Начало конца

К новому учебному году отец-одиночка собирал своего единственного сына с помощью каталога. Это был весьма удобный способ покупки: можно просто выбрать все необходимое из предложенных товаров, сидя на диване и смотря по телевизору очередное телешоу, а все заказанные вещи принесут лично домовые эльфы. Да, эти создания были не особо дружелюбными, но очень преданными своему делу, так что доставляли все быстро и без повреждений. И сейчас, смотря на гору вещей, которая была так необходима его сыну в школе, Дэвид одобрительно кивнул. Осталось только отправить все это в школу вместе с Уиллом, только вот проблема состояла как раз в странном поведении сына. Посмотрев на потолок и уловив звуки возни на кровати вперемешку с тихим поскуливанием волчонка, Дэвид вздохнул. Мальчишка вот уже второй день не выходил из своей комнаты, всем своим видом показывая, как он не хотел возвращаться в школу, упорно скрывая причины своего желания. Конечно, можно было бы силой вышибить дверь в комнату сына — чистокровному оборотню ничего это не стоило, — но портить отношения с собственным чадом не хотелось. Да и он знал о таком понятии, как личные границы. Так что, вздохнув в очередной раз, Дэвид сел за обеденный стол с кружкой черного кофе и не моргая стал смотреть на настенные часы. Стоило только пробить девяти утра, как скрипнула дверь и тихие, но четкие шаги Уилла послышались на втором этаже. — Поезд Экспресс с платформы девять и три четверти уже как минуту назад отправился в Хогвартс, — спокойно сказал Дэвид, как только сын, обернутый в теплый махровый плед, появился на кухне. В ответ Уилл поглубже укутался в спасительный плед и прикрыл глаза — его черные пушистые ресницы дрогнули. «Из него определенно вырастет красивый юноша», — подумал отец Уилла, смотря на эту картину и прекрасно понимая, насколько его сын особенный; но даже так не стоило все спускать ему с рук. — Прости, па-па, — прошептал Уилл себе под нос. — Я не хотел в школу. — Почему? Ты поругался со своим другом? От этого предположения мальчишка поднял глаза, и в них сверкнул огонек непонимания. Что ж, видимо, предположение было неверным, но смотря на то, как сын старался подобрать нужные слова, Дэвид решил его не перебивать и терпеливо ждал ответа. — Нет, не с другом… Я просто странно себя чувствую… Не могу более точно объяснить, но это чувство мне не знакомо… Отец только приподнял уголок губ, ведь он и предположить не мог, что этот разговор случится так рано. Но видимо, даже консервативная школа не смогла предотвратить получение первого сексуального опыта несмотря на то, что Уилл не достиг совершеннолетнего возраста. Внимательно слушая своего сына, не пытаясь подгонять или смущать вопросами, Дэвид позволил Уиллу высказать все, что у него накопилось. — Это чувство напоминает… — нервно переступая с ноги на ногу, прошептал Уилл и, не найдя более удобного положения, уселся на стул напротив отца. В руках моментально оказалось хлопковое дурацкое полотенце с птичками. Уилл, как, впрочем, и Дэвид, не помнил, как это изделие появилось у них дома, но сейчас, ощущая под пальцами мягкость ткани и еле уловимый уютный аромат, не мог перестать сжимать потрепанное полотенце в руках. — Когда приходишь в магазин, вот тебе ну очень что-то надо, но никак не можешь выбрать… Ходишь между рядами, но все совершенно не то, что надо. А вот что надо — вообще непонятно… Я… Надеюсь, ты меня понимаешь, — последние слова Уилл закончил шепотом и уронил свое лицо на стол. Отец протянул руку и стал перебирать прекрасные локоны на голове своего непутевого сына. За лето они отросли до плеч. — Милый, — так же тихо, но с теплотой прошептал отец, наклоняясь ближе к кудрявой голове сына, — ты обязательно найдешь то, что ищешь, доверься своим инстинктам, они никогда не подведут. А сейчас давай поедим. За эти два дня ты заставил понервничать своего старика настолько, что кусок в горло не лез. Предательский румянец пополз по всему лицу Уилла, затрагивая даже уши, что не могло не умилить Дэвида. — Прости… Я пойду в свою комнату и переоденусь. Минут через семь буду. Отцу достаточно было кивнуть, чтобы Уилл понял, что его услышали, как в ту же секунду он наблюдал, как тот вприпрыжку убежал в свою комнату. Настроение Уилла улучшилось от осознания, что его