Triple Kill

Так и произошло. Они с Тэхеном вышли в финальный раунд. Чимина Минджи уделала меньше, чем за полминуты, но не получила того удовлетворения, которого ожидала. Она думала, что ей хватит, что она остановится, но нет. Победить Тэхена – личное. Они встают напротив аркадного автомата, почти соприкасаются плечами. Вокруг всё еще рок, знакомые завывания, хоть и не настолько пьяные, как были на вечеринке. Среди прочих слышно, как кричит Лили и… удивительно, но она ни разу не произнесла имя Тэхена, зато имя старшего брата Минджи почти каждые три минуты слетало с её уст. Как же жаль, что Джинхо здесь нет. Но почему она тогда с Тэхеном? Она проводит с ним столько времени, пришла в бар, танцевала с ним, возможно, обнималась и целовалась, но всё равно болеет за Джинхо. Неужели пытается вызвать ревность? — Итак! Да начнется финальный раунд между Ким Тэхеном и Юн Джинхо! Пусть победит сильнейший! Тэхен ухмыляется, медленно разминает пальцы, то сжимая, то разжимая ладонь. Он был чертовски спокойным, слишком уверенным в своей победе, и Минджи пыталась не выдавать своего беспокойства. Нет, она не боялась, что проиграет, но она боялась Тэхена. Невидимыми нитями он сжимал её, сковывал, а на кистях пекли ожоги, которые остались после вечеринки. Как только игра началась, Минджи почти сразу начала побеждать. Она знает слишком много комбо, она играла предостаточно с Джинхо, она победила всех, даже Чимина, четырежды, так что же ей мешает уделать Тэхена? Конечно же, ей мешает Тэхен. Её словно покидали умения, исчезали, испарялись, а руками двигал кто-то другой. Минджи почти в панике наблюдала за игрой, за тем, как она проигрывает, она чувствовала, как её заставляют проигрывать. Не понимая, что происходит, ей приходилось применить немало усердий, словно её тело подчинялось только ей, но… всё произошло слишком быстро. — И-и-и победитель сегодняшнего соревнования и чемпион по Стрит Файтеру на ближайшие полгода – Ким Тэхен! Невозможно. Нет. Нет, всё это… неправда. Пока все вокруг выкрикивают имя победителя, Минджи смотрит в глаза Тэхену и тяжело дышит, словно она не сражалась за джойстиком и кнопками, а кулаками. В его глубоком взгляде столько… власти, столько силы и могущества. Минджи дрожала, она практически дрожала, потому что Тэхен полностью взял её под свой контроль. Как? — Джинхо, ты тоже молодец! Ты такой молодец! Сзади на неё налетает Лили и начинает обнимать, прижиматься грудью к спине, смеяться в ухо и прыгать. От ужаса, что на всё это смотрит Тэхен, в глотке пересыхает, и ей страшно смотреть на него – она чувствует его злость. — И ты, Тэхен! Ты вообще… я не ожидала такого мастерства! Лили кидается с объятиями и на Тэхена, который был каким-то потерянным, бледным, его немного отшатнуло и он словно хотел обнять омегу за талию, но его рука зависла на полпути. Он посмотрел на Минджи, пока та начала вновь чувствовать головную боль. Нет, этого не может быть… — Ну и кто теперь будет плакать, как дев… эй! Минджи толкает Чимина, потому что ей срочно нужно в уборную. Не понимает, в какой именно туалет она заходит, ведь ей важен умывальник, холодная вода. Трясущимися руками снимает очки, умывается и выдыхает. Два признака. Два. Это всего лишь два из вариантов, она не может быть на сто процентов уверена. То, что он словно управлял ею, как марионеткой, возможно… это его доминирующий альфа, да. Минджи знает, что настоящие, чистокровные альфы способны одним присутствием вызвать слабость, заставить делать так, как хочет он, и все равно – альфа, бета или омега. Но она думала, что