— Что-то ты какая-то задумчивая сегодня, случилось что? Ээй?
Глубоко задумавшаяся Саша наконец-то отмерла, переводя взгляд на корпеющую над коробкой рядом Катю. График у них стал каким-то слишком ненормированным, из-за чего иногда выходить работать приходилось чуть ли не каждый день, а иногда только в понедельник. Вот сейчас уже третий день подряд выслушивает несвоевременные реплики от мужиков дальнобойщиков, блуждающих рядом, разгружая очередную фуру. Собственно, почему бы наконец-то не бросить эту каторгу и посмотреть что-нибудь получше? Дом и еда у нее есть, торопиться некуда, наверное, можно и повыбирать. Она сама не знает. Привыкла, наверное, к этому, да и не так уж это и тяжело. Если особо себя не перенагружать, можно с легкостью со всем справиться. Да и для гитары руки подкачать было бы не лишним, так что лучше пока оставить всё как есть. Лишние деньги пока что никому не мешали.
— У тебя умер кто-то? — Девушка подошла уже вплотную, когда ей не ответили, а потом снова зависли. — Серьезно, не пугай так, че происходит?
— Все нормально, просто… Да… неважно.
Хотела она спросить, нормально ли, что она засматривается на свою начальницу, желая то поцеловать, то трахнуть её, потом пугаясь этих мыслей, но вовремя передумала. Сейчас такое начнется, если она все-таки скажет, лучше дальше пугаться своих же мимолетных желаний и удерживать их в тайне. Может быть ей бы подсказали, как совладать и справиться со своими же мыслями, но перед этим про нее сто процентов пошутят штук сто шуток, отбив желание разговаривать. Да и что тут подсказывать? Наверное, просто период такой, скоро это все пройдет, надо только подождать и желательно помастурбировать, чтобы не концентрироваться только на ней. А мастурбировать можно на её фотографии в том коротком топе… Блять! Как это убрать? Как озабоченная какая-то, ей богу.
Но все же иногда думают о том, что можно было бы совратить своего лучшего друга? Все же иногда видят их в неловких позах, потом раз за разом вспоминая это и представляя, как бы они выглядели без одежды? Ну подумаешь, возбудилась случайно, это вообще от страха было, так что не считается. Просто тело изголодалось по прикосновениям и ласкам, вот так случайно и получилось, само вырвалось. Тем более ей не важно, трахнет она или её, если это будет со Швец, то вообще все равно, так что это просто недотрах сказывается. Блять, блять, нельзя об этом думать, это заходит всё дальше и дальше. Не хватало только начать дрочить на ее фотки, тогда вообще комбо будет. Комбо сексуального маньяка, лапающего свою подругу, пока та спит. О боже, что бы она ей сказала, если б узнала?
— Странная ты какая-то в последнее время. — Решив не докапываться сильно до подзависшей девушки, пробормотала русоволосая, отходя за очередной коробкой. — Мамочка наказала? А то других причин я даже придумать не могу. Колись давай, а то как со стеной разговариваю.
— Слушай… А желание трахнуть кого-нибудь повышается из-за улучшения качества жизни? — Не думая о координации речи, вдруг заговорила Саша. Вот, мысли всякие неправильные в голову полезли, аж каким-то непривычным для себя языком заговорила.
Девушка остолбенела и медленно развернулась на сто восемьдесят градусов, демонстрируя подруге округлившиеся глаза по пять копеек. Если эта реплика связана с её вопросом, а не просто вброшена в диалог в качестве рандомного вопроса, она прямо сейчас свалится в обморок. Мало того, что её шипперские мыслишки подтвердили неочевидным вопросом, так еще и так пикантно. Это точно не сон?
— Что? Ты серьёзно? Подожди… Ахуеть… — Она тяжело задышала, хватаясь за сердце. — Вы…?
— Я просто спросила, нахрена каждый раз опошлять? Ничего у нас с ней не было, просто спрашиваю чисто для себя. Мне уже свою, независимую от неё, жизнь иметь нельзя?
— Ну я вообще-то про неё спрашивала, а ты сразу же это спросила, вот я и подумала…
— Тебе, по-моему, лучше не думать вообще.
— А что случилось, что ты… такие вопросы задаешь?
— Я просто спросила, просто интересно стало. Ничего у меня в жизни не происходит, до ужаса скучно живу.
— Да-да… Что-то я тебе не верю… Ладно, баб Саш, не ворчи только. Ну… На счет такого я вообще-то не знаю. Я всю жизнь живу с родителями, хуй знает, что там меняется или нет.
Светловолосая страдальчески вздохнула, потирая подзамёрзшие пальцы, и поплелась обратно к ящикам, своими тяжелыми думами сваливать всю работу на напарницу не хотелось. Осталась только пара каких-то тяжелых коробок, которые дай бог бы от земли оторвать, не то, чтобы перетащить куда-то. Что там вообще может быть такого, что они весят чуть ли не больше ее самой?
