Зубная фея

— За что, Лиам?! — кричит Тео. — Почему ты вечно заставляешь меня испытывать стыд?! Лиам отшатывается и врезается спиной в стену. Он не знает, сколько страха в его взгляде, но, должно быть, это производит сильное впечатление на Тео. Рэйкен вздрагивает и делает шаг назад. — Господи, ладно… — шепчет Тео и возвращается к Патрику. — Ладно, Лиам. Ты мне… неважно. Всё нормально. Я ничего тебе не сделаю. Почему ты вообще подумал об этом?.. Лиам не чувствует ничего, кроме запаха крови, но он может положиться на слух. На мгновение он улавливает что-то в голосе Тео. В его интонации. Обида. Сожаление. Тео ничем не выдаёт себя… на первый взгляд. Но Лиам замечает, что его руки слишком напряжены, а улыбка, словно плёнка, прилипает к его губам — ненастоящая, горькая. В резком повороте его головы больше отчаяния, чем Тео хотел бы ему показать. Словно в нём что-то сломалось и Тео как можно скорее старается починить это что-то внутри себя, он сосредоточен только на этом. Он закрывается от Лиама. — Тео… нет, подожди. — Лиам делает глубокий вдох. Бросает взгляд на стеклянный столик, залитый кровью. Зубов действительно слишком много. Даже для вендиго. Здесь определённо что-то не так. Тео мрачно на него смотрит. Точнее, мимо него. Словно не может видеть Лиама. Данбар вытирает слёзы тыльной стороной ладони и подходит к Тео. Он протягивает руку, которая на мгновение просто зависает в воздухе, но Лиам всё же решается и осторожно касается щеки Тео, вытирает с неё кровь. Даже такого Тео… — Я должен выдержать этот удар… — говорит Лиам, и Тео непонимающе хмурит брови. Тео собирается что-то сказать, но Лиам закрывает ему рот ладонью. Он смотрит в эти зелёные глаза, которые кажутся совсем тёмными в слабом освещении палаты.— Я не знаю, может, я правда дурак, но… — шепчет он, — я верю тебе, хорошо? — Нет. — Тео берёт Лиама за запястья и отводит от себя его руки. Его взгляд совершенно пустой. Он отстраняется и снова смотрит на Патрика. Но Лиам обхватывает ладонями лицо Тео, притягивает обратно к себе. — Нет-нет, не отворачивайся от меня… Тео, я просто испугался. Я испугался и разозлился. — Лиам покрывает быстрыми поцелуями его губы, подбородок и щёки, но Тео не отвечает. — Скажи, блядь, хоть что-то! Объясни всё сейчас же, потому что мне страшно видеть тебя таким! Если в этом есть хоть капля смысла… я никому не дам обвинить тебя, понял?! Тео делает медленный вдох, и Лиам чувствует, как напряжение начинает покидать его тело. Тео словно хочет обнять Лиама, но останавливается и смотрит на свои руки, грязные от крови. Он наклоняется и прижимается своим лбом ко лбу Лиама. Патрик смущённо кашляет, и Тео мрачно цедит сквозь зубы: — Не мешай, блядь, пиранья долбаная. Патрик нервно ёрзает на стуле и наклоняется, чтобы сплюнуть кровь на пол. — Нужно скорее закончить… пока он не вернулся, — говорит Патрик и сам тянется за большими металлическими щипцами. Лиам в ужасе смотрит, как разверзается его рот — всё нёбо полно клыков. — Сверхкомплект, — говорит Тео и усмехается. Патрик пытается подцепить один зуб, но его мокрые от крови пальцы соскальзывают с рукоятки щипцов и те падают на пол со звенящим и громким звуком. У вендиго действительно много зубов, но такое количество невероятно. — Какого хрена… — начинает Лиам и слышит вопль доктора Линфорда. — Мой п-проект! Доктор Линфорд стоит в дверях, вцепившись в дверной косяк. Его белый халат расстегнут, а лицо перекошено гневом. — Ты точно веришь мне? — спрашивает Тео и поднимает с пола щипцы. — Предлагаю тебе обдумать это очень серьёзно. И если ты скажешь «да», то больше не смей во мне сомневаться. — Да… — шепчет Лиам, ощущая, как от запаха крови вокруг всё плывёт. На секунду ему кажется, что в зрачках Тео трепещет зелёное пламя. Тео кивает. Он замахивается и резко метает тяжёлые щипцы в голову Линфорда. Они ударяют остриём прямо ему в висок — кровь брызжет из его раны, словно маленькая красная птичка вылетает из расколотой