Сквозь боль
Ты ощущаешь мои чувства.
Ты должна понять,
Что это все ради искусства.
Но знай: я люблю тебя
Больше, чем БДСМ;
Больше, чем алкоголь
И вишневый джем.
«Больше, чем BDSM» FIZICA
Пальцы нервно подрагивали. В кожу врезались грубые волокна верёвки. Связанные крест-накрест запястья коротким «поводком» из той же пеньки крепились к изголовью кровати губернатора Санто-Доминго. Длины хватало ровно настолько, чтобы с вытянутыми вперёд руками, обнажённая разведчица из 24-го столетия сидела на пятках поверх белых простыней. Лицо марсианки оставалось непроницаемым, впрочем, в интимном полумраке ночной комнаты это едва было заметно. Да и тот, кто мог увидеть её лицо, стоял за спиной и был больше заинтересован в других частях её тела. Вдоль позвоночника прошлись его тёплые пальцы, вызывая нервные мурашки. Ласковое и нежное касание. Пока что. От этого прикосновения Ада вздрогнула, выдавая себя с головой. Тяжёлое дыхание рвалось из груди порциями. Сердце колотилось от предвкушения срыва в пропасть. Это была большая ошибка. Огромная. Ещё одна в череде совершённых с самого рождества в этом грёбаном Испанском Гондурасе. Она продолжала упрямо смотреть в изголовье кровати, даже когда рука грозного адмирала опустилась на её шею. Колотящийся пульс разоблачал и её саму, и все её тревоги. Он слышал, он всё чувствовал. И всё же спина чуть вздрогнула от ощущения чего-то непривычного. Что-то грубоватое, узловатое, прохладное и кожаное… должно быть именно так ощущается его любимая плеть. Кровать чуть просела под его весом. Диего приблизился к ней вплотную и прошептал своим пугающим шепотом хозяина положения: — Ты не представляешь, сколько во мне накопилось, — он провёл языком влажную дорожку от шеи и до уха, прежде чем продолжил: — И это всё станет твоим!.. Хдыщ! Первый удар выбил из лёгких весь воздух. Военная выучка не позволила крикнуть или пискнуть. Лишь сдавленное дыхание. Так её ещё никто и никогда не бил. Сердце заколотилось ещё быстрее. Хдыщ-хдыщь! Она глухо выдохнула, чуть опустив голову к вытянутым рукам. Это происходило на самом деле. Не в воспалённом сне! Расходящиеся по телу мурашки чёрной волной прогоняли сквозь тело самые разнообразные ощущения. Но начали с отчаяния и ужаса. Хдыщ-хдыщ-хдыщ! Только судорожно сжатые пальцы рук и ног могли в действительности показать, что чувствовала продолжающая хранить молчание разведчица. От спины расходились волны жара. Каждое место соприкосновения белой кожи и плети горело, словно маленький костёр. Шесть маленьких костров. Чёрные волны мурашек дополнили картину ощущений калейдоскопом из гнева, раздражения, нетерпения и чего-то на грани разрушения сознания. Хдыщ-хдыщ-хдыщ… Хдыщ! Ада уже не считала, сколько на её спину пришлось ударов. В голове поселился туман, частично смывающий все ощущения, заставляя померкнуть всё, кроме одного. Самого главного… Холодный хвост плети вновь прошёлся по спине медленно и почти бережно, вызвав даже более яркую реакцию, чем удары. Ада всё же не выдержала и зашипела. Руки нервно дернулись в бессмысленной попытке вывернуться из узлов, завязанных бывалым моряком. Больше шансов перекусить зубами плеть. Следом за хвостом орудия побоев спину огладили горячие руки испанца. Они осторожно касались тех участков спины, где удары ещё не превратили белое в красное. На самые жгучие места от порки обрушились губы грозного адмирала, с любовью отмечающего свою работу. А вот уже пламенные, судя по ощущениям, поцелуи вызвали судорожные всхлипы-стоны, задавленные за мгновение до того, как вырвались из упрямо сжатых губ марсианки. Стон из неё он всё же вырвал, когда горячие пальцы коснулись точки схождения ног. Тихий и жалобный, больше напоминающий писк мыши. — Ты могла это остановить! — прошептал Диего со своей привычной самодовольной ухмылкой, читающейся даже в этом бархатном шипении. Пальцы дворянина огладили позвонки её спины и надавили на лопатки, без слов приказывая встать на колени и наклониться вперёд. Приготовиться к грохоту последней на сегодня порции ударов…☠ ☠ ☠
За несколько месяцев до этого
Белиз
Рождество
