Fuge, late, tace

Сьюзен Пэвенси: Melius est puero flere, quam senes (p. II) Сьюзен по обыкновению не желала слушать своё сердце, когда оно отчётливо подсказывало, что разрываться между двумя особо яркими огнями нежелательно, и надо остановить выбор на Том Единственном, которых у неё по обыкновению было пруд пруди. Разумеется, старшая Пэвенси прекрасно понимала, что с её требованиями от жизни она останется у разбитого корыта, но поделать с собой ничего не могла. Она уже успела полюбить Гарольда Вуда, который ни в чём ей не отказывал, так же, как саму себя: и это сознание давало ей уверенность в том, что она выполнила хотя бы одну заповедь из Заповедей Блаженств, согрешив при этом всеми смертными грехами. Впрочем, человек живёт надеждой, и умеющий распознать рык Аслана в малом укоре бессовестности без сомнения сделает себе блестящую карьеру в Оксфордском Университете. Сьюзен понимала, что она, возможно, не была подходящей кандидатурой на должность старшей ассистентки Керка, потому как для этой ответственной задачи он искал гораздо более перспективный вариант: Керку жизненно необходимо было резюме претендента на это почётное место (с описанием длины ног не менее трёх футов и размера груди - не менее 3, 22 футов), а Сьюзен таковыми похвастаться не могла. Однако она умела любить, а это уже кое-что. Так или иначе, Сьюзен была рада и тому, что Керк легко распознал её внутреннюю сущность, позволив ей быть самой собой в обстоятельствах, в которых она оказалась - достаточно плачевных для того, чтобы о них не печалиться, и достаточно радужных, чтобы можно было одеть вдобавок привычные розовые очки. С Гарольдом Вудом розовые очки имели странную тенденцию к затягиванию времени их разбивания, и Сьюзен тешила себя мыслью о том, что когда-нибудь она сумеет дать последнему всё, на что она была способна, даже если внешность, кошелёк и ум её оставляли желать если не лучшего, то, по крайней мере, небольшого морально-финансового пополнения. Сьюзен не была транжирой: копила она только на пользу дела, и ненароком оставляла Вуду пособие на столе с рисунком схемы сварочных швов - по мнению её подруги они служили прекрасным руководством для ознакомления с техникой кунилингуса (возможность поделиться своими сексуальными фантазиями и воплотить их выпадала старшей Пэвенси не всегда). Вот почему она не долго думая выбралась в это сомнительное - с точки зрения лишь деревенских ханжески настроенных мамашек - заведение ночью, когда улицы становятся особенно опасны, и твою оксфордскую шапочку подмышкой могут с лёгкостью принять за пакет с развратом. Возврата обычно в таких ситуациях не гарантировали. Сьюзен Пэвенси не любила такси. Дважды на неё нападал какой-то хач в попытках лишить её второй после пребывания в Нарнии девственности (духовной скорее, чем физической), а в один прекрасный вечер - ещё и заставить делать омлет в коттедже какой-то шишки от мира воротил тёмного бизнеса, куда её насильно приволокли после её тщетной попытки сделать это по доброй воле в ближайшей забегаловке под тоскливые и протяжные звуки The Sisters of Mercy. Зато она стала лучше понимать Люси, которая очень не любила эту группу по схожей причине: МакКриди терпеть не могла готов, и распугивала их почти как ворон, когда те собирались на вечеринку на полянках близ кладбища в Уитби, в котором экономка проводила отпуск вместе с пожилой чопорной Мэри МакКриди - почтенной дамой с аристократическими корнями и большими руками с наколкой в виде якорька и пущенным по кругу вокруг него именем, странным образом совпавшем с именем её первого любовника. Этот отпечаток своей неповторимой индивидуальности запечатлел на её запястье влюблённый в неё матрос со шхуны "Виктория"; вдохновив его на это эксцентрическое безобразие, тётушка Мэри слиняла от своей очередной настоящей большой и чистой любви, проявив инициативу сама: матрос влюбился по уши и готовился бросить дело жизни ради титула обеспеченного почтенного лорда за счёт связей и знакомств той, которую он назвал в приступе юношеской влюблённости не много ни мало к своей чести как Maarit, что было для младшей МакКриди более чем подходящим способом весьма поспешно и благополучно завершить отношения без вреда для них обоих. Эти руки она никогда особо не утруждала занятиями более основательными, чем разбором геральдических лун и генеалогических древ в своём родовом поместье, вот почему они всегда служили источником вдохновения для художников квартала Сохо и предметом неустанных пересудов для работящих прачек и крестьянок, привыкших к трудовой деятельности с ранних лет. В общем, Сьюзен знала цену всему, что выпадало на долю родовитой знати эдвардианской эпохи (судьба МакКриди сложилась совершенно по другому: так, наверное, расходились дороги сестёр с различными характерами из «Жюльетты» маркиза де Сада), и догадывалась, что без труда не вытащишь и одного цента с банковского счёта профессора Керка; тем не менее она ещё льстила себя надеждой на то, что встретит здесь кого-нибудь не менее умного и разбитного, каким