***
Ладно, ночи, проведенные в чужих теплых руках это, конечно, хорошо, но просыпаться на следующее утро все равно как-то неловко и грустно. Выбираться из-под одеяла и скидывать с себя чужие руки так не хочется, особенно осознавая, что в следующий раз вот так поспать им удастся не скоро. Красноволосая считала каким-то неправильным и странным, если она будет звать подругу к себе спать чуть ли не каждый день, а светловолосой подходить и просить об этом было как-то неловко. Младшая зовет её для того, чтобы тревожность отступила и ей удалось спокойно поспать, а она зачем? Потому что ей просто нравится обниматься и спать с ней. Вдруг еще заподозрит что-нибудь. Лучше потерпеть и не палиться. Зная, как Швец относится к любым проявлениям любви, в этом случае даже дружеской, она потом может не дать себя даже обнять, так что лучше довольствоваться правилом «хорошего понемножку». Старшая проснулась первой, не особо припоминая, что было вчера, точнее сегодня, легли-то в 5 утра. Рядом лежал тёплый сопящий комочек, не понятно как оказавшийся так близко к ней в её спальном месте. Даже если они вчера и решили спать вместе на диване, то, что голубоглазая буквально лежит на ней, закинув ногу на её бедро, было куда страннее. Обычно она всю ночь лежит по стойке смирно, боясь лишний раз соприкоснуться чем-нибудь, а тут вот расслабилась. Вставать не хотелось, да и не получилось бы снять с себя безмятежного ребёнка, при этом не разбудив его, так что, к превеликому счастью, можно было остаться тут. Сегодня и завтра вроде как никуда не надо, можно отоспаться и растянуть удовольствие. До телефона она кое как дотянулась и сразу же полезла включать камеру; будет потом, что Юле показать. Хоть её реакция и будет предсказуемой, с её лица можно будет посмеяться. Надеясь, что Алёна всё ещё спит, а не лежит с закрытыми глазами, она занесла телефон над головой, стараясь найти хороший ракурс для селфи. Младшая прятала половину лица в чужой домашней футболке, сжимая ту ладонью, мило приоткрыв рот, что сделало фотографию только лучше. Чуть подумав, девушка залезла в настройки, ставя на экран блокировки новую фотку. Главное суметь как-то отшутиться, если на неё наедут за такое своевольное решение, случайно заметив это. В конце концов у неё мама профессиональный адвокат, доча ещё засудит потом за покушение на частную собственность или личные границы. Хоть лежать было и безумно комфортно и спокойно, если эта соня не проснётся хотя-бы через час, она отлежит себе всё, что только можно. На часах пять вечера, и как она раньше не заметила? Почти двенадцать часов проспали, ничего себе. Младшая просыпаться и не думает, сколько ей придётся так вот лежать — неизвестно. Если попытается лечь поудобнее, придётся двигать, обязательно разбудит, а не хочется. Терпеть придётся. Хотя-бы телефон заряжен, а то пришлось бы ещё за зарядкой тянуться. Швец потянулась, устраиваясь поудобнее, особо не меняя расположение. Ей-то хорошо, спит чуть ли не в позе морской звезды, раскидывая конечности везде, где только можно, а ей из-за этого даже пошевелиться лишний раз нельзя. И почему она не может просто чуть подвинуть? Даже если проснётся, просто заснёт обратно, и проблем не будет. Её сон тревожить почему-то было чертовски страшно, может из-за того, что спала она в последнее время по три часа в сутки, может из-за того, что боится ворчания, может из-за того, что не хочет отпускать её от себя. Как проснётся, сразу же уйдёт заниматься своими бесконечными делами, и вот так долго и тепло пообниматься в положении лёжа у них не получится ещё долго. Почему-то вспомнились слова Кати. Чёрт, она же ведь и правда позволила сделать из себя декоративного пуделя. Ладно, делать нечего, терпеть так терпеть. В телефоне ничего особо интересного не было, переписываться не с кем, наушников нет рядом, посмотреть ничего нельзя, остаётся только листать галерею, выискивая какие-нибудь старые, ненужные фотографии. Первым в альбоме со всеми фотографиями было сегодняшнее селфи, которое сразу же отправилось в избранное. В середине галереи оказалось несколько неплохих фотографий, которые она потом снова забудет закинуть в пустующий инстаграмм. Занятие хоть и было нудноватым, помогло отвлечься и пролежать неподвижно ещё полчаса. Только орудовать в телефоне приходилось левой рукой; правая лежала на точёной талии, да и голова чужая лежала у правого плеча, из-за чего руку поднять невозможно было. Когда глаза подустали пялиться в одну точку, светловолосая проморгалась и отвела взгляд в сторону, внезапно натыкаясь на пару полуприкрытых голубых глаз, пристально изучавших её. — Блять! — Вскрикнула Саша, вздрагивая всем телом. — Доброе утро называется. Алёна ничего не ответила, только прищурилась и широко зевнула, не спеша отдаляться от теплой девушки. Ещё раз по-кошачьи потянувшись, она вернулась в изначальную позу, прикрыв глаза, будто в надежде на продолжение сна. Странно, не боится, не отворачивается, даже не пытается руку с талии незаметно скинуть, как будто перестала бояться близости вовсе. Утыкаясь носиком в ткань, держа сжатые в кулаках ручки у лица, она напоминала старшей котёнка, беспечности, спокойствию и красоте которого можно было бы позавидовать. — Моя госпожа, не хочу вас беспокоить, но, если вы не подвинетесь, я скоропостижно сдохну. Рука, лежащая на талии, аккуратно опустилась ниже и с явной неохотой отодвинула от себя девочку, опуская на кровать. Ногу с чужих бёдер пришлось убрать и с таким же недовольным видом лечь отдельно, ежась от холода, скользнувшего по привыкшей к теплу чужого тела щеке. Саша с облегчённым хрипом перевернулась на живот, щекой упираясь в диван, не желая терять зрительный контакт с заспанными глазами напротив. — Сколько времени? — Наконец-то пробормотала Алёна, ленясь перевернуться и глянуть на часы. — Почти пять вечера. — Бля… — Красноволосая подскочила, поняв, что прошло уже полдня, а она только проснулась. — Куда это мы собрались? Не-не-не, у тебя сегодня выходной, не надо бежать никуда. Я с тобой час лежала, не двигаясь, теперь ты лежи со мной. — Девочку