бей

— Блять, что с ней? — Вилка отчаянно стучит, костяшками оставляя выемки на мягкой обводке двери. — Может, она не дома? — Рони, держа в руках торт с красивыми «17», только наблюдает, впадая во всё большее отчаяние. Кристина слышит разговор слабо; но ей хватает всего пары фраз, чтобы понять, что дела плохи. она сама же загоняет себя в худшие мысли из всех возможных. Лиза слышит стуки. она даже намеревается встать, чтобы открыть, но никак не выходит. истерика настигает её скоропостижно. — А где она, блять, может быть? — Вилка злится. переживает, скрывая львиную долю эмоций — перед Рони нельзя паниковать, а то паниковать будут уже все. они пытаются дозвониться, кричат, стучат и почти выбивают чёртов косяк. но никто так и не открывает. девочки уходят спустя двадцать минут. Кристина поднимается, в надежде, что та откроет хотя бы ей. Захарова, серьёзно? — Эй, индиго, открывай, — упирается лбом в холодную поверхность, но стук тот же — костяшками по косяку слабо. так стучит только она. ответа нет. Лиза собирается с силами, чтобы подойти. думает пару минут, пока неприятный звук рассекает нервные клетки. — Индиго, блять, — становится громче, начиная паниковать сильнее, — Скажи, хотя бы, что живая, истеричка ебаная. у Кристины силы на исходе. ещё пару минут — и она выбьет эту дверь к чертям. — Иди нахуй, Захарова, — слышится слабо скозь металический слой. и Кристина выдыхает, улыбаясь. всё лучше, чем ничего. *** Лиза отлеживается целый день. пишет Вилке, что вчера попросту уснула, и зовёт их с Рони на чай с тем несчастным тортом, который Виолетта всё-таки оставила в своем холодильнике. — Ну ты и спишь, — Вилка рассаживается на своём стуле, — Мы почти позвонили в полицию. — Куда бы я делась, — и вдыхает с силой — тело неприятно ноет, а зуд на запястьях напоминает о вчерашнем. Рони с Вилкой сидят в обнимку, лепеча о чём-то своем. это непринужденно, так, будто они всю жизнь подходили друг другу. мило улыбаются, и Лиза невольно улыбается их счастью. она начинает думать, что сама виновата. она — индиго. и этим всё сказано. не умеет общаться, уступать и не спорить. тяжелый характер, видимо, достался от отца. и на душе так пусто, что хочется уткнуться макушкой подругам в объятья и заплакать. — С Кристиной вы так и не помирились? — Вилка смотрит своими печальными глазами, а у Лизы ком к горлу подходит. — Нет, — тихо, опуская голову вниз. — Это было очень некрасиво, — Малышенко перебирает волосы Рони, игриво поддевая пряди, и гладит по лицу, — Она заебала уже истерить. Цирк устроила. — Пусть голову полечит, — слабо тянет Рони. — Не говорите такого, — Лиза тушуется, начиная раздражаться. боль даже к вискам подбирается, — Ей просто очень сложно. и сама не понимает, какого чёрта защищает. но в глубине души признать, всё-таки, можно — она и сама злиться не может. во всем произошедшем есть и её вина. полезла куда не стоит. потому что всегда хочет как лучше. девушки лишь хмыкают. им, на деле-то, не так уж и важно. уходя от Лизы, Рони задорно говорит, что хочет видеть Аляску. и Лиза пытается выдавить улыбку, вспоминая белое чудо. у неё почти выходит. *** первый день с настоящими заморозками. Лиза только хватает воздух ртом, выпуская пар. она идёт вместе с Вилкой, едва перебирая ногами, и понимает, что очень нуждается в зимней обуви. в кабинете, первым делом, выискивает глазами Захарову — та уткнулась в какую-то книгу. удивительное зрелище. Кристина только единожды подняла взгляд — там печаль и грусть. ни намека на злость. урок алгебры начинается со сдачи тетрадей, а Лиза впервые ни черта не сделала. она думает, что ей не везёт. будто она потеряла талисман. Мария Константиновна лишь бровью ведёт, но ничего не говорит. она слышала слухи про маму Лизы, быть может, у ребёнка просто нет сил. — Захарова, давай, к доске, — класс гудит, впрочем, как