Туман

Бризи задумывался над тем, что произошло за последний день. Прямо сейчас он стоял прямиком под ночными звёздами с чудным видом: вокруг него, за ним, под ним — везде отдыхала и спала так ярко кипевшая утром и днём жизнь. Огромный город выглядел словно какая-то... деревушка. Никаких небоскрёбов, бетонных зданий, лишь небольшие двух-трёхэтажные домишки, словно сделанные из глины и фанеры. Их жёлтые соломенные крыши отражали блеск восходящей луны, придавая всему городу чувство какого-то домашнего уюта. Интересно, как эти соломенные крыши не протекают? Как их не сносит ветром? Казалось бы, вроде такие простые технологии, по-настоящему архаичные, но для него, "городского", куда менее понятные, чем гибкие сверхпрочные стёкла небоскрёбов. Впрочем, существовало ли в этом мире вообще разделение на условных городских и деревенских, если даже Кантерлот тут выглядел как обжитая деревня? Даже кантерлотский замок... Говорят, что после войн с чейнджлингами и гражданской войны он остался в таком ужасном состоянии, что ремонтировать его никто не стал: денег не было, да и смысла, ибо новая столица теперь находилась вокруг замка в Вечнодиком лесу. А тут... Какой-то аквелийский музей что ли... Безумие. Нет, всё происходящее какое-то безумие, словно какой-то трип от неудачно подобранной анестезии... Сначала какой-то туман, потом чейнджлингский танк, потом какие-то древесные псы, городок с боевым столкновением и, наконец, солнцекрупая, которой нет, наверное, лет уж как двадцать. И Луна. Но не существует же никакой Луны!.. И всё это он видел. Но самым страшным было другое. Число 400. Потому что сегодня он потерял двух боевых товарищей. Убитыми. Потому и 400. Потому что два двухсотых. И прямо сейчас он стоял около их могил. Около могил двух боевых товарищей. И что говорить ему офицерам? Что говорить матерям? "Героически погибли во время исполнения боевой задачи по уничтожению танка Второй Великой Войны, горсти мужиков с винтовками и пулемётом тех же времён и собак?" Кто-то, помнится, пел, что молодым умирать не страшно. Мол, назначайте войну на завтра. Какой же это пафос, витающий в воздухе ровно до первого выстрела. И "красота" оружия, снаряжения и войны, где всё, якобы, так просто, ибо есть только "жизнь и смерть" является таковой ровно до момента первой смерти. Смерти друга и, что хуже, твоего подчинённого. Потому что ты и только ты как командир несёшь ответственность. Распоряжаешься жизнями. И за каждую свою ошибку, заметную или не очень, платишь не ты. Платят другие. И не спасает от этого ни разница в снаряжении, ни подготовка отряда. Они просто изменяют шансы на успех. Но возможность пустить всё чертям под хвост всегда останется. До сих пор удивляло ещё то, как их не убили. Странно это всё. И машины ни одной нет, и асфальта... Артефакт древности, ей богу. Может, это туман их опять закинул? Самое странное, что, когда он с отрядом сдавал снаряжение, никто даже не понимал, что оружие, а что нет. Распознали разве что штык нож. И всё поражались и спрашивали, зачем, мол, такую тяжесть на себе таскать? Зачем пытаться слиться с лесом и травой, если броня, наоборот, должна сверкать? Прямо эквестрийская армия конца 990-ых в хироптеррском, блин, учебнике. А как же его заставляли латынь учить, представлять даже страшно. Ни на что не похожий фестральский язык. Теперь официальный язык Лунной Федерации, как и эквестрийский, впрочем. Послышались чьи-то шаги, на которые Бризи даже не обернулся: как-то не до этого было. И грустно, и стыдно, и тошнотворно. Херня он, а не командир, раз... — Привет, — прервал мысли эрзац-лейтенанта голос Луны, — мы можем поговорить? — Можно, почему нет? — всё ещё достаточно спокойно ответил военный. По его внешнему виду и не скажешь, что в душе у него творится полный кавардак. — Мы тут проверили, нашёлся один из товарищей нападавших, который рассказал, что идея нападения была их. С тем алхимиком мы тоже поговорили, он испугался знаков Найтмер, ваших громких... — тёмногривая запнулась, явно пытаясь подобрать подходящее слово. — Автоматов. Ещё, правда, у нас был пулемёт и РПГ, но не суть важно... — увидев вопросительный взгляд