Замороженными пальцами

— Почему все всегда так этого боятся? При чем боятся, и смеются при этом. — Я где-то читала, что смех — истеричная реакция психики и просьбы о помощи или что-то такое. — Да ладно, что в этом такого? Просто трогают, зачем так орать? — Ну, вообще-то не просто трогают. Или тебя еще и не щекотали ни разу? Мне дико хочется это исправить. — Так… Стой на месте. Бля… не-не-не-не, стоять! Близилось одиннадцать часов вечера. У Швец каникулы в школе начались почему-то только в середине апреля, когда деревья при взгляде издали отдавали зеленью, а снег окончательно растаял и утек по дорогам в канализационные люки. Преисполнившись весенней атмосферой, девочка наконец-то отвлеклась от извечных уроков и на пару дней расслабилась, оставив учебники пылиться на столе, не без помощи Саши, отпаивавшей подругу чаем с валерьянкой весь предыдущий вечер. Посоветовавшись на счет занятия на вечер, они выбрали ещё один хоррор, специально на ночь, чтоб реакция поярче была. От крови и летающих по ветру кишков красноволосую по-прежнему не торкало, разве на скриммерах она частенько вздрагивала, всё-таки реакция была отличной. На последних минутах в фильме мелькнула сцена с щекоткой, ни с того, ни с сего заинтересовавшая младшую. Саше дважды намекать не пришлось, и, спустя пару минут странного диалога, голубоглазая уже каталась по кровати, пытаясь отбиться от накинувшихся на неё пальцев. — А… Х-хва-хватит бля! — То хрипя, то истерично смеясь, вопила она. — Ну как, не такие уж у меня и хреновые руки, как ты говоришь. — Ухмыльнулась старшая, практически лежа на задыхающейся подруге. — А? Когда я такое говорила? — Эм… Не важно, может это я надумала. — Девушку моментально кинуло в краску из-за воспоминаний о том, где Алёна ей говорила такое. Только не надумала, а во сне увидела. Вспомнив почти такую же позу из того же сна, она торопливо слезла с прижатой к матрасу девочки, неловко поправляя растрепавшиеся волосы, и до этого не пребывавшие в особо уложенном состоянии. Красноволосая наконец-то отдышалась и снова села рядом, недоуменно поглядывая внезапно напрягшуюся девушку. Фильм почти подошел к концу, время близилось к полуночи, спать они, судя по всему, сегодня не собираются. Младшая только изредка зевала, устало прикрывая глаза, после этого подскакивая из-за очередных резких пропущенных моментов. — Ну че, вторую часть? — Ещё раз зевнула она, когда по экрану побежали титры. Светловолосая только лениво потянула руку к ноутбуку и застучала по клавишам пальцами, выискивая вторую часть на пиратском сайте, где не нужно было платить за подписку. Голубоглазая вытащила откуда-то из-за спины свою любимую взяточную шоколадку и отломила один брусок, кидая его в рот. На экране замелькали первые кадры, и Саша, с видом профессионального хакера, снова облокотилась о холодную стену, чуть ёжась из-за этого. Даже как-то обидно было, что она этот фильм когда-то давно уже смотрела, и таинство интриги её уже не трогает. Алёна, уничтожив почти половину плитки, как-то странно уставилась на один брусок, мельком переводя взгляд на подругу, так и не потерявшую привычку терпеть голод до самого последнего момента. Задумчиво поразглядывав стену, она молча протянула ей кусочек, слегка пихая в плечо. — Вау, вы правда со мной делитесь? — Сделала крайне удивлённое лицо Саша, глядя на столь щедрый дар. — Это так странно? — Пожалев о своём решении, пробормотала красноволосая, опуская руку вниз. — Я думала, ты свою шоколадку отдашь кому-то только под дулом пистолета. — Хмыкнула старшая, глядя на такие милые нахмуренные брови. — Да ладно, шучу же. Не успев обиженно съесть своё подношение, Швец все-таки протянула его подруге, стараясь успокоиться после насмешки в ответ на её смелый шаг. Вообще-то любимая шоколадка, таким не с каждым поделиться можно. Светловолосая тоже стала чуть серьезнее, осознав, что только что произошло. Красноволосая никогда вот так вот не делилась с ней чем-то. Зимняя одежда, еда и квартира к этому не относились, это уже стало привычным, а вот так вот внезапно, чем-то дорогим и сокровенным никогда. Взять ее себе под крыло она решила уже давно, и как-то уже привыкла, привыкла делить с ней еду на ужин, кровать на ночь изредка, саму квартиру, своё драгоценное время и внимание. Шоколадка была не из дешевых, хоть для обеспеченной Швец это не было проблемой, позволяла она себе ее почему-то редко, растягивала на несколько дней и прятала в самых дальних местах, чтобы даже домовой не нашел. А тут просто так, даже не в качестве извинений, делится, без просьб, требований и вымаливаний. Просто потому, что захотела. Грудь как током пробило. Может это и есть то, о чем говорила Юля? Такими сокровищами с кем попало и просто так не делятся, тем более Швец. Просто так, потому что захотелось, и именно ей. Может это и есть один из этих знаков? Не показывает ли доверие таких ценных вещей наивысшую степень доверия? Не любовь, конечно, но тоже прекрасно. Раньше она вообще всегда свои вкусняшки прятала и ела втихаря, думая, что это незаметно. А сейчас вот сама предлагает. Может быть не всё так безнадёжно. Начало в фильме было каким-то