***
Несколько десятков лет назад
***
Мелодичное пение птиц, будто духовой оркестр, раздавалось вокруг под дуновением тёплого ветра. Сочная зелёная трава колыхалась в такт под чарующую природную музыку. Но парень даже не взглянул на мир окружающий его. Это всего лишь иллюзия, мотивирующая его бороться дальше. Это заставляло бы его прогибаться под дулом смерти в надежде на то, что спасёт хотя бы этот малый кусочек жизни от грязных рук своих сородичей. Реальность же оказалась намного жёстче и беспощаднее. Даже если он восстанет против всего мира, то это всего лишь временно отсрочит неминуемое. После его смерти, вряд ли кто-то ещё будет способен защищать данное место. Всему рано или поздно приходит конец. Смерть настигнет любого, даже самого упертого человека. На смертном одре промелькали мысли о правильности действий, когда всё, ради чего ты сражался, горит пламенем преисподней. Это справедливо? Это правильно? Но одна твоя жизнь ничего не изменит. Ты — незаметная крупица в огромном мире. Не особенный и не избранный, чтобы тебя услышали, и подчинились твоей воле. Твоё слово… А значит ли оно вообще хоть что-то? — Я не ожидал, что встречу тебя первым, — задумчиво проговорил парень, усевшись рядом с ним. — Но я этому рад. — Ник, — имя слетело с его уст и потерялась в дуновении ветра. — Твоё унылое лицо беспокоит меня, Ноах, — ответил Николас, вглядываясь в черты лица друга, сидевшего рядом с ним. Абрамсон Ноах. У него были светлые, обесцвеченные волнистые волосы и темно-зелёные глаза. Смуглая, будто загорелая под ярким солнцем, кожа. Порой его взгляд был острым, но всегда наполненным добротой и заботой. Одет юноша был в серые брюки с голубым поло. Поверх его одежды накинут белоснежный халат. — Знаешь, я всё чаще думаю о правильности наших действий, — Ноах выдохнул, окинув взглядом Ника. Усаги Николас. Парень среднего телосложения. У него были светло-русые хаотично взъерошенные, спутанные, словно иголки, волосы и глаза цвета горького шоколада. Немного смуглая, в некоторых местах с оттенком розовости, кожа. В отличие от Ноаха, он никогда не надевал белоснежного халата, считая это ненужной частью гардероба. Он предпочитал более свободный и повседневный стиль. Усаги был одет в чёрные джинсы перетянутые светло кофейного цвета ремнём с пару карманов сзади. Сверху красовалась белая футболка, снизу которой были несколько красных полос, исчезающих к центру. Николас немного хмурился и задумчиво обводил взглядом Ноаха. Он не говорил ни слова, сверля своего друга, размышляя о возможных вариантах ответа. — Прекрати сверлить меня взглядом, Усаги! — вспылил Ноах. Ник хмыкнул и отвернулся в сторону неба. — Просто странно слышать от тебя нечто подобное, Абрамсон, — ответил Ник и ухмыльнулся. — Помнится мне, что ты был первым в рядах, кто захотел вступить в исследовательский отдел колонии «АРК». Даже меня уговорил… — Но… — Тебе нужно обзавестись уверенностью в себе, — хмыкнул Усаги. — Порой твоя нестабильность иногда раздражает. — Эй! — возмутился Ноах. — Но знаешь, если это шанс помочь нуждающимся — разве это не то, чего мы хотели? — Ник… — Наличие жертв — никто не отменял, — продолжил Усаги, подперев руку под подбородок. — Мы должны лишь получить, как можно больше… чтобы ни одна жертва не оказалась напрасной. — Но если мы ничего не добьёмся и жертвы будут напрасны? — Ничего напрасного не бывает. Любой итог — это результат наших действий, — секунду Николас смотрел на простилающийся перед ним лес, а затем недовольно пробурчал: — вообще-то пессимистом могу быть только я. В ответ Ноах мог только рассмеяться. Звонкий, полный радости смех вырвался из его уст, как он почувствовал лёгкое щемящее чувство переполнило его, затмив тревожные мысли. В этом весь Ник. И трудно было возразить ему с таким непревзойдённым выражением лица. Его лицо было наполнено хмуростью и раздражительностью, однако совсем не они или давящая атмосфера вокруг него приковывали внимание. А по-детски