Ki̶s̶s ̶m̶e Leave me

      На практику Хонджун действительно приходит, сверкая улыбкой и яркими, рыжими волосами. Сонхва на этом моменте, как заметил зашедшего Хонджуна в спортивной майке и широких спортивках, конкретно так завис. Какого чёрта? Ещё на обеде волосы того были чернее угля и всегда лежали пушистой чёлкой до бровей, а сейчас он каким-то образом успел перекраситься в огненный и сделать укладку, открывающую лоб. Сонхва не был готов к этому.       — Теперь ты ещё больше похож на персик. — шепчет Пак, когда Хонджун подходит к нему ближе. Взглядом он пробегается по новой причёске, скользит по пирсингу в ушах и на секунду оседает на левую ключицу, скрытую прозрачной плёночкой, под которой виднелась заживающая татуировка. Вернув взгляд к хитрым глазам, он тихо прокашливается. — Тебе идёт.       — В смысле «ещё больше похож на персик»? — смеётся тот, слабо сощурившись.       — Сигареты. Из-за них от тебя постоянно пахнет персиком.       А в голове совсем невольно мелькает мысль: а на вкус он тоже сладкий? Сонхва готов проклинать себя.       — Ах, ты про это. — Хонджун тянет улыбку до глаз-полумесяцев. — Нравится?       — Очень.       Хохотнув, Ким довольно жмурится и, весело подмигнув, отходит к центру зала, принимаясь разминаться. Сонхва слабо улыбается и встаёт в самом конце, дабы никому не мешать, и тоже начинает разминку, вслушиваясь в звонкий голос Хонджуна, обсуждающего что-то с парой девчонок. Мельком глянув на небольшую компанию, Пак поджимает губы. С одной стороны, он тоже хотел вот так — непринуждённо общаться с другими, смеяться, гулять по вечерам всей толпой… А с другой он самую малость ревновал, но, понимая, что в этом лишь его вина, старался этого колющего чувства не показывать, ведь кому оно нужно?       Препод по какой-то причине не появляется на практике, и потому все, спустя пятнадцать минут гула и дурачества, сразу ретируются в раздевалку. Сонхва не исключение, он тоже собирается пойти домой, вот только взгляд магнитом цепляется за Хонджуна, до сих пор танцующего. Музыка играет едва ли слышно, очевидно, с динамика телефона, но Киму это не мешает — прикрыв глаза, он свободно порхал над полом, грациозно и плавно двигаясь, а Сонхва стоял и с замершим сердцем наблюдал за ним. Огненные волосы то и дело подпрыгивали, но, кажется, Хонджун этого даже не ощущает, продолжая следовать ритму музыки.       Пак настолько заглядывается, что не сразу осознает, что произошло, когда Ким оступается и достаточно сильно прикладывается коленом о пол. Встрепетнувшись, Сонхва быстро оказывается рядом, не особо понимая, что делать, и потому глупо смотрит в глаза Хонджуна, что с небольшим удивлением смотрел в ответ, уже усевшись на полу и подтянув к груди больную ногу.       — Сильно ушибся? — прерывает тишину шёпот Сонхва. — Отвести к медику?       — Нет, всё в порядке. — слабо улыбается Ким, сжимая колено ладонями. — Ты чего не ушёл?       — Смотрел, как ты танцуешь.       Ну, а чего стесняться? Хонджун же действительно хорошо двигается; ему нужно танцевать не в душноватом зале для практик, а на большой сцене, под крики фанатов, чтобы на него смотрели и восхищались все. Но, опять же, с другой стороны Сонхва хочет, чтобы кимовы танцы видел лишь он… Было в этом что-то такое.       — Я тебя совсем не заметил. — смеётся Хонджун и поднимается, прихрамывая. — Нравится, как я танцую?       