Луны, Бризи продолжил. — Ну, одна стреляет очень часто, а вторая редко, но мощно... Не знаю, как по-другому объяснить. — Не суть важно, — аликорн подошла ближе, пока не встала рядом, — я не за этим сюда пришла. Просто... — Что? — Мне кажется, бессмысленно убегать от того факта, что мы похожи. Хотя бы метками. И у меня ряд вопросов поэтому возник, знаешь, скорее личных... Ты ведь не против поговорить на эту тему? — Да мне бы и самому побольше узнать про все эти семейные вещи. — тоскливо перевёл на что-то дальнее взгляд Бризи. — Я ничего о своей семье не знаю. — Как это? — на лице Луны появилось искреннее непонимание. — Как можно ничего не знать о своей семье? — А вот так. Единственное, что я знаю, это кто моя мать, и то я её не видел лет двадцать. — И с тобой... Вообще не общались? Ни отец, ни мать? — Да. Отправили в хироптеррский кадетский интернат при рождении, словно в золотую клетку. Вроде обучение по самым высоким стандартам, красивая форма, хорошее снаряжение и талантливые преподователи, но... это ведь военный хироптеррский интернат. И как ты клетку ни покрывай ни золотом, ни бриллиантами, ни платиной, она всё равно останется клеткой, где с тебя дерут за каждую оплошность. "Верность, Вера, Война". Эти три понятия вдалбливались с самого детства. Потом в кадетке, потом в военном ВУЗе. И везде мне показывают, что я ничего не стою. Везде дерут как с троих. — И ты вообще не виделся с родителями? — Да, не виделся ни разу. И даже если был риск, что я пересекусь с Найтмер, меня тут же куда-то увозили. "Найтмер приезжает в интернат с визитом? Отлично, давай тебя, Бризи, на пару дней к спецназу отправим". И так всю жизнь. Оттого я магией и не владею, ха-ха, меня даже единороги за это высмеивали в детстве. — А самому тебе сколько? На вид явно взрослый, хоть до конца ещё не вымахал. — 21 скоро будет. — Хах... — с явной долей ностальгии улыбнулась Луна, однако чуть ли же не сразу застыдилась этого мелкого проявления эмоций. — Я в этом возрасте войной на Селестию пошла. Потом тысяча лет на луне, словно во сне, и возвращение около года назад. Так что не такая уж я и старая, как ты думаешь. — Я путь войны не выбирал. Просто с самого детства твердили "si vis pacem, para bellum", а потом и кьютимарка появилась. Тяжело истрактовать, что конкретно она значит, но точно что-то военное. Видимо, такие вещи ещё не придумали, но метка уже их предсказывает. Что-то космическое, как по мне. — Galeatum sero duelli poenitet. Неплохо говоришь, только вот над произношением надо чуть-чуть поработать. — Откуда ты знаешь хироптеррский? — Хиро... что? — звёздногривая поначалу смутилась, однако быстро сообразила. — А-а-а, так вот как его сейчас называют... Я-то и вовсе думала, что язык вымер. — Не особо, честно говоря. Сейчас на него все фестралы перешли, ещё и вторым официальным сделали. — Этот язык появился, когда я была Найтмер. — было видно, что Луне вспоминать эпизоды из прошлого, откровенно говоря, неприятно, но она себя пересиливала. — Фестралы были очень разнородными племенами, а ночную стражу из тех, кто друг друга не понимает, не организуешь, вот и пришлось выкручиваться. — Подожди, ты и есть Найтмер? — Ну... В общем, да. Только я до конца не поняла, это моё альтер эго, форма или сущность. Хотя учитывая, что ты так на меня похож, пусть и сын Найтмер, то я склоняюсь к первому варианту. — Выходит, что... Ты моя мать?.. Теперь замялись уже оба аликорна, ощущавшие примерно одинаковое чувство неловкости. Конечно, не каждый день встретишь кого-то, кто в действительности является твоим сыном или матерью, не просто похоже выглядит, но и мыслит, а на деле ты видишь своего родственника второй раз в жизни. Луна вздохнула и закрыла глаза. Нет, ей нужно набраться смелости, чтобы признать всё, как есть... Наконец, звёздногривая выдохнула и открыла глаза, не то смирившись с неизбежным, не то справившись сама с собой. — Биологически... Да... — в её голосе оставались нотки помеси страха и неуверенности. — А кем был... твой отец? — Один хироптеррский офицер рассказывал, что знал моего отца. И говорил, что он военным офицером был каким-то, талантливым, местами очень