надутые щёчки и мечтательный взгляд — полностью уничтожающею явно гнетущую атмосферу. — Ты чего смеёшься?! — вспылил Николас, бросая косой взгляд в сторону своего друга. — Прости, прости. Просто твоё выражение лица… — сквозь смех пробормотал Ноах. — А? И чем же тебе не нравится моё лицо? — угрюмо ответил Николас. Ответом был звонкий смех. Весёлые слезы скатились из глаз Абрамсона, вызвав улыбку на лице Усаги. — Я рад, что смог поднять тебе настроение, — усмехнулся Николас. — Однако тебе не стоит пренебрегать этим фактом. — Ник… — Знаешь, ты мне как младший брат, — начал Усаги, — и я не хочу видеть, как грусть съедает тебя. Из-за этого… — он выдохнул, а затем мягко усмехнулся, — … я изображаю из себя идиота. Усаги хмыкнул и повернул взгляд в сторону неба. — Это неловко, — добавил Ник и взлохматил волосы Ноаха. — Эй, теперь я реально ощутил себя маленьким мальчиком, — ухмыльнулся в ответ Абрамсон. — Со стороны мы выглядим совсем не на свои годы. — Соглашусь. Никто бы в нас не заподозрил одного гений в генной инженерии, а другого биоинженерии, — издал смешок парень со светло-русыми волосами. Ник резко поднялся и протянул руку своему другу. — Пожалуй, нам не нужно большее внимание, — подмигнул Усаги и ухмыльнулся. — Ты прав… — запнулся Ноах, крепко сжал руку своего друга: — … брат. Абрамсон про себя ухмыльнулся, принимая руку помощи. Ему хотелось, чтобы такие моменты были как можно чаще в его монотонной жизни. Время, что он проводил с Николасом — бесценно, накладывающий отпечаток в его воспоминаниях. Ноах завидовал Усаги с его прицепом в жизни. Порой он задумывался над тем, как такие разные люди, как они, смогли найти общий язык и быть нечто большим, чем просто знакомыми, конкурентами или коллегами. Абрамсону, по началу, казалось, что Николас был нелюдим и слишком холоден для окружающих. Его лицо всегда отпугивало окружающих, однако его заслуги были признаны и востребованы обществом. Его работы давали повод для восхищения и удивления. Николас не был многословен в своей деятельности и на любые вопросы отвечал не хотя или с долей скуки, будто вообще не видел смысла в опросе со стороны репортёров или интервьюеров. Он никогда не любил говорить о своих «заслугах» или «что да как», ведь он всегда пишет подробно под каждой своей статей. Неужели сложно просто вникнуть и прочитать статью? Жить в повторах — никогда ему не нравилась. Усаги предпочитал двигаться вперед, и никогда не оборачиваться. Но толпа некоторых людей просто предпочитала его тянуть назад, словно гири, которые с каждым шагом становились все тяжелее. Ноах был удивлён, что работать, несмотря на слухи и статьи о нелюдимости Ника, было легко. Они работали над парой гипотез и теорий, но ни разу не было ощущения давления или, что Усаги было скучно. Наоборот. Он казался активным, будто ненасытный буран в зимнюю ночь. Но иногда он становился штилем и ничто не могло его вывести из этого состояния. Тогда его съедала скука. Но даже и так за ним было интересно наблюдать. В то время они встречались вне работы только раз. Разговаривали обо всём и не о чём, звонко смеясь над каждой пустой мелочью в их жизни, будто это значимое для них событие. Вне лаборатории было легко. И они уже и не заметили, как обменялись номерами телефонов, пообещав встретиться в будущем. Теперь слушая мягкий шелест листвы, они придаются воспоминаниям. Тёплым и ярким, будто солнечное июльское утро. Время, что они провели вместе — бесценно. и Два придурка, под умиротворённые звуки природы, стремились узнать, кто из них больший идиот в этой ситуации. Женский голос, раздался совсем рядом, сливаясь с пением птиц и дуновением блуждающего ветра. Но они отчётливо слышали его, разжимая свои руки. Ноах приветливо улыбнулся девушке, в то время как Николас предпочитал игнорировать существование молодой барышни в подле своего зрения. На пару мгновений она задержала свой взор на скучающим и полном отстранённом парне. Тяжёлая атмосфера села на плечи