Ведьмин Оплот

Ворстаг утреннего лёгкого морозца не боялся, но с завистью смотрел, как предрассветные сумерки рассеиваются звёздочками костров в поселении изгоев. Засады это так скучно, особенно, когда напарник по делу не настроен на беседы. Спали они с Эрандуром по очереди, в этот раз Ворстаг серьезно отнёсся к обязанности нести караул. Сон пару раз пытался одолеть его, но наёмник хлопал себя по щекам, тёр глаза, бродил в можжевеловых зарослях в поисках места для отправления нужд. Нельзя же на дело идти, тщательно не подготовившись. Словом, остаток ночи занимал себя, как мог, лишь бы не поддаться сну. Под утро сидел наемник на скале, жевал холодную краюху хлеба и выжидал. Данмер вдруг дернулся во сне, резко вдохнул и проснулся, будто увидел дурной сон. Ворстаг окинул его взглядом – напарник усиленно растирал шею. Спать в броне удовольствие весьма сомнительное, но иногда приходится, когда нет времени и возможности переодеться. – Я думаю, уже пора идти, – проронил норд вполголоса. – Время подходящее. Даже костры гаснуть начали, видать постовые спят. – Ты прав, – коротко согласился Эрандур, отходя в кусты. Наёмник глотнул немного ледяного эля, заткнул топор за пояс, напялил на голову шлем и подёргал тетиву лука, проверяя, насколько туго она натянута. Данмер вернулся и принялся сворачивать спальник. – С облегчением! – не удержался от комментария Ворстаг, криво ухмыльнувшись. – Истинное облегчение наступит тогда, когда мы завершим наше дело, – ровно отозвался эльф. – Надо радоваться мелочам, – оптимистично заметил норд, вызвав тень улыбки на лице жреца. Глаза его, по крайней мере, светились беззлобно. – Спрячем вещи здесь, – распорядился Эрандур. – Берём только оружие и зелья. Данмер повесил рюкзак со спальником на можжевеловое дерево, Ворстаг припрятал свои меха неподалеку на уступе скалы. – Спуск довольно опасен, нужно быть осторожнее, – жрец подошел к краю, но Ворстаг остановил его. – Я первым полезу, я тяжелее. Острые грани камней выглядели очень ненадёжно. Норд ступил на один из них и, медленно перебирая руками и ногами, принялся спускаться, ощупывая выступы и выемки, за которые можно зацепиться. Внезапно один из камней под ним раскрошился и вылетел из стены, со стуком осыпавшись вниз. Нога Ворстага соскользнула, и он едва не сорвался, только пальцами удержавшись за неровный край, за который отчаянно, стиснув зубы, цеплялся. От страха сердце зашлось бешеным ритмом, наемник с трудом удержал крик и ругательства. Не хватало только упасть, сломать себе что-нибудь, воплями привлечь внимание изгоев и провалить все дело, даже не начав. Это точно не возвысит его даже в собственных глазах, не говоря уже о мнении эльфа. Когда Ворстаг, наконец, оказался внизу на земле, он вознёс краткую молитву Талосу за то, что защитил его перед грядущим сражением. Данмер спустился без проблем, и крадучись, напарники последовали к тропе, скрываясь в кустах. В полумраке различался темный силуэт на сторожевом посту – высоком столбе с острым навесом, созданном ещё древними нордами. – От него нужно избавиться, – прошипел Эрандур, указав наверх. Наложив стрелу, норд натянул тетиву, прицелился, затаил дыхание и выстрелил. Раздался тихий свист, а после удар, смешавшийся в тишине с приглушённым захлебывающимся стоном – Ворстаг попал прямо в горло дозорному, и тот, истекая кровью, осел на колени. На некоторое время мужчины замерли в кустах, напряженно вслушиваясь в наставшую тишину. – Пошли, – данмер, убедившись, что все прошло гладко, продолжил путь. Тропа плавно пошла вверх, но подъем перегораживала натянутая меж каменных колонн веревка с привязанными по всей длине костями. Примитивная ловушка, устроенная изгоями, оповещающая о пробежавшей козе или нечаянно забредшем путнике характерным перестуком. Наемник слышал, что это называют «костяными колоколами». Эрандур слабым пламенем пережег веревку и, пропустив вперёд Ворстага, положил кости в сухую траву. Они не выдали чужого присутствия, и мужчины продолжили дело. В палатках наверху спали изгои, не слышавшие предсмертного хрипа дозорного и не подозревающие, что к ним медленно движется неотвратимая смерть. Норду казалось, что недостойно убивать спящих, но он понимал, что дрогни его рука или зародись в сердце жалость, он вмиг будет убит врагами без подобных сожалений. И ему ещё повезет, если с ним расправятся сразу… Жестокость предельцев порой не знала границ. Эрандур выудил стальной кинжал из-за пояса, метко вонзил в сердце спящего изгоя. Мужчина открыл глаза, взглянул на напавших