головы. Блядь. Лиам закрывает глаза. А нельзя ли устраивать менее пугающие проверки на степень его доверия? Доктор Линфорд оседает на пол. Дитон подхватывает его, не давая упасть, и одаривает Тео ледяным взглядом. — Лиам, что он здесь устроил? — Дитон смотрит на Тео, но говорит с Лиамом. Это странно. Хейден жмётся спиной к стене и прикрывает нос рукой, отмахиваясь от запаха крови. — Зачем ты это сделал?! — кричит она. — Чтобы не бегать за ним, если вздумает убежать, — отвечает Тео. — Ты сказал, что хочешь п-проходить п-практику здесь… что увлекаешься моими трудами и трудами доктора Валока, что учишься на п-психиатра… — шепчет Линфорд, обхватывая голову руками, и жалобно стонет. — Ну п-простите, — жизнерадостно улыбается Тео, — я вам соврал. На самом деле я учусь на стоматолога. Лиам переводит на него мрачный взгляд. Тео серьёзно показалось уместным передразнивать доктора прямо сейчас? Доктор Линфорд раскачивается из стороны в сторону, словно баюкает свою голову. — Мой п-проект… мой п-проект… что ты наделал? — Линфорд — сумасшедший… И он один из двух убийц или «Зубных Фей», как угодно. Пусть объяснит это, — говорит Тео и кивает на Патрика. — Линфорд пытался создать супервендиго или что-то такое. Можно было подобрать образец и получше, конечно. — Он вживлял мне зубы. — Патрик сплёвывает кровь. — Сила вендиго не в зубах, а в регулярных приёмах пищи! — Ты должен был стать совершенным! — кричит доктор Линфорд. — Я объяснял тебе это! — Если бы ты нормально его кормил, то давно бы завершил свой п-проект, — пожимает плечами Тео. — Доктор Валок сверлил дыры в черепе, Линфорд сверлит дыры во рту… у всех главврачей Эйкен-Хаус какая-то тяга делать отверстия в своих пациентах? — Но если доктор Линфорд один из убийц, кто первый убийца?.. — спрашивает Хейден. Лиам встревоженно на неё смотрит. Хейден, наконец, справляется с волной тошноты, привыкая к запаху крови. — Я не знаю, не знаю, кто это… — говорит Линфорд и вытирает краем халата кровь, текущую из раны на виске. — Я впервые увидел её, когда п-пришёл п-посетить могилу доктора Валока… Доктор Валок всегда был занят только работой. У него не было ни родных, ни друзей… кроме доктора Линфорда. Они были коллегами и тесно общались до того, как Эйкен-Хаус свёл их обоих с ума. Какой кошмар бы ни творил доктор Валок, он не заслуживает того, что эти мелкие вандалы делают с ним. На его надгробии высечено солнце как символ его вечного интеллекта. А вандалы приклеивают стеклянный глаз в вырезанном рисунке. Зачем кому-то так насмехаться? Словно отклонение Валока — это смешно. Поверхность стеклянного глаза гладкая, сложно за неё ухватиться, к тому же глаз заполняет собой всё углубление в мраморе. Поэтому доктор Линфорд снова берёт с собой плоскогубцы, чтобы сорвать с надгробия глаз. Он как раз заканчивает с этим занятием, когда видит её… женщину, уходящую с кладбища. Она слишком сутулится, её словно влечёт к земле или у неё сильно болит спина. Доктора Линфорда тянет за ней. Её, в свою очередь, тянет за кем-то другим. Она долго следует за одним человеком… — Джейсон Коул. Имя первой жертвы, — прерывает историю Линфорда Дитон, и Лиам вздрагивает, отрывая взгляд от Тео. Рэйкен стоит прямо за Патриком, опираясь руками на спинку стула. Пальцы Тео марают кровью металл, а на губах презрительная усмешка, но он смотрит на Линфорда с интересом, словно обнаружил какой-то уникальный объект для препарирования. — Да… она п-попросила его остановиться, — Линфорд судорожно выдыхает, — и он был любезен сделать это. Женщина беседует с будущей жертвой. Мужчина довольно мил, он даже не думает, что ему что-либо угрожает. А потом она подносит кулак к своему лицу, раскрывает его и дует… Фиолетовая пыль окружает мужчину, и он начинает кашлять. Он обхватывает горло руками, потому что не может вдохнуть… и он обращается. Линфорд видит сияющие жёлтые глаза. И — о да — эти прекрасные клыки. Доктор Линфорд понимает: нельзя оставить их просто так, когда