Всего лишь поцелуй

Эта неделя стала, конечно, не лучшей неделей для Мэделин, но оказалась не таким адом, какого она ожидала. На следующий день после произошедшего Эллиот в пух и прах разругался с Делайлой. И Мэделин чувствовала себя виноватой, ведь именно она стала причиной ссоры: Хармес по-прежнему отказывалась понимать действия подруги и осуждала ее за «терки с Рэймондом», а Грея ее точка зрения категорически не устраивала. Когда Декарт захотела извиниться перед Эллиотом за то, ее действия стали поводом их с Делайлой раздора, парень лишь отмахнулся и сообщил, что разочарован в Хармес. Потом он сказал, что все в порядке, ведь если бы не Мэделин, то он никогда бы не узнал, какая Делайла твердолобая, самонадеянная эгоистка. Та самая эгоистка теперь ходила на пару с Диланом, и каждый раз при встрече с Мэделин, они кидали на нее осуждающе-возмущенные взгляды. Впрочем, если Эллиот кое-как еще контактировал с Диланом, то вот Терри отказывался общаться и с Лэнгфортом, и с Делайлой. — Мне наплевать, с кем ты целуешься, встречаешься, спишь, да хоть Уидосорос варишь. Ты все та же Мэд, которую я люблю и уважаю. А если кто-то считает, что то, что ты обжимаешься с Рэймондом, это повод тебя презирать, то мне не хочется иметь с этими людьми ничего общего, — заявил Джонс, когда они втроем с Эллиотом и Мэделин во вторник сидели на диванчике в углу библиотеки и тренировали невербальные чары. Мэделин готова была расплакаться от наплывших на нее нежных чувств к Терри, но она лишь бросилась ему на шею и крепко обняла. Эллиот поспешил напомнить, что он тоже на ее стороне, после чего получил свою дозу благодарственных объятий. Герман, к радости Мэделин, ее больше не трогал и даже не присоединялся к постоянно окликавшим ее слизеринцам, да и вообще вел себя на удивление тихо и спокойно. Пересекаясь с ним в классах, коридорах или Большом зале, Мэделин чувствовала, как ее внутренности делают кульбит, и она никоим образом не одобряла такую реакцию своего организма на Рэймонда, но вряд ли могла что-то с этим поделать. На самом деле, она даже не пыталась разобраться с этим, просто смирилась с фактом того, что ее восприятие Германа, мягко говоря, изменилось. Злость на него никуда не делась, но она явно не была преобладающим чувством. Если с Делайлой Мэделин поругалась и теперь была зла на нее, то вот с Диланом ситуация обстояла иначе: они просто не разговаривали. Даже словом не обмолвились, поскольку Дилан намеренно избегал ее. Стоило Мэделин зайти в гостиную, как в то же мгновение парень испарялся; время для своих приемов пищи он умудрился вычислить так, чтобы никоим образом не пересечься с подругой. Но так не могло длиться вечно. Первая тренировка по квиддичу после того, как вся школа узнала о ее поцелуе с Германом, далась Мэделин нелегко: здесь Дилан не мог сбежать, но зато в упор ее игнорировал, а учитывая, что они оба являлись охотниками, это было довольно проблематично. После второй тренировки на неделе она поняла, что так продолжаться не может: во время отработки стратегии Коул, новый охотник, немного налажал в силу небольшого опыта игры в команде, в результате чего со своей задачей не справилась и Декарт. Дилан от души наорал на Коула, а Мэделин лишь одарил мрачным взглядом. Когда капитан оседлал метлу и поднялся в воздух, Митч, переглянувшись с охотницей, возмущенно взмахнул руками, явно не понимая произошедшей несправедливости. Мэделин только поджала губы и покачала головой. Когда тренировка кончилась, Декарт решила подождать Дилана, который всегда уходил последним, чтобы наконец поговорить. Эллиот, узнав о ее плане, одобрил его, хотя и не выглядел уверенным в успехе операции. Пожелав девушке удачи, он закинул метлу на плечо и побрел в замок. Выйдя из раздевалки и заметив явно ожидающую его Мэделин, Дилан замешкался, но все же проигнорировал девушку и прошествовал мимо нее в сторону школы. Мэделин, закатив глаза, догнала его в два шага и пошла рядом: — Дилан, ты ведь тоже понимаешь, что так продолжаться не может. Мы не можем нормально тренироваться, пока ты со мной не разговариваешь. — Так тебя волнуют только тренировки? — огрызнулся Лэнгфорт, не глядя на нее. — Нет, но если ты больше не хочешь быть моим другом, я не в праве заставить тебя передумать. А вот квиддич это уже не только между нами, и мы не можем