***
— В целом всё нормально, но я все-таки рекомендовал бы ещё полежать. Первый месяц избегайте падений, каких-либо гимнастических упражнений. Саша сидела на своей койке, болезненно морщась из-за пластыря, медленно-медленно отходящего от носа. Её лечащий врач, наконец-то получивший пару тысяч за свои услуги, снимал старый и бормотал себе под нос советы по уходу за все еще хрупким, не до конца восстановившимся телом, будто разговаривая с самим собой. Послеоперационный отек с лица сошел, только на том месте, где две недели назад была эта странная горбинка остался красноватый шрам. Ходила девушка уже свободно, разве что было всё ещё страшно за только восстановившиеся кости, ощутимо двигающиеся внутри. Если бы не сложившаяся ситуация, она бы еще недельку полежала, чтоб не отдавать потом ещё пару тысяч за повторную операцию по восстановлению. Но сейчас ни о своем теле, ни о каких-то деньгах она думать не могла, о ней и только о ней. Уже две недели они не видятся, даже не знают, увидятся ли ещё вообще. Если Швец еще жива, то тоже наверняка думает, что ее возлюбленную убили, при чем буквально у нее на глазах. Все ещё страшно представить, что с ней сейчас делает ее проклятый отец. А не представлять этот ужас было невозможно, ужасные картинки сами всплывали в голове, так что даже говорить не надо, как же она извелась за эти две недели. Больше мучаться и бояться сил не было, лучше уж ребро все-таки проткнёт ей легкое и она умрет, чем будет бояться за себя и лежать дальше. Тем более если и продолжит лежать дальше, то искать и спасать будет уже некого. Мысли о ее любимой Алёнке настолько измучили, что она наконец-то решилась надеть ту красную рубашку, с которой спала в обнимку всю неделю. Девочке она была практически до колена, так что носить её могли обе, и на обеих она висела как на палке. Духи из нее, к счастью, не выветривались, что создавало хоть какое-то ощущение её присутствия рядом. Наконец-то можно было снять эту тонкую больничную тунику и надеть свою привычную одежду. В ней было вечно зябко и неприятно, постоянное ощущение наготы не покинуло её практически ни на минуту за все две недели. — Так, значит вещи забираете и на ресепшн за справкой. До свидания. — Сказал напоследок мужчина, выходя из палаты. — Может отложим на пару дней? — Неуверенно спросила сидящая рядом Юля, глядя на талию, обмотанную бинтами, на которую опустилась футболка и поверх рубашка. — Нет у нас времени. Сказали же, что всё нормально, мы вроде как не гимнастикой заниматься будем. Рыжая тревожно поёжилась и выглянула в окно, за которым только начинал разливаться нежно-оранжевый закат. Времени у них почти нет, еще на место прибыть надо успеть до темноты. Денег и так порядочно потратили, нужно сохранить, такси вызвать сейчас нельзя, своим ходом добираться придётся. — Ладно, твоё дело. Вещей у тебя тут немного, сразу пойдем, а то в темноте нихуя не найдем, еще и потеряемся. Отсюда вроде не так далеко, как от дома. — А мы хоть знаем, где он примерно находится? — Да в том-то и прикол, что нет. Там огромная территория, а нам нужен один участок, мы его искать сейчас часа четыре будем. — Это еще хорошо, что мы знаем, как он выглядит, а то кое кто не особо разговорчивый на эту тему мог бы и не распространяться. Высокое белое здание проводило девушек хлопком тяжелой двери, видимо сорвавшейся с верхней петли. Пропитанный спиртом, кровью и запахом медикаментов воздух сменился на относительно чистый уличный, который портили только сероватые облака, оставляемые машинами. Рыжая торопливо потащила спутницу к выходу с территории, то и дело поглядывая на наручные часы. Те показывали только половину восьмого вечера, как дойдут стемнеть еще не должно. Светловолосая с неким любопытством оглядывалась по сторонам, как её привозили сюда она не видела, вот сейчас и рассматривает. Синяки, облепившие практически всё тело, слабо