Это всё Фрейд [AGATBOOK]

      — Взаимопонимание в общении зависит от присутствия коммуникативных барьеров. Коммуникативный барьер — это препятствие, возникающее на пути передачи информации между партнерами по общению и приводящее к разрушению взаимопонимания, — объяснял я на большую аудиторию, но глаза то и дело цеплялись за Арсения, уже привычно сидевшего на последних партах. — Коммуникативный барьер — абсолютное или относительное препятствие, возникающее в процессе общения, субъективно переживаемое или реально препятствующее взаимопониманию. Причинами возникновения барьеров являются мотивационно-ценностные, индивидуально-психологические, социально-психологические особенности общающихся. Теперь давайте рассмотрим факторы возникновения коммуникативных барьеров, — я переключил слайд и снова кинул быстрый взгляд на Попова. Он снова смотрел мне прямо в глаза и даже не пытался скрывать это. Я мысленно ухмыльнулся и продолжил. — Можно выделить пять основных факторов: различие культурно обусловленных норм общения, при взаимодействии представителей разных культур, наций; большая разница в возрасте, когда каждый собеседник является носителем культуры, ценностей, идеалов норм своего поколения; отсутствие обратной связи в контакте; ошибки в понимании смысла слов; наличие подтекста, который не принимается во внимание…       Поясница уже ныла от второй идущей подряд лекции на ногах, зато на этом сегодняшний рабочий день заканчивался, и можно было уделить время другим делам. Арсений скрылся сразу же после лекции, да и останавливать его было незачем, хоть и хотелось поговорить с ним хоть о чём-нибудь. Прошлой ночью я вырубился настолько быстро, что даже толком не осознал, что спал с мужчиной, с которым при первой же встрече мечтал провести ночь. Ну что ж, ночь есть, секса нет, зато моя совесть чиста.       Я вышел из здания университета и пошёл в сторону метро. Студенты вы́сыпались из здания и шумными компаниями шагали неподалёку. Листья на деревьях лишь слегка побурели, но до золотой осени рукой подать. Прохладный ветер забирался под полы тренча, остужая тело ещё сильнее, играл с пшеничными кудрями и волнами поднимал вверх дорожную пыль. Романтика столицы. До сих пор можно было ходить без шарфа, хотя со следующей недели уже обещали похолодание. Октябрь хотел как можно скорее вступить в свои законные права и обрушиться серыми ливнями и зябким холодом. Наконец, показалась красная буква «М», и я, ускорив шаг, быстро оказался в тёплом метро.       Квартира снова встретила меня неуютной тишиной. Хотя бы светло.       Я быстро стянул с себя кеды, прошёл в спальню и включил телевизор. На экране замелькали картинки, и кто-то уже признавался в любви. Чуть повысив громкость, я вышел из комнаты в коридор, снял тренч и повесил его на крючок. Энергии, желания и фантазии хватило только на яичницу. Убрав сковороду в раковину, я быстро съел содержимое, так что теперь можно было с полным желудком садиться за работу.       Вернувшись в спальню, я убавил звук, чтобы он не отвлекал, и сел за ноутбук. Пусть сегодня я сделаю свои первые шаги в написании диссертации, а то я так и буду вечно топтаться на одном месте. Я углубился в изучение немногочисленных статей и вышел из транса, когда понял, что ноги затекли, глаза болели, а во рту пересохло. Я поднял взгляд и увидел чернеющий вечер, во тьме которого тусклый свет фонарей пытался разогнать сумрак наступающей ночи. Шумно отодвинув стул, мне всё-таки пришлось встать, чтобы размять затёкшие мышцы, и всё-таки попить. Вода из фильтра быстрым потоком наполнила стакан, и я залпом осушил его.       