Impostor soul

       Прогорклый запах чернил витал в воздухе, подобно яду, но Тейлз будто его не замечал, предпочитая работать над ещё одним проектом. Полностью окунувшись в создание нового изобретения, он не заметил как день сменила ночь. Тусклый свет неоновых ламп не гас с раннего утра прошлого дня.        Он выдохнул, когда провёл чернильной ручкой по деталям будущей схемы. Движения руки были точными, резкими.        Голубые глаза пронзительно смотрели на результат его трудов. После он скомкал чертёж и бросил к остальной кучи бумаги, что уже давно превысили мусорное ведро. Часть забракованных эскизов были порваны и зачёркнуты грубой штриховкой.        Послышался удар о край стола.        Откинувшись о спинку стула, Прауэр хмуро посмотрел в окно.        Пение птиц казалось таким далеким и несущественным за стеной блуждающих мыслей.        Лазурное небо такое же как он, — Соник. Голубые глаза дрогнули и сузились в неверии. Он не знал, что чувствовал, когда появилась информация о том, что синий ёж жив.        Если ему было восемь, то он не задумывался о том, что ему стоит делать. Тейлз с уверенностью сказал, что он уже бы искал любую информацию, которая связана с Соником. Перерыв все доступное и невозможное. Он бы нашел его. Своего друга. Счастлив ли он был? Да. Безумно счастлив.        Тейлз задавал множество вопросов и пришёл к выводу, что …        Но это всего лишь иллюзия в его сердце. Его детские мысли и желания давно остались позади и закопаны в тени. Взросление изменило его, заставило увидеть то, что неподвластно ребёнку, верящего во всё хорошее и слепо верящие каждому слову и действию объекта обожания.        Встав из-за стола, он потянулся к плотным шторам, чтобы закрыть свет из-за окна. Голубое небо, простирающиеся далеко за горизонт, вызвало легкую дрожь.        Тейлз почувствовал запах металла, пробивающего до мозга в костей. Скрипучий звук, открывающейся двери, был подобен истошным крикам мертвецов, что цеплялись за нутро, взывая к возмездию. Резко качнув головой, Прауэр затуманил их крики.        Он старался не замечать, и сделать вид, что он не слышал их. Гнилостный запах разложения болезненно захватил обонятельные рецепторы. Из легких вырвался надрывистый кашель. Боль вырвалась из груди с потоком сухого воздуха, заставив его согнуться.        Признать то, что Соник жив — было тяжело, возможно, невыносимо. Мысли беспорядочно рисовали варианты перед его глазами. Он понимал, что пытается вновь сбежать от реальности. Всего лишь иллюзия спасения от правды.        Почему он не мог обрадоваться тому, что его друг жив?        Слова Чарми вырвали его из мира грёз, указывая на истину. Они прижимали лиса к единственно возможной реальности вновь вновь. И Тейлз чувствовал как пульс учащается, а запах крови становился сильнее.        Качнув головой, кицунэ закрыл окно плотными шторами.        Он слаб.        — Тейлз? — тёплый голос заставил его вздрогнуть. — Ты в порядке?        Лис не сразу осознал, кто перед ним находился. Взор был расплывчатым и подавленным. Окружение перед ним потеряло всякую резкость и четкость. Однако голос был знакомым, согревающим его подсознание, выводя его из транса.        Она коснулась его руки и мягко зажала, постепенно переплетая их пальцы. Мимолетная улыбка ласково озарила ее лицо; она тихо выдохнула горячий воздух из глубин легких. Тейлз дернулся, как ошпаренный, оглядывая фигуру перед ним. Она мягко улыбнулась, когда в глазах застыла печаль.        — Признать его смерть было легче… мы все смирились с этим. Ещё когда были с ним.        Её тихий голос, был подобен летнему ветру, но в тоже время питал в себе твердость и жесткость. Жесткость, что пронизывала и видела насквозь его душу.        — Эми не смирилась, — пытался опровергнуть её слова Тейлз, — и сомневаюсь, что и сейчас она понимает.        — Правда? — она отпустила его руку и прислонилась к закрытому окну. — На самом деле она чувствовала, что методы Соника рано или поздно могли загнать его в могилу, но Эми отчаянно не хотела верить в это. — Девушка вцепилась тонкими пальцами в подоконник и отвернулась. — Ей было невыносимо признавать то, что сердце не хотело и разрывалось от боли. Потерять того, кого ты любишь слишком мучительно.        Каждое её слово было пропитано печалью и тревогой. Крим помнила каждый миг проведенный рядом с Эми, когда она увядала на глазах и не хотела жить. Боль была настолько сильной, что крольчиха чувствовала каждой клеточкой своего тела холод. Холод, что пробирал каждую клеточку в ее теле, вызывая дрожь.        Она думала, что умирала под натиском чужих чувств. Вся боль обрушилась на неё, будто цунами. Крим хотела выплыть, сбежать, но смотря на Эми, она могла лишь мягко улыбнуться и протянуть руку ежихе.        Эми Роуз не слышала и не видела её, но ощущала её присутствие. Именно поэтому она не упала вглубь бездны, куда хотела упасть. Раббит хотела в это верить.        Но на самом деле Эми Роуз цеплялась за воспоминания и свою любовь, разбитую на миллион осколков. Она отрицала реальность больше всех, поэтому не склонилась перед кровью, что пролита синим ежом.        Не видя тело, розовая ежиха предпочла говорить о том, что синий ёж жив, слепо погружаясь в свои слова. И постепенно девушка начала верить в них, сходя с ума. Она погрязла в иллюзии, где Соник жив, где все они счастливы.        — Поэтому она будет счастлива тому, что он окажется жив, так?        Голос Тейлза монотонно разлился по лаборатории. Лис усмехнулся, смотря на занавески. В голове блуждали мысли, когда руки дрогнули от металлического привкуса. Переместив свой взор на крольчиху перед собой, он глухо выдохнул, почувствовал запах чернил. Лицо сморщилось, а из недра горла стремительно хотел вырваться сухой кашель.        Он потянулся за ручкой от окна. Крим посмотрела на его вытянутую руку и грустно улыбнулась. Легко она сделала шаг в его сторону. Девушка кротко выдохнула и уткнулась лицом в его белоснежный мех.        Свежий воздух, проник в помещение. И крольчихе показалось, что он был холодным, будто лезвие проходящее сквозь тело, но легким, будто перо. Сейчас ранняя весна, поэтому очевидно, что воздух еще не согрелся под яркими солнечными лучами. Однако Прауэр не замечал холода, только тепло. Обжигающее, будто ненасытное пламя, к которому не хочется прикасаться, но оно завораживает.        Тейлз чувствовал как теряется в огне.        — Нам нужны доказательства, больше информации, — твердо проговорил он, прижимая крольчиху к себе. — Но также мы должны сказать остальным о том, что сказал нам Чарми, чтобы предупредить их о возможной угрозу.        Крим едва кивает, совсем не ощущая тепла.

