Никому нельзя доверять, Панси Паркинсон

      - Я ненавижу воду. Купание - это отвратительно. Особенно в Черном озере. Оказаться внутри ледяной воды, кишащей самыми разными тварями... Водоросли трогают твои ноги, будто какие-то сопли. Фу! - Панси скривила личико и потянула тёплый плед на себя, стараясь поскорей избавиться от неприятных ассоциаций.       Уже неделю она пыталась бороться со своими кошмарами. Эти сны, словно заезженная пластинка патифона, повторялись из раза в раз. И если в первом сне Панси бежала по выжженному полю в надежде найти хоть кого-то живого, то во втором она казалась себе куклой-марионеткой, которую погрузили в тёмную, вязкую жидкость, из которой кто-то хочет тебя забрать, но ты всё никак не можешь очнуться и протянуть руку спасителю.       Панси и Тео сидели вдвоём посреди терновых зарослей.За первые девять дней сентября они побывали в своём укромном месте уже три раза. Это было их любимое место встречи с самого начала их дружбы. Никто не полезет в кусты, полные шипов, поэтому никто и не узнает, что отсюда открывается удивительный вид на всю округу.       Панси любила это место - остаёшься невидимым, глядя на всех.       В современных реалиях, где за каждую провинность ждало суровое наказание, тайное место было спасением, местом, куда можно было убежать и притвориться, будто ничего не было. Ни войны, ни пыток на уроках, ни дементоров.       - Не зря тебя называют слизеринской принцессой, - улыбнулся Теодор, внимательно глядя на выражающее брезгливость лицо Паркинсон. - Успокойся, это был всего лишь сон.       - Тебе легко говорить, - фыркнула Панси, - тебя ведь там не было.       - Зато я купался в настоящем Черном озере. И знаешь, твоё описание очень разнится с тем, что там есть на самом деле. Попробуй там поплавать, тебе понравится.       Панси посмотрела на него таким возмущенным взглядом, что Тео невольно засмеялся.       - В Озере запрещено купаться. И ты это знаешь, - с укором сказала Паркинсон. - Особенно сейчас.       Теодор нарочно громко поцокал языком, сделав наигранно-расстроенный вид. Он с великим сожалением главного страдальца Хогвартса достал из сумки две чашки и флягу для походов, неторопливо наполнил одну из чашек горячим чаем, протянул девушке, затем налил напиток себе и только потом, с самым заговорческим видом отпивая чай, продолжил:       - Уважаемая староста, не приходило ли Вам в голову, что правила существуют для...       - Не для безопасности, а для зануд? Конечно приходило. А ещё для тех, кто хочет подмазаться ко мне и обойти это правило стороной, - сверкнула глазами Панси. - И я не собираюсь рисковать жизнью, спасая какого-нибудь утопающего идиота.       - Не совсем. Я хотел сказать, что конкретно ЭТО правило нарушится лишь тогда, когда про его нарушение узнают другие. Сама подумай: если каждый будет купаться в Чёрном озере, это будет не достояние замка, а настоящий пляж, с зонтами, бикини и всеми вытекающими магловским барахлом. Судя по выражению твоего лица, я прав, - хохотнул Тео, заметив, как Панси вновь скривилась. - Но, чисто теоретически, никакой большой опасности в нём нет. Все базовые заклинания изучены до третьего курса, бояться нечего, никто в нём не умрёт. И если смотреть на этот запрет с такой стороны, то становится понятно, что ночью, когда никто не видит, ты не совершаешь никакого преступления. Понимаешь?       - Никакого преступления, кроме правила о запрете купания в Чёрном озере и Комендантского часа, - поправила его Панси, пряча свою улыбку за чашкой чая.       - Ты невыносима, - парень наигранно закатил глаза. - И откуда только столько правильности в той, кто готова сама нарушать запреты только для того, чтобы спасти задницу Малфоя?       Улыбка в один миг слетела с губ Паркинсон.       - Заткнись, Нотт, - Пэнс со строгим видом поставила чашку на плед. Ей совсем не понравился этот упрёк. Все прекрасно знали, что Панси была влюблена в Драко год-два назад. Вот только это были дела давно минувших дней. - И где твои манеры? Твой отец настолько был занят своим бизнесом, что не сказал, что при дамах запрещено произносить такие непотребные слова на букву "з..." ?       Едва вопрос коснулся отца, как выражение лица Теодор поменялось.       - Ох, извини, что задел тебя, - холодно сказал парень. - Я всегда думал, что человек, который ругается матом как сапожник при Креббе и Гойле, не растает от слова "задница".       - Вот и поговорили, - Панси выплеснула остаток чая в кусты и, кинув чашку обратно на плед, поднялась с места.       - Мы ещё не закончили. Я думал, это не совсем плохая идея - побороть свой страх и...       - Мы закончили, мистер Нотт. Всего доброго, - Паркинсон с самым недовольным видом сделала реверанс и исчезла в зарослях терновника.       - Отлично. Спасибо, что дослушала, - Тео посмотрел на место, где минуту назад сидела Панси и, тяжело вздохнув, раздражённо выплеснул содержимое своей чашки.       И какая муха его укусила, что он решил сказал лишнего?