Да мне, кажется, вообще всё в тебе нравится, — мысленно вздыхает Пак, а на деле скромно улыбается и тянет тихое «очень», встаёт и протягивает ему руку, дабы Хонджун держался за него сам. Он не хочет, чтобы Ким чувствовал себя некомфортно рядом с ним, и потому сам его не касается — помнит, что тот не любит прямых касаний, а сегодня он, будто зная, что будет, надел майку. Сонхва же никогда не снимал кофт и водолазок, он стеснялся своего тела и старался носить всё мешковатое, даже сейчас он в лёгкой худи, и потому Хонджун, немного помешкавшись, всё же берёт его за предплечье и сжимает ткань в ладони.       — Хонджун! — выпаливает Сонхва, опустив взгляд и оглядев кимову ногу; на правой штанине проступило алое пятнышко. — У тебя кровь!       — Да, пустяки. — отмахивается. — Просто коленку разбил. Ничего серьёзного.       — Ничего серьёзного? А вдруг инфекцию какую подхватишь или, мало ли, ты само колено повредил? Так, мы идём в медпункт и это не обсуждается.       Ким тут же тормозит и упирается, когда Сонхва слабо тянет его на выход.       — Не пойду в медпункт. Там старуха злая сто процентов предложит ногу отрезать, чтобы не болело, и ведь даже пилу достанет!       — Но, Хонджун, нужно хотя бы просто обработать…       — Тогда поехали к тебе?       Лицо Сонхва слабо вытягивается в удивлении, но, быстро взяв себя в руки, он помогает Хонджуну пройти в раздевалку и, убедившись, что тот без особого труда сможет переодеться сам, отходит к своему шкафчику, дабы тоже сменить одежду.       В раздевалке они задерживаются лишь на десять минут, а после медленно бредут в сторону парковки. Хонджун, на удивление, молчаливо ковыляет рядом, крепко ухватившись за паково предплечье, а Сонхва и не знает, что говорить. «Больно?» — конечно больно! «Сможешь доехать?» — так у него же мотоцикл, правая нога там в принципе для управления не нужна. Потому, дабы лишний раз не казаться странным, Пак просто молча помогал Киму идти.       До дома Пака они добираются за двадцать минут, и всё это время, примостившись за кимовой спиной, Сонхва, неосознанно, мягко поглаживал его бока, словно стараясь забрать всю боль себе, даже не представляя то, что Хонджуну ни капли не больно — не тогда, когда он так прижимается к нему со спины и расслабленно водит ладонями по телу.       «Чёрт, Пак Сонхва, что же ты творишь со мной?»       В лофт они поднимаются по прежнему молча, даже не переглядываясь. Хонджун, поборов себя, перестаёт хвататься за Сонхва и старается идти самостоятельно и у него это вполне выходит — с шипением на каждый шаг правой ноги, но выходит.       — Садись, я принесу воды и аптечку. — тихо проговаривает Пак, кивая на диван в просторном зале.       Хонджун послушно кивает и усаживается на диван, принявшись осторожно закатывать штанину так, дабы ранку можно было обработать без особых проблем.       — Как ты вообще так умудрился? — вздыхает Сонхва, уместившись на коленях напротив Кима.       — Ты не видел, как я упал? — смеётся. Пак лишь отрицательно мотает головой и шепчет «прости», принявшись обрабатывать руки антисептиком. — Я подумал, что вполне смогу с прыжка зайти в footwork.       — Нет… — Сонхва и сам смеётся, не сдержавшись.       Хонджун смущённо чешет нос и тоже тихо хохочет.       — Да.       — Я понимаю, что ты великолепный танцор, но нужно начинать всё постепенно, а не сразу пытаться прыгнуть выше головы.       — Ну… Это же я.       — Это всё объясняет. — Сонхва хмыкает и промакивает вату в антисептике. Тихо выдохнув, он оглядывает кимово колено и подмечает, что то пострадало не так сильно, как он думал, Хонджун скорее просто стёр кожу о грубую ткань штанов, нежели именно разбил колено. Помедлив, он поднимает взгляд до слегка обеспокоенных глаз, и вспоминает кое-что действительно важное. — Ох, прости, я немного забыл… Сейчас, у меня где-то должны быть специальные перчатки…       — Не нужно. — шепотом отзывается Хонджун. — Всё в порядке.       — Но ты же…       — Всё в порядке, Сонхва. Тебе я доверяю.       Не ожидав подобных слов, Пак замирает, смотря в мягкие карие. Хонджун треплет волосы на затылке и забавно морщит нос, а после отводит взгляд и поджимает губы. Засмущался — понимает Сонхва. Глупо улыбнувшись, он старается собраться и наконец опускает взгляд, дабы начать обработку. Свободной рукой он осторожно скользит по кимовой голени, ничуть не смущаясь коротких волосков, и мягко берёт ногу за икру, придерживая, а второй рукой принимается аккуратными касаниями обрабатывать ранку. Она небольшая и заживёт достаточно быстро, но боли, судя по недовольному шипению и тихим мычанием Хонджуна, приносит достаточно.       Увлекшись, Пак не сразу понимает, что Ким даже ни разу не вздрогнул и не попытался уйти от его касаний. Может быть, не знай Сонхва того, что Хонджун терпеть не может прикосновения кожа к коже, он бы и не обратил на это внимания, но, зная, — хочется улыбаться до боли в щеках. Интересно, многим ли он позволяет касаться себя? Скольким разрешает врываться в своё личное пространство, лишая чувства комфорта?       — Вот, а ты боялся. — слабо улыбается Сонхва, наклеив пластырь с абсорбирующей подушечкой на колено.       — Спасибо.       Мелко кивнув, Пак убирает аптечку и отходит в спальню, дабы вернуть её на место и выкинуть использованную вату. Выйдя в зал и мельком оглядев задумавшегося Хонджуна, Сонхва решает не прерывать его мысли и потому тихо проходит к столешнице, поставив чайник на подогрев и обернувшись. Рыжая макушка Кима смотрелась в его дому немного чуждо, непривычно, но Сонхва подобные перемены нравились.       — Сонхва. — слышится приглушённый голос с дивана. Пак мелко вздрагивает. — У нас небольшая проблема.       Сонхва сразу обеспокоенно подбегает к нему, вновь усаживаясь на полу и оглядывая колено.       — Но на вид всё в порядке…       — Нет, не это. — Хонджун переходит на шепот, неуверенно жуя губы. Сонхва закусывает пирсинг языка и поднимает взгляд до его глаз. — Немного… другого характера.       Непонимающе хлопая ресницами, Пак так и продолжает смотреть в густо-карие, а после пересаживается на диван и едва заметно вздрагивает от щелчка чайника.       — Кажется, мне понравилось, когда ты меня трогал… — вздыхает Ким и прячет лицо в ладонях.       Понравилось? Но он же ненавидит прикосновения? Сонхва вскидывает брови и совсем невольно опускает взгляд, заметив небольшой бугорок в кимовых джинсах.       — Ох, чёрт… — тихо ругается он и подскакивает, проклиная предательские щеки, которые начало неприятно жечь. — Ванная там и… Эм… Можешь воспользоваться каким-нибудь гелем или маслом, ну…       — Бля, прости. — тянет Хонджун. — Я не знаю, как так вышло…              — Всё нормально. — «Боже, нет, ни черта не нормально!» — С кем не бывает.       Закусив нижнюю губу, Сонхва совсем случайно представляет, что мог бы… Помочь ему. Но это просто не может быть реальностью — Хонджун ведь сто процентов не гей, да и на Сонхва в этом плане не посмотрит даже если они останутся единственными на всей планете… И не важно, что он даже открыто намекал на поцелуй, тогда, на парковке.       Хонджун же, неуверенно поднявшись, смущённо опускает подол кофты ниже и шустро ковыляет в ванную.       