поняли и не разозлились, а значит, все будет хорошо. Дэвид же в этот момент разогревал еду в микроволновке на двоих и лишь мимолетом посмотрел на стол — кухонное полотенце исчезло. Что ж, это было ожидаемо. Придется потратиться еще и на кучу всего того, что было мягким и милым для его сына. … Уговорить отца на продление каникул еще на две учебные недели не составило особого труда. Все же его подвешенное состояние отчетливо передавалось по связи, смягчая отца. К сожалению, две недели были лимитом, на который Дэвид согласился, аргументируя это тем, что учеба важна, особенно в контроле как волка, так и магического ядра. Уилл же это прекрасно понимал и решил не спорить с ним, а насладиться уютной атмосферой стаи. Но он никак не ожидал, что за подобные минуты безмятежности придется заплатить не очень приятным для подростков разговором. Все началось с того, что, в один прекрасный день осматривая комнату, Уилл понял, зачем ему нужны приятные и мягкие на ощупь вещи и что он продолжал искать все это время. Осознание ударило настолько резко, что прийти в себя Уилл смог только возле двери отца в ожидании, когда ему откроют дверь. У семьи Грэмов было правило, которое не требовалось говорить вслух: соблюдение личных границ. Члену стаи нельзя вламываться в чужую спальню без разрешения или веской причины. Так что, немного потоптавшись около двери в ожидании ответа, Уилл постарался набраться храбрости и решимости к предстоящему разговору. Старший представитель семьи не успел и слова вымолвить, а младший уже проскользнул со скоростью скороговорки в комнату, стоило только двери открыться. Осматривая обстановку комнаты и подмечая различные запахи, Уилл мысленно решил, что ему здесь нравится, и он свободно уселся на стул, что стоял возле рабочего стола. — Па-а, почему ты не сказал, что я строю гнездо? Отец только тяжело вздохнул. Его сын настолько молод. Лапы его зверя окрепли и уже не дрожали как у новорожденного оленя, что ступал впервые на твердую землю, как это было всего несколько лет назад. Он уже порыкивал, даже сам этого не замечая. Не чувствовал, как из его легких поднимался рык, присущий только вожакам в попытке подавить волю другого зверя. Из него выйдет прекрасный самец. Его невинная внешность настолько обманчива, насколько и опасна. Легко попасться на удочку. Вот только нестабильное магическое ядро все портило. Стихийная магия так и пульсировала в воздухе не в состоянии определиться с формой и до конца созреть. Магии мешала внутренняя сущность: им с волком приходилось тесниться внутри Уилла, устраивая внутренний конфликт за право контролировать своего обладателя. И возможно, все было бы куда легче, только в нем текла обычная магловская кровь. Недочеловек, недозверь, недомаг. И неудивительно, что он застрял. Так еще и половое созревание наконец настало, и Уилл, как, собственно, и его зверь, был в поиске своей партнерши, с которой он уже успел познать что-то особенно интимное. Отцу определенно интересно, кем она будет. Наверное, такой же особенной, как и его единственный сын. — Отец, ты меня слышишь? — уже более мягко спросил Уилл, видя, насколько тот дезориентирован. Но вместо ответа Уилл получил задумчивый взгляд серых глаз, что вызывал мурашки на коже. Его отец редко когда мог вот так смотреть на него, и чаще всего причина была в недовольстве, так что Уилл не знал, чего можно вообще ожидать в этой ситуации. В особенности такого вопроса: — Ты вступал в сексуальную связь с кем-нибудь? Сердце словно замерло, как и все вокруг, в надежде на то, что это ему могло послышаться. Однако лицо отца убило эту надежду, и сердце забилось в удвоенном ритме то ли от страха, то ли от стеснения. Воспоминания о том, как младший Лектер дотрагивался до него, пролетели перед глазами. Хотел ли он повторить? Определенно да, ему понравилось. Особенно как член терся меж его ягодиц. Было горячо, так желанно и твердо. От этих воспоминаний затянуло низ живота, мурашки пошли прямо к яичкам. А пальчики ног согнулись как от предвкушения чего-то очень приятного — и не оттого, что кто-то будто бы принес домой сладенькое, а от чего-то личного и интимного. В помещении запахло возбуждением, что не могло не скрыться от обоняния старшего оборотня. За ним последовал и запах едкого стыда. — Нет, па-а, у меня