Построенный испанцами в Белизе дом губернатора, напоминающий небольшой дворец, был будто создан исключительно для балов да приёмов. Разумеется, помещения со спальнями для гостей существовали… где-то там в самом дальнем крыле здания, о котором знать могли лишь те, кто в них жил. Правитель испанского Гондураса не стеснялся красиво жить и приглашать всю знать на приёмы по поводу и без. А сочельник прямо напрашивался на большое помпезное празднование с балом, фейерверками, изысканными закусками и танцами. В канун Рождества Алехандро де Суига в своих попытках добиться расположения ряженой разведчицы перешёл к предельно решительным мерам. Во время приёма, когда Барышня де Гусман потащила свою наперсницу присутствовать при очередной охоте на адмирала или не менее знатного кандидата, он не отходил от девушки ни на шаг. Пыточная конструкция из корсета и панье не позволяла ей шустро прятаться от настойчивого дворянина. Любая попытка перейти с шага на бег вызывала приступ удушья и черные мушки перед глазами. Быть может, именно поэтому женщин обряжали в платья, не позволяющие убегать и драться, создавая из половины человечества беспомощных созданий? Эта мысль не оставляла Аду с момента затягивания корсета. Не отказывая себе в желании выглядеть красиво, она не поскупилась на привлекательное бальное платье, но прическу выбрала скромную. Свои собственные волосы, собранные наверх с несколькими туго завитыми прядями, опускающимися по шее. Образ завершало модное в обществе белое перо павлина, огибающее голову, словно своеобразная шляпа. «Не для этого меня бросали в клетку к тиграм во время подготовки темпоральных агентов!» — с досадой думала Ада, в очередной раз ускользая от настырного ухажёра. Чутьё ей подсказывало, что просто так де Суига от неё не отстанет. Праздник ей даже нравился… бы, но приставучий аристократ всё портил. Оставалось или бежать под крылышко Барышни и рисковать наткнуться на глазастого адмирала, или постепенно двигаться к выходу. Глаза тоскливо стрельнули по подносу с бокалами тёмно-рубиновой жидкости. В конспиративной квартирке с изысканными яствами никак. Сухой паёк и напоминание о миссии — вот всё, чем она питалась вне балов, приёмов и знатных домов, откуда могла стянуть что-то вкусное. Но в этот раз рассеянность сыграла с ней злую шутку. Стоило отвлечься на щекочущий ноздри знакомый аромат кьянти, как она умудрилась так столкнуться с кем-то тоже покидающим зал, что веер полетел на пол, а она буквально оказалась в чьих-то руках. Мало кто обратил внимания на такой незначительный конфуз, а сильные руки, стиснувшие плечи разведчицы остановили падение в самом его начале. И на том везение закончилось полностью. «Ну да, конечно! А в чьи ещё руки я могла упасть!» — с долей истерических мыслей подумала она, когда столкнулась взглядами с ним. Надо отдать адмиралу должное. Он выглядел растерянным ровно долю секунды, а затем его лицо преобразила самодовольная улыбка с оттенком глумливости. Собственно, было над чем. Неуловимый противник почти три года с издевательской усмешкой уходил прямо из-под его носа и тут попался так глупо, что впору сочувствующе похлопать по плечику. Свалилась сама. В его руки. И теперь побег абсолютно исключён. — Вот это рождественский подарок! — с довольством отметил он, помогая ей устойчиво встать на ноги, но хватку на руках не только не ослабил, но стиснул, едва не вырвав из Ады болезненное шипение. Побледневшая разведчица напряжённо молчала. Теперь он мог под белы рученьки увести её в тюрьму или сразу на казнь. Даже режущий глаз золотой наряд на французский манер с неизменной треуголкой не успеют запылиться. Игра закончилась. Счёт закрывает дон Диего де Очоа. Закреплённый на бедре под юбками пистоль не спасёт, как и Дим-Мак. Слишком много людей, её моментально опознают в качестве вражеского шпиона, а дальше по известному маршруту — поимка и казнь. В таком платье никуда она не сбежит. — Добрый вечер, мой грозный адмирал, — позволила она себе самую наглую улыбку, неуместно сидящую на бледном от ужаса лице. — Как вам бал? — С этой секунды весьма хорош, — от его пристального взгляда всё внутри по привычке совершило кульбит, а от властного тона хозяина положения по коже побежали мурашки. — Чего не сказать обо всех тех месяцах, что ты была совсем рядом. Нет. Он совершенно точно не собирался передавать её в руки кому бы то ни было. Он сделает всё сам, это читалось в его ликующей улыбке с игриво приподнятой бровью. Но сначала отплатит ей за каждую их встречу и, особенно, за сожжённый корабль. Подоспевший де Суига застал весьма двусмысленную картину адмирала в непозволительной для случайного собеседника близости с его романтической целью. С некоторым злорадством Ада смотрела, как из того будто выбивают всю спесь и, поверженный осознанием своей неконкурентоспособности, он исчезает в толпе. Дополнительным ярким цветом злорадство окрасилось от вида вспышки ревности в глазах Диего. — Полезные знакомства заводите? — с убийственной улыбкой поинтересовался он. — Возможно, — подмигнула она, сделав шаг ближе к противнику. Теперь их губы разделяла всего пара сантиметров. — А возможно, просто не могла сбросить ненужный балласт, и теперь могу даже поблагодарить за помощь. Ломать ему пальцы было бы не слишком вежливо. — И где же благодарность? — рука в его хватке почти немела, а сам дворянин времени зря не терял и вывел её в бальный зал, где из-за людности почти все попытки сбежать были бы обречены на провал. — Я поблагодарю… однажды! — мстительно