***
Я сидел за ноутбуком и вносил правки в диссертацию. Работа уже начинала принимать божеский вид, и с каждой минутой работы над ней я чувствовал, что делаю всё правильно. Мысли о завтрашнем суде Арсения не давали мне покоя. Я пытался отпроситься, но график запретили менять, и я понимал, что не смогу быть рядом с ним в такой важный момент. С каждым днём по мере приближения к знаменательной дате я чувствовал, как растёт напряжение, как глаза Арсения становятся более жёсткими и напряжёнными, сон — более беспокойным, движения и разговоры — резкими. Я услышал открывание дверного замка и вздрогнул. На часах показывало 7 часов вечера, а Арсений в последнее время не возвращался раньше 10. Я с шумом отодвинул стул и проскользил в носках по паркету в коридор. На пороге уже стоял уставший, но довольный Арсений. — Мне кажется, что мы полностью готовы, — судя по тону, он сам не верил в то, что говорил. — Так это же отлично! — обрадовался я и обнял Арсения. Тот быстро оттолкнул меня, из-за чего мне пришлось удивлённо посмотреть на него. — Я холодный и весь в снегу. Не хочу, чтобы ты намок, — нежно улыбнулся он, стягивая с себя мой пуховик. Всё-таки ему очень полюбилась моя огромная чёрная куртка, и последние две недели он безвылазно гонял в ней. А я только радовался, видя, что крючок, где должна висеть моя вещь, пустует. — Тогда проходи скорее, я чайник поставлю, — сказал я и прошёл на кухню. В душе было радостно от счастливого вида Арсения. Как бы то ни было моё настроение чаще всего напрямую зависело от его. — Я практически уверен, что у них нет шансов, — сказал Арсений, проходя на кухню, и я оглянулся. В глаза тут же бросился пышный букет красный пионов. И где он вообще зимой умудряется их находить? — Я хотел сказать тебе спасибо за терпение, — резко засмущался Арсений и опустил вниз глаза. — Я представляю, сколько нервов я успел тебе вымотать за эти несколько недель. Я быстро подошёл к Арсению и обнял его, отстранив цветы. Жест был невероятно приятным, но слова — бесценными. Я прижался к нему и уткнулся носом в шею, вдыхая до сумасшествия любимый аромат. — Ради тебя я готов на всё. Главное, будь со мной, — прошептал я и заметил, как от моего дыхания по шее Арсения пробежали крупные мурашки. — Может, поставим цветы в вазу? — усмехнулся он, и я быстро забрал букет, чтобы налить им воды. Пионы уже привычно стояли посреди стола, а мы ужинали непривычно заказанной едой. — Ты сказал, что практически уверен? Это значит не 100%. Вы что-то не успели? — спросил я, заглядывая в океаны глаз. Арсений замер и стал медленнее жевать, будто оттягивал момент ответа и думал, что сказать. — Нет, всё успели, — когда проглотил, сказал он. — Просто… Ты же понимаешь, что в любом деле есть не зависящие от нас обстоятельства, и мы не знаем, что подготовила моя жена. — Мне казалось, что он сказал не всё, но Арсений замолчал, явно не желая продолжать. — Слушай, я не хочу больше об этом. Ты бы знал, как я устал, — вымученно сказал он, а потом кинул на меня взгляд и улыбнулся. Искренне и так беззаботно, будто не у него завтра решается судьба. — Хорошо, — согласился я, а сам не мог отвести взгляд от лукавых огоньков, пляшущих в глазах цвета весеннего неба. Арсений медленно наклонился к моему уху, замер на мгновение, продолжая выдыхать воздух через нос, прямо в мочку уха, и тихо прошептал: — Ты сегодня прекрасно выглядишь, — фраза прозвучала с придыханием, и я почувствовал, как по всему телу пробежала волна удовольствия. — Мне нужно отдохнуть перед завтрашним тяжёлым днём. Ты же поможешь мне? — так же томно продолжал он, еле касаясь губами моей скулы и замерев напротив губ. — Об этом ты мог меня даже не спрашивать, — ответил я