у него давно есть идея для нового эксперимента. Женщина тащит жертву в проулок. Это поражает доктора Линфорда, ведь женщина кажется очень хрупкой. Он не видит её лица, так как оно скрыто под широкими полями осенней шляпы. Женщина опускается на колени и раздевает жертву. Доктор Линфорд изнывает от ужаса и любопытства, не понимая, зачем она это делает. А потом она облачает жертву… словно в саван, в это странное платье — в кружевную ночную сорочку с полупрозрачными рукавами из шифона. И ткань начинает жечь. Мужчина стонет и корчится на земле в проулке, а она смотрит… и смотрит… Когда он, наконец, затихает, она просто уходит, а доктор Линфорд… подходит к телу. Мужчина всё равно уже мёртв, зачем ему зубы? А в сумке доктора Линфорда лежат плоскогубцы. — С тех пор я посещал кладбище каждую ночь и дожидался её. Она приносила мелкие фиолетовые цветы на могилу, принадлежащую Адриану Харрису, — говорит Линфорд. — А вчера… когда она спустилась из окна второго этажа, словно сухой паук, цепляясь тонкими сморщенными пальцами за выступ стены, и отошла достаточно далеко, я забрался наверх. И обнаружил жертву… Почему её не переодели? В кресле сидел мальчишка. Мне показалось, что он просто пьян, но потом я понял, что он без сознания. Я решил, что обряд после убийства остался незавершённым из-за него, и взялся за жертву. Но когда извлёк первый зуб… и второй… и третий… я был рассержен, поэтому неаккуратен… Эти зубы были ужасны, покрытые лиловым налётом, словно впитали в себя какую-то мерзость! — Да, нужно было убить его чуть попозже, — жизнерадостно улыбается Тео. — Я отравил его аконитом Фишера, он бы вышел из организма через час-полтора. — Линфорд удивлённо на него смотрит. — Я мог закончить свою работу ещё вчера… всего этого могло не случиться. Патрик сжимается на стуле, и Тео кивает ему: — О, Патрик, ты слышал? Ты не стал супервендиго только благодаря мне. Расстроился? — Тео издаёт смешок. — Я пришёл сюда, потому что думал, что Зубная Фея — это мисс Кларк. Ведь Нолан сказал, что видел именно женщину. А мисс Кларк вызывает у меня определённые опасения. И мне пришло в голову расспросить Патрика о его сестре. О, эти сёстры… они порой просто невыносимы, да? Патрик смотрит на Тео через плечо, и они обмениваются понимающими взглядами. — Тебе пришло в голову… — мрачно повторяет Лиам. — А мне ты почему ничего не сказал? — Что я должен был сказать? Позвать тебя с собой? У тебя вроде с утра биология, по которой ты рискуешь получить «неуд» за год, — говорит Тео, и Лиам в бешенстве на него смотрит. — Я разберусь с биологией, ясно?! Тео закатывает глаза. Лиам издаёт усталый стон и садится на кровать. Продавленные пружины тревожно скрипят. Он снимает бомбер. От злости вечно бросает в жар. — Но мисс Кларк утверждает, что вы заразили её лихорадкой вендиго ещё в детстве, — произносит Лиам, — и заставляли её… — Что? — выпученные глаза Патрика становятся просто огромными. — Это я заразил её? Она заразила меня! Она просто чудовище! Она приехала в Бикон-Хиллс за мной! Чтобы снова забрать меня и увезти в Аризону! Я больше не хочу охотиться с ней! Я просто хочу остаться здесь! Всё было нормально, пока не появился доктор Линфорд! — Звенящий голос Патрика, словно осколками, рассыпается по палате, и Патрик тянется к Тео. — Прошу тебя… пожалуйста, помоги мне! Ты обещал! Тео берёт плоскогубцы со стеклянного столика. — Когда мы начали беседовать с Патриком, он мне всё поведал о докторе Линфорде. Патрик умолял помочь ему, и я это сделал. Разве не ты, Лиам, постоянно цитируешь Арджента и твердишь, что мы должны помогать беззащитным? Даже если это наши враги. Посмотри, каким добрым я был, и что же я получаю взамен? Тебя, смотрящего на меня как… как… — Тео словно задыхается на мгновение и машет рукой, будто завершает разговор этим жестом. Дитон, кажется, глубоко погружён в свои размышления. Он смотрит на Линфорда сверху вниз. — Я позвоню шерифу, — наконец говорит Дитон и переводит