***

       Он хмуро смотрел на проходящих мимо него мобианцев.       Пациенты неторопливо прогуливались вместе с врачами и медсестрами. Иногда они бросали на него настороженные взгляды, переглядываясь между собой.        Порой Наклз слышал их назойливый шепот.        Под его тяжелым взором, они торопились скрыться с его поля зрения или смущенно улыбались. Они думали, что он не слышит, пока аметистовые глаза не яро вспыхивали смотря на них.        Сжав свои руки в кулаки, ехидна тяжело выдохнул и попятил взгляд на палату перед ним.        На информацию о том, что Руж была вовлекла себя в довольно неприятный инцидент, заставило его насторожиться. После он мог только стиснуть зубы, и обессиленно облокотился о колонну своего храма.        Она вечно рисковала ради безделушек, которые не стоили жизни, ни крови. Однако сама воровка могла яро поспорить на этот счет. Ее страсть к драгоценным камням не внушала ничего хорошего; Наклз знал, что рано или поздно ее беспечность и жажда наживы настигнет ее.        Ничто не могло её отвернуться от бесполезных камней, которые могли ей не вернуть целиком здоровья. Она хотела лишь больничной койки, которая с радостью распахнула для нее возможность. Как итог — ее жажда наживы — все привлекло к довольно печальным последствиям.        Однако не стоило ему и забывать о том, что Руж, хоть и помешана на камнях, которые не стоят её жизни, хорошая мобианка. Наклз признавал тот факт, что летучая мышь готова протянуть свою руку даже в безвыходной ситуации. И её отверженность никогда не оставалась без внимания.        Любой готов был протянуть ей руку в ответ, но Руж могла лишь отмахнуться.        Однако…        Однако… если поставить перед ней драгоценный камень и в опасности мобианца, что она могла выбрать?        Ответ довольно прост, но заставляющий удивиться любого, кто не знал её в лицо — жизнь. Несмотря на свою любовь к бездушным камням, и глухо сомневаясь в выборе, в последний момент она точно протянет руку.        — Наклз?        Ехидна отмахнулся от назойливых мыслей, стоило ему услышать голос в своём подсознании. Встрепенувшись, страж обвёл долгим взглядом окружение и остановился на удивленных медовых глазах.        — Я не ожидал, что увижу тебя тут, — Чарми осторожно, с помощью костылей, подошел к ехидне и озадаченно посмотрел на него. — Давно ты тут?        Наклз глухо выдохнул и оглядел потерпевшего перед собой. Множество слоев бинтов покрывали тело пчелы, делая его похожим на мумию. В руках он твердо держал пару костылей для передвижения.        Слегка усмехнувшись, ехидна перевел свой взгляд на лицо мобианца. В нем читалось усталость, но решительность была выставлена на передний план. Чарми всеми силами скрывал свою боль и печаль, чтобы не показывать слабость и не давать повод для беспокойства?        — Я присяду? — Наклз прикрыл свои глаза и устало кивнул, — Спасибо, — слегка улыбнулась пчела, после чего села рядом с ехидной.        Слова больше не лезли, а мысли путались под гнетом тишины. Чарми не знал, как развеять напряжение, что повисло между ними, а Наклз предпочитал угрюмо смотреть в одну сторону, погружаясь в тишину, совсем не обращая свое внимание на мобианца рядом, постепенно забывая о его нахождении рядом с ним.        Проследив за взглядом ехидны, Чарми усмехнулся, на секунду обнажая свою печаль. И слова легко соскользнули с его языка:        — Она спасла нас. Без неё… — он сглотнул и мягко улыбнулся, переводя свой взор на ехидну. — Мы бы не выжили. Я рад, что Руж была с нами тогда, — короткий, но глубокий вдох, — я надеюсь, что она скоро очнется! — воодушевленно добавил крылатый мобианец        Наклз мог лишь усмехнуться, когда вставал со скамьи.        — Ты не хочешь с ней встретиться? — удивленно спросил Чарми, оглядывая ехидну.        — Эта женщина не сдастся, — тихо прошептал хранитель Мастера Изумруда. — В любом случае я не думаю, что она бы хотела меня видеть в её нынешнем состоянии.        Казалось, что он боялся увидеть её, но на самом деле для Наклза это было делом чести.        Никто из них никогда не хотел быть в глазах у другого слабым и беспомощным.