— Но вообще-то… — Снова завела свою излюбленную шарманку Катя, мимолетно ухмыляясь самой себе. — Смею предположить, что ты не просто так об этом спрашиваешь… Если ты начала пускать слюни на свою… я опять забыла ее имя, блять… Короче на женщину свою, то изменение качества жизни тут не при чем.
— Зачем я вообще об этом спросила?
— Блять, да не отрицай и не перебивай меня хоть раз! Серьезно, если тебе она начала казаться слишком красивой или сексуальной, то ты просто влюбляешься. И вот оправдывай это как хочешь, но другого объяснения тут даже быть не может.
— Ты всё этим оправдываешь. А если мне просто нравится её тело? Если мне полностью все равно на её душу и прочую хуйню, просто нравится внешность, что это тогда? Тоже какие-то чувства, которые я не понимаю, и вообще я просто подсознательно хочу жениться на ней?
— Плохо это… Нет, это ужасно… Серьезно? Если да, то грустно, любить надо не только за тело. — Русоволосая, как-то помрачнев, несколько расстроенно потерла подбородок, поставив очередную коробку в общую гору.
— Как мы вообще к ней перешли? Я спросила о людях в целом.
— О людях в целом тем более не знаю. Насколько мне известно, друзей и знакомых у тебя не густо, так что засматриваться особо не на кого. А ты задумайся над моими словами, вообще-то. Вдруг судьбу свою сейчас упускаешь.
— М-да, ахуенная судьба, всю жизнь прятаться от ее родителей и терпеть истерические припадки. — Прошептала себе под нос светловолосая, забираясь в кузов фуры.
— Попробуй хоть раз не отрицать и не огрызаться, может поймешь, что я говорю правду. Ты ведешь себя как типичный влюбленный человек; тебе что не скажи, ты сразу агриться и протестовать начинаешь. Если бы это правда было неправдой, ты бы спокойно или с юмором к этому относилась, а не как сейчас. Бояться собственных чувств вроде как ненормально, но… да похуй. Если ошибешься, опытом будет. Хотя бы сама себе признайся в этом, может потом она как-нибудь подтянется. А потом фотки с вашей свадьбы отправлять будешь…
— Да, да, а потом у нас будет ипотека на тридцать лет, двое детей, однушка в Химках, самогонный аппарат и малооплачиваемая работа.
— Именно! — Вскинула руки к мрачноватому небу Катя, радуясь, что её подколы наконец-то поддержали.
— Тебя еще на свадьбу, наверное, позвать надо будет.
— Это начинает мне нравиться. По рукам тогда. Я уже знаю, где обручальные кольца по уцененке достать можно.
— Вот только доживем ли мы до неё. Договорились. — Пока диалог не зашел слишком далеко, светловолосая ухватилась покрепче за одну коробку, которая полегче, и кое как оторвала от земли, двигаясь к выходу. Внезапно низ живота пронзила резкая колющая боль, будто нож куда-то под рёбра воткнули, задев им что-то важное. Девушка согнулась напополам, стараясь не уронит груз как мешок с картошкой на землю, скрещивая руки на животе. Ножа в нём не было, но боль не утихала, только больнее и больнее впиваясь острой иглой во внутренние органы.
— У тя там все нормально? — Крикнула русоволосая с улицы, услышав глухой удар об днище кузова.
Саша постаралась прохрипеть что-то о том, что она умирает, но набрать воздуха в легкие тоже не получилось, только мелко-мелко отрывисто вздыхать. Катя, испугавшись долгого молчания, оставила расстановку коробок по правилам золотого сечения и подбежала ближе, заглядывая за кучу оставшихся ящиков. Саша оперлась о них спиной, медленно съезжая вниз, чем напугала подругу еще сильнее.
— Эй, эй! Мы тебя еще не поженили! Тебе рано помирать! Сердце прихватило или её без одежды представила? — Умудрилась пошутить даже сейчас. — Сань, ответь че-нибудь!
Светловолосая только прохрипела что-то чуть более облегченно, наконец-то распахивая плотно зажмуренные глаза. А может она и правда помирает? Вдруг у нее есть какое-нибудь хроническое заболевание, о котором она даже не знает, и сейчас ей придется идти на свет? Она же и правда много чего не успела. Может быть жениться слишком сильно сказано, но хотя-бы провести чуть больше времени со Швец, увидеть её в выпускном платье, отыграть хоть один концерт, плюнуть в лицо своему непутевому отцу, и её тоже, наверное. Она же ведь только начала хорошо жить, куда ей умирать? И главное еще так тупо. Если и умирать, то только на концерте из-за переизбытка чувств и остановки сердца от счастья. Ну или хотя-бы в драке со Швецовым старшим, желательно с последующей победой.
— Пиздец, я сейчас сдохну… — Наконец-то выдавила она из себя, когда боль чуть поутихла и перестала так сильно резать и колоть.
— Че случилось-то? Эй? Может скорую?
Почему-то при упоминании скорой всё поутихло и почти перестало чувствоваться. Будто испугавшись слов уже от врача о том, что она умирает, светловолосая разогнулась и глубоко вздохнула, по-прежнему держа руку у живота. И что это было? Обычно такая боль периодически возникает в области лёгких, на пару минут почти полностью парализует и потом сразу уходит. Вроде бы это нормально и так бывает у всех иногда, но это тогда что? Может аппендицит? Она опустила руку на правый бок, рядом с тазовой костью, и чуть надавила. Ничего, вроде. Значит не аппендицит. Тогда ещё странней.
