Фантастические наркоманы и где они обитают

День восьмой. Лёша устал. Кирилл спал рядом, мирно посапывая, а Макаров все не мог сомкнуть глаз. Вернувшиеся вновь воспоминания о Лизе не хотели оставлять его бедный разум в покое, от чего он нервно дергался, и каждые минут пять срывался к ней в комнату. Частенько его подменял Кир и это, надо признать, было поразительно. Гречкин сам изъявил инициативу переодически сменять парня в ночных похождениях, хоть и в своей излюбленной манере, но это же Кирилл. А вся эта заварушка началась из-за переезда в «Поместье Гречкиных», как называл дом Кирилл. У девочки на почве стресса появились ночные кошмары, из-за которых она плакала и прибегала в комнату. Это все, конечно, далеко не смешно, но надо было видеть как ее лицо, красное от слез, резко изменилось при виде спящих в обнимку парней. Брови взметнулись вверх, а лицо озарила почти коварная улыбочка. У нее созрел хитрый план.Подкравшись на цыпочках к кровати, девочка схватила подушку, замахнулась и со всей силы, что у нее была, зарядила ей по «слишком довольным лицам» и заливисто рассмеялась, хватаясь руками за живот. Макаров резко подскочил от неожиданного пробуждения. Сел на кровати и, выпучив глаза, смотрел на Лизу, которая уже почти валялась на полу от хохота. Дети, что с них взять. Кирилл же пробормотал что-то невнятное, накрывая голову прилетевшей подушкой и со спокойной душой продолжил спать. Вот же..ладно. Уебище. Медленно встал и поднял с пола сестру, которая уже почти успокоилась это радовало. Он поднял ее под коленки, усадил на спину и направился в детскую. Выйдя в коридор Лёша вновь потерял ориентацию (ха-ха) в этом пространстве, но под верными указаниями Лизы, комната всё-таки была обнаружена. Попытка уложить девочку спать под какую-то короткую сказку, оказалась неудачной. Макарова сказала, что уже привыкла засыпать под Кирилла стихи и от сказок попросту отказалась. Пришлось возвращаться в комнату. Сначала Лёша хотел попросту разбудить Кира, но вспомнил о том, что он–Леша Макаров. Доброй души человек, так уж и быть, сделает ему одолжение. Леша даст ему выспаться, он же не Кирилл. Ему не похуй на других. А Кирилл все равно мразота. Взяв телефон с тумбочки, поплелся обратно в детскую, попутно открывая чат с Кирей, где тот недавно скидывал свое новое творение и фоточку созданного за пару дней картину Пизанской башни. Романтика-хуянтика у него такая. Под достаточно объёмный стих девочка прекрасно заснула и довольный собой(и немного Кириллом), Леша вернулся в спальню, падая на кровать с глупой улыбкой.Снизу послышался сдавленный хрип. —Фаталити..–Прошептал Кирилл, наконец скидывая с себя Лёшу. —Ты че малой? —Лизу укладывал, опять кошмары. Кстати твой последний стих ей зашёл. —Ну вообще-то это не «стих», а «величайшее произведение всех времён и народов», но я рад. Да.–Лицо Гречкина осветила яркая улыбка во все тридцать два, и он блаженно потянулся, как довольный кот, даже издав что-то похожее на мурлыканье. —А и еще..она видела, что мы спали в обнимку.–Лёша рассмеялся, наблюдая за тем, как самодовольная улыбка спадает с бледных губ и Кирилл замирает, держа в руках, ранее брошенную Лизой подушку. Лёша тихо смеётся. —А ты вообще клялся, что не переедешь в особняк, где на каждом поверхности ебали шлюх. Леша действительно клялся. Леша делает все ради Лизы. Он долго думал, долго боролся с гордыней. Он переступит через себя ради нее. Лизе так лучше, а значит так нужно. С остальным Леша свыкнется или просто будет терпеть.