улыбнулась она и шепнула, чтобы услышал лишь Диего. — Быть может, это был мой кавалер, с которым я планировала провести рождественскую ночь. От произнесённых интимным шепотом слов его ледяной взгляд стал окончательно осатанелым. Теперь от Диего можно было ожидать целиком и полностью всего. Это давало небольшую надежду. Быть может, он выйдет из себя и сделает хоть что-то компрометирующее. Правая рука адмирала выпустила её плечо из тисков захвата, только для того, чтобы своевольно провести подушечками пальцев от рукава тонко вышитой материи вверх. Невесомо, будто случайно, он коснулся линии её декольте, обвёл тонкие выпирающие косточки ключицы, чуть задержался на шее, наслаждаясь грохотом её пульса и мучительно неторопливо заправил выбившуюся прядь волос ей за ушко. — Для рождественской ночи есть более подходящая компания! — прошептал он, а глаза добавляли издевательское «ты в моей власти». Музыканты заиграли венский вальс. Кавалеры принялись бойко приглашать дам, а те, захмелев от атмосферы праздника на фоне прочих неурядиц, игриво улыбаясь, принимали приглашения. Диего разрешения не спрашивал. Он лишь сместил хватку и увёл пойманную разведчицу к центру зала. Хотя вальс и не считался в личном списке Ады одним из слишком интимных и контактных танцев, с этим партнёром всё изменилось. Градус близости был настолько зашкаливающим, что следующий уровень мог бы быть достигнут в танце на горизонтальной плоскости и без одежды. Безумно колотящееся сердце не слишком помогало на ходу придумывать новый план действий, Диего же просто наслаждался её растерянностью, сбрасывающей все маски. — Нравится быть моей марионеткой? — шепнул разведчице её навязанный партнёр, прижав к себе куда ближе, чем позволяли приличия. «Такое если и понравится кому-то, то только извращенцу!» — гневно смотрела на него Ада, планируя каждый свой ход. И всё же некоторое извращённое удовольствие от происходящего она получала. Будь на месте Диего кто угодно другой, настроение оставалось бы сугубо боевым, но грозный адмирал умудрялся держаться на той самой грани, когда злость так и не переходит в личную неприязнь, лишь подогревая все эмоции до максимального уровня. И часть из них определённо положительная. Невольно прибивались мысли, что с таким партнёром танцевать более чем приятно. — А что, теперь адмиралы только так дам на танец приглашают? От того, с какой страстью на грани ярости он её кружил, захватывало дух. Возможно, в каких-нибудь других обстоятельствах ей бы точно понравилось, но не с абсолютной неопределённостью впереди. Хотя, если подумать… — В прошлую нашу встречу ты меня едва не ослепила и сожгла корабль! — напомнил Диего, прижимая её непозволительно тесно. — За это прошу прощения, — пролепетала она, радуясь, что танец хоть иногда вынуждал его отпускать её из объятий на чуть более приличное расстояние. — Честно. Я не хотела сжигать корабль, просто… немного вышла из себя. Раз-два-три, разворот. Раз-два-три, и она снова в его руках. — Знаю, — непривычно мягко прошелестел его голос у самого уха. — За корабль зла не держу. — Неужели? — от удивления она на мгновение отбросила мысли о планах на побег. — Именно так, но будь моя воля, я бы связал тебя для дальнейшего общения. Глазом моргнуть не успеешь, а ты вновь придумываешь новую пакость. Ослепишь, лишишь сознания, оставишь дымовую завесу… Кажется, уже сменилось не меньше трёх композиций, а они продолжали танцевать, как одержимые, не замечая ничего вокруг. Незаметно все остальные танцующие позволили им выйти в середину зала, чтобы увлечённая друг другом парочка не закрутила случайных жертв в своём вихре на грани приличий. — Связывать? Знаю я одну практику связывания при общении с противоположным полом, — многозначительно улыбнулась она, не замечая, как азарт начинает теснить все остальные чувства, — вот только применяют её в спальне и с закрытыми дверьми! — Возьму на вооружение. — И всё же… — решила она подвести черту, но сбившееся дыхание не позволило продолжить. — Всё же? — не прерывая танца его рука вновь фривольно провела линию от её уха и до плеча, будто случайно проходя совсем рядом с кромкой декольте. — Я сглупила, ты меня поймал. Что теперь? Завершим танец, и «здравствуй, плаха»? Или выведешь меня на улицу и просто застрелишь? — Как вульгарно! — притворно ужаснулся он. — У меня на тебя другие планы. Коварный адмирал замолк, явно получая удовольствие от танца. Ада терялась в догадках. Неизвестность злила, как никогда. Судя по всему, поднимающаяся ярость так ярко отпечаталась на её лице, что Диего только и оставалось, что своим продолжительным молчанием подливать масло в огонь. «Решил поквитаться за все моменты, когда я его доводила до белого каления. Да, стрелочка повернулась в его сторону!» Давящий на лёгкие корсет позволял не задыхаться