с удивлением и умер, не издав ни звука. Жрец вознёс безмолвную молитву над убитым и закрыл ему глаза. У Ворстага кинжала не было, а топор мог наделать много шума и перебудить спящих. Данмеру пришлось самому заниматься грязной работой, он бесшумно и расчётливо убил ещё двоих – мужчину и женщину. Острый кинжал погружался в плоть и обагренный кровью выплывал через секунду. Наёмник мог только поражаться хладнокровию убийцы и… праведности, столь тесно ужившихся в одном эльфе. Что же творится в его душе? Норд собрал несколько стрел из колчана, приваленного к стенке палатки. Сумерки всё ещё скрывали напарников, но рассвет уже начал набирать силу. За палатками в каменной стене была потемневшая от древности металлическая дверь, ведущая вглубь руин. Эрандур рукой указал на неё, и Ворстаг, кивнув, двинулся вдоль стены. За дверью стоял душный запах крови и гари. Древнее капище, переделанное в жилище изгоев, слабо освещали тлеющие угли жаровен, расставленных вдоль стен. Шорохи шагов стали раздаваться с эхом – тяжёлая броня вовсе не способствовала тихому передвижению по каменному полу. Позади стены что-то зажурчало. Мужчины остановились и прислушались, но Ворстаг сразу понял – кому-то под утро приперло. Норд решительно двинулся вперёд, оказался в тесном помещении, пропитанном кислым запахом мочи и со всей силы ударил по затылку изгоя обухом топора. Повезло, что не девушка – а то заметила бы сидя и крик подняла. Упавший в собственную лужу дикарь, дернулся в предсмертной конвульсии. Впереди по коридору у тусклой жаровни проступал силуэт деревянного перекрытия, стремящегося вверх по спирали вдоль стены круглой башни. Напарники поднялись и увидели яркий свет впереди длинного узкого коридора. Эрандур снова указал на цель – наемник тут же заметил женщину, сидящую за столом и что-то нарезающую ножом. Ворстаг вытащил лук из-за спины и выстрелил. С глухим стоном дикарка завалилась набок, сгребая со стола картофелины. Древко стрелы торчало из её уха. Норд поморщился, но дело есть дело. Не любил он женщин убивать, даже изгоев. Одно дело, когда перед тобой вооруженный вонючий мужик, но другое... Они такие же матери, сестры, возлюбленные! Однако наемник помнил – промедление смерти подобно. Замешкаешься, засомневаешься, впустишь в сердце ненужную жалость и все – врата в Совнгард не заставят себя ждать. Эрандур и Ворстаг оказались на кухне. Пахло здесь приятно, вот только вид отрезанной головы козла с выпученными глазами и вываленным из пасти языком вызывал скорее тошноту, чем аппетит. Норд выкинул её в коридор, не удержавшись, схватил с деревянной тарелки веточку лука-порея и с удовольствием захрустел. Жрец повернулся к нему, и Ворстаг был уверен, что тот в шлеме смотрит на него с укором. – Будешь? – он протянул напарнику откусанный лук. – Мы здесь не за этим! – тихо возмутился эльф. – Расслабься, коридор просматривается, если кто-то придёт, то мы заметим, – Ворстаг, прикончив луковые перья, взял со стола относительно чистую морковь, разломил пополам и снова сделал попытку наладить общение с данмером. Эрандур стащил шлем с головы и угощение принял. – Предлагаю забаррикадироваться, – сказал жрец, откусывая хрустящий овощ. – У нас есть еда и вода, а стало быть, мы в выигрыше. Хотя подозреваю, что это не единственная кладовая на весь оплот. Ворстаг, держа половинку моркови с зеленью в зубах, молча собрал всю еду в чугунный казан, перевернул стол и соорудил простейшую баррикаду у входа. Двери в кухню не было. – Жаль только на всех стрел не хватит... – он пересчитал скромный арсенал в колчане. – Хватит, – возразил Эрандур. – Они, наверняка, тоже будут в нас стрелять. – Эти стрелы ни на что не годятся, больше пользы, если капустой швыряться, – норд взвесил в руках круглый плотный кочан, но его ухмылка быстро угасла. Эти овощи с ферм несчастных крестьян и из обозов торговцев, которые изгои разоряли довольно часто. Сами они ничего не выращивали – в горной каменистой почве на такой высоте мало что приживается. Зато набеги на мирных жителей это как раз то, чем здесь можно заниматься. Противники не заставили себя долго ждать. Вскоре в коридоре появились двое изгоев, одного из которых Ворстагу удалось подстрелить, а второй быстро ретировался в нужник и остался там на некоторое время. – Эй! Вылезай из дерьма, ублюдок! – насмешливо крикнул Ворстаг. – Прими смерть как мужик! Через мгновение из мрака вылетел, вращаясь, костяной топорик и пронесся над головой норда, едва не проредив его пышную русую шевелюру. – Я вам не сдамся! – пролаял