не было секса, — ответил Уилл и опустил голову, стараясь не смотреть в сторону отца. По сути именно секса между ними не было, они просто помогли друг другу. И, будто прочитав его мысли, отец ответил: — Приятель, сексуальная связь не всегда подразумевает проникновение. Достаточно и того, что ты кончаешь и обмываешься своей спермой не один. Дэвид внимательно вглядывался в лицо своего сына, пытаясь поймать эти глаза. Тот смотрел куда угодно, только не на своего отца. После этих слов Уилл сразу вспомнил астрономическую башню, холодный ветерок, который остро ощущался на голой разгоряченной коже, и то, как Лектер прошептал ему на ухо: «Как же хорошо». Пот стекал со лба. Зрачки этих прекрасных черных глаз были так расширены, будто он получил долгожданную дозу наркотиков. Но самое приятное из всего воспоминания было ощущение спермы, что текла по внутренней стороне бедер, оставляя после себя уникальный запах, который еще долго держался на коже даже после водных процедур. Из воспоминаний его выдернул властный голос отца: — Тебе стоит взять с собой презервативы. — Папа! — вскрикнул Уилл, не ожидая услышать от отца подобные слова, и мгновенно покраснел, как помидор, который они сегодня ели на завтрак с утиными яйцами. От подобной картины Дэвид в открытую засмеялся, да так, что из глаз потекли слезы. Вот только Уиллу было не до смеха. Смущение быстро перешло на недовольство, а взгляд стал серьезным. Дэвид это заметил и поднял руки в примирительном жесте, попутно вытирая слезы. — Ох, да ладно тебе! Лучше возьми, и побольше, — скептический взгляд сына лишь заставил закатить глаза. — Я просто не хочу, чтобы твоя избранница через девять месяцев принесла волчат. Вы еще сами дети. — Избранница? — осипшим голосом спросил Уилл, моментально сменяя гнев на страх. До этого момента Уилл и не задумывался о том, что отец может и не принять то, что его сын гей или бисексуал. Да и его можно понять — человек старой закалки будет рассматривать именно женский пол для пары собственному сыну. Что ж, Уилл его понимал и с какой-то стороны поддерживал, только вот по собственному желанию или из-за страха быть отвергнутым? Нет, сейчас он определенно был не готов поднимать данный вопрос, да и считать себя геем только по одному опыту с Ганнибалом не стоило. Так что пока лучше не развивать эту тему при отце. — Ну да. А с кем ты еще мог обжиматься по углам? — спросил отец, не понимания, что не так сказал. — Ты прав, но, прошу, положи мне все в сумку сам. Я… Ну… Па-а-ап, больше не хочу говорить на эту тему. Я уже забыл, зачем пришел, — сказал напоследок Уилл и выбежал из комнаты. Что ж, теперь, помимо проблемы с гнездом, у Уилла появилась еще одна проблема. Определение собственной ориентации! … В Хогвартс семейство Грэм попало через камин, который любезно предоставил директор школы. Уилл до сих пор не понимал, почему его отец имел подобное влияние в магическом мире, но был не против. Пока о подобном отношении не знали другие студенты, все было хорошо. Переместить все вещи — в том числе одеяла, пледы и подушки — было решено ночью, чтобы не привлекать лишнего внимания студентов. К сожалению, отец Уилла выказал желание проводить сына до комнаты, прося тем самым провести экскурсию по учебному заведению. Мало кто знал, что камни имели свойство впитывать в себя все, что происходило вокруг них. Они запоминали буквально все, и лишь единицы могли прочитать все их знания. Дэвид был одним из таких людей, а потому он все больше восхищался основателями данной школы волшебников. Из раздумий вывели запахи других существ. Притом запахов было множество. Что ж, у сына точно будет богатый выбор. Пока Уилл шел впереди, рассказывал о скромных школьных приключениях и показывал любимые места, Дэвид постоянно ловил заинтересованные взгляды, направленные на сына. Начиная от оборотней, которые жадно втягивали воздух, стараясь уловить запах кого-то нового, и до прекрасных вейл, чьи взгляды откровенно блуждали по телу ничего не замечающего Уилла. Дэвид прекрасно понимал, почему его сын вызывал столь бурную реакцию со стороны магических существ, и поэтому мысль обеспечить Уиллу домашнее обучение к концу их пути возникала все чаще. Вот только насколько бы сильно он ни волновался, в одиночку предотвратить стихийный всплеск вне школы не