Замороженными пальцами

Необычно алые сегодня локоны буквально светились в лучах уже близящегося к черте горизонта солнца, струясь от недавно подкрашенных корней вниз крупными волнами. Их хотели закрутить в какую-нибудь изощренную прическу, кучей невидимок и шпилек, но те слушаться не хотели, да и слишком короткими для этого были, так что пришлось дать им привычную свободу на сегодняшний вечер. С этим их хозяйка мириться не хотела и все-таки каким-то немыслимым способом соорудила сзади, практически около шеи, две гульки, оставив у лица несколько пышных локонов, сделав своеобразную укладку. Сегодня её точно можно было назвать красной королевой, ибо оттенков другого цвета за исключением голубых глаз и белой кожи на ней не было. На улице всё ещё было душно, благо к вечеру жара чуть спадала, поэтому с макияжем она тоже решила не мудрить и просто нарисовала маленькие стрелки на веках, щедро украсив это дело красными блестками, и нанесла на губы привычную бордовую помаду. Все ещё не было до конца понятно, зачем она так марафетится, ибо танцевать и вообще как-то светиться на мероприятии она не собиралась, ждала она от сегодняшнего вечера только прогулку по ночному городу со своей девушкой, можно было даже за платьем не ходить. Но Саша накануне перед сном рассказывала, как по понятным причинам пропустила собственный выпускной и что если бы была нормальным ребёнком, которого не сторонились в классе из-за бедственного положения, то дико грустила бы по этому поводу. Они с ней в чем-то похожи, только вот у неё есть возможность посетить это мероприятие, более не повторящееся, чтобы потом хотя-бы оправдываться тем, что она была там целых полчаса. Есть в этом все-таки своя неповторимая атмосфера, да и не повторится это больше никогда, почему бы не сходить чисто чтобы посмотреть? С родителями увидеться все равно рано или поздно придется, может быть, в день праздника особо придираться не будут. Они как раз должны будут приехать где-то через полчаса, довезти её до школы, чтоб такая красивая мадам не шествовала туда в гордом одиночестве по особенно людным сегодня улицам. Саша копошилась в гостиной в сумке, обещая одеться как-нибудь поприличнее с ней за компанию. С её малым количеством вещей это наверняка будет какая-нибудь черная футболка, висящая как на палке до колен, и привычные черные джинсы, других у неё и нет. Швец одиноко сидела на кровати в своей комнате, болтая ногами, разглядывая оцепившие их ремешки, именуемые туфлями, хотя больше они походили на босоножки на небольшом каблуке. Светловолосая наконец-то перестала копаться в вещах и тихо ругаться и вернулась, на удивление не в том обличии, в котором её ожидали увидеть. Вопреки ожиданиям младшей как на палке на ней болталась не футболка, а белая рубашка, видимо сохранившаяся со школьных времен. Заправлялась она в такие же школьные брюки, легкие и тонкие, так же висящие, будто на пару размеров больше, если б только не их длина. Рубашка явно была широкой в плечах, пузырилась на спине, а рукава пришлось закатать где-то раз пять, чтобы они в итоге доходили до локтей. — Пиздец, они где-то класса с десятого, я тогда их на свои деньги на каком-то рынке купила, они мне почти как раз были, а сейчас как будто оверсайз получился. Не сильно всрато выгляжу? — Она развела руки, придирчиво оглядывая ткань, подобно кимоно идущей от рукавов до пояса, стараясь взглянуть на свою же спину. — Прекрасно выглядишь, только жрать нормально надо, чтоб на скелет не смахивать. — Хмыкнула Алёна, восторженно оглядывая свою спутницу. Хотела бы она, чтоб именно она была её спутницей. Если бы она пришла с ней под руку на выпускной, там бы не то, что попадали все, не факт, что она сама бы не упала где-нибудь по дороге со своих подкосившихся ног из-за её красоты и изящества. Пускай она походила на скелет, обтянутый кожей, сейчас это делало её похожей на загадочного персонажа из какого-нибудь нуарного детектива, с которым только под руку и ходить. Все девчонки, пришедшие с парнями, точно позавидовали бы. — Ну мам… — Завыла она, подходя ближе. — Зато вещи старые заебись сидят, даже за новыми ходить не надо. — Я-то как выгляжу? — Лучше всех, как обычно. Щас, пару секунд, я знаю, что сюда просто идеально впишется. — Девушка унеслась на кухню, останавливаясь около пышного букета, стоящего в банке, который вчера притащил какой-то родственник голубоглазой, перепугав своим визитом их обеих до полусмерти. Выцепив из него маленький красный цветочек с плоским бутоном, она прибежала обратно, падая на кровать рядом со Швец. Под её непонимающим взглядом, она аккуратно вдела растение в выбивающуюся прядь, довольно лыбясь со своей придумки. — Вот теперь точно ахуенно. Скоро за тобой твои надзиратели приедут? — Да вот через минут двадцать тут будут. — Я пойду тогда, мало ли пораньше объявиться решат. Вытирать пол под кроватью белой рубашкой не хочется. Как решишь съебаться оттуда, напиши или позвони, я где-нибудь рядом ходить буду, подойду. Главное смотри, чтоб предки за тобой из-за дерева не подглядывали. — Не факт вообще-то, что они меня отпустят одну, тем более ещё и вечером. Как минимум до дома повезут. — Ну, если до дома повезут, встретимся у дома, а если и там засидятся, то где-нибудь у падика потусуюсь, не умру, июнь на дворе все-таки. Ладно, пошла я. Старайся держать себя в руках в случае чего, а то грустно будет, если тушь прямо там потечёт. Старшая уже хотела было подняться, но маленькая ладошка внезапно схватила за воротник и притянула обратно. Ответив на прощальный поцелуй, смазав с губ помаду, она все-таки нехотя встала, оставляя возлюбленную дожидаться своих тюремщиков в одиночестве. Дубликат ключей она все-таки вовремя сделала, можно спокойно закрыть дверь своей связкой и не дергать красноволосую. Оставлять её одну в такой день не хотелось, тем более с родителями, но все-таки пока что слишком рискованно говорить о себе, надо подождать, когда той хотя-бы 18 исполнится. Испортить как минимум несколько месяцев её жизни ради одного дня будет глупо. Да и пусть просто насладиться своим же выпускным, она ещё успеет присоединиться. Было бы классно, если бы она могла сопровождать её, держать за руку может быть танцевать, как и предсказывал Александр, но что же поделать, если её деспотичный отец вырвет ей что-нибудь важное