Лампочка

      До дома Арсения едут молча. Попов ни о чём не спрашивает, только включает печку, хотя самому капитану становится уже откровенно жарко.       — Я согрелся, — Антон тянется выключить печку, за что тут же получает по руке.       — Не лезь, — Арсений бросает на Антона быстрый взгляд, замечает, как тот неосознанно сжимается. — Извини.       — Простите, — Шастун ещё сильнее вжимается в сиденье и отворачивается к окну.       — Антон, — тихо зовет Арсений, но ответа не получает.       Попов сворачивает на обочину и, включив аварийку, останавливается:       — Антон, посмотри на меня.       — Что? — парень разворачивается, смотря на собеседника исподлобья.       — Послушай меня сейчас внимательно, — мужчина отстёгивает ремень безопасности и разворачивается корпусом к парню. — Чтобы ни случилось, я тебя никогда не ударю, понятно?       Антон молчит, только смотрит в глаза напротив, пытаясь там что-то разглядеть.       — Не слышу ответа, — Арсений чуть подается вперед. — Ты меня понял?       — Понял я, понял, — бурчит Шастун и вновь отворачивается к окну.       — Вот и умница, — Попов довольно хмыкает и, пристегнувшись, вновь выруливает на дорогу. — Скоро приедем.       Про скоро Арсений, конечно, преувеличил, ибо вечерние пробки никто не отменял, поэтому ехать приходится почти час. Антон, действительно согревшись, засыпает, прислонившись головой к окну. Попов только улыбается, смотря на спящего пацана, и чуть убавляет печку, а то так и сжариться можно.       Заехав в свой двор, капитан глушит двигатель и, чуть погодя, будит Шастуна:       — Антон, просыпайся.       — Ещё минутку, — сонно бурчит парень.       — Антон, — Попов чуть трясёт Шастуна за плечо, — давай, вставай, мы приехали уже.       — Мгм, — парень не собирается просыпаться, лишь ёрзает на сиденье, устраиваясь поудобнее.       — Твою мать, Шастун! — Арсений повышает голос, от чего Антон резко просыпается и, дёрнувшись, ударяется головой о крышу машины.       — Что? — парень крутит головой, смотря по сторонам ошалевшими, но сонными глазами. — Что случилось?       — Ну ты и спать, — Арсений качает головой, отстегивая ремень безопасности, — не добудишься. Приехали, говорю, выходи давай.       Антон потирает глаза, а затем наклоняется чуть вперед, рассматривая через лобовое стекло обычную, ничем не примечательную девятиэтажку.       — Вы тут живете?       — Да, — Арсений выходит из машины, дожидается, пока выберется Антон, включает сигнализацию и направляется к подъезду. — Не дворец, конечно, но мне хватает.       Поднявшись на шестой этаж в старом скрипучем лифте, Арсений проходит к самой дальней двери и, открыв два замка, пропускает вперёд Антона.       Шастун переступает порог квартиры и оказывается в длинном тёмном коридоре, в котором видит ещё четыре двери.       — Разувайся и проходи в ванную, первая дверь налево, — Арсений щёлкает выключателем, озаряя небольшое помещение электрическим светом.       «Не мигает» — проносится у Антона в голове.       — Так, — Попов также включает свет в ванной и, пропуская туда Антона, указывает на висящие полотенца, — они чистые, только постирал, поэтому бери любое, там, в углу, корзина для белья, закинь вещи, позже постираем.       — Стоп, стоп, стоп, — Антон перерывает поток чужих указаний, — зачем ты это говоришь?       — В смысле? — Арсений даже на секунду замирает, сбитый с толку вопросом парня. — Тебе в душ надо, вымок весь до нитки, ещё не хватало, чтобы ты заболел. Поэтому живо мыться, а я пойду тебе вещи чистые поищу, вроде в росте мы не сильно отличаемся, думаю, найду что-нибудь.       Выдав все указания, Арсений ретируется из ванной, прикрыв за собой дверь. Антон, оставшись один, ещё раз осматривает небольшую комнатку, отмечая про себя, что всё здесь рассчитано на одного человека, и всё же забирается в душ.       Горячая вода бьёт по лицу и плечам, согревая и отрезвляя. Что он тут делает? Как вообще оказался дома у Арсения, почему не пошел к Диме или Оксане, они бы не отказали, приютили у себя, а потом Антон что-нибудь бы придумал. А сейчас он находится чёрт знает где, в доме человека, которого просил не лезть в свою жизнь, которому грубил и откровенно посылал, доверие к которому плещется где-то на самом дне.       — Антон, — со стороны двери слышится голос, — боже ты тут в кипятке, что ли моешься? Ладно, я тут вещи принес, выбери потом, что подойдёт.       Слышится звук закрывающейся двери, и Антон выдыхает. Только сейчас Шастун понимает, что всё это время не дышал даже, замерев от звуков этого голоса, как кролик перед удавом.       Тряхнув головой, Антон выключает воду и выходит из душа. На полке возле раковины его ждут аккуратно сложенные вещи, сверху на стопке лежит новое запакованное нижнее бельё. Шастун замирает, чувствуя, как краснеет, и с опаской смотрит на упаковку, будто трусы могут его укусить, если к ним прикоснуться.       Подойдя ближе, Антон аккуратно берёт бельё в руки. Обычные черные трусы, Шастун носит такие же, да и размер вроде его. Свои, промокшие, он надевать точно не будет, поэтому, недолго думая, открывает упаковку.       В стопке так же лежат штаны, которые оказываются Антону чуть коротковаты, и футболка, на удивление, нужного размера. Выйдя из ванной, Шастун отправляется на шум, шлёпая по полу босыми ногами.       — Всё подошло? — Арсений поворачивается на звук шагов.        — А? — Антон замирает в дверях, смотря на Попова со смесью удивления и непонимания. — А, да, спасибо.       Арсений еще раз внимательно осматривает Шастуна с ног до головы, отмечая немного коротковатые штаны, а так же босые ноги своего гостя.       — Совсем забыл, — Арс откладывает ложку, которую все время держал в руке, — я сейчас принесу тебе тапочки, нечего босиком ходить, ты пока садись за стол.       — Да не надо, — Антон не знает куда деть себя от смущения.       — За стол, гражданин Шастун, — Арсений подходит максимально близко, смотря на парня снизу вверх, — возражения не принимаются, — и, обойдя застывшего парня, направляется куда-то вглубь коридора.       Антон так и остаётся стоять на месте, не в силах сделать шаг. Перед глазами всё ещё образ Арсения в фартуке, который Шастун застал, когда только вошел в кухню. Из раздумий его выводит свист закипающего чайника.       — Антон, — зовёт его Попов, — выключи газ, пожалуйста.       Шастун быстро подходит к плите и, повернув ручку, выключает конфорку.       — Ты какой чай будешь? — Арсений возвращается на кухню, держа в руках пару белых тапочек. — Вот, держи.       Антон аккуратно берет обувь, стараясь не соприкасаться с мужчиной руками.       — Они новые, если что, — Попов достаёт из ящика две чашки. — Так какой чай будешь?       — Зе-зеленый, — Антон аккуратно надевает тапочки, — если можно, то с сахаром.       — Конечно можно, — Арсений замирает на секунду, поражённый просьбой. — На столе стоит сахарница, бери сколько хочешь.       — Спасибо, — в голосе пацана слышится растерянность, он переводит взгляд на сахарницу.       Заглянув в шкафчик, Попов с сожалением сообщает:       – Есть только черный.       – Черный тоже хороший чай, – парень улыбается и берет протянутую чашку, добавляет одну ложку сахара и с грустью смотрит на сахарницу.       — Антон, — зовёт Шастуна Арсений, — не стесняйся и бери столько, сколько хочешь. Кстати, ты голодный?       — Что? — Шаст замирает со второй ложкой сахара в руке, так и не донеся её до чашки.       — У тебя проблемы со слухом? — Попов оборачивается к парню. — Как-то ты часто переспрашиваешь. Хочешь ли есть, спрашиваю.       — Нет, спасибо, — на это заявление желудок Шастуна громко возмущается, заставляя Антона еще сильнее покраснеть.       — Понятно всё с тобой, — Попов тяжело вздыхает и тянется за тарелкой.       Открыв холодильник, Арс достает суп и, погрев его в микроволновке, ставит перед Антоном тарелку:       — Ешь!       — Спасибо, — парень берёт ложку и, низко опустив голову, начинает есть.       — Антон, подними голову, — получив в ответ отрицательное качание головой, Арсений присаживается рядом с парнем на корточки. — Антон, принимать помощь — это нормально.       — Мне противна жалость, — Шаст всё же поднимает голову, смотря прямо в глаза мужчине. — Это унизительно.       Арсений понимает, что голос Шастуна начинает дрожать, а в глазах появляются слёзы, которые парень молча проглатывает и, отведя взгляд, продолжает есть суп.        