Stuck in gravity

На домофон никто не отреагировал, поэтому Кима постучала в дверь — на всякий случай, сразу ногой. — Да иду я, иду, — донеслось бормотание Рейеса с обратной стороны, и дверь открылась. — Громко жарил, не слышал звонок. — Может, впустишь меня уже? — Рейес загораживал узкий дверной проем и не сдвинулся с места, когда Кима сделала шаг вперед. — Думаешь, стоит? — он окинул ее оценивающим взглядом, наигранным, конечно, чуть склонив голову набок. Кима решила не портить ему веселье и смиренно дождаться результатов инспекции. — Я принесла вино, — сказала она и показала свою сумку, для убедительности. — Белое или красное? — Белое и красное. И ещё розовое и игристое, два вида. — Ну что ж, — Рейес отступил, пропуская ее в дом, — так и быть, заходи. Не могу устоять перед женщиной, которая способна одной рукой удержать пять пузырей. Кима закатила глаза. С возрастом его чувство юмора не менялось. — Где твоя худшая половина? — спросила она, стаскивая сапоги, и, не дожидаясь ответа, пошла за Рейесом в кухню. На плите, в огромной стальной сковороде, больше напоминающей таз для стирки белья, что-то действительно жарилось, шипя, при этом, и правда довольно громко. Пахло замечательно. Несмотря на дым. Рейес пожал плечами. Взял сковороду за ручку и ловким движением подбросил содержимое в воздух — такое Киме наблюдать всегда очень нравилось. Разноцветные кубики и брусочки на миг зависли в воздухе и, противореча законам физики, приземлились обратно, будто магнитом притянутые. — Шастает где-то, — наконец ответил Рейес, и налил в сковороду чего-то коричневого. — Первопроходческие дела. Судя по тону, эти самые дела его отчего-то расстраивали, так что Кима решила не уточнять. Вымыла руки в раковине, выставила бутылки на стол, уселась там же и приготовилась ждать сегодняшнее угощение.

***

Через несколько часов, когда все приготовленное было съедено, а почти все заготовленное — выпито, Кима и Рейес лежали на палубе «Сельдяного Короля» и беседовали. Яхта покачивалась у причала, легкий ветер путался в убранных парусах. Кима, сытая, во всех отношениях, задремала бы, если б не чавканье воды, лениво облизывающей борта, резкий запах соли и тунгового масла, а еще смятенье, исходящее от Рейеса — тоже волнами. Звезд на небе над ними, ярких и красивых, было бесчисленное количество, как и вещей, которые они могли бы обсудить. Но Кима знала, о чем Рейес на самом деле хочет поговорить. Просто знала и все. А еще знала, что торопить его бесполезно. Десны прохладно покалывало от вина, вернее — от спирта в нем. Она провела по деснам языком, обнаружила застрявший в зубах кусочек какого-то волокнистого земного овоща и занимала себя его извлечением, пока ее не отвлекает очередной полный безысходности вздох — Что у вас там опять стряслось? — спросила она, поняв, что его молчание уж слишком затянулось. Он вздохнул опять, еще горше. Но ответил. — Да просто… похоже, я все–таки не гожусь для всех этих… «серьезных отношений». Кима аж на локте приподнялась, чтобы взглянуть ему в лицо. — Ты же в курсе, что вы женитесь через три недели? — В курсе, — он раздраженно нахмурился. — А еще я в курсе, например, что человек, с которым я собираюсь вступить в законный брак, даже имени моего не знает. И это далеко не единственный мой секрет. — Как это? — теперь нахмурилась Кима, от недоумения. — Ну, Рейес — фамилия же, — судя по его тону, этот факт был всем известен. Всем, кроме Кимы. — А Видаль тогда что? — Тоже фамилия. — Как это? — повторила Кима, чувствуя себя уже как минимум немножко туповатой. — Рейес — фамилия отца, а Видаль — матери, — охотно объяснил Рейес. Понятнее, правда, от этих объяснений не стало. — А как же тогда тебя зовут? — она знала из опыта, что подобные разговоры с Рейесом рано или поздно неминуемо превращаются в допрос, так что к допросу и перешла. — Никому не скажешь? Кима бы, наверное, ущипнула его за такое, но еда и вино сделали ее чересчур благодушной для насилия. — Кому я когда чего говорила? Рейес кивнул. — Справедливо. Набрал побольше воздуха. Скоро Кима поняла, зачем. — Аурелио Себастьян Эулалия Элеазар Рейес Видаль. — Что из этого твое имя? — спросила Кима, переварив. — Все. Кима вытаращила глаза. — Звучит как заклинание для призыва древней зловещей сущности. Рейес мягко усмехнулся. — Призвать так можно разве что мою бабулю. Правда, ее вполне можно считать древней зловещей сущностью. — Как же вышло, что ты стал просто Рейес Видаль? — Это забавная история, кстати, — теперь, по крайней мере, он немного оживился. — Какой-то клерк в академии оформлял мои документы и решил, что форму заполняли поверх предыдущей и не удалили текст, потому что у одного человека не может быть имя из пяти слов. Стер первые четыре, добрый человек, и на первом построении все были всякие там Джоны Смиты, а я — просто Рейес Видаль. Потом конечно исправили, но как-то уже прицепилось — все так и звали меня Рейесом. Ну а дальше… скажем так, обстоятельства, при которых я попал в Инициативу, не подразумевали настоящих имен. История была не такой уж забавной, но это наблюдение Кима решила оставить при себе. Пора было переходить к сути. — А Райдер-то почему не в курсе? Он пожевал нижнюю губу. Покачал головой, поелозив затылком по полированным доскам. — Да как-то смысла не было сначала, а потом уже … Случай не подвернулся. Долго думать над ответом Киме не пришлось — все, на самом деле, было очень просто. Даже если Рейес в очередной раз убедил себя в обратном. — Знаешь, — проговорила она, не спеша потянувшись, — я думаю, свадьба — неплохой повод наконец представиться. Он повернул голову и взглянул на нее, внимательно и пытливо. А потом улыбнулся. — Наверное, ты права.