лишь во время ходьбы и, каким-то чудом, в руках испанца. Перед ней встал непростой выбор: подыграть Диего, отпустить себя и позволить танцу и неизвестности вести вперёд или продолжать нервничать, ни на что не влияя. Выучка склоняла её ко второму варианту, а окончательно проснувшийся азарт толкнул на первую кривую дорожку. Да гори всё в огне сверхновой! Один раз можно и получить удовольствие от вечера. Смену полюсов он почувствовал едва не раньше её самой. Возможно, все сложные решения действительно отражались на бледном марсианском лице, но хватка стала ощутимо мягче, а повороты чувственнее. Но теперь и сама разведчица перестала строить из себя заложницу, переходя из обороны в наступление. Куда приятнее быть полноценным участником и диктовать свои условия. Добавлять от себя вольные прикосновения, чуть более тесные объятия, чем требуется, и привычную дерзкую дуэль глаза в глаза. Да, расстрел её страшил, но не адмирал. Её он точно не запугает! Тёмное небо расчертили яркие кометы взрывающихся фейерверков, привлекая всеобщее внимание. Танцующие устремились к широкому балкону, увлекая и заинтересованную друг в друге пару. Самое время придумать что-то быстрое, дерзкое и рискованное, но и этот шаг адмирал предусмотрел, приобняв её со спины, как многие кавалеры своих дам. Но крепко, чтобы не сбежала. Впрочем, и в этом состоянии нашлись определённые плюсы. Почувствовав, как противница спустила паруса и послушно покорилась его стремительному абордажу, адмирал не отказывал себе в заботе. Первый попавшийся под руку слуга был отправлен за вином. Ада не успела пискнуть свои предпочтения, глазастый противник уже диктовал, что даме не нравится игристое белое, поэтому чтобы одна нога там, а другая здесь с двумя бокалами кьянти. — Скажи мне, Ада, когда ты в последний раз праздновала Рождество? — бархатом прошелестел его голос у её уха. — Давненько, — промямлила она, зажимая честное «никогда». — Признаюсь, последние годы и мне не приходилось. Слишком много работы. Но раз мы уже здесь, почему бы не забыть на одну ночь, кто мы? Таким она его ещё никогда не слышала. Кажется, в библейской книге сказок был такой персонаж, который красиво говорил, а заворожённые люди подчинялись его искусительному голосу. Кажется, это был змей. Вполне похоже на Диего, ещё тот змей, особенно со своей манерой проговаривать шипящие. Она видела его сбитым с толку, видела командиром, способным властным криком привести солдат в боевое состояние, теперь увидела, как он растягивает удовольствие, играя на её неволе, но последняя ипостась казалась самой выбивающей из строя. — Забыть на одну ночь? — удивлённо перевела она на него взгляд. Мелькнул слуга. Теперь в их руках алели тонкие бокалы с терпким вином. Над головами взрывались яркие шутихи, а разведчица не могла оторвать взгляда от своего противника. Диего тоже мало интересовали новомодные грохочущие развлечения, он грохота по долгу службы наслушался. Куда интереснее слушать тишину, вставшую на место прямого и резкого отказа на безумное предложение. — Только сегодня, — продолжил шелестеть его голос, вызывая ранее неиспытанные сомнения где-то внутри, — встретим Рождество вместе. Не как противники, не до конца. А утром всё вернётся на круги своя. Оттягивая ответ, Ада цедила вино, подло играющее на стороне испанца. Возвращаться домой и тихо отсыпаться перед очередным рабочим днём она всегда успеет, наверное? Если сбежит. — Утром меня сопроводят на казнь? — усмехнулась она, отпивая из бокала. — Так не интересно. Утром, если успеешь сбежать на рассвете, наше противостояние продолжится. Будто этого вечера не было. Или был, но не с нами! — красиво же он говорил, дурацкий азарт ему ещё и поддакивал. — Я могу доверять одному лишь слову? — прищурилась она, высматривая в предложении обман и двойное, а то и тройное дно. Три ярких огненных цветка распустились в тёмном небе, вызывая всеобщее ликование. Воспользовавшись моментом, Диего вместо ответа притянул к себе ничего не подозревающую разведчицу. Из объятий он её выпустил лишь для того, чтобы смять её губы в пугающем своей запретностью поцелуе. Настолько не целомудренно, настолько откровенно пошло, что поверни кто-то голову, и впору было бы закатывать скандал. Он будто выпивал остатки её уверенности, запуская в рот искушённый язык. «Нельзя-нельзя-нельзя!» — отчаянно повторяла Ада, не просто покоряясь напору, но и отвечая на поцелуй с неистовым пылом. Нельзя вот так открыто в обществе аристократов целоваться, словно любовники в спальне. Дважды нельзя это делать в нынешнем веке, будучи друг другу не мужем и женой. Трижды нельзя, оставаясь непримиримыми противниками. Но от этого и хотелось продолжать, не останавливаясь. — Дамы и господа!.. — привлёк всеобщее внимание голос организатора праздника, позволяя Диего