выйдет. Так что придется устроить тот самый неловкий разговор, который Дэвид старался до последнего оттянуть, ведь в такие моменты неловко становится не только детям, но и родителям. Ну, а как по-другому? Ты растил этот маленький комочек счастья, слышал его первые слова и шаги, помнил бессонные ночи, когда ему было плохо, радовался каждому, казалось бы, незначительному достижению так, будто сам получил Нобелевскую премию, а теперь… Теперь же тебе предстояло, смотря в родные и любимые глаза чада, рассказывать о защите и не только. Неловко, но тянуть больше нельзя, так что, оказавшись в комнате и помогая разбирать вещи, которые еще в начале года были доставлены домашними эльфами, Дэвид настраивал себя на разговор. … — Ты же умеешь пользоваться презервативом и смазкой? Вопрос вышел настолько резким и неожиданным, что Уилл остолбенел. Ему казалось, что разговора, произошедшего вчера, было более чем достаточно для того, чтобы испытать весь спектр неловкости, но, как оказалось, все было еще впереди. Уилл пытался отвернуться, спрятать взгляд, но отец этого не позволил и, положив ладонь на его щеку, стал поглаживать кожу большим пальцем. — Уилл, я серьезно. Безопасность секса — это важная вещь, — продолжил отец, придавая своему голосу властных ноток, заставляя подчиниться. Уилл же не мог так просто сдаться и, зажмурив глаза до искр под веками, все же ответил: — Па-а, может, я сам с этим разберусь? — жалобно спросил мальчишка, открывая умоляющие глаза. — Я определенно не хочу об этом с тобой говорить. — Ладно, х-хорошо, — смиренно ответил отец, почувствовав, как груз упал с плеч. Сложно быть родителем и постоянно учить тому, чего сам в свои годы не принимал и не любил, но быть деспотом он тоже не хотел. Уилл это видел и был даже рад, что ему достался именно такой отец. — Чуть не забыл. Это тебе, специально сделано на заказ, — неожиданно сказал отец и достал из внутреннего кармана небольшую коробочку. Подарки в честь нового учебного года были обыденностью в их семье, так что в этом не было ничего удивительного, однако любопытство из года в год лишь крепло. Поэтому, приняв из рук отца коробку, Уилл сразу стал ее рассматривать, стараясь не обращать внимание на все еще горящие от неловкости щеки. Аккуратно открыв коробку, Уилл увидел самый неожиданный предмет, который только мог там быть. Очки. С немым вопросом он поднял глаза на отца, надеясь, что сейчас ему все объяснят. — Это очки, — сказал Дэвид, буквально лучась от счастья. — Очки. Хорошо, но зачем они мне? Этот диалог казался Уиллу максимально глупым. Что-то наподобие разговоров о погоде, дожде, который идет за окном. Это же очевидно. — Я хочу, чтобы ты начал их носить, пока… — стараясь подбирать нужные слова, начал мужчина, но замолчал, так и не договорив свою мысль. — Пока что? — подтолкнул отца Уилл, надеясь все же услышать ответ. Все это казалось ему слишком странным, и если бы не тот неловкий разговор, что произошел всего несколько минут назад, возможно, этот диалог был бы куда более продуктивным. Вздохнув, отец медленно окинул взглядом комнату, и Уилл увидел, насколько тому было сложно объяснить то, что он собирался рассказать. — У тебя меняются гормоны, и твоя сущность становится сильнее, чем ты думаешь, — сказал спокойным голосом Дэвид и, дождавшись хоть какой-то реакции — поднятой брови с немым вопросом было достаточно, — продолжил: — Твои глаза… Маги, конечно, не самые внимательные, но твой волк сейчас рядом с тобой, глаза выдают его присутствие. Твой истинный голубой оттенок теперь имеет красные искры и вкрапления, и это может вызвать много неудобных вопросов. Эти очки с магической линзой, они помогут спрятать твою радужку. — Почему ты мне об этом не сказал, па-па? — спросил спокойным голосом Уилл, но не смог удержать эмоции под контролем, и из груди вырвался едва слышный рык. Он не знал, почему так резко разозлился на отца, но это была уже вторая вещь, которую от него утаили. — Потому что это нормально для оборотня в твой период. Так же, как и для птиц — летать, а для змей — ползать, и стыдиться своей сущности не стоит. Только маги этого не поймут. Что ж, это логично, но легче от этого не стало. — Ладно… Спасибо за заботу, наверное, — ответил Уилл, прошептав последнее слово так тихо, чтобы никто, кроме