изгой из нужника. Норд вопросительно взглянул на жреца. Эрандур сидел, прислонившись к стене возле баррикады. – Спровоцируй его выйти, – предложил данмер, призывая пламя на ладони. Наёмник с кривой ухмылкой приготовился материться и стрелять. – Выкидыш тролля! Твоя мамаша была уродливее ворожеи! – провокация не подействовала, Эрандур жестом велел Ворстагу продолжать. – А папаша твой, наверное, вонючий гоблин, раз ты перенял от него привычку в дерьме прятаться! Да ты и злокрыса не завалишь, пожалуй! Разве что обоссышься, когда увидишь его! – Грубее, – вставил замечание данмер. – Сам переговоры веди, раз такой умный! – прорычал норд, не опуская лук. – На помощь! – протяжно завопил из нужника дикарь. Наемник понял, что провокация не удалась, даже слегка ухудшила ситуацию. Противостояние продолжалась, пока из бокового коридора не вышел ещё один изгой в шлеме, увенчанном оленьими рогами. Норд заметил, что этот дикарь разительно отличается от встреченных ранее врагов. Он не носил нагрудный доспех, только меховую набедренную повязку. Обнаженный торс было прекрасно видно в полумраке коридора, а на груди что-то темнело, будто отмечая, где находится сердце. Ворстаг, порадовавшись легкой мишени, выстрелил в него, поразив в грудь чуть повыше странной отметки. Однако, получив смертельную рану, этот изгой не упал. Просто выдернул древко из груди и, вскинув руки, бросил вперёд обжигающую волну холода. Разрушительная магия в щепки разнесла хлипкую баррикаду, Эрандур и Ворстаг вжались в стены кухни по обе стороны от проема. – Стреляй! Я прикрою! – отрывисто приказал данмер, выступил из укрытия с сияющим щитом на ладони. Наемник выстрелил из-за его плеча, угодив изгою в глаз. Вопреки двум явно смертельным ранениям, дикарь продолжал идти по коридору, а следующая ледяная волна разбила магический щит эльфа, оттолкнув его. Ворстаг быстро выстрелил ещё раз, но промахнулся – целил в голову, а стрела даже ухо не задела. Напарники отпрянули, заняв позиции по бокам тесной кухни. – Это вересковое сердце, – проговорил Эрандур. – Надо вырвать из его груди эту шишку, чтобы убить его. Воитель зашёл на кухню, в его руках уже лежали зазубренные костяные клинки. Дикарь стремительно развернулся на месте и острия его мечей замерли около шей напарников. Рывком изгой дернулся вперёд, думая, прикончить сразу обоих налетчиков. Ворстаг, изловчившись, руками отвёл костяное лезвие в сторону. Эрандур метнулся вбок, поднырнув под меч, запустил руку в разрезанную грудь и резко вырвал вересковое сердце. Изгой тут же испустил дух, лишившись тёмной магии, что поддерживала в нём жизнь. Норд, не теряя времени, направился в нужник, чтобы добить вонючего труса, не обратив поначалу внимания на то, что его напарник упал без движения рядом с поверженным дикарём. – Эрандур? – Ворстаг взволнованно взглянул на эльфа, когда вернулся на кухню. Меч изгоя слегка царапнул шею жреца, когда тот уклонялся. Кровоточащая полоска почернела от яда, которым было пропитано костяное лезвие. При этом глаза эльфа оставались широко открытыми, но выражение лица застыло в странной болезненной гримасе. – Да твою ж… – выругался норд. Припомнив слова отца, как нужно избавляться от ядов в полевых условиях, и вопреки секундной неловкости, яростно впился губами в шею данмера, ощутив горечь отравы. – Ворстаг, во имя Мары, что ты делаешь?! – возмутился жрец, грубо отпихивая от себя порывистого напарника. Наемник распрямился, сплюнул горечь и выдал сакраментальное: – Отсасываю яд... Эрандур взглянул на него как на идиота, губы его задрожали, и он, схватившись за шею, разразился глубоким и очень зловещим хохотом, разлетевшимся по коридору с гулким громким эхом. Ворстаг ощутил стыд и негодование. Он искренне пытался спасти жизнь данмеру, а тот теперь ржёт как конь! Ну, положим, раньше норд мужиков в шею не целовал, но ведь ситуация таким боком встала! Не по своей же прихоти решил так сделать! – Это был... – задыхаясь от хохота, пытался выговорить данмер. – Яд паралича... Причем довольно слабый… Эльф быстро исцелил себя магией и вытер выступившие из глаз слёзы. После чего прокашлялся, и его лицо вновь стало серьезным и задумчивым: – На будущее, этот способ с ядами не работает, – изрёк жрец. – Пошел ты!.. – буркнул пристыженный Ворстаг, не желающий оправдываться. – И тем не менее, спасибо, – с улыбкой выдал напарник. – Я лет сорок уже так не смеялся! Наемник криво усмехнулся. Выходит, что он все сделал верно – по крайней мере, рожа у этого эльфа больше не будет такой кислой.