поймали за ногу и вернули обратно, снова прижав к себе. — Сегодня женщинский день все-таки, можно и отдохнуть. Швец недовольно задёргалась и попыталась выбраться, скидывая руки с талии. Но те держали крепко, и она вскоре смирилась со своим положением, принимая участь бездельника на сегодня. Саша довольно ухмыльнулась и откинула локон розовых волос, лезущий в лицо, в копну к остальным, перебирая пряди. — Краситься снова не планируешь, кстати? — А надо? — Безразлично спросила младшая, снова заходясь в приступе зевоты. — Нет, наверное. А ты сама не хочешь? — Мне вон уже угрожали переездом обратно домой, как-то страшно. Может так лучше будет все оставить. — Но вчера же сказали, что, если учиться хорошо будешь, на это глаза смогут закрыть. — С этой ёбаной алгеброй мне хорошая успеваемость не светит. — Так мы же занимаемся, почему не светит-то? Или ты снова думаешь, что я уйду и всё брошу? Голубоглазая притихла и начала чертить пальцем какие-то незамысловатые узоры на поверхности дивана. А вдруг и правда бросит? Снова придется ночами с этим сидеть или и правда репетитора искать. Деньги на него она предусмотрительно перекинула себе на счет, не подконтрольный родителям, на всякий случай. Лишние деньги всегда пригодятся, мало ли на что родители ещё обидятся, станут правда давать ей всего по тысяче. Да и кто вообще хочет недосыпать и тратить кучу своего времени на её глупые ошибки и проблемы? Ей безумно нравился красный на волосах, да и сам процесс приносил дикое удовольствие как минимум потому, что краситься ей запрещали, а она все равно делала по-своему. Но ради получения адреналина и эмоций как-то не хотелось возвращаться к родителям, нужно ли ей это сейчас? — Мы же это уже проходили. Сколько можно думать, что я съебусь при первой возможности? Я помогаю тебе потому, что ты моя подруга и я сама хочу помочь. Не поставят тебе больше ничего хренового, если понадобится, снова с тобой на контрольную сгоняю. Швец смущенно заулыбалась, радуясь, что лежит спиной к старшей, и та не видит её довольного лица. Ей помогают за просто так? Чтобы ей хорошо было? А как так можно? Все же преследуют какие-то корыстные или не совсем обычные цели при помощи кому-то. Как можно помогать кому-то просто ради того, чтобы его жизнь стала лучше? Особенно при условии, что ты делаешь это в ущерб себе. Даже она взяла замерзающую Сашку к себе не из чистых и безвозмездных побуждений. Хорошо хотя-бы, что она может хоть как-то отплатить ей едой и местом проживания, а то было бы слишком неловко. Для неё делают столько добра, а она не может даже поблагодарить, все, как всегда, заканчивается каким-нибудь пиздецом. — Так что, сбегаем за краской? — Старшая поднялась повыше, через голову пытаясь заглянуть подруге в лицо. — Давай… — Прошептала голубоглазая, по-прежнему глядя в одну точку. — Может приготовим что-нибудь вечером? Праздник все-таки. — Светловолосая вообще никак не замечала этот день на протяжении нескольких лет, а тут подвернулся такой случай отвлечь младшую от уроков и провести побольше времени наконец-то не за алгеброй. — Что? — Не знаю… Слушай, а может по-взрослому посидим? — Расплылась Саша в хитренькой ухмылке. — Мне уже страшно. — Красноволосая наконец-то перевернулась, заглядывая в какие-то подозрительно довольные карие глаза, пытаясь выяснить, насколько опасный способ скоротать вечер они придумали. — Пьёшь что-нибудь? — Заговорщицки прищурилась светловолосая. — Эм… В смысле? — Только не говори, что не знаешь, что такое вино или какой-нибудь коньяк. У тебя в конце концов пара песен об этом есть. — Знаю, знаю хотя бы потому, что замечаю, как у нас некоторые прям в класс бутылки таскают. — И как? Не пробовала? — Мне не предлагали как-то. — Ну, раз так, то считаю нашим долгом сегодня сгонять за бутылкой винца и познакомить тебя с ним. Только на закуску что-то придумать надо. — А нам продадут? — По лицу Швец нельзя было сказать, что ей эта идея особо нравится, она вообще подозрительно относилась ко всяким изменяющим состояние веществам, особенно при каких-то других людях. — Мне уже месяцев семь восемнадцать вообще-то. Паспорт где-то в сумке валяется, почему не продадут? — А никто не умрёт? — Она обрывками слышала в разговорах одноклассников, что от этого «штырит», «накрывает» а иногда и вообще «въебывает». Что от этого можно ждать? Вдруг её тоже накроет, на утро не отпустит, и останется она овощем каким-нибудь на всю жизнь? Что родители скажут? Они по поводу алкоголя ничего не говорили, может быть потому, что думали, что несовершеннолетней дочери не продадут, а взрослых друзей у неё для этого нет. Хотя, в глубине она понимает, что на недовольства родителей ей всё равно, просто она боится сделать что-то глупое, боится потерять контроль над собой, боится показать настоящую себя под влиянием. Но они с Сашкой прошли через столько говна, где она видела её и в слезах, и в соплях, вроде бы ничего страшного быть не должно. — Эм… а должен? Ну… если начнёшь буянить, поймаю и в одеяло заверну, чтоб хуйни не натворила. Да и не думаю, что тебя сильно развезёт. — Хмыкнула старшая, представляя, как надо будет спасать девочку от похмелья завтра утром. — Главное, чтобы родители твои внезапно не объявились. Прости кстати… За то, что тебя из-за меня чуть не убили тогда. Надо было промолчать. — Это было неизбежно. Избили бы либо тебя, либо кого-нибудь ещё. Так что другого выбора не было. Не хотела, чтобы мой отец кинулся на кого-то вообще никак к нему не относящегося. Да и вы приходите, чтобы поиграть и живыми домой вернуться, а не с синяками и горлом перерезанным, а я все равно уже привыкла. Все-таки как-то минимально защищать вас надо, тем более это мой отец. И мне за него пиздец как стыдно. — Ты была бы ахуенным боссом или учителем каким-нибудь. — Чуть помолчав, вдруг пробормотала Саша. — М-да, я прям вижу, как меня Саша с Юлей любят. — Саркастично хмыкнула младшая, отводя взгляд куда-то в стену. — Зато я тебя люблю. А они просто прикалываются так. Ты им не открываешься, вот они и относятся к тебе как к какому-нибудь злому учителю в