позволить личным конфликтам отрицательно повлиять на игру команды… Дилан резко остановился и повернулся к Мэделин. Кажется, он совсем прослушал вторую часть ее монолога. — Я хочу быть твоим другом, Мэделин. Просто мне сложно понять тебя и твои поступки. — Как ты можешь что-то понять, если ты даже не знаешь ситуации? — она встала напротив него и непонимающе нахмурилась. — Знаю, Эллиот и Делайла мне рассказали, — Дилан скрестил руки на груди. Его взгляд бегал, так и не останавливаясь на Мэделин. — И если ты хорошо слушал Эллиота, то знаешь, почему я так поступила. — А еще я хорошо слушал Делайлу. И некоторые ее догадки показались убедительными, — он наконец взглянул ей в глаза и, увидев в них искреннее непонимание, разъяснил, — она рассказала мне про то, что ты танцевала с ним на вечеринке, когда я отходил. Мэделин почувствовала странное чувство, похожее на презрение: значит Делайла сразу побежала ябедничать Дилану и трепаться по поводу всего, что видела и напридумывала себе? Она закатила глаза и потерла переносицу: — И ты туда же. И танцевала, и целовалась я с ним только потому, что он заставил меня. У меня с ним ничего нет! Дилан пару секунд пристально вглядывался в нее, затем уточнил: — Честно? — Честно, — кивнула Мэделин. Дилан вздохнул и слабо улыбнулся: — Хорошо. Прости, что так себя вел, не знаю, что на меня нашло. Я просто… — Все в порядке, — она не дала ему договорить, потому что понимала, что Дилану особенно тяжело далась эта новость в силу его чувств к ней. Мэделин, явно сомневаясь, распахнула руки. Дилан по-доброму усмехнулся и обнял ее. — Теперь, я полагаю, только Делайла осталась по ту сторону баррикад. — Похоже на то, — кивнул парень, — она слегка… радикальна в своих взглядах, но все же, думаю, тебе стоит поговорить с ней. — Ну уж нет, — надулась Мэделин, снова двинувшись в сторону замка, — пусть сначала переосмыслит свои взгляды и извинится. — Боюсь, это случится нескоро. — Ничего, подожду. Она не маленькая, чтобы я ее учила уму-разуму. Дилан, судя по его виду, остался при своем мнении, но настаивать на нем не стал. Они медленно побрели к дверям школы, обсуждая тренировку и стратегию игры. Хотя Дилан усиленно делал вид, будто они и не ссорились, Мэделин все равно ощущала какую-то недосказанность и напряжение, исходящие от него. Но она понадеялась, что со временем это сгладится, пусть в глубине души и понимала, что как прежде уже не будет. И это осознание отзывалось тупой ноющей болью в груди. Надежды Мэделин на то, что на вторую неделю уже все успокоятся, отчасти оправдались: на нее больше не глазели, она больше не слышала перешептываний за своей спиной. Но вот для некоторых особо бойких слизеринцев ее примирение с Диланом дало повод для новых измываний. Когда они вдвоем с Диланом направлялись на урок заклинаний в понедельник, им посчастливилось встретиться с Германом и его верным псом Эдрианом, шедших навстречу. Издалека заметив, что Эдриан при их виде расплылся в предвкушающей улыбке, Мэделин почувствовала недоброе. Дилан, увидев Рэймонда, тоже ощутимо напрягся, но как ни в чем не бывало продолжил беседу с подругой. Когда они практически поравнялись со слизеринцами, Эдриан вдруг обратился к Дилану: — Что, Лэнгфорт, все еще надеешься сравнять счет? Не думаю, что ты дотянешь до планки, которую установил Герман. После него даже Декарт не снизойдет до тебя… Мэделин не успела остановить рванувшего на слизеринцев Дилана. Эдриан испуганно отпрянул и готов был обратиться в бегство, но оказалось, что ему ничего не угрожало — гриффиндорец накинулся вовсе не на него, а на лишь тихо ухмыльнувшегося последней реплике Германа. Схватив Рэймонда за грудки, Дилан прижал его к ближайшей стенке и прорычал: — Ты ублюдок! Эдриан остался трусливо стоять в сторонке, но вот Мэделин сразу подскочила к другу: — Дилан, не надо, успокойся… — Нет, что ты, пусть бесится, его можно понять, — насмешливо произнес Герман, — он ведь хотел бы занять мое место тогда, после вечеринки. Да, Лэнгфорт? Наверняка мечтаешь узнать, какой вкус у ее помады, — он кивнул в сторону гриффиндорки, — ну, я тебе с этим могу помочь. Я-то уже все знаю. Герман взглянул на Мэделин, в его глазах снова сверкнул тот странный огонек. Парень ухмыльнулся и произнес: — Вишневый. Кулак Дилана прилетел точно в то же место на левой скуле Рэймонда, где