***

       Тейлз напряженно выдохнул, обведя своим хмурым взглядом присутствующих. Где-то ещё были сомнения, но он старательно отметал их прочь, не давая себе проявить слабость.        Игнорировать очаг возгорания было неправильным решением. И когда-нибудь он принесет тебе не только пожар, но и смертельный взрыв.        Тейлз покачал головой, а после покорно выдохнул:        — Мне и самому не особо верится в то, что я вам скажу, — Прауэр быстро перебросил свой взгляд между присутствующими. Тяжело опустив взгляд, он продолжил: — Недавно было донесение о том, что некто похожим на ежа, напал на складские помещения Эггмана. — Присёв на край стола, лис более твердо продолжил: — по словам Чарми он был опасен, но не пытался их сразу убить. Тот еж не пытался их сразу убить, напротив… — тяжелый вдох задал напряженную атмосферу. — Он играл с ними, будто с куклами.        Минутная тишина поглотила лабораторию. С каждым мгновением давление нарастало. Мобианцы переглянулись между собой, задавая немые вопросы, что не могли вырваться из горла. Они надеялись быть услышанными без озвучивания вслух.        — Это очередное изобретение Эггмана, — подал голос ехидна. Он скорее утверждал, чем спрашивал, тем самым приковывая к себе внимание.        — Мы не можем быть уверенными в этом, Наклз, — угрюмо произнёс Тейлз, всматриваясь в глаза стража Мастера Изумруда. — Нам нужны более вещественные доказательства, прежде мы будет утверждать этот факт.        — И разрушить свои собственные склады? Сомневаюсь, что Роботник бы так поступил, — тихо с нотками твердости произнесла розовая ежиха, разводя руками.        — Послушайте, он не в первый раз поступает таким образом, — взгляд ехидны нахмурился, и более холодно добавил: — Эггман всегда был обманщиком.        Напряжение с каждой секундой повышалось, и каждый уже ощущал, как давление неприятно касалось их, вызывая легкую головную боль.        Тейлзу хотелось опровергнуть слова друга, но в тот же момент, он понимал, что мог ухудшить и без того плачевную ситуацию Переходить на словесную перепалку, а затем на драку — не сильно хотелось, поэтому он предпочитал замолчать. Нельзя не имея доказательств твердо утверждать свою точку зрения. Это понимали и все, но Наклз воспринял все в свою пользу.        Победоносный оскал окрасил его лицо на мгновение, пока в лабораторию не вломились мобианцы с перекошенными от страха лицами. Лихорадочно оглядевшись, под изумленные взгляды, они судорожно выдохнули и пригляделись между собой.        — Что…        Вопрос повис в воздухе, когда незваные гости сглотнули и перевели свои взгляды в сторону в так называемых героев.        — Сегодня ночью была атакована деревня, — дрожа, словно осиновый лист произнёс один из мобианцев.        — Жертв много. Были даже и летальные исходы с изуродованными телами, — кивнул в сторону        Первой из оцепенения вышла Роуз. Оглядев всех присутствующих, девушка качнулась в сторону. В голову лезли довольно неприятные мысли, от которых ежиха стремительно избавлялась.        Смотря на мобианцев перед ней, Эми внутреннее грустно всплакнула, а голос надломился и не хотел выходить наружу. Глубоко вздохнув, девушка хотела унять колкую дрожь в своем теле. Она осторожно подбирала каждое слово или тон, пытаясь задать интересующий для нее вопрос. Она не хотела их ещё больше испугать, а успокоить, не подливая еще больше масла в огонь.        Почувствовав, как сердцебиение успокаивалось, девушка почувствовала как тело обливает спокойствием.        — Вы видели кто это был? Или может слышали от выживших? — мягко спросила ежиха, подавляя дрожь в голосе.        Ответ последовал молниеносный. Но дрожащий с острыми визгливыми нотками:        — Он был похож на ежа, — мобианец сглотнул, а затем более нервно продолжил: — на Соника.        И все вновь погрузилось во мрак.