взгляд на Патрика. — А здесь нужно закончить. — Да, действительно. Думаю, Лиам справится с этим. — Тео вкладывает плоскогубцы в его руки. Лиам вздрагивает, когда холодный металл касается пальцев. Тео выходит из палаты, и Хейден отступает, когда Тео проходит мимо неё. — Куда ты пошёл? — мрачно спрашивает Лиам у его прямой спины. — Раз тебя так напрягает, что я один делаю всю грязную работу за вашу стаю и при этом — подумать только — пачкаю руки в крови, то что же… Попробуй делать это вместо меня. Возможно, ты начнёшь ценить меня больше. И Тео просто уходит. Его шаги затихают в конце коридора, Тео спускается вниз. Лиам слышит, как вскрикивают медсёстры, как выбегают во двор санитары. Но никто не препятствует Тео, не пытается остановить. Кто-то шепчет, что он весь в крови, что нужно срочно звонить в полицию. Данбар смотрит на плоскогубцы, а потом на лицо Патрика Кларка с кровавой дырой вместо рта. — Прошу тебя… сделай это, — шепчет Патрик, и его влажные глаза просто огромны, словно вот-вот вывалятся из орбит. — Зубы постоянно ноют… всё чешется. Я больше не могу… не могу выносить их… осталось совсем немного. Немного, да? Тео справился лишь с половиной. Пальцы Лиама охватывает дрожь. Вырвать зубы. Это же не сложно?.. Он подавляет желание броситься за Тео, вернуть ему плоскогубцы и пробормотать что-то вроде: «Ладно, ты прав, у тебя получится лучше, окей? Просто вернись, я подожду в коридоре. Ты закончишь, и мы вместе поедем домой». Конечно, Лиам не сделает этого. Это слишком потешит самолюбие Тео. И… Лиам должен разобраться со всем этим сам. — Блядь… — шепчет он, когда Патрик открывает рот. Лиам подходит к нему, вставая так же, как стоял Тео, и кладёт руку на лоб Патрика, заставляя откинуть голову. — Господи, — Хейден отворачивается, — Лиам… Лиам правда не знал, насколько длинными могут быть корни зубов. Лиам не знал, что горло человека способно исторгать такой вопль.

***

Патрик совсем охрип. Он издаёт странный шелестящий звук каждый раз, когда вздымается его грудь, словно даже маленький вдох обдирает ему стенки глотки. Когда в палату заходит шериф, Лиам сидит на кровати и смотрит на свои руки. Они по локоть в крови. По синей толстовке расползаются тёмные пятна. На стеклянном столике возле кровати кучка зубов. Лиам сбился на сотне. Перриш застёгивает наручники на Линфорде. Патрик сидит откинувшись на спинке стула, запрокинув голову. И улыбается. — Мне… ничего не мешает. Ничего не мешает, — повторяет Патрик одно и то же. — Спасибо, спасибо… Шериф замирает в дверях. Дитон всё поясняет. Господи, как хорошо, что Дитон поехал с ними. Лиам не знает, как вынести это и куда себя деть… Если даже во взгляде Стилински мелькает панический ужас и камнем падает на глазное дно, сменяясь тревогой и недоумением, то… как же сам Лиам смотрел на Тео? Что чувствовал Тео? Лиам вспоминает, как дёрнулись его плечи, как он отшатнулся. В груди кружится вихрь из холодного ветра и влажных осенних листьев, пропитанных кровью, которые облепляют лёгкие Лиама, отчего он не может вдохнуть. Хочется зарычать… заскулить? Лиам не знает. Он поднимается на ноги и кивает шерифу. — Я… просто… он просил помочь и… — начинает Лиам. Шериф кладёт руку ему на плечо и крепко сжимает. — Всё в порядке, сынок. Нельзя было оставлять его так, верно? Иди сюда. Шериф прижимает его к себе, и Лиам вцепляется в ткань его формы, сотрясаясь от дрожи. Но эти отеческие объятия не утешают его. Один из санитаров проводит Лиама в ванную комнату, где он смывает с рук кровь. Застёгивает бомбер, чтобы крови на толстовке было не видно. Но то, что её не видно, — не значит, что её нет. Сражаться — это одно, но причинять боль просто так… даже если это необходимо… В каком-то исступлённом бреду Лиам идёт за Хейден к машине. Тео его наказал — вот что он сделал. Но всё, чего хочет Лиам, — припасть поцелуем к его губам, коснуться родинки на его щеке, разгладить морщинку на его переносице, заставляя брови расслабиться