом обвернул кандалы вокруг запястья, трясущейся рукой продел в петли замок, вздохнул с облегчением и вдруг упал на колени. Гермиона бросилась к нему. — Давай я помогу! — выдохнула она. — Я должен сам это сделать! — прорычал он, поднимаясь. — Я обязан всё делать сам. Без посторонних! Должен! — Хорошо. Ладно, — смиренно ответила она, отходя назад на пару шагов. Драко долго рылся в кармане пальто в поисках ключа. Долго не мог попасть трясущимися руками в замочную скважину. Его это злило, но он настойчиво повторял попытку, пока замки наконец не были закрыты на браслетах. Затем он принялся за ноги, окольцовывая свои щиколотки. Гермионе было страшно не по себе. Как же ужасно было снова видеть его в цепях. На привязи. Когда работа завершилась, Драко с трудом выдохнул, прислонился к стене и съехал вниз, садясь на пол. — Нужно делать это раньше, — задыхаясь, прошептал он. — Драко, полнолуние только завтра… — начала Гермиона. — Неважно, — качнул он головой. — Всё. Я готов. Оставь меня. Запри дверь… — Что? — не веря своим ушам, воскликнула Гермиона. — Ты издеваешься? Я тебя не оставлю здесь сейчас! Мы вернёмся домой! — настаивала она. — Грейнджер, — устало закрыл он глаза. — Ты сейчас пользуешься моей беспомощностью. Это плохо. — Я не… — Так будет лучше, — настойчиво, но уже раздражаясь, заговорил он. — Я — не Люпин! Я не принимаю аконит! Я зверею всё больше с каждым часом. Мне больно и я свирепею. Оставь меня одного. Пожалуйста! Гермиона медленно опустилась рядом с ним на колени. Драко нахмурился, потом и вовсе отвернулся. — Ты собираешься ночевать здесь? Прямо так? В этой камере? Прикованный? — Да, — бросил он. — Уходи. — Мы даже еды не захватили. Я принесу тебе одеяло, хорошо? Чтобы ты не сидел на полу. — Грейнджер! — он вдруг так резко схватил её за запястье, что Гермиона вскрикнула от боли. — Завтра утром мне нужен аконит. Это всё! — притянув её к лицу злобно прорычал Драко. — Как меня достало твоё своеволие! Как же хотелось смягчить эту режущую агрессию. Её ласковые пальцы чутко тронули его бледную щёку, заросшую приличной щетиной. Гермиона склонилась к его губам — сухим, безжизненным. Но не успела она к нему прикоснуться, как Драко одним рывком отбросил её в сторону, а сам шарахнулся к стене, вжимаясь спиной в камень. Гермиона смотрела на него в ужасе, когда он злобно с отвращением рыкнул: — Не трогай меня! Ты не моей крови! Это было больнее острия ножа. Это было больнее Круцио. Гермиона вдруг почувствовала себя маленькой беспомощной девочкой, его надменная детская мордашка вдруг возникла в памяти. «Поганая грязнокровка!» Только он мог сказать это с такой брезгливостью. Только он мог ударить так больно, не нанося телесных ран. Гермиона опустила глаза, чтобы он не заметил навернувшихся слёз. Значит, всё-таки… — О, ну какого хренова Годрика! — простонал Драко. — Ты совсем нихрена не понимаешь? Твою мать! Я просил тебя уйти! Думаешь, просто так? Думаешь, это моя прихоть?! — Я всё поняла, — гордо вскинула она подбородок, поднимая на него ледяной взгляд полный слёз. — Всё предельно ясно. — Нихрена тебе не ясно, Грейнджер! — прокричал он, вскакивая на ноги и натягивая сдерживающие его цепи. — Мы принадлежим к разным видам, дурёха! Ты — человек! Я — Зверь! Ты что, не видишь?! Твои прикосновения мне противны, потому что я — не человек! Самка человека не для меня, ты можешь это понять?! Я — дикое существо, неспособное сейчас здраво мыслить. Ты — мясо для меня! Гермиона ошарашенно смотрела на него. Весь его вид словно подтверждал каждое слово: взъерошенные влажные волосы, щетина на щеках, фиолетовые шрамы на сероватом лице, эти трясущиеся руки, полусогнутые колени. Каждое его движение или замедленное, или слишком резкое. — А ты что подумала, твою мать?! — проорал он. — А?! Ты что подумала?! Гермиона тяжело сглотнула последние