затянутым и нудноватым, даже спать сильнее захотелось. Красноволосая широко зевнула и, даже сама не заметила, как положила уставшую после долгого дня голову на костлявое плечо рядом с собой, расслабляясь и наблюдая за происходящим на экране из-под ресниц. Саша напряглась ещё больше, удивлённо глядя на почти заснувшего ребёнка. Тот заснуть сейчас бы не смог, досмотреть всё-таки хотелось, а вот кайфовать от обстановки в комнате, находясь в приятной полудрёме, ему вполне нравилось. Хотелось приобнять его за плечи, но сзади стена, вырываться может начать, да и так в принципе неплохо. В фильме началась сцена погони по ночной улице, заставившая Швец приоткрыть глаза и с любопытством уставиться в экран. — Давно хотела ночью погулять… — Вдруг грустно протянула она, подгибая колени к груди. — А что мешает? — Я в тюрьму на два года пока что не собиралась. — В интонации был слышен вопрос «Я похожа на дуру, чтоб такими опасными вещами заниматься?» — Эм… А при чём тут тюрьма? — Старшая искренне удивилась и снова опустила взгляд на абсолютно серьёзную Алёну, такими же недоумевающими глазами смотрящую на неё в ответ. — Ну… Мне говорили, что после одиннадцати по улицам ездят патрули полицейских, маньяки по углам сидят, и что если меня поймают, то либо убьют, либо посадят на несколько лет за несоблюдение комендантского часа. — А… И ты в это веришь? — А это не так? — Ну про маньяков может и правда, но… патрули толпами не ездят. Если не творить хуйни и не ходить по совсем хреновым местам, всем вообще похуй на это будет. Думаешь им не лень останавливать и сажать каждого? Могут остановить самых пиздюков, но можно просто спрятаться быстро за каким-нибудь деревом. Так что попадаются либо самые лохи, либо те, кто творит всякую дичь. У тебя же мама адвокат, неужели она не сказала? — Ты думаешь, если мне батя об этом сказал, мама по моей просьбе скажет, что это неправда? — Ну… логично вообще-то. Так… не хочешь выйти, посмотреть, ездят ли там страшные патрули или нет? — Додумавшись, что можно разбавить их слегка скучноватое времяпрепровождение чем-то поинтереснее, заговорщицки пробормотала старшая. — Сегодня луна такая красивая кто-нибудь понял, да?, прогуляемся куда-нибудь. Красноволосая задумалась и уткнулась носом в чужое плечо. — А если мы лохи и нас всё-таки остановят? — Если остановят, у меня паспорт с собой есть, что они нам скажут? Ты со мной, нас даже задержать не за что. — Ну… А маньяки? — Как будто ты ищешь отмазку, чтобы не идти. У тебя есть перцовка, у меня есть ноги. Я буду убегать, а ты отстреливаться. Красноволосая снова задумалась. Если там ездят эти патрули и забирают сразу в тюрьму всех, кого только видят на улице после одиннадцати вечера, как их спасёт обычный паспорт? Опять ходить по улицам без дела, разве что от полиции бегать и прятаться. Но она же вроде так давно хотела посмотреть на ночные улицы не из окна, а сейчас почему-то думает о том, что там можно делать. — Ну пошли… Только надень что-нибудь черное, чтобы точно не заметили. Саша снова хихикнула, нарываясь на недовольные тычки в бок. Поставив фильм на паузу, она поплелась за джинсами, параллельно заглядывая в прогноз погоды, надеясь увидеть там не минус десять градусов. Сегодня на улицу никто не выходил, так что приходилось слепо верить синоптикам. Приложение на удивление показывало почти плюс пятнадцать, можно даже кеды надеть, главное в лужу какую-нибудь случайную не наступить. Апрель был на удивление теплым в этом году, не пришлось даже середины мая ждать, чтобы увидеть солнце и снять теплую осеннюю куртку. — Ну как, достаточно незаметно в кустах будет? — Хмыкнула она, выходя в коридор к почти одетой подруге. — Ха-ха, если нас придется вытаскивать из СИЗО, ты перед моими родителями объясняться будешь. И в итоге убьют не только меня, а еще и тебя за компанию. — Да ладно, больно мы нужны кому-то в СИЗО. Там всяких бомжей и особо буйных дохрена, мы в тот контингент вообще не вписываемся. Максимум, что нам могут сделать — вежливо попросить идти домой. Голубоглазая боязливо сглотнула и застегнула лёгкую ветровку, выискивая в её карманах ключи. В подъезде было непривычно тихо и темно, лампа горела только на первом этаже почему-то, все остальные этажи были почти полностью погружены во мрак. Швец сжала в ладони перцовку и медленно зашагала вниз, настороженно заглядывая за каждый поворот. Вроде никаких маргинальных личностей на лестницах никогда не валялось, а сейчас что-то страшно стало. Единственное живое существо, испугавшее её своими светящимися глазами, оказалось кошкой, снова забежавшей с улицы, к счастью, других не обнаружилось. Улицу поглотила темнота ночи, атмосферно рассеивающаяся под фонарными столбами. Посвистывал легкий ветер, колыхавший позеленевшие ветви высоких тополей около дома. Мир превратился в одну большую сцену из игры про зомби, где сначала все хорошо и тихо, а через пару минут происходит взрыв, и земля становится филиалом ада. Сейчас такое вряд-ли произойдет, что делало атмосферу еще более расслабленной и прекрасной. Если выйти за эти многоэтажки ближе к самому центру города, это быстро рассеется и быстро превратится в