до недавнего времени красовался порез, оставленный Мэделин. Впрочем, ответный удар не заставил себя ждать: Герман врезал гриффиндорцу по лицу и повалил того на пол; завязалась драка. Вокруг уже стали собираться другие ученики, которые с интересом наблюдали за происходящим, даже не подумывая разнять парней. Кто знает, сколько бы они продолжали лупить друг друга, если бы в их разборки не вмешалась Мэделин. Она выхватила волшебную палочку, раздался хлопок, и дерущихся раскинуло в разные стороны на несколько метров. Когда они через пару секунд уже поднялись на ноги и, кажется, были готовы снова ринуться в бой, между ними встала Мэделин: — Успокойтесь. Оба. — Он заслужил, чтобы ему хорошенько врезали, — Дилан вытер тыльной стороной ладони кровоточащую губу и с ненавистью посмотрел на Германа. — Чем же? — осведомился тот с наигранным недопониманием. — Девушку у тебя увел? Ах да, она же и не была твоей. Рэймонд обнажил зубы в самодовольной улыбке, а Дилан снова ринулся на него. Мэделин схватила его за плечи и, прилагая немалые усилия, постаралась удержать его: — Не обращай внимания… Пожалуйста, Дилан. Гриффиндорец, прожигая гневным взглядом противника, все-таки остановился. Но вот Герман останавливаться не собирался: — Смирись, Лэнгфорт, никто в здравом уме не предпочтет тебя мне. Мэделин была готова закрывать глаза на многое, но тут всколыхнулась обида за друга: подобного оскорбления в его сторону она молча стерпеть не могла, поэтому повернулась к слизеринцу и со злостью воскликнула: — Да заткнись ты уже! — Заставь меня, — он недвусмыленно улыбнулся и, склонив голову набок, добавил, — давай. Ты ведь знаешь как. Мысленно пожалев, что она не знает заклинания немоты и пообещав найти такое в ближайшее время, Мэделин несколько секунд гневно смотрела на Германа, еле сдерживаясь от того, чтобы снова выхватить волшебную палочку. Тот неотрывно глядел на нее в ответ, и было что-то еще помимо вызова в его глазах — некое выжидающее любопытство. Ему правда было интересно, не сорвется ли Мэделин. Но она лишь развернулась и, подхватив под локоть зло пыхтящего Дилана, направилась прочь. Рэймонд, который словно что-то различил в ее взгляде, довольно усмехнулся и двинулся в другую сторону. Мэделин предложила Дилану сходить в Больничное крыло: у парня была разбита губа и на щеке наливался огромный синяк. Но тот гордо отказался, и Мэделин, буркнув что-то вроде «придурок», повела его в гостиную Гриффиндора, где сбегала в свою спальню за специальным настоем и принялась обрабатывать его боевые раны. Синяк сразу сошел на нет, а разбитая и опухшая губа вернулась в прежнее состояние, в свидетельство о произошедшем оставив лишь корочку запекшейся крови. Все это время Дилан хмуро молчал, очевидно, погруженный в какие-то свои мысли, что слегка напрягало. — Все, готово, — через некоторое время сообщила Мэделин, закрывая баночку с настоем и при помощи заклинания ликвидировала ватку, которой обрабатывала увечья. — Спасибо, — искренне поблагодарил Дилан. Они подхватили сумки с учебниками и чуть ли не бегом направились в класс заклинаний — урок начинался через несколько минут. — Зря ты с ним сцепился, — несмотря на мрачное настроение Дилана, Мэделин все же осмелилась озвучить свои мысли, — оно того не стоило. Знаю, что он порой просто невыносим и прямо-таки напрашивается на то, чтобы ему по башке настучали, но он этого и добивается. Надо стараться сохранять спокойствие и не реагировать на его провокации… Откровенно говоря, Мэделин сама не была уверена в правильности того, что говорит. Вариант терпеть скотское отношение просто не может быть верным, это было бы слишком несправедливо. Но в ситуации с Рэймондом данный вариант все же был оптимальным. Тем более для Дилана. Мэделин повернула голову к другу и, увидев на его лице совершенно отсутствующее выражение, осведомилась: — Дилан, ты меня слушаешь? Очевидно, он все еще был погружен в свои размышления. Когда Мэделин позвала его по имени еще раз, он наконец очнулся, но вместо того, чтобы ответить на монолог подруги, вдруг нервно проговорил: — Тебе наверняка покажется это странным, но ты только не обижайся. Тебе понравилось? — Чего? — непонимающе переспросила Мэделин, хотя и догадывалась о смысле заданного Диланом вопроса. Они остановились перед дверью в кабинет заклинаний, и девушка