всё это бред, ведь Джинхо – чистокровный альфа. У них родители альфы, у него гормоны показывают сто процентный тип альфы, без малейшего отклонения. Здесь явно что-то не так и… Телефон вибрирует, и она очень надеется, что это Джинхо, но… Что? Кто это? Unknown Джинхо, привет. Я знаю, что ты близкий друг Чонгука. Меня зовут Джиджи. Я тоже подруга Чонгука и ты сейчас очень срочно ему нужен. Пожалуйста, приезжай, как сможешь, на этот адрес, что я кину ниже. Он очень-очень в тебе нуждается. У него большие проблемы. Приезжай как можно скорее. Сегодня. Какого черта? Чонгук в опасности?! Минджи вылетает из бара, не обращая внимания на оклики, но как только она перескакивает через одну ступеньку наружу и делает шаг в сторону от бара, её хватают за руку и затаскивают в ближайший узкий закоулок. Она уже готова драться и кричать, но как только поднимает взгляд, замечает темные глаза и широкую ухмылку. — Куда убегаешь, малявка? Такое ощущение, что он контролирует её сердцебиение, сжимает сердце в собственной ладони. — Что… что тебе от меня нуж…? — Нет. Что тебе от меня нужно, Джинхо? — он щурится, не ослабевает хватку и всё еще прижимает Минджи к холодной, кирпичной стенке. — Почему ты меня не отпускаешь? — Что ты вообще мелишь? — хмурится, ведь моментально начинает злиться. — Дай мне конкретику. Тэхен выдыхает и прижимается еще ближе, заставляя Минджи втянуть в себя воздух и одернуть руки, но ей не позволяют. — Конкретику? Ты такой тупой, что сам не можешь сообразить? Где-то она уже это слышала… или читала. — Блять, Тэхен, ты со мной не говорил целый, мать его, месяц, делал вид, что меня не существует, развлекался со своей Лили, а теперь что? Что ты от меня хочешь?! — Ты же такой умный, ты же всё знаешь, Джинхо, так объясни мне, какого хрена я ревную тебя к Лили, а не наоборот? — Чт…? Что, блин? Ты сам себя слышишь вообще? — Прекрасно слышу. А ты? Слышишь, как бьется твоё сердце? Объясни, блять, почему я слышу его? — Может ты перестанешь устраивать мне допрос плохого копа и включишь хорошего?! Я тоже нихера не понимаю, я тоже не знаю, почему меня, сука, тошнит от одного вида тебя и Лили. Почему моя шея не успокаивается и даже сейчас ужасно чешется. Ты тоже умный, ты же… ты же так много знаешь про омег и альф, так что, пожалуйста, твой черед придумывать выход из ситуации. — Тошнит? Чешется? Да у меня голова раскалывается, как только Лили прикасается к тебе, — Тэхен впервые зарычал и крепче сжал руки Минджи. — Ты меня уже заебал, Джинхо, хватит мельтешить передо мной, хватит пудрить мне мозги. Я знаю, что ты что-то сделал, ты же, блять, омега, ты что-то со мной сдел… — Ты, блять, тупорылый козел! — она делает шаг, и её злость… нет, гнев, настоящий гнев будто бы придает сил и отталкивает удивленного Тэхена от себя. — Вы, альфы, только и думаете, как бы свалить вину на омег. Может, здесь есть и твоя вина? Ты не думал своей тупой головой? Это ты, Тэхен, сорвался на мою течку, а не наоборот. — Ты меня специально позвал, — он тыкает в неё указательным пальцем и… это клыки? — Ты, Джинхо, под видом того, что тебе нужна помощь, позвал меня, а затем, блять, запросто запудрил мне мозги своим запахом и… — Не смей на мне срываться. — Не смей мною управлять, не смей применять феромоны омеги. Ты можешь одурить кого-угодно, но не меня. — Тогда та же просьба и к тебе. Хватит контролировать меня, хватит одним своим взглядом, блять, душить и заставлять делать то, что хочется тебе. — Если бы ты меня слушался, как я тебе и говорил, как я всегда говорил тебе, что не надо мне перечить, не смей