обыденную Московскую суету, которая не исчезает даже по ночам. Поэтому светловолосая решила углубиться во дворы, взяв свою спутницу за руку. Та, снова испугавшись таких противозаконных действий, встала как вкопанная под подъездным козырьком, выискивая в темных углах маньяков и полицейских. — Ну во дворе нас точно никто никуда не посадит и не убьёт. Пошли, не бойся. — Стараясь делать уверенное и спокойное лицо, прошептала Саша и аккуратно взяла ту за руку, оттаскивая в сторону арки. Та с силой сжала тощую ладонь и засеменила следом, то и дело оглядываясь по сторонам. Всё казалось таким страшным, враждебным и непривычным, даже самые обычные кусты и темные окна нагоняли такой ужас, что былое желание погулять по улицам ночью пропадало сразу же. Светловолосая даже без намека на страх, целенаправленно шла куда-то вперед, не чураясь даже людей в черной одежде, иногда проплывавших мимо. Как будто ночью ей было даже комфортнее гулять чем днём. — Тебе вообще не страшно? — Наконец-то решилась спросить она, когда старшая с таким же каменным лицом прошла мимо компании явно нетрезвых мужчин, распивающих пиво на детской площадке. — А должно быть? Ничего же не происходит, чего бояться? — Как можно не бояться хотя-бы того, что в кустах может сидеть какой-нибудь психопат с ножом и ждать, когда мы отвернемся и остановимся? — За восемнадцать лет уже как-то привыкла. Я почти все свое детство ночи на улице проводила, какие-то мужики с пивом это вообще самое безобидное, что можно встретить ночью. Мы в какую-то глубину на помойку идти не будем, можем по таким дворам проходить, здесь психопаты редко встречаются. За мной как-то гопники гонялись, когда мне семь было. От них в принципе легко уйти, главное не упасть, да и исчезли они давно уже в большинстве. А если бомж какой-нибудь доебётся, поговорю с ним на его языке, он тоже отстанет. Тут с местной фауной главное говорить уметь, и не страшно будет. Младшая схватилась уже двумя руками за чужую конечность, услышав пошаговые инструкции действий при нападении всяких страшных личностей. То есть доебаться до них все-таки могут? Светловолосая только хмыкнула и свернула на более освещенную дорогу, по краям которой росли не кусты, а высокие и тощие клёны, наверное, в парк забрели. Градус тревожности у Алёны не снизился, теперь она остервенело таращилась в темноту меж стволов, выискивая маньяков там. Наслаждаться погодой и моментом времени как-то не было, ежесекундно озиралась она для того, чтобы удостовериться в том, что за ними никто не идет. — Всё же хорошо, успокойся. Я же рядом, тут вот люди иногда мимо проходят, всё нормально. Мы выходили не для того, чтобы ходить и трястись. Красноволосая снова ускорила шаг, будто желая сорваться с места и убежать обратно домой, таща за собой неторопливую Сашку. Она пыталась расслабиться и забыть о том, что времени уже около часа ночи, но в голову лезли только мысли о том, что только она отвлечется, её тут же зарежут, кинут в мешок и увезут куда-нибудь или ударят резиновой дубинкой по голове и увезут к родителям. Это Саша привыкла к темноте и не боится ничего, а она первый раз вообще находится на улице так поздно. Хорошо хотя-бы, что не одна. — Что, кстати, думаешь о экзаменах или выпускном? Полтора месяца вроде бы осталось. — Надеясь отвлечь девочку от переживаний, заговорила светловолосая, все замедляя и замедляя шаг. — Страшно это все. Я вроде всё знаю, а вроде и нихуя не знаю. — Безрадостно пробормотала Алёна, опуская голову. — Когда у тебя там первый будет? — Двадцать пятого мая, английский. Там устная часть, потом на следующий день сразу же письменная. — Ну спикаешь хоть нормально? Зачем вообще английский брать? — Yes, I do. For stupid people, who don't know that universities put forward requirements for subjects to be taken. I will also need to take literature in music university. * Да, разговариваю. Для глупых людей, не знающих, что университеты выдвигают требования по поводу предметов для сдачи. Мне в музыкальный еще и литературу сдавать нужно будет. * — Э… Ай… Ай донт шпрехен инглиш лангуаге, плиз, сэй ит еще один раз только он рашн. Швец звонко рассмеялась, забывая о том, что на это могут со всех сторон сбежаться маньяки, отпуская руку и отшатываясь в сторону. Старшая, не оценив этого иностранного прикола, сделала недовольное лицо и поплелась следом, чувствуя себя какой-то глупой. — Да блять, можно по-русски? Вдруг ты какой-то заговор читаешь, и я сейчас куда-нибудь в преисподнюю улечу? — Sorry, I'm from Sweden, I don't speak your Old Slavonic. * Извини, я родом из Швеции, я не разговариваю на вашем старославянском. * Глядя на недовольное и ничего не понимающее лицо подруги, Швец расхохоталась еще громче, хватаясь за живот и заваливаясь вперед, медленно уходя от нее. Та уже хотела возмутиться еще раз, но вдруг осознала, что отвлечь спутницу от переживаний у неё все-таки получилось. Она внезапно как-то забыла и о маньяках, и о патрулях, и о темноте, и вообще обо всем. Поняв, что афера удалась, она уже было довольно заулыбалась, но вспомнив, как быстро голубоглазая может вспомнить и снова перейти в состояние бояки, снова нацепила