повернулась лицом к другу. Ему явно было неловко, но отступать он уже не собирался: — Ну… Тогда, с Рэймондом. Ты понимаешь. Да, она понимала. И несмотря на то, что была обескуражена заданным вопросом, она даже знала ответ на него и была уверена в этом ответе на сто два процента. И одновременно боялась его. Лучше уж наступить самой себе на горло, чем признаться в том, что ей понравилось целоваться с Германом Рэймондом. Но если для самой себя этот момент, как бы он ее ни пугал, Мэделин все-таки прояснила, то вот говорить об этом другим, особенно Дилану, было абсолютно лишним. Хоть Дилан и попросил ее не обижаться, Мэделин все же почувствовала, что внутри нее поднимается раздражение. Обалдел он, что ли, такие вопросы задавать? — Почему ты спрашиваешь? — как можно более спокойно осведомилась Мэделин после небольшой паузы. Она задала этот вопрос не столько потому, что ее чрезвычайно интересовал ответ, сколько в попытке избежать прямого ответа. И Дилан наверняка почувствовал это. Впрочем, ответа от него Мэделин так и не дождалась, Лэнгфорт лишь пожал плечами. — Если это из-за того, что Эдриан там вякал сегодня… — начала было Мэделин, собираясь убеждать друга в том, что все это полный бред, но Дилан не дал ей договорить: — Нет, мне наплевать на то, что они говорят, дело конкретно в тебе. В целом, Мэделин догадывалась, что Дилан имел в виду и почему он вообще завел этот разговор, но как закончить эту пытку, она не знала. Опять она предстала перед выбором солгать или сказать правду, которая способна разрушить их дружбу. Точнее, выбора как такого-то и не было, потому что и в этот раз Мэделин не смогла бы соврать. Пауза затянулась, но Дилан все еще ждал, хотя, судя по выражению его лица, не особо надеялся услышать ответ. Мэделин отвела взгляд и раздраженно произнесла: — Притворюсь, будто не слышала этого вопроса. И прежде, чем Дилан успел что-либо сказать, Мэделин распахнула дверь в кабинет заклинаний и зашла внутрь. Она прекрасно понимала, как расценится такое наглое и откровенное избегание ответа на вопрос, но и заставить себя солгать тоже не смогла. Эти моральные устои когда-нибудь доведут ее. Дилан, учитывая, что он стал еще мрачнее, чем был, все правильно понял, но, стоило отдать ему должное, к этому вопросу позже не возвращался. *** Октябрь пролетел слишком быстро и спокойно. Учеба, собрания клуба, квиддичные тренировки, пара вечеринок — и целый месяц уже позади. Приблизился Хэллоуин, а также первая квиддичная игра в этому году, которая должна была состояться в первый день ноября. На поле встречались наиболее враждебно настроенные команды — Гриффиндор и Слизерин. Слизеринцы, как и пообещал Герман, гриффиндорцев не трогали, так что сражение обещало быть честным. По крайней мере, более честным, чем в прошлом году. Делайла за целый месяц так и не удосужилась помириться с Мэделин. Возможно, она была чересчур горда или слишком уверена в своей правоте. Мэделин уже давно не обижалась и не сердилась на нее. Скорее была удивлена поведением бывшей подруги и разочарована. Разочарована в самой себе. Как она раньше могла не замечать этой другой стороны медали? Мэделин всю свою жизнь считала, что не слишком хорошо разбирается в людях, но настолько, чтобы считать самой близкой подругой человека, в прямом смысле отказавшегося от нее из-за того, что она один раз целовалась со слизеринцем… Разумеется, дело усугублялось еще и тем, что по сути Мэделин являлась причиной ссоры Делайлы с Эллиотом. И это когда Хармес только-только начала налаживать контакт с объектом своей влюбленности. В общем, причин испытывать неприязнь к подруге у нее после этого стало на одну больше. Хотя, пожалуй, правильнее будет сказать «бывшей подруге». Однако вины Мэделин не испытывала, и ей не было никакого дела до Делайлы, по крайней мере, пока та не признает свою ошибку и не извинится. Хотя со временем их взаимоотношения все-таки слегка улучшились: в случае крайней необходимости они могли обменяться двумя-тремя словами. Однако не одна Делайла считала Мэделин предательницей. Хармес умудрилась настроить против нее всех девочек с их курса, так что по вечерам Мэделин засыпала в ауре недоброжелательности, которую в спальне создавали пять ее соседок. Но и на это ей было глубоко наплевать, поскольку на ее стороне остались Дилан, Эллиот и Терри, и