Хроники Аместриса

      «Алхимия — это наука, изучающая структуру материи, её расщепление и воссоздание. Однако она не всесильна и не позволяет создать что-то из ничего. Чтобы что-то получить, нужно отдать взамен нечто равноценное. Это принцип равноценного обмена — главная основа алхимии…» (с)       В обычный дождливый день в столице было подозрительно тихо и спокойно. На улице не было ни души. Сегодня, по новому распоряжению фюрера, был праздник, посвященный государственным алхимикам. Все зеваки и виновники торжества собрались на главной площади перед штабом. Пугливые горожане заперлись в своих домах на все замки и зашторили окна. Мир разделился на людей, презирающих алхимию, занимающихся ею алхимиков и почитателей, чтящих её.       Кварталах в трех от площади по пустынной дороге шла девушка лет семнадцати. Русая с карими глазами, она брела, понурив голову и засунув руки в карманы джинс. Цепочка часов государственного алхимика свисала из одного из них и тихонько звенела при каждом шаге. Недлинные волосы девушки, заколотые крабиком, намокли от сильного дождя. Когда все алхимики были на площади и праздновали свой государственный праздник, было странно видеть одного из них, идущего в противоположном направлении от места торжества.       Алхимика звали Хайнкель Рин. Для друзей просто — Хайни. А для недоброжелателей — «Дочка Дьявола». Это страшное «клеймо» она получила из-за своего отца, который участвовал в Ишварской войне. Но начнем сначала…       Жила была семья: отец, мать, тетя, дядя, две сестры и двоюродный брат. Жила и жила, если бы не ряд обстоятельств. Мать умерла вскоре после рождения второй дочки, чего никто не знал, а если и знал, то не говорил об этом. Отец почти полностью отдался работе в армии. Дядя тоже отстранился от семьи, оставив сына своей сестре, на плечах которой уже висели две никому не нужные девочки. А тем временем война в Ишваре набирала обороты. Уже весь восток страны был охвачен ею. Старшей дочке — Хайнкель — пришлось еще в детстве пройти одно страшное испытание. Пока остальная семья была в эвакуации, Хайнкель осталась с отцом на войне. Уже в девять лет она поняла все ее ужасы. Да, у детей гибкая психика, но война оставляет тяжелые следы. Когда дела на фронте принимают глобальный оборот, Туманный отсылает дочку к тёте в Ист-Сити. То был последний раз, когда Хайни видела своего отца.       Спустя восемь лет, будучи уже Молниеносным алхимиком, Хайни получает ордер на его арест.       Получив документ, она нисколько не колебалась в своем решении. Приняв его, Хайни много страдала. Но потом…       Да, она выполнила приказ: арестовала и затем собственноручно казнила.       «Это уже слишком, Молниеносная. Это уже не ты.»       Знаю, полковник, знаю. Но это был приказ, и теперь сделанного уже не воротишь.       Вот и все. Завяжи глаза —       И мир вокруг уже не пугает.       Все равно не вернуть назад       Все тепло: в душе лед не тает.       «Зачем ты это сделал, отец?»       «Для всех это будет лишь местью.»       Месть?       Хайнкель отчетливо услышала это из уст умирающего отца. Но правду ли он ей сказал?       Сбросив с лица       Фальшивую гордость,       Выбери сам,       Что ты слышал:       Это правда или ложь?*       Девушка ощущала внутри себя лишь пустоту, причинявшую ей боль. Теперь она понимала, как чувствовал себя Эдвард после случая с Шу Такером и его дочкой Ниной. Все в штабе смотрели на девушку с откровенным ужасом и шептались за спиной. Они и раньше с ней особо не общались. Стоило Рин появиться в столовой или в людном коридоре, все сразу смолкали и устремляли на девушку испуганные или презрительные взгляды. Раньше это раздражало Хайни, но сейчас ей было абсолютно все равно. Пусть говорят, что хотят...       Роя Мустанга, начальника Молниеносной и одного из немногих друзей девушки, беспокоило её нынешнее состояние. Рин совсем не реагировала на внешние раздражители, замкнулась в себе, и работа у неё валилась из рук. Рой не знал, что лучше: «взрывоопасная» Молниеносная или глубоко ушедшая в себя? Но главное, что беспокоило Мустанга — это Шрам, который вновь объявился в Столице. Он уже долго охотился за его подчиненной. А после недавнего случая самым правильным стало запереть Хайнкель. И не у нее дома, и не в штабе, а где-нибудь… в Ксинге! Только так можно было ее спасти. Случай этот произошел совсем недавно…       Полковник провожал Молниеносную до дома в день проведения казни. На девушку было невозможно смотреть без содрогания. Просто ходячий мертвец. Глаза, которые раньше задорно горели, сейчас ничего не выражали. Давненько Рой не видел свою подчиненную в таком состоянии. Даже когда Рин совершила свое первое убийство по приказу свыше, она не выглядела такой.       