спорить со мной, то ничего бы этого не было. — Чего “этого”? А? Может, если бы ты не сорвался на мою течку, то ничего бы не было? — Блять, хватит. Всё из-за тебя. — Нет, из-за тебя! Ты – придурок, самовлюбленный идиот, который только и думает о себе, который не думает, что может ошибаться! — Слышу от самой грубой, самой непослушной, твердолобой и безмозглой омеги, которую когда-либо встречал. — Ну так пошел к черту! — Ты доиграешься. Ты, блять, никогда не следишь за языком. — А ты? Ты следишь? Следил, когда пихал мне его в рот? — Я могу запихнуть еще раз. — Так чего ты ждешь? Минджи резко прижимают к стенке, обхватывают теплыми ладонями её лицо, одаряют горячим дыханием и… целуют. Тэхен нетерпеливо мычит сквозь поцелуй, пальцами приподнимает очки, зубами сталкивается с зубами Минджи и не может сдержать себя. Они тяжело дышат, вцепляются друг в друга, как будто они сейчас умрут, если отпустят. Тэхен причмокивает, давит влажным языком на язык Минджи, целует так яростно, так страстно, так сладко. Тяжело не отвечать ему, хочется отвечать ему, хочется держаться за его рубашку, сжимать в руках, хочется чувствовать его запах, хочется принадлежать ему. Пальцами он спускается к шее, прямо туда, где невыносимо чешется, слабо сжимает, затем щекочет ушки, дальше, хочет сжать волосы, но… Тэхен отрывается, тяжело дыша. Он смотрит на Минджи совершенно ничего не соображающим взглядом, покрытым туманом. Хмурится и… — Что за…? Минджи слишком сильно увлеклась, она забылась, она совсем потеряла бдительность и не подумала, что Тэхен может сейчас узнать остаток секрета. Он всё еще не делает и шагу назад, вопросительно смотрит вниз, на упавший парик, а затем медленно поднимает взгляд на открывшееся перед ним лицо, обрамлённое черными локонами. До Минджи не сразу доходит, что что-то не так, но как только она приходит в себя, понимает, что губы Тэхена не касаются её, она начинает по-настоящему паниковать. Черт возьми. Тэхен всё еще молчит, но отходит, с подозрением и недоверием осматривая Минджи. Видимо, он не верит в то, что видит, он всё еще не знает, как реагировать, и он в шоке. Забавно, что спустя больше, чем два месяца, он так и не разгадал до конца самую главную тайну Джинхо. Минджи тоже не знает, что ответить. Она не понимает, что чувствует, но знает, что ей нужно как можно быстрее натянуть парик обратно, пока никто чужой её не увидел. Сердце стучит, как ненормальное, тело начинает потеть из-за страха, что теперь Тэхен уж точно молчать не будет и поведает всему колледжу, что у них учится не просто омега, но еще и девушка, которая выдает себя за своего старшего брата. Что теперь делать? Они смотрят друг на друга, тяжело дыша. На самом деле, всё еще есть желание вновь обнять Тэхена, вновь поцеловать его, и видно, как его пальцы дергаются, как у него в голове те же рвения, что и у Минджи, но он всё еще не знает, как переварить то, что он перед собой видит. — Прости. И это всё, что она умудряется сказать перед тем, как убежать как можно дальше от переулка и Тэхена. От чего конкретно ей хочется скрыться? От Тэхена, который узнал правду или от Тэхена, который прижимал её к стенке и целовал? Может, ей хочется вернуться и всё объяснить, сказать, что у неё не было выбора, что она сама ничего не понимает и её голова вот-вот взорвется, но… она не может. Не сейчас. Всё, что было в переулке, всё, что было в баре, на вечеринке, в колледже – всё это не просто так, и на всё это есть объяснения. Но Минджи нужно бежать. Хватать воздух ртом, почти что сбивать людей, огибать прохожих с собаками