кроме них ей никто и не был нужен. Таким образом, все постепенно устаканилось и даже в своем роде наладилось, чему Мэделин была рада. Хотя и странное чувство, поселившееся у девушки внутри после поцелуя с Германом, каждый день напоминало о себе и не давало ей покоя. Особенно оно будоражилось тогда, когда Мэделин пересекалась взглядом с колючими глазами Рэймонда. В такие моменты она почему-то начинала волноваться, тут же отводила взгляд и поэтому, конечно, не видела, как удовлетворенно ухмылялся Герман. Однако он, как и просила Мэделин, к ней больше не приближался. Но с каждым днем девушка все больше убеждалась в том, что ей хочется обратного, хотя она и старалась гнать поганой метлой такие мысли из своей головы. Но в остальном Мэделин ничего предпринять не могла и надеялась, что со временем это ощущение пройдет. Вечером 31 октября состоялась большая вечеринка в честь Хэллоуина. Зал, в котором обычно проводились подобные мероприятия, для праздника украсили живыми летучими мышами, искрящейся в полутьме волшебной паутиной и сотней гигантских подсвеченных резных тыкв, колеблющийся свет которых являлся основным источником света в помещении. В одной части зала стояли столики с угощениями, за которыми в основном сидели учителя, потому что почти все школьники собрались на танцполе в другой части помещения. У каждого столика стоял скелет, держащий канделябр с яркими свечами, свет которых распространялся только на ближайший столик. На эту вечеринку пустили даже первокурсников и второкурсников. Но лишь потому, что там присутствовал почти весь преподавательский состав. Терри, сетовавший на то, что при таком надзоре ничего крепче медовухи им не светит, на свой страх и риск притащил-таки с собой фляжку с огневиски. Когда друзья поинтересовались, откуда у него столько смелости на подобный поступок, Джонс заявил, что он вот уже две недели как совершеннолетний и может пить, что захочет. А еще он сказал, что не собирается размахивать алкоголем перед носом у МакГонагалл, а если Дилан и Эллиот и дальше будут трусить, то им не достанется ни глотка. Парни поспешили успокоить его, так что им досталась приличная часть содержимого фляги. Мэделин, не особо любившая крепкий алкоголь, сначала отказывалась, но после пары бокалов медовухи тоже согласилась отпить огневиски. — Эй-эй, не налегай. Терри, скажи ему, — Эллиот постарался выхватить огневиски у Дилана, в очередной раз приложившегося к фляге, — у нас завтра игра в 11, не забыл? — Да все будет в порядке, — отмахнулся Лэнгфорт, делая еще пару глотков. Мэделин, которой уже совсем похорошело, стояла с друзьями около стены и вот уже целую минуту откровенно пялилась на стоявшего недалеко Германа: слизеринец облокотился пятой точкой на стол, находившийся в паре метров от танцпола, и с веселой улыбкой разговаривал с Эдрианом. В какой-то момент к ним подскочили их сокурсницы — Пенелопа Бэйкер и Аннет Херли, с явным намерением пообщаться с парнями. После короткой беседы с ними Эдриан, по-хозяйски обняв Аннет за плечи, удалился, на прощание отсалютовав другу. Пенелопа, оставшаяся с Рэймондом, вдруг схватила того за руки и, кажется, попыталась утащить его на танцпол. Мэделин в этот момент почувствовала, как у нее чешутся руки наслать на Бэйкер самую страшную порчу, которую она только знала. Впрочем, к радости гриффиндорки, Герман не горел желанием сопровождать Пенелопу куда бы то ни было, и после нескольких безуспешных попыток завладеть вниманием парня она сдалась и пошла прочь. Мэделин осталась жутко довольна представшим перед ней зрелищем и потому неосознанно заулыбалась, по-прежнему не отводя взгляда от слизеринца. Как раз в это мгновение он повернул голову и встретился взглядом с веселыми глазами Мэделин. Декарт сразу перестала улыбаться, зависла на пару секунд, глядя, как Герман расплывается в ухмылке, и поспешила отвернуться от него. Она сразу же натолкнулась на пристальный взгляд Дилана. Парень недолго всматривался в нее, затем посмотрел куда-то в сторону, где стоял Рэймонд, и нахмурился. — Вы закончили пить? — поспешно поинтересовалась Мэделин. — Я хочу танцевать. Терри протянул флягу Джо, устроившую голову у него на плече, и ответил: — Лично я не закончил, но танцор из меня так себе, так что идите спокойно без меня. Джо, чуть не поперхнувшись огневиски, выпрямилась