и Аде оторваться друг от друга и остаться незамеченными. Празднование продолжилось. В Новом свете аристократия привыкла к несколько более фривольному поведению, чем принято в Старом свете, но всё же были вынуждены мириться с открыто провокационным поведенем адмирала, нашедшего себе на вечер такой интерес, что рядом с этой парой невозможно было рядом находиться. Для обоих не существовало никого, кроме них двоих. В беседе, в прогулках, в наслаждении изысканными закусками и, разумеется, в танцах. Дон Диего де Очоа не только не позволял своей паре отойти от него ни на шаг, он ни на секунду не выпустил её из своих рук. Исключением стал последний танец, после которого парочка пропала ото всех глаз. — Приглашаю на танец, — галантно склонил он голову, вызвав веселый хохот у Ады, успевшей сменить настрой на более подходящий празднику. — Странное предложение для человека, который мне и шагу ступить не позволяет без железной хватки. — Я тебя не держу. И уже давненько, — указал он ей глазами на расстояние между ними. Адмирал не шутил. Их беседа, начавшаяся с попыток вспомнить последний по-человечески встреченный праздник, плавно перетекла в воспоминания самых безумных событий, произошедших во время работы. И если у Ады имелся целый арсенал безумных баек о похождении капитана-балбеса, то набор историй серьёзного, сурового и грозного адмирала оказался настоящим открытием. Едва ли он рассказывал о своих подвигах дамам из высшего света или той же Барышне. Не поймут и не оценят, начнут глупо хихикать и старательно менять тему. Перед чинушами тоже не блеснуть историями о своей смекалке, а братья по оружию сами разделили с ним все невзгоды. И вот внезапно именно неуловимая противница вслушивалась в каждое слово адмирала, улыбалась, предвосхищая смешные моменты и в уважении склоняла голову. Сказать, что ему нравилось видеть перед собой настоящего собеседника, значит не сказать ничего. Адмирал выдавал себя с головой. И вот в пылу одной из таких историй, незаметно для себя, Ада оказалась свободна. Но не бросилась наутёк, не попыталась скрыться, а напротив протянула руку, принимая приглашение на очередной танец, ставший завершающим. В свои покои, находящиеся в другом крыле губернаторского дома, он нетерпеливо нёсся на всех парусах, забросив хихикающую разведчицу на плечо. В сумерках спальни адмирал не стал церемониться с её одеянием. Взмах кинжала пронзил тишину. Резкий рывок, и клочья платья с шелестом осели на полу. Следом пришла очередь шнуровки на туго затянутом корсете. Ада почувствовала долгожданную свободу и довольно застонала, опираясь оголившимися лопатками на грудь адмирала. Падение на пол панье она и вовсе не заметила, теряясь под напором поцелуев Диего. На грани сознания ловкие руки всё же сбросили с него треуголку, парадный мундир и камзол. — Ты меня с ума сводишь, Ада! — прошептал он, роняя её на широкую кровать. Слишком большую для одного. Дыхание сбивалось, жадные поцелуи выпивали его до дна, кружа голову сильнее любого корсета. На краю сознания успел вспыхнуть призрак осознания точки невозврата, после которой никто и никогда не вернётся к устоявшемуся порядку. Но как вспыхнул, так и погас. Ада с не меньшей жадностью притягивала к себе своего противника, загораясь всё больше от каждого прикосновения, каждого поцелуя. Волосы, освободившиеся от причёски, рассыпались по подушкам. Перо она со смехом оставила в руке и щекотала им своего пока ещё не любовника. Покорность у неё чередовалась с бунтом. Она с готовностью открывалась его губам, с желанием водя кончиками пальцев по его волосам, шее и плечам. Послушно выгибалась в его руках, но не упускала момента перекатиться на кровати, оказываясь сверху, чтобы позволить ему вновь перехватить инициативу. — Такая податливая… Неожиданно умелый любовник распалял её со знанием дела, губами захватывая каждый сантиметр тела, а пальцами доводил до помрачения сознания. Всё ниже опускались поцелуи, всё жарче разжигалось желание, всё острее ощущалась жадность, с которой он прижимал к себе податливое тело разгорячённой разведчицы. В каждом прикосновении читалось «ты мне нужна!», срывая все выстроенные барьеры так, чтобы нарушить все приказы и забыть обо всём на свете. «Только на одну ночь!» — напомнила она себе, пытаясь вернуть хоть немного рассудка в предвкушении удовольствия. Но разум давно капитулировал. А когда пальцы Диего коснулись точки схождения её ног, капитулировало и всё остальное. Лёгкие дразнящие движения там и в то же время внимательный изучающий взгляд в глаза, от которого внутри становилось нестерпимо горячо. Хотелось получить всё и сразу. Хотелось почувствовать до самого конца, познать, насколько хорошо ей будет в его объятиях. Совсем неслучайное касание заветной точки. Тихий стон, почти скулёж. Мучительная ласка. Ноги