и первым не удержался: впился в губы, которые так давно манили. Страстный поцелуй, где мне сминали их желанием и похотью. Горячие руки тут же забрались под домашнюю футболку и стали оглаживать бока. Дыхание тут же сбилось, а затяжной поцелуй, оставленный в шею, вырвал из меня первый стон. — Я хочу услышать, как ты хочешь, — прорычал Арсений мне на ухо, а пальцы резко и нежно одновременно ухватили набухшие соски. — А-арсен, — простонал я, чувствуя, как пылающие волны желания проходят по всему телу и концентрируются в одном конкретном месте. Арсений продолжал выцеловывать шею, но соски отпустил, аккуратно поглаживая, чтобы успокоить их. — Скажи, — прошипел мой змей искуситель. — Я хочу, чтобы ты взял меня, — признался я, за что получил настоящий шторм в любимых глазах. Ему нравилось, а я и сам хотел продолжать. — Я хочу, чтобы ты взял меня и не жалея втрахал в постель. Я услышал, как Арсений тяжело вдохнул и замер у моей шеи. — Ты меня сейчас просто дразнишь, или ты правда хочешь этого? — спросил он, а я понял, что, действительно, хочу быть под этим мужчиной. Хочу, чтобы он входил в меня, и получать от этого удовольствие. И это будет не акт принуждения, а акт любви и доверия. — Арсений, я хочу этого с тобой, — прошептал я. — Только с тобой и ни с кем больше. Прошу. Я услышал сдавленный рык и невольно улыбнулся. Всё это время мы довольствовались оральными ласками, а к полноценному сексу мы оба ещё не были готовы. Теперь же я понимал, что я хочу. — Только мне надо в душ, — быстро сказал он, и я поднял взгляд в его потемневшие от желания глаза. — Пойдёшь со мной? — Можно с тобой? Сказали мы одновременно, и Арсений, спешно схватив меня за руку, потащил в ванную, на ходу стягивая с меня футболку и бросая её на пол. Он одной рукой включил воду, а второй лишь сильнее прижал меня к себе. Провёл кончиком носа по скуле, подбородку, наклонился к шее и впился в неё губами. Тяжёлые вздохи уже невозможно было контролировать, и я слышал собственное дыхание. Арсений оставил дорожку жадных влажных поцелуев, припадая губами к бьющейся венке, плечам, ласково покусывая ключицы. Я еле стоял на ногах и из последних сил хватался за толстовку на подтянутом теле, которую всё время пытался безуспешно стянуть. Арсений так по-блядски опустился на колени, и заглянул своими осоловелыми глазами в мои, и облизнул нижнюю губу. — По-моему, это лишнее, — сказал он и одним движением стянул с бёдер домашние треники вместе с боксёрами. Я начал судорожно выбираться из одежды, тряся ногами, но Арсений жёстко перехватил мою щиколотку и стянул одну штанину. То же самое случилось со второй, и я почувствовал облегчение. Зато Арсений всё ещё сидел на кафельном полу ванной в графитовой толстовке и серых классических брюках. Я уже протянул руки, чтобы снять чужую одежду, как толстовка одним движением уже оказалась на полу. — Залезай в душ, — приказал он и подтолкнул меня в душевую кабину, где из тропического душа лился кипяток. Я ойкнул и стал настраивать воду, чтобы больше никого не обжечь. Хотя, как можно не обжечься, когда к тебе вплотную подходит обнажённый дьявол и упирается стоящим членом в бедро. Я шумно выдохнул и прикрыл стеклянную дверь душевой кабины. Арсения обдало тёплой водой с головой, и он зализал смоляные волосы назад, подставляясь под струи воды. Я следил за каплями, стекающими по его рельефному телу, и не верил, что мне мог достаться Аполлон во плоти. — Я готов рассматривать тебя вечно, — я сам услышал, насколько благоговейно прозвучал мой тон, но это было именно так. Я любовался на подкаченное тело, усыпанное родинками. Крепкие руки повернули меня спиной к их обладателю и прижали к груди. Я почувствовал, как пальцы