и пихнула парня в бок: — Как же так? А медлячок со мной? Скоро, кстати, должен быть. — Только если ты хорошо меня попросишь, — хмыкнул Терри, поворачивая голову к Джо и утягивая ее в звучный поцелуй. Мэделин не удержалась и фыркнула. Джонс тут же оторвался от своей девушки, и поглядел на гриффиндорку с хитрым выражением лица: — Мэдди, если тебе не с кем заниматься делом, то просто оглянись вокруг и ты найдешь кучу желающих. Мэделин понадеялась, что в полумраке зала никто не увидит ее смущение. Джо, которая тоже выпила уже достаточно, хихикнула и ляпнула: — Ага, вот взять Дилана хотя бы. Мэделин, как и Эллиот, судя по его лицу, опешила от такой бесцеремонности Джо. Зато Лэнгфорт, к удивлению друзей, никак не отреагировал на эту фразу, он продолжил смотреть куда-то в сторону. Ребята уже успели подумать, что парень просто не услышал слов Джо, но через несколько секунд он вдруг сухо произнес: — Или Рэймонда, он тоже вон неподалеку. Мэделин, несмотря на то, что ее разум был слегка затуманен алкоголем, ясно осознавала, что это не шутка и Дилан совершенно серьезен в своих подозрениях. Она переглянулась с нахмурившимся Эллиотом. Грей, пожалуй, был самым трезвым из их компании, и он четче остальных видел, что Дилан под действием большой дозы огневиски становился еще более неконтролируемым, чем обычно. И его это напрягало. — Да что с тобой такое? — Мэделин схватила его за плечо и повернула к себе. Дилан наконец посмотрел на нее, и выглядел он обозленным. Девушка вздохнула и мягко спросила. — Дилан, что случилось? Он несколько мгновений вглядывался в ее обеспокоенное лицо, затем снова посмотрел куда-то в сторону и, мотнув головой, уже спокойно проговорил: — Ничего, все нормально. Прости. Ты хочешь потанцевать? Тогда пошли. Успокоиться явно стоило ему больших трудов, но он все же чуть улыбнулся, взял Мэделин за руку и повел в отплясывающую под оживленную музыку толпу на танцполе. Девушка напоследок вопросительно оглядела друзей, приподняв брови и пожав плечами, те в ответ лишь непонимающе покачали головами. Впрочем, вскоре Мэделин уже забыла об этой ситуации и неистово оттанцовывала среди других учеников. Алкоголь не позволял плохим мыслям задерживаться у нее в голове, да и ей самой не хотелось на них зацикливаться, ей хотелось расслабиться и повеселиться. Разве не для этого существуют вечеринки? Когда зажигательная мелодия сменилась на медленную и спокойную, Мэделин решила передохнуть и посидеть за столиком, о чем сообщила Дилану. Тот, кажется, слегка расстроился, но смиренно кивнул и пошел вместе с ней. Когда они выбрались из толпы танцующих, оказалось, что они вышли к стене противоположной той, у которой они оставили Эллиота, Терри и Джо. Мэделин махнула на это рукой и прислонилась к каменной колонне, чтобы перевести сбившееся от диких танцев дыхание. Дилан встал напротив нее и вдруг улыбнулся, поднося руку к лицу подруги. Мэделин насторожилась, но Дилан просто заправил выбившуюся прядь ей за ухо: — Давненько ты так не танцевала. — Я просто давненько не пила ничего крепче вина, — рассмеялась она в ответ. Дилан убрал руки в карманы брюк и улыбнулся, глядя ей в глаза, и Мэделин смутилась от этого взгляда. Парень как будто чего-то ждал от нее, только вот ей это 'чего-то' делать совсем не хотелось. Пытаясь спастись от неловкости, которая неожиданно на нее накатила, Мэделин разорвала зрительный контакт с Диланом и посмотрела ему за спину. И, конечно же, как назло наткнулась на Рэймонда. Он по-прежнему облокачивался на столик, который стоял всего в нескольких метрах от Мэделин с Диланом. Герман поднес к губам какую-то флягу и сделал несколько глотков, неотрывно смотря на гриффиндорку в ответ, и в его взгляде было нечто такое… от чего сердце Мэделин забилось сильнее, а внутри что-то заныло, требуя близости с Рэймондом. Она непроизвольно облизнула губы, не находя в себе сил отвести взгляд. Дилан нахмурился и повернулся в ту же сторону, и он был не в восторге от понимания того, что уже второй раз за вечер ловит Мэделин на переглядках с Рэймондом. Он обернулся назад к девушке, все еще глядящую ему за спину, и положил два пальца ей на скулу, мягко поворачивая ее лицо к себе. Мэделин наконец посмотрела на него и часто заморгала, как будто очнувшись от какого-то оцепенения. Дилан так и не понял, что им руководило