слёзы в горле. Осторожно откашлялась и наконец смогла нормально дышать. — Я подумала, — тихо начала она, — что даже зверю иногда нужна дружеская поддержка. Любому зверю. Кошки, собаки, не знаю, лошади — они очень чувствительны к дружеской поддержке… — Ты не этого хотела, — сурово проворчал он. — Прости, я ошиблась. Но… ты бы принял простые дружеские объятия? Помнишь, ещё в самом начале я пообещала быть твоим другом. Так вот, я прежде всего твой друг, Драко. А потом уже всё остальное. Он смотрел на неё подозрительно, недоверчиво. Это было так болезненно — наблюдать, как с каждым часом ему становилось всё хуже и хуже, как человеческое постепенно покидало его тело и разум. Гермиона сделала к нему осторожный шаг, потом ещё один и ещё, а он просто смотрел на неё исподлобья тяжёлым, как будто загнанным взглядом. — Всё будет хорошо, — нежно улыбнулась она, продолжая подходить ближе. — Я сделаю, как ты хочешь. Завтра утром принесу зелье. И было бы всё-таки правильнее быть сытым, если твоя звериная сущность… — Это не поможет, — устало вздохнул Драко и, закрыв глаза, медленно опустился на пол, прижимаясь спиной к холодной стене. — У Зверя аппетит не такой. Человеческая еда ему не нужна. Меня уже тянет на сырое мясо. Гермиона ощутила, как тошнота ненавязчиво подкатывает к горлу. Она села рядом, робко прижалась плечом к его плечу, осторожно взяла за руку, закованную в железный тяжёлый браслет. Гермиона вдруг ощутила, как его голова тяжело опустилась на её макушку, и душу наполнило приятное тепло надежды. — Осталось немножко, — прошептала она. — Переживём следующую ночь, и всё закончится. Потом найдём аконит, и в следующий раз тебе будет гораздо легче всё это проходить. — Я надеюсь. Правда, — шепнул Драко. — И всё же, тебе лучше уйти, Гермиона. Иди. Она погладила его плечо, поднялась и направилась к двери. — Постой, — окликнул Драко. Гермиона оглянулась, и он протянул ей ключ на ладони. — Пусть у тебя будет. — Сейчас принесу одеяло и воды, хорошо? Потом заберу ключ. Он согласно кивнул, и Гермиона снова повернулась к выходу. — Ещё зеркало, — вдруг проворчал он вслед. Гермиона снова обернулась. — Зеркало? Зачем? Он как будто смутился, отвёл взгляд: — Я ещё не видел своё обращение. Никогда. Может, если я буду в сознании, хотя бы узнаю точно, как это происходит. Думаю, это важно. — Поищу что-нибудь подходящее, — ответила Гермиона и отправилась на поиски вещей, отметив про себя, что Драко стал немного спокойнее, приковав себя в этой камере. Она не торопясь бродила по дому, открывая одну комнату за другой. Везде было холодно, пыльно, сыро и тоскливо. Роскошное убранство комнат померкло в тусклом освещении, былой лоск совершенно утрачен и напоминал заброшенный музей, который крайне редко посещают экскурсии. Гермиона понимала, почему он не стал бродить здесь сам, это жалкое зрелище расстроило бы Драко ещё больше. Но в душе всё же зарождался какой-то необъяснимый азарт, возможно, продиктованный женской душой и любовью к порядку. Однажды она займётся этим: поможет убрать пыль, растопить камины, удалить плесень, проветрить комнаты. Его дом снова будет прекрасен, каким был когда-то — во времена его детства. Да, для неё этот дом ничего не значит, даже больше — это место тяжёлых воспоминаний, но это его обитель, а значит, она постарается, чтобы ему было хорошо в родном доме. Побродив немного, Гермиона решилась снять с одной из кушеток плотный матрац, отделанный довольно грубой тканью, никто ведь не мог бы ей объяснить, что эта материя соткана вручную в середине семнадцатого века, это было как-то неважно. А в одной из спален ей приглянулось довольно добротное ростовое зеркало. Судя по убранству, это, скорее всего, была комната Люциуса Малфоя, но ей не особо хотелось вникать в подробности. Гермиона левитировала предметы в подземелье, затем сходила