После активной мозговой деятельности хотелось выйти на балкон в пледе и закурить, но не было ни балкона, ни пледа, ни сигареты, так что мечтам было не суждено сбыться. Я забрался на подоконник с ногами и уставился на тёмную набережную. На улицах всё ещё гулял народ, наслаждаясь последними сухими деньками перед похолоданием и обещанными дождями. Может, они даже не знали об этом и просто наслаждались жизнью, не ставя себе рамки, в которые нужно было успеть что-то выполнить. Хотелось стать персонажем из романтического фильма: чтобы любовь была вечной, одинокие вечера — короткими, а смех рука об руку шёл рядом со мной, чтобы в конце — только хэппи энд и банальное «и жили они долго и счастливо».       Я прикрыл глаза и облокотился об оконную раму. Жизнь — не фильм. Любовь — фальшивая, а одиночество тенью идёт за тобой, скрывая от остальных людей.       Из грустных мыслей меня выбил громкий телефонный звонок, и я, кряхтя, спустился на пол и подошёл к телефону. На экране светилось имя «Кьяра», а позднее время звонка давало понять, что вряд ли мне звонят только для того, чтобы поболтать. С нехорошим предчувствием я взял трубку и аллокнул.       — Антон, — всхлипнула Кьяра. С другого конца провода доносились звуки порывистого ветра, практически заглушающего тихий голос девочки. — Я с папой очень сильно поругалась и ушла из дома. Мне некуда идти. Можно к тебе? Прошу, — голос Кьяры дрожал, и постоянно прерывался всхлипами и шмыганьем носа.       — Господи, Кьяра, конечно. Что случилось? Где ты? Я одеваюсь и выезжаю за тобой, — начал тараторить я и носиться по квартире в поисках джинс. Сердце ухало вниз от каждого всхлипа одинокой девочки.       — Просто открой входную дверь, пожалуйста, — тихо попросила Попова, а я, недоумевая, уже кинулся к двери. Открыв её резким движением, я чуть не ударил девочку по носу, но та успела сделать шаг назад и вымученно улыбнулась.       — Проходи скорее. Что случилось? Неужели всё настолько серьёзно? — спросил я, а по щеке Кьяры покатилась очередная слезинка. Попова кивнула и закрыла за собой дверь.       — Такого ещё никогда не было. Такое ощущение, что это был не он, понимаешь? Мой папа бы так никогда не сделал… Но сделал… — тихо пыталась объяснить Кьяра.       — Он не сделал тебе больно? — спросил я, встревоженно закусив щёки изнутри.       — Нет, но… Был очень близок к этому, — сиплым голосом прошептала Кьяра и снова громко всхлипнула. Я прижал девочку к себе и почувствовал, как расслабляется напряжённое тело. Я боялся допрашивать её дальше, не хотел причинять ей боль воспоминаниями, но придётся. Позже, но я сделаю это.       — Переоденься, Кьяр, — я выпустил брюнетку из своих объятий, и та стала медленно разуваться и стаскивать с себя светло-серый плащ, под которым была, оказывается, та самая пижама с жирафами, в которой я увидел девочку впервые.       — Не смотри на меня так. Я уже собиралась ложиться спать, как папа вернулся домой пьяным в… — девочка явно подбирала замену ругательному слову. — Зюзю. Тогда всё и произошло. Я даже не помню, как вообще обулась, — начала говорить Кьяра. Я повёл девочку в спальню, укладывая в кровать, а сам сел на стул возле письменного стола. Попова уселась на большой постели в позе лотоса. Девочка больше не плакала, лишь задумчиво рассматривала собственные ногти. — Он завалился в мою комнату пьяным и вырвал из рук спицы, которыми я вязала. Папа, когда выпьет, обычно вообще старается не контактировать со мной. Он даже трезвым объяснял, что не хочет этим травмировать мою психику. А тут он резко выдернул, да так, что петли слетели. Когда я посмотрела ему в глаза… — Кьяра замолчала, решаясь сказать. — Мне стало страшно. Я уже тогда поняла, что что-то произойдёт. Я сразу схватила телефон и медленно