на лицо маску серьёзности и недовольства. — Ю ар фром раша, стоп спик ин инглиш, я нихуя не понимаю. — Делая сварливый голос, заворчала она, снова вжившись в роль недовольного деда. — Woman, what do you need, do not offend the poor tourist, I want to return whole to my place in Sweden! — По-прежнему дико смеясь с происходящего, завизжала голубоглазая, когда девушка угрожающе двинулась в её сторону. * Женщина, что вам нужно, не обижайте бедную туристку, я хочу вернуться целой к себе в Швецию! * — Бля, я сейчас пур туриста в мусорку головой засуну, если он продолжит разговаривать на басурманском! Швец уползла уже на приличное расстояние, и Саша, чтобы та вдруг не потерялась и не скрылась из виду, рванула за ней, угрожающе размахивая руками. Молчаливая и пустынная аллея наполнилась криками и смехом, вот сейчас вероятность привлечь и встретить маньяка или патруль в разы увеличилась. А младшая об этом и не вспоминала. Когда за тобой гонится обозлившаяся русская женщина, не понимающая не одного твоего слова. Из-за скрутившего живот смеха быстро бежать она не смогла, поэтому уже через минуту светловолосая догнала её и, схватив за грудки, остановила перед собой, слегка потрясывая. — Американец ёбаный, говори нормально, а то сейчас дяде Путину тебя сдам, он по жопе кое кому надаёт! — Help! There's a crazy woman running down the street, she wants to kill me, someone call the police! — Пойманная Алёна только завизжала и засмеялась громче, не реагируя на такие серьёзные угрозы. * Помогите! Тут сумасшедшая женщина по улице бегает, она хочет меня убить, вызовите кто-нибудь полицию! * — Сама напросилась… — Увидев рядом лавку, она схватила краснеющую от недостатка воздуха Швец за талию и упала на неё вместе с ней, сразу же пролезая руками под куртку и начиная щекотать. — Fuck…! I will complain to NATO… They will raise the price of iPhones and cola! Stop this shit! * Бля…! Я пожалуюсь в НАТО… Они поднимут цены на айфоны и колу! Останови этот пиздец! * — Я сейчас кого-то маньякам отдам! — No, why don't you love me so much? Don't, be human! * Нет, почему ты меня так не любишь? Не надо, будь человеком! * — Я нихуя не понимаю, о чем ты там спикаешь, но, если будешь говорить нормально, может и перестану. — Discrimination against English-speaking people! No…! enough! This is a violation of human rights! * Дискриминация англоговорящих людей! Нет…! хватит! Это нарушение прав человека! * — Выходи бес! Верни мне мою Алёну, пиндос американский! — Блять, да ладно, ладно, хватит уже! — Швец наконец-то сдалась и, стараясь скинуть с себя чужие руки, захрипела уже на русском. — Вот, другой разговор. — Evil Russian woman… — Пытка наконец-то прекратилась, и красноволосая смогла спокойно выдохнуть и расслабиться. * Злая русская женщина * — Щас как дам кому-то. Маньяки решили подождать и по-прежнему сидели в кустах, как минимум потому, что Алёна пока что о них не вспоминала. Светловолосая ни с того ни с сего вспомнила, что лимит на объятия сегодня ещё не был исчерпан, и притянула выпрямившуюся девочку к себе, хоть сидеть на одном месте уже становилось холодно. Та явно удивилась, но вырываться не стала, после драки со злой русской женщиной силы быстро покинули её. Вообще обе даже не заметили, как лимит на объятия потерял свою силу, и тискала Саша подругу чуть ли не каждые два часа. Той это даже начинало нравиться, за исключением случаев, когда девушка переступала черту и откровенно нарушала её личные границы. — Ладно, пошли уже, а то холодно. Почему-то похолодало, шепот ветра стал куда ощутимее, чем до этого. Девушки снова побрели вперёд, теперь уже нормально гуляя, а не перепуганно оглядываясь. Видимо, злая русская женщина распугала все патрули и всех маньяков, и теперь находиться на тёмной ночной улице было даже комфортно. Аллея закончилась, и они вышли на какую-то улицу, ведущую к супермаркету, окруженному просторной стоянкой. Около одинокого фонаря на ней стояла такая же одинокая тележка, почему-то оставленная там. — Ебать, срочно, сфоткай меня! — Красноволосой внезапно что-то ударило в голову, и она спешно всучила спутнице в руки свой телефон с открытой камерой. Давно не включав на телефоне камеру, светловолосая неловко покрутила гаджет в руках и нагнулась, дабы не взять неправильный ракурс из-за своего, не подходящего для этого, роста. Подобрав более-менее удачное расположение и ракурс, она с кряхтением присела на корточки. Вдруг до ушей донеслись чьи-то крики и грубая ругань, откуда-то взявшаяся на пустой и тихой стоянке. Красноволосая, попозировав около тележки, несколько испуганно обернулась назад, удостоверяясь, что это не толпа маньяков. Может быть это были и не маньяки, издалека видно не было, но личностями не самого трезвого и адекватного вида они явно являлись. Это была компания мужчин лет тридцати, решивших устроить посиделки и нахлестаться дешевого вина в своих двух стареньких Жигулях. Что странно, музыка на полную громкость из пердящих динамиков не орала, по всей парковке на этом чуде автопрома никто не дрифтил, а ругаться и выяснять отношения они начали только сейчас. Швец нервно огляделась по сторонам и