Попов тяжело вздыхает и, взяв свою чашку, садится напротив Антона. Парень ест быстро, иногда, кажется, глотает не жуя, будто боится, что тарелку отберут. Последний раз мужчина видел такое у детей, которые на улице росли. У брошенных.       — Не торопись, — чуть останавливает пацана Арс, — никто у тебя не отберёт, ешь нормально, а то подавишься.       — Ты как мама моя говоришь, — усмехается Антон, а потом замирает.       Снова погрузившись в себя, Шастун продолжает есть медленнее, а затем, когда тарелка пустеет, берёт чашку и переводит взгляд на окно.       — Расскажешь, что случилось? — осторожно, стараясь не спугнуть, спрашивает Арсений.       Антон не отвечает, всё также смотря в окно. Взгляд его кажется пустым, лицо абсолютно ничего не выражает. Сейчас Шастун мыслями находится где-то далеко.       Арсений ещё какое-то время всматривается в лицо парня и, так и не увидев никакой реакции, встаёт из-за стола.       — Мне было десять, — тихий голос останавливает Арсения, — наша семья была одной из самых счастливых. Дядя Коля души не чаял в нас с мамой, на руках её носил. Он учил меня кататься на велосипеде, делал со мной уроки, ходил на собрания в школе. Он действительно стал мне отцом.       Антон тихо усмехается, переводя взгляд на чашку. Маленькие чаинки кружатся на дне, будто в танце.       — Как бы это банально не звучало, всё рухнуло в день аварии, — Шастун делает глоток и отставляет чашку в сторону. — Хотя нет, позже.       Арсений снова садится напротив Антона, готовый слушать его историю:       — Если не хочешь, можешь не рассказывать.       — Нет, — Шастун мотает головой, — я хочу, чтобы хоть кто-то знал всю историю со всеми подробностями.       Арсений на это только тихо кивает, соглашаясь и боясь спугнуть настрой пацана.       — Была зима, — Антон переводит взгляд на окно, — мы ехали из торгового центра домой. На подъезде к дому в нас врезалась другая машина. Я сидел за водителем, меня не задело практически, так, пара царапин. А маму парализовало. Она долго лежала в реанимации, врачи пытались что-то сделать, но тщётно.       Антон замолкает, снова погружаясь в себя, снова переживая тот страшный для него день.       — Дядя Коля места себе не находил, — через какое-то время Шастун вновь начинает говорить, — обращался во все клиники, искал лучших врачей, готов был заплатить любые деньги. Мы даже ездили в Москву, но все только разводили руками. Она больше не могла ходить. Именно тогда, в тот момент, когда прозвучала эта фраза, в дяде Коле что-то сломалось. Я больше никогда не видел, как гаснет надежда в глазах. Он даже постарел сразу лет на десять.       Антон сжимает трясущиеся руки в кулаки. Арсений не знает что ему делать или говорить, поэтому молча слушает дальше.       — А вечером он напился, — Шаст горько усмехается. — Пришёл, шатаясь, в обнимку с бутылкой водки и начал орать. Когда я вступился за мать, он избил меня впервые. Бил и повторял, что это я виноват в той аварии.       — Как ты можешь быть виноват? — Попов непонимающе смотрит на парня. — Это была случайность, глупое стечение обстоятельств.       — Это же я уговорил их поехать в тот ТЦ, — Антон опускает голову ниже, пытаясь скрыть слёзы, — там шёл какой-то фильм в кино, и мне так хотелось его посмотреть. Если бы я знал, что так всё обернется, в жизни бы из дома в тот день не вышел.       — Антон… — Арсений переводит растерянный взгляд с макушки парня на его руки и обратно.       — В тот раз дядя Коля ничего мне не сломал, а синяки оставил только на тех местах, которые не видно, — Шастун смотрит на свои ладони, которые то разжимает, то снова сжимает в кулаки. — Только после восемнадцати он перестал стесняться и бил по лицу. Я ведь уже не ребёнок.       Антон замолкает, продолжая смотреть на свои руки. Арсений тоже молчит, не в силах вымолвить ни слова.       Как этот парень смог выдержать столько боли? Как не сломался, не обозлился на весь мир, на людей, как в таких условиях смог вырасти таким светлым человеком?       