Киллер. Работа над ошибками.

Чарльз Огастес Милвертон сидя в гостином зале своей городской квартиры пил неразбавленный виски. Он почти не чувствовал вкуса, лишь горечь и пепел на языке, лишь обжигающая ледяная река в горле… Он не делал этого уже много лет, не напивался в одиночку… Бутылка никак не заканчивалась, а ожидаемый результат все не наступал… Как это могло зайти так далеко? Такая простая схема. Такие мелкие фигуры. Все должно было быть быстро и легко… Чарльз попытался припомнить, что Джим говорил об этом человеке. «Слишком умный, чтобы не быть идиотом…» Какая ирония… Этот «идиот» встал между ним и креслом премьер–министра всего в одном шаге от цели. Идеальный план. Огастес не льстил себе – он действительно был талантливым политиком. Он умел увидеть слабые точки и давить так, что интересующие его люди неминуемо шли той дорогой, которую он им предоставлял. Некоторые при этом были ему даже благодарны… За ним не оставалось шлейфа жестокости, цинизма или неразборчивости в методах. Обладая природной харизмой, сэр Чарльз ворвался в мир политики на волне мирового интереса к высоким технологиям. Добыча и переработка сырьевых ресурсов всегда была наиболее стабильным и прибыльным бизнесом. Именно она позволила заложить еще молодому и честолюбивому отпрыску старинного рода прочный фундамент, стартовую площадку для дальнейшего развития. Но он одним из первых разглядел будущие сияющие перспективы технологического взрыва в новом тысячелетии и занял в этой области если не единственное, то без сомнения, лидирующее место. Соперники уходили с его дороги легко, просто и почти незаметно. Это происходило не вдруг, чтобы привлечь излишнее внимание общественности или деловых партнеров. Нет, это выходило исподволь, по ряду совершенно естественных и вполне объяснимых причин. Именно в это время судьба свела его с поистине гениальным в своем деле и совершенно непредсказуемым и неконтролируемым «тружеником» криминальной сферы Джеймсом Мориарти. Они прекрасно поняли друг друга, не строили иллюзий на счет взаимовыгодной «дружбы», педантично и тщательно собирая компрометирующую информацию друг на друга. Когда финансовая империя разрослась и окрепла достаточно, чтобы ее стабильность перестала быть ежедневной задачей, Чарльз осознал, что круг его интересов слишком узок для дальнейшего развития, как личности. Внезапно почувствовав себя маленьким пони, что бегает в цирке по манежному кругу, он понял, что пора ломать привычные рамки. И единственным достойным местом приложения усилий оказалась политика. Будучи наследным пэром Англии, он без особого труда разыграл и эту карту, заняв место в верхней палате парламента. Новые цели, новые люди, новые рубежи… Когда после того досадного срыва «заказа» на норвежскую нефть Мориарти выбыл из игры, Сэр Чарльз почувствовал, что в отлаженный механизм его карьеры попала досадная песчинка. Шестеренки вдруг начинало заклинивать, а маховики зачастую и вовсе замедляли ход… Не веря в то, что в этом мире существуют незаменимые люди, Милвертон начал подыскивать кандидата на роль нового партнера. В этих поисках в круг его внимания попал Себастьян Моран. Доставшийся Милвертону «по наследству», он абсолютно не тянул на заместителя своего гениального босса. Но как его правая рука, он был осведомлен о многих тайнах и секретах. При нужной стимуляции и заинтересованности, в кои не входили ни угрозы, ни, как оказалось, бесполезное давление, именно Моран поделился информацией о существовании накопителя, за которым в настоящее время вели охоту несколько разведок разных стран одновременно. Ознакомившись с подробностями ареста бывшего компаньона, Милвертон, сложив два и два, начал выстраивать план предстоящей игры. Шерлок Холмс… Сейчас он все же признался себе, что совершил самую крупную за последнее время ошибку. Он недооценил противника. Простая палка в колесе, выламывающая спицы, дробящая обод. И вот уже вся повозка кренится, грозя завалиться на бок, похоронив под собой ездока… Еще миг назад тебе казалось, что вожжи, управляющие судьбой, ты крепко сжимаешь в руках, а сейчас твои лошади уже мчатся безумным галопом, не разбирая дороги, не обращая внимания на окрики и свист хлыста, с каждым шагом приближая к пропасти… А еще тот омега… Чарльз снова сделал большой глоток, не озаботившись для начала перекатить жидкий огонь по языку. Яркая стрела ударила в солнечное сплетение и заставила сердце пропустить удар. Внизу живота сладко заныло… Если б у него только было больше времени… Какая это была глубокая, опьяняющая синева! Пряный, солоноватый запах