него, не услышал. Отец вымученно улыбнулся и решил поспешить выйти от греха подальше, ведь долго сопротивляться влиянию своего альфы очень сложно, но пока он не мог раскрыть сыну данную особенность его волка. Пока не время. С этими мыслями Дэвид направился обратно в кабинет к директору, чтобы обговорить кое-какие вопросы касаемо его сына. А в это время Уилл подошел к зеркалу и начал разглядывать свои глаза. … «Что значит "твой волк рядом с тобой", если я и есть волк?» Подобные мысли не покидали голову Уилла вот уже два часа, которые он провел, разглядывая себя в зеркале. Действительно, красный огонек загорелся в снежных голубых глазах и напоминал цвет уголька, который появлялся во время разведения костра и сразу же пропадал, стоило легкому ветру окутать его. Размышления привели к тому, что стоило все-таки попросить у па-а прощение. Бестактное поведение не походило на него, Уилл никогда бы так не поступил с единственным родным человеком даже в самых смелых своих фантазиях. Так что прощения попросить все же стоило — и не только из-за внезапно проснувшейся совести, но и потому что отец был единственным источником информации их маленькой стаи, не считая дядю Джека. Но дядя навсегда останется самым крайним вариантом в данном вопросе. Уж слишком сложные и особые отношения у них были… Лишний раз вспоминать не хотелось, но он являлся частью стаи, так что игнорировать или пренебрегать связью с ним не стоило. Из размышлений Уилла вывело громкое урчание собственного живота, который неоднозначно напомнил о своем существовании и о том, что вообще-то молодому организму необходима пища. Вот только покидать собственную комнату не особо хотелось. Слишком много запахов, звуков, резких движений, которые не нравились волку. Раньше с подобным проявлением его сущности было гораздо легче справиться — волк мало когда проявлял себя и предоставлял человеку полную свободу действий, — но в этом году все было по-другому. «…волк сейчас рядом с тобой…» — пронеслись в голове слова отца, и Уилла мгновенно перекосило. Все это ему не нравилось — особенно то, что в школе необычно оживленно. Да, он еще по дороге к комнате заметил новые лица, и все они были не просто магами. Это настораживало, так как Уилл не знал, чего ждать от них, но эти заинтересованные взгляды говорили о многом. Так что, будь его воля, наружу он бы вышел только к следующему утру или же ночью за вещами, но был один-единственный фактор, который смог повлиять на его решение. Ганнибал. Уилл хотел его увидеть, почувствовать его запах, посмотреть в его темно-карие глаза и, возможно, увидеть в них искры радости от встречи. Уилл очень надеялся, что так и будет. Надеялся, что не он один скучал все это лето. Да, увидеться этим летом им было не суждено. Ганнибал был слишком занят в своем поместье и редко отвечал на письма, которые Уилл отправлял ему каждую неделю. Но даже сейчас, когда из-за своей второй сущности ему пришлось задержаться дома на неделю, он надеялся, что их отношения будут все теми же, что и в том учебном году. Возможно, объяснить свое отсутствие Уиллу все же придется, вот только как это сделать, он даже не представлял. Поэтому его план был до невозможности прост и действенен. Уилл будет просто отмалчиваться, предоставляя возможность Ганнибалу самому подобрать объяснение, которые его удовлетворит. Эта мысль сподвигла его к действиям. Он схватил в руки очки и двинулся к двери. Возможно, Ганнибала редкие вспышки красноты не напугают, но вот за остальных Уилл не мог ручаться. На лице этот новый предмет гардероба смотрелся достаточно гармонично, но все портило его непривычное и в каком-то смысле неудобное положение. Очки так и норовили сползти вниз по переносице к кончику носа, и их приходилось постоянно поправлять, что выводило еще больше. Но Уиллу было необходимо привыкнуть к этому. Его ждали еще несколько лет обучения бок о бок с теми, кто его презирал; не стоило давать им еще больше причин для этого. Как только Уилл вышел из комнаты, на него нахлынула хогвартская жизнь: студенты мельтешили перед глазами, магия пульсировала вокруг, — но, поборов свои инстинкты, он двинулся на кухню. По пути ему вновь встретилась пара незнакомых лиц, которые с любопытством разглядывали его, а также первокурсники, радостно пробегавшие мимо и никого