когда-то был Диггори, когда седина ещё коснулась щетины в интимных областях тела, а волос на голове - заразительного очарования беса неформальства, который вытворяет с причёсками взрыв на макаронной фабрике в самом почтенном возрасте. В возрасте, в котором прошлое стоило бы вспоминать лишь с улыбкой сарказма на бледном от предвкушения, которое рождает в нас воспоминание о пережитых наслаждениях, горящем от бесстыдства лице. "Главное - чтобы умел постоять за себя сам", - думала старшая Пэвенси о парне своей мечты, на всякий случай спрятав в сумочку кастет и газовый баллончик: когда ты вооружён - ты предупреждён, эту простую истину она затвердила назубок, когда её учили в Нарнии боевым искусствам на посту Великодушной. Ведь трудно было быть таковой, если не бьёшь лежачего врага, который при противоположном раскладе быстро вставал с ног (русский Ванька-Встанька позавидовал бы способности военных сил Тархистана к регенерации возможностей) и возобновлял свои происки с настойчивостью Питера, когда тот выбирал себе подходящую наложницу из гаремов Ташбаана во время дипломатической миссии в стан врага. Гурии оставались для отважных королей на десерт жизни после смерти, наложницы же Тисрока славились тем, что отдавались почти сразу после того, как покусившийся на их безмятежный покой лишался по известным причинам остатков своей мужской силы. А то и пары единственных ядер, ежели на то была несгибаемая воля неравнодушного женского коллектива. Которого, как известно, в жизни нет ничего более дружного и ядовитого. Если всмотреться в тайны души Сьюзен, её сложно было назвать очень требовательной особой. Так, как любила она, любили, наверное, тысячи фантазёрок, у которых игорный бизнес в лондонских казино или суровая служба в государственных структурах отнимали всё свободное время на то, чтобы хотя бы просто должным образом признаться в наиболее ранимых чувствах к своему избраннику. С подругами она вообще предпочитала молчать, не раскрываясь до конца: может быть, просто не хотела обременять их своим видением мира, понять который могли только те, кто когда-то вынужден был созерцать Каменный Стол в разгаре пафоса трагедии, перед которым бледнели все жертвоприношения древнего мира: шрамы от пережитого саднили в её душе до самого конца её жизненного пути, перейдя со Сьюзен в мир горний после её мнимой смерти для этой земли. И - да простит меня мой читатель, если наша сказка забежит вперёд слишком быстро, когда мы приоткроем занавес над последней ролью, сыгранной Сьюзен в подлунном мире, - судьбам будет угодно то, что старшая Пэвенси откроется тому , кого она отмолила у Аслана ценою своей пожалуй слишком долгой для тех, кто побывал в Нарнии, земного странствия, только на смертном одре. Тогда, когда свет этого мира уже не будет светом для неё, а она сама потеряет вкус к существованию, устав от бремени века бесплодных странствий под слишком тусклыми - в сравнении с небом волшебной страны - созвездиями Альбиона. Это при том, что своего избранника и свои чувства к нему она тщательно скрывала даже от себя самой, желая видеть в нём идеал, слишком недостижимый на этой Земле Печали, чтобы он был обнаружен так быстро - в надежде, что когда-нибудь Аслан даст добро поместить его под стеклянный колпак Каэр-Параваля в Замке Четырёх Владык - с той лишь целью, чтобы уличить его в измене было просто невозможно. Так, заранее обложив мысленно кирпичами ревности того, кого она так хотела видеть сегодня в этой забегаловке, Сьюзен уже перебирала в уме афоризмы и инструкции Алекса Лесли вкупе с наиболее популярными способами непринуждённого флирта, как заметила подходящего к ней симпатичного паренька. Он отдалённо смахивал на тех великих рыцарей славного нарнийского прошлого, которых она прежде вышивала на больших полотнах в свободное от государственных дел время, чтобы украсить ими Галерею Судеб. Сьюзен напустила на себя вид разбитной девицы и достала из крокодиловой сумочки дополнительную бутылочку джина: вечерок, если удастся расчёт, планирует быть вполне себе ничего, если не сказать - загребатым. Сьюзен привыкла верить в удачу. Во всяком случае, она ещё верила в Любовь, которая переживает власть Отца Время, - срок, отведённый в Нарнии на трансформацию внутреннего существа: вернувшись в Лондон, Пэвенси вспоминала почти с радостью то, что никогда не любила так сильно даже Каспиана, как то, что она оставила в этом мире для новой спирали эволюции и нового жизненного цикла - образ, как уже говорилось, Того Единственного, кто был для неё первым и последним в прохладном мире фрейдовских ассоциаций и характерных неврозов навязчивости, связанных по обыкновению с анально-уретральной тематикой. Когда-то Великодушная, а сейчас искренне старающаяся быть Любящей, она и не заметила свою младшую сестру, которая в это самое время на другом конце бара томилась в ожидании чего-то безмерного в компании с лошадиной дозой мохито и пачкой ароматизированных кондомов на дне не по возрасту большой для неё дамской сумочки из коллекции тёти Альберты.