Арсения заскользили по моему телу, и я отдался ласковым прикосновениям. Тяжёлое дыхание опустилось на шею, и горячие губы с жадностью стали исследовать её. Я чувствовал, как твёрдый член упирался между ягодиц и пульсировал, когда я сильнее прижимал Арсения в желании слиться с ним в единый организм. Я чувствовал вибрацию, которая возникала от напряжения между нашими телами. — Антон, — тихо позвал он, и я смог развернуться, чтобы заглянуть в штормящий океан глаз. Арсений положил ладони на мои щёки и сделал шаг вперёд, чтобы нас обоих обдавала тёплая вода с головой. Я почувствовал, как струйки воды стекали по волосам и лицу, но не мог оторваться от туманных голубых глаз, от мокрых обсидиановых ресниц, от расширенных зрачков, в которых уместился весь мой мир. — Я люблю тебя, — закончил он и притянул меня в затяжной поцелуй. Мы оба стали водой, которая падала на нас. Мы сливались телами, притягивали друг друга, не желая не терять даже миллиметра между нами. Я приоткрыл рот, шумно вдыхая воздух, и Арсений проскользил языком внутрь, сплетаясь с моим. Горячие руки блуждали по телу, сжимали ягодицы и бока, гладили спину и лопатки, закапывались в кудри. Но мне было мало. Я хотел полного соприкосновения, истинного растворения в любимом человеке. — Я хочу продолжить в спальне, — сказал Арсений прямо в губы, а по телу прошла волна удовольствия от предвкушения. Я рвано кивнул и затоптался, чтобы выйти из душевой кабины. Ноги подрагивали от возбуждения, а пальцы рук не слушались. Арсений помог открыть стеклянную дверь и до последнего не выпускал мою ладонь из своей руки. — Ты не идёшь? — разочарованно спросил я. — Я скоро буду. Я всё-таки хотел принять душ. Две минутки. Дождёшься меня? — подмигнул он, а я выдохнул и схватил полотенце, вытирая мокрые волосы. — Ни секундой больше, — ответил я и вышел из ванной комнаты. Я дрожал то ли от перепада температур, то ли от желания, то ли от страха, что сейчас случится то, от чего я так долго отказывался со всеми партнёрами. Я стёр оставшиеся капли с тела и прошёл в спальню, в последний раз протерев влажные волосы полотенцем. Я выключил свет в спальне и понял, что так слишком темно. На ощупь добрался до стола, на котором стояла небольшая лампа, и включил её. Мягкий свет слегка озарил комнату: не вычурно, навевая интимную атмосферу, но я смог бы разглядеть все родинки на теле, которое так хотел расцеловать. Арсений, действительно, не заставил себя долго ждать. Он вошёл в комнату почти сразу же, как я закончил играть со светом, и лёг в постель. Обнажённое тело вызвало естественную реакцию организма, и я заметил, как на лице Арсения засверкала улыбка, показывающая его белоснежные клыки. — Как же мало тебе надо, — усмехнулся он и лёг ко мне в кровать, тычась носом в шею и сразу же обвивая руками. Его нога тоже тут же оказалась на мне, и я прижался обнажённым телом к Арсению. Я слышал, как часто билось его сердце, как он тяжело втягивал воздух через нос и шумно выдыхал через рот. Арсений лениво, не отрываясь от подушки, начал медленно расцеловывать шею, одновременно оглаживая подушечками пальцев моё тело. Невинные ласки ещё никогда не вызывали во мне настолько много эмоций. Трепетные прикосновения остались на моих ключицах, несильный щипок за бусинку соска вырвал из меня томный выдох, и я покраснел от собственного голоса. Я привык к жёстким движениям, порванной одежде, синякам и царапинам от секса, но с Арсением всё было иначе. Он ласково провёл фалангами пальцев по напрягшемуся животу и накрыл член ладонью, начиная медленно и тягуче дрочить. Я простонал, ощутив, что на нежной коже шеи оставляют чувственный засос. Арсений продолжал ласкать моё тело, а я извивался, подставляясь