школе. Может, относилась бы ты к ним как к друзьям, а не коллегам, они бы перестали так себя вести. Красноволосая ощутимо напряглась, заслышав первое предложение. Сказали бы ей пару месяцев назад, что её любят как начальницу, она бы ни за что не поверила. Вроде бы только гавкает на всех ходит, а ей говорят вот такое. За что такую начальницу любить можно? Даже если за какую-нибудь справедливость, то, с чем она граничит, должно отпугивать всех адекватных людей. Может она просто подлизывается? Зарплату поднять хочет или еще что-нибудь. Либо она не такая уж плохая, либо у светловолосой точно какое-то психическое расстройство. — Кхм, там вечереет уже, пошли, нам ещё за краской идти. — Девочка неловко закашлялась и побежала к себе, оставив девушку лениво валяться на диване. На улице все еще стоял февральский мороз, холодный воздух подхватывал голос светловолосой, просящей подругу наконец-то надеть шапку и не подвергать себя болезни. Та почему-то в упор не хотела покрывать голову, будто боясь нарушить гармонию растрепанной головы. Хорошо хотя-бы, что ветра нет, а то на следующий день кто-то точно соплями бы покрылся. На улице вроде бы чуть больше шести вечера, а темно как будто за полночь. Как ни странно, краску она покупала не импортную в каком-то серьёзном магазине, а в обычном магните рядом с домом. Видимо не знает, что какая-нибудь подлая дешевая марка за полчаса превратит пышные, пушистые волосы в копну ломкой соломы. У стойки с краской они стояли минут пятнадцать, как бы старшая не пыталась оттащить от него глубоко задумавшуюся девочку. Оттенок вроде менять она не собиралась, просто тупо пялилась на упаковки, будто надеясь по внешнему виду определить, какую надо брать. Когда Саша начала страдальчески ныть, дергая рукав куртки, она наконец-то вытащила откуда-то из глубины тот же алый оттенок, с каким-то кондиционером для того, чтобы совсем волосы не портить. Светловолосая заметно повеселела и побежала вглубь супермаркета, выискивая алкогольный отдел. — Ты уверена, что это хорошая идея? — Несколько боязливо пробормотала голубоглазая, поднимая глаза на высящийся перед ней стеллаж с бутылками. — Всё будет нормально, мы ж не будем прямо в слюни убухиваться. Думаю… вино красное хорошо подойдет на первый раз. Какой у нас бюджет? Или скидываться будем? Швец оглядела цены, на которые указывала старшая, и крайне удивленно закатила глаза, одним взглядом спрашивая у спутницы какого хрена эта красная жидкость стоит как крыло от самолёта. Может просто выдержка и сорта хорошие, но пара тысяч за одну бутылку как-то слишком. — Не надо, но… Мы на эти деньги сможем нормально питаться дней так пять. Теперь я алкашей окончательно не понимаю. — А алкашам не надо питаться, они только за счет спирта живут. Я вон с двумя жила с самого детства, самой за свои деньги приходилось за продуктами ходить, потому что мне их спиртовая диета не особо подходила. — И ты не боишься после всего пережитого пить? — Когда-то страшно было, но пропивать и без того небольшие деньги я пока что не собиралась, да и пью я слишком редко для того, чтобы привыкнуть. Я, по-моему, после самого восемнадцатилетия и не пила больше. Вот… Это вроде неплохим должно быть. — Девушка, даже не поменявшись в лице после упоминания детства, неразрывно связанного с алкоголем, вытащила из нижнего ряда бутылку красного вина за тысячу рублей. — Только одну? — Удивилась Алёна, щурясь, глядя на бултыхающуюся внутри жидкость. — А нам хватит? — Ну… Если ты хочешь… — Светловолосая знатно удивилась, дергая губами в неуверенной улыбке. Может просто про запас взять хочет? Если хочет и может себе позволить, то почему бы и нет? Если что вдруг, можно будет просто поставить её повыше, чтоб не достала, останется на будущее. Рассчитывала Саша сбегать в магазин минут на пятнадцать, но Швец явно так не умела. Десять минут они стояли у винного стеллажа, еще десять минут младшая копошилась в отделе со сладостями, выискивая свою любимую белую шоколадку, полчаса неторопливо гуляла между рядами, вспоминая, что в холодильнике есть, а чего нет, потом они вдвоём решали, что взять на закуску, чтобы потом сойтись на простых крабовых чипсах. Когда уже начало ломить ноги от долгих похождений туда-сюда, светловолосая начала походить на ноющего ребенка, плетущегося по магазину за матерью, выбирающей, какой сорт крупы взять. — Моя госпожа… мы тут до ночи проторчим такими темпами. — Устало простонала старшая, удивляясь, как можно так долго выбирать между двумя практически одинаковыми куриными грудками. — Цыц. Госпожа корм тебе выбирает, можно было бы и потерпеть. Саша обиженно отвернулась, поглядывая на наручные часы. Сходили на пятнадцать минут называется. Корм наконец-то был выбран, и Швец, взяв ноющую подругу в охапку, двинулась к кассам. Кассирша несколько подозрительно оглядела протянутый ей паспорт, косясь на мнущуюся сзади девушки Алёну, будто от кого-то прячущуюся. Женщиной она оказалась нормальной, поэтому, взяв с Александры шутливое обещание приглядывать за несовершеннолетней подругой, отпустила девушек, с некой завистью провожая их взглядом. — Когда уже все перестанут ржать над тем, что я выгляжу на десять лет? — Злобным шепотом возмущалась Алёна, пытаясь идти чуть быстрее, чтоб не слышать тихих смешков сзади. — А, по-моему, мило. Странно вообще, родители оба ростом под два метра, а родилась такая полторашка. — Будто невзначай обронила последнее слово Саша, хитренько ухмыляясь. — Сейчас сожру кого-то. — Буркнула красноволосая, выискивая в кармане ключи одной рукой, удерживая пакет с продуктами другой. — Дошутишься, я тебя дылдой называть начну.***