гудели при каждом шаге, из-за чего походка становилась ломаной и пошатывающейся. По улицам расхаживали толпы людей, так и норовя сбить с ног, а с ней это сделать сейчас было слишком легко. Среди этой разношерстной массы перед глазами мелькнул знакомый округлый силуэт, уже даже начавший забываться за столь долгое время порознь. — Ебать, какие люди, и даже с охраной. — Довольно заулыбалась приблизившаяся к девушкам Катя, поправляя съехавший в сторону капюшон. — Ты куда пропала в последнее время? Тебя на работе не было долго, я уж думала, что ты сдохла. — Да… там дерьмо некоторое случалось, уйти пришлось. — Мы, вроде как, торопились. — Невзначай пробормотала стоящая рядом Юля, выискивая путь по карте города. — Ща, пять минут. Как год окончила? И. откуда такая счастливая идешь? — Год нормально, Колян-тварь же покинул нас. У меня событие такое произошло, только в каких-то бабкиных историях представить можно было. Короче, мне звонят сегодня… — Кхм, сейчас солнце зайдет и хер мы что отыщем. — Уже начиная злиться, прошипела рыжая. — Давай в двух словах, быстрее, у нас дело государственной важности. — Короче, звонит мне сегодня какая-то тетка, говорит, что мне какой-то мой дядя, хер знает кто, оставил в качестве наследства нихуёвый дом в каком-то месте с коттеджами, где богатые живут. Я хуею, мне что с ним делать вообще теперь? Девушки перекинулись не верящими взглядами, услышав про место с коттеджами, где живут богатые. Рыжая перестала недовольно стучать ногой по асфальту и вслушалась в диалог, не веря в такое нереальное совпадение. — Стой… Серьёзно? — Так же удивилась Саша. — Ну да. А что вы так странно смотрите? Там что-то страшное? — Отчасти… И… как тебе место? — Говорю же, одни богатые, я как будто в какую-то Америку попала. Я вообще утром приехала, вот погулять в честь случая решила, так там ни одного одноэтажного дома нет, это где блять вообще? — Так… Ну, если окончательно поверить в удачу… Ты пока гуляла там такой темный трёхэтажный дом с черной крышей не видела случайно? — Обе затаили дыхание, глядя на задумавшуюся знакомую, которую сами же и озадачили таким неточным описанием дома. — Ну… Не знаю, там на разных улицах много таких было… Ну, помню был один, там забор высокий из какого-то шифера или чего-то такого был сделан… — Блять, мимо. Ещё какие-нибудь? Пожалуйста, ты нам жизнь невозможно облегчишь, если скажешь, есть ли такой вообще. — Блин, а что случилось-то? Куда вы так торопитесь и зачем вам нужен какой-то конкретный дом на… какой-то рублёвке? — Нам некогда особо пиздеть, пожалуйста скажи быстрее, нам надо побыстрее. У меня как-бы жену немного спиздили и хер знает куда увезли, разве что искать надо как раз на твоей ёбаной рублёвке. — Нихуя у вас Санта Барбара происходит… Так, вообще-то я крайне возмущена тем, что у тебя уже жена есть, а я мало того, что не знаю, так ещё и… — Кать, бля, ну серьёзно! — Ладно, ладно, но я потом к этому всё равно вернусь. Не знаю, тот или нет, но был один, только там через какие-то смешные деревья не видно ничего практически не было. Несколько каких-то машин стояло во дворе и… не знаю, я не особо разглядывала. — Да! — Практически в один голос воскликнули девушки. — А где? — Э… Ха, так не знаю. Я ж говорю, что просто ходила, не особо смотря на то, где. Но я знаю, что вроде как недалеко ушла, могу дать вам адрес своего дома, посмотрите недалеко от него, хотя-бы не всю территорию прочёсывать придётся. — Ладно… — Тяжело вздохнула светловолосая, уже обрадовавшаяся тому, что искать не придётся вообще. — Давай, только вот легче нам, по-моему, не станет. — Вот. Но я взамен жду, во-первых, её фотку, во-вторых, фотку с вашей свадьбы, в-третьих, приглашение на саму свадьбу, в-четвёртых… Дослушивать перечень требований девушки не стали, Саша схватила заслушавшуюся подругу за руку и сбежала на другую сторону дороги, пользуясь моментом