и слышать, как ей гавкают в догонку. Бежать. Бежать. Бежать! Останавливается спустя несколько кварталов, тяжело дыша. Легкие горят, она кашляет и закрывает глаза, пытаясь прийти в себя. Жарко, ужасно жарко, несмотря на тучи, что накрыли небо и вечерний ветерок, что помогает остудиться. Минджи стоит под фонарным столбом, облокачивается о него рукой и дрожащими пальцами достает телефон, чтобы проверить адрес. Джиджи писала ей полчаса назад, но ничего нового не присылала, значит, пока еще есть шанс спасти Чонгука от неизвестной опасности. Да, Чонгук. Надо сосредоточиться на Чонгуке, нужно забыть о Тэхене. Точнее, о Тэхене нужно подумать потом, иначе сейчас есть риск принять очень опрометчивые решения, которых Минджи хватает с головой. Заскакивает в автобус, чтобы проехать пару остановок, и выходит именно тогда, когда ливень решает накрыть Сеул. Достав кепку из рюкзака, надевает её, чтобы хоть как-то спастись от дождя. Бомпером удается немного прикрыть спину. Минджи подбегает к нужному дому и набирает код домофона, который Джиджи скинула вместе с адресом. Заскакивает в лифт именно в тот момент, как он начинает закрывать двери, нажимает на кнопку 11 этажа и ждет. Просто ждет, всё еще не в силах перевести дыхание. Губы горят, на губах вкус Тэхена, на шее его прикосновения, перед глазами его татуировки и нетерпеливый взгляд. Всё было так спонтанно, так… необъяснимо, но так приятно. Хотелось еще раз почувствовать его язык, острые клыки и дыхание на щеке. Его сила, его тело, его близость действовали, как алкоголь: Минджи понимала, что потом ей будет плохо, но сейчас ей важно было насладиться Тэхеном, который был уже слишком далеко и… Звонок прибытия на нужный этаж позволяет прийти в себя. Минджи выходит из лифта, переводит дух и взлохмачивает промокший парик, который теперь еще и нужно будет помыть. Бомпер можно было смело выжимать, как тряпочку, а очки покрылись разводами после того, как их протерли не самой чистой и сухой футболкой. Только сейчас замечает, что здание было совсем новое – стильный ремонт коридоров, современный лифт, приятный аромат и одинаковые коврики у каждой двери, кроме квартиры под номер 1112, напротив которой Минджи стояла. Да, именно сюда ей и нужно, здесь ждет её Чонгук, с которым они разошлись на не самой хорошей ноте. Интересно, примчался бы Чонгук к ней на помощь, если бы понадобилось? Собравшись с мыслями и духом, звонит в дверь. Почти сразу же ей открывает высокая, спортивного телосложения девушка, с синими волосами и забитой татуировками шеей. Она сначала сканирует взглядом Минджи, прищуривается и только потом широко и приветливо улыбается. — А ты, должно быть, Джинхо, да? — Да. Джиджи? — Можешь так меня звать, — она выходит за порог, всё так же мило улыбаясь и хлопает Минджи по плечу. — Я капец как рада, что ты приехал. — Что с Чонгуком? С ним всё в порядке? — Джиджи, подожди, ты не взяла наличку. Голос Чонгука звучал совсем не как предсмертный хрип. В коридоре появляется Чонгук – в одних домашних штанах и черной майке с красной надписью “Акира”, бодрый и здоровый, но когда он замечает Минджи, то его взгляд моментально меняется. Тут же мрачнеет, хмурится, сжимает челюсть и с неким недопониманием смотрит на Джиджи, которая закатывает глаза. — Сейчас начнется, — шепчет так, будто Чонгук их не услышит. — Что он здесь делает? — То, что должен. Если ты не понимаешь моих намеков, то пусть тебя лично заберет твой настоящий сосед по комнате, — она скрещивает руки на груди и фыркает, а затем смотрит на Минджи. — Ты не представляешь, как же