послушно разошлись шире, бледные пальцы рассеянно перебирали угольно-чёрные пряди длинных волос любовника, притягивая его ближе, отдаваясь на его милость. На шее и ключицах алели следы его поцелуев. Горячие губы спустились к груди для продолжительной сладкой пытки. — Такая влажная… Коварный адмирал оставил её на грани падения в пучину удовольствия, не доведя пальцами до разрядки. С улыбкой встречая её нетерпеливый тяжелый выдох, Диего вновь завладел её ртом, вжимая запястья в подушку. Он поймал её стон губами, когда одним властным движением вошёл в неё. Отчего-то всё ощущалось словно впервые. Все чувства обострились. С ними пришла жадность, хотелось большего. Тяжёлое прерывистое дыхание стало одним на двоих. Поцелуи мешались с укусами, а начало, взятое в плавной нежности, быстро перешло в нетерпеливое ускорение. Отчего-то хотелось именно так. Получить всё и сразу. Взорвать все снаряды, а потом повторить. Сильно. Резко. Немного грубо. Невероятно чувственно. Ада прочертила ноготками дорожку от плеч любовника до ягодиц. Сжимая пальцы, сама просила большей настойчивости. Быстрее. Глубже. Так, чтобы на одну ночь по-настоящему забыть себя, потерявшись в удовольствии. Быть ещё ближе. Дарить ещё больше. До экстаза, до тяжёлой волны наслаждения, накрывшей обоих. — К чёрту, никуда я тебя не отпущу… — прошептал Диего, когда они смогли отдышаться.☠ ☠ ☠
Отпустить всё же пришлось. Ночь прошла без сна. Не щадя своих сил, они снова и снова предавались страстям. Диего предложил только одну ночь, и её не хотелось тратить понапрасну. Даже пёрышко пригодилось, когда Ада всё же оказалась сверху и начала свои пытки наслаждением. Он брал её так, как не мечтал даже в своих снах, воспаряя от осуществления этого заветного желания и ныряя во тьму осознания, как мало им вдвоём осталось. Во снах её глаза оставались холодными и честными, возвращая его в жестокую реальность с осознанием, что всё не по-настоящему. В действительности синие глаза пьянили, разжигали его безо всяких слов и подчиняли без боя. Последний час перед рассветом она лежала в его объятиях, обессиленная, но довольная. Полное удовлетворение чувствовалось в каждом ленном движении. И всё же грустная морщинка появилась меж её бровей, когда темнота за окнами начала сменяться сумерками. — Мы ведь об этом пожалеем! — прошептала Ада с долей тоски. В любое другое время он бросился бы доказывать, что о таких ночах не жалеют, но после близости Диего понимал, что скрывается между строк. Они будут сожалеть. Не о случившемся. А о том, что больше таких ночей не будет. И былой лёгкости в противостоянии тоже. Лёгкость, подумать смешно. Будто она была раньше. Но адмирал знал, что по сравнению со всеми последующими днями, их прошлые взаимоотношения покажутся лёгкими. Она скрылась перед рассветом, оставив после себя пустоту подобно той, что теперь зияла в его сердце. Диего сдержал слово и не стал удерживать. Исчезновения дворянки без сколько-либо внушающей фамилии или покровителя за спиной никто не заметил, лишь обиженная Барышня с недовольным видом подыскивала себе новую наперсницу. А ему на память осталось белое перо павлина, напоминающее о ночи, когда два противника переступили грань.☠ ☠ ☠
Ада скрылась с глаз и вела себя ещё более неприметно, чем когда-либо. Ходили слухи, что Марсианский Демон скрывается на Кубе, вновь ведёт подрывную деятельность в Парагвае или даже сбежал в Старый свет, но информация не подтверждалась. Диего старался не думать о разведчице, став непривычно замкнутым даже для себя самого. Удивленный Хорхе пытался его разговорить, но лишь встретил тихую просьбу не спрашивать. Что-то в спокойном тоне дало понять старому другу, что так глубоко в душу даже ему не дано пролезть. Адмирал вернулся в Санто-Доминго. Эспаньола требовала от временного правителя постоянного внимания. Он безропотно позволял бюрократии отвлекать себя от тяжёлых мыслей. Но однажды ночью в его спальню пробрался лазутчик. Диего на мгновение вырвался из плена своих грёз с участием одной синеглазой противницы, когда увидел её саму, стоящую у окна. Поначалу казалось, что это всего лишь сон, однако Ада выглядела удручённой, чего в играх разума никогда не было. Мыслей, что она наконец решила убить своего противника, отправившего на смерть многих её союзников, не появилось. Отчего-то окрепла уверенность, что друг друга им убить не суждено. Не теперь. — Что-то случилось? — не выдержал он тишины. — Кай Китобой случился, — негромко призналась она. Все произошло само собой. Как-то естественно и неотвратимо она вновь оказалась в его постели. Грань давно пройдена, оставалось дальше падать вдвоём. Вопрос один — куда? Но его Диего задаст себе куда позже. В ту ночь его больше интересовало событие, толкнувшее Аду к нему. Но и оно отошло на второй план, когда она