— Не надо скорую. Резко заболело что-то, сейчас вроде нормально всё.
— Мать, ты не надорвалась случаем? Я тебе говорила, спину ровно держать надо. А ты опять скрючилась видимо, вот и пиздец случился. Так грыжу схватить вообще-то можно.
— Ровно я спину держала, это другое. Может из-за перемен температуры…
— Ага, сейчас колено заболит, это к дождю будет. В принципе, если болел живот, а не спина, грыжа тут не при чём. Поздравляю, ты беременна! Всё, две полоски, ты сказуемое.
— Че? От кого? — Девушка даже руку от живота убрала, услышав эту гениальную догадку.
— Не знаю… От святого духа или от своей женщины, кто знает. От поцелуев вообще-то дети появляются, если ты не знаешь.
Она пила таблетки, это не может быть правдой. Сколько там прошло…? Месяцев пять практически. Если бы это и было правдой, первые угрозы были бы заметны уже давно, а не сейчас. На какое-нибудь растяжение вроде бы тоже не похоже. Но что-то же заболело. К врачу, наверное, идти надо. А к какому? К гинекологу или хирургу сразу? Да и поболело всего раз, минут пяти не прошло, что она ему скажет? Может просто перенапряглась, и какой-нибудь орган запротестовал против таких интенсивных физических нагрузок. Надо успокоиться, просто глюк в организме произошел, не стоит волноваться.
— Просто устала, наверное. Не надо мне в уши ссать, никаких сказуемых. Пойду посижу, наверное.
— Домой иди. Тут пара штук осталась, я закончу, а то сдохнешь ещё. А я нанималась организовывать не похороны, а свадьбу, так что нечего тебе здесь делать.
Светловолосая посопротивлялась пару минут, но всё-таки сдалась и поплелась к груде коробок, где лежали их вещи. Живот снова скрутило, только на этот раз не так пронзительно остро, а как-то неприятно давяще, как будто после какого-нибудь отравления. Может и правда траванулась чем-нибудь, а надумала себе всего. Ещё б погуглила симптомы, тогда и до панической атаки дошла бы. Или перенапряглась опять же. Странно только; обычно после работы болели руки или ноги, в крайнем случае спина, а тут вдруг живот. Пресс она во время работы особо не напрягает, вроде. Ладно, поболит и пройдёт, всю жизнь живет по этому правилу, а тут вдруг испугалась.
Тучи на небе приобретали всё более и более свинцовый оттенок, ветер крепчать начал, сверху то ли снег, то ли дождь пошел. Буря какая-нибудь вечером будет. Девушку с её весом в тридцать девять килограмм сдует скоро такими темпами. Надо будет Алёне сказать, что её планы по откармливанию при помощи мяса не особо работают. Идти приходилось через силу, порывистый ветер явно не хотел, чтоб светловолосая добралась до дома, дуя в лицо, из-за чего та продвигалась крайне медленно, постоянно отступая из-за его силы назад. Живот заболел с новой силой, сильно давя на кишки, спасибо, что боль хотя бы половину тела не парализовывала как тогда.
Сегодня она добиралась до дома не привычные тридцать пять минут, а один долгий час, то и дело останавливаясь, посидеть где-нибудь, чтобы притупить эти прекрасные ощущения. Что за напасть такая? Хорошо, что хотя-бы на репетицию сегодня не надо, потому что Швец их всё ещё отменяет одну за другой то ли из-за боязни смотреть коллегам в глаза после того случая, то ли восстанавливаясь и потихоньку выкидывая студию из особых мест, где на неё нападал отец. На улице уже жутко темно, всё-таки уже восемь часов вечера, а в марте в это время ещё темно. Алёна наверняка сидит за учебниками, а у неё ключей нет. Звонить придётся.
Домофон пиликал минуты две, начало даже казаться, что хозяйка квартиры спит. Но маленькая лампочка на металлическом корпусе всё-таки замигала зелёным, и девушка, морщась, потянула тяжелую дверь на себя, чувствуя, что из-за физической нагрузки боль только усиливается. Впервые за все четыре месяца проживания в этом доме она поплелась не к лестнице, а к лифту, поначалу даже забывая, на каком этаже находится квартира. Дверь оказалась незапертой, в темной прихожей за ней было пусто и безлюдно. Только из самой дальней комнаты как обычно бьётся тусклый свет. Если не выходит и даже голову из-за двери не высовывает, тревожить сейчас не надо, занята.
Светловолосая, не сумев согнуться и устоять на одной ноге, обессиленно осела на пол, потрясывающимися от холода руками развязывая шнурки. Освободившись от верхней одежды, она вяло поплелась к себе, намереваясь весь оставшийся вечер проваляться на диване. До соседки доёбываться всё равно нельзя, от занятий гитарой боль слишком отвлекает, да и не хочется ничего, разве что полежать и, возможно, поспать. От горизонтального положения боль чуть поутихла, всё равно не оставляя в покое. Как будто изжога какая-то. Один раз мучалась с ней, ощущения были примерно такими же.