и засунет потом в горло, если она только приблизится к ней? Ну, он хотя-бы не подпустит к ней кого бы то ни было, посмевшего посягнуть на её девочку, хоть какой-то плюс в его присмотре будет. Хотя, ей наверняка одиноко там будет… Красноволосой одиноко не было, по крайней мере сейчас. Подруга по имени тревога всё время сидела рядом, не отходя ни на шаг, шепча себе под нос что-то о том, что родители опять пустят всё по пизде, и окончится вся эта свистопляска с выпускным очередными побоями. Сашку хотелось вернуть обратно, с ней было бы не страшно. Почему её родители просто не могут быть как все? Она могла бы сейчас лежать в объятиях своей девушки, и они, не отрывая их друг от друга довезли бы до школы, позволив наслаждаться вечером и друг другом без них. А так она мало того, что будет совершенно одна стоять в стороне, как и обычно, так еще и вместе с ними. Какой позор. Там все будут с парнями, с девушками, а она, как настоящая папина дочка, какой её кличут с самого начала одиннадцатого класса, придет с родителями за ручку и будет стоять у стеночки, не отходя ни на шаг. Поскорее бы этот месяц прошел, ей исполнилось 18, и она стала свободным и самостоятельным человеком. Как говорится, вспомнишь говно, вот и оно. Звонок в дверь. Зачем вообще пришли? Позвонили бы, она бы вышла, зачем выходить из машины и тащиться сюда? В очередной раз проверить уровень её занятости по количеству пыли на подоконниках? Под кровать хоть раз заглянули бы, сразу бы поняли уровень её социальной замкнутости. Надо приготовиться, а то неизвестно, как они отреагируют на её прикид, нельзя отреагировать как-то не так. — М, платье такого же блядского цвета, как и волосы. — Как-то даже по-доброму хмыкнул отец, когда перед ним распахнулась дверь. — Давайте быстрее делайте, че вам там надо, и пойдёмте уже. Женщина в своём привычном сером пиджаке и юбке карандаш подхватила дочь за плечо и повела обратно в комнату, оставляя мужа одиноко блуждать по квартире. Швецова младшая плюхнулась обратно на кровать, думая над тем, что к её образу ещё додумаются добавить. Голубые глаза матери зацепились за цветок в волосах, и со словами о том, что дочь опять развела тут детский сад, и что всё это несерьёзно, вытащила растение, чудом не повредив стебель, за который он и держался. Только Алёна хотела возмутиться, как заместо него женщина достала из сумки небольшую диадему, непонятно где найденную и купленную. — Мам… мне пять лет? Это же вообще сюда не подходит, я там как детсадовец буду смотреться… — Мне отца позвать? — Угроза детства номер один в ход пошла. Красноволосая тяжело вздохнула и скривилась, представляя, какое позорище сейчас крепят руки матери. Было же просто идеально, ничего лишнего, а тут этот пиздец из маленьких блестящих камушков зачем-то. Только ленивый не пошутит над тем, что принцессочку Швецову за ручку на бал привели. Как будто родители специально хотят максимально её унизить. Ещё и половину волос походу вырвали этими зубчиками, которыми эта штука и крепится. Побыстрее бы уже этот позорный ужас закончился, и можно было бежать к любимой Сашке, может быть она сможет вытащить эту штуку не вырвав ей половину волос. — Ну, где вы там а? Женщины, понимаешь… Старшая из женщин наконец-то выполнила свою миссию по унижению дочери, и уже было потащила её в прихожую. — Вы идите, я щас… телефон с зарядки сниму, приду. — Затараторила она первое пришедшее на ум, всё ещё морщась от натянувшихся прядей. Женщина только вздохнула и вышла из комнаты, со своим дежурным выражением лица, выражающим всё её презрение и недовольство этим миром. Отец поворчал что-то, но в подъезд всё-таки вышел, оставляя дочь копаться со всякими мелкими вещами, которые она как всегда не удосужилась собрать до их приезда. Но у неё на самом-то деле всё давно уже было готово, она схватила со стола приготовленную чёрную сумочку через плечо с телефоном, перцовкой и кошельком на всякий случай, и подошла обратно к кровати. Цветок из букета обладал какой-то подозрительной живостью, даже стебель не высок и не сморщился. Решив, что мало кто заметит красный на красном, она подбежала к зеркалу и вдела растение обратно, стараясь не смотреть на позорное украшение на голове. В последний раз она ездила в этой машине, когда её забирали из школы в крайне истеричном состоянии, а потом возвращали домой, исходив спину ремнём. Не самые лучшие воспоминания с ней связаны. Отец сидит за рулём, они с матерью сзади, как будто заложников на смертную казнь везут. За окном мелькают огни темных зданий, солнце уже давно опустилось за горизонт, неизвестно даже из-за чего её не отпустили одну; из-за того, что время уже перевалило за десять вечера и на улицу вылезли патрули с маньяками, или потому что даже на выпускном разговаривать с одноклассниками нельзя. За окном по улицам гуляли толпы счастливых выпускников с красными лентами через плечи, хотя последние звонки в школах отгремели уже давно. Все идут на праздник своим ходом, вместе с друзьями, всем так весело, все по-настоящему свободные и взрослые, а она как самая настоящая неудачница едет с родителями, которые ей даже бокала шампанского глотнуть не дадут. Лишь бы по наступлению совершеннолетия этот кошмар прекратился. В отсветах лобового стекла показался знакомый силуэт школы, только сегодня подозрительно тёмный, только на школьном дворе был взрыв света из десятка установленных софитов. Долго, наверное, техники по двору бегали, устанавливая их. Вообще достаточно странным решением было организовать что-то наподобие дискотеки, именуя это выпускным, позвать туда всю параллель одиннадцатых классов общим числом человек сто двадцать, ещё и устроить это всё не в каком-нибудь клубе, не в спортивном зале, а на самом школьном дворе. Особенно странно, что почти никто не начал протестовать, говоря, что лучше забить кальян в каком-нибудь баре и отпраздновать компаниями, а не всей параллелью. Семейство голубоглазых вампиров выгрузилось из машины, припарковав её на пустующей стоянки. С родителями тут мало кто догадался прийти, а права есть не у всех, так что большинство пришли на своих двоих. До ужаса пристыженная Алёна, опустив голову вниз, надеясь не наткнуться на кого-нибудь из одноклассников, поплелась к забору, уже несколько раз пожалев, что вообще решилась на эту авантюру. У калитки