он мне уже тут надоел. — Что ты себе надумала? — он выходит к ним на порог, но не хочет даже смотреть в сторону своего одногруппника. — Я же тебе говорил, чт… — Ты много что мне говорил, Чонгук, но если ты меня не слушаешь, то и я не буду, — она хватает с тумбочки ключи и маленький рюкзачок вместе с зонтом. — Пока меня не будет, чтобы всё порешали, а ты отсюда улепётывал. Я, бляха, не могу уже вторую неделю привести к себе Юджина, а ты прекрасно знаешь, как я хочу переспать с ним. — Я тебе говорил. Скажи мне, и я уйду на день. — А мне не надо на день! Я хочу распоряжаться своей хатой так, как того хочу я. Я пообещала тебе убежище на пару недель, но ты сидишь у меня месяц. И почему? Потому что ты ссышь посмотреть своему хорошему другу в глаза! Ну подумаешь пососались, с кем не быв… — Ты можешь не кричать? — шипит Чонгук и прямо на глазах краснеет. Зато Минджи почти становится бледной. То есть, у него, всё-таки, есть кто-то ближе и лучше, чем сосед по комнате; есть Джиджи, которая уж точно знает намного больше секретов и историй из прошлого. Но она, кажется, очень приветливой и дружелюбной? — Не могу. Я устала. Всё, я вернусь через три часа, — она смотрит на Минджи и тыкает пальцем в Чонгука. — Чтобы его тут и следа не было, усек? — Да. — И чтобы разобрались здесь и сейчас, а то я уже заколебалась слушать истории о том, как Джинхо выглядит очень грустным и очень милым, и что Чонгук не знает, как к нему под… — Ты когда-нибудь закрываешь свой рот? — Чонгук разворачивает её и пихает в сторону лестничной площадки. Да, он стал еще краснее. Минджи вообще никогда не видела, чтобы он был настолько пунцовым. В принципе, она тоже должна засмущаться из-за услышанного, но вместо романтичной радости ей почему-то хочется широко ухмыльнуться, скрестить руки на груди и посмотреть на Чонгука чересчур насмешливым взглядом. Конечно! Ведь он в колледже делал вид, словно они не знакомы, словно Минджи сотворила нечто настолько непростительное, что отныне её стоит ненавидеть и презирать. Как всегда. Вместо того, чтобы просто подойти и поговорить со своим соседом, Чонгук отдалился и решил завести себе фальшивых друзей. Наверняка же надумал себе кучу всего несуществующего и сам в это верит. — Можешь отсюда уходить, — если бы мог, он бы точно в неё плюнул. — Я никуда не уйду. Я всё прекрасно слышал, и моя нога не покинет эту квартиру, пока мы с тобой нормально не поговорим. — Тебе самому не надоели разговоры? Не устал вечно что-то выяснять? — сутулится и заходит обратно, зная, что Минджи пойдет следом и закроет дверь. — Нет, потому что лично меня бесит молчание. — Спешу тебя разочаровать – разговаривать я тоже не буду. Ну какой же индюк. — То есть, тебе легче просто сбежать от меня, закрыться в квартире у своей подруги, обзавестись кругом людей, которые наверняка восхваляют тебя из-за слухов, да? — она прищуривается и внимательно смотрит на Чонгука, который всё еще стоит к ней спиной, и они всё еще не двинулись дальше коридора. — Интересно, а кто же придумал тебе такую удачную историю, что все начали тебя обожать? Хм… — Это всё не только твоя заслуга, — он разворачивается и осмеливается столкнуться с Минджи взглядами. — Не думай, что без тебя я ни на что не способен. — Да я никогда о таком и не думал, — выдыхает и пытается не терять контроль так же, как это было с Тэхеном. — Чонгук, я хочу с тобой нормально всё обсудить, без скандала, как взрослые люди… — Хватит обращаться со мной, как с ребенком, — он делает шаг к Минджи, но она не отступает. — Я и сам могу всё сделать. Сам могу завести