бей

Сердце, кажется, пропускает пару лишних ударов в секунду, ноги немеют, а руки так и застывают в сладкой неге; Лиза только слышит хлопок двери и открывает рот; хотя по правде говоря, она его и не закрывала. Кристина только что поцеловала её. и страх подбирается ближе, застревая комом где-то в районе грудной клетки. она не верит. сначала ей кажется, что привиделось; потом, ощущая на губах фантомное прикосновение, мурашками разносящееся по телу, вздрагивает и непонимающе вертит головой. она пьяна; она не всерьёз; хочет спрятаться, укрыться и больше никогда Захарову не видеть; потому что страшно и неловко. Лиза бы приняла это как данность, но это была Кристина, которая еле способна кому-то улыбнуться. и от такой искренности хочется удушиться. потому что индиго понимает — нельзя привыкать к теплу. и доверять никому тоже. особенно Захаровой, которая даже толком и не уважает-то её. и это всё кажется каким-то розыгрышем или насмешкой, но Кристина так трепетно заглядывала в глаза и так нежно хваталась за шею, что Лиза готова поверить в реальность произошедшего. ей проще притвориться, что ничего не было, чем разбираться в мотивах; зачем и почему. она не хочет чувствовать или пытаться; даже если и прокручивает этот момент уже в десятый раз. она медленно плетётся к себе домой, а засыпая, открывает глаза каждый раз, морщась от воспоминаний. и сложность мигом окутывает с ног до головы; потому что она уверена — теперь будет сложно; но это было так тепло, что сожаление разбивается о мысли. *** Кристина устало опускается вниз по стене и трезвеет мгновенно; она от себя не ожидала. тихо всхлипывает и ненависть к себе подбирается с такой силой, что можно сдохнуть. это неправильно; нездорово. это нужно искоренять, уничтожать и ненавидеть; и Кристина готова возненавидеть себя и зарываться в подушку, роняя горячие слезы с остервенением. она только в крупной дрожи укрывается с головой одеялом и тихо-тихо плачет; совершать ошибки — её способность. на утро слабо, почти болезненно перебирает ногами, выходя на турники. и много думает, выгоняя из себя ересь. подтягивается; раз — индиго должна забыть или притвориться, что этого не было; два — Кристине от себя мерзко настолько, что хочется плакать; три — её больной мозг лучше разбить к чертям о камень; четыре — если кто-то узнает — она в живых не останется; пять — стереть кулаки в кровь — меньшее наказание из всех возможных; и она одичало бьёт по твёрдой коре дерева; плачет взахлёб и чувствует, как гниёт. *** к индиго больше не приходит, не стучит костяшками по косяку и не сидит рядом, слушая рассказы Чехова: она только заходится в ненависти и прячет взгляд ото всех — настолько стыдно; два дня размышляет, почему это сделала. было любопытно, хотелось; но разве кому-то адекватному хочется такого? пожалуй, индиго её ненавидит; она разрушила всё одним движением, и, кажется, нет пути обратно. Вилка добродушно зовёт её гулять с Аляской, но она отказывается; и тогда разозленная Малышенко стучит уже в обе квартиры одновременно, заставляя столкнуться их почти что лбами. — Вы охуели? Что значит, никто из вас гулять не хочет? — Лиза лишь стыдливо прячет взгляд, опуская голову и мнётся с ноги на ногу. — У меня настроения нет, — оправдывается Кристина, супится от напора Вилки и хмурит брови. — Значит, появится, — та лишь непонимающе переводит взгляд с одной на другую и качает головой, — Все на выход. они идут по лесной тропе и изо всех сил стараются сделать вид, что всё нормально; Лиза напрягается всем телом каждый раз, как Кристина оказывается ближе, чем на метр. и индиго бы могла спокойно забыть, не обращать внимания или списать всё на алкоголь; она это почти сделала. но это был её первый поцелуй в жизни. Кристина только с собакой говорит, и устало бредёт за остальными; — Что на вас нашло? — Вилка разводит руками, обижаясь, — Вы поругались? — Нет, мы не ругались, — индиго слабо улыбается в усмешке и Кристина хочет ей врезать; — Всё у нас нормально. нормально. так, как и было всегда. потому что ничего не произошло. и Захарова так запутана в себе, что сейчас завоет. но она только слабо улыбается и наблюдает за индиго, которая ей кивает. они заходят на чай к Лизе, Кристина по-прежнему отказывается от конфет. атмосфера налаживается в неудачных шутках Вилки, с которых сыпятся все и в ненавязчивом обсуждении предстоящей учебы. — Кароче, походу, ко мне подкатывает Коля, — Виолетта откидывается на стул, и выставляет экран телефона перед подругами. Лиза давится конфетой, поспешно отворачиваясь, а Кристина громко произносит «Блять» и разворачивает телефон обратно к Вилке. — Это его член, — еле сдерживает смех, забавно играясь бровями, — Я вот думаю, он на что-то намекает? в ответ лишь несётся отчётливое «мерзость» и «зачем ты это, блять, показала?». и они все смеются. — Я не знаю, как ему объяснить, что мимо, — Лиза лишь понимающе кивает, — он слишком настойчивый. — Просто пошли его нахуй, — добавляет Кристина, не видя никакой проблемы. Вилка уходит под вечер, и накаляющая атмосфера давит. они пытаются говорить нормально: об учебе, Вилке, Аляске; но в зеленых глазах Кристина видит целую пропасть из вопросов и крадущуюся медленно злость. — Можем сделать пару вариантов из решебника, если хочешь. — Я не против, — Кристина хочет говорить с ней дольше и видеть, что та не считает её мерзкой. а Лиза осторожничает; она уже догадалась, что та все помнит, но если ей будет легче просто закрыть на это глаза – Лиза готова пожертвовать всей кипой чувств, что сейчас копятся внутри. они сидят, разбирая задачи, и Захарова не может не смотреть на длинные пальцы, крепкие руки и плавные движения. она тонет в её глазах; медленно анализируя, сможет ли избавиться от мысли, что хочет прикоснуться и оказаться ближе. между ними страх испортить и без того нарушенные отношения; но индиго берёт инициативу в свои руки, заботливо выпытывая-отрезая пути отступления: — Почему ты такая поникшая? — и Кристина хочет у неё спросить то же самое, но только потирает лоб устало и громко вздыхает. Лиза без слов понимает и не хочется разбивать её ещё больше, — Что было, то было. Просто забудем. и Кристина смотрит с благодарностью. позади рушатся стены, задаваясь все новыми вопросами, и всё летит к чертям, но она лишь кивает и вот-вот заплачет. и сложно делать вид, что всё так же, как раньше. потому что на языке до сих пор её вкус и руки хотят обнять. и от этого нужно избавиться. запретить себе думать, перестать представлять. это просто индиго. она заходит домой медленно; берёт резинку с тумбы, аккуратно завязывая хвост. шагами, осторожничая, приближается к комнате — самой дальней. отворяет дверь, оглядывая, и та скрипом в её руке щекочет уши. смотрит загнанно-загнанно; — Чего тебе? говорить у неё сил нет — она сейчас заплачет. поэтому тихо опускается на колени, расстегивая его ширинку. чтобы «вылечиться». чтобы перестать думать о ней. стать нормальной, отмываясь от стыда. и слёзы непроизвольно катятся по щекам, когда она берёт в рот уже наполовину. брат только смотрит отрешенно, не понимая, что происходит, но через пару мгновений тянет за волосы. и бьёт по щекам, грубо задевая серьгу в ухе. и Кристина впервые ему благодарна.