— Может все-таки помочь? Алёна наносила на волосы ярко-красную субстанцию специальной кистью, пытаясь найти в зеркале правильный ракурс, чтобы тщательно прокрасить задние пряди. Выглядело это очень небезопасно и для цвета, и для ее футболки, на которую жалобно поглядывала стоящая рядом Саша. Помочь покрасить равномерно и качественно ей почему-то не давали, хоть голубоглазая и сама скорее всего понимала, что самостоятельно справится не очень хорошо. Слишком привыкла делать всё самостоятельно, теперь даже кисть отдать не может. — Напоминаю, что у нас курица на плите. Щас всё сгорит, пойдёшь за второй сама. — Не отрываясь от дела, отстранённо пробормотала она, стараясь как можно меньше задевать уши. Светловолосая проворчала что-то передразнивающее в ответ и вернулась к плите, переворачивать пару аппетитных кусков куриной грудки на сковороде. Вообще-то есть уже хотелось слишком сильно, она уже пыталась незаметно тырить чипсы, но каждый раз, когда упаковка предательски хрустела, из ванной высовывалось до невозможности злое лицо Швец, из-за которого приходилось класть краденое обратно. Она уже пыталась делать это аккуратно и незаметно, но идеальный музыкальный слух девочку не подводил, и успехом попытки не увенчались. Приходилось подтыривать куски свежего хлеба и порезанных помидоров, чтобы не так хищно пялиться на ещё не готовое мясо. Вино стояло в холодильнике, Швец сняла с головы пакет, с которым сидела полчаса, и теперь смывала краску, Саша всё ещё пожирала глазами курицу, уже готовую и лежащую на тарелке перед ней. Как раз четыре куска, если она один заберёт, Алёна же не заметит? Она заметит даже если муха в соседней комнате пролетит, черт бы её побрал, ничего тихо нельзя сделать. — Моя госпожа, если вы не поторопитесь, я умру от голода. — Стараясь выдавить из себя жалобный голос, протянула старшая, заглядывая в ванную. — Блять, да иди ешь уже, заебала, я потом подойду. А то весь вечер ещё ныть будешь. — Голубоглазая всё-таки сдалась. Собственно, чего такого, если она подойдёт к ужину попозже? Всё равно они планировали пить, а не есть сегодня вместе, да и ей с головой ещё добрые полчаса возиться, ей все уши оголодавшим нытьём прожужжат к тому моменту, как она закончит. — Но, если без меня чипсы откроешь, я порежу и пожарю тебя вместе с курицей. За долгие три месяца совместного проживания Саша успела заметить, что за любимые вкусняшки красноволосая готова порвать даже своего отца, если бы он позарился на них. Видимо, три вещи в этом мире, которые она по-настоящему любит это музыка, белые шоколадки и она сама, наверное. Хотя, вроде бы она не так уж сильно показывает безграничную любовь к себе, из-за чего не понятно, любит она себя вообще или нет, но плохо явно не относится. Возможно, если бы девочка была сильно обидчивой, она могла бы таскать ей её шоколадки в качестве извинений за какие-то свои косяки, но ту, казалось, ничего не трогало. Может сама Сашка ничего такого не делала, что могло бы разозлить по большей части спокойную Швец. Ту злили и заставляли повышать голос только косяки на репетиции и редкие случаи, когда старшая в опасных ситуациях с родителями или других напряженных моментах делала что-то по-своему, не согласно их плану. Судя по всему, смывать краску она уже закончила, наверное, вся ванная красной будет. Светловолосая сидела за столом, слушая визг фена. Перед ней на тарелке лежало два куска грудки, к которым она до сих пор почему-то не притрагивалась. Голубоглазая всё равно сейчас закончит и придёт, может всё-таки подождать? А то как-то неловко и грустно есть в одиночестве. Посмотрела она на мясо, посверлила его взглядом и с тяжелым вздохом отодвинула от себя тарелку, решив всё-таки подождать ещё пару минут, не так уж сильно она помирает от голода. — Вау, кто-то передумал помирать, что же произошло? — Присвистнула вылезшая из ванны Швец, откидывая ярко-красные, гладкие от бальзама, волосы назад. — Пошли у меня посидим, тут не хочу.***
Мелких светильников или ламп на кухне не было, только две маленькие лампочки в вытяжке, с которыми нельзя было нормально посидеть и поесть, так что понятно, почему младшая так не хочет находиться здесь. Решив, что на кровати есть как-то не очень, младшая опустила тарелки прямо на пол, благо отопление в последнее время работало исправно, и он не был холодным. Решив оставить самое интересное напоследок, первые двадцать минут девушки посвятили курице. Вернее, Алёне старшую от бутылок пришлось оттаскивать за ноги, а одну из них спрятать за спину, чтобы обеспечить её сохранность. В абсолютной тишине сидеть было неловко, так что красноволосая наконец-то решила озвучить одно из своих желаний и попросила включить какой-нибудь хоррор. Удивившись такому выбору, фильм светловолосая всё-таки поставила, решив особо не заморачиваться и поставить самую первую «Судную ночь». Особой жести в нём вроде бы не было, для начала пойдёт. Его Швец смотрела с куда большим интересом чем «Титаник», иногда даже забывая о еде в особо напряженных моментах. Когда Саша уже пожалела, что фильмы идут по полтора часа, по экрану побежали финальные титры. С курицей голубоглазая наконец-то расправилась, но всё ещё молча смотрела в экран, видимо читая имена на английском. — Ну как? — Нетерпеливо вздохнула старшая, когда даже титры закончились, а тишина не нарушилась. — Это на реальных событиях? — Только и спросила Алёна, наконец-то отрываясь от экрана. — Эмм… — Вопрос заметно удивил. — Нет, конечно. Сам фильм-то как? У него ещё две части есть. — Нормально, вроде. По крайней мере лучше, чем предыдущий. — Второй может быть больше понравится, он не камерный. Ладно, давай пить. Глядя на горящие карие глаза, напрашивалось серьёзные мысли о том, не передаётся ли алкоголизм по наследству? Так жадно смотреть на бутылку могли, наверное, только они. Чуть испугавшись такого энтузиазма, голубоглазая наконец-то вытащила бутылку из-за спины, ставя её перед собой. — Стоп, а у нас штопор есть? — Вернулась с небес на землю Саша. — Что это? — Ясно… видимо нет. И как мы теперь её откроем? Пораскинув мозгами, на ум ничего не пришло, пришлось открывать руками. Ладони с пробки постоянно соскальзывали, вылазить она упорно не хотела, из-за чего светловолосая уже минут пять корпела над несчастной бутылкой, вызывая насмешливые взгляды со стороны. Когда младшая уже начала хихикать, в ход пошел нож, который тоже не особо хорошо справлялся с задачей. Когда старшая уже подумывала разбить стекло и вылить содержимое в какую-нибудь миску, бутылку у неё отобрали, со