друзей, сам могу решать и общаться с омегами, могу сам всё сделать, как я это делал и раньше. — То есть… ты правда считаешь, что наша дружба была построена на игре “дочки-матери”? — щурится и не может поверить, что Чонгук действительно так себя чувствовал. Он не спешит отвечать, лишь ставит руки в боки и проводит языком по внутренней стороне щеки. — Нет. — И я никогда не считал тебя ребенком. Ну, может, иногда… Но у всех есть свои периоды, когда они превращаются в детей. — Нет, правда, зачем ты пошел на нейрохирурга, если из тебя такой классный психолог? — от Чонгука слышался саркастический тон, который ну вот очень давил и заставлял злиться всё больше и больше. — Ты так складно говоришь, так знаешь меня, хотя мы с тобой знакомы от силы два месяца. Если ты так хорошо разбираешься в людях, то почему из всего колледжа только я у тебя в друзьях и есть, а? Почему ты общаешься только со мной? — Потому что мне комфортно с тобой. Ты – мой сосед по комнате, мы, блин, с тобой вместе ложимся спать и просыпаемся. Конечно, я буду общаться с тобой! — Нет. Нет, даже… даже не начинай этого, — он сглатывает и угрожает указательным пальцем. — Я знаю, что… что ты что-то со мной сделал. — О чем ты вообще? — еще чуть-чуть и у неё голова лопнет. — Ты, Джинхо, каким-то образом сделал так, чтобы я к тебе привязался. Чтобы я не мог без тебя заговорить с кем-то, чтобы… — О, Боже, какие же вы все одинаковые, — раздраженно трет лицо и правда, вот правда-правда пытается не сорваться. — Во всем всегда виноват кто-то, но не вы. — Чт...? — Если ты забыл, Чонгук, то ты был таким нелюдимым с самого начала. Я с трудом смог с тобой подружиться, так что здесь нет моей вины или какого-то тайного плана. Ты был с самого начала молчаливым одиночкой. Да ты мне сам на вечеринке сказал, что ты не всегда таким был! Чонгук скрещивает руки на груди и отворачивается. Дуется, злится, сжимает челюсти, не зная, что ответить. Но ведь он действительно ведет себя, как дитя, которое хочет победить в споре, но не может. — Тогда как ты объяснишь то, что было на вечеринке? То, что было до вечеринки? Как? — он вновь смотрит на Минджи и с трудом выдавливает из себя слова. — Как… как ты объяснишь то, что я начал к тебе чувствовать? Ладно, этого она не ожидала. Она не думала, что Чонгук первым об этом заговорит, но, видимо, он решил собраться с силами и выяснить всё здесь и сейчас. По крайней мере, Минджи на это надеется. В ушах тут же звенят слова Чонгука, сказанные под травкой, тогда, в комнате Уми. Минджи, если честно, пыталась много об этом не думать, не воспринимать сказанное всерьез, ведь под алкоголем и наркотиками можно сказать всё, что угодно. Но когда-нибудь это должно было всплыть наружу. Стоит ли сказать ему правду? Сейчас? Сможет ли Минджи пережить то, что не только Тэхен всё знает, но и Чонгук? Как он отреагирует на это? Реакция Тэхена была не самая лучшая, а ведь они даже не были хорошими друзьями. Что же будет с Чонгуком? — Я… не знаю. Но… но я знаю, что я тоже хотел тебя поцеловать. — Нет, замолчи, — он мотает головой и уходит вглубь квартиры. — Нет. Нет. Поцелуй был ошибкой. — Ошибкой? — Да. Всё это неправильно, — он останавливается в гостиной и, держась за голову, тяжело вздыхает. — Так быть не должно. Мы – альфы, и то, что я чувствую к тебе – неправильно. Чонгук выглядел испуганно, подавлено, он будто бы становился бесцветным, терял самого себя. Он думал, он много думал о том, что было, но не осмеливался подойти к Минджи и поговорить, потому что тогда бы кое-что могло подтвердиться. — Ты