Unveil

На этот раз Феликс ведёт Чана в другую часть города, где тот еще ни разу не был. Альфа оглядывается: дома здесь выглядят богаче и добротнее, сама улица — шире, да и заведение, в которое они заходят, на порядок больше и имеет два этажа. Маленький омега пересекает зал, направляясь к лестнице на второй этаж, ведь там, как успевает заметить альфа, столики отделены друг от друга тонкими перегородками. По дороге с Феликсом здоровается множество людей, и он кланяется в ответ, солнечно улыбаясь. Заметно, что омегу и тут знают очень хорошо. Чан, как и при первой встрече, задумывается — кто же этот омега? Феликс молоденький, но уже может позволить себе купить человека и отпустить его, разговаривать с другими торговцами на равных и даже рискнуть торговать с другой страной. Но для всего этого нужно немалое состояние, и, хотя дела у Ликса идут хорошо (судя по количеству свалившихся заказов, едва покупатели услышали о том, что младший собирается уехать), альфа не верит, что причина лишь в деловой хватке омеги. Должно быть что-то еще. Чан не силён в иерархии чужой страны, но омега образован, что наталкивает на мысли, что сам Феликс не так прост, как может показаться. Да, добрый. Да, честный. Но для торговли только этих качеств — недостаточно. Должно быть что-то еще. Пока они поднимаются по лестнице, альфа чувствует, как взгляды, обращенные на Феликса, неизбежно оседают и на нём, трансформируясь в самые разные эмоции — от простого любопытства до открытого презрения. И, хотя вторых взглядов на порядок меньше, Чан все равно напрягается от излишнего внимания. Феликс словно чувствует его состояние — выбирает столик подальше от прохода и быстро делает заказ подошедшему разносчику, интересуясь, не хочет ли Чан чего-то особенного. Слыша вопрос к альфе, разносчик растягивает губы в ухмылке, и Чану это действие не нравится, поэтому он отрицательно мотает головой, лишь бы скорее спровадить незнакомого человека. А когда тот отходит от столика, наградив очередным липким взглядом посетителей, расслабленно выдыхает. Феликс видит, как альфе неуютно, и мысленно просит прощения за выбор места, но именно здесь готовят самые восхитительные персики в медовом желе. После разговоров с Минхо, где он растерял половину нервов, вправляя мозги одному упрямому альфе, ему хочется себя побаловать вкусненьким. Да и познакомить Чана с десертом хочется тоже. Феликс думает, что альфе он придется по вкусу. — Думаю, мы сможем отправиться в северную страну уже через полторы-две недели, — прерывает тишину за столом Феликс, когда еда в тарелках пустеет наполовину. — Как раз управимся с заказами, что остались, да и последние закупки будут закончены. Так что очень скоро ты сможешь вернуться домой. Феликс старается говорить непринужденно, хотя ему и удается это с трудом. За то время, что они общались с Чаном с глазу на глаз, бродя по рынку или обучая друг друга языку, омега успел привыкнуть к этому альфе рядом. Чан всегда подробно отвечал на его вопросы, которых у самого омеги была целая куча, и терпеливо повторял произношение сложных для младшего слов. Интересовался Южной страной в ответ, хотя она и принесла ему достаточно неприятные воспоминания. Но омеге очень хотелось бы, чтобы Чан задержался с ними чуть дольше. Альфа переводит удивлённый взгляд на младшего: — Так скоро? — Ну, мы начали готовиться уже достаточно давно на самом деле, — Феликс пожимает плечами. Чан кивает. Ликс лишь подтверждает слова Минхо о том, что они и правда уже думали о подобном. И всё же… — Почему именно север? — вопрос волновал Чана давно. Ведь правда — у Феликса здесь уже есть свои постоянные клиенты и стабильный доход, а этот торговый путь сплошная неизвестность. Понятное дело, что всегда можно вернуться, но есть ли вообще смысл в таком риске? — Мой папа был с севера, — тихо произносит омега. — И мне всегда хотелось побывать на его родине. Он много рассказывал о своей стране, пока был жив. Альфа жалеет, что не успел вовремя прикусить язык: воспоминания о потере близкого человека могут быть весьма болезненными, и Чан точно не хотел заставлять маленького омегу грустить. Даже по незнанию. Чан осторожно накрывает чужую ладошку в попытке поддержать. Феликс мягко улыбается в ответ. — Всё в порядке… — Надо же, я думал, что всё это лишь слухи, Феликс, — чужой голос раздаётся рядом с их столом, и альфа чувствует, как Ликс вздрагивает. — Но ты и правда решился на такое. Чан переводит взгляд на говорившего, внезапно осознавая, что произнесли всё на северном