везучим. Организовал из ничего боеспособное подразделение, которое сначала сторонникам Дейбрейкер, а потом и чейнджлингом рожу умыло. И контрастировали они с мамой очень сильно: прагматик и идеалистка, она злилась, что он собой рискует и о ней не думает, а он плевал на всё это и воевал. И довоевался один раз: гранатомётом жахнули по танку, когда он со своим экипажем солдатикам из западни выбраться помогал. Сгорел заживо. Тогда, как он говорит, Луна в Найтмер и обратилась, и, мол, всё это план был хироптеррский... Но я не очень верю в это, честно говоря. — Только не говори, пожалуйста, в таком контексте, что я и Найтмер это одно и то же. — Почему? Технически это ведь так. Луна неловко начала бурить взглядом землю, долгое время не отвечая. Да, пусть это была и параллельная, другая она, но всё равно Луна! И очень тяжело было принимать тот факт, что она бросила сына, что в ней победила тёмная сторона, что она стала агрессивной милитаристской... Пресвятая ночь, да за что это всё ей на голову свалилось... — Потому что Найтмер есть зло в его экзистенциальном проявлении. — наконец ответила звёздногривая. — Она бы построила вечную тиранию ночи, где не было бы место для добра и счастья, где все были бы несчастными, где... — Как интересно ты говоришь о самой себе в другом лице. — перебил её Бризи. — Не такая уж Найтмер и кровожадная, как её Селестийские сказочки величают: носителей элементов пощадила, военнопленных отпустила, офицеров судили по закону и предоставили многим возможность служить дальше... Даже Селестии разрешили поклоняться. И пони всё так же живут, работают, учатся, детей заводят, только вот теперь ночь тоже ценят, как и день. Или ты считаешь, что лучше сидеть и смотреть, как выкашивают и унижают фестралов целое тысячелетие? Просто закрыть глаза и притвориться, что ничего нет? Разменять жизни одних на жизни других? — Нет, я... — эти слова ещё больше расшатывали внутреннее состояние Луны, которая и сама-то не могла найти ответ ни на один из этих вопросов. — Взгляни на себя, на свои поступки. Ты разве не сделал то же самое? Сегодня утром, когда вы только появились в Понивилле. Ты ведь и разменял свою жизнь и жизни товарищей на чьи-то другие. — Turpis fuga mortis est omni morte pejor!.. — немного раздражённо ответил эрзац-лейтенант, потому что теперь подняли сложную и неоднозначную тему уже для него. — Они сами на нас полезли! — Omnia mors aequat. Nisi vivit. Vivit post funera virtus. — Pompa mortis magis terret, quam mors ipsa... — вздохнул Бризи и раскис. — И всё же... Жаль мне парней... Не уберёг, не защитил, не подумал... Хотя обязан был!.. — Я то же самое чувствую, когда кто-то говорит мне о фестралах... Просто надо помнить две вещи: границу, когда защита своего дома становится разрушением чужого и... Луна на секунду призадумалась, пытаясь чётко выразить свою мысль, пока её бурил взглядом второй аликорн. — Est haec natura mortalium, ut nihil magis placet, quam quod amissum est. И с этим просто надо смириться. После этого она достала два чёрных тюльпана и телекинезом посадила их на свежие могилы: по одному на каждую. — Но... — Бризи явно пребывал в некотором удивлённом смущении от увиденного. — Откуда ты знаешь про чёрные тюльпаны?.. Тут же нет самолётов... — Когда вы обсуждали их, — звёздногривая кивнула в сторону могил, — то говорили о том, как они "в тюльпане чёрном домой летят". И я... Я решила помочь... С традицией, вот... Эрзац-офицер печально сел на круп и молча посмотрел на два цветка, пока на его глазах выступали такие же тихие мужские слезинки. Вскоре ночное небо частично затянулось тучами и начал накрапывать дождь, скатывающимися блестящими капельками покрывая два чёрных цветка. Бризи молчал. Луна тоже. — Знаешь... — наконец сказал он и всё таким же тоскливым и печальным взглядом посмотрел на звёздногривую. — Я рад, что в этом мире чёрный тюльпан именно такой... Только вот... — тяжело вздохнув, аликорн замолчал. — Только вот что?.. — тихо и печально спросила Луна, которой явно тяжело было на это смотреть — Я боюсь, что вы скоро узнаете истинный смысл этого выражения... Ибо мы принесли его... На своих крыльях...