каждому прикосновению. Хотелось заполучить его полностью, ощущать жар его тела, слышать сбившееся дыхание, понимать, что мы оба принадлежим друг другу без остатка. Границы, где есть «я» и «ты» стираются, и остаётся лишь «мы». Безусловное, единственно верное, обезоруживающее и сносящее остатки разума. — Арсений, — тихо позвал я и почувствовал, что голос дрожит. — Да, любимый, — отозвался он и поднял на меня затуманенный взгляд. Он тоже еле сдерживался, и я всё никак не мог понять, почему. Чего он ждал, когда мы оба уже давно решили, чего хотим здесь и сейчас. Я не знал, зачем его позвал. Наверное, хотел заглянуть в его глаза или услышать его голос. Может, это было сказано просто ради того, чтобы сказать хоть что-то и отвлечься, чтобы не выглядеть размазанным от возбуждения подростком. — Называй меня так чаще, — смог выдавить из себя я и поймал смущённую улыбку. — Ты — единственный человек, которого я могу позволить себе так назвать. За всю свою жизнь я не нашёл никого роднее, дороже, любимее, чем тебя. Ты доказал мне, что любовь существует, — тихо закончил он. Привстал на локте и опустился, чтобы поцеловать. Горячие губы сначала медленно и бережно ласкали мои; чужой язык сплетался с моим, проникая внутрь. Я еле слышно простонал в поцелуй, и это послужило спусковым крючком для Арсения. Он с остервенением впился в мои губы и до приятной боли сжал бок рукой. — Я никому тебя не отдам, — в поцелуй говорил он. — Твоё тело, твои стоны принадлежат только мне, — Арсений распалялся и оставлял жадные прикосновения губ по шее и ключицам, одновременно лаская мой член. — Скажи, что ты хочешь, и я исполню любое твоё желание, — проговорил он, дорожкой поцелуев спускаясь по грудной клетке, вылизывая бусинки сосков и не давая мне возможности ответить от накатывающего возбуждения и стонов. — Арсений, я… — начал я, но не смог продолжить, когда почувствовал горячее дыхание на головке, а потом нежные губы обхватили член и опустились вниз. Тело пронзил разряд, и я снова почувствовал себя подростком. Арсений начал двигаться быстрее, причмокивая, играясь языком с уздечкой. Я начал подаваться вверх бедрами и входить в рот глубже. Головка билась о заднюю стенку горла, и я чувствовал, как слюна стекает вниз по члену. Я опустил вниз глаза и, о боже, лучше бы я этого не делал. Осоловелые сапфировые глаза прожигали меня, манили, гипнотизировали. Арсений получал не меньше кайфа, втягивая щёки и принимая член как можно глубже. Чёлка налипла на лоб, но он её даже не поправлял, лишь глубже беря член в рот и задыхаясь от наполненности. — Остановис-сь, — прошипел я, понимая, что смогу не дотерпеть до окончания. Арсений с хлюпом отстранился и с разочарованием посмотрел мне в глаза. — Я хотел довести тебя, — Арсений водил пальцем по стоящему колом члену и собирал блестящую слюну и естественную смазку, которые смешались и стекали на лобок. — Я хочу, чтобы ты довёл меня своим членом, — ухмыльнулся я и поймал горящий взгляд Арсения. — Попроси меня об этом, — прорычал он, и я согласился на его игру. — Я так мечтаю, чтобы твой член вошёл в меня, чтобы с каждым толчком он выбивал из меня стоны, чтобы ты кончил внутрь. Хочу почувствовать себя только твоим. Умоляю, сделай это. Возьми меня. С каждой фразой зрачки Арсения всё расширялись, и казалось, что они заполнили весь глаз, оставляя лишь несколько миллиметров на светлую радужку. Арсений одним лёгким движением перевернул меня на живот, поставил раком и звонко шлёпнул по ягодице. Я зашипел от неожиданности, но тут же ласковое движение стало успокаивать покрасневшую кожу. Арсений провёл ладонью вверх по позвоночнику, огладил шею и аккуратно наклонил мою голову, давая