***
солнце ослепляло даже прикрытые веки, усталость от почти бессонной ночи давала о себе знать в ломящем теле и ссадинах; утро началось со скрипа двери в комнату; Крис подскочила, рефлекторно напрягая кулак и подняла запухшие глаза на брата; — Вставай, а то опоздаешь, — властно, — Разлеглась, блять. усталость и общее изнеможение висками пульсировали по ноющей голове, руки не поднимались в охлаждающей крепатуре, заработанной на турниках; хуй бы тебя побрал, братик. топая в школу, нехотя, зная, что первым уроком ебучая алгебра, Крис ненароком осматривала окрестности; а еще думала, как бы ей хотелось жить где-то не здесь. зашоренный, тихий и живущий собственной жизнью район, гребанная окраина большого города, которая ощущалась отдаленным местом; рядом лишь окружная дорога, кладбище и лес; а контингент и вовсе добавлял антуража: бывшие зеки, наркоманы и гопники; напоминает большое село, черт возьми; если здесь кто-то и не спивался к десятому классу, то считался вполне себе победителем с билетом в другую жизнь. а Крис бы хотела такой шанс получить; потому что она вполне заслуживает; и не важно, сколько дурного творит; она ведь тоже натерпелась. благо хоть авторитет был, среди одноклассников, да и просто школьных знакомых. кто твой брат, Захарова? больно быть тенью, да еще и такой. никто её не спрашивал, хочет ли она этого; её просто сделали такой. звенящий звонок бьет по ушам, и, ускоряя шаг, Крис влетает в кабинет; садится на свободное место, окидывает взглядом суетящуюся толпу. — Захарова, здорово, — Мария Константиновна прожигает её взглядом, а после подзывает к себе; классный руководитель отчитывает Крис перед всем классом, уделяя пятнадцать минут алгебры её скромной персоне; Лиза наблюдает исподтишка и головы старается не поднимать; а Захарова на третью парту у стены внимание все же обращает: та сегодня не в водолазке, как обычно; черное худи открывает вид на это клятое «индиго» и Кристину пробирает дрожь в перемешку с раздражением; на деле, ей было бы плевать; но её воспитывали иначе. это не по понятиям; это не правильно; и она ей это объяснит. — Андрющенко, что за внешний вид? Ты пришла в учебное заведение или на гулянку? — Мария Константиновна раздражается еще больше, и Крис рада, что её внимание переключается; — Я буду разговаривать с твоей матерью! Не класс, а позор какой-то! Одна бьет всех подряд, другая — вообще, будто из тюрьмы вышла! Лиза закатывает глаза и отвечает кратким «хорошо», раздраженно отворачиваясь. класс одобрительно гудит на слова классухи, потому что никто не любит гребанную Лизу; потому что она умнее, и потому что строит из себя не пойми что.***
ударов по лицу избегает; супится, хмурит брови и открывает рот, но ни единого звука не произносит; получает удар куда-то под ребра и изо всех сил пытается убрать руку с шеи; не выходит, и она делает слабый вдох. всё, на что хватает сил. — Вырядилась, блять, — Захарова дает ей слабую пощечину, наслаждаясь звуком и отпускает руку. — У меня хотя бы больше одного наряда, — усмехается, плюясь ядом и сразу же получает еще один удар; он приходится по солнечному сплетению и Лиза оседает на колени. — Ты ебанная мразь, — Кристина, уже слегка успокоившись, смотрит на Андрющенко с ненавистью и плюет, выходя. Лиза еле дышит, но собирает все силы, чтобы улыбнуться; она ведь на самом деле тоже умеет делать больно. отряхивается, встает и плетется к умывальнику; ноги дрожат, колени подгибаются, по телу приятный озноб. и, к сожалению, только сейчас она может почувствовать, что живая; побитая, без сил, но с каким энтузиазмом ненавидящая; и эта эмоция — единственное, что ее заставляет качать кровь дальше;***
среди могил ей лучше; она подрабатывает на кладбище не так давно — с тех пор, как мать ушла жить к своему хахалю; ей нравится; здесь тихо и никто не мешает думать. сторонится только одной могилы, что поодаль от всех — в самом конце кладбища. не подходит даже близко, и там всегда мусор и заросли. убирая листья, забирает себе пару конфет с могилки и бережно кладет в карман; читает уже знакомые фамилии и имена, разглядывает портреты; а по завершении бредет домой уставшая; еще уроки делать. заходя на этаж, натыкается на курящую Захарову; та плавно выдыхает дым, сидя на подоконнике и её глаза блестят — плакала. Лиза хочет спросить, насколько все плохо, но саднящие ребра отрезвляют, и она лишь хлопает дверью. дома по-прежнему никого нет, но на тумбе лежат три тысячи и в воздухе ощущается шлейф сладких духов. спасибо. она выходит из квартиры снова, собираясь в магазин, ведь нельзя питаться одними макаронами; Кристина только сейчас начинает замечать окружающий мир и провожает ту взглядом; и Лиза удивлена, потому что та даже не попыталась оскорбить. видимо совсем достали.