Но, с другой стороны, если Ким не смотрит на него, как на своего партнера, то почему тогда возбудился от простого касания к ноге? Сонхва же не делал ничего такого, да у него и в мыслях не было даже, ведь здоровье Хонджуна важнее каких-то там извращённых мыслишек.       С румяными щеками Пак решает, что Киму наверняка понадобится сменная одежда. Его джинсы всё равно нужно кинуть в стирку, это как минимум, и потому, брезгающий любой грязью, Сонхва спешит в спальню, дабы найти более-менее маленькие для себя вещи, которые могли бы подойти Хонджуну.       И одна лишь мысль, что Ким может носить его одежду — вызывает слабую улыбку. Даже с тем фактом, из-за чего ему эту одежду пришлось снять. Хотя Пак никак этому не противится. Грубо говоря, они теперь квиты?       Выбрав чёрную футболку, которую он надевал не более трёх раз, и серые штаны, что оказались ему малы, Сонхва отходит к ванной. Несмело постучавшись, он открывает дверь и проходит, тупя взглядом в пол, дабы положить вещи на старенькую стиральную машинку.       — П-прости-прости! Я просто принёс тебе сменку. — он бубнит и после старается как можно скорее выскользнуть из комнаты. Господи, как же неловко!       В спину доносится тихий, несдержанный стон, и Сонхва готов проклинать свой организм — низ живота тут же скрутило.       — Сонхва, подожди… — голос Хонджуна хрипловатый, молящий. Пак ощущает, как внутри всё сделало едва ли не с десяток кульбитов, и потому сильно прикусил губу.       — Гель в шкафчике над раковиной… — шепчет Сонхва, боясь обернуться.       — Нет, я… — он прерывается на тихое мычание. — Можешь помочь мне, Сонхва?       Помочь? Он правильно расслышал? Медленно обернувшись, он неуверенно оглядывает раскрасневшееся кимово лицо. Тот стоял в ванной, опираясь одним предплечьем о кафельную стену, вторая рука была опущена. Пак упорно смотрит лишь на лицо, боясь скользнуть взглядом ниже, ибо чувствует, что не сможет остановиться. Вдруг он неправильно его понял?       Не заметив в сероватых глазах отвращения и неприязни, Ким несмело продолжает:       — Прости, но… Можешь прикоснуться ко мне?       О чёрт. Чёрт-чёрт-чёрт. — единственные мысли Сонхва. Ладно, хорошо. В этом ведь нет ничего сложного? Просто подойти, приласкать, расслабить. И слушать его высокие стоны, гладить дрожащее тело… Чёрт.       Слабо кивнув, Сонхва неожиданно ощущает прилив уверенности, и потому медленно подходит к ванной, словно давая время передумать, но Хонджун молчит, слегка взволнованно следя за ним. И только сейчас Пак позволяет себе опустить взгляд, скользнуть по стройному телу; Ким полностью разделся, не прикрывался, разрешая разглядывать себя, и при этом чертовски медленно водит ладонью по органу, смотрит в глаза, поджимает губы.       Посчитав лишним раздеваться, Сонхва встаёт в ванную и, оттянув шарик на языке, смотрит в густо-карие глаза.       — Не бойся. — усмехается Ким, облокотившись спиной о стену и смотря с лёгким вызовом. — Не разобьешь.       Пак тоже тянет слабую улыбку и встаёт ещё ближе, едва ощутимо проведя ладонями по кимовым плечам. Хонджун прикрывает глаза, закусывает губу, вздрагивает от каждого невесомого касания и охотно отзывается на каждое то сбитым стоном, то тихим мычанием, а сам водит рукой по члену, нетерпеливо. У Сонхва сбивается дыхание, в плотных брюках становится тесно, но он ничего не предпринимает и продолжает лишь водить ладонями по стройному телу, пальцами одной руки обводит небольшой сосок, второй — опускается на тазовые косточки, массируя, вырывая из сильной груди рваные стоны.       — Ты можешь… — вздрогнув от горячего дыхания, осевшего на щеку, Хонджун поднимает взгляд до затуманенных серых глаз. — Можешь тоже раздеться?       — Уверен?       Ким лишь пару раз кивает и тихо мычит, следя, как Сонхва раздевается. А тот не торопится, снимает всё медленно, слегка смущённо опускает взгляд, когда остаётся лишь в нижнем белье. Было жутко неловко, ведь тело Хонджуна, мягко говоря, восхитительно — развитые мышцы, татуировки, красивое телосложение, а Сонхва… Он не силён, худ, хоть и тренируется дома, прикупив даже гантели, и потому смущённо прикрывается, отводя взгляд. Но, сравнивая себя с Хонджуном… Он ощущает себя лучше него лишь в одном — посещаемости пар.       — Не стесняйся. — шепчет Ким и протягивает к нему руки, помедлив, но всё же осторожно уместив ладони на боках, замирает на секунду, словно прислушивается к ощущениям. — Такой худенький.       Притягивает его ближе к себе, ведёт руками до плеч, прижимает к себе и сбито выдыхает от этого — невыносимо, лёгким наркотиком по венам. Сонхва испускает тихий стон, стоит их возбуждениям соприкоснуться, пусть и через ткань его белья.       — Почему… Почему мне так нравится трогать тебя? — шепчет Хонджун, слабо хмурясь и склонив голову, дабы коснуться губами едва покрасневшего плеча.       — Не знаю. — он сам ведёт ладонями по напряжённой спине, гладит поясницу, не решаясь опустить их ниже. — Но мне тоже… Очень нравится.       Ким тихо мычит, уместив лоб на его плече, и ведёт подушечками пальцев от груди до резинки боксеров, сам наслаждается этим ощущением слегка дрожащего тела и мягкости чужой кожи. Он так давно не позволял другим касаться себя, так долго жил без контакта кожи к коже, что сейчас такой податливый Сонхва сводит с ума, мутит разум, а его осторожные, мягкие руки и вовсе лишают рассудка — Ким несдержанно ведёт бёдрами вперёд, потираясь о чужой пах. Пак мягко стонет, цепляется за его бока, жмурится и зубами оттягивает шарик во рту. И весь этот момент — разрядом тока по нервам, к сердцам, а оттуда прямиком в низ живота.       — Чёрт, Хва… — подцепив резинку боксеров, Хонджун тянет их вниз, и это заставляет Сонхва слабо царапнуть его бока от смущения. — Просто ударь меня, если не понравится, ладно?       Не успевает Пак понять, что ему вообще может не понравится во всей этой ситуации, как Ким прижимает его к стене и опускается на колени.       — Нет! — он дёргает его на себя, заставляя вновь подняться, и встречается глазами с испуганными карими. — У тебя же колено…       Хонджун тут же расслабляется и тянет улыбку, погладив Сонхва по щекам.       — Оно уже не болит. Честно.       По Сонхва явно видно, что он до сих пор против его идеи, но Кима это не останавливает и потому он вновь опускается, наконец стягивая боксеры и откидывая их к остальной одежде. Подняв взгляд, он замечает, что Пак откинул голову и прикрыл лицо руками, а его ярко-красные уши хорошо выделяются на фоне угольных волос — высшее искусство.       Не уверенный в том, что нужно делать, но желающий подарить Сонхва удовольствие, Хонджун обхватывает его орган ладонью и пару раз проводит вверх-вниз, а, заслышав сдавленный стон, прижимается губами к головке, размашисто лижет и вновь целует. Уместив свободную ладонь на его бедре, Ким с неким удовольствием замечает лёгкую дрожь, отчего уверенно обхватывает губами лишь покрасневшую головку и втягивает щёки.       — Джун… — звонкий стон мелодией по ушам.       