и насмешливо приподняться, как это обычно происходит, когда Тео беззаботно ему улыбается. — Я не знаю, что у тебя случилось, но я уверен: джаз всё исправит, — говорит Дэвид, когда видит мрачного Лиама на пороге. — Не всё можно исправить одним только джазом, знаешь ли, — ворчит Данбар. Он вынужден подниматься по лестнице под песню Луи Армстронга «What a wonderful world», которую начинает громко петь Дэвид. — Да что прекрасного в этом мире, папа?! Ты можешь не петь хотя бы пару минут?! — орёт Лиам, вцепившись в перила. Он редко называет Дэвида папой, но сейчас готов использовать любой хитрый ход, лишь бы не слушать никаких песен. Данбар хлопает дверью. Кидает бомбер на пол. Стягивает с себя толстовку и смотрит на кровавые пятна. Её нужно выбросить, чтобы мама не увидела. И нужно принять душ, потому что Лиаму кажется, что он весь покрыт кровью. Он опускается на пол возле кровати, сжимая в руках толстовку. Лиам долго сидит, обдумывая произошедшее, и ощущает, что перешёл какую-то внутреннюю черту. А что бы сделал Скотт, будь он рядом? Он бы позволил Тео закончить начатое? Сделал бы это сам? Или он бы просто оставил Патрика разбираться самостоятельно? Нашёл бы специалиста по вендиго? Лиаму не хочется думать об этом. Он достаёт телефон и смотрит на кучу пропущенных от Мейсона. Лиам вздыхает и перезванивает. — Да, я вас слушаю, — драматично говорит Мейсон, и Лиам не может сдержать улыбки. — Кто это? У меня высветилось «Лиам», но я его совершенно не знаю. Это тот самый Лиам, который проводит расследование в психбольнице без своего лучшего друга? А потом посылает бывшую девушку рассказать мне об этом? — Да, это я. Мейс, ну не обижайся ещё и ты, пожалуйста. С меня и Тео хватит на сегодня. Раздаётся шорох, словно Мейсон вздыхает и совершает какое-то движение. Слышен шелест страниц, книга падает на пол. — Ты обидел Тео? — Да… наверное. — Как ты можешь не знать, обидел ты его или нет? — Я вроде обидел, однако потом сразу извинился, но… — Но осадок остался, да? Лиам комкает толстовку и кидает её в стену. — Да не знаю я, по Тео хрен поймёшь, осадок у него или припадок, он просто свалил. — Ну, попробуй поговорить с ним… — Вообще-то у меня есть вопросы к тебе как к наставнику. Кое-что про члены. Если ты всё ещё мой наставник, конечно. — Лиам, да, я всё ещё твой наставник, помоги мне господь… И, надеюсь, что у меня есть ответы, — задумчиво тянет Мейсон после небольшой паузы. — Но если ты так собираешься извиняться перед Тео, то ты выбрал не лучший метод, потому что косячишь ты постоянно. Оставь это на что-то глобальное. Пока лучше просто извинись через рот. — Что?! — Лиам подскакивает на ноги. — В каком смысле?! — Какой ещё у этого есть смысл? Скажи: «Извини, Тео». Лиам кусает нижнюю губу. Такой смысл. Блядь, это Тео его извратил. Сказать «извини», конечно. А не… не то, что он подумал. — Лиам? — спрашивает Мейсон. — Ты пропал? — Нет… Данбар начинает ходить кругами по комнате. — Так что у тебя за вопросы? — продолжает Мейсон. — А… ну, я тут набросал план, который поможет мне оказаться сверху. Но мне нужны детали для уточнения. — Я уже предвижу, что охренею, Лиам. И в чём состоит твой план? Лиам останавливается и вздыхает. Он, конечно, перегнул, назвав это планом. Скорее так, идея. — В общем, у Тео… эм… чуть-чуть больше, чем у меня. Хьюитт молчит. В динамике слышен лёгкий шум, словно Мейсон переложил телефон к другому уху. Или попытался заглушить смешок. — Ладно, ни хера не чуть-чуть, Мейсон! Что ты ржёшь?! Я не знаю! Видимо, Врачеватели ставили какие-то эксперименты на его члене! Потому что он, блядь, огромный! Так что давай, срочно перечисли последствия, которые у меня могут быть! — Я должен назвать последствия, которые бывают после проникновения?.. — Ты можешь хоть немного завуалировать, Мейсон, блядь?! Покровы набрось! — Что я должен вуалировать?! Какие ещё покровы?! Нет никаких последствий, Лиам! Там же гладкая мускулатура, всё растягивается! Данбар