не замечавшие на своем пути. Атмосфера была пропитана весельем и теплом: пары уже закончились, и можно было прекрасно провести свободное время. По собственному опыту Уилл знал, что это продлится недолго — профессора сейчас дают слабину студентам ввиду окончания летних каникул, но скоро вновь начнутся проверочные работы и написания докладов, и унылые учебные дни вытеснят всю радость из этих ясных и чистых глаз. Продолжая продвигаться к нужной ему двери, что вела в обиталище местных эльфов, он старался особо никого не касаться, чтобы не спровоцировать волка, который все еще был настороже из-за окружавших его непонятных людей и резких звуков. На кухне Уилла встретили гостеприимно — с добрыми улыбками на лицах и с теплом в глазах. Вот только это не облегчало его состояние. Напряжение не пропало, а идея плюнуть на все и сбежать с каждой минутой становилась более соблазнительной. Может, эльфы почувствовали настроение их нового гостя, а может, были слишком заняты работой, но они быстро предоставили ему уединенное местечко с готовыми блюдами и позволили Уиллу спокойно поесть. Не сказать, что это сильно помогло — вкуса еды он все равно не смог почувствовать, — но зато Уилл быстро насытил свой желудок и с благодарностью забрал контейнер с едой для Ганнибала. Уж слишком часто он это делал, поэтому эльфы без лишних просьб все подготовили к концу его трапезы. Сами эльфы ни за что бы не пустили на свою кухню хоть кого-то из магов, и тем более не делали бы подобных поблажек; сбор еды для того, кто и к еде-то относился с пренебрежением, задевал их гордость каждый раз. Но Уилл был слишком хорош в убеждении, особенно когда пользовался своим невинным и чистым видом, поэтому исключения, о которых никто не знал, все же были. Поблагодарив эльфов и схватив контейнер, Уилл торопливым шагом направился в библиотеку. Глупая улыбка неожиданно образовалась на его лице, и все напряжение, которое он чувствовал всего лишь пару секунд назад, исчезло. Он шел к своему другу, которого так хотел увидеть, перебирая в голове всевозможные варианты их встречи. Возможно, это будет легкая улыбка только уголками рта — настолько незаметная, что только Уилл сможет ее рассмотреть сквозь плотную отчужденную маску. Или радость вперемешку с вопросом в глазах, ведь Ганнибалу всегда и все нужно знать первым. Или же он удостоится чести, и Ганнибал сдвинет книгу в сторону, чтобы начать их немой разговор. Подобное было редкостью, но если случалось, то потребность в словах в такие моменты просто отпадала. И именно при данном условии Уилл первым дотронется до друга, сядет рядом и подопрет его плечо своим, продолжая смотреть в глаза. После этого его спросят про очки, ведь заметить подобное изменение во внешности не мог только слепой. Голос у Ганнибала в этот момент будет хриплым после нескольких часов, проведенных за молчаливым чтением книг. Вот только, скорее всего, его будет ждать два варианта развития событий: либо Ганнибал напыжится как павлин, и придется его подкупать своими щенячьими глазами, либо он посмотрит тем самым взглядом и мысленно его проклянет на многие поколения вперед. Возможно, сделает пакость на уровне подножки или уронит его стул, когда тот захочет сесть, но в конце концов простит его. В любом случае, итог будет один: они уединятся, чтобы поговорить, выговориться и поделиться всем, что только придет на ум. Тело Уилла само мчалось вперед, подгоняемое дразнившими его мыслями, что он не сразу заметил девушку в дверях библиотеки и задел ее локтем. Времени на извинения не было, поэтому, бросив короткое «прости», Уилл двинулся дальше по выученному наизусть пути. К сожалению, бегать в библиотеке нельзя, так что Уилл собрал всю волю в кулак и постарался идти спокойным шагом к своей цели. Однако сердце было так и готово выпрыгнуть из груди, и явно не от короткой пробежки по коридорам от кухни. Секунды казались вечностью, а скулеж волка рос с каждой подобной секундой и растворялся в горле. Проходя последний поворот книжной полки, Уилл уже был готов сказать с улыбкой на губах, что такими темпами Ганнибал просто сольется со здешним интерьером из-за долгого пребывания, как резко остановился. — Нет, не может быть… — жалко и бездыханно прошептал Уилл себе под нос, не замечая, как вцепился когтями в несчастный