Их было десять

Долорес не справлялась. Все, буквально все пошло крахом после пропажи Пятого. Дол даже пыталась умереть, рассорилась со всеми, а потом Пятый вернулся. Быстро, резко, непонятно. Пятый выглядел ровно так же, как и год назад, ровно также как и на портрете в гостиной, который повесили полгода назад. Там он ухмылялся с видом победителя и Долли старалась не смотреть на картину. Ведь там Пятый был таким настоящим. Живым. Глядя на портрет появлялась надежда, а надежда (как, в целом, и чувства) была слишком большой роскошью для сломанных детей.Но когда Пятый вернулся все чувста обрушились, словно та дамба, то, что закрывало ее эмоции и то, на чем Пятый ставил трещины чувств. Дамба рухнула, рухнула, не смев больше сдерживаться, рухнула вместе со словами, о которых Дол переживает и по сей день — со словами: «Я люблю тебя». Теперь, когда прошел уже практически месяц с воссоединения с Пятым, Дол все также плохо. Несмотря на то, что должно было быть лучше. Обязательно. С Пятым все было даже хуже — его «я тоже тебя любил» одновременно давала и отбирала надежду. Потому что — «любил», ну понятно что значит, да? — но одновременно «любил», что если это значит что теперь не любит? Долорес терялась в загадках, занятиях и своей голове — все казалось большим, диким и пугающим. Люди становились лишь хаотичным потоком сумасшедших. Долорес иногда понимала, что сумасшедшей была как раз она. Долорес хотела взять все в свои руки. Долорес хотелось снова чувствовать радость, теплоту и восторг, а а не только гнев, страх и печаль. Долорес хотелось улыбаться и смеяться на странные шутки Эмили, а не запираться в своей комнате и орать «ОТВАЛИ!», то же самое, на что Долли несколько месяцев назад злилась на Вэй. Долорес не замечала, не проводила параллели. А остальные делали это всё и Долорес считали ненормальной. Трое ее друзей (рекордсментное, кстати, количество для их дома) пытались поддерживать Дол. Правда пытались. Эмили выслушивала плач Долли терпеливее всех, Бен обнимал Долорес крепче всех, а Вэйлин своей критикой и упреками вытаскивала Дол из депрессии упорнее всех. Но терпеть это всегда было невозможно. Первой сказала «Пока» Вэй. Она просто однажды не пришла на их посиделки, а когда Долорес спросила сестру, что случилось та лишь ответила:"Слушай, Дол. Ты была (уже на этом «была» Долорес начала подозревать) моим другом и все дела, но… понимаешь, все сложно, Дол, правда очень сложно. (тут Вэйлин вздохнула). Мы, конечно, все еще будем друзьями, да, но приходить к тебе постоянно я больше не могу. Мы выросли, Долорес, и постоянно плакать это… (Вэйлин развела руками, вычерчивая какие-то только ей понятные закорючки). Глупо. Прошу, не обижайся, но выслушивать твой плач каждую среду… Ну, Долорес, подумай, ты правда думаешь, что мне это нравится? Повзрослей, Долли. Перестань постоянно плакать и наконец встань с колен. Вот что я тебе скажу — Пятый тебе не нужен. Просто… живи без него, ок?» — дала свой последний совет для Долорес Вэйлин, похлопала подругу по плечу и ушла. Просто ушла, оставив Долорес стоять в коридоре с вырвавшимся шепотом:«Ты просто предатель, Вэйлин Харгривз.» А как можно не ненавидеть предателей? Потом был Бен. Бен хотя бы сделал это более деликатно, чем Вэй (которую Долорес, кстати, все еще ненавидела). Но он все равно был последним от кого Долорес ожидала такого удара. «Долли… Нам нужно поговорить. Я… я… ты понимаешь, ты очень классный человек,(Долорес уже понимала к чему все идет) правда, ты прям очень хорошая, очень. Но, Дол, я устал, реально устал быть подушкой для слез. Ты приходишь ко мне, плачешь и когда тебе становится лучше уходишь. Какие-то односторонние отношения получились, не правда? До того как ты стала зависима своим Пятым, у нас была настоящая дружба.Равная. А сейчас… Дол, мне самому больно это говорить, но я обдумывал это давно и я правда не хочу все еще больше запороть. С моим странным желанием помочь, я… я не могу. Тебе от этого хуже. Не мне. А вредить тебе я правда не хочу. Долорес, ты классная, но я не могу ничего поделать. Мне жаль, Дол. Я правда сожалею.» — сказал Бен с грустной улыбкой, пытаясь сделать все максимально мягким. Не получилось. Последние слова Бена больно кольнули в сердце и оставили на нем яркий шрам. Последней была Эмили. Эмили просто однажды вдруг перестала шутить и на вопрос Долорес (ведь та всё-таки что-то чувствовала к кому-то кроме Пятого): «Что случилось?». Ответила, плача:"Дол, долли, понимаешь, я же не хочу быть такой же как Вэйлин и Бен, ведь они, ну, предали друга, но я, я чувствую, что хочу сделать также… также уйти, освободиться,расправить крылья и найти кого-то кто тоже придумывал бы шутки, понимаешь, да? Но я не могу, не могу, не могу, ведь ты же останешься совсем одна и я не могу тебя бросить, и… и прости, прости меня, это же плохо по отношению к тебе, но я ничего не могу с собой поделать и когда ты рассказывала про то, какой Бен бессердечный, я хотела утешить не тебя, а Бена… Прости-прости-прости!». Долли простояла в ступоре пару минут, а потом ответила с грустной улыбкой:"Не извиняйся. Не надо, я все понимаю. Ты правда, ну?.. (получив в ответ кивок, Долорес продолжила). Ну так и уходи. Со мной все в порядке, правда, не переживай. И потом, если мы перестали быть лучшими друзьями, это не значит, что мы больше не друзья. Мы все еще сможем общаться, ну? До завтра, Эмили.». На Долли накинулись с обнимашками и та с радостью обняла подругу в ответ. «Запомни — ты не предатель» — прошептала Долорес подруге.«А ты — лучшая» — последовал ответ. Прообнимавшись так еще около минуты, девочки неловко помахали друг другу и Эмили ушла. Долорес взяла подушку и кинула ее в стену. Когда делаешь вид, что все хорошо, все вдруг становится таким плохим. Харгривзы максимально пытались сделать вид, что все хорошо. А сама Долли лишь думала, как пропустила момент, когда собственный дом стал для нее тюрьмой. Когда она успела почувствовать особо опасным преступником