Позалипав где-то час на ютубе, она незаметно отключилась, хоть до этого ноющий живот не позволял даже на минуту забыть о себе, не то, что заснуть. Видимо слишком устала, руки опять неприятно ноют после двухчасовой смены с какими-то особо тяжелыми сегодня ящиками, ноги от такого тоже не в восторге. Нельзя дистрофику без жира и даже мышц в жалком, худощавом теле таким заниматься. Диетолог из красноволосой явно был плохой, вроде кормит её уже четвёртый месяц, мясо постоянно таскает, а она, кажется, только тоще становится.
Единственное, что выдавало её улучшившуюся жизнь: отсутствие вымученных синячищ под глазами, волосы, ныне похожие на золотистое облако, а не жидкую охапку замаслившейся соломы, и кожа, переставшая походить на тоненькую плёнку, которая всё также обтягивала почти всё кости, но теперь хотя-бы была похожа на человеческую, а не рыбью или чью бы то ни было ещё. Пальцы теперь даже красивыми ей кажутся. Раны все зажили, мотки грязных пластырей на них не болтались больше, костяшки остались красноватыми, что добавляло какого-то шарма. Но всё равно те же кости, обтянутые кожей. Хотя, руки — единственное место в теле, которое более-менее сохранило мышцы благодаря написанию тонны конспектов аккуратным почерком и развитию мелкой моторики на гитаре. После продолжительного проживания в теплой квартире, сна на теплом, мягком диване и теплой одежды даже кровь циркулировать стала лучше; щеки после прогулок на морозе покрывались слабым румянцем, кисти рук и стопы не всегда были ледяными. А жизнь потихоньку налаживается.
Проспать долго тоже не удалось, ещё через час она снова проснулась, горько вздыхая из-за вновь накативших спазмов. И долго ей ещё это терпеть? Может всё-таки к врачу? Блин, да к какому? Тут даже не понятно, в чем дело. То ли изжога, то ли отравление, то ли она просто медленно разлагается изнутри, к кому ей идти? Даже симптомы какой-то конкретной проблемы или болезни она описать не может. Просто так лежать тоже страшно. А вдруг она всё-таки умирает? Ладно… успокоиться хотя-бы надо. Чай всегда решает всевозможные проблемы, если лечиться, то только им.
Саша медленно поднялась, издавая предсмертные старушачьи хрипы. Десять вечера. Сколько ей ещё мучиться от боли и бессонницы? Уже по привычке, незаметно навязанной ей Алёной, она потушила свет, оставляя только тусклый светильник. Всё ещё держась за больное место, она доковыляла до кухни, идя скорее на ощупь. Вдруг она удивлённо распахнула глаза и встала прямо в дверном проёме. На ноге отчётливо ощущалось какое-то движение, будто какой-то жук ползёт. Ползёт от внутренней части бедра вниз, к колену, оставляя холодную дорожку после себя. Не поняв такого прикола, она оглянулась, удостоверяясь, что сзади сейчас не возникнет голубоглазый силуэт, и пробралась рукой под резинку домашних штанов, которые эта резинка не особо удерживала, проводя по чувствительной коже пальцами, надеясь, что ей это всё просто показалось. Пальцы наткнулись на какую-то каплю, уже порядком истощившуюся после пробега по бедру. И что это?
Пальцы вынырнули на свет, сразу же попадая под пристальный взор испуганных глаз. Кровь. Отчётливая красная жидкость. Лишь бы это было какое-нибудь ножевое ранение. Откуда ножевое ранение? Неважно, главное не признавать, что спустя почти год у неё снова пошли месячные. Вот и результат хорошей жизни. Ну, теперь хотя-бы не так страшно. Она не умирает, не разлагается, просто всё процессы в организме пришли в норму и процесс менструации снова возобновился. Хотя, возможно, лучше бы она разлагаться начала. Снова мучаться по семь дней в месяц, на всякие гигиенические средства раскошеливаться. Как хорошо без них было. Вообще не задумывалась о них, дни не считала, классные времена были.
Ладно, причину этих диких спазмов она выяснила, дальше что делать? Прокладок у неё уже полгода не водится, а сделать всё вокруг красным не хотелось. На улице практически настоящий ураган разыгрался, даже хуже прежнего. До закрытия ближайшей пятёрочки осталось полчаса. Что поделать, выдвигаться надо. За полчаса доползти она вряд-ли сумеет, но хоть попытаться стоит, вдруг получится. Швец просить бесполезно, она занята, в такую погоду из дома предпочитает не вылазить, да и не сдались ей наверняка чужие проблемы. Странно, вроде убедилась недавно, что та не бессердечная тварь, а просто чересчур травмированная бесчувственная особа, а всё равно думает, что та не согласится по мелочи помочь.
