Зверь снаружи. Кто внутри?

      Драко свернул газету и утомлённо прикрыл веки. Гермиона встала из-за стола, подошла ближе и осторожно вытянула желтоватые листы из его руки.       — Сколько раз говорила тебе: не читай за завтраком. Во-первых, портишь настроение, а во-вторых, пищеварение нарушаешь.       — Не могу удержаться. Мне как-то не по себе.       — Разумеется, — повела плечом Гермиона. — Не каждый день у твоей жены первый судебный процесс.       — Это ужасно, — вздохнул он. — Может, скажешься больной? — с надеждой взглянул он, и Гермиона тихо засмеялась.       — Драко, мы давно не студенты Хогвартса. А кстати… — Она задумалась на мгновение. — Я вот не помню, ты хоть раз пропускал занятия в школе? Со мной-то бывало, и не раз.       — Я был более ответственен, чем некоторые, — самодовольно задрал он нос.       — Ой-ёй-ёй! — поддразнила Гермиона, и Лайнес весело рассмеялась.       — Нет, на самом деле пропускал пару раз, но это было несущественно. Но сейчас другое дело. Давайте лучше отправимся в цирк.       — Ура! В цирк! — Лайнес весело захлопала в ладоши и обратилась к отцу: — Папочка, мы правда сегодня поедем в цирк?       — Нет-нет! — воскликнула Гермиона. — Цирк сегодня будет в министерстве.       — У-у-у… — загудела Лайнес, надувая губки.       — Прости, милая, у мамы сегодня действительно важное «представление», — вздохнул Драко. — Но мы обязательно съездим в цирк в другой раз.       Лайнес вздохнула и, поблагодарив, умчалась прочь из-за стола.       Уже через час в поместье прибыла миссис Тонкс. Она обожала внучку и безусловно всегда соглашалась посидеть с ней в отсутствие родителей. Тем более, что большую часть времени старший внук находился в Хогвартсе и она ужасно скучала, потому возможность провести время с маленькой трёхгодовалой Лайнес для неё была настоящим счастьем. Что уж говорить о том, насколько были ей благодарны Драко и Гермиона.       После смерти Сивого и Эрменгарды на Гермиону обрушилась волна критики. Драко упрекали в бесхребетности, ибо он позволил жене защищать убийцу его матери, а её в безумной, никому ненужной жалостливости. Даже Рита сплоховала, с трудом отбивая удары Фелпса и других журналистов в прессе. Конфронтация перешла в наивысшую фазу, так считал Драко, а Гермионе казалось, что Скитер нарочно ослабила хватку, будто в самом деле тайно поддерживая Сэмюэля Фелпса. Гермиона даже не сомневалась, что эти двое всё делают по сговору, она просто убедилась в том, что Рита нечиста на руку и поступает исключительно из своей выгоды. Надо было книгу написать — втёрлась в доверие к Драко; надо сблизиться с интересным мужчиной — она сдаёт позиции. Поначалу Гермиону это жутко злило, но потом она приняла единственно верное решение — выкинуть эту особу и её мнение из своей головы. И даже несмотря на то, что Рита продолжала поддерживать семейство Малфоев и их деятельность в магическом мире, Гермиона ей больше не доверяла.       Но её маленькая статья в «Ежедневном пророке» возымела эффект и напряжение в обществе само собой спало. Что ни говори, а люди прислушивались к Гермионе, к её словам. За её действиями следили, ею восхищались и подражали, несмотря на выступления противников. Общественность волновалась, ожидая появления Гермионы Малфой на слушаниях Визенгамота в качестве адвоката.       Впервые за долгое время чета Малфой рука об руку появилась в Министерстве Магии Британии. Их в высшей степени достойное шествие через вестибюль сопровождалось вспышками камер, оглушающими криками и вопросами журналистов. Но они не повели даже глазом, игнорируя каверзные вопросы в свой адрес. Впереди, расчищая им путь, словно магловский бульдозер, ни на секунду не задерживаясь, шёл Грегори Гойл, весь в чёрном, словно ворон. Супруги были одеты в серые тона — деловые костюмы. Драко выглядел намного мрачнее, ибо был приближен к трауру. Гермиона же казалась обворожительно броской: светло-серый костюм из пиджака, юбки карандаша и белоснежной блузки. Туфли на невысоком каблуке. Её волосы были собраны в гладкий пучок. Всем своим видом Гермиона Малфой демонстрировала решимость и бескомпромиссность. Дело первое, да, но она не боялась и не сомневалась в том, что справедливость восторжествует.       И всё же, несмотря на внешнюю холодность, она вся дрожала внутри. Гермиона в очередной раз корила себя за упрямство и нежелание сдаваться тогда, когда можно было переложить груз на кого-нибудь другого. Адвокаты работали. Они брали под защиту и заражённых, но за все эти годы ни одно дело оборотня не было решено в его пользу. За четыре года Гермиона утвердилась в мнении, что до заражённых никому нет дела. Пусть их принимали на работу, стало меньше случаев отказа в жилье или помощи, но всё равно их жизнь оставляла желать лучшего.       Гермиона была лично заинтересована в них. Они были её семьёй, а биться за семью куда проще, ведь ты не осуждаешь и не боишься своих родных. Она думала, что это поможет, даст ей преимущество, ведь она способна относиться равнозначно и непредвзято как к заражённым, так и к обычным людям.       Визенгамот был представлен всего лишь двадцатью магами, дело было бытовым и не требовало полного собрания. Гермиона знала, что во главе суда будет непростой, но достаточно нейтрально настроенный человек — Перси Уизли — это обнадёживало, но всё же жаль, что Артур Уизли всё меньше участвовал в общественной жизни, много времени уделяя основной работе и семье.       Гойл остался у входа, как и полагалось не участвующим в процессе магам, и чета Малфой проследовала в помещение.       