прижалась к нему в поисках тепла и утешения. Её язык змеем искусителем ворвался в его рот, и непобедимый адмирал полностью капитулировал. Он позволял ей делать всё, что заблагорассудится, и вскоре потерялся в ощущениях, которые дарила противница, суккубом вышедшая из самых смелых его снов. Тиран и самодур Диего де Очоа смиренно смотрел снизу вверх на соблазнительно двигающуюся на нём обнажённую разведчицу. Только его рукам была дарована полная свобода действий, которую он использовал, чтобы задавать своё собственное ускорение и распалять любовницу, очерчивая линии податливого тела. Вне сомнений, покорять и обладать ею было не менее приятно, чем уступить и любоваться, как соблазнительно она прикусывает губу, как её руки касаются самых чувствительных точек, разжигая желание в них обоих. Заклятые любовники и непримиримые противники не проронили ни слова, куда красноречивее говорили их взгляды, клинками скрещивающиеся друг с другом. — Он пришёл в мою каюту ночью, когда все спали, — нехотя начала она свою исповедь, прижимаясь к Диего под успокаивающийся грохот двух сердец, — решил, что если не уговорил на соитие миром, то возьмёт силой. Адмирал напрягся, вспоминая истинную причину сожжения галеона. Его матросы едва не… впрочем, такую, как Ада нельзя было просто и безнаказанно взять силой. Эта женщина не постеснялась и в первый раз проложить свой путь на свободу множеством мёртвых тел и пепелищем корабля. Будто в последующие будет иначе! — И что ты сделала? — осторожно поинтересовался он. — Вышла из себя, — недовольно выдохнула она и нехотя пояснила: — Я убила его, отрубила голову топором и подарила его команде в назидание. — Умница! — облегчение от финала столкновение настолько захлестнуло адмирала, что он прижал к себе разморённую любовницу и с жаром начал покрывать её лицо поцелуями. — Мне не нравится выходить из себя. Терять самообладание. Это делает меня похожей на дикое племя людоедов! — пыталась она возразить, но быстро оказалась под ним, распаляя на чуть более грубое и собственническое продолжение. Она ещё расскажет ему о своём прошлом. О Марсе, доме, первых колонистах и своих страхах хоть в чём-то уподобиться, позору красной планеты. Самого Диего эти откровения убедят проявлять чуть большее терпение, но в тот момент ответ был очевиден: — Он пират! Не отруби ему голову ты, это однажды сделал бы я! — прижимая её руки к подушке, он по памяти вел губами дорожку вдоль тонкой шеи. — Вот так просто? — Так просто, — кивнул он и жарко зашептал в её ушко, — не вынуждай меня думать, что ты пособница пиратов. За это следует жестокое наказание! — Наказание? Вроде твоих плёток? — невинно поинтересовалась она, насторожив своими познаниями, и с улыбкой пояснила: — Пока ты спал, мне стало интересно, что спрятано в шкафу с такой явной потайной нишей. Рановато вскрылся его маленький секрет. Простительная слабость для человека его статуса. Его всего-навсего невероятно возбуждала порка плетью. Чувство власти надо всеми ощущениями своей пассии. Контроль над болью и удовольствием, над каждым вздохом, над каждым ударом сердца. И к моменту первой встречи с Адой он давно знал, какая боль приятна, а какая лишняя. Вот только после встречи с ней его больше никто не интересовал, и плети пылились в потайной нише шкафа. Пожалуй, надо обновить мебель, раз его секрет так легко обнаружить. — Я не стану оправдываться, — подумав, произнёс он, — мне просто это нравится. Не всегда, но… — Я хочу попробовать, — облизав губы перебила его Ада. — Мне интересно попробовать так. — Не многовато ли власти ты хочешь себе получить? Хватка на её запястьях стала крепче, впрочем, идея в некотором роде даже будоражила. Быть может, однажды он бы ей позволил, но точно не сейчас. — Я хочу, чтобы ты меня наказал! — прошептала она, вопросительно прожигая его своими синими глазами.☠ ☠ ☠
— Ты могла это остановить! — прошептал Диего, самодовольно улыбаясь. Пальцы дворянина огладили позвонки её спины и надавили на лопатки, приказывая встать на колени и наклониться. Приготовиться к грохоту последней на сегодня порции ударов. Адмирал точно знал, когда остановиться. Она успела это выучить ещё с их первой практики. Сейчас же Ада покорно подставляла спину под удары, чувствуя странную волну упоения. Каждый удар ощущался почти, как маленькая разрядка, простреливающая болью ровно до того предела, когда она весьма желанна. Длинные рыжие волны послушно легли в руку, словно только для этого и были созданы. Чтобы одним рывком можно было заставить её выгнуться, чуть зашипев от его властных действий. Упругий толчок в её тело вырвал стон у обоих. Слишком горячо, слишком сладко, слишком хорошо. Уже много раз убеждались, что друг с другом близость от раза к разу всё ярче. Диего собственнически положил руку на её шею, чуть