на кухню, набрала большой кувшин воды и прихватила пивной бокал, зная, как много Драко выпивает за один раз. Замерев у входа с кувшином, Гермиона будто первый раз смотрела на своего мужчину, устало сидевшего на полу каземата. Он был так вымотан, что с трудом открыл глаза, чтобы взглянуть на неё. Эти ужасные цепи, тянущиеся по полу, железные браслеты, охватившие его руки и ноги, вызывали бесконтрольную дрожь во всём теле. Но когда он измученно улыбнулся, на душе стало немного легче. — Тебе лучше? — ласково спросила она. — Спокойнее, — тихо прохрипел он. — Так я знаю точно, что не причиню тебе зла. Гермиона с пониманием кивнула, поставила на пол кувшин и бокал, затем левитировала матрас и зеркало. Драко не без удовольствия сразу же пристроился на своей подстилке. Но прислонив к стене зеркало, Гермиона вдруг заволновалась. — Что, если ты уронишь его и разобьёшь? Что, если цепи не удержат Вервольфа, а твоё сознание помутится? Противоядия мало… — Это неважно, — мотнул он головой. — Главное, чтобы я не смог вырваться отсюда. Эти двери очень прочны, осталось запереть меня с той стороны. Сделай это и иди. — Но ты ведь можешь порезаться, — в волнении прошептала Гермиона. Драко невесело усмехнулся: — На моём теле столько шрамов, что пара порезов картину не испортят. — И всё же… — Грейнджер. Ты опять меня бесишь, — закатил он глаза, но в уголке губ, разрезанном шрамом, всё же играла ироничная усмешка. — Запри двери и иди. Увидимся завтра. Если захочешь. — Не говори так, — улыбнулась она, — я обязательно приду. Гермиона достала из кармана замок, повертела его в руках. — До завтра, Грейнджер! — настойчиво проговорил Драко. Гермиона вдруг ощутила такую мощную волну возмущения в груди, она вдохнула поглубже и шагнула к нему уверенно, даже слишком, у Драко даже глаза расширились от удивления. — Скажи честно, неужели тебе не страшно? Драко, мы с Гарри договорились быть здесь завтра, но сегодня планы были совсем другие! Пожалуйста, давай вернёмся домой! Он устало улыбнулся, и в его взгляде промелькнуло что-то удивительно новое. Что-то даже большее, чем благодарность. — Честно? — выдохнул он. — Мне страшно. Даже очень. Но я же знаю, что ты окружила поместье защитой. Уж одну ночь пересижу. И, смотри-ка, что у меня есть. Он запустил руку в карман и вытащил крохотную книжку. Гермиона сразу узнала её и, кажется, заволновалась ещё больше. — Мой первый учебник по Чарам? Уменьшенный! — воскликнула она. — Первый курс! Где ты её взял? — Я живу в библиотеке, помнишь? — усмехнулся Драко. — Но, почему он? — нахмурилась Гермиона. И тут Драко вынул из второго кармана свою новую волшебную палочку. Гермиона уставилась на неё во все глаза, с неподдельной радостью на лице. — Знаю, у меня мало сил. Но магически сейчас должен быть самый благоприятный период, когда человек во мне уступает… существу. — Это должно тебя отвлечь, — с азартом заговорила Гермиона, как-то автоматически приближаясь и плюхаясь рядом на подстилку. — Я могу помочь… Она тут же заметила, как напряглись пальцы на его руках, как он сжал их в кулаки, а лицо моментально стало серым. — Извини, — вскочив, выдохнула она. — Прости, пожалуйста. Я пойду. Гермиона быстро подошла к двери, оглянулась. Всё же, несмотря на ужасный вид, волшебная палочка в его руках очень вдохновила. — Только помни, — тихо произнесла она, — даже если не получится сразу — обязательно получится потом. Обязательно! — Чувствую себя первокурсником, — вымученно улыбнулся он. Гермиона кивнула и вышла за дверь. Закрыв её, она заглянула в небольшое решётчатое окно. Он смотрел на неё с грустью. — Прости, — вдруг тихо произнёс он. И она снова испытала это всеобъемлющее желание сказать ему — сказать о своих чувствах. Но робость была гораздо сильнее. Она еле дыша, защёлкнула в петлях замок, установила шифр и снова взглянула на Драко. — До завтра, — сказала она, и он кивнул в ответ.***