понять, что я должен уткнуться лицом в простынь. Я повиновался. Сзади послышался щелчок открывания смазки, и через секунду я почувствовал, как влажный палец оглаживает сжатое колечко мышц, расслабляя его. Свободная рука Арсения опустилась на мой член и стала медленно надрачивать в то время, как первая фаланга пальца уже проникла внутрь. Я сжал простынь и попытался расслабиться, но непривычная наполненность вызывала лишь дискомфорт. Я уже начал сомневаться в том, что действительно готов к этому, как палец сменил язык, и мягкое проникновение стало приносить удовольствие. Арсений вылизывал стенки изнутри, расслабляя мышцы и продолжал ритмично водить ладонью по члену. Я облегчённо выдохнул и почувствовал, что волнение отходит на второй план и его вновь затмевает желание. Арсений вытащил язык из расслабившейся дырочки, оставил дорожку поцелуев по ягодице и капнул смазки прямо внутрь. Фаланга пальца зашла легко, и Арсений стал вводить весь палец, не чувствуя сопротивления. Стон, не болезненный, а от приятной неги, вырвался из груди, когда Арсений стал медленно трахать меня пальцем, пытаясь нащупать простату. Я только успел привыкнуть к наполненности, как Арсений вытащил палец, и я разочарованно вздохнул и повернул голову, чтобы увидеть, почему ласки прекратились. Я только успел поймать взгляд Арсения, как два пальца, обильно смоченные смазкой, начали входить в меня. Я заскулил и снова уткнулся лицом в простынь. Движения, медленные и методичные, успокаивали; ладонь выпустила член, и горячие поцелуи опустились на ягодицы, в то время как пальцы начали разводиться ножницами и растягивать бархатные стенки. Я заскулил, чувствуя, что возбуждение уже переходит черту разумного. Хотелось больше, но пока было рано, и мы оба это понимали. Арсений начал аккуратно толкаться двумя пальцами и, наконец, нащупал простату. Стон удовольствия вырвался из груди, и я расслабился, получая удовольствие от каждого толчка. Я не заметил, как два пальца сменились тремя и чувство наполненности больше не приносило дискомфорта. Каждое движение дарило умопомрачительную негу, когда пальцы задевали чувствительную железу. Арсений аккуратно вытащил из меня пальцы, и я почувствовал его взгляд между ног. Я призывно завилял бёдрами, за что получил небольный шлепок, и меня одним движением перевернули на спину, схватили ноги за щиколотки и раздвинули. — Закидывай на плечи, — больше приказал Арсений, чем попросил, и я повиновался. Он быстро размазал остатки смазки по своему члену и приставил головку к растянутому колечку мышц. Арсений медленно начал входить, ловя каждое изменение выражения на моём лице. Я же благоговейно прикрыл глаза, наслаждаясь приятной наполненностью. Член вошёл наполовину, и я чувствовал, как он пульсирует внутри. — Ты такой узкий, — прорычал Арсений, перехватывая удобнее мои ноги и одним тягучим движением вводя член до конца. Я тихо ахнул и выгнул спину, чтобы получить максимум от этого сладкого момента. Арсений начал постепенно набирать темп и увеличивать амплитуду, то и дело меняя углы проникновения, явно в поисках заветной точки. В один из толчков тело пронзила волна удовольствия, и я несдержанно простонал, открывая глаза. Арсений улыбнулся и начал входить под одним углом, набирая темп и вбивая меня в мягкую постель. Член стоял и бился о живот от каждого резкого толчка. Капля смазки стекала вниз и показывала, насколько процесс доставлял мне удовольствие. И ведь, действительно, даже сверху я не получал столько удовольствия, как сейчас, когда чужой член растягивал дырочку и бил по простате. Впервые в моей жизни секс был не для того, чтобы выпустить животную страсть, а чтобы показать, насколько два человека любят друг