словами о том, что руки слишком кривые для этого. Вытерев горлышко о рукав, Алёна потянула несчастную пробку на себя и явно с помощью какой-то магии, лёгким движением вытащила наружу. — Просто кое у кого ручки слишком слабенькие. — Ухмыльнулась она, осторожно принюхиваясь к жидкости. — Мне интересно в какой раз ты уже это говоришь. Ну… закусь мы принесли, можно, наверное… Блять! Стой, стой, стой, ты че делаешь?! Швец церемониться не стала и поднесла бутылку к губам и, перевернув её на девяносто градусов, сделала пару неплохих таких глотков прямо из горла. Светловолосая разразилась заливистым смехом, трясущимися руками силясь вырвать бутылку из рук скривившейся девочки. Та почувствовала горечь алкоголя слишком поздно, когда уже сполна успела наглотаться. Саша поставила бутылку на пол, заваливаясь на бок, хватаясь за впалый живот руками в порыве смеха. — Кто так делает? — Просипела она, не переставая хохотать. — Блять, а что такого? — Красноволосую потянуло блевать, из-за чего пришлось прикрыть рот руками, потому что ахреневшее от происходящего вино отчаянно просилось наружу. — Так только алкоголики опытные пьют. Девушку всё никак не отпускало, она продолжала кататься по полу даже когда младшая перестала кривиться и крайне недовольно уставилась на неё. Лицо её побагровело и снова скривилось, даже воздуха на то, чтобы смеяться уже не хватало. Не столько рассмешила первая реакция на алкоголь, сколько уверенное лицо, с которым девочка поднесла бутылку к губам. Наконец-то Саша перестала истерически хохотать и задыхаться и поднялась на трясущихся руках, утирая выступившие слёзы пальцем. — О боже… Ты чего так накинулась на него? Надо из бокалов, аккуратно, первый раз же пьешь. Родители никогда не пили, не показывали? — Нет. У меня одноклассники, когда какое-то пиво в школу приносили, пили вот так. Я думала… так и надо. — Всё сохраняя абсолютно серьёзное выражение лица, буркнула Алёна. — В смысле…? Родители никогда не пили? Даже по ночам? Даже по праздникам? Что они вообще пьют тогда? — Чай и кофе. У нас даже бокалов в доме никогда не было, откуда мне блять знать, как правильно пить это? — Пиздец… Ладно… А у тебя есть хоть какие-нибудь бокалы? — У меня только кружки, нахер мне бокалы, если я тоже ничего кроме чая и кофе не пью? — М-да… действительно, а зачем? Давай тогда хотя-бы кружки принесу, мы ещё не в том состоянии, чтобы пить из горла. Ты это… я уберу на всякий случай. Только не трогай её. — Девушка отодвинула от подруги алкоголика бутылку, чтобы та снова не накинулась на неё, и убежала в кухню. Бокалов в шкафах правда не было, максимум гранёные стаканы рядом с несколькими кружками. — Гадость редкостная. — Пробормотала Швец, когда старшая снова села рядом, поглядывая на бутылку. — Ты пить просто не умеешь. Ты его как водку глотать хотела. Надо аккуратненько, чтобы почувствовать вкус можно было, всё-таки вино, а не самогон. Да и если это твой первый раз ещё аккуратнее надо. Вино разлилось по кружкам, хоть и выглядело это странно, будто пьют не вино, а какое-то пиво или чай. Закинув пару чипсин в рот, светловолосая пододвинула одну из кружек к голубоглазой, с удивлением отмечая, что после её нападения на бутылку в ней осталось больше половины жидкости. Младшая взяла кружку в руки, зачем-то принюхиваясь к напитку ещё раз. — С восьмым марта что-ли. — Поднимая кружку перед собой, пытаясь дотронуться ею другой, пробормотала Саша. — С днём женской независимости. — Ответила Швец, не понимая, что от неё хотят. — Чокаться, видимо, тоже не умеешь. — Девушка несильно ударила своей кружкой о чужую, окончательно удивляя подругу. — Зачем это? — Сама не знаю. Просто так, когда какой-нибудь тост произносишь. Спрятав лицо за кружкой, старшая умолкла, смакуя на языке уже забывшийся вкус горьковатого винограда. Красноволосая не спешила приступать к своей части вина, только глядела, как на чужой лебединой шее медленно ходят мышцы, и сокращается горло под слабым светом лампы. Она пила с упоением, не кривясь от горьких ноток, явно не впервые пробуя вино. — Неплохое взяли. Мои предки пили какую-то ссанину, тем более по сравнению с этим. — Довольно заулыбалась старшая, опустошив кружку. — Страшно стало? Да ладно, если медленно пить ничего не будет. Алёна сомнительно оглядела жидкость, медленно поднесла к губам и аккуратно глотнула, снова морщась. На этот раз вино так сильно по мозгам не ударило, только глотку неприятно обожгло, разливаясь ощутимым теплом по задней стенке горла. Не так ужасно как в первый раз, но всё ещё не особо приятно. Маленькие пузырьки защекотали верхнее нёбо, импульсом отдаваясь в голову, еле заметно кружа её. — Ну как? — Обычная газировка или лимонад, наверное, такие же, я не пробовала, но, по-моему, лучше было бы взять его. Дешевле бы вышло. — Самое интересное потом будет, подождать надо. — Предвкушающе заулыбалась светловолосая, пытаясь оживить потухший ноутбук. — Так… вторую часть фильма смотреть будем?***
Бутылка была осушена почти до дна, фильм постепенно доходил до конца, на часах было где-то около десяти вечера. Саша опиралась о кровать, из-под полуприкрытых век глядя то на Алёну, то на экран, на котором происходила какая-то кровавая резня. Девочка крайне увлечённо глядела в ноутбук, покачиваясь из стороны в сторону, иногда воинственно покрикивая, пытаясь вразумить недогадливых главных героев. — Блять, ну убей ты его уже! Че вы встали там, вас разъебут сейчас! Давай, давай, бей! Бей его! Мразь, убейте его! Старшую эти миролюбивые лозунги пугали всё больше и больше; мало ли, что этот агрессивный ребёнок может вытворить под градусом. Вторая часть фильма была более жестокой и кровавой, а голубоглазая наконец-то не скрывала эмоций, которые вино с лёгкостью распаковало и выпустило наружу. Саша только вяло поедала чипсы, не вмешиваясь в этот увлекательный разговор между ноутбуком и чересчур эмоциональной девочкой. Голова начинала кружиться, а полутёмная комната перед глазами плыть волнами. Как-то быстро её на этот раз унесло. Когда ей было семнадцать, она под шумок свистнула с покосившегося стола