думаешь, что всё то, что между нами было, доказывает, что ты… бракованный? Он дергается, застывает на месте и сглатывает. Минджи облизывает губы и думает, что ей кажется, но… нет, она действительно слышит его сердцебиение. Нестабильное, быстрое, колотящееся в страхе и утопающее в жутких воспоминаниях. Внезапно, на руках будто бы покалывает, и она начинает чувствовать его боль. Не физическую, совсем не физическую, а душевную, как будто его выворачивает наизнанку. Чонгуку невыносимо тяжело хотя бы на секунду представить, что ответ будет лишь положительный. Но как только Минджи делает шаг в его сторону, он резко хватает худи с дивана и мчится к выходу, огибая своего соседа. Чонгук смотрит только себе под ноги, хмурится, бледнеет и тяжело дышит. Он хочет убежать точно так же, как он это сделал на вечеринке. Обувается с невероятной скоростью и не до конца завязывает шнурки, когда открывает дверь. Однако Минджи не будет так просто его отпускать. С неё хватит. — Я принимаю препараты, — громко и четко произносит, чтобы Чонгук услышал и застыл на пороге. — Я тоже принимаю таблетки. Они блокируют мой запах, блокируют чужие запахи, позволяют мне всегда быть на ногах, если вдруг наступят… дни. Чонгук медленно закрывает дверь и разворачивается к Минджи. На его лбу всё те же морщины, но в этот раз он выглядит немного растерянным. — Ты говорил, что ты принимаешь гормоны, потому что у тебя проблемы с ними, верно? Проблемы с феромонами, ты не до конца выделяешь нужные, и ты давно их принимаешь, так? Я тоже принимаю препарат, но… не так давно. Я начал его пить в начале учебного года, — сглатывает, облизывает губы и поправляет очки, нервничая. — Почему? — тихо, еле слышно спрашивает Чонгук. Готова ли она раскрыть остальное? Но ведь… она обязана, она должна рассказать правду, если она не хочет, чтобы Чонгук продолжал убегать. Минджи не хочет быть ему чужой. Почему? Действительно, почему? Опять чешется шея. — Помнишь, ты ходил на “Холодное сердце”? — Чонгук еще больше путается, но медленно кивает. — Ты слишком сильно отогнул кресло и зацепил спинкой… девушку. У Чонгука слабо приоткрывается рот и он щурится, не понимая, что происходит. — Откуда…? — Мы с братом очень хотели поступить на нейрохирургию и дизайн одежды, — вздыхает и стягивает с себя кепку. — Но в силу того, что у нас разные типы, мы не могли идти по стопам мечты, — немного наклоняется вбок, чтобы спокойно стянуть парик. — Мы придумали план – поменяться местами. Он стал мной, Юн Минджи, а я…, — открывает взору свои настоящие волосы, немного их поправляя вместе с очками. — А я стала Джинхо, — сглатывает и выдыхает, боясь посмотреть Чонгуку в глаза. Прочищает горло и начинает вытаскивать из-под себя утягивающую ткань. — Подделать документы нам помогли его друзья, а с внешностью нам пришлось справляться самим. Нам помогло то, что мы близнецы и очень-очень… похожи, — приходится снять бомпер и заправить футболку в джинсы чтобы была четко видна женская фигура: талия, бедра, грудь. Ей сейчас не сильно важно то, что могут быть видны соски – ей важно донести правду до очень тихого Чонгука. — А “Блокатор +” спас нас от того, чтобы мы не попали в щекотливые ситуации с течкой и гоном. Я… я знаю, что ты чувствовал мой запах тогда, на вечеринке, знаю, что и я чувствовала твой, не впервые. И… я понимаю, как тебя могло всё это сбить, как ты терялся и не понимал, что с тобой происходит, — выдыхает, смотрит на парик и утягивающую ткань в своих руках и, всё же, решает посмотреть на Чонгука. — Вот моя трагедия. Я – омега, Чонгук. Я Юн Минджи.