— Гарри! Кажется, своим криком она повергла в шок весь отдел. Десять пар глаз устремилась на неё, тогда как друг подпрыгнул, словно ужаленный. Потом выдохнул, закатив глаза: — Мерлинова борода, Гермиона… Что стряслось? — и снова сел за стол. Гермиона подлетела к нему и с размаху приземлила на стол пятую точку, хватая стакан кофе, стоявший рядом с Гарри. Тот сделал отчаянно-разочарованный жест, пытаясь отнять свой напиток, но не успел. Гермиона отхлебнула из стакана и только потом бросила: — Ты ведь туда не плюнул? — Нет, Гермиона, я даже не… — Вот и прекрасно! — Это мой кофе, — усмехнулся Гарри. — Ну и что же заставило тебя так подло со мной поступить? — Прости, Гарри, завтрак был слишком давно. Малфой вытрепал мне все нервы. Ты представляешь? Он остался в поместье — совершенно один! — И что тебя удивляет? Это его дом, — пожал плечами Гарри. Гермиона склонилась почти к самому лицу друга. — Он в подземельях. Закован в цепи. И совершенно беспомощен, понимаешь? — А замо́к? — Да, замо́к есть. — Защита? — Тоже есть. Сейчас единственный способ попасть в поместье — это пройти через главные ворота, для этого нужен пароль. Все подземные ходы заблокированы. — О чём тогда волноваться? — вздохнул Гарри. — Слушай, просто отдохни, хорошо? Иди домой, прими ванну, почитай наконец. Ты когда читала в последний раз? Я имею в виду не справочники по зельеварению, — усмехнулся он. Гермиона поникла. — Значит… ты не пойдёшь… — Конечно же — нет! — засмеялся Гарри. — Меня вообще-то семья ждёт дома. Мы уже договорились последить за поместьем в полнолуние. Сегодня-то что там делать? Даже если предположить, что туда явится кто-то из стаи, сигнальные чары нас оповестят. — Потом Гарри понизил голос почти до шёпота: — И камеру на входе я всё-таки поставил. Гермиона с облегчением вздохнула: — Спасибо, Гарри. Ты не представляешь, в каком он ужасном состоянии. Друг внимательно смотрел ей в глаза, пока Гермиона не отвернулась, ощутив неловкость. — Это уже произошло, да? — прошептал он, и девушка ощутила, как языки пламени опаляют её лицо. — Между вами что-то было? Не помню, чтобы ты за кого-то так сильно переживала. Ну, может, кроме меня. — Ревнуешь? — усмехнулась она, не найдя что ответить. — Мерлин упаси, — тихо засмеялся Гарри. — Хочешь верь, хочешь нет, а мне этот вариант больше нравится, чем предыдущий. — Ой, не напоминай! — закатила глаза Гермиона, а потом вдруг резко вскинула взгляд на друга. — В смысле? Ты сейчас серьёзно? — шокировано спросила она. — Тебе нравится, что я с Драко? — Значит, было. — Вот хитрый жук! — прошипела Гермиона, снова впадая в краску. — Малфой, вроде, ничего. Не такой придурок, как прежде. Но Малфой есть Малфой. — Да. Сейчас с ним особенно тяжело. Его болезнь… Ох, Гарри, это так ужасно! — Гермиона спрятала лицо в ладонях. — Без аконита это пережить очень сложно. Надеюсь, что зелья хватит хотя бы на сутки. Главное, чтобы он мог разум сохранить. — Это да, — вздохнул Гарри. — Правильно сделал, что заперся. Так безопаснее и для него, и для тебя. Поверь, неспроста к ликантропам такое опасливое отношение. — Да, я убедилась, — печально ответила Гермиона. — Если бы здесь в Министерстве вдруг появился такой нервный волшебник, вся охрана на ушах бы стояла. Сотрудники из них и правда вышли бы неважные. Но если всех обеспечить аконитом, был бы шанс наладить их жизнь. Не могу смириться с тем, как поступали с Римусом. Теперь и Драко будет в опале — это так неправильно. — Твоему Малфою проще, — усмехнулся Гарри, — он богат. С деньгами можно решить эту проблему. — Да, наверное. Но деньги не помогли нам достать аконит. Вы этим занимаетесь? — А-а! — безнадёжно махнул рукой Гарри. — Этот поставщик молчит, как под Обезъязом. Мы проверяем известных нам оборотней, но все они