загоревшегося зелёного света на светофоре. Прежде чем отправлять фотографию той, которую они ищут, надо сначала убедиться в том, что она вообще ещё жива. А чтобы она была таковой нельзя сейчас задерживаться, а бежать быстрее, потому что времени остаётся катастрофически мало. — А кто-то подгонял меня, быстрее, быстрее. Вот, поле поисков сократилось. — Ага, а мне теперь жутко интересно, кем она тебе приходится, если требует такие фото. — Недоумённо хмыкнула рыжая, снова сверяясь с картами. — Да так… В унике вместе учились, потом работали, она меня постоянно закидывала шутками про то, что мы с Алёной ебёмся, а когда мы начали встречаться мы как-то не списывались особо почему-то. Так что не только ты ржала над моим тупым влюблённым еблом в своё время. Небо постепенно наливалось ярким оранжевым светом, шли они уже порядка сорока минут, а ближе, казалось, не приближались. Массив с домами «для богатых» находился чуть ли не на окраине центра города и уходил ещё дальше, приходилось идти чуть ли не через весь город. Местность постепенно становилась менее блестящей и дорогой, сменялась обычными серыми покоцанными стенами стареньких зданий, разве что дороги пока что не были такими убитыми как где-то за МКАДом. Когда ноги постепенно начинали отваливаться, впереди наконец-то показалась зелёная стена, огороженная высоким кованым забором. За ним уже мелькали крыши частных двухэтажных домов, казавшихся вполне себе милыми вопреки ожиданиям. Стоило им подойти ближе, впереди показалась сторожевая будка и шлагбаум, преграждавший единственный вход в королевство богатых. — И что делать будем? — Тихо, будто боясь, что их из-за этого кто-то заметит, пробормотала светловолосая, когда они подобрались практически вплотную. — А что? Столь непроходимое препятствие для тебя непостижимо? Мы же не на машине, потому что мы, блять, на танке, но что такого? — Но там же сторож, наверное, и всё такое…? — Учись у бабки, пока я жива. — Хмыкнула Юля и вышла вперёд. Окно в будке ожидаемо было не до земли, она только нагнулась и на четвереньках спокойно проползла снизу, поднимаясь, когда опасность миновала. Махнув рукой застрявшей на той стороне девушке, призывая идти за ней, она снова открыла карты, выискивая нужный дом, местоположение им сказали час назад. Саша, посомневавшись пару минут, подошла к маленькой будке вплотную и проскользнула мимо на согнутых ногах, всё-таки ей такими странными делами как ползанье на четвереньках, тем более по асфальту, не рекомендовали заниматься. — Ну че? Долго до него ещё идти? — Вообще-то да, он где-то улиц через девять, может где-то километр, не знаю. Пошли, на месте разберёмся. Со всех сторон лезла какая-то необычно зелёная растительность, создавая ощущение, что это место находится не в городе, тем более российском, а в каких-нибудь горах в какой-нибудь южной стране. Заборы как подбор по большинству почему-то были железными, с острыми пиками на конце, длиной чуть ли не по три метра. Как будто это место частая локация для воров, от которых надо защищаться. Это были не дачные участки, грядок с помидорами не наблюдалось, везде один непрерывный зелёный газон, по краям территории засаженный всякими декоративными деревьями, кроны которых выглядывали на дорогу и свешивали кисти к земле. В мае, когда всё вокруг цвело, тут, наверное, было ещё красивее. Тут было так же пустынно, как в подъезде пару дней назад, на улицах, меж рядов с домами, ни единой души, как будто никто тут и не живет вовсе. Только на участках, мимо которых они проходили быстрым шагом, иногда мелькали силуэты людей, и то они были какими-то тихими и будто неживыми, просто существовали. Хотя, может это набегу так казалось, да и от осознания, кого они тут ищут, все казались какими-то странными и не такими, какими нужно. Промелькнуло как-то много уличных пролётов и наконец они добрались до нужного. Они проходили