на удивление никого не было, вход был свободным, заходи кто хочешь и бери что хочешь, грохочущую музыку было слышно даже с самой парковки, никто не заметит. Родители с видом суровых телохранителей шли следом, придирчиво оглядывая все вокруг. На площадке толпилась куча счастливых школьников, поначалу не пропустивших новоприбывших вглубь, к столу с парой бутылок какой-то газировки и детского шампанского. Настоящий алкоголь все проносили в тайне, под джинсовками, или в бутылках из-под минералки, иначе бы всю эту тусовку разогнали в одно мгновение. Швец, всё ещё побаиваясь поднять голову, прижалась к стене здания, и завистливо уставилась на весело болтающих и танцующих под какой-то клубняк сверстников, не обременённых родительским контролем. Её надзиратели встали рядом, так же оперевшись о стену, и с нескрываемым презрением уставились в ту же сторону. У них беззаботные подростки, наслаждающиеся своими законным перерывом между школой и универом, вызывали только раздражение и смех. Их дочь точно не будет страдать подобной фигнёй, она взрослая и серьёзная, ей не место среди этих недоумков. А Швецова младшая в тайне хотела сейчас находиться среди них, нормально проживать свою молодость, а не стоить из себя серьёзную взрослую, чтобы только не отхватить пару ударов ремня по спине и не лишиться своей и так не особо большой свободы. Поскорее бы отстоять свои позорные полчаса и сбежать к Сашке, после ухода так потусить вряд-ли получится, но хотя-бы можно будет эту позорную диадему снять. К родителям подскочила одна из учительниц, разглядевшую отличницу, недавно получавшую прямо здесь свой красный диплом и золотую медаль. Отец при словах похвалы его умной дочери довольно заулыбался, опустив ладонь той на плечо, чуть не сломав его. Та, старательно делая вид, что не знает стоящих рядом с ней людей, сделала шажок в сторону, обиженно косясь на гордого отца. На танцполе загремела более популярная музыка, толпа довольно загудела и двинулась к центру площадки, уже слегка пьяненько дрыгая руками. Красноволосая ещё более обиженно и завистливо глянула на счастливчиков, пиная носком туфли маленький камень под ногами. — Господи, куда мы пришли? — Вздохнул глава семейства, отвязавшись от разговорчивой учительницы. — Делать больше нечего? Ещё даже школу по достоинству окончить не успели, сразу пляски. Ещё и не какие-нибудь, а вот эти… дрыганья бессмысленные. Сейчас напляшутся, пойдут письками сиськами меряться по квартирам, какую-нибудь водку распивать. Куда только родители смотрят… Вот так вот драгоценное время прожигать… стыдоба. — Поскорее бы мне уже восемнадцать исполнилось… — Злостно стиснув зубы, прохрипела Алёна, скрещивая руки на груди. — Чего? — Ни с того, ни с сего услышал её крик души отец. — А ты думаешь у тебя лафа после восемнадцати начнётся? Ишь, размечталась. Пока я жив и не мечтай. Не будет на моём веку моя дочь страдать подобной фигнёй. Швецова младшая перевела на него не верящий взгляд, даже не сразу сообразив, что ей сказали, чтоб начать возражать. То есть как…? С наступлением восемнадцати ничего не изменится? Её просто отправят в какой-нибудь университет, так же будут раз в месяц приходить и избивать, так же Сашку придётся под кроватью прятать, вообще всё будет по старому? То есть полную свободу она даже с выходом на работу вряд-ли заслужит? Добрую половину жизни придётся терпеть эти издёвки и тотальный контроль. В чем смысл тогда ждать дня рождения, оканчивать школу, вообще жить дальше? Ей всё равно суждено страдать ещё несколько лет, зачем вообще стремиться к чему-то, если всё равно останется как раньше или даже станет ещё хуже. Спорить с отцом бесполезно, только хуже станет, если поймёт, что дочь хочет увильнуть от его деспотичного контроля. Предательские слёзы обиды и отчаяния подступили к горлу, так и норовя испортить макияж. Плакать сейчас нельзя было, снова можно было навлечь на себя насмешки да и истерика окончательно испортит вечер, возможно последний свободный в этом году. Стоять и просто мириться с вышесказанным, было тяжело, бунтарская подростковая натура так и рвалась высказать всё своё негодование несправедливому отцу. К горлу то подкатывал комок отчаяния, влекущий за собой слёзы, то из горла рвался одичавший крик ярости, а вместе эти гости вызывали неконтролируемую дрожь и дикую обиду на весь этот мир. Не сумев долго контролировать наступающую истерику, голубоглазая, судорожно вытирая мелкие слёзы, выудила из сумочки телефон. Не заботясь о том, смотрит отец или нет, она нашла в контактах номер, который по-прежнему звался «гитаристка», ибо отец нередко поглядывал в экран. А если она переименует контакт любимой девушки на слово понежнее, у него возникнут явные вопросы. — С-саш, приди, пожалуйста. Прямо сюда. Светловолосая трубку быстро взяла и, не став спорить буркнула что-то в ответ, завершая вызов. Ей порушили все мечты о прекрасном будущем, уже как-то всё равно на то, что они узнают, что у неё есть девушка. Бунтующий подросток потихоньку брал вверх над покорным ребёнком, буквально крича о том, что молодости её лишат, и надо бы начинать жить её как подобает. Пока ничего такого на ум не приходило, просто хотелось постоять тут вместе с ней, чтоб окончательно не разрыдаться. Может быть, у отца и не возникнет никаких мыслей, если они просто будут стоять рядом. Саша как раз гуляла неподалёку, выжидающе поглядывая на наручные часы. Вокруг гуляли стайки радостных выпускников, навевая воспоминания годовалой давности. Она бы тоже сходила на выпускной, если бы одноклассники не выказали общее нежелание справлять выпуск вместе с «бомжарой». Пришлось только сидеть рядом со школой, в которой собирались одиннадцатиклассники, дабы получить дипломы, и печально разглядывать их счастливые лица, снова порываясь плакать из-за всеобщего отвержения. Может быть если бы её хотя-бы не гнали ссаными тряпками от всяких мероприятий и тусовок, с выпускным, да и в принципе со школой были бы связаны не такие уж ужасные воспоминания. Внезапно раздался звонок и дрожащий голос по ту сторону провода попросил прийти, что странно, даже полчаса ведь не прошло. Решив, что лишних вопросов тут не надо, сто процентов тут замешаны родители, сто процентов вся эта авантюра закончится слезами и истерикой, если она не придётся. Девушка кинула телефон в