контейнер, находя в этом опору и подтверждение реальности. Уилл не помнил, как выбежал из библиотеки, а после и из Хогвартса, забывая хоть немного обеспокоиться участью контейнера. Его инстинкты снова брали верх, и сейчас Уилл им это позволил. Его волк знал, что делать, лучше, чем его глупое и несчастное человеческое сердце. Очнуться вышло лишь после мягкого поглаживания по голове и тихого, успокаивающего голоса Хагрида — единственного после Ганнибала друга, с которым он был полностью открыт. Да, возможно, это и был тот самый сумасшедший полувеликан, но Уилл прекрасно знал, насколько все те слухи были неправдой. Чистое и доброе сердце, готовое помочь любому, кто попросит, вызывало лишь недоумение и воспринималось как отклонение. Уиллу это как никому другому было известно, так что он отодвинул слухи в сторону и с удовольствием проводил с этим большим человеком время. Уилл разрыдался у него на груди солеными слезами и вцепился руками в его плечи как за спасательный круг, стараясь рассчитать силы, чтобы случайно не ранить когтями. Перед глазами все еще стояла эта ужасная картина, не позволяя остановиться потоку слез ни на минуту. Боль от предательства, как лозы роз, обвила хрупкое сердце, впиваясь шипами все глубже, руша все представления и уничтожая детскую наивность. Что ж, это послужит Уиллу хорошим уроком: «Не считай себя особенным». Неизвестно, сколько прошло времени — возможно, несколько минут или часов, — но стоило только слезам высохнуть, а мыслям собраться, Уилл решил все-таки рассказать, из-за чего все это произошло и почему сейчас Хагриду приходится терпеть его истерики. — Я… — первое слово далось тяжело, и неудивительно. Он слишком сильно и громко рыдал и теперь расплачивался, ощущая боль в связках. — Я пошел к Ганнибалу с ужином… Я нашел его в библиотеке… Он был не один. С ним была красивая, стройная девушка… Мнимое спокойствие покинуло тело мгновенно, стоило только вновь представить эту картину. Предательское сердце сжалось, причиняя боль, а изо рта вырвался тихий всхлип. Хагрид видел, в каком состоянии был Уилл, и не спешил расспрашивать или уточнять у него что-то. Он укачивал в своих медвежьих объятьях все еще хрупкое, по его мнению, тело и просто ждал. Молчаливая поддержка дала о себе знать, и вскоре Уилл смог продолжить, надеясь, что после того, как он выговорится, сердцу станет легче: — Он на нее смотрел так, как никогда на меня. Там не было любопытства или интересной беседы — лишь всепоглощающее единение душ. Магия не искрилась так ярко и правильно в моем присутствии, а они оба слились в одном потоке, — проглатывая последние слова, сказал Уилл и посмотрел в глаза лесничему. Силы медленно покидали тело: истерика прошла, и на ее место пришло отчаяние, а возможно, и принятие. — Скажи мне, почему это так больно? Мне требовались месяцы, чтобы он обратил на меня внимание. Да он даже не смотрел на меня как на друга — лишь как на зверя в магловском цирке! Играл со мной, как ему хотелось… Хагрид не был силён в разговорах; он мог заботиться, слушать, а как утешать — понятия не имел. Да и как поговорить с подростком про любовь? Объяснить, что она не всегда бывает такой болезненной. Да, она может разрушить города, уничтожить твой внутренний мир за считанные секунды, но при этом построить новую империю, заставить трепетать лишь от одного короткого взгляда или слова. Нет, подобное он объяснить не смог бы, да и по собственному опыту знал, насколько подростки недоверчивые ко всему, что им говорят взрослые. Так что он решил ничего не говорить и вместо этого стал медленно перебирать мокрые от пота волосы, время от времени убирая их с лица. За лето они отросли почти до плеч, и Хагрид не мог не заметить, что подобная длина Уиллу шла. — Откуда она вообще взялась? Меня не было всего неделю. В чем она особенная? Почему я такой самонадеянный дурак? — прошептал под нос Уилл, больше обращаясь к себе, чем к своему собеседнику. — Все наладится, все будет хорошо, — так же тихо прошептал Хагрид, продолжая укачивать Уилла в своих объятьях. Слова успокаивали и погружали в дремоту, в которую Уилл с радостью провалился, оставляя все переживания на потом. Хагрид же продолжал обнимать хрупкое тело и смотрел на искры огня, думая о своей первой и такой непростой подростковой любви.