между рядами домов и через семь участков сплетались в перекрёстках и поворотах, наверное, без навигатора в первый раз тут можно было легко заблудиться. — Так… вот этот. — Ткнула Юля на здание перед собой, когда они пересекли один такой перекрёсток. — В радиусе от него и надо искать. Перед ними возвышался трёхэтажный дом не особо больших габаритов, узкий, с остроконечными срезами крыш. Видимо дядя у Кати был немощным в последние дни своей жизни, здание чуть ли не полностью обвивала лоза дикого винограда, по стенам ползли зелёные разводы мха, кирпичи уже начинали чернеть и крошиться, растительность на участке выходила за пределы разумного и превратилась в настоящий бурьян, который можно будет только выкорчевать. Долго, наверное, будет девушка со всем этим возиться, если не махнёт рукой и просто не продаст участок. — Я надеюсь ты не будешь предлагать разделиться? — Устало выдохнула Саша, с непривычки потирая красные после ходьбы щёки. — Долбоёбка я что-ль? Сейчас ещё потеряемся тут где-нибудь, хер потом найдёшь и этот дом, и друг друга. Будем ходить по кругу, нам же не надо заходить в сами дома, а просто быстро осмотреть. Время до темноты ещё есть. Чуть отдышавшись, девушки двинулись вверх по улице, договорившись смотреть по разные стороны, чтобы продвигаться быстрее. Солнце ещё и на половину не опустилось за горизонт, как сверху уже вспыхнул свет высоких фонарей, не сразу замеченный. Дома были то какими-то слишком светлыми и милыми, то одноэтажными, то заборы были глухими или деревянными, то совсем заброшенными, сразу отметались. Быстро отметая неподходящие здания, они обошли первую улицу и двинулись к следующей. От пестрящих перед лицом домов, кустов, деревьев и прочих ярких штук уже начинали болеть глаза, ещё и сумерки потихоньку опускаться начали. Молча ходить по пустынным дорогам было скучно и как-то жутковато, через полчаса бесплодных поисков между девушками завязался разговор, который поддерживался как-то вяло, потому что отвечать и анализировать очередной дом было сложно. Рыжая спрашивала что-то о том, как её голубям жилось вместе до недавних событий, заметив, что подругу это уже не доводит до слёз. Всё-таки как-то неправильно вышло, она вроде так много подшучивала над ней, советовала что-то, а по итогу они так и не обговорили это как следует. Саша, ушедшая в тёплые воспоминания, то и дело отвлекалась от дела, влюблёнными глазами глядя куда-то перед собой, а не по сторонам, вынуждая спутницу делать работу за двоих. Рассказывала про любовь красноволосой к белым шоколадкам, про то, как они спали вместе, обнимались, делали уроки, танцевали, дрожали, когда наведывались родители. А ведь этого больше явно не повторится. Либо всё будет хорошо, они со всем справятся и снова будут вместе, только уже в другой квартире, с совершенно другой жизнью, либо ничего не получится и всё, что им светит — скорая смерть, ещё и поодиночке. — Она так мило улыбалась, когда мы только начинали нормально общаться. Раз в сто лет правда, но я всегда так ахуевала. — Уже начиная шмыгать носом и потирать намокшие глаза, бормотала светловолосая. Юля только молча слушала и иногда грустно улыбалась, представляя, как недавно холодная и серьёзная Алёна Сергеевна кричит что-то на английском, бегая по улицам и по-детски хрюкая в порыве смеха. Чтоб окончательно не разрыдаться, девушка прекратила свой монолог, и снова потерла глаза, возвращаясь к обыску местности. Сейчас в этом помогали только фонари, стало слишком темно, если бы не они тут сейчас не то, что дома, выход из этого лабиринта улиц они бы вряд-ли нашли. Внезапно череда однообразных милых домиков прекратилась, девушки, будто сговорившись, встали как вкопанные, не моргая глядя на участок справа. Кованый, кое где проржавевший забор с острыми пиками на верхушках, сзади плотной стеной облепляли пышные, высокие туи, даже не дающие как следует