карман брюк и рванула в сторону школы, быстрым шагом до неё где-то минут десять или пятнадцать. Собственно, она и не ждала, что этот вечер пройдёт спокойно, когда рядом находятся её родители, чего-либо кроме слёз, истерик и избиений от этого вечера ждать не стоит. Школа из-за угла вынырнула быстро, музыку с её стороны было слышно издалека. На парковке стоял уже знакомый черный кадиллак, надо поаккуратнее быть, всё-таки один раз ей посчастливилось встретиться лицом к лицу с его хозяевами. Прошмыгнуть мимо охраны, которой не было, много усилий не составило, а она как раз сегодня вполне парадно одета, может за школьницу сойдёт. Жизнь, конечно, помотала, но старше своих восемнадцати она пока что не выглядела. Кое как протиснувшись сквозь группу выпускников, она вынырнула на более-менее открытую местность совсем рядом с танцполом. Среди обилия пышных платьев нужное алое найти было слегка проблематично, тем более в свете софитов, но спустя пять минут поисков, когда уже глаза из-за мелькающих огней слезиться начали, она всё-таки высмотрела знакомую хрупкую фигурку у стены. Рядом с ней стояли две устрашающие серые тени, подходить к которым было, наверное, физически опасно. Но при виде печального личика возлюбленной страх малость притих. Подходить со стороны родителей было нельзя, заприметили бы её сразу, придётся идти в обход, через толпу людей. Пару раз веселящиеся выпускники чуть не задавили её, но пробраться к крыльцу здания всё-таки удалось. Алёна, увидевшая долгожданный силуэт издалека, довольно заёрзала, одним взглядом прося девушку ничего не говорить. Та, впервые в жизни поняв её телепатический язык, со спокойным видом подошла к стене, чуть поодаль от красноволосой, и с тем же невозмутимым лицом опёрлась о неё, отводя взгляд на поддатую толпу. Уже минут пять звучали медляки и, что странно, какие-то парочки даже выходили на танцпол, в то время как остальные сторонились и отходили всё дальше. В такт музыке почти никто не попадал, выглядело это весьма смешно, но им на косые взгляды было абсолютно плевать, всё-таки скоро медленная музыка прекратится и можно будет дальше дрыгаться под приевшуюся попсу. Сергей лишнюю фигуру рядом всё-таки заметил и теперь не скрываясь её разглядывал, пытаясь вспомнить, где он видел похожие белые волосы. Саша этот пронизывающий взгляд на себе почти сразу заметила, если до сих пор молчит и ничего не предпринимает, значит не узнал. Просто не нужно бояться и оборачиваться, в конце концов кто не имеет права стоять именно здесь? Наезжать на обычного человека, просто стоящего рядом будет как-то не очень, пока не узнает, резких движений делать не будет. Опознавательных знаков в виде татуировок на ней нет, если не двигаться и не поворачиваться к нему лицом, которое он, может быть, и запомнил, можно будет даже тайком переброситься со Швец парой слов. Всё-таки ради чего-то же её позвали сюда раньше времени. Мужчина девушку всё-таки не узнал, и наконец-то отвернулся, решив, что мало ли что может почудиться в этой разношерстной толпе. — Эй… что случилось-то? — Прошипела она, придвинувшись к девочке ближе, как почувствовала свободу от чужого неприятного взгляда. — Просто… грустно стало… постой тут. — Всё тем же дрожащим голосом ответила Алёна, так же не поворачивая головы. Старшая дальше расспрашивать не стала, только несколько напряжно выдохнула и вжалась в холодную стену. Стояли они теперь слишком близко, наверное, можно было бы что-то, да заподозрить, но они особо не разговаривали, красноволосая на неё вообще внимания не обращала, так что Сергею оставалось только молчать и вспоминать, где же он мог её видеть. У него в стоматологии много клиентов в последнее время мелькало, вдруг одна из них. Возможно, они бы простояли так ещё полчаса, если бы не ещё одна копна отбеленных волос, вынырнувшая из толпы. Уже пьяный и до ужаса довольный Егор, каким-то волшебным образом заприметив знакомые лица размыленным взглядом, довольно ухмыльнулся и пружинящей походкой направился к стене. Швецова младшая, поначалу занервничав, быстро успокоилась; она рядом с родителями, они его одним пинком прогонят, если он посмеет что-то ей сказать, волноваться не из-за чего. — О… вы посмотрите, вся чета Швецовых собралась… — Пьяно промурлыкал он, обращая на себя внимание всех четырёх человек. У местного диджея случилась какая-то техническая поломка и музыка на время стихла, что позволило его бормотанию быть услышанным. — И отец… и мать… и наша дорогая Алёна… и даже её жена здесь, вот это совпадение! Все присутствующие резко вздрогнули, кто-то от страха, кто-то от осознания услышанного. Парень был явно пьян, возможно он даже не хотел сдавать девочку, а просто пытался так поздороваться, по идее его пьяный бред вообще не нужно было слушать. Но Сергея сильно передёрнуло от услышанного. То есть… эта внезапная персона не просто так стоит именно здесь уже минут десять? И с чего это она жена? Просто подруг или знакомых женами не называют. Что-то тут было, пока он не видел. Он резко обернулся на напряженных девушек, будто одним взглядом требуя объяснить, почему этот блондин знает эту незнакомку и почему она ещё и жена его дочери. Те заметно стушевались и напряглись, мелкими шажками двигаясь в сторону. — Стоять. — Остановил он их, удивляя всё ещё пошатывающегося рядом парня. — А вы… что, не знаете? Ах… вау… Как же… вас даже на свадьбу не позвали…? Они тут такое вытворяли… мы все так офигели. Алёна с силой прикусила язык, ежесекундно поворачивая голову то на вытягивающееся лицо отца, то на вообще ничего не замечающего одноклассника. Саша, забыв о конспирации, развернулась к мужчине лицом, боязливо хватая возлюбленную за плечи, оттаскивая назад. Когда блондин наконец-то перестал рассказывать о том, что за представления тут устаивались, а он, дурак, не видел, тот резко развернулся. Только по бешеным глазам, пугающим резко сузившимися зрачками, обе поняли, что их секрет раскрыт. — А я-то думал, где же я тебя видел… — С пугающей усмешкой пробормотал он, медленными шажками подходя ближе. Светловолосая испуганно заулыбалась, сильнее прижимая дрожащую возлюбленную к себе. Егор нашел какой-то другой предмет для обсуждения и отшатнулся в сторону, неосознанно завязав ещё одну семейную драму. — Вытворяли они тут такое… А я, конечно, не видел… Ну что, жена? Тут