в тот момент — внезапный прилив нежности к Мэделин или все выпитое им огневиски, или что-то еще, но он вдруг решил действовать. Шагнув к Декарт, он обхватил ладонями ее лицо и поцеловал. Поцелуй был искренний, такой долгожданный для Дилана, но слишком отчаянный. Он прижался губами к ее губам с надеждой, что Мэделин ответит, но она этого не сделала. Шокированная девушка пару секунд расширившимися глазами смотрела на Дилана, а потом уперлась руками ему в грудь и оттолкнула его. Вышло слегка грубо, но на ее взгляд сейчас она имела право не небольшую жесткость. — Дилан, что ты делаешь? — она посмотрела на парня, и в ее взгляде он увидел смесь возмущения и испуга. — Мэделин, я… — начал было Дилан, но она уже обошла его и направилась в другую сторону зала. Она хотела уйти. А еще она хотела, чтобы эта ситуация не случалась на самом деле. Дилан не был ей неприятен, и, когда волна возмущения схлынула, Мэделин поняла, что ни капли не злилась на него, скорее наоборот ей было неловко от того, что она не могла ответить ему взаимностью, в некотором плане это даже было сочувствие. Проходя мимо столика, где несколько секунд назад стоял Герман, она обнаружила, что там уже никого нет. Мэделин поняла, что он все видел. Но, в конце концов, какое ему было дело до того, что между ней и Диланом? Что-то подсказывало Мэделин, что ему было до этого дело. Мысли у нее в голове смешались, и она поняла, что ей нужна тишина, чтобы разобраться со всем, а перед этим желательно часов 8 сна. Настроение веселиться резко пропало, и она стала чувствовать себя совершенно далекой от вечеринки. Вместо желания расслабиться и повеселиться пришло желание спрятаться ото всех и расплакаться. Мэделин ненавидела в себе подобные приступы слабости, но под действием алкоголя не могла бороться с этим. Она направилась прямо к выходу из зала, надеясь, что никто из друзей ее не заметит, однако этим надеждам не было суждено сбыться. Когда Мэделин почти обогнула танцпол, кто-то поймал ее за локоть. Это был Терри, который, кажется, был рад вырваться от Джо, таки заставившей его танцевать с ней медляк: — Мэд, что случилось? На тебе лица нет. — Спроси Дилана, — ее голос прозвучал раздраженно, что удивило даже саму Мэделин, так как в тот момент внутри нее смешалось слишком много различных чувств, среди которых точно не преобладало раздражение, — Терри, я хочу уйти. Услышав ее последние слова, Джонс тут же ее отпустил, так что она спокойно добралась до дверей зала и выскочила в коридор, оставив громкую музыку и веселящихся учеников позади. Порадовавшись, что вскоре она окажется в тишине и покое, Мэделин чересчур лихо свернула в коридор, ведущий к лестницам, и с размаху влетела в того, кого, если не считать Дилана, сейчас ей хотелось бы видеть меньше всего. Герман даже не пошатнулся, когда она впечаталась в его грудь и уткнулась носом в расстегнутый воротник рубашки. Он лишь приподнял бровь и посмотрел на нее сверху-вниз ледяным, надменным взглядом. — Извини, — тихо пробормотала Мэделин, но слизеринец ее услышал и кивнул, принимая извинения. Девушка несколько секунд неловко потопталась перед ним, потом все-таки обошла его, но едва ступила на первую ступеньку, как Рэймонд вдруг поинтересовался: — Уже сбегаешь от своего дружка? Его голос звучал равнодушно, но сам вопрос давал понять, что не настолько ему и все равно. Мэделин остановилась, но не повернулась, яростно соображая, как ответить. Обычно она была тем человеком, который за словом в карман не полезет, но именно сейчас, именно в разговоре с Германом, мать его, Рэймондом в голову не приходило не то, что разумного ответа, но вообще никакого. Хотя в ее состоянии это было не так уж и удивительно. Она повернулась к слизеринцу и, чувствуя себя невероятно тупой, стала молча раздраженно смотреть на него. Герман вопросительно приподнял брови, но тут Мэделин наконец произнесла: — Во-первых, не твоего ума дела, а во-вторых, он не мой дружок. — Да? — деланно изумился парень. — А кто он тогда тебе? После сегодняшнего ваши отношения должны были перейти на новый уровень. Он все еще старался говорить как можно более безразлично, но все же в его голосе чувствовалась закипающая злость. Мэделин сложила руки на груди, собрала в кулак все оставшиеся силы и, приторно улыбнувшись, осведомилась: — С какой стати тебя так