Подзащитный уже находился в зале и сидел на скамье. Понурившийся мужчина средних лет, в скромном далеко не новом, но опрятном костюме, с изрезанным шрамами лицом и короткой бородой, с надеждой взглянул на своего адвоката. Его руки были скованы волшебными наручниками.       — Что это? — недовольно бросила Гермиона, подходя ближе. Охранник, стоявший неподалёку, тут же взмахнул палочкой и прозрачное свечение исчезло. — Вы же знаете порядок, — сердито заговорила она. — Мой подзащитный не под арестом, что вы себе позволяете?       — Да, но… — замялся крупный мужчина.       — Стивенсон! Уж вам ли не знать…       — Обвинение требовало…       — Закон уравнял наши права! — повысила голос Гермиона. — Заражённые такие же люди! Я подам жалобу.       — Да, миссис Малфой. — Охранник вытянулся по струнке, но отвёл глаза в явной растерянности.       Члены Визенгамота занимали свои места. Рита Скитер и Сэмюэль Фелпс устроились в разных местах зала, но это была лишь видимость их отстранённости, вызывавшая в Гермионе ироничную досаду. Последним на трибуну поднялся Перси. Он вежливо кивнул Гермионе и вскользь бросил взгляд на Драко, занявшего место чуть поодаль за её спиной.       Её трясло от волнения. Гермиона была уверена в своих силах, но первый опыт всегда самый волнительный. Она невольно вспомнила свой первый день в Хогвартсе, и это заставило её улыбнуться.       — Не беспокойтесь, Генри, — бережно тронула она плечо подзащитного. — Правда на нашей стороне, и ещё неизвестно, кто окажется обвиняемым.       Мужчина вымученно улыбнулся, он точно давно уже не верил в справедливость, но Гермиона твёрдо была намерена это исправить.       Она чуть повернулась, встречая спокойный взгляд мужа. И он не сомневался в ней ни секунды, для Гермионы это было главной и безусловной поддержкой.       В зале стало тихо. Перси Уизли сосредоточенно оглядел присутствующих. В это мгновение в помещение, запыхавшись, вбежали двое — мужчина и женщина.       — Потерпевший, не в ваших интересах опаздывать, — спокойно произнёс Перси. — Вы выказываете неуважение к заседанию.       — Прошу прощения, сэр, — потупился мужчина, бросив недовольный взгляд на зарумянившуюся леди в вызывающе-красном платье.       — Займите ваше место, — велел мистер Уизли и продолжил: — Слушается дело о воровстве и нанесении телесных повреждений. Мистер Фергюссон, вы признаёте свою вину?       Генри медленно поднялся, Гермиона проследила за ним спокойным взглядом.       — Нет, сэр. Воровство не признаю. А то, что я дал сдачи…       — Дал сдачи? — усмехнулся потерпевший.       — Вопрос не к вам, мистер Штейн, — прервал судья. — Мистер Фергюссон, вы признаёте, что нанесли телесные повреждения?       — Да, сэр. — Генри понурился и сел, Гермиона тут же чуть подалась к подзащитному и шепнула:       — Всё хорошо.       — Обвинение, прошу вас, введите собрание в курс дела.       Тут же поднялся защитник Штейнов. Гермиона уже не раз видела его в коридорах министерства. Он всегда с рвением брался за дела против заражённых, но Гермиону это нисколько не пугало.       — Спустя семь месяцев работы в магазине мистера Штейна, — начал адвокат, — мистер Фергюссон попался на воровстве. В его карманах было обнаружено два мешочка с монетами на общую сумму триста галлеонов. Деньги пропали из зачарованного сейфа, который запирался паролем. Откуда обвиняемому был известен пароль, выяснить не удалось, но деньги, которые мистер Фергюссон собственными руками вынул из карманов своего пиджака, являются неоспоримым доказательством. Более того, после обнаружения похищенных денег мистер Фергюссон набросился на потерпевшего в попытке скрыться с места преступления.       — Но всё было не так! — сжимая кулаки, разъярённо зашептал Генри.       — Тише-тише, — улыбнулась Гермиона, моментально усмиряя подзащитного. — Это версия Штейна, пусть рассказывает.       — Побои с потерпевшего были сняты в Штабе мракоборцев, пропажа денег зафиксирована несколькими свидетелями, — продолжал адвокат. — При задержании мистер Фергюссон оказал сопротивление. Считаю, его вина налицо.       — Это всё? — подозрительно приподнял бровь Перси.       — Да, сэр.       — Благодарю. Что ж, миссис Малфой.       — У меня масса вопросов к потерпевшему, — улыбнулась она, резко поднимаясь, но тут же взяла себя в руки, смущаясь своего чрезмерного рвения.       — Прошу вас, — разрешил Перси.       — Скажите, мистер Штейн, в каких отношениях вы были с подозреваемым до произошедшего?       — В нормальных, — немного недовольно начал мужчина. — Он хорошо работал, я не замечал за ним дурного. Три законных выходных на время полнолуния он получал, не считая обычных. Не ожидал такой подлости от него.       — Благодарю. Как вы обнаружили пропажу? — чуть прищурилась Гермиона.       — Жена попросила денег на покупку вещей. Я открыл сейф и тут же обнаружил, что не хватает двух кошельков, хотя помнил точно, что утром они были на месте.       — Кто знал пароль от вашего сейфа?       — Только я и жена, естественно.       — Как по-вашему, откуда мог его узнать мистер Фергюссон?       — Откуда я знаю! — тут же начал раздражаться Штейн. — Может, подслушал наш разговор, я иногда меняю пароль, предупреждаю Лауру.       — Благодарю. А какие отношения были между мистером Фергюссоном и вашей женой? — Потерпевший заполыхал, его лицо пошло красными пятнами, но выражение продолжало оставаться в меру раздражённым. — Я имею в виду, конфликты, разумеется, — иронично добавила Гермиона.       — Не было конфликтов. Жена иногда делала ему замечания, если принёс не то или положил не туда, как работнику, вот и всё.       — Хорошо. То есть за семь месяцев мистер Фергюссон никаких нареканий ни от вас, ни от вашей жены не получал?       — Нет. Потому я так возмутился…       — Что первым ударили мистера Фергюссона? — закончила Гермиона.       — Протестую! — взвился адвокат.       — Отклонено, — бесстрастно произнёс мистер Уизли.       — Побои были сняты и с мистера Фергюссона, не так ли? — уточнила Гермиона.       — Ну и что! Он первый начал! — развозмущался Штейн. — Он на меня набросился, что я должен был делать?       — Я не… — начал было Генри.       Гермиона тут же приложила к губам указательный палец, ясно давая понять, что молчание лучше. Генри резко выдохнул и замолчал.       — Ещё вопросы? — уточнил Перси.       — Нет, сэр, — ответила Гермиона.       — Мистер Бэнг? — Адвокат отрицательно качнул головой, но потом решил уточнить: — Мистер Штейн, сколько ударов вам нанёс обвиняемый?       — Один. Кулаком в лицо. Я думал у меня будет сотрясение мозга! У него невероятная силища! Он же оборотень!       — Возражаю, ваша честь! — бросила Гермиона. — Заражённые в человеческой форме не обладают большей силой, чем здоровые люди. Это доказано экспертизой. Редки случаи, когда во время заражения волшебник получает такое свойство, в большинстве своём у заражённых усиливаются другие качества: слух, тактильная чувствительность, обоняние, зрение, острота ума и другие. Физически ликантропы не развитее, только в том случае, если специально наращивают тренировками мышечную массу. Мистер Фергюссон обладает чутким обонянием. Экспертиза подтвердила, что физически он не сильнее мистера Штейна. Это важно! Потому ссылаться на то, что мистер Фергюссон оборотень, это всё равно что обвинять простуженного в том, что он болен.       — Благодарю, миссис Малфой. Достаточно, — кивнул Перси. — Ещё вопросы, мистер Бэнг?       — Нет, сэр. Я бы хотел допросить миссис Штейн.       Леди в красном платье поднялась и уселась на стул для допроса. Гермиона ещё раз отметила про себя эффектность женщины. Красивая блондинка с голубыми глазами, ярким макияжем и внешностью. Она дерзко взглянула на Генри, и тот отвёл взгляд. Гермиона мысленно потёрла свои ладошки.       — Миссис Штейн, как обнаружилась пропажа? — начал адвокат.       — Я собиралась купить себе некоторые вещи и попросила денег у мужа. Когда он открыл сейф, обнаружилась пропажа. Вот и всё.       — Почему ваш муж решил искать деньги именно у мистера Фергюссона?       — Потому что он был единственным нашим работником. Никто больше не мог проникнуть в кабинет к сейфу.       — Откуда же он знал пароль?       — Понятия не имею, — фыркнула она. — Может, у него хороший слух…       — Возражаю. У моего подзащитного слух обычный, — заметила Гермиона.       — Принимается, — отозвался Перси.       — Вы видели, как задерживали мистера Фергюссона, не так ли? — продолжал Бэнг.       — Да, — кивнула леди, — он сопротивлялся, и мракоборцам пришлось его парализовать.       — А деньги? Как их обнаружили?       — Муж потребовал вывернуть карманы, мистер Фергюссон не хотел, говорил, что мы не имеем права на обыск. Но муж настаивал, и он вывернул. При нём их не оказалось, тогда муж потребовал показать вещи в его шкафчике. В кармане пиджака они и оказались. Фергюссон разозлился и начал возмущаться, а потом напал на Джонни — на моего мужа.       — Она лжёт… — сквозь зубы процедил Генри.       — Разберёмся. — Гермиона буквально сияла, что вызывало у подзащитного явную озадаченность.       — Благодарю.       Гермиона тут же встрепенулась, поняв, что Бэнг закончил допрос.       — Прошу, миссис Малфой, — обратился к ней Перси.       — Миссис Штейн, в каких отношениях вы были с обвиняемым?       — В нормальных, — бросила леди. — Как работодатель с подчинённым.       — И только? — чуть прищурилась Гермиона.       — На что вы намекаете? — возмущённо воскликнула миссис Штейн.       — Возражаю! — вмешался адвокат. — Это не имеет отношения к делу!       — Отчего же, очень даже. — Гермиона коварно улыбнулась и продолжила: — Скажите, миссис Штейн. Что вы сделали, когда обнаружилась пропажа?       — Я? Ничего. Я возмутилась, конечно же. Что ещё я могла?       — Разве не вы намекнули мужу на то, что деньги мог украсть мистер Фергюссон?       — А что ещё я должна была предположить? — повысила голос леди. — У нас никто больше не работал, посетители не могли попасть в кабинет.       — А вам не показалось странным, что мистер Фергюссон не покинул магазин, совершив кражу, да ещё оставил деньги при себе, в личных вещах?       — Полагаю, он не очень умён, — бросила миссис Штейн, и Гермиона улыбнулась.       — Скажите, мистер Фергюссон обижал вас когда-нибудь? Может быть, оскорблял?       Леди плотно сжала губы. Подумала несколько секунд.       — Нет. Не припоминаю.       — Что за странные вопросы? — недовольно проворчал мистер Штейн, и адвокат тут же опомнился.       — Это не имеет отношения к делу! — снова попытался он.       — Отклонено, — прервал его Перси.       — Может быть, он плохо выполнял свои обязанности? — продолжала Гермиона. — Был замечен в мелких проступках?       — Нет! — почти крикнула леди.       — Но тем не менее, вы заподозрили его в краже.       — Больше некого, — выдохнула она.       — Как удобно, — усмехнулась Гермиона. — Просто больше некого. Думаю, настало время прояснить обстоятельства дела. Мистер Фергюссон предоставил защите свои воспоминания трёхнедельной давности и на момент инцидента. Мы долго не могли определить, откуда деньги появились в карманах его пиджака. Проанализировав воспоминания дня происшествия, мы выяснили, что…       — Возражаю! — воскликнул адвокат потерпевших. — Воспоминания не могут быть доказательством — их можно подделать!       — К вашему сожалению, была проведена экспертиза на подлинность воспоминаний. Мистер Фергюссон отдал их добровольно. Так вот. Мы просмотрели весь рабочий день мистера Фергюссона и выяснили, что он даже близко не подходил к кабинету мистера Штейна в тот день. А как известно, утром деньги всё ещё были на месте. Разумеется, мистер Фергюссон не видел и своего шкафчика, где хранились его вещи. Он много времени потратил на разгрузку товаров, раскладывание продукции на полки в магазине. А спустя три часа мистер Штейн потребовал вывернуть карманы. Разумеется, мой подзащитный не хотел этого делать — это нарушает его права, но желая сохранить мирные отношения с работодателем, он это сделал. И был крайне удивлён…       — Снова возражаю, — повысил голос адвокат. — Воспоминания не являются доказательством!       — Принимается, — кивнул Перси. — У вас ещё есть вопросы к миссис Штейн?       — Лишь один. Миссис Штейн, это крайне неловкий вопрос, но я обязана его задать. Вы испытывали симпатию к мистеру Фергюссону? Как к мужчине.       В зале поднялся гул.       — Что вы себе позволяете?! — воскликнул мистер Штейн. — Лаура!       — Я не собираюсь ничего скрывать. Я замужняя женщина! — полыхая лицом и шеей, возмутилась леди.       — Прошу меня простить, — чуть склонив голову выдохнула Гермиона. — Но я обязана сделать всё, чтобы справедливость восторжествовала. Скажите, вы пытались сблизиться с мистером Фергюссоном?       — Хамка! — взвизгнула миссис Штейн.       — Возражаю! — заорал адвокат.       — У меня больше нет вопросов, — вздёрнула подбородок Гермиона.       В зале поднялся шум. Заседатели переговаривались, Перси громко стукнул по трибуне молотком.       — К порядку, — спокойно произнёс он и воцарилась тишина.       В этой тишине слышалось лишь разъярённое дыхание миссис Штейн. Она резко поднялась, прошла через зал и плюхнулась на своё место рядом с мужем. Тот упрямо смотрел в одну точку, но когда жена попыталась взять его за руку, он её резко отдёрнул.       — Мистер Бэнг, — напомнил Перси.       — Да! — всполошился он. — Я приглашаю для допроса мистера Фергюссона, — отчего-то очень неуверенно произнёс адвокат потерпевших.       Генри медленно поднялся и прошествовал к месту допроса. Худой, но крепкий мужчина, истерзанный шрамами, понуро опустился на стул. Он явно был очень растерян и измотан.       — Скажите, мистер Фергюссон, чем вы занимались до того, как устроились на работу в магазин мистера Штейна? — начал Бэнг.       — Земледелием в основном, — тихим глубоким басом заговорил Генри. — Надо было что-то есть.       — Вы были судимы?       — Возражаю, — бросила Гермиона. — Прежние судимости, если они и были, не имеют отношения к данному делу.       Но Генри всё равно ответил:       — Нет, я не судим.       — У вас есть семья?       — Нет.       — Почему вы не продолжили заниматься фермерством? Зачем вам понадобились деньги?       — Я… — Генри вдохнул поглубже. — Я встретил хорошую женщину и сделал ей предложение. Я знаю, это риск, но ведь другие люди живут, — и он с надеждой бросил взгляд на Гермиону, быстро заметив и Драко. — И я хотел, чтобы у нас была свадьба, как у нормальных людей.       — Как мило… — поморщился адвокат.       — Возражаю! — резко бросила Гермиона. — Оставьте свою личную неприязнь за пределами собрания Визенгамота.       — Принимается, — холодно заметил Перси.       — Значит, вам понадобились деньги на свадьбу. И вы решили их украсть.       — Нет. Я честно работал и откладывал. Мистер Штейн хорошо платил, и я очень уважал его за отношение. И я никогда бы не позарился на его жену.       — Я не об этом спрашиваю, — засуетился адвокат, — отвечайте чётко на поставленный вопрос.       Гермиона наблюдала, как миссис Штейн безжалостно заламывала свои белоснежные пальцы, украшенные идеальным маникюром.       — Значит, вы утверждаете, что деньги образовались в ваших карманах сами по себе. Очень интересно.       — Я поработал бы ещё полгода и мне бы хватило. Я не собираюсь рисковать своей жизнью, ради жалких трёхсот галлеонов, — вдруг завёлся Генри. — Я не был в банде Сивого. Никогда. Неужели вы думаете…       — Генри… — еле слышно шепнула Гермиона, и он тут же замолк, опуская голову.       — Значит, вы утверждаете, что не брали этих денег из сейфа?       — Не брал.       — Кто же, по-вашему, это сделал?       — Я не знаю, — покачал головой Генри.       — Но вы же не станете отрицать, что ударили мистера Штейна?       — Не стану, — вздохнул Генри.       — У меня всё, — заявил Бэнг.       «Браво!» — иронично хмыкнула про себя Гермиона и начала допрос:       — Мистер Фергюссон, вы знали пароль от сейфа?       — Нет.       — Готовы повторить это под Сывороткой правды?       — Да.       — Какую сумму вы получали от мистера Штейна ежемесячно?       — В зависимости от числа рабочих дней, когда случилось два полнолуния — меньше. От пятидесяти до восьмидесяти.       — Вам хватало на жизнь?       — Да. Я снимал маленькую комнату в «Дырявом котле» и мог немного откладывать.       — И полугода работы хватило бы на скромную свадьбу?       — Да. Тем более Ирен тоже работает. Мы копим вместе.       — Ваша подруга здесь?       — Нет, — качнул головой Генри. — Она не имеет к этому отношения, и я надеюсь… что она сохранит свою личность… нераскрытой.       — Она заражена ликантропией?       — Да. Мы познакомились в приюте мистера Малфоя.       Гермиона не сдержала тёплую улыбку.       — Значит, у вас не было нужды воровать эти деньги?       — Абсолютно не было.       — Хорошо. Но как тогда эти деньги попали в ваш карман?       Генри устало потёр лицо ладонями.       — Не знаю. Я не хочу плохо думать о Джоне, — прошептал он.       — Мистер Фергюссон, будьте добры, отвечайте громче, — учтиво напомнил мистер Уизли.       — Да, сэр, — выдохнул Генри. — Я не знаю, как деньги попали в мой карман.       — Значит, вы не подозреваете мистера Штейна? — продолжала допрос Гермиона. — А миссис Штейн?       — Протестую! — повысил голос Бэнг. — Адвокат пытается…       — Не принимается! Продолжайте, миссис Малфой, — строго объявил Перси.       — Считаете, у миссис Штейн был повод опорочить вас или подставить?       — Протестую!       — Отклонено!       Гермиона мельком взглянула на побледневшую перепуганную женщину. Поздно бледнеть.       — Так был ли у неё повод, мистер Фергюссон? Чем вы так ей не угодили?       Генри замотал головой, будто самолично протестуя её вопросу. Гермиона набрала в грудь побольше воздуха, готовясь к атаке.       — Верно ли, что с момента поступления и в течение всего вашего пребывания на рабочем месте миссис Штейн оказывала вам знаки внимания?       Генри кивнул.       — Ответьте, мистер Фергюссон, — потребовал глава Визенгамота.       — Да, — выдавил Генри.       — Верно ли, — продолжала Гермиона, — что она постоянно подшучивал над вами и всячески старалась привлечь ваше внимание?       — Да.       — Я решительно протестую! — взвился адвокат. — Всё это домыслы!       — Отнюдь! — возразила Гермиона. — У нас есть свидетель, готовый подтвердить, что миссис Штейн была крайне заинтересована…       — Кто эта гадина?! — взвизгнула миссис Штейн. — Меган?! Это она?       — К порядку! — стукнул молотком Перси. — Миссис Малфой, продолжайте.       — Верно ли, что три недели назад вы, мистер Фергюссон, довольно резко дали ей понять, что не собираетесь отвечать взаимностью?       Казалось, Генри уже трясло от волнения. Он вцепился руками в подлокотники и не поднимал глаз. Гермиона понимала его скромную тактичную натуру, но она не намерена позволить засадить человека за решётку во имя спасения чьей-то мнимой «чести».       — Мистер Фергюссон? — мягко позвала она.       — Да. Это так, — вздохнул он. — Она намекала, что никто не узнает, как и о том, что я оборотень. Я сказал ей, что у меня есть женщина, и я её люблю, но Лаура убеждала, что никому от этого хуже не будет, что… она сходит с ума…       — Наглая ложь! — взвизгнула миссис Штейн.       — Миссис Штейн, я буду вынужден удалить вас из зала. Соблюдайте порядок, — строго потребовал Перси. — Мистер Фергюссон, продолжайте.       — Но я всё равно отодвинул её от себя, схватив за запястья, — продолжал Генри. — Просил её взять себя в руки и понять, что я никогда так не поступлю с Джоном, со своей невестой. Признал, что она красивая женщина, но я просто не должен… И тогда она разозлилась. Пригрозила, что она мне это припомнит.       — После того случая миссис Штейн ещё пыталась с вами сблизиться?       — Нет.       — Это было три недели назад?       — Да. Я отдал эти воспоминания, но надеюсь, их никто, кроме экспертов и вас, миссис Малфой, не видел.       — Это так, — кивнула Гермиона. — Не волнуйтесь.       — Вы не предоставите суду воспоминания? — вдруг неожиданно подскочил мистер Бэнг. — Мы обязаны проверить их на подлинность!       — Так вы же сами утверждали, что воспоминания не являются доказательством, — сладко улыбнулась Гермиона.       В тот момент её взгляд скользнул по «потерпевшим». Мистер Штейн, казалось, был раздавлен — он поник, опустил голову, и весь его вид выражал глубочайшую скорбь. Его жена тряслась в беззвучных рыданиях, что-то ему шепча и пытаясь взять за руку, но он не позволял, засунув её в карман пиджака. «Это неправда! Я ничего не делала!» — шипела Лаура. «Как же глупо…» — пронеслась мимолётная мысль.       — Вы заподозрили миссис Штейн в том, что именно она положила эти кошельки в ваш карман? — продолжила Гермиона.       — Честно говоря, нет, — вздохнул Генри. — Я был ужасно растерян, не знал что думать, пока вы не начали расследование и изучение моей памяти. Я ничего не скрывал.       — Уверена, Визенгамот примет это во внимание. А как произошла драка? Расскажите, пожалуйста.       Генри снова вздохнул.       — Я попытался вернуть деньги Джону. Говорил, что я этого не делал, что не понимаю, как они ко мне попали. Но его жена потребовала, чтобы он не брал в руки кошельки, а вызвал мракоборцев. Я испугался, попытался сунуть деньги ему в руку, крепко схватив за запястье. Видимо, он это воспринял как нападение и двинул мне кулаком в челюсть. Закричал, что я вор и ударил ещё раз, чтобы я выпустил его руку. Сильно ударил. И я как-то бессознательно ответил ударом ему под глаз. В это время из магазина в подсобку заглянула леди — покупательница — и увидела драку. Миссис Штейн вызвала мракоборцев. Я правда пытался уйти. Было… так обидно и страшно… А она кричала на всю улицу, что я оборотень, что я опасен. — Генри совсем понурился. — Я не брал денег. И не начинал драку. Джон, я бы никогда не опорочил твою семью. Но я не хочу в тюрьму.       — Благодарю.       Генри слабо улыбнулся, Гермиона ободряюще ему кивнула. Только теперь она немного расслабилась и ненароком поймала на себе взгляд мужа. Его глаза сияли самодовольством, а уголок губ, разрезанный шрамом, был чуть приподнят, выражая полнейшее одобрение. Но миссис Малфой ничем не выдала свою радость.       — Я хотела бы вызвать свидетеля, готового подтвердить, что миссис Штейн крайне подозрительно вела себя с моим подзащитным, — заявила Гермиона. — Полагаю, это необходимо в сложившейся ситуации.       — Прошу вас, — кивнул мистер Уизли, и в зал вошла приятная женщина лет шестидесяти. Генри занял своё место на скамье, а немного взволнованная женщина опустилась на стул для допроса.       — Миссис Пэквуд, вы готовы подтвердить, что миссис Штейн относилась к мистеру Фергюссону предвзято? — тут же начала Гермиона.       — Да, — кивнув, тихо ответила леди. — Всем нам казалось, что она чрезмерно… импульсивна и заинтересована. — Гермиона заметила, как глаза миссис Штейн налились кровью.       — В чём это выражалось?       — Ну… — Леди вздохнула. — Она часто заставляла его делать ненужную работу. Например… переставлять стеллажи с места на место. А потом стояла и наблюдала за ним. Только он закончит, она заявляла, что ей не нравится и требовала вернуть всё как было. Даже я лично наблюдала подобную картину неоднократно. Иногда она подшучивала или делала замечания.       — Но ведь она работодатель, — заметила Гермиона, — вполне может делать замечания.       — Конечно, — кивнула миссис Пэквуд. — Но это выглядело так неискренне, показано, будто на публику.       — Возражаю! — воскликнул мистер Бэнг. — Это исключительно личное восприятие свидетеля, а не доказательства!       — Принято, — отозвался мистер Уизли.       — Лаура всем вокруг «по секрету» с восторгом рассказывала, что мистер Фергюссон оборотень, — продолжила Пэквуд. — Мы все это подозревали, потому что уже через два месяца стало ясно, что у него бывает по три выходных, совпадающих с полнолунием. И мы поддерживали Джона. Он очень хорошо поступил, взяв его на работу. Но Лаура… может, не замечала, но говорила только о Генри: какой он молчаливый, сильный, исполнительный. Это было странно.       — А вы не заметили, в какой момент её интерес вдруг изменился?       — Примерно месяц назад. Мы ещё подумали, что что-то случилось.       — Благодарю, миссис Пэквуд, — прервала её Гермиона. — У меня всё.       — Мистер Бэнг, у вас есть вопросы? — обратился к нему Перси.       — Почему вы решили дать показания? — не скрывая иронию начал адвокат. — Как вы сами относитесь к миссис Штейн?       — Всегда хорошо относилась. Но я уверена, Генри не мог украсть или сам напасть на человека.       — И тем не менее вы видели, что обвиняемый ударил мистера Штейна и сопротивлялся при аресте.       — Да, однако было очевидно, что не он начал.       — Это ваше сугубо личное мнение, не так ли? — фыркнул Бэнг.       — Да, но мы знаем Лауру. Прости, дорогая, но это правда, она затевает все скандалы в округе. Обожает внимание…       — Считаю, всё это не имеет отношения к делу. Всё это ваши личные взгляды — не факты!       — Я ничего не утверждаю, — вздохнула миссис Пэквуд. — У Штейнов работники не задерживались больше месяца. К женщинам Лаура мужа ревновала, а к мужчинам — Джон. Генри был первым человеком, которому Джон доверял. Ну не мог мистер Фергюссон так поступить.       — Мы тратим время впустую, — вздохнул адвокат. — Ваши слова не могут рассматриваться, как факты — обычные уличные сплетни. У меня больше нет вопросов.       — Может, это и не кажется фактом, — разволновалась свидетельница, — но примерно месяц назад Лаура в разговоре со мной и ещё одной соседкой упомянула, что мистер Фергюссон совершенно её не устраивает, хотя раньше всегда было наоборот.       — Достаточно, миссис Пэквуд, — закатил глаза адвокат, — мы уже всё поняли.       — Миссис Малфой? — спросил Перси.       — Нет. Я уверена, что членам Визенгамота всё ясно, — сдержанно улыбнулась она.       — У собрания есть вопросы к участникам заседания?       Вверх поднялась рука одного из заседателей и представительный мужчина в фиолетовой мантии произнёс:       — Мистер Фергюссон, если вас оправдают, каковы будут ваши дальнейшие действия?       Генри медленно поднялся, подумал немного и ответил:       — Я буду пытаться найти новую работу. Постараюсь больше не допускать подобных взаимоотношений с работодателями. Я хочу жить нормально. Завести семью…       — И вы не подадите встречный иск? За ложные обвинения вы можете…       — Нет, — решительно ответил Генри. — Я не стану.       Гермиона вздохнула и покачала головой. Она всё время убеждала своего подзащитного, что встречный иск подать необходимо, чтобы подобные случаи не повторялись, чтобы судьбы заражённых не игнорировали, но Генри с самого начала был против. Он не хотел скандала, не хотел разбивать семью, но сесть в тюрьму не хотел ещё больше.       Поднялась ещё одна рука и пожилая леди спросила:       — Отчего вы не хотите предоставить ваши воспоминания для доказательства невиновности? Ведь экспертиза подтвердила их подлинность. Выходит, что мотив у миссис Штейн был.       Генри снова долго молчал, собираясь с мыслями.       — Я знаю, это может прозвучать слишком пафосно, — он помедлил секунду, — но я никому не хочу причинять боль. Мне жаль, что всё раскрылось. Я не ожидал, что могу быть для кого-то… желанным. Мне очень жаль, что всё это случилось. Надеюсь, Джон простит Лауру, она ничего не сделала, только… наверное… соблазнилась немного.       — Да замолчи ты, мерзавец! — простонала миссис Штейн, роняя лицо в ладони и заливаясь слезами.       Генри потупился.       — Считаю, всё предельно ясно, — подытожил Перси. — Обвинение, ваше последнее слово.       Мистер Бэнг вдохнул поглубже и размеренно, немного лениво заговорил:       — Почтенные заседатели. Совершенно очевидно, что у мистера Фергюссона нет никаких доказательств его невиновности. Факты говорят о том, что он украл деньги, они были ему нужны, и если бы не миссис Штейн и её желание приобрести вещи, пропажа бы не обнаружилась. Мистер Фергюссон сопротивлялся аресту, нанёс увечье своему работодателю. У всего этого происшествия есть свидетели. Что же касается защиты, то у них нет никаких весомых доказательств невиновности. Никаких! Лишь домыслы, предположения и личная заинтересованность. Надеюсь, вы примите во внимание факты, а не личные предпочтения. Благодарю.       — Адвокат защиты, вам слово.       Гермиона поднялась, сделала еле заметный глубокий вдох. Внутри всё трепетало от волнения, но она заговорила спокойно и уверенно:       — Уважаемые члены суда. Факты — вещь бесспорная. Невозможно их игнорировать. Но о чём они говорят? Лишь о том, что деньги оказались в кармане пиджака мистера Фергюссона. Пиджак находился в шкафчике, к которому имели доступ как мой подзащитный, так и потерпевшие. Генри, согласно проведённому расследованию, не приближался ни к кабинету с сейфом, ни к шкафу с личными вещами. Мистер Фергюссон самолично отдал все свои воспоминания о дне инцидента и о конфликте с миссис Штейн. Причём сам мой подзащитный даже не связал между собой эти события: ссору с миссис Штейн и обнаружение денег в его кармане. Он активно содействовал следствию, дал согласие на допрос под сывороткой правды и исследование памяти с помощью легилименции. Все изъятые воспоминания прошли экспертизу и признаны подлинными, несмотря на то, что они не являются безусловным доказательством, мы готовы предоставить их Визенгамоту в рамках закона и соответственно статье тридцать шестой о неразглашении личной информации. Мистер Фергюссон искренне и без утайки раскрыл все обстоятельства дела. Мы можем не учитывать мнение окружающих, но оно явно нам показывает, что у миссис Штейн был мотив опорочить моего подзащитного. К сожалению, личные обиды очень часто приводят людей к ошибочным действиям. Практика показала, что именно личное отношение к заражённым ликантропией позволяет людям игнорировать даже малейшее здравомыслие. Очевидно миссис Штейн рассчитывала, что дело мистера Фергюссона, как и все предшествующие, будет рассматриваться поверхностно. На это рассчитывало и обвинение. Мистер Фергюссон оказался в крайне тяжёлой ситуации. Рассматривая его дело через призму исключительно фактов — денег в кармане его пиджака — мы попросту игнорируем мотивы истинно виновного.       Что касается нанесения телесных повреждений, то мистер Фергюссон не отрицает своего участия в драке, однако его действия были самообороной, это тоже могут подтвердить извлечённые воспоминания и снятые мракоборцами увечья, обнаруженные у моего подзащитного.       Я буду настаивать на том, чтобы мистер Фергюссон подал встречный иск, независимо от исхода дела и вашего решения. В таком случае мы откроем дело о ложных обвинениях и фальсификации, тогда потерпевшие будут допрошены с тем же пристрастием, что и мой подзащитный. Считаю, это будет справедливо. Благодарю.       Гермиона замерла. Потом спокойно повернулась и проследовала к своему месту на скамье рядом с подзащитным. Подарив ему ободряющую улыбку, она села.       — Идеально. — Шёпот за её спиной пронёс волну мурашек по телу. Только Драко способен на это — быть рядом тогда, когда это кажется невозможным.       — Если у Визенгамота нет больше вопросов, — произнёс Перси Уизли, — приступаем к голосованию. Первый пункт: виновен ли мистер Фергюссон в краже? Кто считает, что виновен?       Полная тишина поразила Гермиону, и её сердце забилось с бешеной скоростью. Это было даже как-то неправильно, благо, что всё-таки поднялось три нерешительных руки из двадцати.       — Кто считает, что невиновен? Пятнадцать, благодарю. И двое воздержавшихся. Второй вопрос: виновен ли мистер Фергюссон в нанесении телесных повреждений или это была самооборона? Кто считает, что виновен?       Поднялось восемь рук, и Гермиона немного заволновалась.       — Кто считает, что невиновен и это была самооборона?       Двенадцать рук. Гермиона вздохнула с облегчением, а Генри взволнованно, будто не веря в произошедшее, медленно спрятал лицо в ладонях да так и замер.       — Вы свободны, мистер Фергюссон, — заключил Перси Уизли. — С вас сняты обвинения. Если вы передумаете, в течение двух недель имеете право подать встречный иск с требованием компенсации морального вреда за ложные обвинения. Вы же, мистер Штейн, имеете право на апелляцию и пересмотр дела. Заседание окончено.       Перси Уизли громко стукнул молотком по трибуне, и Мистер Штейн, вскочив, бросился к выходу.       — Джонни! — взвизгнула Лаура, но тот даже не обернулся.       — Мистер Штейн, секундочку! — послышался громкий голос Скитер, и вокруг поднялась суета. Перси Уизли вышел через заднюю дверь, заседатели быстро покидали зал.       — Ты…       Гермиона не успела опомниться, как перед ней возникла Лаура Штейн с рассвирепевшим лицом и размазанным макияжем.       — Ты… жалкая сука оборотня, — сквозь зубы прорычала Лаура. — Ты сломала мне жизнь, мерзкая дрянь!       Гермиона, готовясь ответить, набрала в грудь побольше воздуха, когда поняла, что Лаура занесла руку для пощёчины, и в это мгновение перед Гермионой возникла широкая спина мужа.       — Отойдите на два шага назад, леди, — холодно произнёс он. — Вы всё ещё в зале суда.       — Мне плевать, грязное звериное отродье! Ты и твоя сука ещё ответите! Люди вам не спустят это с рук. Защищать грязного зверя…       — Вы нарушаете закон. Прямо сейчас, — леденящим тоном произнёс Драко. — За оскорбление человека грозит…       Звонкий щелчок пощёчины породил гробовую тишину. Раздались глухие шаги Гойла, рванувшего в зал, и Драко тут же выставил в его сторону ладонь, останавливая своего телохранителя.       — Ты не человек, — прошипела Лаура. — Все вы не́люди! Вы разрушили мою семью в угоду вашей стае!       