будем разбираться или в сторонку отойдём? Светловолосая, поняв, что обращаются ещё и к ней, испуганно сжалась, всё не выпуская руку не менее перепуганной девочки. Разбираться будут сто процентов не просто спокойными словами, она не сможет отпустить её на добровольную казнь. Её возможно трогать и не будут, только словесно пару ласковых не особо ласковым голосом скажут, а вот младшей достанется будь здоров. Хотя… может если пойти разбираться добровольно, хотя-бы бить не будут. Скорее всего больше не увидятся, но хотя-бы новых следов на спине не появится. — Сюда иди. — Уже без тени усмешки приказал Сергей, видя, что девушки пятятся назад при каждом его шаге. Эта «жена» пусть бежит на все четыре стороны, значит его дочурка, хранившая её в секрете всё это время, будет объясняться и расплачиваться за двоих. Пусть она от рук отбилась, нашла себе кого-то, приказы его слушать ещё не должны была разучиться. Любви не существует, сейчас она её бросит, испугавшись, и он без всякого сопротивления и шума заберёт непутёвую дочь домой, где очень ласково обсудит с ней то, что она от него умело скрывала. Но старшая всё стояла на месте, выжидая, что скажет Швецова младшая. Вот так сюрприз. Кто-то смог полюбить его стервозную дочь настолько сильно, что не пугается идти на казнь вместе с ней. Похвально. Столько похвально, сколько опрометчиво и глупо. — Нет. — Вдруг твердо ответила Алёна. Саша с Сергеем удивлённо вытаращились на неё, удивляясь такому порыву уверенности. В голосе не было ни тени страха или неуверенности, только желание покончить со всеми этими прятками, высказать отцу всё то, что так давно хотелось. — Не понял. — Всё ты понял. — В ответ на очередной шаг в их сторону, Швец только сжала руку своей спутницы и отступила назад, уже твердо решив, что пути назад нет. Она сделала выбор. Не в его пользу. — Что тут разговаривать? Ты всё понял, и говорить об этом, как ты любишь, я не собираюсь. Мне восемнадцать через пару недель исполняется, отпусти меня, хватит уже таскаться со мной повсюду. Я тоже человек, если ты не знал, я хочу спокойно жить, так, как все, а не так, как хочешь ты. Если ты хочешь снова избить меня за то, что я, в отличие от тебя, смогла полюбить хоть кого-то, то нам не о чем разговаривать. Можешь забрать свою квартиру, перестать давать мне деньги, но не трогай меня больше. Сашу, конечно, порадовала эта уверенная речь, но вот убийственный взгляд отца пугал до дрожи в коленях, уверенная речь его дочери как-то не особо вселяла уверенности. Скорее всего она не подумала о том, куда им обеим идти в случае, если квартиру у них всё-таки заберут и перестанут давать деньги. Но всё-таки хорошо, что эта проблема наконец-то начала решаться, сколько бы ещё им пришлось прятаться, терпеть и бояться — неизвестно. Стоящих рядом выпускников этот разговор тоже заинтересовал, за этой сценой разборок наблюдало уже пара десятков глаз, хотя-бы свидетели на всякий случай есть. — Вот как мы, значит, заговорили… — Протянул удивлённый Сергей. — То есть ты, типо такая взрослая, хочешь бухать, трахаться, просирать свою жизнь за всякими танцами вот как эти вот слюнтяи? — А может и хочу?! — Вскрикнула задетая за больное Швец. — У них хотя-бы есть жизнь, а у меня что? Существование? Нахера мне это? Чтобы беспробудно учить уроки и быть какой-то дофига важной шишкой? Я всё семнадцать лет под твою дудку плясала, я уже совершеннолетняя, а ты хочешь снова запереть меня в своём доме, чтобы бить каждый день? С меня хватит. Либо ты даешь мне спокойно жить, либо я отрекаюсь от тебя. — Отрекаешься? Какая умная нашлась, иди вон фамилию меняй тогда. Чего ты стоишь тогда? Хочешь жить? Иди, танцуй вместе с этими вот, чего стоишь? — А вот и пойду. — Прошипела Швец, пристально глядя в такие же голубые и такие же злые глаза напротив. Она резко развернулась к остолбеневшей Саше, протягивая руку. Та сначала не поняла, чего от неё хотят, только уставилась на руку, думая, что ей просто предлагают уйти. Диджей внезапно починил свою технику, и из колонок снова зазвучала музыка. Из какого-то фильма или театральной постановки, странно, что её вообще на выпускном поставили, по сути это даже не медляк, пресловутый вальс под неё не потанцуешь. До старшей наконец-то дошло, она всё ещё неуверенно глянула на напряженного Сергея, потом на пустую площадку, будто приглашающую именно их двоих, решая, что делать. А что, собственно, тут можно было сделать? Она поклялась не бросать возлюбленную, а она сейчас с такой надеждой на неё смотрит, что выбора не оставалось. Танцуют они обе не так хорошо, как сейчас хотелось бы, но отказать и просто уйти сейчас было бы куда позорнее, чем отдавить друг другу ноги и упасть где-нибудь там. Отрывисто вздохнув, она всё-таки подхватила такую же трясущуюся ладонь, ведя свою спутницу в середину. — Что мы делаем? — До боли стискивая зубы, перекричала она музыку, стараясь не думать о десятках взглядах, направленных на неё, и примерно столько же голосов, одобрительный гул которых пробился сквозь музыку. — Танцевать идём. — Так же нервно пробормотала Алёна, вспоминая, чему недавно учил её Александр. — Ладно, если падать, то красиво… Проигрыш из созвучия скрипок и барабанной дроби пролетел и зазвучали непонятные иностранные слова. Les rois du monde vivent au sommet Ils ont la plus belle vue mais y a un mais Ils ne savent pas ce qu'on pense d'eux en bas Ils ne savent pas qu'ici, c'est nous les rois Времени на то, чтобы вставать в нужную позицию и правильно класть руки не было, светловолосая, поняв, что уже прошел проигрыш, и что, если не остановить младшую, она так и уйдёт в толпу, сжала её руку сильнее и развернула лицом к себе, чуть не уронив в первую же секунду. Вспомнив, как её одноклассники репетировали тоже не особо медленный танец, вспотевшую ладонь она быстро отпустила, и сделала несколько шагов назад, всё держа правую руку на вису, левую заложив за спину, приглашая свою спутницу действовать дальше. Та уже было растерялась, её внезапно оттолкнули, надо что-то делать, а что она не знает, наверняка какой-то порядок действий есть. Les rois du monde font tout c'qu'ils veulent Ils ont du monde autour d'eux mais ils sont seuls Dans leurs châteaux là-haut, ils s'ennuient Pendant qu'en bas nous on danse toute la nuit Тоже испугавших взглядов людей, столпившихся