и всегда. Кристина выходит не особо уверенно, хоть и помнит, как решать. выводит кривые цифры неприятно скрипящим мелом, отвлекается, косясь в окно, и морщит лоб. — Ну, Кристина, почти правильно, — учительница складывает руки на груди и мягкая улыбка озаряет лицо, — вот только минус перед скобками забыла, получилось наоборот. — Вы ей такого не говорите, а то она и вас ударит, — Андрей заносится гоготом, вовлекая за собой весь остальной класс. Захарова только фыркает, глядя исподлобья. — Тебе мало прилетело? — Ваня пихает его в бок, шепча почти на ухо. после урока Кристина медленно направляется в сторону одноклассника, нарочито сжимая кулаки. — Андрей, — цедит, сквозь зубы, — иди сюда. Лиза за этой картиной лишь наблюдает. осторожно поднимается с места, говоря Вилке идти без неё. та сопротивляется, но бесполезно — индиго собирает её вещи в рюкзак и вынуждает покинуть кабинет. все столпотворились вокруг начинающейся потасовки. кто-то орёт Кристине отойти, кто-то закрывает Андрея. и Лиза понимает, что нужно действовать. — Захарова, ты уже заебала всех, — смотрит с вызовом на обернувшуюся Кристину, которая никак не ожидала услышать её голос, — Ты можешь хоть день вести себя не так, как твои дружки с улицы? Кристина запаляется. и без того плохое состояние переходит, кажется, на новый уровень — отчаяние и слепота. индиго снова давит на самое больное. — Иди, блять, отсюда, подальше, — пихает Андрея в грудную клетку, — Я сказала, идите отсюда. и все мигом расходятся, оставляя индиго один на один с ней, и только молясь, чтобы Лиза осталась живой. хлопок — дверь кабинета закрылась. Лиза опирается на парту бедром, рассматривая чужую фигуру. у Кристины взгляд неживой. она вот-вот лопнет от перенапряжения и, кажется, будто прямо здесь набросится. — Что тебе еще от меня надо, а? — упирается обеими руками в парту, — Зачем ты это делаешь? — Да чтобы ты хотя бы других не трогала, — Лиза практически орёт, — Тебе же нравится пиздить всех подряд, ну так пизди меня. та устало выдыхает, мол, ты ничего не понимаешь. мысли заполняют и без того уставшую голову, а ореховые глаза отвлекают от раздумий. — Так ты вывела меня, чтобы я не ударила этого? — тычет рукой на дверь, будто всё должно быть понятно. — Ты больная? Себя не жалко? — Кому, нахуй, меня вообще может быть жалко? — Лиза переходит на плач. плечи подрагивают, а брови супятся; и хочется обнять себя руками. — Ой, блять, только не начинай эту хуйню, — Кристина и вслед за индиго начинает реветь — от этого мерзко очень, — Ты, блять, себя больше всех жалеешь. Руки режешь, чтоб потом обняли? — А ты жертвенница, Кристин, — думает пару секунд, — Такие подарки брату делаешь. И ничего взамен не просишь. и индиго прожигает своими глазами. так немощно, так злостно, что Кристина хочет убить. подходит, хватая за грудки, и впечатывает в стену. — Я тебе сейчас ебало сломаю, — держа в мертвой хватке, скалится, — и за это, — рукой проводит по незажившим шрамам, — и за кривой базар. — Ну так бей. взгляд как у собаки; Кристина морщится и заносит кулак; тот попадает лишь в стену. она любит собак. таких отчаянно рвущихся её довести; или сломать окончательно. — Шрамы мои не нравятся? — Лиза только смотрит свысока и скалится в кривой улыбке. и Кристина хочет разорвать её. попадает кулаком в стену снова, переходя на крик. — Да потому что тут, сука, хуйню всю глотаешь, потому что жить, блять, хочется, — захлебывается, отходя в сторону и сгибается пополам на пару секунд, — А тебя мамка не долюбила? Нравится по краю каждый раз ходить? Лиза только хлопает глазами. так больно ведь еще никогда не было от слов. и самое горькое — Кристина была права. — А тебе не похуй? — орёт так же, в непонимании выворачивает — сейчас стошнит. — Мне не похуй! Кристина швыряет стул, смотря прямо в глаза. и в них — удивление.