Арсений, хоть и был знаком с Антоном всего ничего, видел в нём столько света, сколько ещё не встречал у других. Когда Шастун улыбался посетителям в маке, то он будто превращался в маленькое солнышко, которое освещает все вокруг. Впервые увидев эту улыбку, пока стоял в очереди, Арсений завис так надолго, что пришлось пропускать вперёд людей, чтобы не задерживать остальных.       — Антон, — наконец подаёт голос Арсений.       — Не надо, — Шастун поднимает на него красные глаза, — не надо жалости, она унизительна.       — Я не это хотел сказать, — Попов прокашливается. — В общем…спасибо.       — Что? — Шастун пару раз растерянно хлопает глазами. — За что?       — За то, что рассказал, — Арс пожимает плечами, а затем, хлопнув себя по коленям, резко поднимается. — Вставай, нам надо кое-куда съездить.       — Куда? — Антон растерянно смотрит на капитана, который, поставив чашки в мойку, выходит из кухни.       — Увидишь, — доносится голос откуда-то из коридора. — Пошли, будем вещи тебе искать.       Антон выходит из кухни и, заметив распахнутую дверь, направляется туда. Комната оказывается просторной спальней с огромной кроватью посередине, шкафом-купе, возле которого стоит Арсений, письменным столом у окна, на котором лежит ноутбук, и несколькими полками, на которых обнаруживаются книги и рамки с фотографиями.       — Уютно, — Антон проходится по комнате, останавливаясь рядом с полками, и разглядывает фотографии. — Красивая.       — А? — Арсений оборачивается и, заметив предмет интереса Антона, согласно кивает. — Очень.       — Жена? — Шастун старается говорить так, чтобы в его голосе не была слышна заинтересованность, но, судя по хмыку Попова, у него не очень получается.       — Я же говорил, что не женат, это сестра, — мужчина наконец-то достаёт что-то из недр шкафа. — Нашёл, надевай.       Мужчина протягивает парню худи, а затем, нырнув обратно в шкаф, выуживает оттуда тёмные джинсы.       — Должны подойти, — оставив вещи на кровати, Арсений направляется к двери. — Переодевайся.       Оставшись один, Антон ещё раз бросает быстрый взгляд на фото девушки, отмечая про себя, что они действительно похожи с Арсением. Те же голубые глаза и тёмные волосы выдают в них родственников. И почему Антон не обратил на это внимание сразу?       Подойдя к кровати, Антон берёт в руки штаны. Обычные тёмные джинсы, судя по бирке, новые, да и худи выглядит как новое. Зачем Арсений хранит у себя дома новые вещи, которые явно ему велики? Антон с опаской косится на дверь. А вдруг Попов маньяк и сейчас увезёт его в лес, где убьёт и закопает.       Антон трясёт головой, прогоняя глупые мысли, и, переодевшись в предложенные вещи, выходит обратно на кухню.       — Я знал, что тебе подойдёт, — Арсений довольно хмыкает и прячет телефон, в котором до этого что-то смотрел, в карман.       — Простите моё любопытство, — Шастун переминается с ноги на ногу, не зная как правильно задать вопрос, — но зачем вам вещи не по размеру?       — Это всё кто-то дарил, — Арсений направляется в коридор, жестом призывая Антона следовать за ним. — Кто-то с размером не угадал, кто-то с длиной. Отказывать было неудобно, подарки же, как чувствовал, что понадобятся, вот и лежали, тебя ждали.       Взяв в руки свою обувь, Антон с удивлением понимает, что она сухая.       — Электросушилка, — Арсений замечает замешательство парня. — Не будешь же ты в мокрых ходить, заболеешь ещё.       — Спасибо, — Шастун смущённо улыбается, из-за чего Арсений немного подвисает, любуясь.       — Ну, пойдём, — Попов выпускает Антона из квартиры и запирает дверь.       Выйдя из подъезда, Арс направляется к машине и, сев за руль и дождавшись парня, заводит мотор:       — Можешь поспать, если хочешь, нам ехать где-то часа полтора-два.       — Хорошо, — легко соглашается Антон и закрывает глаза.       Конечно же, спать никто не собирается. Шастун пользуется этой возможностью, чтобы подумать и осмыслить всё, что происходит сейчас в его жизни.       Каким образом он оказался в машине Арсения, в его вещах, пусть и новых, и едет непонятно куда? В чём выгода самого Попова, ведь денег у Антона нет, отплатить он ничем не может, разве что натурой. Да ну, бред какой-то, не маньяк же он всё-таки.       