троих молодых людей, сжимая их лёгкие. — Ванилла! Как давно ты тут? — Ноах улыбнулся девушке. — Несколько минут, — улыбнулась она в ответ. — Простите, если я помешала вам. — Н-нет, все хорошо. Не волнуйся, Ванилла, — заверил её Ноах. Девушка просияла и улыбка расплылась шире на её лице. Карие глаза, омытые радостью и счастьем всматривался в фигуры напротив неё. Каштановые волосы, омытые янтарем, придавая им огненно-рыжий цвет, заворожённо колыхались от потока ветра в солнечный день. Мягкая улыбка, расцветала на губах молодой женщины, словно драгоценный бутон, самого редкого цветка на планете. Она была культурной и образованной девушкой, о чём говорили её манеры. Если Ноах был впечатлён, и заворожённо вглядывался в каждую черту девушки, заставив её смутиться, то Николас же показывал всем своим видом, что появление красавицы рядом с ним не вызывал хоть малый интерес. — Ну, я жду тебя Ноах со всеми твоими комплексами на колонии АРК, — сквозь смешок пробормотал Усаги. — Не дай им тебя задержать. Удаляясь, он махнул рукой, прежде чем убрать её вместе со второй в карманы.***
Колония кардинально отличалась от любого земного здания. Массивные космические двери открывались с помощью небольшого сенсора строго по специальным удостоверениям. Каждый пропуск отвечал за определённые комнаты, поэтому ходить свободно по всей АРК было нельзя. Так же они делились по рангу, что увеличивали спектр доступных комнат, однако были места, где ты никогда не сможешь попасть без разрешения руководства. Несмотря на то, что помещения на первый взгляд казалось были идентичными, каждая комната была оборудована индивидуально под каждого человека. Не было ничего лишнего, ничего отлегающего или бросающегося в глаза. Всё было высшего качества и стерильно на рабочем месте. Изоляция от посторонних была на первый взгляд не такой унылой, какой казалось со стороны. Тишина не была угнетающей. Она позволяла сконцентрироваться на работе, тем самым полностью отдаться делу, тем самым повысив продуктивность и возможность получить нужный результат быстрее. Стук работающих механических приборов, кислый с горестью запах запомнил его лабораторию, но он будто бы не замечал этого, оперативно работал на компьютере. Глаза метались по содержанию монитора, а на устах играла небольшая ухмылка. Наконец, он смог достигнуть прогресса в своих исследованиях спустя несколько месяцев. Выдохнув, биоинженер окинул взглядом помещение, в котором он находился. Всего-лишь небольшой хаос окружал его, чем сильно удивил его. Обычно он оставлял за собой намного беспорядка и его удивляет, что единственный хлам это несколько грязных колб и разбросанных впопыхах бумаг. — Теряешь сноровку. Я считал, что когда зайду сюда, то увижу привычный для меня погром. — Помолчи, пожалуйста, — сквозь улыбку ответил биоинженер. В отместку из уст неожиданного собеседника вырвался смешок. Глаза Ноаха заблестели от радости, и он сделал несколько широких шагов в сторону Усаги. — Тебе не идёт быть подъебщиком, — задорно сказал Ник. — Всё же моя работа не подвластна тебе. — Ну, каждому своё, — пожал плечами Абрамсон и ухмыльнулся. — Однако это не изменяет факта, что мы сейчас оба придурки. — Не могу не согласиться… — Ник откинулся о спинку стула, а затем сменил тему: — какие успехи? В ответ Ноах протянул стопку бумаг, перешитыми между собой серым шнуром. На секунду глаза Николаса расширились, а после он выхватывает документы из рук своего друга. — Тебе не нужно быть таким порядочным, — хмыкнул Ник. Абрамсон улыбнулся ему в ответ, краем глаза уловив движение за окнами у космической двери. Взору бросилась копны огненно-рыжих волос и улыбка расцвела на его лице, будто сладкому бутону. Ник, увидев вид своего друга, на лице выступило кислое выражение лица. Слишком сладкое выражение лица его друга вызывало отвращение. Ему казалось, что он попал в сёндзе мангу или романтическую комедию, которая была переполнена базарными клише. Влюблённость приносит одни проблемы и как определённый факт мешала их работе — так считал Усаги, горько усмехнувшись. Он ненавидел это чувство, что вызывало одни проблемы. Вся эта сказочность, которой была переполнена история, категорически ему не нравилась. Но он не мог выразить своё тошнотворное чувство в слух — это могло спровоцировать никому не нужный конфликт. Тяжело вздохнув, он погрузился в принесённые документы, полностью отстранившись от тошнотворной реальности. — Ник…? — Просто уведи её отсюда.***