в зале бутылку коньяка, осушив её почти полностью, прежде чем её успели поймать. И ничего тогда не было. А сейчас с трёх кружек, заполненных лишь на половину уже крыть начало. — Пиздец… ну и долбоёбы… — Красноволосая ударила себя по лбу, падая назад, опираясь на бочину кровати спиной. — Звучит как тост. — Прохрипела Саша, снова беря в руку бутылку. Она уже потянулась к кружкам, стоящим поодаль, держа почти пустую бутылку в трясущейся руке. — Да похуй уже. — Бормотнула младшая, выхватывая бутылку и отхлёбывая оставшуюся жидкость из горла. — Надо идти за второй. Саша только ничком лежала на полу, не в силах встать, так что идти к холодильнику пришлось младшей. На ватных ногах она заковыляла к двери, в сопровождении помутневшего взгляда карих глаз на себе. Их обладательница, вспомнив про вторую бутылку, которую красноволосая провидица убедила её взять, натянула на лицо более осознанную физиономию, принимая менее желеобразную и безвольную позу. С кухни послышался громкий звяк, видимо трясущаяся рука не удержала, и бутылка слабо ударилась о край холодильника. Алёна, не чураясь абсолютной темноты коридора, вернулась обратно, притворяя дверь. Опираясь о стену, она упала на колени, садясь рядом с безвольно лежащей Сашей, заворожено глядящей на неё. Так же ловко вытащив пробку потрясывающимися руками, она снова сделала пару глотков, после встречаясь взглядом с поблёскивающими карими глазами, пялящимися на желанную бутылку. Руки вновь перестали слушаться, оставалось только вяло дёргаться и приоткрывать рот, прося девочку поделиться. Та быстро догадалась и неспеша пододвинулась ближе, поднося горлышко к чужим влажным губам. Бардовая жидкость хлынула в горло, светловолосая только и успевала глотать, уже побаиваясь захлебнуться. Девочка слишком круто повернула бутылку, пришлось отодвигать чужую ручку от себя, когда вино уже начало угрожающе булькать, угрожая рвануть не в то горло. Голубоглазая отвела томный взгляд от тяжело дышащей девушки, падая рядом, делая ещё пару маленьких глотков. — Нет, ну гадость всё-таки, пиздец…***
Хоть гадостью вино окрестили не один раз, пить младшая не перестала. Ещё через час у обеих открылось второе дыхание, и пока Саша всё так же безвольно лежала у кровати, Швец потянуло потанцевать, что соседи снизу, наверное, не особо оценили. Включив на ноутбуке самый первый альбом Земфиры, выкрутив громкость на полную, она завывала слова песни вместе с ней, забыв про правильную технику звукоизвлечения, просто хрипя. Танцами её бессмысленные дёрганья и взмахи руками назвать уже нельзя было, пару минут назад на они были более-менее красивыми и осмысленными. Сейчас она и подустать успела, и вино в голову ударило сильнее из-за таких активных телодвижений. — А я девочка с плеером! С веером вечером не ходи! Да ты не такой, как все-е и… бля… дискоте-и-еки! Любимая песня, наверное. Под остальные она так остервенело головой не трясла. Саша только тупо хихикала, глядя на этот праздник жизни и счастья. Хотелось присоединиться, беситься и выходить из ума под песни Земфиры с таким экстазом на лице случая ещё не предоставлялось, только вот тошнить невовремя начало. Решив, что вставать сейчас слишком опасно, она только наблюдала за счастливой как никогда Алёной, чувствуя, как начинает подниматься температура. Откуда-то снизу послышался металлический стук, перенёсшийся по трубам в комнату. Видимо, соседи в половину двенадцатого ночи не оценили этих плясок и песнопений, решив попросить соседей прекратить это путём стука по батареям. Швец испуганно вздрогнула, и обернулась к окну, под которым находилась аккуратная белая батарея, от которой и донёсся звук. Решив, что это очередной глюк, она махнула на это рукой, и поставила песню снова, с новой силой прыгая на месте. Через минуту стук повторился, и девочка снова недовольно покосилась на источник звука, мешающий ей наслаждаться жизнью. — Чё им надо? — Спросила она сама у себя, шатающейся походкой подходя ближе. Стук повторился, видимо закрепляя эффект. — Да пошли вы нахуй, че вам надо?! — Со злости и желания ответить нарушителям её веселья она, не найдя рядом ничего получше, да и не особо выискивая, ударила батарею ногой, сразу же отскакивая в сторону и хватаясь за ушибленную стопу руками. Скривившись и прыгая на другой ноге, она вызвала у старшей приступ дикого смеха. — Ты бы ещё головой по ней ударила. — Прохрипела она, потирая покрасневшее лицо руками. Девочка забила на недовольство соседей и снова пустилась в пляс, снова размахивая обмякшими руками. Саша нашла это до невозможности смешным и решила поделиться этим редким зрелищем с кем-нибудь ещё. Трясущейся рукой она потянулась к телефону, лежащему поодаль, вспоминая пароль для разблокировки. Когда экран блокировки пропал и на экране появились иконки приложений, она, стараясь сфокусировать взгляд, ткнула по значку инстаграмма, первого, что попалось на глаза. Кое как найдя в списке подписок Юлю, она нажала на значок видеозвонка, даже не думая о том, как сейчас выглядит её пьяное лицо во фронтальной камере. Вызов подержался недолго и наконец-то звонок приняли. — Ебать, ты кто? Почти двенадцать ночи, ты чего? — Рыжая не выглядела сонной или хотя-бы готовящейся ко сну, наоборот, сидела на светлой кухне с бокалом в руках. В нём тоже плескалось вино, только более светлое, чем у них. — А? О, здравствуйте! Чего это так поздно? — Из-за границы экрана вдруг вынырнул Александр, глядя на неизвестную звонящую. Видимо ночевку устроить решили, что происходило нередко. — Ой… ты под кайфом? Как-то ты помятенько выглядишь. — Заметила пьяный румянец на щеках и непривычный блеск в глазах барабанщица. — Нет… Просто… выпить чуть-чуть решили… — Икнула Саша. — Тут это… бля, вы мне не поверите. — Не пугай, что происходит? Вы соседей Земфирой травите? Что у вас там за дискотека? — Я кажется… ребёнка споила… — Пьяно хмыкнула светловолосая, медленно поворачивая телефон на мотающуюся из стороны в сторону Алёну. Ребята по ту сторону экрана притихли, заворожено наблюдая за глупо хихикающей девочкой, устало оперевшейся о шкаф в перерыве