пошла в сторону коридора, но отец будто понял, что я собираюсь сделать, перерезал мне путь к входной двери, и мы просто поменяли дислокацию. Я оказалась на кухне, но всё также мне некуда было уйти. Он всё время кричал на меня. Говорил, какая я ужасная дочь, что я похожа на мать, что он не так меня воспитывал. Я молчала, боялась вывести его из себя. Но, видимо, любая тактика в тот момент изначально была проигрышной. Он лишь сильнее стал злиться, кричал, что я должна отвечать ему, а не молчать. Что я не уважаю ни его, ни фамилию. Он прижал меня к стене. Мне уже некуда было отступать, а папа лишь сильнее распалялся. Я хотела его успокоить. Я попросила прощения и сказала, что люблю его. Обычно он всегда тает от этих слов. А тут я будто нажала на курок. Я не успела понять, как его кулак оказался в сантиметре от моей головы, и удар пришёлся прямо по стене, — Кьяра замолчала и подняла взгляд. Я всё время просто сидел и недоумевал. Неужели отец, который так безумно любил свою дочь, мог поднять на неё руку. Неужели все его слова были лишь конфетти, которое в итоге сдуло ветром. Я чувствовал, что сам теряюсь в собственных эмоциях. Утопаю. Я так и не понял, почему вообще начал ругаться Арсений, но разве это важно? Чтобы ни сделала Кьяра, заносить кулак над собственной дочерью, — непростительно. Кьяра продолжала молчать, нервно сжимая губы.       — С чего всё началось? — тихо спросил я. Кьяра, наконец, осознанно на меня посмотрела.       — Да, прости. Я пригласила в гости Макса, — Попова кинула на меня быстрый взгляд, а в моей голове и так уже сложился пазл. — Ничего такого. Я накормила его обедом, а потом мы заболтались. Я лежала на кровати, а Макс сидел на полу, облокотившись на мой диван. Мы играли в монополию. Я смеялась слишком громко, из-за чего я упустила момент, когда ещё можно было сделать хоть что-то. Папа заглянул в комнату, и ты бы видел его лицо в тот момент. Я думала, что он убьёт нас обоих на месте. Господи, лучше бы он кричал. Но вместо этого он просто за шкирку выволок его из квартиры.       — Как меня, — тихо добавил я.       — Да, как тебя. Только он сам вышел с ним за дверь, и я видела в глазок, что он что-то говорит Максу. Я успела убежать в свою комнату, когда папа вернулся в квартиру, чтобы отдать ему кроссовки и ветровку. Я пошла извиняться, как только захлопнулась дверь, но он заткнул меня и ушёл в свою комнату. Он просидел там больше часа, а я всё это время пыталась дописаться Максу с извинениями, но он не отвечал. Потом я услышала, что папа встал и куда-то пошёл. Когда дверца шкафа громко хлопнула, я поняла, что он хотел выпить, но ничего не нашёл. Он ушёл из дома. Его не было, наверное, полчаса, а дальше ты уже знаешь.       — Это уже стало опасно. Я… Не знаю, чем могу вам помочь, но это перешло все рамки дозволенного. Тебе надо обязательно поговорить об этом с мамой. Надо сделать всё, чтобы следующего раза не было, — твёрдо сказал я, смотря на Кьяру, которая решила забраться под одеяло и уже устроилась на моей подушке.       — Сегодня был ужасный день. Папа, Макс. Всё так резко навалилось, — начала жаловаться Попова.       — А Макс что? — навострился я.       — Я ведь не собиралась идти к тебе. Когда папа ненадолго отвлёкся на свою руку и на следы крови на стене, я успела выскочить из дома и, как понимаешь, обуться и взять с собой плащ. Я стала звонить Максу, но тот не брал трубки. Я не понимала, что происходит. Думала, что просто выключил звук или что-то в этом духе. Мне было некуда идти, поэтому я пошла к нему. Я подумать не могла, что он даже не откроет мне входной двери. Он сам позвонил мне по телефону и… — Кьяра запнулась и посмотрела на меня стеклянными глазами. — Он бросил меня. Даже не удосужился сказать мне это в лицо. Сказал, что у меня ненормальная семейка, а это он ведь ещё с мамой не знаком, — Кьяра грустно ухмыльнулась. — Я и пошла к тебе, потому что у меня оставалось только два места: ты или собственная квартира. Как понимаешь, возвращаться домой было ужасно не логично, поэтому я пошла к тебе. Прости, наверное, я отвлекла тебя, — вдруг засмущалась Попова.       — Я очень рад, что ты пошла ко мне. Ты вообще сразу должна была звонить мне. Нечего было тянуть кота за хвост, — сказал я, а Кьяра лишь пожала плечами. — А Макс твой идиот. Уж прости за прямоту.       — Я знаю. Когда он сказал, что бросает меня, я думала, что умерла там же. Но когда он начал говорить о моей семье, я поняла, что его мнение для меня ничего не значит. Он не смеет делать выводы лишь по одной встрече. Я рада, что всё произошло именно так.       — Судьба исключает лишних.       — Да, — согласилась Кьяра и широко зевнула. — Как же я надеюсь, что ты не лишнее звено в моей жизни. Я очень благодарна тебе и не знаю, что бы делала, если бы мы с тобой не познакомились, — Попова устало улыбнулась и удобнее устроилась на подушке, натягивая одеяло до подбородка.       — Мне завтра надо на работу. Утром, думаю, рано ещё возвращаться домой. В школу в пижаме ты идти не можешь… — начал вслух думать я.       — Можно я останусь у тебя, пока ты не вернёшься с работы? Я буду осторожна. Обещаю ничего не спалить. Хочешь, я приберусь? — начала предлагать Кьяра.       — Надо позвонить маме. Дай её номер, — попросил я, но Попова лишь отрицательно замотала головой.       — Антон, прошу, ей не нужно знать, что произошло. Если папа не протрезвеет до твоего возвращения — позвоним, а пока рано. Пожалуйста, — Кьяра опустила глаза и рассматривала рисунок на наволочке, водя пальцем по замысловатым узорам.       — Ох, Кьяра, не думаю, что такое сможет остаться в секрете. Влетит же нам потом от твоей мамы, — выдохнул я.       — Значит, мне можно остаться тут на денёк? — воодушевилась Кьяра.       — Оставайся. Только отписываться будешь мне каждый час. А я тебе буду звонить во все перерывы. Если не возьмёшь трубку, мне придётся ехать домой. Поняла?       — Антон, ты лучший!       — Спи, кикимора болотная, — улыбнулся я и, встав со стула, пошёл к выключателю, чтобы погасить свет.       — С чего это я кикимора? — насупилась Попова.       — Такая же хитрая. Спокойной ночи, — я выключил свет, а сам ушёл на кухню и поставил кипятиться чайник. Этой ночью я вряд ли долго посплю, как минимум потому, что спать негде. Я пытался в голове рассчитать время от страшного происшествия до настоящего момента. Выходило часа четыре. За это время Арсений мог как сильнее напиться, так и протрезветь. Я сделал ставку на второй вариант. Он должен был очнуться из-за побега дочери. Я нашёл мобильный номер Попова в контактах и позвонил. Длинные гудки долго раздавались на проводе, и я уже хотел сбросить звонок, как мне ответили на противоположном конце.       — Да. Кто это? Кьяра? — откликнулся хриплый голос.       — Арсений, это Антон, — я задумался, как ещё можно объяснить, кто я. — Веду у тебя пары по социальной психологии, твой научный руководитель, — начал говорить я, но меня перебили.       — Я не умалишённый. Кьяра у тебя? — безжизненным тоном спросил Арсений.       — Да.       — Она всё рассказала? — спросил Попов после недолгого молчания.       — Да, — я пытался вслушаться в происходящее у Арсения. В трубке было тихо, и       слышался только голос мужчины. Он дома?       — Так и знал, что она пойдёт к тебе, — прошипел Попов. — Если с ней что-то случится, три шкуры с тебя спущу, — я уже хотел ответить, что единственный, кто хотел навредить его дочери, — он сам, но мне не дали сказать. — Когда она вернётся домой?       — Я вернусь завтра с работы и отвезу её домой, — я почувствовал, будто отчитываюсь перед собственными родителями.       — Жду вас не позже шести. Понял? — я открыл рот, чтобы ответить, но в трубке уже слышались частые гудки.       Вот и поговорили. Раз Арсений ставит свои условия, значит, он протрезвел, насколько это было возможно за такой срок. Я отложил телефон и налил чай. Сегодня будет весёлая ночь.       Я задремал за кухонным столом и проснулся от будильника, который играл на столешнице. Быстро поднявшись, я выключил надоедливую мелодию и тихо заглянул в спальню. Кьяра мирно спала, закутавшись в одеяло практически до самого кончика носа. Я прикрыл дверь в комнату, чтобы ненароком не разбудить очередным неловким движением, которое может создать слишком много шума.       Первой парой стоял семинар с третьей группой, и я с волнением ожидал, что же захочет мне сказать Попов. Если он так горячо воспринял обычного гостя мужского пола у себя дома, то как же будет реагировать на то, что дочь провела ночь у малознакомого мужчины.       Я опасливо прошёл на кафедру и открыл преподавательскую. Я пришёл раньше всех, поэтому просторный кабинет был пуст. Я включил свет и прошёл к рабочему месту. На столе аккуратной стопкой лежали непроверенные контрольные работы. Видимо, пришёл их звёздный час. Я сел за стол и стал проверять листы. Я сам не заметил, как уже раз в третий здоровался с кем-то в ответ, а преподавательская наполнилась шумными голосами. До начала пар оставалось 20 минут.       В металлическую дверь постучали, но я не стал оборачиваться, однако по весёлым голосам коллег в ответ я понял, кто пришёл.       — Антон Андреевич, можете выйти поговорить, пожалуйста, — обратился ко мне Арсений, и я обернулся. Мужчина стоял на пороге кабинета и задумчиво смотрел на меня. Мятая тёмная футболка странно смотрелась на опущенных плечах, свисая безмерным мешком. Обычно это я так выглядел в объёмных вещах, а не этот профессор, который всегда ходил с прямой спиной. Под глазами пролегли глубокие синяки, а губы пересохли.       — Подождите в коридоре минутку, я сейчас выйду, — попросил я и услышал, как закрылась дверь. Я быстро проверил последнее задание контрольной работы студента и поставил четвёрку. Даже списывать нормально не умеют.       Я встал и под взгляды коллег направился в коридор. Арсений сразу же схватил меня за локоть, ведя за собой.       — С Кьярой всё в порядке, — начал я, понимая, что Попов не собирается начинать разговор.       — Подожди, — сказал Арсений и уже вывел меня с кафедры и потащил дальше по коридору. Мы остановились у преподавательского туалета, и брюнет стал возиться с ключом. — Заходи, — Попов толкнул дверь и прошёл внутрь вслед за мной. Он вставил ключ с внутренней стороны и так и замер, стоя лицом к двери, но спиной ко мне.       — Ты бы знал, как тяжело воспитывать дочь, особенно, когда понимаешь, что она может вырасти плохим человеком. Я хочу, чтобы её жизнь была гладкой, но я всё равно не могу уберечь её от опасностей, в том числе от себя. Я монстр. Ты понимаешь, что я натворил? Ребёнок ведь никогда ни в чём виноват. Это всё родители, их влияние и воспитание. Как я вообще могу называть себя отцом после такого? — Арсений прислонился лбом о деревянную дверь, а я смотрел на опущенные плечи. Алкоголь убивает всё: разум, психику, семью. Он косвенно, но влияет на все аспекты жизни. Передо мной стоял алкоголик со стажем, который потерялся в собственной судьбе. У него есть всё, но он не знает, как удержать это рядом с собой.       — Я понимаю, что об этом рано говорить и, наверное, я не тот человек, которого ты послушаешь, но хотя бы подумай об этом. Я не уверен, что тебе поможет клуб анонимных алкоголиков. Да, это хорошее подспорье, но в твоём случае этого мало. Может, тебе надо лечь в наркодиспансер на лечение, — тихо сказал я, ожидая бурную реакцию, но её не последовало. Арсений медленно развернулся и посмотрел мне прямо в глаза.       — Если я это сделаю, мне придётся оставить Кьяру на мать. Я не могу этого себе позволить, — Попов потёр переносицу и с силой зажмурил глаза.       — Лучше пугать ребёнка, чтобы он сбегал из дома, да, Арсений Сергеевич? — с грустной ухмылкой спросил я, и Попов открыл глаза. Руки дрожали, а синие вены ярко просвечивали сквозь полупрозрачную кожу.       — Конечно нет. Я запутался. Я не знаю, что мне делать, — сказал брюнет и замолчал, рассматривая себя в зеркало. — Я уже не молод. С каждым запоем я вижу всё новые и новые изменения на собственном лице. Это так угнетает.       — Ты ещё можешь всё изменить. Арсений, никогда не поздно, — я подошёл к мужчине и положил ладонь на предплечье в поддерживающем жесте. Попов вздрогнул от неожиданного прикосновения, но сразу же расслабился и улыбнулся одними уголками губ.       — Спасибо за Кьяру. Я рад, что познакомился с тобой. Я не думал, что хоть кому-то смогу доверить свою дочь, кроме себя… — Арсений задумался. — Только вот теперь я себе тоже не доверяю.       — Я позвоню тебе перед тем, как привезти Кьяру. Если ты будешь пьян, я позвоню твоей жене. Скажи спасибо дочери, потому что я собирался это сделать ещё ночью, — жёстко сказал я. Мне было необходимо поставить точку в том разговоре. — Скоро начнётся пара. Ты идёшь?       — Я подойду немного позже, — Попов забрал из моих рук ключ, который я уже вытащил из замочной скважины. — Спасибо, — поблагодарил Арсений и притянул в крепкие объятия. Было так необычно, что чужие руки легли сверху на плечи, ведь обычно все намного ниже меня. Я похлопал мужчину по плечу и отстранился. Я чувствовал, что Попов хотел продлить объятие, но я сделал шаг назад и вышел из туалета.       Коридор окунул в гул студентов. Я быстро вернулся на кафедру и стал готовить аудиторию к приходу группы. В голове всё кружились мысли о невинном объятии, которое хотелось продолжить: зарыться носом в шею Арсения и вдыхать его аромат грейпфрута, кардамона и алкоголя, запустить пальцы в коротко стриженные волосы, почувствовать его губы на своих. Сердце болезненно забилось в груди, но я отогнал сладкое наваждение и запустил в аудиторию студентов. Я собирался прикрыть дверь, но последним зашёл Арсений и закрыл её за собой. Он кивнул в знак приветствия и сел за последнюю парту.       Пары прошли на редкость спокойно. Арсений больше не подходил ко мне и сразу же после семинара вышел из кабинета. Напротив фамилии Гудков снова красовалась «н». А в преподавательской, как и всегда, на повышенных тонах спорили Паша и Серёга. Дурдом. Зато мой. Кьяра отвечала на все звонки и самостоятельно отписывалась чуть ли не каждые полчаса, что она до сих пор жива и пожар не устроила.       Я нырнул в подъезд за соседом, и не пришлось долго возиться у двери, доставая ключи. Высокий молодой мужчина поднялся до лифта и вызвал его.       — Мне на восьмой, — сказал парень в стильных очках и указал рукой на открытые двери лифта.       — Мне тоже на восьмой, проходите, — я кивнул мужчине, и он вошёл внутрь.       — Андрей, — представился парень с каштановыми волосами и протянул ладонь.       — Антон. Очень приятно, — я улыбнулся, и Андрей, кивнув, нажал на кнопку восьмого этажа. Двери закрылись, и мы поехали наверх.       — Вы давно здесь живёте? Я не видел Вас, — спросил молодой незнакомец, а я уже выходил из кабины лифта.       — С начала сентября. Я снимаю эту квартиру, — ответил я, доставая ключи из заднего кармана и открывая дверь.       — Было приятно с вами пообщаться, — улыбнулся Андрей.       Я почувствовал, как дверь распахивается сама собой и на меня со всей дури налетает Кьяра.       — Попова, ну ты же уже взрослая. Когда ты уже утихомиришься? — без злобы спросил я, гладя по тёмным волосам прилипшую в объятиях девчонку.       — У Вас чудесная сестра. До встречи, — попрощался сосед и скрылся за дверью.       — Ох, и что мне делать с тобой, обезьянка? — смеясь, спросил я и зашёл в квартиру.       Внешне в квартире ничего не поменялось, но чувствовалось, что квартира ожила. В коридоре стоял запах свежеприготовленной еды, на кухне из крана текла вода, которую Кьяра забыла выключить, а сама зачинщица хаоса со смехом убежала в ванную. Хотелось остановить это мгновение и наслаждаться им как можно дольше. Я почувствовал, как отголоски нормальной семейной жизни стали теплиться в холодных стенах.       — Ужин уже на столе, Антон, — Кьяра выскочила из ванной с мокрыми руками. — Я в морозилке нашла курицу. Ты бы видел, как я её размораживала. Это было настоящее цирковое выступление! Иди скорее мыть руки, — Попова схватила меня за рукав рубашки подтолкнула в ванную. Я вымыл руки и прошёл на кухню. На столе стоял горячий ужин, а Кьяра мыла посуду.       — У меня есть посудомойка. Не мой, — сказал я и сел за стол. Кьяра умудрилась запечь курицу и картошку в духовке, пока меня не было. У меня бы на это ушёл целый день.       — Да мне всё равно делать нечего, — улыбнулась Кьяра, обернувшись на меня. — Ну как? — спросила Попова, когда увидела, что я попробовал её творение.       — Кьяра, ты, как всегда, всё волшебно приготовила. Наверное, лучше, чем моя мама и бабушка вместе взятые.       — Я такая, — гордо сказала брюнетка и выключила воду. Она схватила полотенце и стала вытирать посуду.       — Ты разговаривал с папой? — после долгого молчания спросила Кьяра.       — Да, он сегодня приходил на пары. Он… Он очень волнуется за тебя. Я думаю, что этого больше не повторится, — ответил я, ставя пустую тарелку в раковину. — Я обещал позвонить ему, как мы поедем к тебе. Ты вообще как? Готова?       — Да, наверное, — Попова отвернулась и отвела взгляд.       — Я понимаю, что ты чувствуешь. Я тоже считаю, что это недопустимое поведение. Он раскаивается…       — Я понимаю, — перебила Кьяра. — Но мне от этого не легче. Неужели я теперь каждый раз должна бояться его, когда он будет в таком состоянии?       — Ты должна рассказать о случившемся маме. У тебя ведь два родителя. Это не твои проблемы, ты не должна их решать, — сказал я, на что Кьяра кивнула. — Я пойду позвоню твоему папе. Если он будет трезвым, я отвезу тебя домой.       — Хорошо, — согласилась девочка, и я вышел в спальню, чтобы поговорить без свидетелей.       — Ало, Арсений, — сказал я в трубку после недолгих гудков.       — Да, вы скоро? — спросил Попов. Голос был непривычно взволнованным.       — Одеваемся, вызываем такси и едем. Скоро будем.       — Она что-то говорила обо мне? — с тревогой в голосе поинтересовался Арсений.       — Я думаю, ты и без меня знаешь, что она думает, — тихо сказал я, надеясь, что меня не подслушивает одна наглая мордашка.       — Я понял. Ладно, жду вас. До скорого, — я не успел попрощаться, как звонок уже сбросили.       — Кьяр, ты готова? — крикнул я, выходя из комнаты. Я нашёл Попову, сидящей на подоконнике и смотрящей на темнеющее небо.       — Что? — вздрогнула девочка и обернулась. — Да-да, поехали, — Кьяра тут же широко улыбнулась, но в глазах всё ещё плескался океан сомнений.