Думать времени не было, пришлось снова натягивать джинсы, приспуская их с бёдер, чтобы не запачкать, и тащиться в коридор. Живот, будто почувствовав, что девушка собирается делать, заболел чуть сильнее, из-за чего той снова пришлось сесть, чтобы не свалиться на пол. Боль усиливалась периодически, то притихая, то скручивая внутренности сильнее, вот сейчас как раз такое время. Именно когда она собралась переться за средствами первой необходимости, он будто на зло ей палки в колёса вставляет. Стараясь не выпускать стонов боли, она наконец-то поднялась, протягивая трясущуюся руку к вешалке.
— Ты куда собралась на ночь глядя? — Вдруг послышалось сзади. Неужели она так громко кряхтит, если даже из самой дальней комнаты слышно?
— Мне… в магазин надо. — Сдавленно проскулила Саша, не спеша разворачиваться к подруге лицом.
— Зачем это интересно. Ты погоду за окном вообще видела? — Девочка подошла ближе, с несколько недовольным лицом поглядывая на корчащуюся девушку.
— Неважно, очень надо.
— Зачем? — Красноволосая перегородила проход, облокачиваясь на входную дверь спиной, давая понять, что без объяснений она наружу не выйдет.
— Блять… ну не могу я сказать, и вообще у меня времени мало. — Прикусывая губу из-за очередного спазма, взвыла старшая.
— За наркотой что-ли бежишь, если мне сказать не можешь? Что тебе так сильно понадобилось в такое время и в такую погоду? Я тебя туда без нормальных объяснений не пущу.
— Агх, да прокладки мне нужны! Я щас сдохну и кровищей залью тебе всё, пусти, пока магазин не закрылся. — Неожиданно вскрикнула светловолосая, с силой сжимая кожу на животе из-за острого укола куда-то под ребро. Вроде хвататься было не за что, а без этого, казалось, становилось только хуже. — Полгода не было и вот снова.
— А сразу сказать нельзя было? — Жалостливо поглядывая на согнувшуюся и заскулившую девушку, проворчала Швец. — А из-за чего полгода не было?
— Потому что у людей, питающихся святым духом не так много поводов для этого. Я в то время срать раз в неделю ходила, не говоря уже об… этих. Двадцать минут осталось, я сейчас не успею!
— Не торопись, ты всё равно никуда не идёшь. — Ручки быстро стянули с плеч куртку, разворачивая в противоположную от двери сторону. — Тебя у двери сдует, ты вон на ногах еле стоишь.
— Предлагаешь кровью всё пачкать? — Всхлипнула Саша, стараясь не упасть на спину и без помощи рук снять сапоги.
— У меня есть пачка, сейчас принесу. Дуй обратно в комнату, в такое время вообще лучше лежать и себя никак не нагружать. Тем более не шастать по улицам в одиннадцать вечера.
Старшая растерянно стушевалась, вспоминая о том, что они с Алёной одного пола и у них одинаковые физиологические проблемы. Младшая видимо закончила с уроками и теперь хозяйничала на кухне, стащив с подруги всю уличную одежду кроме джинс. Придя в себя после очередного словесного пинка, светловолосая поплелась обратно в гостиную, попутно стягивая джинсы, не горя желанием потом стирать их. Когда по ноге побежала ещё одна капля, Алёна наконец-то притащила прокладки. Просто спокойно полежать ей было не дано, захотелось забежать в душ, смыть с бёдер потёки. Тёплая вода немного притупила болевые ощущения, которые всё равно вернулись после завершения водных процедур. Только в одиннадцать вечера удалось наконец-то упасть на диван и расслабиться.
От осознания того, из-за чего всё так сильно болит, какая-то досада одолевала. Лежит мучается сейчас просто из-за того, что природа так несправедливо поступила с женщинами, наделив их ежемесячными страданиями. Могла бы сейчас какими-нибудь важными делами заняться, а из-за этого всего сил даже на то, чтобы встать нет. И мучаться ей ещё так несколько часов, пока боль чуть не притупится, и она не вырубится снова. Надо будет отпроситься с работы на пару дней, а то как-то ей говорили, что если с нагрузками в такое время усердствовать, можно сделать всё только хуже.
Внезапно дверь скрипнула, и в комнату как обычно тихо и неслышно шмыгнула красноволосая, держа в руках кружку с теплой водой.
— На. Мне помогает обычно.
Измученной девушке протянули половину какой-то неизвестной зеленоватой таблетки. Чуть посомневавшись в том, что это такое и не отравят ли её сейчас, она всё-таки забрала это щедрое подношение, не особо веря, что оно может облегчить её страдания. Видимо привычку сомневаться во всём и вся она тоже как-то незаметно у Швец переняла. Сейчас вообще всё равно как-то, если эта штука избавит её от мучений, то думать на счёт неё она скорее всего не будет. Младшая села на край дивана рядом, наблюдая за кривящейся подругой. С ней природа более щадяще обошлась, она практически ничего и не чувствует. Светловолосая кое как допила принесённую воду и, опустив кружку на пол, снова свернулась в клубок, надеясь, что препарат подействует быстро.
— Давай третью часть фильма досмотрим? — Вдруг послышался неуверенный шепот.