рассмотреть находящееся за ними. В маленьких промежутках меж ними поблескивали бамперы трех черных машин, стоящих на забетонированной парковке. Из-за макушек деревьев была видна верхушка самого высокого шпиля третьего этажа, плавно переходя в купол с острыми гранями, покрытый темно-коричневой черепицей. Окна, тоже чуть различимые в сумерках, были будто затонированы, в них, казалось, даже свет фонаря не блестел, только решеток для полной картины не хватает. — Он. — В один голос выдохнули девушки, зачарованно глядя на мрачное здание. — Точно? — По всем описаниям подходит. — Юля скинула легкий рюкзак с плеч прямо на асфальт и подошла ближе к ограде. — Но надо проверить всё-таки. Она подошла совсем вплотную, кончиком пальца прикоснулась к толстым прутьям, сразу же одергивая, будто боясь обжечься. Облегченно прошептав себе под нос что-то о том, что забор не под напряжением, она поставила ногу на перегородку около ворот, прикрытых толстым узорчатым листом металла, и с быстротою белки залезла на самый верх, хватаясь руками за острые пики на концах. Прячась за одной из туй, она просунула голову меж прутьев, благо те располагались не так близко друг к другу, разглядывая местность. Ей Алёна не так много о доме рассказывала, зато широкая клетка высотой с человеческий рост с дремлющими внутри собаками в глаза сразу бросилась. На первом этаже горел свет, в то время как второй и третий, по сути являющийся чердаком, были будто заброшенными; тёмными, в них даже какие-либо тени или блики не скакали. Сомнений не оставалось, это точно тот дом, который они и искали. Сверяясь с планом их дальнейших действий, она подвинулась левее, оглядывая периметр. На левой стене снизу на первом этаже располагались большие панорамные окна, сейчас тоже светлые и живые, на втором единственное маленькое окно видимо от какой-то комнаты. Под ними располагалась клумба с какими-то неизвестными ей цветами, оканчивавшаяся прямо под маленьким окошком. Понадеявшись на то, что это нужное окно, ведущее в нужную комнату, а не в какую-нибудь подсобку, девушка наконец-то полезла назад и совсем незамеченной спрыгнула на асфальт. — Ну че? — Почему-то шепотом спросила Саша, в силу своего состояния не полезшая на забор, а оставшаяся внизу, нетерпеливо потирая руки. — Точно он. Так, у тебя карта есть, зафиксируй на ней как-нибудь путь сюда, чтоб завтра по звездам не ориентироваться. Забор не под напряжением к счастью, можно понадеяться на то, что нас сбоку не заметят. Погнали, а то стремно тут как-то. — Но… Мы просто её тут оставим? Мы же буквально в двух шагах, давай попробуем? — Засуетилась светловолосая, щенячьими глазами глядя на спутницу. — Сейчас темно, нас, может быть, даже не заметят, а? Ну Юль, а вдруг с ней сделают что-нибудь? — Ебанулась? — Кратко оборвала её мечты рыжая. — Если бы с ней хотели что-то сделать, уже бы сделали, один день погоды не сделает. — Ну блять, а что такого, нас же двое, зайдем, выйдем и по-тихому уйдем? — Ага блять, а потом куда? В вашу квартиру соваться нельзя, куда мы пойдем? Мы же придумали план, почему нельзя просто сделать всё согласно нему еще и с практически стопроцентной вероятностью удачи съебать? — А вдруг её убьют именно завтра? Нет, нет, нет, я не пойду никуда, там моя…! — Твоя, твоя. — Юля быстро схватила уже практически кричащую подругу за плечо и потащила прочь от зловещего дома, чтоб она еще каким-нибудь боком не привлекла к ним внимание. — Успокойся, завтра уже вместе будете, потерпи буквально несколько часов. Если действовать импульсивно, мы не только сами покалечимся или подохнем, так ещё и ей хуже сделаем, у её папаши же бзик, он её из-за нас отпиздит и заебись ему будет. Лучше соберись с силами для завтрашнего, там тебе этот энтузиазм больше понадобится. Поверь, всем будет лучше, если мы аккуратно сделаем всё завтра, а не переломаем жопу сегодня. Саша только перевела