мрачно разглядывает кровать. План начинает рушиться. — То есть риска умереть нет? — уточняет он. — Нет!.. — Да почему?! — возмущается Лиам. — Я собирался угрожать Тео своей возможной смертью из-за его члена! Поэтому он должен был согласиться не трогать меня и сам бы отдался мне! — Охуенный план, — искренне говорит Мейсон. — Ты херово меня наставляешь, понятно? — Ты собираешься переспать с Тео? — Что?! С чего ты взял? Я сказал, что просто имею вопросы, Мейсон! Всё, давай, пока, мне нужно собираться в джазовый клуб! Лиам швыряет телефон на кровать и идёт в душ. То, что было ночью в душе, — уже в прошлом. Лиам не будет париться по этому поводу, но и подобной херни больше не выкинет. Нет, ни за что. Лиам прогоняет воображаемого Тео, который поселился в его ванной. Уходи, уходи. Наскоро вытеревшись полотенцем, Лиам берёт телефон и пишет Тео: «На твоём члене ставили эксперименты?» «Ты — единственный, кто ставит эксперименты на моём члене, Лиам. Ты воздействуешь на него на расстоянии», — ответ приходит довольно быстро. Данбар с подозрением смотрит на экран. «Нет», — пишет Лиам. «Но он стоит по твоей вине». «Он стоит, потому что ты придурок!» — печатает Лиам, но стирает сообщение. Вообще-то и Тео воздействует на член Лиама на расстоянии, так что, получается, что Лиам тоже придурок, а Лиам не хочет, чтобы так получалось. Он облизывает губы и пишет: «Тогда скорей собирайся на джаз, я решу твою проблему». Лиам испытывает какое-то злобное удовлетворение, когда долго видит надпись «печатает…», но так и не получает ответа. Ага, обомлел? Не знает, что сказать. Всё с ним понятно. — Лиам! — кричит Дэвид с первого этажа. — Иди мерить костюм! Лиам роняет телефон. Ну да… Наверное, атмосфера джазового клуба предполагает какие-то определённые наряды. Он задумывается, как должны одеваться любители джаза. Вроде… смокинг там? Надо взять с собой трость? Или все прямо так и ходят с трубами и саксофонами? Перед взором предстал Тео в смокинге и высокой шляпе. С трубой в руках. Ладно, это смешно. Лиам хочет на это посмотреть. Лучше Тео-трубач, чем Тео-зубодёр с кровавыми щипцами в руках. Хотя Лиам выглядел не лучше, когда смотрел на себя в зеркало в ванной комнате для персонала Эйкен-Хаус. Обычно Дэвид ходит на джаз в костюме, Лиам никогда особенно не приглядывался. Он спускается вниз. Дэвид склоняется над диваном с разложенными на нём вещами, раскидывает в стороны полы пиджака и взволнованно говорит: — Я долго выбирал тебе костюм-тройку… но, мне кажется, немного прогадал с размером. Пиджак будет большеват в плечах, да? Лиам окидывает взглядом серый костюм в полоску. — Выглядит… здорово! — выдаёт он и с ужасом представляет, что будет выглядеть как ребёнок, стащивший у отца деловой костюм. — Сначала это. — Дэвид достаёт из шкафа белую рубашку на плечиках и подаёт Лиаму. Данбар одевается с самым серьёзным видом, опасаясь помять это совершенство. Нет, это определённо не для Лиама. Он застёгивает пуговицы и косится на Дэвида. На нём чёрная рубашка и узкий блестящий галстук, синий костюм-двойка, атласный платок в кармашке… И что, мама так просто его отпустит и будет спокойно сидеть дома с тётей Гвендолин, потягивая текилу, и делать вид, что у них книжный клуб? Лиам бы на её месте занервничал. — Я буду приглядывать за тобой, — мрачно говорит он, когда Дэвид надевает на себя фетровую шляпу с атласной лентой. — Надеюсь, а то на меня там положили глаз две дамы за восемьдесят. Они очень обворожительные, но порой внушают мне беспокойство. — Дэвид смеётся и помогает сыну завязать его серый галстук. Лиам тут же хочет ослабить узел, но боится испортить старания Дэвида. Он падает на диван, стаскивает с себя спортивные штаны и надевает брюки. Они кажутся немного узкими, телефон едва залезает в карман. Хохот мамы заставляет Дэвида и Лиама посмотреть в сторону кухни. — Ты же знаешь, что у них не книжный клуб, да?.. — с подозрением спрашивает Лиам. — Ну… они прячут бокалы с вином за томами