Старшая удивлённо распахнула глаза и уставилась на сидящую слишком близко Алёну, самостоятельно предложившую посмотреть что-нибудь.
— Ну, давай.
Что ей, собственно, ещё делать? Так хоть время быстрее пролетит. Не то, чтобы она сильно против и соглашается только потому, что делать больше нечего. Просто сейчас хотелось только уснуть и проснуться желательно без этой боли, а не продлевать свои страдания фильмами. Странно вообще, что Швец сама предлагает, а не в комнате прячется. Вроде бы сегодня понедельник, завтра в школу, а она не сидит за уроками, а наоборот на встречу идет.
Красноволосая прибежала обратно с ноутбуком в руках, поставила его перед полумертвым недотрупиком и снова убежала на кухню, видимо чайник ставить. Саша от нечего делать тупо пялилась в рабочий стол, будто надеясь увидеть на нём папку с файлами с названием «Все_мои_жертвы». Но на нём ничего лишнего не было, даже всякие рефераты и проекты хранились по папкам, а не были рандомно раскиданы по всему экрану. Даже обои заводские всё ещё стояли. Сам ноутбук, судя по всему, всего пару месяцев назад купили, совсем новый, даже не обжитый еще до конца.
Вернулась его хозяйка с тарелкой чипсов, видимо захваченных по дороге из школы. Когда-нибудь светловолосая доберётся до её тайника со вкусняшками, хотя-бы потому, что за столь долгое время его не нашла, а интерес жить спокойно не давал. Диван был угловой, в форме буквы «Г», младшая уселась на его крыло, справа от основной части, где лежал кряхтящий раненый боец, поставив между ними тарелку. Пальцы застучали по клавиатуре, старшая вынуждено подвинулась ближе, держа верхнюю часть тела на локтях. По экрану побежали вступительные титры, и голубоглазая, с чувством выполненного долга, откинулась на спинку, растекаясь в усталую лужу.
Саше из-за фонарного света экран постоянно отсвечивал, из-за чего та уже хотела двигать ноутбук. Но внезапно на ум пришла идея получше, и она, подползя ближе к подруге, улеглась прямо на её вытянутые ножки, снова сворачиваясь в клубок. Швец удивленно дернулась и ощутимо напряглась, глядя на этого «котёнка», использующего её ляшки как подушку. Посидев неподвижно пару минут, пропустив начало фильма, она снова откинулась назад, решив, что если старшая нанялась в коты, то пусть терпит человеческие руки. Пальцы закопались в золотистые кудри, перебирая пряди, закручивая, расчесывая, заставляя их хозяйку довольно мурчать. Вторая рука вспомнила про чипсы и подвинула тарелку ближе.
Светловолосая разомлела и даже не заметила, как живот болеть перестал, а мышцы наконец-то расслабились. Маленькая рука заботливо спускалась к ней раз в пару минут, принося пару чипсин, до которых она физически не дотянулась бы. Из-за пальцев в волосах по коже табунами бегали мурашки, от которых на пару секунд становилось холодно, хоть она и лежала под пледом, который на нее накинули пару минут назад. Хотелось спросить, почему младшая сидит с ней, а не занимается своими делами, как всегда, но портить идиллию расхотелось, да и красноволосая все-таки взрослый человек, знает, что делает. А все-таки мило, что она не бросила её тут мучаться в одиночестве, а все еще сидит рядом, убирая боль одним своим присутствием. Ляшки у неё все-таки отменные, мягкие, приятные, прямо созданы для того, чтобы на них лежать.
***
Что происходит? Если зрение не обманывает, на часах одиннадцать утра, а Швец не в школе. Видимо старшая вчера в том положении и заснула, а ей не хотелось двигать и будить. Так и уснула, оперевшись на спинку и вжав голову в плечи, чтобы хоть как-то согреться, потому что плед она отдала своему «коту», а в комнате было прохладно. Странно, зная её, она бы сразу же ушла к себе, не заботясь о том, что кого-то разбудила или потревожила, а тут даже пониже не передвинулась, чтобы лежать, а не сидеть.
Она медленно поднялась, заглядывая в безмятежное лицо, прикрытое алыми волосами, слабо потрясывая девочку за плечо.
— М? — Недовольно замычала она, приоткрывая красный глаз, видимо желая поспать ещё пару часов.
— Тебе в школу не надо?
— Нет, там хуйня сегодня какая-то. Спи давай, че вскочила?
Не поняв, что за странная хуйня должна твориться в школе, чтобы туда не нужно было идти, светловолосая медленно опустилась обратно, когда глаза снова прикрылись. Неизвестно, во сколько они вчера уснули, но провалялись вот так часов восемь точно. Спать на удивление не расхотелось, и она, примостившись на пригретом месте, снова задремала, ещё больше удивляясь тому, что её не прогнали даже когда она проснулась.