языке. На родном языке с альфой разговаривали лишь в доме Феликса, местные же не делали никаких поблажек чужестранцу. Значит, произнесено это для того, чтобы он понял. Но зачем? Парень, что стоит рядом с ними, явно альфа — ухмыляется нагло, вперившись взглядом в маленького омегу и явно этому омеге знаком не понаслышке. Почему-то Чан чувствует тревогу и ловит себя на мысли, что от этого взгляда Феликса хочется скрыть. Омега вновь словно мысли читает — сжимает ладонь альфы и слегка качает головой, одними губами произнося: «Всё нормально». Но какой нормально, если Чан не слепой и видит, как сам омега напряжен? — Мне кажется, мы с тобой всё прояснили, Джунг. Люди и про тебя говорили разное, — холодно замечает Ликс. Незнакомец тем временем чувствует себя хозяином ситуации, опираясь руками о стол. — Люди всегда что-то говорят, это верно, — кивает альфа, продолжая скалится. — Но сейчас-то я и сам вижу подтверждение этим слухам, — тот, кого назвали Джунгом, кивает на руку альфы, что еще накрывает ладонь Ликса. — По стопам отца решил пойти? — Тебя это уже не должно волновать, — Феликс звучит резко. Чан переводит взгляд с одного говорящего на другого, но картинка все равно не складывается. Альфа смотрит внимательно на Феликса и гадает — сможет ли он расспросить его чуть позже? Но по нахмуренным бровям понимает, что тема не из приятных. — Конечно-конечно, — Джунг поднимает ладони вверх, демонстрируя согласие. — Я отчетливо помню твой отказ, — чужой альфа переводит взгляд на Чана, — но мне было очень интересно посмотреть, на кого ты меня променял. Простое любопытство. — Джунг… — Феликс начинает закипать, а незнакомый альфа внезапно подсаживается на лавку к Феликсу, устанавливая зрительный контакт с Чаном. Омега от такого соседства дёргается, а Чан инстинктивно сжимает ладонь сильнее, что не укрывается от чужого взгляда. — Так значит ты его amante? — Джунг хищно улыбается. — И как он? Достаточно хорош? — альфа наклоняется вперед, ставя локоть на стол, и упирает щеку в ладонь. — Я слышал, что маленькие омеги очень выносливы, когда требуется. А с его характером, готов поспорить, что он еще и чертовски горяч… Глаза Феликса загораются недобрыми огоньками. — Você nunca soube calar a boca, — вздыхает омега и переворачивает на альфу кружку с морсом, что стояла на столе. Чан обалдевает от действия, Джунг вскакивает с лавки, сжимая руки в кулаки, но сам омега даже не дергается, смотря с вызовом. — Você! — Eu,, — кивает Феликс. — Você vai se arrepender disso! — Duvido. Afinal, para você será uma grande pena. — Феликс поднимается с лавки и бросает пару монет в оплату испорченного ужина. Затем трогает все еще замершего истуканом Чана за плечо. — Давай вернёмся. Альфа кивает и поднимается следом. Когда они выходят на улицу, омега нервно выдыхает и словно сдувается. Чан не знает, может ли спрашивать о том, что произошло, но Ликс решает рассказать сам. — Это еще одна причина, по которой я хочу уехать отсюда, — маленький омега начинает движение вдоль улицы, и альфе остается только тихо шагать рядом. — Здесь в почете политические браки, а Джунг сын влиятельных людей. Мой отец — тоже из таких, но дать мне свободу — последняя воля умирающего папы. Отец своё слово действительно держал, но он тоже не вечен. Да я и не хочу доставлять ему проблем. С этой семьёй удалось замять всё почти полюбовно, хотя и пришлось уступить часть влияния. Я не хочу, чтобы отец жертвовал чем-то еще. Чан впитывает информацию, раскладывая по полочкам происходящее и получая ответы на вопросы, что возникали ранее. Так значит, начать торговлю помог начать отец? Феликс говорит о влиянии — и это объясняет образование, которое получил омега и возможность вести дела самостоятельно. Но какой отец согласится расстаться со своим ребёнком? — Это для моего же блага, — Чан смаргивает, понимая, что последний вопрос сказал вслух. — Отец любит меня и заботится в меру своих возможностей, но в этой стране я могу быть лишь разменной монетой для политического брака, потому что полукровка и омега, — Феликс грустно усмехается. — Даже с моими способностями к торговле постоянных клиентов мне пришлось завоёвывать долго, а дела вообще изначально велись через Минхо. Так что уплыть в другую страну для нас всех — лучший выход. Альфа понимающе кивает. Он не спрашивал Феликса о его семье, хотя ему и было интересно, а теперь не уверен, что маленький омега сам бы рассказал всё это. Все откровения вышли незапланированными, и Чан может только представить, какой