Гюго и Пруста, — говорит Дэвид с улыбкой, — так что… каким бы ни был их клуб, он действительно связан с хорошими книгами. Давай руку. Весь эффект в деталях, Лиам. Данбар тяжело вздыхает и позволяет Дэвиду застегнуть запонки на рукавах. Облегающий жилет оказывается Лиаму в самый раз, но пиджак действительно большой в плечах, из-за чего Дэвид печально вздыхает. — Да без пиджака тоже нормально, — говорит Лиам и отворачивается от зеркала. — Стоп. — Дэвид кладёт ему руки на плечи и критично его осматривает. — Зачеши волосы назад. А я пока поищу лакированные броги. Лиам провожает его смурным взглядом. Что происходит? Дэвид хочет показать Лиама Эмме во всей красе, это слишком очевидно. Дэвид и понятия не имеет, что не так давно Лиам чуть не выломал ей дверь. Первое впечатление дважды не произведёшь, но огорчать Дэвида совершенно не хочется. Дэвид бежит обратно уже в пальто и с широко раскрытыми испуганными глазами. Он бросает обувь Лиаму и яростно шепчет: — Лиам, скорее! Скорее! Гвендолин вспомнила о тебе! Данбар хватает броги и слышит из кухни зычный голос выпившей тёти Гвендолин: — А где мой тыквенный пирожок? Он вообще из комнаты никогда не выходит? Спотыкаясь, «тыквенный пирожок» несётся за Дэвидом на улицу, успевая схватить куртку с вешалки. Куртка совершенно не смотрится с костюмом, но лучше пожертвовать модным видом, чем оказаться в объятиях тёти Гвендолин. Ленд-ровер уносит их далеко от опасности быть затисканными. Дэвид облегчённо вздыхает. — Она могла помять тебе рубашку! Помнишь, как она свалила тебя на пол на прошлое Рождество? Хороший подарок! Лиам ловит весёлый взгляд Дэвида, и они оба начинают хихикать. Едва наступает вечер, а джазовый клуб «Пепельная Луна» уже сияет холодным белым неоновым светом. Лиам видит пикап Тео на парковке. Тео уже внутри? Наверняка отвешивает сомнительные комплименты Эмме, а она душит его, обмотав вокруг его шеи боа из перьев. Лиам оставляет куртку в машине и заходит в клуб вслед за Дэвидом. Незнакомая молодая женщина приветствует их, и Лиам искренне не понимает, почему она носит меховую накидку и кружевные перчатки в помещении. Дэвид приподнимает шляпу в знак приветствия. Он реально собирается ходить в шляпе весь вечер? Внутри оказывается очень просторно, и посетители сбиваются в яркие стайки. Стены задрапированы красной тканью, в зале темно. Рубиновые лампочки сияют под потолком. Длинные чёрные диваны стоят у стен, бокалы на столиках отражают свет и вспыхивают красными ореолами в темноте. За огромным роялем на сцене сидит пожилой мужчина. Музыка нежной волной льётся из-под его пальцев. Ему аккомпанирует контрабас, но Лиам не может разглядеть музыканта: на него падает тень. Эмма поёт на сцене. Поверх её светлых волос повязана чёрная тканевая роза на атласной ленте. Она одета в бархатное прямое платье, и на её плечах именно такое боа, которое представлял Лиам. У Эммы длинный мундштук в руке, будто она действительно может одновременно петь и курить. Лиаму кажется, что он попал в какой-то старый фильм двадцатых годов. Но главного актёра нигде не видно. К Дэвиду подходит высокий мужчина, и Лиам узнаёт в нём одного из врачей больницы. Пока они болтают, Лиам пытается уловить запах Тео, а потом Данбар идёт к барной стойке с алой подсветкой. Тео говорит с барменом. Его чёрный галстук лежит на стойке. Похоже, Тео давно избавился от удавки, и Лиам откровенно ему завидует. Данбар пытается уловить слова через музыку. — Я не видел её, но, может, тебя заинтересует… — Бармен наклоняется к Тео и говорит ему что-то на ухо. Смеётся и поднимает полупустую бутылку шотландского виски Johnnie Walker, указывая ей прямо на Лиама. Лиам вздрагивает и отступает. Тео оборачивается. В его зелёных глазах читается явное потрясение, и Лиам смотрит назад, чтобы убедиться, не стоит ли за его спиной вендиго или ещё кто-нибудь, кто мог так сильно впечатлить Тео. Рэйкен идёт к нему под стремительный и рваный ритм музыки. В мерцающем