подбежала к вполне спокойной спутнице, дергая ту за рукав. — Да ладно, не ссы ты так, сейчас пойдем, они нас вообще не замечают. — Ага, а если заметят, снова бегать от них по всей Москве? — Реально думаешь, что парочка убуханных в стельку тел нас догонят и даже не ёбнутся? — Да блин, мне все равно, пошли отсюда. — Пошли, пошли, дай шнурки только завяжу. Светловолосая снова села на корточки и принялась на ощупь в темноте искать развязавшиеся концы шнурков. Младшая также тревожно топталась рядом, то и дело поглядывая на компанию, которая начала орать только громче, судя по всему, ещё и какая-то драка завязалась. Наверное, скоро их вопли услышат жители ближайших домов, наверняка они мешают спать. Пусть маньяки их сегодня не догнали и не потревожили, а вот страх патрулей для голубоглазой сегодня решил сбыться. Сзади послышался шум колес, и из-за угла выехала белая машина с мигалками, сейчас правда не работающими, сразу же заприметившая нарушителей ночного спокойствия. — Саш, блять, побежали отсюда они за нами приехали! — Только увидев свой сегодняшний страх, завопила Алёна, вцепившись в ткань чужой парки. — Блять… А, так они не за нами, мы то им зачем? Они вон за теми додиками приехали. Эй, стой куда…? Красноволосая, не оценив такой беспечности, бросила не заботящуюся о своей безопасности подругу на месте преступления и со всех ног рванула в сторону домов, надеясь и молясь про себя, чтобы ей не стали стрелять в спину. Саша, брошенная со злобным патрулём наедине, наконец-то поднялась и растерянным взглядом проводила машину, даже не заметившую их, направившуюся к неблагополучной компании. Ее спутницы и след простыл, вопрос, как и где её искать теперь. Двинулась на её поиски она только когда из машины вышла пара мужчин в форме и заговорила с разбуянившимися гражданами. Если бы так же побежала, на них, может быть, и правда обратили внимание, лучше спокойно постоять и подождать, а то ещё примут за соучастников. Зачем только паспорт брала, на них даже внимания не обратили. Швец унеслась в один из соседних дворов, главное, чтобы не побежала дальше, а то найти её будет крайне проблематично. Она даже телефон свой забрать у неё забыла, даже не позвонить если что вдруг. И выбрала ещё такой двор, в котором горел от силы один фонарь, с остальное полностью окутывал мрак. Страшно светловолосой не было, не раз все-таки приходилось ночевать в подобных дворах в детстве, а вот как младшую ещё не окутала истерика в этом месте — вопрос. Хотя, если следовать этой логике, она убежала уже на другой конец города или вообще домой. Вокруг было абсолютно тихо, даже ветер притих, видимо, придется заглядывать в каждый угол, чтобы отыскать спрятавшегося ребёнка. — Алён? Эй? — Полушепотом позвала девушка, боясь, что кто-то из жильцов не спит и слышит все это сейчас. — Моя госпожа, уже можно вылазить, хватит прятаться. Убежать далеко и остаться в одиночестве она бы не рискнула, всё-таки одной страшно, так что искать можно только здесь. Саша неторопливо блуждала между высоких кустов, оглядываясь по сторонам. Уже даже становилось страшно, сбежавшего ребёнка нигде не было, черт знает где его надо будет искать, если здесь не окажется. Может от страха сознание помутилось, и она унеслась куда-то в другой двор, пока не почувствовала, что находится в безопасности. Когда девушка уже запаниковала и хотела бежать в другой двор, из-за ближайшего толстого дерева показалась красная макушка, не особо видимая в темноте. Ребенок испуганными глазами разглядел в темном силуэты е свою брошенную спутницу и вылез из своего укрытия. — Ты куда унеслась-то? Я уже думала, не найду тебя! — Не менее испуганным голосом прохрипела старшая, похлопывая судорожно прижавшуюся к ней девочку по спине. — Они тебя за мной послали? — Почти плача спросила та. — Что? Боже, нет, конечно. Они даже не заметили нас, паспорт не попросили. Они ехали вообще по другой стороне улицы, зачем надо было съёбываться хер знает куда? — Младшая облегченно выдохнула ткнулась лбом куда-то в грудь, устало дергая висящими руками. — Ладно, пошли уже, мне на сегодня нервов хватит, и так вот тебя чуть не потеряла хер знает где. Глянув на карту, поняв, что от дома они ушли километра так на четыре, Саша схватила побелевшую подругу за руку и потащила к более освещённой улице, думая, как быстрее доползти до дома. На улицах почему-то чаще начали мелькать люди, от которых голубоглазая снова начала шарахаться в сторону и боязливо сжимать костлявую ладонь своей спутницы. Хотелось побыстрее выйти на многолюдную и знакомую местность, а не петлять по страшным и тёмным дворам. — Мы, кстати, можем завтра дрыхнуть сколько хотим? — Зевнула Саша, когда местность стала узнаваемой и карту можно было убрать. — Ты да, мне завтра надо к часу в школу сходить, там припахали петь на каком-то празднике или что это такое. Там завтра какое-то мероприятие будет, а после него концерт устроить зачем-то решили, а меня ж не позвать туда нельзя, конечно. Вот, снова позориться перед одноклассниками и другими не особо любящими меня личностями. — Грустно вздохнула Швец, наконец-то отпустив чужую руку, засунув свои в карманы. — А