в круг вокруг них, красноволосая испуганно забегала глазами по сторонам, будто надеясь, что кто-нибудь подскажет ей движения. Увидела она только бешеный взгляд отца, сверлящий в ней дыру. Они недавно смотрели недавно вышедший фильм «Оно», и там у главного антагониста в одном моменте были такие страшные, одичавшие глаза, прямо как у него сейчас. Прямо как у монстра. Но сейчас она заметила в нём не недовольство, злость или жажду убийства, а зависть. Впервые она видит, как он завидует. Сам себе запрещает делать то, что делает сейчас она, поэтому и не пускал её раньше, чтоб завидовать было некому. Долгожданное ощущение превосходства, осознание того, что происходящее сейчас будет самой лучей местью, она расплылась в довольной улыбке, наконец-то беря себя в руки. Nous, on fait l'amour, on vit la vie, jour après jour, nuit après nuit À quoi ça sert d'être sur la terre si c'est pour faire nos vies à genoux? On sait qu'le temps c'est comme le vent, de vivre, y a que ça d'important On s'fout pas mal de la morale, on sait bien qu'on fait pas d'mal Саше уже было неловко и больно держать вот так руку, она уже было хотела сделать первый шаг сама, как красноволосая внезапно ожила и развернулась обратно. Будто познав все тонкости изящных движений, она шагнула ей на встречу, снова взяв за руку, стараясь двигаться в такт. Старшая ошарашенно уставилась на кружащуюся возлюбленную, научившуюся танцевать буквально за пару секунд. Быстро опомнившись, шагнула ближе, поняв, что тупо стоит рядом, пока младшая отрешенно кружится в стороне. Les rois du monde ont peur de tout C'est qu'ils confondent les chiens et les loups Ils font des pièges où ils tomberont un jour Ils se protègent de tout, même de l'amour Пошел ритмичный припев, она наконец-то прижала голубоглазую к себе, встав в позицию, которой их учили недавно. Долго прижиматься друг к другу не получилось, по сути это был тот же вальс, те же движения друг на друга, один наступает, другой отступает, только немного изменённый и более энергичный. Постоянно держаться за руки и двигаться одновременно, как единое целое, нельзя было, сначала ведёт одна, потом другая, контакт тут был только кончиками пальцев. Старшей думать особо и не приходилось, она в основном следовала за партнёршей, внезапно превратившейся в танцовщицу с десятилетним стажем. Les rois du monde se battent entre eux (se battent entre eux) C'est qu'y a de la place, mais pour un pas pour deux (un pas pour deux) Et nous en bas leur guerre on la fera pas On sait même pas pourquoi tout ça c'est jeux de rois — Ебать… ты где танцевать так научилась? — Прокричала Саша, когда музыка стала размереннее и младшая снова оказалась в её руках. — Я не знаю, я просто импульсивно двигаюсь под музыку. — Не менее удивлённо крикнула в ответ Швец, одним движением руки вскидывая пышную юбку, оголяя стройные ножки. Nous, on fait l'amour, on vit la vie, jour après jour, nuit après nuit À quoi ça sert d'être sur la terre si c'est pour faire nos vies à genoux? On sait qu'le temps c'est comme le vent, de vivre, y a que ça d'important (c'est comme Adam) On s'fout pas mal de la morale, on sait bien qu'on fait pas d'mal (c'est comme avant) Зрители, наблюдавшие за этим внезапным представлением, восторженно загудели, зачем-то начиная хлопать под бит. Алёна снова смутилась, на мгновение теряя координацию и заваливаясь на бок. Светловолосая успела быстро среагировать и подскочила к почти упавшей партнёрше, хватая ту за талию. Когда она почти коснулась головой земли, её резко крутанули вокруг её оси и снова поставили на ноги, даже не давая времени отдышаться после падения. Старшая с невозмутимым видом снова взяла её за руку, надеясь, что она снова не свалится, и закружила около себя, делая этот косяк почти незаметным. Nous, on fait l'amour, on vit la vie, jour après jour, nuit après nuit À quoi ça sert d'être sur la terre si c'est pour faire nos vies à genoux? (à quoi ça sert?) On sait qu'le temps c'est comme le vent, de vivre, y a que ça d'important (d'être sur la terre?) On s'fout pas mal de la morale, on sait bien qu'on fait pas d'mal (on s'fout pas mal) Nous, on fait l'amour, on vit la vie, jour après jour, nuit après nuit (de la morale) — Ты тоже двигаешься неплохо. Откуда? — Хмыкнула голубоглазая, когда холодные руки прижали её ближе, мягко гуляя по спине. — Просто не хочу, чтоб ты себе где-нибудь тут нос разбила. À quoi ça sert d'être sur la terre (On sait bien qu'on fait pas mal) Si c'est pour faire nos vies à genoux? (On fait pas mal) On sait qu'le temps c'est comme le vent (on sait qu'le temps) De vivre, y a que ça d'important (c'est comme le vent) On s'fout pas mal de la morale (on s'fout pas mal de la morale) On sait bien qu'on fait pas d'mal Голоса вокалистов затихли и хором затянули долгий вокализ. Саша, уже спланированно, подхватила свою даму за талию, бегло забравшись второй рукой под юбку, подхватив под согнутое колено, снова крутанула практически на сто восемьдесят градусов. Голубоглазая, пролетевшая пару метров параллельно земле практически в паре сантиметров от неё, грациозно вытянула руки, вздрагивая из-за такого неловкого положения. После такого мастерского пируэта толпа закричала ещё громче, кто-то даже камеру включил, дрожащими руками направляя на столь прекрасную пару. Nous, on fait l'amour, on vit la vie, jour après jour, nuit après nuit À quoi ça sert d'être sur la terre si c'est pour faire nos vies à genoux? On sait qu'le temps c'est comme le vent, de vivre, y a que ça d'important On s'fout pas mal de la morale, on sait bien qu'on fait pas d'mal Даже те, кто до этого хотел составить им компанию, восторженно застыли, смея только наблюдать. Им сейчас никакая подтанцовка и не нужна была, они прекрасно дополняли друг друга, как огонь и в данном случае лёд. Резкие и острые движения одной и плавные ответы на это от другой превращались в одну непрерывную линию, ведомую музыкой, сливающуюся с ними в одно целое. Казалось, что чтобы так слаженно и отточено двигаться, не падая и не наступая друг другу на ноги, нужно было репетировать минимум пару дней. Но они песню эту слышали первый раз, не то, чтобы что-то планировали по поводу её. Просто каким-то неведомым образом чувствовали друг друга, понимали без слов, что делать дальше, как двигаться