Гермиона выступила вперёд, бросая опасливый взгляд на полыхающую алым щёку Драко. На секунду его совершенно бесстрастный вид смутил, и глубокое возмущение взорвалось в груди, но Гермиона заговорила медленно, спокойно:       — Мистер Фергюссон такой же человек, как вы и я. У него есть жизнь, которую вы хотели сломать. Отныне никто не посмеет это делать. Немедленно принесите извинения мистеру Малфою, иначе я подам на вас жалобу и засужу, как опасную особу, способную не только на подлость, но и на жестокость.       — Ещё посмотрим!       Демонстративно фыркнув, миссис Штейн развернулась и зашагала прочь из зала.       — Кто она в девичестве? — подозрительно прищурился Драко, полностью игнорируя полученную пощёчину.       — Резонный вопрос, — вздохнула Гермиона. — Она в девичестве Роули. Дальняя родственница того самого Роули — Пожирателя Смерти.       — Простите, миссис Малфой, — послышался совсем тихий упавший бас Генри. — Я уже могу уйти?       Гермиона огляделась. Единственное, за что зацепился её взгляд — это Фелпс. Он продолжал сидеть на скамье и быстро что-то строчить в своём блокноте, хмуро поглядывая на их компанию.       — Нам лучше уйти всем вместе. Не хочу, чтобы на вас накинулись журналисты, — улыбнулась Гермиона. — Мисс Скитер и мистер Фелпс и без нас всё напишут. Дело бытовое и не требует большой огласки.       — Так-то это так, — усмехнулся Драко, — да только адвокат защиты уж больно известная личность. А из потайного Министерства есть потайной выход?       Гермиона тихо засмеялась:       — Держитесь, мистер Малфой. Последний рывок — и мы дома, но Атриум придётся преодолеть.       — Это ужасно, — театрально вздохнул Драко.       — Идёмте, Генри, — кивнула миссис Малфой.       Как только они вышли из зала суда, Гермиона налетела на лучшего друга, с улыбкой подпирающего в коридоре стену.       — Гарри! — радостно воскликнула она. — Какой сюрприз! Ты присутствовал на заседании?       — Не мог же я пропустить первое слушание друга, верно? — улыбался он. — Ты была великолепна.       — Спасибо! Ох, как же приятно, что ты смог прийти!       Пока они шли по коридорам, мистер Фергюссон бесконечно вздыхал и сетовал:       — Теперь я точно не смогу устроиться на работу. Кому охота с оборотнем связываться, да ещё с такой дурной славой.       — Напротив, — возразила Гермиона, — вы показали себя как порядочный человек, оберегающий свою честь, честь окружающих. А то, что эта леди оказалась такой мстительной и недалёкой…       — Ох уж эти леди… — вздохнул Драко. — И что они такого в нас находят, как думаете, мистер Фергюссон? — иронично усмехнулся он.       — Малфой, ты совсем? — в ужасе зашипела Гермиона. — Это же очень личное!       Но Генри тут же ответил:       — Зверя. Они, очевидно, что-то чувствуют.       — А ничего, что вы просто очень симпатичные мужчины, вот и всё! — возмущённо проворчала Гермиона. — Как будто дело только в вашей второй личности. Я категорически не согласна!       — До сих пор? — удивлённо вскинул брови Драко.       Гарри и Грегори, беззвучно смеялись, и её это ужасно цепляло.       — Ну я тебе дома задам! — прошипела она, замечая очаровательную усмешку Генри.       Наконец-то. Впервые за всё время ведения дела этот мужчина улыбнулся, и Гермиона даже порадовалась маленькой невинной перепалке с мужем при постороннем по сути человеке.       Атриум встретил их яркими вспышками. Гойл, как и прежде, шёл впереди, расчищая путь, а Поттер рядом с Фергюссоном.       — Простите меня за это, Генри, — вздохнула Гермиона. — Но другой адвокат вряд ли полез бы к вам в голову в поисках мотивов.       — Я сам виноват, — вздохнул тот, — надо было уволиться раньше.       — Миссис Малфой! Вы выиграли дело?! — понеслось со всех сторон.       — Да, мы выиграли, — на ходу ответила она.       — Мистер Фергюссон свободен? С него сняты обвинения?       — По всем пунктам.       — Это первая победа заражённого в уголовном деле, скажите, что вы чувствуете?!       Гермиона остановилась и окинула взглядом ожидающих журналистов. Она крепче сжала локоть мужа и уверенно произнесла:       — Я очень рада, что восторжествовала справедливость. Любой человек в нашем обществе имеет на это право. Любой! И я не позиционирую себя, как адвокат исключительно заражённых. Я всегда на стороне правды. Всегда.

***

      — «Сколько раз говорила тебе: не читай за завтраком!» — передразнивая жену, с улыбкой произнёс Драко.       Гермиона даже не взглянула на него, нетерпеливо переворачивая листы «Ежедневного пророка», её брови даже немного сильнее сдвинулись над переносицей.       — Ну что такое? — утомлённо вздохнул он.       — Ты уже читал газету?       — Нет, — повёл он плечом, — ты же выдрала её из лап совы.       Гермиона метнула в него сердитый взгляд и продолжила листать.       — Солнышко…       — Не называй меня так, — прошептала она.       — Тебя не поймёшь, то называй, то не на…       Она прямо посмотрела ему в лицо, с громким шорохом свернув газету и отложив на угол стола.       — Его статьи нет. Совсем.       — Чьей? — немного нахмурился Драко.       — Фелпс. Он не написал статью о судебном разбирательстве. Вообще!       Драко замер. Они пару секунд смотрели друг на друга, а малышка Лайнес переводила встревоженный взгляд то на одного родителя, то на другого.       — А Рита? — наконец спросил Драко.       — Как всегда — на первой полосе.       — И чем же ты недовольна? — чуть склонил он голову набок.       — Фелпс. Не разорвал. Меня. В клочья. Даже не попытался! — Она была взволнована. — Ты не находишь, что это странно?       — Возможно, он счёл, что сказать просто нечего. Процесс был честным, ты идеально провела расследование…       — Нет-нет, — легонько качнула она головой, и взгляд её стал задумчивым. — Здесь что-то не так. Мы должны встретиться со Скитер.