отказаться нельзя, если так не охота перед ними выступать? — Мне за это пятёрки халявные ставят, А они лишними не бывают, так что приходится. — Хочешь, с тобой схожу? — Тебе в прикол везде со мной таскаться? Я как туда не пойду, ты всегда за мной тащишься. — Ну а почему бы нет? Я все равно особо никуда не хожу, да и если тебе так некомфортно, с кем-нибудь может спокойнее будет. Когда не один, на всяких долбоёбов похуй становится. Да и в чем проблема посидеть послушать пару минут в зале? — Если хочешь… Но я всё равно особо не вижу причин переться туда вдвоём. — Будет один человек, который будет слушать и не скажет потом, чего-нибудь обидного. Нервничаешь? — Да так… Каждый раз страшно сначала, а как вижу их рожи, сразу легко становится. — Лечь с тобой сегодня? Красноволосая молча кивнула и снова взяла спутницу за руку, ежась от дунувшего в лицо ветра. Снова тот редкий момент, когда младшая превращается в милого ребёнка, которого хочется затискать, зацеловать, заобнимать и облизать в конце. В последнее время она в таком состоянии и пребывала, но вот сейчас все совсем по-особенному. Раньше светловолосая хотела себе котёнка домой, денег и времени на него не было. А вот сейчас как-то неожиданно и появился. Пускай и любит царапаться и шипеть частенько, со своими обязанностями мурчания и вызывания умилительных слёз справлялся отлично. Если бы ещё мечта забрать его у тираничных хозяев и оставить себе была реальностью, она бы стала самой счастливой на свете. Пока что приходится довольствоваться тем, что было. И если ему некомфортно на каком-то школьном выступлении, надо прийти и разбавить обстановку.

***

— Тебе ко скольки вообще надо? — Да вот через час уже желательно там быть. Швец прыгала по комнате, пытаясь натянуть на ноги колготки и не оставить на них стрелок ногтями. Сонная Саша сидела на кровати, попеременно смыкая тяжелые ото сна веки, смотрела на эту картину. Девочка красилась перед этим чуть ли не час, сейчас вот спешно одевается, а ей только накинуть на себя что-нибудь по-быстрому и уже можно идти. До сих пор вот в домашней футболке на кровати сидит, только вот проснулась из-за сдавленных ругательств из коридора. Так хорошо спали в обнимку, а из-за этой школы и этого выступления на улицу приходится тащиться. Вот сейчас опять глаза красит, хотя вроде и опаздывает. Сегодня уроков нет, а она все равно облачается полностью в черный, а в обычной жизни красный предпочитает. — Всё, пошли, ты че в домашнем еще сидишь? Светловолосая лениво поднялась и потащилась к двери, прощаясь с теплой кроватью. Быстро накинув первые попавшиеся на глаза вещи, она наконец-то вышла в прихожую, даже не удивляясь тому, что голубоглазая ещё только гитару в чехол кладёт. Собравшись, девочка схватила подругу за плечо и, чуть не забыв закрыть дверь, поскакала по лестнице вниз, перепрыгивая через две ступеньки. Дорога до школы представляла собой марафон, который красноволосая героически пробежала, почти не останавливаясь, а её спутница кое как проползла, замучив хиленькую дыхалку. Здание сегодня даже пугало отсутствием людей, каникулы всё-таки, только пара машин стояла около забора. — Ты только спеть идёшь? Или там ещё пару часов посидеть подождать надо будет? — Слава богу нет. На пять минут зайти и выйти. Охраны на входе сегодня почему-то не было, так что объясняться кто они и почему их двое не пришлось. Голубоглазая кинула их вещи в открытую раздевалку и, не сбавляя скорости, побежала в другое крыло здания, почти роняя гитару с плеча. Саша измотанно потащилась за ней, боясь потерять из виду и потеряться в лабиринте коридоров. Актовый зал располагался на втором этаже над столовой, в котором сейчас все живые существа и собрались, судя по всему. Младшая остановилась у больших деревянных дверей, взволнованно сминая лямку чехла от гитары. — Пиздец… я не знаю, как ты петь собираешься, но лично я сейчас сдохну… — Задыхающаяся Саша наконец-то догнала прыткую девочку и устало оперлась о стену. — Может нахрен это всё? Может домой? — Можешь идти, дальше я и сама идти могу. — Ладно, ладно, помирать так помирать. Отдышавшись и смирившись со своей участью, Швец потянула ручку на себя и отворила скрипучую дверь. В просторном зале сидела почти половина школы, обернувшаяся на звук открытия двери, ещё больше смутив этим вошедших. Алёна нацепила привычную маску безразличия и ненависти ко всему живому на лицо и направилась к сцене, на которой стоял какой-то старшеклассник, толкающий незамысловатую речь о том, что школа у него прекрасная и её двадцатилетие для него очень много значит. Светловолосая поплелась следом, неловко поглядывая на таращащихся на неё людей. Остановиться пришлось у первых рядов стульев, всё-таки за кулисы вместе с подругой её никто не звал. — Наконец-то. Что за мода на опоздания у всех пошла? — Раздраженно проворчала какая-то женщина, судя по всему учительница музыки, хватая старшеклассницу за плечо, толкая к деревянным ступенькам сцены. Светловолосая себе места не нашла и просто осталась стоять около первого ряда стульев, надеясь, что ждать выступления подруги долго не придётся, атмосфера в помещении царила не самая