пота и секса… Теперь он понимал Джима. Чарльз сделал бывшему компаньону королевский подарок. Напоследок… Шерлок. Как же он сумел его обойти? Он подчинился так предсказуемо… Что ж, Чарльз оценил его интеллект, когда этот молодой засранец в течение суток сумел пробить защиту своего не менее башковитого братца. В том, что Холмс-младший не был в курсе дела, Милвертон был по-прежнему уверен. Игра была честной. И, видимо, именно ее красота и легкость помешала восприятию полной картины происходящего: в игру играли двое. Шерлок проложил свою дорожку к призу и теперь собирал бонусы. Нет, обмен еще мог состояться, Чарльз был в этом уверен, особенно после того, как Шерлок в прямой трансляции застрелил своего старшего брата… Будь на его месте Джим, Чарльз мог бы уже спокойно сложить оружие и признать поражение. Но Шерлок, одержимый эмоциональной привязанностью, столь разрушительной, по мнению лорда, сам загнал себя в жесткие рамки. Вот только делать это он хотел на своих условиях… Что ж, последний ход еще не сделан. Милвертон нехотя поставил стакан на пол и потянулся за телефоном. - Вези его ко мне. Сейчас… … Ранее, этим же днем В Бирмингем они въехали, когда на часах было около двух по полудню. Джон, запрокинув голову, рассматривал здание тюрьмы. Красно-кирпичные стены, синий фасад, словно собранный из бронированных щитков, две почти черные полусферы поверх них, сильно смахивающие на солдатские каски, окна, забранные белыми сетчатыми решетками, затейливый вензель над входом…* От созерцания его отвлек резкий звук захлопнутого багажника, и в руку ткнулась ручка сумки. Моран не стал желать ему удачи или издевательски ухмыляться, чего в глубине души ждал Джон. Он просто передал ему вещи и кивнул на входную дверь. Джон по привычке вздернул подбородок, по-военному, что в его положении выглядело очень забавно, развернулся на каблуках и пошагал к ступенькам. На оформление всех бумаг и разрешений ушло почти три часа. На это время ему выделили крошечную комнату для посетителей с довольно мягкой кроватью, не новым и не слишком удобным креслом, и небольшим круглым столиком. Бросив в кресло сумку, кстати, проверенную на входе самым тщательным образом, он тяжело упал на кровать, все-таки озаботившись тем, чтобы снять обувь, и закрыл глаза. Он вслушивался в себя, как в шум улицы в час пик. Так много разного. Так много лишнего. А вслушаться надо было в главное. Было ли ему страшно? Конечно. Не боятся только дураки. Ладно, еще и Шерлок… Но от идиота до гения… Вы же сами знаете. Если ему повезет, отсюда его вытащит Шерлок. А если не повезет… Он может остаться здесь навсегда. И боялся Джон именно этого. Клетки. Он снова чувствовал себя связанным по рукам и ногам в той соломенной хижине под жгучим африканским солнцем… … Как ни старался он не смотреть по сторонам, переходы и коридоры бирмингемской тюрьмы его впечатлили. Очень похоже на огромную, современную операционную. Слишком чисто, слишком свежий воздух, подаваемый современной вентиляционной системой, почти озонирующий голубоватый свет, сталь, хром, пластик… Никаких киношных клише, вроде разгуливающих небритых татуированных качков. Спокойно, тихо, деловито и цивилизованно. Тюремный рай. Если не принимать во внимание, КАК на него смотрели всю дорогу. Из-за решеток жадно пялились похотливые глаза, дежурная охрана с интересом, и тоже совершенно не стесняясь, разглядывала его фигуру. Джон, как мог, глушил завывавшую внутри него омегу, прикусывая до крови язык и чувствуя, как короткие волоски на загривке встают дыбом. Перед самой дверью в комнату для семейных свиданий, у него во рту уже стоял устойчивый металлический привкус. Дверь хлопнула за его спиной, хищно лязгнув напоследок электронным замком. В руках у Джона была только пластиковая папка с документами – больше ничего взять с собой ему не позволили, попутно обыскав с особой тщательностью. Он перетерпел все бесцеремонные прикосновения, мстительно отметив, как у охранника отдернулась рука, когда ребенок в очередной раз решил взбрыкнуть. Джеймса Мориарти, в прошлом его работодателя, хозяина, любовника, он чаще видел идеально одетым, безупречно выбритого, с неизменно зачесанными назад волосами. Но и теперешний его вид был ему хорошо знаком. ТАКИМ Джим позволял себя видеть единицам, и Джон был в их числе. Он вальяжно раскинулся на не слишком широкой кровати, без претензий (тюрьма все-таки), но вполне приличной. Растянутая, излишне свободная майка, слегка вытянутые на коленях брюки тюремной формы… Трехдневная щетина и общая помятость… Темные волосы растрепаны