между песнями. Зазвучала ещё какая-то популярная песня, которую голубоглазая узнала с первых нот. Снова довольно завопив, она оторвалась от шкафа, снова начиная прыгать в такт барабанам. Не замечая на себе двух взглядов из телефона, она закружилась вокруг своей оси, потихоньку начиная задыхаться из-за танцев и песен одновременно. Подумав, что ребятам и этого хватит, Саша повернула телефон обратно, полуприкрытыми глазами глядя на две крайне удивлённые физиономии. — Ебать… — В один голос протянули они, переглядываясь. — Это… ты сделала? — Ну… предложила я… А потом оно само как-то… — Самодовольно протянула светловолосая. — Ты ребёнка споила! — Только сейчас дошло до парня. — Я ребёнка споила! — Счастливо вторила ему Саша, откидывая голову на кровать за спиной. — Какого нахуй ребёнка? — Швец, видимо, заметила, как старшая разговаривает с телефоном, и упала рядом с ней на колени, растерянно заглядывая в экран. — О… Юля… а ты че… не спишь? А че вы… вместе сидите…? Или вы программу повторяете? А… Я же… знаю, что вы дома нихуя не делаете… Какого хуя…? — Язык окончательно заплёлся, и Алёна, пьяненько улыбаясь в камеру, безжизненно упала вперёд лицом на лежащую рядом Сашу. Та резко выдохнула и из-за чего-то захихикала, чуть опуская уставшую руку к полу. — Сань… вы это… прекращайте там… А то мне что-то страшно. — Растерянно пробормотала рыжая, отводя взгляд к не менее ошарашенному другу. — Ты ситуацию вообще контролируешь? — Конечно… У нас ещё полбутылки осталось… — Снова заулыбалась Саша, пытаясь спихнуть с себя обмякшую Алёну. — Пиздец… Девки, может хва- — Хотел что-то сказать Саша, но звонок оборвался, а телефон разрядился. Красноволосая кое как поднялась с чужих костлявых ляшек, помутневшим взглядом гуляя по чужому лицу. Песня на мгновение стихла, и зазвучала уже другая, вызывая у неё новый поток энергии. — Пошли… че ты как эта самая, Земфира же…! — То притихая, то снова становясь громче, воскликнула Швец, утаскивая девушку за руку в центр комнаты. Та лениво поднялась сначала на колени, а потом и на ноги, словно на поводу следуя за ведущей её девочкой. Чтобы не просто тупо стоять рядом, она как-то вяло закачалась, стараясь смахнуть с лица сонливость и усталость. Уже за полночь, соседи смирились с шумом, а дискотека заканчиваться и не думала.***
— И они один раз… Во время очередного запоя выставили меня за дверь, а тогда минус двадцать пять градусов на улице было. А у нас бомжей в подъезде дохрена валялось, я надеялась просидеть ночь на нашем этаже, чтобы на улицу холодную не выходить. Только там через час на лестницу какой-то мужик залез, че-то неразборчиво говоря. Я обосралась, хотела за мусоропроводом спрятаться, а он всё равно меня заметил и за ногу потом схватил. Я кое как вырвалась и вниз побежала, споткнулась о какого-то кота бездомного и колени о ступеньки разъебала. Пока он не дополз до меня, кое как встала и на улицу выбежала, хорошо, что там остальных бомжей не было. Там снега дохера было, а у меня кеды летние на ногах были и кофта какая-то домашняя. Там холодно было, я по городу ходила минут тридцать, пока пальцы не онемели. Я потом в снег ёбнулась и отключилась, по-моему, а утром очнулась в больнице с кучей каких-то людей. Оказалось потом, что меня люди какие-то в сугробе нашли и в скорую позвонили. Мне обморожение каких-то частей тела, по-моему, диагностировали, я помню, у меня пальцы на руках и ногах синие были, я ими даже шевелить не могла. Потом ещё простудилась, какую-то хуйню поймала, месяц в больнице провалялась. Меня когда отпустили, я домой вернулась, а они снова бухие лежали с какими-то мужиками незнакомыми. Я с того случая перед их пьянками сама из дома съёбывалась, чтобы в одних трусах из дома не выгнали. Когда дискотека утомила уже обеих, настало время рассказывать истории из жизни. Было где-то три часа ночи, обеих уже потихоньку клонило в сон, хоть с момента их пробуждения не прошло и двенадцати часов. Почти пустая бутылка стояла рядом, тоже выслушивая душещипательную историю. Алёна лежала на чужих ногах, подложив под голову одну руку. Взгляд её хоть и был размыленным и смотрел куда-то в пространство, казался до невозможности сосредоточенным и вдумчивым. Сама же попросила рассказать что-нибудь про родителей, не желая больше упоминать своих. Саша монотонно рассказывала какую-то очередную историю с родительской пьянки, глядя в потолок, к своему же удивлению, не пытаясь плакать. История закончилась, и Саша умолкла, промаргиваясь, по-прежнему не отрывая взгляда от потолка. Швец промолчала, без слов показывая, что выслушала, ахуела с поведения родителей девушки, и не против послушать что-нибудь ещё. Старшая уже начала медленно проваливаться в сон, путаясь в словах и событиях из историй. Голубоглазая только раз за разом пихала ту в ляшку, прося держать себя в руках и продолжать. Спустя историй так семь, память отказала, хоть подобных историй у неё в запасе было ещё много, и вспомнить что-то у неё никак не получалось. Решив воспользоваться паузой, Алёна медленно поднялась с нагретых и удобных, хоть тощих и жестких ляшек, выискивая уже в полной темноте бутылку с остатками вина. Свет и вовсе выключили, решив создать подходящую атмосферу для историй, доверив обзор на очертания друг друга фонарному свету с улицы. Бутылка наконец-то нашлась, и девочка капнула на язык пару оставшихся на дне капель вина, протягивая её подруге, чтобы не оставлять её без остатков алкоголя. Та небрежно поднесла её к губам, поднимая вертикально, так как не осталось практически ничего. Слишком рано она отняла от губ горлышко, от их края вниз скользнула жирная капля, катясь вниз по изгибам тонкой шеи. — Блять… закончилось. — Разочарованно протянула красноволосая, сквозь дно вновь оказавшейся в руках бутылки глядя на прикрывшую глаза Сашку. Та хрипло выдохнула и снова положила голову на кровать, до которой та еле дотягивалась. У голубоглазой в голове что-то щёлкнуло, и она, повинуясь каким-то странным позывам и желанию ещё раз почувствовать на языке пьянящую сладость, встала на четвереньки, оставляя размякшее тело между руками и ногами, и приблизилась к шее. Даже не успела светловолосая распахнуть глаза, как на шее почувствовался чужой влажный, шершавый язык. Пока Саша удивлённо похрипывала, стараясь опустить глаза вниз, Швец провела языком от ключиц до самых губ, повторяя путь капли, с упоением слизывая ничтожно тонкую винную дорожку. — Ахуенно… — Протянула она и устало опустила голову на чужую грудную клетку, блаженно прикрывая глаза. Старшая, полежав неподвижно пару секунд, закинула руки, замёрзшие лежать на полу, на гладкую, слегка шероховатую из-за почти заживших ран от ремня, спину, кладя подбородок на красную макушку. Неплохое завершение пьянки, наверное.***