дружелюбная. Видимо, сидеть в школе и слушать какие-то нудные речи во время каникул никому не хотелось. Швец скрылась за кулисами вместе с какими-то женщинами, на пару ворчащими ей что-то на ухо. — Ещё пару минут, и вообще приходить не пришлось бы. Швец раздраженно закатила глаза и опустила гитару на дощатую сцену, стараясь не обращать внимания на недовольные лица женщин вокруг. Ну опоздала, подумаешь, чего так накидываться-то сразу? У неё вообще-то каникулы, а её тут на какой-то школьный юбилей вытащили, ещё и ворчат ходят. Скорее бы уже побыстрее спеть и сбежать домой, снова лечь спать вместе с Сашкой, которой тут, судя по всему, тоже не особо нравится. Если бы не халявные пятёрки, ноги её в этом месте во время её заслуженного отдыха не будет. Несчастный парень речь свою закончил и в полумёртвом состоянии поплёлся за кулисы, держа в дрожащих руках микрофон. Алёна, глядя на собрата по несчастью, взяла в такие же дрожащие руки гитару, накидывая ремень на плечи. Если бы ещё какую-нибудь нормальную песню петь нужно было, так заставили выучить какую-то заунывную песнь, которую петь разве что на празднике испанского стыда можно было бы. Ещё на один повод для насмешек со стороны одноклассников больше. Ведущая, в лице второй учительницы музыки, выбежала на сцену, почти падая с высоких каблуков, и затараторила какую-то бессмысленную речь, поминутно заглядывая в листок со словами. На одном дыхании представив уже почти заснувшую Швец, она наконец-то убежала со сцены, освобождая место для неё. Какая-то слишком нервная сегодня женщина неплохо так толкнула её в спину, шепча что-то о том, что на неё возложена огромная ответственность. Со сцены видны все ненавистные лица одноклассников и прочих неприятных личностей, испепеляющих насмешливыми взглядами, прикованными к ней. Наверное, за несколько лет подобных выступлений привыкнуть нужно было. Хотя, ей вроде бы всё равно, нового они ничего придумать не смогут, а вроде бы и всё равно неловко. Успокаивали только карие глаза, ободряюще глядящие в её сторону, наверное, только они не блещут ярко выраженным презрением и насмешкой. Подойдя к дешевому микрофону, красноволосая неловко кашлянула, своим чутким слухом улавливая едва слышные смешки и шепот. Наверное, скоро она будет отказываться от подобных выступлений даже если будут предлагать несколько пятёрок по ненавистной алгебре. Собравшись с мыслями, она зажала первый аккорд и, безотрывно глядя в стену, затянула позорную песенку про любимую учебу, поклявшись после этого закопать на школьном дворе собственное достоинство. Саша тоже не особо оценила эту песню. Как-то не подходит она ей, и правда смешно выглядит. Сидящие в зале, мягко говоря, не особо слушали, только сдавленно хихикали и перешептывались о чем-то, не трудно догадаться о чем. За подругу дико обидно стало, она тащилась сюда во время своих законных каникул, поёт эту позорную песенку, а они ещё сильнее ситуацию ухудшают. Той, казалось всё равно было, но она-то видит, что той ужасно некомфортно стоять на этой сцене, ещё и петь им что-то. На соседнем ряду показалась уже знакомая блондинистая голова, особенно эмоционально реагировавшая на это выступление. — Эй, певица, в ноты не попадаешь! — Вдруг выкрикнул кто-то из толпы, вызывая ещё более громкие шепотки и смешки. Светловолосая злостно сжала кулаки, желая выкинуть этих приколистов за двери. Швец из-за этих слов стыдливо потупила взгляд в пол, хоть и понимала, что во все ноты она попадает и звучит хорошо, не смотря на то, что выглядит смешно. Теперь выглядела она ещё и жалко, особенно если слышать о чем переговариваются слушатели и как она на это реагирует. Когда очередной шутник выкрикнул какую-то остроумную пару слов в сторону сцены, а голубоглазая чуть ли не заплакала, Саша воровато оглянулась по сторонам и хрипло откашлялась. — Эй, певица, не слушай этих глухих людей, прекрасно поёшь! А им бы я посоветовала закрыть рот и больше никогда не открывать его! Почти весь зал обернулся в сторону осмелевшей девушки, ошарашенно слушая эту поддерживающую речь. Учителя, сидящие в углу около микшера, всполошились и повытягивали шеи, выискивая нарушительницу порядка. Певица тоже знатно удивилась, даже текст забыла, пропуская пару слов. — Моя Алёночка самая лучшая! Скоро будет петь на сцене Олимпийского! Алёна-а-а! Давай пой! Самая лучшая женщина на свете, выходи за меня! С последних слов, выкрикнутых в каком-то неконтролируемом порыве смелости, она сама неловко замялась, но решив, что в данной ситуации это всерьез не воспримут, закричала дальше. Алёна, поначалу неловко отворачивавшаяся, неловко заулыбалась, стараясь не смеяться с этих красноречивых признаний. Саша, увидевшая искру счастья на лице подруги, почти запрыгала на месте, продолжая выкрикивать откровения. Насмешливые лица одноклассников моментально стали неважными, её тут чуть ли не лучшей женщиной на свете называют, слова о том, что она сейчас выглядит смешно, вообще совсем никак её не трогали. Главное, чтобы материться не начала, а то влетит от учителей, а если проболтается, ей тоже. — Эт моя женщина! Завидуйте молча! Поток признаний прервала