Ссора, которая не должна была произойти, всё же настигла его. Они всегда ладили между собой, и их взаимоотношения были приближены к братским. Каждый возможный конфликт напрочь пресекался, обращая очаг возгорания в шутку. Однако с её появлением нечто важно растягивалось, пока не оборвалось. Ник понял насколько связь между людьми хрупка. «Женщины всё портят», — прошептал он себе в подсознании. Он ненавидел их. И Усаги погряз в работе, полностью абстрагировавшись от окружения. Ему всё ещё казалось, что она преследовала его, вглядываясь в затемнённое стекло. Каким оно тёмным не было, девушка могла с лёгкостью увидеть его, вглядываясь в его душу. Она явно хотела понизить его уровень производительности. И все его игнорирование и незаинтересованность не могли остановить Ваниллу. Она будто не видела проблемы и холодных кинжалов в его глазах, каждый раз, когда они встречались взглядами. Когда он был моложе, то считал их приторными жвачками, что намертво прилипают к одежде и спустя время мало, что изменилось. Многие спрашивали про его ориентацию, на что он запинался хоть что-то ответить. Усаги предпочитал хмуро вглядываться в лики своих сверстников, показывая полное недовольство. Его считали одним из самых популярных мальчишек в школе, но Ник мог только фыркать на восторженные взгляды окружающих, понимая, что им нужна только его внешность. Титул популярности был непонятен для него и считался пустым. Ненужным в его жизни. Усаги желал быть серой массой, как и большинство школьников, но его возвысили и девочки считали чуть не проявлением идеальности. Он знал, что будь он прыщавым толстяком с засаленными волосами, то отношение было бы другим. Отвратительно, как внешность может влиять на твой статус в обществе, где Николас жил и существует до сих пор. Ванилла не была исключением в его глазах. Она была частью этого мира, который был ему чужд. Девушка, что плела нити перед ним, пыталась добиться прогресса в своей работе, хитро улыбалась ему. Ловя её взгляды в свою сторону, Усаги желал, чтобы у неё вырвали глаза. Звук открытия вставшей от двери в его комнату удивил его. Краем глаза он заметил движение, а после прикрыл глаза стопкой бумаг. Шаги эхом раздались по его комнате немного выведя его из равновесия. Хотя виду он не подавал, но в душе он чувствовал как разбушевался буран. — Я должен извениться, — Ноах сел на край его кровати, понурив свою голову, — зная, как ты относишься к противоположному полу, я не должен был защищать её. — Я не сержусь на тебя, — он ухмыльнулся и убрал с лица документы. — Помни, что ни одна девушка никогда не встает между нами. Ноах смог только рассмеяться, унося со смехом напряжённую атмосферу, пока внутреннее Усаги передёргивало от своих мыслей.***
Она судорожно тянется к своей груди, вдыхая горячий воздух, словно выброшенная на раскалённый берег рыба. Девушка сжала майку пижамы и отвернулась к двери, за которой образовалась ранняя суета. На этот раз, она встала позже обычного, но будто не ложилась всю ночь. Ночное наваждение ещё долго не отпускало её, поэтому она не сразу услышала стук в свою комнату. — Почему снова? — её хриплый шёпот коснулся её ушей, но остался без ответа. Когда она вышла в коридор, то заметила своих знакомых. Двух друзей, что были неразлучны многие годы, весело о чем-то разговаривали, иногда смеясь над неуклюжестью друг друга и неловкостью ситуации, в которую они попали. Жаль, Ванилла не могла разделить с ними тёплый момент.