Ким едва ли не мурчит, тянет улыбку, когда выпускает головку изо рта. Сонхва слабо дрожит от всех его махинаций, надрывно стонет, поджимая губы и тихо промычав, когда небольшая ладонь ложится на его бедро, придерживая. И по тому, как Хонджун стонет, пуская вибрацию по его органу, заставляет колени подгибаться то ли от ощущений, то ли от осознания, что Хонджуну тоже нравится этот процесс. Это безумие, немыслимо, порочно — но так приятно, нет, не до звёздочек перед глазами, не до салютов — до взрывов галактик, до сорванного голоса, сбитого пульса и желания отчаянно прокричать «ещё!».       Вновь обхватив головку губами, Ким кончиком языка мягко ведёт по уретре, и Пак от этого стонет громче, опустив ладони на его голову и слабо сжав рыжие волосы.       — Я скоро… — он дрожит, опустив и взгляд, отчего закусывает шарик и сразу крепко жмурится, не в силах вытерпеть такую картину. — Я почти, Д-Джун…       Выпрямившись, Хонджун облизывается и прижимается к Паку, что учащённо дышал, и берёт их члены в руку, вызывая стаю мурашек по спинам. Сонхва повторяет за ним, прикусив ребро свободной ладони, сдавленно мычит и слабо поддаётся бёдрами навстречу, как и Ким. Им хватает лишь пары отрывистых движений, после чего оба жмутся ближе и протяжно стонут, кончая в кулаки.       На отдышку требуется более минуты, и они всё это время стоят, дыша в чужую кожу, с прикрытыми глазами и неожиданным умиротворением на душе.       — Мы грёбанные извращенцы или так делают все натуралы? — тихо смеётся Хонджун, едва ощутимо скользнув пальцем от чужого паха до груди. Сонхва на это вздрагивает и покрывается мурашками, сдавленно промычав.       — Я натуралом и не был…       — Я, выходит, тоже.       Сбито посмеявшись, они едва собираются с силами, дабы привести себя в порядок. Хонджун тянется за душем, но Сонхва вновь его останавливает, молча кивнув на колено — наверняка ведь болит, да ещё и пластырь отклеится. Ким лишь отмахивается и всё же берёт душ, настраивает тёплую воду и закрепляет его на стене, улыбаясь, когда Пак вздрагивает от первых капель, упавших на его тело.       Приняв ленивый душ и смущённо переглядываясь, парни одеваются и выходят в зал, шлёпая босыми ногами по тёплому полу. Сонхва заставляет Кима сменить пластырь, но тот особо и не отпирается, позволяя о себе позаботиться и шутит о чём-то. Позже Пак наливает им горячего чая, тихо извиняясь за отсутствие чего-то съестного для чаепития.       — Можно покурить в окно? — спрашивает Ким прежде, чем уместиться на барном стуле.       — Можешь и не в окно. — жмёт плечами Сонхва, садясь за барную стойку. — Мне нравится запах, да и здесь больше никого не бывает, так что не парься.       Хонджун тянет угловатую улыбку и отходит к вешалкам, взяв пачку сигарет и зажигалку, а после заскакивает на стул рядом с Паком и шустро подкуривает. Сделав одну тягу, он протягивает сигарету Сонхва и тот с лёгкой улыбкой принимает её, втягивая едкий дым в лёгкие и, отвернув голову к окну, совсем не замечает тёплого взгляда карих глаз на себе.       Домой Ким уезжает сразу после того, как чашки горячего чая опустели. Сонхва провожает его, скромно улыбаясь и тихо попросив повторно обработать колено, на что Хонджун мелко кивает и обещает позаботиться о себе. Ему не верят, но и не заставляют слушаться.       Проводив матовый байк взглядом, Сонхва опускает голову и бредёт к лифту. Впереди два выходных, а, если быть точнее, два дня на работе до полуночи и столько же времени без Хонджуна. Ничего страшного — стерпит, если в будние Ким снова будет рядом.       Пройдя в лофт, Пак тут же втягивает воздух в лёгкие и слабо улыбается — едва ощутимо пахнет горьким персиком. Что ж, хотя бы в таком смысле Ким будет рядом, и Сонхва этого вполне достаточно.