и как отвечать. Когда эта связь прерывалась, красноволосая просто отскакивала в сторону, не переставая двигаться, давая партнёрше пару секунд подумать и снова примкнуть к ней. На ноги друг другу они наступить уже раз десять успели, просто виду нельзя было подавать. Был бы тут их недавний наставник, наверняка прослезился бы. Nous, on fait l'amour, on vit la vie, jour après jour, nuit après nuit À quoi ça sert d'être sur la terre si c'est pour faire nos vies à genoux? On sait qu'le temps c'est comme le vent, de vivre, y a que ça d'important On s'fout pas mal de la morale, on sait bien qu'on fait pas d'mal Зазвучал последний оборот припева, стало понятно, что музыка затихнет через пару секунд. Как красиво закончить они вовремя придумать не смогли, Алёна всё продолжала кружиться, поглядывая на девушку, будто выжидая, что та что-нибудь сделает и всё, конец. Но та снова невовремя задумалась и просто встала на месте, растерянно следуя взглядом за красным силуэтом, ставшим похожим на огонь благодаря платью, перед собой, раздумывая, как бы покрасивее его схватить, чтобы остановить и всё закончить. Но додумывать не пришлось; Швец подошла слишком близко и запуталась в ногах, в следующую секунду запинаясь и падая спиной вниз. Старшая снова успела подхватить её над самой землёй, нависнув в паре сантиметрах над ней. Пока обе не успели опомниться и встать, барабанная дробь замедлилась и внезапно остановилась, прерывая весь звукоряд. Тишина и в следующую секунду дикий рокот голосов, кричащих что-то о прекрасности двух дам и их перформанса. Швец наконец-то распахнула глаза, глядя на свои руки, мертвой хваткой вцепившиеся в чужие костлявые плечи. Аплодисменты грохотали, наверное, даже громче, чем отзвучавшая музыка, заставляя неловко лыбиться и морщиться от их громкости. — Тu es belle. — Прохрипела тяжело дышащая Швец, переводя взгляд на такую же тяжело дышащую девушку. — Нихуя не поняла, но допустим спасибо. Откуда ты только знаешь ещё и… французский, судя по всему. Поза наверняка выглядела красиво и эффектно, даже не глядя почувствовав на себе испепеляющий взгляд отца, Швец, чтобы подбросить в огонь ещё больше дров, оторвала одну руку от плеча и надавила ей партнёрше на затылок, заставляя поцеловать себя. Если уж бесить отца, то основательно. Некоторые выпускники умилительно завизжали, делая общий шум ещё более громким. Окончательно сбив поцелуем дыхание, светловолосая отпрянула, поднимая уже обмякающую и кренящуюся к земле девочку на ноги. Наверное, благодарной публике надо было поклониться, но они затевали это не ради показухи, разве что чтобы отцу настроение испортить. Красноволосая хотела красиво развернуться и уйти в противоположную от родителей сторону под звон аплодисментов, но предательская сумочка осталась лежать около стены на земле, надо было вернуться, забрать. — Швецова… — Прохрипел задыхающийся от гнева отец, не в силах даже схватить приблизившуюся дочь за руку. — Я всегда знала, что какое-то общественное мнение тебе дороже, чем я. Ты даже не можешь сказать мне что-то, опозоришься же. Ты жалок. — Победно бросила она в его сторону, разворачиваясь и даже не глядя. — Швецова! — Уже крикнул Сергей, когда она отошла на пару метров. — Я тебе не Швецова! — Резко развернулась и гаркнула она в ответ, чудом не совав голос. Проклятая диадема начинала давить, забыв, что её зубчики цепляются за волосы, Швец трясущейся рукой схватила и сорвала её с себя, вырвав пару прядей. Та с тихим звоном ударилась о бетонную плиту, которыми был устлан двор, ставя точку в своих отношениях с родителями. В качестве финального штриха она с силой наступила на неё, надеясь раздавить, разбить на куски, но та только перевернулась, слегка погнувшись. — Блять… — Прошипела Алёна себе под нос, делая шаг назад. — Ты как-то мне говорил, что в выборе между тобой и кем-то ещё, нужно безоговорочно выбирать тебя. Так вот. — Она воинственно глянула на остолбеневшего отца, пиная несчастную диадему к нему. — Я выбираю её. Она взмахнула рукой и указала пальцем на стушевавшуюся Александру, растерянно пошатывающуюся в центре танцпола. Прежде, чем мужчина успел что-то ей ответить, она буквально подбежала к возлюбленной и, схватив за руку, потащила в сторону дороги, ведущей к выходу с территории школы. Саша, не спешащая следовать за спутницей, безотрывно таращилась на неподвижного Сергея будто под гипнозом. Голубые глаза словно светились, издалека их было прекрасно видно, две радужки и почти исчезнувшие зрачки. Словно глаза затаившегося в высокой траве хищника, они буквально кричали о том, что это ещё не конец. Говорили именно ей: зря ты с ней связалась. Красноволосая, уверенно идущая в толпу, чуть не уронила стоящую столбом возлюбленную, но всё-таки сдвинула её с места, прервав зрительный контакт и утащив за собой. Толпа послушно расступилась, создавая коридор, в который даже не остановившаяся Швец скользнула, покидая притихших выпускников. Когда школьный забор оказался за спиной, она наконец-то отпустила бегущую сзади девушку, останавливаясь и переводя дыхание. — Пиздец… давно не слышала, как ты орёшь… — Устало выдохнула старшая, наконец-то догнав быструю девочку. — Я это… сочувствую, что они опять испортили всё. — Ты шутишь? — Вдруг воскликнула улыбающаяся во все тридцать два зуба Алёна, откидывая спутавшиеся и растрепавшиеся волосы назад. — Да я себя такой живой не чувствовала просто никогда! Это… это лучший день в моей жизни! Ты видела его ебальник? — Видела… и что-то мне не по себе из-за него. Ты уверена, что он не надумает тебя наказать и… — Да ладно. Он разочаровался во мне как никогда, я теперь вообще ему не дочь, я ж ведь посмела распоряжаться своей жизнью так, как хочу. Он скорее всего заберет у меня квартиру, но там что-нибудь придумаем. Перевоспитывать меня он не примется, так что я свободна. — Ты уверена? Что-то мне не по себе… — Да ладно тебе, чего ты такой скучной стала? Так… надо разбавить это напряжение, и я даже знаю, кто нам поможет. Погнали, тут не особо далеко. Долгожданная свобода вскружила голову и Швец неслась куда-то со всех ног, не обращая на крики задыхающейся девушки, просящей остановиться или хотя-бы сбавить скорость. Дотащив трупик почти не дышащей Александры до какого-то незнакомого ей дома, она ввела в домофоне какой-то код и вбежала