друга и готовы отдаваться. И я отдавался. Отдавался Арсению, отдавался его ласковым прикосновениям, отдавался его смазанным поцелуям, которые он успевал оставить на моих губах. Любовь окутала всю комнату розовым маревом, и всё, что я видел, — это блестящие глаза Арсения, который молча раз за разом признавался мне в вечной любви. И я делал это взамен — цеплялся пальцами за его руки, спину, поддавался бёдрами вперёд, желая слиться с ним в одно единое целое. Арсений опустил мои ноги вниз и навис надо мной, продолжая вбиваться в моё тело. Член оказался зажат между животами, и каждый толчок внутрь сопровождался фрикцией, приводящей всё ближе к разрядке. Я слышал тяжёлое дыхание Арсения и видел, как грудь и плечи покрылись испариной. Он наклонился и жадно впился в губы, продолжая вбиваться внутрь. Я отвечал остервенело, запуская пальцы в волосы и прижимая его к себе ногами как можно ближе, не давая делать большую амплитуду. Я хотел раствориться в нём, всегда чувствовать эту крепкую связь, которую невозможно было разрушить. — Арсен, я сейчас, — только успел сказал я, как тело непроизвольно выгнулось и член забрызгал оба живота белёсой спермой. Арсений тяжело задышал, всматриваясь в мои глаза, останавливаясь взглядом на губах и спустя несколько толчков кончил внутрь с хриплым стоном. Арсений замер и продолжал нависать надо мной, а я чувствовал, как внутри было горячо и липко. Наше тяжёлое дыхание оглушало, а стук сердец, казалось, невозможно было унять. Арсений медленно вышел, и я почувствовал, как по ягодице прямо на постельное бельё начинает выливаться густая сперма. Тяжёлая рука легла мне на талию, и я перевернулся на бок, чтобы смотреть прямо в океаны глаз, шторм в которых начал медленно стихать. — Ты моя буря, в которой я обрёл покой. Ты одновременно самое ужасное и самое прекрасное, что случалось со мной. Ты научил меня жить, — вдруг зашептал я. — Без тебя я бы не познал истинного счастья. Арсений молча улыбался и гладил меня по влажным волосам, приглаживая и убирая налипшие пряди с лица. Он мог и не отвечать, потому что я давно прочёл ответ в его глазах, губах, руках. Каждое прикосновение говорило. Нет. Кричало о всепоглощающей любви. — А ты спас меня из этой бури. Мой личный маяк, на свет которого я всегда буду идти.***
Я сидел на работе и просто проклинал всех, кто придумал заполнять эти отчётности. Серёга сидел за соседним столом и кидал на меня взволнованные взгляды. Я снова взял в руки телефон и разблокировал. — Ну что? — встрепенулся Матвиенко, ожидая ответа от Арсения не меньше моего. — Пусто, — выдохнул я, стискивая зубы от напряжения. Серёга отвернулся и снова уставился в листы невидящим взглядом. Я тоже попытался углубиться в работу, но взгляд то и дело манил чёрный экран смартфона, который всё никак не загорался ни одним уведомлением. По прогнозу адвоката Арсения, дело должно было закончиться еще пару часов назад, и тишина пугала. Я выдохнул через зубы и всё-таки попытался утопить мысли об Арсении в рутине бумажной волокиты. Я потерял счёт времени, казалось, что каждое мгновение превращалось в вечность и тянулось слишком долго. Трель звонка вырвала меня из оцепенения, и я протянул руку к смартфону, но, оказывается тот молчал. Я обернулся на Серёгу. Тот побледнел и смотрел испуганным взглядом на телефон. Я вскочил и быстро подошёл к чужому столу, чтобы заглянуть в экран. — Это же адвокат, ты чего трубку не берёшь? — рыкнул я и, не дожидаясь позволения, взял чужой телефон и ответил на звонок сам. — Как всё прошло? — тут же спросил я, забыв о приветствии. — Антон Андреевич? — удивились на том конце провода, — разве вам ещё не сказали? Мы закончили час назад, — голос в телефоне