***
День, когда в школе творилась какая-то хуйня, красноволосая решила целиком и полностью освободить от школьной учебы, оставив время на свою работу, как она её называла. Проснувшись в два часа дня, она всё-таки сумела аккуратно спихнуть с себя Сашку, всё равно разбудив её. Та валялась ещё полтора часа, не слыша из соседней комнаты сначала распевочные мотивы, потом тихое пение, потом ругань, потом какой-то грохот, потом снова ругань, слова о том, что на члене она вертела эту жизнь и всё то, что у неё не получается, бесконечные щелчки компьютерной мыши и снова ругань.
Можно было подумать, что просто пытается делать домашнюю работу по алгебре и петь одновременно, но всё-таки нет. Песня из тетради вышла в жизнь, и теперь её создательница пыталась вытащить наружу своего внутреннего композитора, чтобы придумать к ней хоть какую-нибудь аранжировку. Хотелось добавить в неё чего-то резкого и необычного для её стиля, а на ум как на зло ничего не лезло. Всё семплы из программы не подходили, казались какими-то плоскими, неподходящими, заезженными или просто не нравились. Песня была для неё особенной, хотелось подобрать такие же особенные звуки, а они словно сговорились и послали её куда пораньше с её желаниями.
Вообще-то с утра настроение было отличным, её позвал фотограф на сеанс по бартеру, как малоизвестный фотограф малоизвестного артиста. Она с утра даже голову помыла, накрасилась заранее, одежду красивую погладила и приготовила, планировала сейчас спокойно покомпозиторствовать, хотя-бы начало сделать, а тут ни начала, ни даже наброска. Сейчас настроение испортится, будет ворчать весь день, на фото плохо получится, и весь выходной день по пизде пойдет. Ещё и Сашка проснулась и, видимо из-за нечего делать, пришла и уселась рядом, щенячьими глазами сверля монитор. Видимо понравились крутилки звука и другие страшные штуки, вот сидит уже полчаса пялит в экран, даже не моргая. Хорошо хоть, что не отвлекает.
— Бля, пошло оно всё в пизду! — Окончательно взбесившись, воскликнула Швец и, злобно топая, ушла в прихожую, собираться. — Чтоб я сейчас ещё опоздала из-за этого дерьма.
Светловолосая, оставшись наедине с ноутбуком, воровато оглянулась и придвинулась ближе, глядя на навороченную программу как на какую-то инопланетную штуковину. Алёна без умолку бранилась, кидая нужные вещи в сумку, видимо планируя выключить ноутбук прямо перед уходом. Девушка осмелела и опустила палец на тачпад, открывая и разглядывая красивые плагины, не замечая периодически цепляющийся за неё взгляд. Она видела такие интерфейсы в интернете, а тут всё настоящее, можно даже записать что-нибудь — небольшой микрофон рядом стоит. У неё на ноутбуке стоит только какая-то бесплатная прога, на которую можно только записывать, и то, через хиленький встроенный микрофон, из-за чего качество звука оставляло желать лучшего, ничего другого она делать в принципе и не умела.
— Блять, блять, вот опоздаю сейчас, как всегда. — Проворчала голубоглазая, подходя к ноутбуку с намерениями выключить его.
Саша забавно округляла глаза, тыкая по кнопкам и воспроизводя встроенные в программу биты. Прямо как кот, которому показали видео с птицами или мышами из ютуба. Ещё раз оглядев это воплощение детского любопытства, Швец нерешительно потопталась на месте, думая, как менее жесткого отнять у него гаджет, а время уже поджимает.
— Ты… это… я могу оставить его тебе… — По-прежнему неуверенно протянула она, всё ещё решая, стоит ли это делать. Ноутбук, личная жизнь всё-таки, вот так просто оставить его? Старшая подняла на девочку искрящиеся глаза, наверное, готовясь завизжать от счастья. Ещё больше усомнившись в том, стоит ли отключать ноутбук, та отвернулась, чтобы не очаровываться этим лишний раз и трезво всё обдумать. — Ладно, только файл новый создай там, этому калеке уже ничего не поможет, наверное, но лучше его ещё хуже не делать… Но, если залезешь в какую-нибудь папку или ещё что-нибудь такое, я тебе голову с ноги снесу. — Каждый раз новая, оригинальная угроза, и ведь хватает воображения на всё это.
Светловолосая часто закивала, начиная буквально светиться от счастья. Девочка смерила её подозрительным взглядом, и медленно, спиной вперёд, удалилась в коридор. Хорошо выглядит сегодня, кстати. Неплохо к съёмке подготовилась. Обычно прямые, слегка вьющиеся, волосы сейчас шли красивыми, ровными волнами до подбородка, слегка поблескивая на свету солнца, вылезшего на небо после вчерашней бури. Привычные чёрные джинсы сменились ярко-голубыми, из-под них выглядывали радужные носки, на плечи был накинут мешковатый тонкий чёрный свитер, заправленный под ремень. Непривычно яркий видок, по сравнению с повседневными вещами.
Дверь захлопнулась, и светловолосая осталась один на один со страшной штуковиной. Как ей и велели, она открыла новый файл, нетерпеливо потирая руки. Покопавшись в настройках и возможностях программы, она наткнулась на плашку с надписью «vocals». В ней по порядку располагались все записи голоса, который Швец когда-либо записывала. Писала она в основном демки, после относя их на профессиональную студию, полностью реализуя потенциал песни там. Чуть пораскинув мозгами, она перетащила последнюю запись на основной экран, на первую дорожку. Вылез плагин, с помощью которого можно было чистить звук от шумов, показывая визуал звука и ещё кучу каких-то крутилок.