Антон осторожно приоткрывает один глаз, смотря на Арсения. Тот уверенно ведёт машину, смотря прямо и что-то говоря одними губами. Судя по отбиваемому по рулю ритму, мужчина напевает какую-то песню.       Заметив легкое движение головы в свою сторону, Антон тут же закрывает глаз, надеясь, что его не поймали на подглядывании, было бы неудобно.       Но что ещё волнует Антона, так это его откровенность на кухне арсовой квартиры. Зачем он это сделал, Антон не понимает. Даже его друзья не знают таких подробностей, какие теперь знает Арсений. Возможно, сработал эффект попутчика, когда чужому человеку высказаться легче, чем близкому.       За этими размышлениями Шастун не замечает, как засыпает.       Арсений, заметив, что Антон наконец уснул, тихо хмыкает. Пусть парень думает, что Попов не заметил подглядываний, не хочется смущать его ещё больше.       Всё время пути до нужного места, Арсений бросает на Антона быстрые взгляды, следя за тем, чтобы тому было удобно, чтобы голова не билась о стекло и чтобы парень не мёрз.       — Приехали, — Попов глушит двигатель и начинает тормошить Антона за плечо. — Просыпайся давай.       — А? Что? — в этот раз Шастун просыпается сразу, резко подскакивая на месте, — приехали, да?!       — Да, — Арс тихо смеётся, смотря на взъерошенного парня. — Выходи давай.       Выбравшись из машины, Антон, наконец-то, понимает, где они.       — Вы всё-таки маньяк, да? — Шастун с опаской поглядывает на темный лес. — И вы решили меня тут прикопать по тихому, чтобы никто не нашёл, верно? Ну правильно, вы же в полиции работаете, вам увести следствие, если оно вообще будет, в другую сторону раз плюнуть, а мое бренное тело так и будет гнить в этой чаще.       — Шастун, твою мать, — начинающуюся истерику прерывает злой окрик. — Хрень не неси, я тебя умоляю, не буду я тебя убивать. Пошли.       Мужчина уходит куда-то вглубь чащи, и Антону ничего не остаётся, кроме как последовать за ним. Оставаться одному непонятно где, в каком-то лесу, не зная дорогу обратно, верх глупости, а так есть шанс, что его всё же вернут в город целого и невредимого. Тем более Попов говорил, что никогда его не ударит.       Где-то через пятнадцать минут блужданий по чаще леса, они выходят на небольшую поляну.       — И что мы тут делаем? — Антон озирается по сторонам, пытаясь понять смысл своего здесь нахождения. — Рановато для грибов, не находите? А ягоды уже закончились.       — Мы не тихой охотой сюда приехали заниматься, — Арсений берет Шастуна за локоть и, развернув корпусом к поляне, коротко приказывает. — Кричи.       — Что? — Антон в недоумении смотрит на мужчину. — В смысле?       — В прямом, — Арс отходит на несколько шагов назад. — Кричи, выплесни всё, что накопилось за эти годы, всю боль, всю ненависть, всё, что так долго держишь в себе. Кричи, Антон!       Шастун ещё несколько минут смотрит на поляну молча, взвешивая все за и против. Внутри шевелилось какое-то странное чувство, которое Антон не может понять. В итоге, решившись, парень начинает кричать.       Сначала тихо, а затем все громче и громче, его крик переходит в вопль отчаяния и боли. Этот крик похож на вой раненого зверя, некоторые птицы улетают, испугавшись громкого звука. А Шастун все кричит.       Вначале стоя ровно, но всё сильнее наклоняясь вперед, Антон кричит, выплёскивая всё, что накопилось. Не выдержав, парень падает на колени, всё еще продолжая кричать. Он прерывается только на то, чтобы набрать воздуха для нового вопля.       Арсений не подходит к нему даже тогда, когда, истратив последние силы, Антон падает лицом на землю. Попов видит, как тяжело дышит пацан, но держит дистанцию.       Сейчас, когда Антон выплеснул всю свою боль, ему нужно найти силы встать, чтобы продолжить двигаться дальше. Эти силы Шастун должен найти внутри себя, без чьей-либо помощи.       Пролежав на земле минут десять, Антон приподнимается на локтях, а затем, тяжело вздохнув, встаёт сначала на колени, а потом уже на ноги. Чуть покачиваясь, парень поворачивается к Арсению, встречаясь с ним взглядом. Смотрит долго, пристально, будто в самую душу.       В тишине леса звучит одно единственное слово, произнесённое сорванным голосом:       — Спасибо.