свете и словно облитый красным сиянием. На Тео чёрный костюм и тёмно-бордовая рубашка, верхние пуговицы которой расстёгнуты. Волосы падают на глаза. Лиам понятия не имеет, почему панические атаки приходят к нему так внезапно и как они вообще связаны с Тео. Ведь ничего страшного не происходит. Блядь. Это просто Тео в костюме. Может, его рубашка и красная, напоминает про кровь, но это точно не повод для того, чтобы замирать посреди помещения. Возможно, это не паническая атака. Возможно, это бисексуал-или-нет атака и волчьи проблемы Лиама неизлечимы. Тео. Вот же мудила. Лиам хмурится. — Почему малыш такой злой? Потерялся? — насмешливо интересуется Тео и обхватывает его за талию. — Хочешь, буду твоим папочкой весь сегодняшний вечер? Лиам думает, что Тео выбрал цвет очень удачно: если кровь из его носа и замарает рубашку, то на красной ткани её будет даже не видно. Тео притягивает Лиама к себе. Губы касаются его шеи. — Если серьёзно, Лиам… ты невъебенно горячий в этом прикиде, от этого ещё больше хочется с тебя его снять. Словно порыв солёного горячего ветра ударяет в лицо, и Лиама бросает в жар. В каком смысле: «Снять?!». Лиам потратил до хрена времени, чтобы одеться подходящим образом в этот долбаный клуб, а Тео собирается его раздевать? Внезапно песня Эммы обрывается, и все взрываются аплодисментами. Этот звук бьёт по ушам. Тео берёт Лиама за руку и ведёт за собой сквозь толпу. Платья женщин струятся, у каждой чулки с вертикальным швом. Атласные галстуки и лакированные туфли — всё сверкает красным, отражая всполохи света. Но Лиам не замечает посетителей, он может фокусироваться только на пальцах Тео, обхватывающих его запястье с такой силой, что Лиаму становится больно. Но эта боль не отрезвляет и не приводит в чувства, как бывает обычно. Лиам словно в опиумном саду — всё вокруг становится смазанным. Тео подходит к арке недалеко от сцены и отводит в сторону занавес из плотной чёрной ткани. Лиам понимает, что это коридор в гримёрки. В нос ударяет смесь ароматов: воздушный кремовый запах, пыльная пудра, сухие духи со свежестью розы. Тео целует Лиама, едва занавес успевает упасть обратно и скрыть их от этих странных любителей джаза. Музыка снова начинает греметь. В мелодию врывается саксофон, и Эмма поёт, срываясь на рык, что-то быстрое, громкое. Лиам успевает различить только «Bang Bang Boom Boom», потому что его сердце стучит то же самое. Рэйкен прижимает его к одной из дверей. Лиам видит табличку с именем Эммы. Пальцы Тео слишком быстро справляются с его ремнём, и Лиам судорожно выдыхает ему в губы. — Подожди-подожди, — шепчет он. Тео прикусывает кожу на его шее и проводит горячим языком ниже, к выступу гортани. Кадык Лиама дёргается, когда Тео отстраняется всего на секунду, чтобы сосредоточиться на поиске дверной ручки. Они едва ли не падают на пол, когда дверь резко открывается внутрь. Тео удерживает Лиама. Они сталкиваются бёдрами, и Рэйкен протяжно стонет, когда Лиам проводит языком по кайме его губ. — Ты, кажется, собирался решать мою проблему? — спрашивает Тео и поворачивает Лиама к трёхстворчатому зеркалу. Данбар упирается ладонями в гримёрный столик. На столике в вазе стоит букет орхидей. Вазу качает туда-сюда. — Что? Какая… у тебя проблема?.. — невнятно бормочет Лиам. Тео обхватывает его горло, вынуждая повернуть голову. Лиам видит своё отражение: рубашка выбилась из-под жилета, воротник отъехал в сторону, а галстук повис. — Смотри… — шепчет Тео, — какой ты блядски красивый… Смотри, что ты со мной делаешь. Лиам видит свои глаза — совсем тёмные. Одна чернота в тонком обрамлении синего цвета, волосы падают на лицо. — Какой чувственный рот… Знаешь, чем он должен быть занят? Приоткрытые красные губы опухли от поцелуев. Воздуха не хватает. Лиам пытается сделать вдох, но Тео лишь крепче сжимает его шею. — Вот моя проблема, Лиам. Как ты будешь её решать? Лиам вспоминает про своё дурацкое сообщение, и дрожь взлетает по колонне его позвонков.