Хоть засыпали они во вполне привычной позе, проснулись совсем не так, как лежали ночью. Саша разомкнула чуть опухшие веки, открывая заплывшие глаза, оглядываясь по сторонам. Лежат не на полу. На мягкой кровати, видимо перебравшись на неё ближе к утру, отлежав на жестком полу какую-нибудь часть тела. Чуть придя в себя, вернув взгляду четкость и сфокусированность, она опустила его вниз, с некоторым ужасом и удивлением обнаружая, на чем лежит. Голова её покоилась на слабо вздымающейся груди, упираясь носом аккурат между двумя мягкими холмиками. Наверное, любой переполненный гормонами подросток, мечтавший облапать кого бы то ни было, мечтал оказаться в таком положении. Лежала красноволосая полубоком, опираясь спиной о стену, из-за чего левая грудь мягко давила на щёку, на каждом вздохе утыкаясь затвердевшим от холода в комнате соском в скулу. Старшая покраснела ещё сильнее, от липкого смущения желая отодвинуться, но почему-то по-прежнему не смея сдвинуться с места. Голова затрещала по швам, заставляя жалеть о двух выпитых бутылках. Решив лишний раз не тревожить больную голову, она оставила её на прежнем месте, вдыхая аромат духов с лёгким оттенком перегара. От нечего делать она закинула правую руку на колышащуюся талию, водя пальцем по линии позвоночника. Повинуясь каким-то бестелесным странным мыслям, она вдруг перенесла её к груди, легко сжимая мягкую, изнеженную плоть ладонью. Хоть ткань футболки и была достаточно плотной, пальцы даже сквозь неё ощутили тепло молочной кожи, послушно примявшейся под ними. Никак не ожидая от себя такой реакции, девушка с ужасом ощутила медленно стекающиеся к низу живота волны возбуждения, заставляя мышцы непроизвольно скрутиться. Блять Она резко одёрнула руку, будто обжегшись, и положила её на свой же бок, боясь даже прикасаться к изгибам прекрасного тела. Миниатюрные ручки прижимали её к себе, так что отнять лицо от пышной груди и отодвинуться не получилось. Рука предательски зачесалась, не слушаясь хозяйку, только пытаясь подтянуться и потрогать, сжать, погладить ещё раз. Блять Длинная футболка задралась, обнажая полосу талии, наверняка вызволяя и мягкий животик, который её положение не позволяло увидеть. Снова закинула на неё одну ногу, оплетая ей одну чужую. Рука всё-таки непослушно сорвалась с места и медленно прошлась по изгибам от ляшки, мимолётно оглаживая одну ягодицу сквозь ткань, до груди, вновь сжимая одну. Большой палец вытянулся и едва ощутимо прошелся по вздёрнутому соску, наверняка щекоча его. Один мускул около губ дрогнул, видимо сквозь сон ощутив прикосновения к чувствительной коже. Светловолосая испуганно одёрнула руку, возвращая её на прежнее место, боясь быть замеченной за таким занятием. Возбуждение снова напомнило о себе, заставляя сжать бёдра, чтобы задавить и убрать его. Блять Неправильно это всё. Не должно так быть. Почему она возбуждается и безумно хочет облапать свою подругу, к тому же ещё и начальницу по совместительству? Блять, нет, нет, нет! Даже если это просто желание прикоснуться к чему-то красивому и сексуальному, почему именно она? Почему нельзя было положить глаз на кого-либо другого? Да хоть на Юлю, и то лучше было бы. С чего вообще такие желания? Так, это всё не по-настоящему, это всё не правда. Просто у неё наконец-то получилось расположить Швец к себе и из-за этого теперь кажется, что чувствуется к ней что-то большее, чем просто дружба. Ничего не чувствуется, это она просто себе навязала. Надо уже прекращать об этом думать, просто мимолётный порыв, ничего такого. Ничего такого… но блять, какая же она всё-таки красивая! Как же хочется ещё раз сжать мягкую ягодицу, забравшись под ткань шорт, провести по соску губами, а не пальцем, впиться в её раскрытые от удивления губы и… Блять! Девушка резко отодвинулась назад, отталкивая желанное тельце от себя. Чуть не упав с кровати, она перепуганно уставилась на сморщившуюся и видимо проснувшуюся Алёну, быстро-быстро вдыхая и выдыхая воздух, почти не задерживая его в лёгких. Голубые глаза медленно приоткрылись и из-под век глянули на внезапно вскочившую Сашу, непонимающе спрашивая, что произошло. Не успела та окончательно успокоиться, как уже младшая как ошпаренная подскочила с кровати и рванула по направлению к туалету. Саша стёрла выступивший на лбу холодный пот, и наконец-то восстановила дыхание, пытаясь выкинуть произошедшее только что из больной головы. Со стороны ванной послышался кашель и какой-то булькающий звук. Светловолосая безэмоционально ухмыльнулась, понимая, что надо идти держать кое кому волосы. Поднявшись с кровати, потирая больную голову рукой, она выглянула в коридор, подтверждая свои догадки. Швец склонилась над унитазом, вкушая прелести первого похмелья. — Поздравляю, сын мой, ты познал похмелье. — Хмыкнула старшая, подходя к ней сзади, аккуратными движениями пальцев отводя только-только покрашенные волосы назад, подальше от лица. Голубоглазая только оперлась руками о белый ободок, обессиленно оседая на колени. Хорошо, что в школу торопиться не надо. Удивляя подругу по несчастью, которую тоже начало подташнивать, через пять минут она наконец-то откашлялась и чуть подняла голову, переводя усталые, чуть покрасневшие, глаза в стену. Девушка упала рядом, поглядывая то на зеленеющую, то на бледнеющую подругу, пытаясь вспомнить, что они вытворяли вчера. — Чтоб я когда-нибудь ещё раз притронулась к этому дерьму.