испуганные, трясутся и утверждают, что ничего не знают, всё, что у них найдено — разовые дозы на время полнолуния. Они сами боятся, что в следующем месяце останутся без помощи. Это какой-то дурдом, — Гарри снял очки, устало потёр переносицу. — Все Вервольфы словно взбесились. — Это они, наверное, ещё не знают, что Драко оборотень, — вздохнула Гермиона. — Ладно. Сейчас они слабы. Этой ночью Драко точно ничего не грозит. Главное, отнести ему зелье. Не представляю, что с ним будет завтра утром. — Кстати о завтра утром, — поднял вверх указательный палец Гарри. — Нам обещали отчёт по состоянию Амбре. — Ох, я и забыла уже об этом мерзавце! — сквозь зубы процедила Гермиона. — Напрасно. Сообщили, что он прошёл медицинскую, психологическую и психиатрическую экспертизу. — Ну и? — чувствуя, как мурашки пробежали по спине, уточнила Гермиона. — Пока ничего. Ждём завтра. Так что не особо-то задерживайся в поместье, если хочешь узнать всё из первых рук. — Как же всё не вовремя, — вздохнула она. — Конечно, я постараюсь быть. Но вечером мы должны быть в поместье! — Само собой. Спустившись в вестибюль Министерства, Гермиона вдруг заметила подозрительную леди. Сначала она промелькнула у лифта, когда Гермиона выходила. Потом, задержавшись, чтобы поздороваться с коллегой, взглянула назад, и эта леди снова бросилась в глаза. Её неопрятный вид сильно отличал женщину от работников Министерства в их чистеньких идеальных мантиях и костюмах: серое пальто без пуговиц, перевязанное поясом, небрежно собранные в пучок волосы. И шрам на лице, разрезающий надвое её бровь. Женщина смотрела прямо на Гермиону, но не решалась подойти, держась на расстоянии. Гермиона, как опытный мракоборец, была уверена, что именно с ней хочет поговорить женщина, потому у каминов она замешкалась, подождав, пока леди соберётся с духом — подходить сама и пугать её девушка не собиралась. И верно. Спустя минуту женщина подошла ближе, опасливо озираясь по сторонам. — Мисс Грейнджер, — сипло проговорила женщина, — я должна вам сказать. Они знают о Малфое. Знают, кто он. Держитесь от него подальше, если хотите спастись. — Кто знает? — прошептала Гермиона, моментально включаясь в азартную гонку. — Они. Подручные господина. Стая. Они знают. — Какого господина? — шагнула к женщине Гермиона. — Будьте подальше в полнолуние. Прошу вас! Без вас у него больше шансов. Женщина резко развернулась и понеслась к соседнему камину. — Стойте! — прошипела Гермиона, устремляясь следом, но женщины и след простыл. Гермиона кинулась в камин, в надежде догнать и допросить странную «доброжелательницу», и в результате оказалась в одной из забегаловок Лютного переулка, где на неё смотрели, как на главного врага — мракоборцы Министерства там точно были не в чести. В «Белой виверне» она не нашла подозрительной женщины, но зато заметила массу ещё более неприятных физиономий, и вышла на улицу. Немного попетляв по искривлённой тёмной улочке, Гермиона с облегчением вышла в Косой переулок. Было невыносимо тревожно. Однако, несмотря на такие говорящие предостережения, зародилась в душе Гермионы надежда, что далеко не все оборотни будут настроены против Драко. Эта женщина пыталась его защитить. Или это уловка? Гермиона не могла заснуть. Она ворочалась с боку на бок в своей спальне, бродила по квартире, то и дело ложась на диване в библиотеке, заворачиваясь в его плед и пытаясь хоть немного поспать. Но сон её был тревожен и прерывист. Она скучала. Безмерно скучала по нему. Неотступные вопросы кружили в голове: как он там, спит ли, как себя чувствует, есть ли успехи в Чарах? Вопросов было бесконечное множество, и Гермиона понимала, что ей безумно не хватает общения. Не хватает его. И положа руку на сердце, она могла сказать, что ей уже давно его не хватает, уже несколько дней. Как же он изменился… Приближался час Зверя.