волнуют наши с Диланом отношения? — Меня они не волнуют, потому что их нет, — Герман неторопливо шагнул к гриффиндорке, вставая на одну ступеньку с ней, — как и твоих чувств к нему. — С чего ты взял? — С того, что у тебя чувства ко мне, — он расплылся в самодовольной улыбке, сделав еще один шаг к Мэделин, подступая к ней вплотную. Она нервно рассмеялась, изо всех сил стараясь сохранять самообладание над бушевавшими внутри нее эмоциями, и подалась назад, упираясь поясницей в перила лестницы. Вцепившись руками в каменный поручень, Мэделин, все еще улыбаясь, посмотрела ему в глаза и покачала головой: — О чем ты вообще? — Думаешь, я не замечаю, как ты на меня смотришь? — усмехнулся Рэймонд. — А поцелуй? Тебе же понравилось, я знаю, я тоже это почувствовал. — Какой же ты… самовлюбленный придурок! — Мэделин чуть не задохнулась от возмущения. Рэймонд снисходительно усмехнулся и снова шагнул на гриффиндорку: — Ты просто слишком горда, чтобы признаться. В этом ваш, гриффиндорцы, минус — вы пытаетесь постоянно держать лицо. Вот только признаться в своих чувствах, даже если они кажутся вам постыдными, это вовсе не проявление слабости. — Когда ты успел стать таким мудрым? Когда несколько лет подряд доставал меня или, может быть, когда шантажировал? Правда думаешь, что после такого я могу испытывать к тебе что-то, кроме ненависти? — Мэделин вдруг почувствовала, что у нее на глаза все-таки наворачиваются слезы, которые она так хотела сдержать до того момента, когда окажется в одиночестве. Улыбка вместе с самодовольным выражением сползла с лица Рэймонда, когда он заметил, в каком состоянии Мэделин. Слизеринец посерьезнел и вдруг отступил назад, опустив взгляд и еле заметно нахмурившись. — Знаешь, за все это время ты так и не изменился, — горько произнесла Мэделин, — как был самовлюбленным эгоистичным придурком, так им и остался. Мэделин не стала дожидаться ответной реплики, рванула с места и побежала вверх по лестнице. Захлопнув за собой дверь пустой спальни, она с удивлением обнаружила, что по ее щекам вовсю текут слезы. Мэделин не понимала, почему плачет, но как бы она ни старалась, остановить это не получалось. А еще она не понимала, зачем наговорила все это Герману. Она ведь так не думала на самом деле: его подколы не задевали ее, потому что не были обидными, а вся эта недавняя история… Мэделин ведь могла прекратить это в любой момент, но она увлеклась, почему-то ей нравилась эта игра. Хотя нет, она точно знала почему. Потому что какого-то черта успела влюбиться в Рэймонда. Но тогда почему сказала ему то, что сказала? И на этот вопрос она знала ответ. Боялась озвучить правду. Мэделин заскулила и запрокинула голову в надежде остановить слезы, хлынувшие из глаз с новой силой. Она знала, что в том, что так расчувствовалась сегодня, виноваты долгое сдерживание эмоций и огневиски, поспособствовавший тому, чтобы она все это наконец выплеснула. Ей просто надо выплакаться, успокоиться, а там придет осознание, что на самом деле все не так плохо. Тут Мэделин вспомнила лицо Германа после ее слов, и в груди что-то больно кольнуло. Она быстро убежала и не успела толком разглядеть его, но среди всей гаммы эмоций успела заметить сожаление. Было непривычно видеть сожаление на его лице, но почему-то Мэделин не удивилась. Надо было каким-то образом решить обе ситуации: и с Рэймондом, и с Диланом. Слезы через некоторое время кончились, Мэделин прерывисто вдохнула и с выдохом постаралась полностью успокоиться. Однако чтобы более-менее прийти в себя ей понадобилось еще четверть часа. Она просто сидела, уставившись в стену стеклянным взглядом, и в голове ее, впервые за долгое время было пусто. Подобное отсутствие каких-либо мыслей и переживаний, пусть и всего на 15 минут, было ей просто необходимо. Весь сегодняшний вечер казался нереальным, и ей не хотелось верить во все произошедшее. Но, к сожалению, все это было правдой, которую теперь предстояло разгребать. Огневиски еще не выветрился: в голове все плыло, и жутко хотелось спать. Мэделин снова вздохнула, потерла глаза, но все-таки решила пойти спать — в конце концов, утро вечера мудренее. К тому же завтра должна была состояться игра против Слизерина, а на квиддич лучше явиться со свежей головой, нежели с мешками под глазами от бессонной ночи. Она со всем разберется, но завтра.