сумбур сейчас в душе у младшего. Однако в собственной настойчиво скребется желание защитить омегу рядом. Феликс внезапно хватает альфу за ладонь. — Думаю, Минхо и Хёнджин еще не уснули, так что домой возвращаться рано. А трезвым я их сегодня уже не осилю, — Чан немного теряется от такого заявления, но не сопротивляется, когда Феликс утаскивает его в очередной трактир. — Минхо такой дур-р-р-а-а-ак, — сокрушается на ухо Чану пьяный Феликс. Альфа хмыкает и осторожно подкидывает младшего на спине, перехватывая удобнее. Феликса по факту вынесло с пяти рюмок вишнёвой настойки, и Чан даже засомневался — настолько ли он сам слаб перед алкоголем? Было принято решение выдвинуться домой, однако ловить спотыкающегося об каждую кочку младшего быстро стало утомительным занятием, а потому альфа просто загрузил себе его на спину, уговорив держаться за плечи. Всё же — целее будет. — Почему дурак? — Чан отвлекает Феликса от сна разговорами, потому что не хотелось бы попасть в лапы стражников с пьяным омегой. Метку раба на нём никто не отменял. — Он ведь любит Хвана. А ничего не делал, — Феликс бубнит это куда-то в шею альфы, щекоча кожу своим дыханием. — А Джинни страдал. — Но ведь они сейчас помирились? — Угу, — сонно соглашается Феликс. Бормотание в районе шеи альфы смолкает, и Чан вновь слегка подбрасывает омегу, чтобы тот проснулся. — Но я хочу, как у них… — мямлит Феликс. — Чего хочешь? — альфа видит уже вход в их двор и продолжает завлекать младшего в разговор. Феликсу еще надо бы переодеться. — Любовь, — вздыхает омега. — И как у папы хочу… Чан осторожно поднимается по лестнице, прислушиваясь к шорохам в доме, и проскальзывает в комнату омег. Аккуратно ссаживает младшего на кровать и щелкает перед его носом пальцами, привлекая внимание. Феликс сонный совершенно: приоткрывает один глаз и смотрит недовольно. Альфа вздыхает и говорит шепотом: — Феликс, надо переодеться. Омега кивает, икает и пьяно хихикает, заваливаясь спиной на кровать. Альфа хлопает глазами секунд десять и возвращает младшего в сидячее положение. Слегка трясет, чтобы омега открыл оба глаза, и смотрит пристально. — Ликси, пожалуйста, переоденься. Тебе будет некомфортно спать. Маленький омега реагирует на своё имя, угукает и принимается стягивать с себя верхнюю одежду, совершенно не стесняясь Чана, что заставляет альфу сначала впасть в ступор, а потом резво отпрыгнуть и отвернуться. Как бы что там Чан не видел, но омега явно не отдаёт отчета своим действиям, и он не хочет ставить Феликса в неловкое положение, когда тот проснётся. Омега за спиной пыхтит и копошится, а шуршание одежды почему-то смущает самого Чана, а не источник этих звуков. Альфа прикусывает кончик языка, чтобы отлечь внимание, а когда шорохи за спиной стихают, бросает быстрое: «Доброй ночи» и выскакивает за дверь. Прислушивается к тишине в соседней комнате и едва хочет спуститься на кухню, чтобы скоротать остаток ночи, как дверь за спиной распахивается и маленький омега буквально вываливается в объятия успевшего развернуться альфы. Чан шокировано смотрит на младшего в своих руках, а Феликс приоткрывает один глаз: — К ним нельзя. Чан непонимающе смотрит в ответ. — Я и не собирался. — Но кровать только у меня и там, — омега неловко машет ладошкой в сторону соседней комнаты, вновь обмякая в чужих руках. Чан вздыхает и осторожно поднимает Ликса на руки, делая шаг к кровати. Укладывает, укрывает и возвращается к первоначальной цели — уйти на кухню, но удивительно цепкие пальцы его ловят за рукав. — Я могу поспать на лавке в кухне, — альфа привычен к походным условиям и не видит в этом проблем. Феликс усаживается на кровати. — Не удобно. Будет болеть. Останься. — Феликс, тут одна кровать. — Я подвинусь, — пока Чан зависает от фразы, Феликс действительно отодвигается к стене, стуча по освободившемуся месту ладошкой. — Вот. Ложись. — Феликс, я правда могу поспать в кухне… — Останься. Пожалуйста, — голос омеги звучит тихо и как-то грустно, и Чан удивлённо уставляется на маленького омегу. Память подсовывает фразу, что Ликс полчаса назад сказал про любовь, и альфа вздыхает. Во фразе Феликса слишком много одиночества. И его всё еще хочется защитить. Чан осторожно укладывается рядом, стараясь держаться на расстоянии, что сделать на небольшой кровати в целом-то сложновато, но он справляется. Правда, всего лишь до того момента, когда рука Феликса обхватывает его поперёк груди, а маленький носик утыкается в плечо. И уже совсем на грани сознания альфа слышит тихое: — Спасибо…