печальный взгляд на удаляющийся дом, мысленно прощаясь с заточённой там возлюбленной. Она ведь наверняка её ждет, надеется, а они просто пришли, посмотрели и трусливо ушли обратно. Хоть она и боится, что её могут убить, но где-то в глубине души чувствует, что та ещё жива, что они возможно ещё увидятся, если всё пойдет по плану. Рыжая настроена решительно, в одиночку идти туда сколько опасно, столько и бессмысленно. Они и правда втроем далеко не уйдут, это еще не известно до какого состояния красноволосую избили, она может быть вообще идти не сможет. Да и идти им после этого правда некуда, дома прятаться не вариант, план был рассчитан на это, сейчас все срывать на поводу у эмоций будет глупо. Завтра. Нужно только подождать. Жди. Осталось немного.***
— Сань, мы не повезем с собой три килограмма твоих трусов, ты б ещё вибраторы все свои взял. Только самое необходимое, мы же не на всю жизнь туда едем. Возможно кое для кого возврат сюда будет смертельно опасен, но остаться там на ПМЖ мы не сможем. Так что вытащи это всё, ты вообще в курсе, что тебе же и придётся всё это тащить? — Да в курсе я, ты мне предлагаешь без трусов ходить? Я, конечно, могу, но не думаю, что вы, да и в целом люди это оценят. — А надо понимать разницу между парой трусов и килограммом, блять. Ты только в них ходить собрался? Возьми хоть одну футболку, а то нам придется делать вид, что мы тебя не знаем. Мы, скорее всего, и так будем это делать, но можно как-то поменьше позора? — Меня ущемили. Свободу трусам! Сань, давай со мной, че она тут людей травит ходит? — А.…? А-ага. — Пиздец, меня забуллили. Сами к себе позвали, еще и травят сидят. Женщины, блин. После такого же долгого похода до дома Юли, в котором было решено организовать точку сбора и ночевки на день. Бабушка уехала к каким-то дальним родственникам куда-то в Подмосковье на неделю, так что басист с барабанщицей уже несколько часов свободно выясняли отношения, не ограничивая себя в словах. В маленькой комнате, в которую они втроем и забились, было так по-домашнему уютно, в отличие от холодной и нелюдимой больничной палате. Александр развалился на диване и вальяжно поедал остатки печенья с кухни, нарываясь на недовольные возгласы Юли о том, что вообще-то надо собираться. Саша сидела перед маленьким зеркалом, обрабатывая красный шов на носу. На нём все еще могла образоваться открытая рана, да и алый след был каким-то страшненьким, из-за чего она и решила налепить поперек его обычный пластырь, это даже смотрелось мило, да и защита от инфекции будет, если Сергей завтра решит прополоть её лицом землю во дворе. Им вот тут сейчас хорошо, они чаи гоняли два часа назад, им тепло, тревожно, но все равно весело, а вот Швец сейчас наверняка сидит в промёрзлой комнате на полу. В одиночестве, без телефона, без других средств связи, даже без одежды. Интересно, её переодели в тюремную робу или она до сих пор ходит в грязном и подранном выпускном платье? И что, теперь до конца жизни в нём ходить? Если родители намеревались забрать её навсегда, то почему не стали даже обеспечивать одеждой, а оставили в чем было? Лишь бы она там сама с собой ничего делать не стала, подумав о том, что за ней никто не приходит потому, что надобности нет. — Так, завтра сиськи долго не мнём, если что не по плану пойдет, пизда всем. Так что трусы по дороге никому не показываем, сразу действуем по плану и нигде не стоим. Сань, если спину по дороге где-нибудь схватит, всё равно идешь на место и не подводишь нас. — Не у одной тебя вообще-то руки накаченные. Так что как бы тебе не хотелось, они у меня завтра не отвалятся. — Ну и порешали значит. Другая Саня, хватит слёзы лить, пошли спатиньки, а то не сможешь завтра свою женщину из пизды вытащить. Жалко только, что не из твоей. Пошли, пошли, хватит ныть. Завтра уже вместе будете, если все будут слушаться меня. Это закон природы вообще-то.