в подъезд, всё волоча её за собой. Благо нужен был первый этаж, не пришлось по лестнице бегать. Светловолосая обессиленно опёрлась о стену, стараясь не съехать по ней на пол, пока Алёна остервенело тыкала пальцем в дверной звонок. Времени уже около полуночи, им вообще откроют в такое время суток? Но через пару минут за дверью на удивление послышались шаркающие шаги. — Бля… ну кто там? — Из проёма высунулась растрёпанная голова сонного Александра, недовольно оглядывающая гостей. — Сань, нам надо кое че, дай, дай, дай, там в магазинах сегодня вообще не продают, даже с паспортом. — Энергично запрыгала на месте какая-то слишком довольная и перевозбуждённая Швец, мгновенно выдергивая парня из полусна. — Так… это че…? Вы с выпускного, я так понимаю? — Да-да, давай быстрее, у нас несколько часов до рассвета осталось! — Сань, о господи, что с тобой? У тебя всё хорошо? — Саша только подняла большой палец вверх, не переставая судорожно глотать холодный ночной воздух. — Эм… что-то произошло? — Произошло, я тебе расскажу потом, если ты наконец-то принесёшь нам бутылку. — Прыгая и почти заваливаясь в квартиру, затараторила голубоглазая, ещё больше пугая несчастного. — Л-ладно, ладно, но только если расскажешь. — Темноволосый удалился куда-то вглубь квартиры и вернулся через минуту уже с бутылкой водки в руках. — Заебись, спасибо. — Выпалила Швец и, снова схватив спутницу в охапку, понеслась на выход, оставив почти голого басиста одиноко стоять в дверях. — Ты хоть… пить умеешь? — Захрипела старшая, оказавшись на улице. — Мне и не надо. — Алёна с небывалой легкостью откупорила бутылку и сделала пару глотков. — Какая же всё-таки гадость… Я свободна-а-а! Пошли. — Уже начиная хрипеть, заорала она, утаскивая девушку к дороге за собой. — Куда? — Жить. Эту жизнь.

***

— Медлячок чтобы ты заплакала! И пусть звучат они все одинаково, и пусть банально и неталантливо… но как сумел на гитаре сыграл и спел! Из-за горизонта поднялось тусклое рассветное солнце, кидая лучи в лицо выпускнице, кружившейся вокруг фонарного столба. От былой прическе не осталось ничего, пару резинок, держащих гульки, давно потерялись, вся спутавшаяся алая копна теперь свободно развивалась на слабом ветру, падая на лицо. На часах только-только дошло три часа ночи, и хоть уже светлело, всё ещё была ночь. На лице Швец не было и тени усталости, свобода ударила в голову, подарив уйму сил и желания жить. Измотанная Саша шаталась рядом с играющим песни телефоном в одной руке и уже пустой бутылкой водки в другой. Одной бутылки не хватило, чтобы словить белочку, они просто шатались по улицам, горланя песни с телефоном, иногда прерываясь на то, чтобы вяло подрыгаться. Мысли о том, что Сергей не оставит их просто так, постепенно из головы выветрились, она поймала ту же беззаботную волну счастья, что и младшая, и теперь только смеялась с её выходок, ступая следом. — Выпускной, ты в красивом платьице, и тебе вот-вот семнадцать лет! Бля… — Швец хрипло закашлялась и наконец-то отошла от несчастного столба, подбегая к неглубокому фонтану рядом. — Где мы вообще? — Да хуй его знает… Может быть вообще не в Москве. — Хмыкнула старшая, идя следом. — Я хотел тебе просто понравиться… Ой, бля! Ватные ноги всё-таки подвели и красноволосая, встав на край, поскользнулась и с визгом свалилась в воду, благо, чтобы не удариться глубины хватило. Хорошо ещё, что сумочку на землю скинуть успела. Светловолосая смеяться устала и просто села на край бетонной кромки, заглядывая вниз. Платье под воду не сразу пошло, толком не промокнув, оно плавало на поверхности, постепенно опускаясь вниз. Швец, наверное неплохо приложившись спиной об воду, вынырнула, сплевывая случайно попавшую в рот воду, вызывая у возлюбленной новый порыв беспричинного смеха. — Ебать ты русалка, конечно. Красноволосая забавно прищурилась, выждала, когда телефон опустился на бетон, и схватила её за воротник, утягивая к себе. Ещё больше визгов, резкий всплеск и теперь уже младшая расхохоталась, глядя на недовольную мокрую моську напротив. — Пиздец, как мы домой пойдём? Голубоглазая не ответила, только втянула девушку в поцелуй с привкусом тины и фонтанной воды. Такой ответ её не устроил и из воды всё-таки пришлось вылезать. Вода с утра была холодной, можно было и простуду какую-нибудь подхватить, наверное. Телефон разрядился и затих, чтоб не трогать мокрыми руками, его быстро кинули в сумочку и, завывая песни уже без него, поплелись дальше. За криками и пьяным смехом они и не заметили, как сзади, совсем не скрываясь, подошел человек в погонах, намеревающийся прервать этот праздник жизни. — Извините, гражданочки, что это мы шумим в такое время суток? Я, конечно, понимаю, что уже светло, но ещё даже четырёх утра нет. Девушки обернулись и испуганно притихли, переглядываясь. Швец, мгновенно потеряв настрой, схватилась за руку своей спутницы, надеясь, что та каким-нибудь неведомым способом решит назревшую проблему. Та глупо уставилась на товарища полицейского, пытаясь по лицу прочесть, что ему надо. Поняв, что ему надо доебаться, она уже было откашлялась и вдруг завопила: — Опа, мусора, бежим! Она с небывалой прыткостью пустилась наутёк, утягивая за собой Алёну, не успевшую опомниться. Когда за спиной послышались бегущие шаги, она наконец-то пришла в себя и припустила ещё быстрее Александры, не понимая только в какую сторону бежать. Товарищ полицейский спортивной подготовкой видимо не блистал и через пару кварталов отстал, так и не догнав нарушительниц спокойствия. Те это даже не заметили и унеслись вперёд, так и убежав до своего района. Когда в глазах потемнело, и было решено, что лучше посидеть в изоляторе временного содержания пару часов, они наконец-то остановились, обнаружив, что спасаться-то и не от кого. Саша, получившая по шапке за то, что назвала блюстителя закона мусором, устало завалилась в пустую квартиру, ни на секунду не вспомнив о своих опасениях о том, что их там могут поджидать. Эти сомнения и не подтвердились, в квартире было пусто, в том числе и потому, что следы присутствия старшей они до приезда родителей скрыли. Мокрую одежду снимать сил не было, они только кое как доползли до комнаты младшей и, решив не мочить покрывало на кровати, упали прямо на пол, обнявшись и заснув около неё. Хороший все-таки выпускной получился.