звучал нервно и с надрывом, и во мне что-то ухнуло вниз. — Как. Прошло. Дело, — разделяя каждое слово спросил я, и секунды превратились в мерзкий кисель времени, пока я не услышал: — Мы делали всё, что могли. — Нет! Сука, скажи, что всё прошло удачно! — закричал в трубку я, сжимая её до боли в суставах пальцев. — Антон Андреевич, не нервничайте так. Мы подадим на апелляцию. — заговорили быстро на том конце провода. — Где Арсений? Где твою мать Арсений? — кричал я, как на моё плечо неожиданно опустилась рука. Я обернулся и увидел осуждающий взгляд Серёги. Я скинул его руку и ушёл к окну, — ты скажешь мне или нет? — прорычал я. — Он уехал, как только закончилось дело, — сказал он, а я почувствовал, что животный крик родился где-то глубоко внутри и желал вырваться наружу. — Антон, успокойся, — Матвиенко смотрел утешающе, будто знал, что всё будет именно так. В голове начал складываться пазл. Спокойное заявление об апелляции от адвоката, реакция Серёги, слова Арса и его: «практически уверен». Ощущение, что все просто водили меня за нос, хотя знали, чем всё это закончится. Я пихнул телефон в руки Серёге и кинулся к своему. Я должен был дозвониться Арсу. Я должен был услышать его голос, убедиться, что он в относительном порядке, что он не сделает глупостей. Я быстро нашёл контакт, но лишь длинные гудки были мне ответом. Трубку никто не взял ни на третий раз, ни на десятый. — Антон, успокойся. Он взрослый мужик, — начал Серёга, когда я в очередной раз, чертыхаясь, выслушивал спокойный тон девушки, оповещающий, что абонент не может взять телефон. Я кинул на него злобный взгляд. — Он — человек, которым я дорожу. Он — человек, который значит для меня больше, чем вся моя семья. И он, сука, алкоголик, который может сорваться! — прорычал я, схватил куртку и без вещей, только с одним телефоном, поехал домой в надежде найти его там. Дрожащими руками я вставил ключ в замочную скважину и попытался провернуть его. Ничего не вышло, и спустя мгновение я осознал, почему. Квартира была открыта. Я опасливо зашёл внутрь. Я сразу, понял, что Арсений дома и он явно не том расположении духа, чтобы вести адекватную беседу. Куртка валялась на полу, ботинки стояли посреди коридора, разбросанные в метре друг от друга. Надежда умирает последней, и я с этой крохотной частицей в душе заглянул в спальню. Арсений сидел, облокотившись на грядушку кровати, и обнимал полупустую бутылки виски. В комнате стоял яркий запах спиртного и сигаретного дыма. Зажигалка валялась около тумбочки, а вскрытая пачка сигарет была пуста. Арсений прикрыл глаза, но я видел, как по щекам катились горькие слёзы. Плечи не вздрагивали, зато дрожали руки, обхватывающие большую стеклянную бутылку спиртного. Я тихо зашёл в комнату, боясь нарушить относительный покой. Под ногами что-то мягкое хрустнуло, и я опустил взгляд на пол. Нетронутые сигареты раскатились по паркету, и на одну из них я как раз и наступил. Я сел на край кровати и аккуратно стёр слезинку с лица. Арсений лениво приоткрыл глаза и уткнулся щекой в протянутую ладонь. — Арсен, каково было решение? — спросил я, понимая, что бессмысленно интересоваться его самочувствием, потому что оно было на лицо. — Ну смот-три, — начал Арсений заплетающимся языком и поднял на меня пьяный взгляд голубых глаз. — Я развёлся. Это раз-з, — он попытался загнуть один палец, но у него не получилось, потому что иначе пришлось бы отпустить бутылку. — Кьяру я больше не имею… — Арсений задумался, — права. Во. Не имею права видеть. Понимаешь? Лишили, — на его глаза снова хлынули слёзы, и он громко шмыгнул носом. — Это два-а. А судья — новый мужик Алёны. — Вот тебе и три, — закончил я и понял, в чём всё время было дело.