Но беда не приходит одна.       Откуда ни возьмись, перед алхимиками возник Шрам. Мустанг ничего не успел предпринять — ишварит схватил девушку и, угрожая убить её, приказал полковнику привести к нему «дьявола», отца Хайни. Шрам безжалостно сдавил девушке горло и яростно смотрел на Мустанга.       — Я не могу этого сделать. Поздно…       — Неужели тебе все равно, что будет с твоей подчиненной?       — Не все равно. Уже поздно. «Дьявол» убит.        — И кто же меня опередил?       Странно было, что ишварит поверил полковнику, но это к лучшему. Смотря на скалящегося Шрама, Рой нехотя ответил:       — Его палач ближе, чем ты думаешь.       Оскал пропал с лица Шрама. Проследив за взглядом полковника, ишварит уставился на Молниеносную, которая совершенно не трепыхалась в его огромных ручищах. Шрам резко и грубо развернул к себе девушку лицом, поднял её голову за подбородок и глянул ей в глаза. Удивлению ишварита не было предела.       — Ты?!       Хайни грустно отводит глаза в сторону и молчит. Вместо неё Шраму отвечает полковник, следя за действиями потрясенного врага.       — Да, она. Сама.       — Вот значит, как… — ишварит ослабил свою хватку. — Позволь мне уйти, Огненный алхимик.       — Ладно, — нехотя отвечает полковник, прекрасно понимая, что сам не готов сражаться сейчас против ишварита. — Я тебя не задерживаю. Ты только Молниеносную отпусти.       Шрам не спешил отпускать девушку. Он продолжал смотреть ей в лицо.       — Я уйду, но вернусь, не сомневайся. Вернусь за твоей жизнью, Молниеносный алхимик, — угрожающе прошипел ишварит и на сей раз отпустил девушку.       Ноги Хайнкель подкосились. Она рухнула бы на асфальт, если бы не вовремя подскочивший к ней Мустанг. Придерживая Хайни, он позволил девушке опереться на его плечо.       — И ты учти, Шрам. Если ты ещё раз мне встретишься, пощады не жди! — гневно сказал полковник в спину уходящего ишварита. Тот ничего не ответил Мустангу и вскоре завернул в ближайший переулок.       Теперь Молниеносной всегда казалось, что красные глаза ишварита смотрят ей в спину. И сейчас, пока девушка шла по абсолютно пустой улице, это чувство не покидало её. Хайни обернулась, но ничего кроме колонны ближайшего здания она не увидела.       «Если на стене увидишь руки, не пугайся — это глюки», — пожав плечами, подумала девушка.       Молниеносная развернулась на пятках и собралась идти дальше, но кто-то загородил ей путь.       «Гомункулы!» — осознание того, что она в очередной раз влипла, пролетело в голове Хайнкель.       Действительно, перед Молниеносной стояли двое гомункулов: Ласт и Глоттани.       — Здравствуй, Молниеносная, — промурлыкала Ласт, поправляя свою копну вьющихся волос.       Девушка, недолго думая, спохватилась и резко стартанула в ближайший переулок. У неё и в мыслях не было заводить с гомункулами разговоры. Но то, что они застали её врасплох и воспользовались её состоянием, не выходило у Хайнкель из головы.       «Черт! Вечно я попадаю в неприятности!» — с досадой подумала девушка и свернула в другой переулок. Там Молниеносную ждал неприятный сюрприз — тупик.       «Какого..?!»       Стук каблуков за спиной оповестил девушку о том, что её уже нагнали. Хайни развернулась. Оба гомункула перекрыли путь назад. Поняв, что попалась в ловушку, девушка прижалась спиной к холодной стене. Ласт сделала несколько шагов к алхимику и вытянула вперед руку.       — Мы пришли только поговорить с тобой, Хайнкель Рин. И выразить искреннюю благодарность за убийство твоего отца.       Хайни нахмурилась, смотря на гомункула. Благодарность? От гомункулов? С чего бы? Глоттани опасно облизнулся.       — Ласт, можно я её съем?       — Нет, нельзя. У нас приказ не убивать её без особой надобности.       Глоттани ехидно рассмеялся и, засунув палец в рот, смотрел на девушку голодными глазами.       