сжимая. После первого её посещения его спальни знал, что ей так нравится. Уже знал, как её целовать, как прикасаться, как её брать, чтобы в забытьи их обоюдной страсти она молила о пощаде, предоставляя ему всю себя. Сколько раз они переступили черту? И всё мало. Каждый раз мало. Глядя, как Ада с пьяными от похоти глазами выстанывает его имя, прежде чем окончательно потеряться в наслаждении, он понимал, что так не может продолжаться, но не мог и не хотел останавливаться. Её всегда было мало. Её он желал с каждым разом всё больше, не на одну ночь, не на несколько, навсегда. Украсть, похитить, убедить, соблазнить остаться с ним, отказаться от своей стороны… но разведчица оставалась верна себе. Что они зашли слишком далеко, стало понятно, когда в Пуэрто-Лемпира он заметил подозрительного синеглазого слугу и… не сделал ничего. Диего придумал повод остаться в одиночестве, пока испано-британская процессия обсуждала условия надвигающейся войны и их жалкие попытки сохранить мир. Он не стал поднимать шум, только привлёк к себе ряженую разведчицу, поцеловал, выпивая её дыхание до дна, и попросил уйти, пока её не заметили остальные. На следующий день британцы недосчитались ещё одной дворянки. «Чёрт, как хорошо!» — крутились в голове простые мысли, пока они отдыхали после запретного времяпрепровождения. — Я завтра отбываю! — прошептала Ада, прижавшись к нему. Несмотря на жар её тела и пламя, бегущее по его венам от их знойного соития, по коже прошёл холодок. Диего прекрасно знал, куда, а точнее, когда она обязана вернуться. — Надолго? — поинтересовался он, чудом контролируя голос. — На несколько месяцев, возможно, больше, — удручённо прошептала она, не замечая выдох облегчения, с которым адмирал принял эту новость. Между строк она говорила о возвращении. — Куда? — Сам знаешь, что не могу сказать. Надо потеснить британцев в одной из их колоний. Не одни вы нарушили исторический порядок. Его надо поправить. Я буду писать… ну, если хочешь. — Очень хочу.☠ ☠ ☠
— Я люблю удобства и комфорт, — он оказался опасно близко, да ещё и за спиной. Резко развернувшись, Ада оказалась в неволе его рук, удерживающих её за плечи. Попалась или просто соблазняет? — А теперь… На этот случай она дала чёткие инструкции Крис и Вильяму. Сымитировать угон галеона и бежать со всех ног к Жеке для помощи с его побегом. Впрочем, начало операции Ада несколько сместила, чтобы вновь наплевать на запрет неуставных отношений с противником. Она слишком по нему соскучилась. — Чёртов год! — прошипел в негодовании Диего, пытаясь найти застёжку на платье, пока разведчица с хитрым подмигиванием не показала, как легко оно падает к ногам ворохом дорогих тряпок.☠ ☠ ☠
— Дон Диего де Очоа, вы требуете от меня запятнать честь офицерского мундира. Подобные решения не принимаются сразу. Мне нужно время. «К чёрту!» — по одному её голосу он понял, что прочитанное поразило Аду до глубины души. Наплевав на все правила адмирал, будучи хозяином в собственной тюрьме, открыл дверь в камеру одной из самых опасных преступниц и сжал её в объятиях. Она пыталась вырываться. Шептала просьбы отпустить её и оставить одну, но быстро затихла. Так они и стояли прижавшись к холодному грязному камню тюремной стены. Звук тяжёлого дыхания прерывали глухие удары горячих капель о рукав адмиральского мундира. Вся ночь потребовалась, чтобы осушить её слёзы. Стража была предупреждена и под страхом смерти каждый из караульных обязался молчать. Ада встретила утро в губернаторской спальне. В его глазах она всё равно оставалась самой сильной, даже в момент своей наибольшей слабости. Содержимое пергамента он, разумеется, прочел несколько раз и уточнил непонятные формулировки. Плохие новости для неё открыли новые возможности для него. — Это безумие. Ни одна из сторон этого не допустит! Рассказать ещё раз про команду зачистки?! — Но ты сама хочешь остаться со мной? — … — Ада? — Хочу. Давно, блин, хочу! — Одних можно заткнуть, другие замолчат сами, а на остальных найдётся достаточно пуль. — Не шути так. Убивать придётся немало конкурентов. — Скажи, кого, и я убью их всех! Брукхаймера, Маршалла и их людей? — Ещё Хуан Карлос с людоедами. — Мы с ними справимся. — Надо что-то делать с Игорем. Не убивать! — Придумаем. Ты невероятно умна, я несравнимо умён… сделаю вид, что этой улыбки я не видел!.. Мы вместе составим план. — Это безумие! — Ты уже говорила. Безумие, согласен. Так уж вышло, что мы давно в нём погрязли. Теперь поздно жаловаться. Впереди ещё очень долгий путь до острова с последним телепортом. — Обними меня… да, так гораздо лучше. Не забудь взять с собой на «Триумф» своих любимых плёток. Что? Сам сказал, что путь неблизкий. — Я говорил тебе, что люблю тебя до беспамятства? — Н-н-нет… — Скажу однажды. А пока нам надо собираться. Отплываем после завтрака…