— Госпожа будет мной гордиться… — Довольно заулыбалась она, более-менее разобравшись с управлением этой страшной штуковины.
***
— Ебаный дождь, очень, блин, вовремя.
Мокрая, из-за внезапно пролившегося дождя со снегом, Алёна завалилась в квартиру, держа капюшон куртки обмороженными руками над головой. Вроде не май ещё, а погода уже скачет как давление вверх-вниз. Макияж, не такой ядерно-красный как обычно, поплыл, особенно после того, как его попытались стереть с лица рукой. Саша вылезла из комнаты на привычный звук ругани, встречая снова недовольную подругу. Та скинула с себя мокрую и тяжелую куртку, аккуратно вешая на крючок, чтобы высохла.
— Как пофоткались? — Стараясь разрядить напряженную атмосферу, невинно спросила старшая.
— Нормально, вроде. Из-за ебаного дождя настроение только упало. Странно, но мне уже пару фоток кинули.
Переодевшись в домашнее, красноволосая достала из кармана всё ещё холодный с улицы телефон, открывая инстаграмм. Там в одном из диалогов висели только-только загруженные фотки, штуки четыре. На первый взгляд Алёна на них была сама на себя не похожа, не в плохом смысле, естественно. Макияж был непривычно милым и мягким, а не ядрёный и острый, создававший строгий и даже несколько устрашающий вид. Фотографировались в обычной студии на беленьком фоне, с кое где мелькающими обрывками кирпичных стен. В остальном всё как обычно; стеклянные глаза и отработанная улыбка. Но она успела подметить про себя — этот холодный взгляд она уже давненько не видела, за исключением той роковой репетиции. Присутствовал он только на фото, как будто искренне улыбнуться и сделать взгляд попроще она не могла. Так долго пугалась его, а как пропал, даже не заметила.
— Как-то я херово тут получилась. — Пробормотала Швец, придирчиво оглядывая одну из фотографий.
— Ты такая красивая… — Завороженно пробормотала в ответ девушка, листая и переводя взгляд туда-сюда. Младшая недоумевающе глянула на неё, удивляясь такому странному поведению сегодня. Может менструация так сказывается, она как будто пытается пародировать кошачье поведение. Странно это всё смотрится. — Тебе идут розовые тени.
— Не знаю… По-моему, зря время просрала, как-то не особо мне результат нравится.
— А по-моему классно. Я бы выложила.
— Ну-ну. Ты-то чем весь день занималась?
— О, а я сделала там кое-что, пошли покажу! — Вспомнив о своём творении, затараторила девушка, утягивая подругу в комнату за рукав. Голубоглазая, испугавшись такого энтузиазма, безвольно поплелась следом, раздумывая о том, что такого она натворила.
— Я тут демку твою прошлую нашла случайно, вот что-то сделала.
Красноволосая удивленно вскинула брови, пробегаясь взглядом по накиданным на дорожку семплам, на которые ей ткнули пальцем. Она думала, что старшая что-нибудь потыкает, потыкает и бросит, или какой-нибудь простенький бит накидает, а тут даже запись гитары, судя по всему, снизу где-то присутствовала. Девушка с чувством выполненного долга ткнула по клавише проигрыша, гордо глядя на своё творение и побежавшую по нему строку.
— Не, как-то не подходит это сюда. Я уже пыталась с чем-то похожим сделать, хрень получилась. — Послушав начальный отрывок, пробормотала Алёна, скептически поглядывая на странно выкрученные настройки.
— А я второй вариант на всякий случай сделала, если этот хреновый. Только он странный какой-то, по-моему.
Зазвучал второй отрывок, практически точно такой же, по крайней мере гитара та же самая. Поверх был накинут какой-то незнакомый скрипучий семпл, который достали с каких-то низов, ещё и добротно так разворошили и перевернули. Как бы странно он не звучал, вместе с текстом и остальными звуками, на удивление он смотрелся вполне себе хорошо, даже вписывался. Отрывок играл по кругу уже пятый раз подряд, а Швец всё щурилась как впервые, задумчиво пялясь в пустоту.
— Слушай, а это даже неплохо… — Наконец-то протянула она, по-прежнему не глядя на подругу, засиявшую ещё ярче. — Мимо нот тут всё, конечно, но, если поправить, вообще класс будет. Ахуеть, не думала, что ты вообще сможешь сделать.
Пальцы вновь застучали по клавиатуре, когда ноутбук у Сашки наконец-то забрали. Ноты встали в нужном порядке и нужной тональности, теперь сливаясь с тихой гитарой и голосом, становясь единым целым. Красноволосая довольно прищурилась, доведя дело до конца, и закивала сама себе, сохраняя файл.
— Я молодец? — С надеждой прошептала Саша.
— Молодец, молодец, но незнание нотной грамоты конкретно меня подбешивает.