и, предоставленные самим себе, вольно расположились затейливыми прядками на бледном лбу. А вот глаза… Глаза, как и прежде, глубокой бездонной оружейной чернотой смотрели уверенно, насмешливо и слегка презрительно. Джим Мориарти собственной персоной. Он лежал, закинув тонкие, белые руки за голову и от этого, задравшаяся на животе майка, показала довольно широкую полоску голого тела. - Ну, привет, женушка! – голос прозвучал весело и задорно. - Привет, - ответил Джон, проходя и садясь на край кровати. Джеймс подвинул ноги, давая ему больше места. - Боюсь, что знаю о цели твоего визита, - Джеймс повел подбородком, очерчивая комнату, но Джон покачал головой. - Боюсь, что вряд ли, - в том же тоне ответил он, заработав удивленный(!) взгляд. - Как тебе удалось провернуть это? Ну, ты же понимаешь? Вытащить меня из той уютной камеры под боком братца твоего… - он кивнул на кругленький «факт». - Не я. На миг Джим перестал улыбаться. Он прищурил глаза, и выстрелил ими в Джона. - Да неужели! – пришла ему в голову «правильная» мысль. – О! И, похоже, я знаю, для чего… А ты… Так сказать, предмет обмена? Джон не взорвался возмущением, не стал ничего отрицать. Он просто облизнул нижнюю губу и усмехнулся. Он помнил, КАК это действовало на Джима раньше. Подействовало. Джим резко сел и часто задышал. Он сгреб Джона за талию, прижимая его спиной к своей согнутой в колене ноге. - А что, если я ничего не скажу? Ты же и так… мой законный… по тем бумажкам. Если я воспользуюсь случаем и просто отымею тебя на этой кровати? А, Джон? Джон не сопротивлялся, а просто слегка откинулся в его руках, встречаясь глазами. - Джим, - спокойно, громко и раздельно произнес он, - пожалуйста. Я приехал просить тебя о разводе. На этот раз Джеймс был действительно озадачен. Джон мог гордиться собой, ему удалось удивить самого Мориарти. - Разводе? - Непонимающе переспросил тот, - какого черта, Джон? Какой еще развод? Когда хотел, Джим мог быть очень шумным, и у Джона даже мелькнула мысль, не привлечет ли это охрану? Он помахал пластиковой папкой. - Ты же понимаешь, у меня другой… мужчина, Джим, и вряд ли ты не заметил, но я жду его ребенка. Поэтому… - он сделал паузу и приблизился так, что они почти касались друг друга носами, - пожалуйста, подпиши документы. Черные глаза шарили по его лицу. Так знакомо. И внутри поднимался такой знакомый озноб… А потом Джеймс Мориарти резко рассмеялся и откинулся на кровати. - Джон, Джон, Джон… Маленький, верный солдатик! Чьи приказы ты выполняешь сейчас? Джон не ответил, просто протянув ему папку с документами. Джим ее взял, рассеянно взглянул на первую страницу и вновь перевел взгляд на омегу. Пять секунд - и папка летит на пол. - Ладно, договорились! – Лицо Джима стало невозможно довольным. – Но у меня одно условие, и боюсь, тебе оно не понравится, хотя… - он оскалил ровные белые зубы. - Ты переспишь со мной здесь и сейчас. Джон смотрел на него спокойно и как-то расслабленно. Джим не ожидал, и в какой-то момент решил, что его не поняли. - Джим, - голос Джона стал тише и глуше. – Как ты сам сказал, я жду ребенка… - Разумеется! – радостно продолжил тот, поняв, что его слова все же дошли до цели. – Такого у нас с тобой еще не было!... О. Можешь не волноваться. Я буду… очень нежен… - последние слова он произнес практически одними губами, одновременно стирая с лица улыбку. Тяжелый взгляд хищника, жаждущего горячей, трепещущей плоти, такой знакомый, скользнул по телу, практически раздевая глазами. - Джим… - Джон все еще отрицательно качал головой, уже понимая, что у него нет выбора. – Пожалуйста… - Раздевайся. – Ударил его приказ. Джон встал. Руки медленно расстегнули первую пуговицу у ворота. Дождавшись, пока невозможно длинная рубашка распахнулась полностью, Джеймс удовлетворенно кивнул. - Ее не снимай, не хочу, чтобы кто-то… – он капризно поморщился и кивнул на камеру наблюдения у Джона за спиной, - на тебя пялился. Джон выдохнул… Когда одежда закончилась и нашла свое пристанище на стуле возле стены, Джон подошел к наблюдавшему его стриптиз мужчине. Тот протянул руку и провел ладонью по горячему бедру. Пальцы были холодными и гладкими. Джона потянули на себя. Он качнулся, перебросил ногу через растянувшееся на постели тело, и, опершись на колено, поставил вторую ногу на матрас с другой стороны. Какое-то время он смотрел на бывшего любовника сверху вниз, ощущая его поднимающуюся дрожь, а затем медленно опустился ему на бедра… ---- * Birmingham City Prison http://i3.birminghampost.co.uk/incoming/article4390921.ece/ALTERNATES/s615/HMPBirmingham-4390921.jpg