* * *

      Зачем она так? Могла бы и промолчать, чтобы не обидеть. Тео - её друг, он всегда поддержит, Панси прекрасно знала об этом, но сейчас вся эта обстановка в замке лишь нагнетала атмосферу. Все они в этом году были другими: Блейз улыбался как-то неестественно, натянуто, пытаясь перевести тему каждый раз, когда речь заходила о семье. Дафна, наоборот, всегда комментировала каждый шаг своей младшей сестры, слова маменьки и очередной совет отца, будто её семья - это верх идеала, хотя все в округе знали: чета Гринграссов в шаге от развода. Теодор говорил о самом разном - о моде, искусстве, цветении златолистника, новом концерте каких-то гоблинов, но только не о том, что его отец присоединился к Пожирателям Смерти. Драко же почти всегда отсутствовал в замке; Панс видела его за завтраком, но на занятиях он появлялся редкий раз. Конечно, ни преподаватели, ни ученики не задавали вопросов, потому что знали, что у Малфоя есть более важные дела. Сама же Панс после смерти матери до сих пор чувствовала себя острым оголённым проводом. В итоге все в их компании формально были вроде бы вместе, но при этом каждый оставался наедине со своими проблемами.       Панс так надоело одиночество, но она не знала, что делать, чтобы оставаться собой и при этом не ранить всех вокруг. Всё уходят от Панси.       Что она делает не так? Она сама как будто куст терновника - красивый, но опасный. Своими колкостями и грозным видом Панс лишь отталкивает других, но и по-другому жить она уже не может. Кажется, все уже привыкли к этому вечно недовольному состоянию. Жаль только, что советов, где высказаться, а где промолчать, никто не даст. Мама всегда знала ответы на все вопросы, и Панси знала, что мама всегда поймет и поддержит.       Но мамы нет.       Иногда её так не хватает.       От этой мысли этот и без того грустный и унылый день сейчас показался девушке потерянно-серым. Панси всегда будет одна. Нужно признаться самой себе - она одинока, и вряд ли кому-то нужна в этом мире, кроме себя самой. Эти удручающие мысли становились всё сильнее и невыносимые.       Слишком серо и холодно, и это не метафора её жизни - вся округа стала покрываться странным инеем.       Паркинсон слишком поздно поняла, что её печальное настроение - дело рук дементоров. И осознание того, что брюнетка попала в такую простую ловушку, было ужасным. Панс повернулась, понимая, что чёрное чудовище висит в воздухе прямо за её спиной. Крик застрял в горле, но Паркинсон не издала ни звука, оцепенев от страха и отчаяния.       В памяти сразу всплыл женский крик, которое Панс пыталась стереть из памяти не первый месяц.       "Панси, помоги...." - визжала мама, корчась от боли.       - Мама.       Панс не сможет вызвать патронуса. Она не может вызвать его вот уже целый год со смерти матери.       - Экспекто...       Девушка чувствовала, как теряет сознание.       Вдруг в её голове возник яркий образ. Момент счастливого поцелуя, страстного и приятного, яркого и незабываемого.       Поцелуя, которого никогда не было.