Хайни, гневно глядя на гомункулов, рявкнула:       — С вами? Поговорить? Да никогда!       Алхимик хлопнула в ладони и вызвала молнию. Поднялась пыль — гомункулы непроизвольно зажмурили глаза. А когда её прибило дождем, они увидели проем в стене. Подойдя к ней, Ласт провела рукой по разрушенным кирпичам, которые были ещё горячими от алхимической молнии, и презрительно фыркнула:       — Смылась… Говорила я Отцу, что она и слушать меня не будет. Но раз так, придется по-другому с ней разговаривать.       Гомункул вошла в проход и оказалась во внутреннем дворе. Увидев девушку, которая собиралась повторить свой маневр со стеной, Ласт выпустила свои «копья»-пальцы. Сначала девушка даже не поняла, что произошло. Но боль, охватившая все её левое плечо, сразу рассказала о случившемся. Ласт пробила плечо насквозь. Горячая кровь струилась вниз по руке. Хайни сползла по стене на землю. Стиснув зубы от боли, Молниеносная посмотрела на возвышавшуюся над ней Ласт. Рука непроизвольно потянулась к ране, вызвав у гомункулов ухмылки.       — Думаю, перейдем сразу к делу? Где братья Элрики спрятали книгу доктора Марко?       — О чем ты? — прохрипела Хайни.       — Ты прекрасно знаешь, о чем, Молниеносная. В этой книге доктор писал про свои исследования, а также про философский камень. — Ласт сложила руки на груди и с высоты своего роста смотрела на полулежащую перед ней девушку.       Хайни знала об этой книге и о той вылазке братьев в пятую исследовательскую лабораторию, а также узнала чуть больше и об этих двоих. Грид из Дублиса не врал насчет гомункулов…       — Спроси у них сама, — буркнула Молниеносная.       Ласт угрожающе выпустила свои «копья»-пальцы снова.       — На твоем месте я бы ответила.       Хайни усмехнулась и закрыла глаза.       — Даже если бы и знала, не сказала бы.       — Все вы государственные алхимики из себя гордых и благородных строите! Аж противно! — прошипела Ласт. — Не упрямься. Ответь. И я обещаю, что не трону ни тебя, ни братьев. Согласна?       — Отказываюсь.       Ласт окончательно разозлилась и зашипела, словно змея, на которую случайно наступили.       — Упрямая девчонка! У тебя был шанс, но теперь ты умрешь прямо здесь и сейчас.       Гомункул замахнулась для завершающего удара, целясь прямо в сердце девушки. Хайни уже готова была принять на себя смертельный удар, но в последний момент в подсознании девушки вспыхнули красные, горящие ненавистью, глаза Шрама.       «Ну уж нет!» — Молниеносная резко открыла глаза, достала часы, преобразовала их в меч и взмахнула им. На этот отработанный прием ушло около секунды.       Преобразование часов в меч было своего рода визитной карточкой Хайнкель. Меч получался обоюдоострым и, по желанию хозяйки, мог пускать молнии. За что получил в штабе незатейливое имя — Меч Грома.       Сейчас же Хайни не столько ранила гомункула, сколько отбросила от себя выпущенной молнией. Ласт отбросило на несколько метров, но она удержалась на ногах. Хайни острием указала на гомункула и, почти задыхаясь от боли, крикнула ей:       — Лучше уж он, чем ты! Пусть лучше он меня прикончит как жертву, которую он так жаждет! От его рук — от рук Шрама!       Глоттани рассвирепел от того, что Хайни чуть не причинила боль Ласт, и готов был кинуться на девушку, но рука Похоти остановила его. Взглянув на девушку, гомункул фыркнула:       — Как пожелаешь. Предоставлю ему такую возможность. Если ты только доживешь до этой встречи. Здесь тебя никто не найдет, и сама ты отсюда в этом состоянии не уйдешь. Пойдем, Глоттани. Мы здесь закончили.       Гомункулы ушли так же внезапно, как и появились. Ну и скатертью дорога!       Молниеносная вернула часам их прежнюю форму и положила их в карман. Дождь усилился, и на улице потемнело. Держась за стену, девушка попробовала подняться, а затем с трудом пошла. Ноги не слушались, кровь не останавливалась и стекала по руке, оставляя за девушкой кровавый узор на земле. В глазах Хайни стало темнеть.       «Черт, слишком много крови потеряла…» — последняя связная мысль проплыла в голове девушки.       Хайни почувствовала слабость в ногах и начала терять сознание. Последнее, что она помнила — это сильные мужские руки, подхватившие её.       Октябрь 2010 года. ______________________________________ * Текст песни: ТонкаяКраснаяНить — Правда или Ложь.