завуч, поспешившая прекратить этот беспорядок. Орущую девушку взяли под руку и потащили в сторону выхода, стараясь вытолкнуть в коридор. Красноволосая, не прекращая глупо лыбиться, проводила подругу взглядом, ругаясь на женщину за то, что забрала у неё такую классную группу поддержки. — Вы что творите? Вы вообще кто? — Яростно прошипела завуч, вытолкав нарушительницу порядка за дверь. — Я сопровождаю эту прекрасную певицу. Обратите, кстати, внимание на то, что у вас в школе активно процветает травля, вроде бы ваша работа. — Светловолосая так же глупо улыбнулась и, чуть пошатываясь, поплелась к лестнице, планируя дождаться девочку возле дверей здания. Вроде бы совершенно ничего не пила сегодня, а ведёт себя как заправский алкоголик под градусом. Женщина слов не нашла и, постояв в шоке пару секунд, забежала обратно в зал. Решив уйти подальше от толпы смеющихся школьников, она вышла на улицу, только сейчас начиная понимать, что натворила. Даже не понятно, что стыдило и пугало больше. То, что она неоднократно позвала Швец в жены и назвала её самыми прекрасными словами, или то, что шла она туда просто посмотреть, а устроила такую диверсию. Ну а что они, собственно, хотели? Над школьницей практически издеваться начали, не могла же она промолчать? Это им стыдно должно быть, а не ей. По прошествии пары минут, когда она уже успела сходить за куртками и одеться, из здания начали выплывать уставшие школьники, даже несколько гордо поглядывающие на диверсантку. Даже настроение поднялось от того, что на неё смотрят не как на умалишённую, а как на героиню. Пока она наслаждалась своим звёздным часом, стоя в стороне от дверей, кто-то внезапно со всей силы ударил её в спину, чуть не повалив на землю. Потом оказалось, что не ударили, а просто прыгнули, но это не помешало ей вскрикнуть и испуганно замахать руками. Крайне довольная и счастливая Швец, чуть не уронившая подругу на землю, обхватила её талию руками, довольно сильно сжимая. — Бля, предупреждать же надо! — Испуганно вскрикнула Саша, стараясь обернуться и разглядеть эмоции на её лице. Вдруг её сейчас не обнимают, а душат, пытаясь отомстить за этот позор. — Ты чего? — Что это было? — Заливисто смеясь и хрюкая, прохрипела Алёна. — А что? Пускай знают. — Гордо ухмыльнулась старшая, разворачиваясь к подруге лицом. — Пиздец… Бля, обожаю тебя. — Голубоглазую окончательно унесло и прижало к земле, пришлось упереться руками в колени, чтоб не упасть. Разогнувшись, она устало ткнулась лбом той в грудь, вынуждая обнять в ответ. Светловолосая, уже думавшая, что на неё сейчас наорут, расплылась в глупой улыбке, прижимая дрожащую девочку к себе. Не признание в любви, конечно, но тоже прекрасно. — Ребят, вот это представление сейчас было. Прямо аплодирую стоя. — Из-за дверей вышел знакомый блондин со своей компанией, как-то странно смотрящий на обнимающихся девушек. — Когда свадьбу организовывать собираетесь? — А вот прям завтра, тебе-то что? — Огрызнулась Саша, явно негодуя, что такой момент прервали какие-то школьные задиры. — Ты хоть в курсе, кого в жены зовешь? С этой змеей даже говорить не стоит, не то, чтобы звать куда-то. — Я твоего мнения вообще не спрашивала. А свою змею я пожалуй унесу подальше от тебя. Я вон вижу, что ты мне завидуешь, украдешь ещё. Завидуйте молча. — Напрягшуюся Алёну оттащили в сторону, пока этот диалог не продолжился и не перерос во что-нибудь плохое. Удивленные парни остались стоять на месте, к превеликому счастью не потащившись за девушками дальше. — А что, правда в жены зовешь? — Кокетливо ухмыльнулась Швец, когда они отошли от неприятной компании на безопасное расстояние. — Я слов на ветер вообще-то не бросаю. Будешь моей женой, солнце? — Сердце пропустило один удар, когда до неё дошло, что она сказала. И что по неосторожности брякнула в конце. Красноволосая уставилась на подругу удивлёнными глазами, обдумывая ею сказанное. — Ой… Кхм, если… тебе это неприятно и… короче, ты этого не слышала. — Старшая густо покраснела и отвела испуганный взгляд в сторону, медленно убирая руки с точеной талии. Воцарилось неловкое молчание, даже пожалеть успела, что вообще спизданула что-то о том, что хочет жениться на ней. М-да, не палиться у неё плохо получается. — Скажи ещё раз. — Вдруг прошептала Швец, так же неловко глядя куда-то в пол. Светловолосая перестала мяться и удивлённо икнула, понимая, как странно они сейчас выглядят. — Отлично выступила, солнце моё. Голубоглазую снова сжали в объятьях, тормоша как какую-то мягкую игрушку. Та, всё-таки уронив гитару, приземлившуюся на мягкую землю буквально в сантиметре от лужи, ответила, закидывая руки девушке на плечи. Увидел бы её сейчас кто-то из одноклассников, знатно удивился бы. Обнимается с живым человеком, ещё и по собственному желанию, не вырываясь. У неё точно всё в порядке? В порядке, даже лучше, хотя казалось, что день со школьным выступлением лучше стать не может ни коим образом. А сейчас какое-то счастье необоснованное накатило, аж жить захотелось. Всё-таки впервые назвали так мило, любя, а не по имени отчеству или просто на «эй ты». — Пошли уже домой, пока твои учителя искать меня не побежали.