11 октября, суббота
За то время, пока длились похороны, погода успела смениться, и мрачная картина с чёрными раскрытыми куполами плавно сошла на нет, когда присутствующие стали складывать зонты. Юнги не знал даже половины этих людей, хотя он и не особенно-то всматривался в лица. Чимин тоже закрыл зонт, когда дождь перестал барабанить по куполу, и наконец отпустил его правую руку — всё время он цеплялся за его запястье и надплечье. Джиху стоял напротив вместе с Сокджином, последний всё ещё выглядел устало и уже дважды им сказал, что ему жаль, хотя сам в субботу сделал всё, что от него зависело. Когда все стали расходиться, Тэхён коснулся пальцами внутренней стороны его ладони: — Ты можешь со мной поговорить? Это недолго. Пак намеренно избегал его все последние дни, ни разу не оставался с ним наедине и даже не ждал, что младший Ким сегодня будет здесь присутствовать. Юнги кивнул, так как сейчас ему деваться было некуда, и они вышли с кладбища через другую калитку, в стороне от основных ворот. Левая рука с плечом были в гипсе и в согнутом виде поддерживались фиксирующей повязкой. — Мне жаль, — сказал Тэхён фразу, которая была уже каким-то белым шумом, наверное, и для Тэхёна тоже. — Итак, мы вернулись к началу: ты снова меня не подпускаешь. Я хотел сказать, что хочу уехать на некоторое время, мне нужно подумать и кое в чём разобраться. Пока я мало что могу сделать и не могу тебе помочь, и я за… устал от этого, — исправился он, желая, видимо, ругнуться, — а ты устал от меня. — Пожалуйста, — перебил его Юнги, — не говори мне, что я устал от тебя, потому что это не имеет ничего общего с действительностью. — Тору зовёт меня на тренировки. Я его сначала проигнорировал, но хён настоял на том, чтобы я подумал ещё раз, так что я решил в итоге съездить на неделю или больше. У меня вылет через три часа, Чимин-хён меня проводит. Я хотел предупредить, но не знаю, что ещё сказать, чтобы это не выводило тебя из себя. Я думал попросить тебя дать мне время, но я не знаю, нужно ли тебе это, потому что не понимаю, что ты делаешь, хён. Юнги коснулся ладонью его лица, погладил пальцами скулу и опустил руку. — Прости меня, — тихо произнёс старший. — Поезжай. Будем считать, что я дал тебе время подумать. И надеюсь, ты придёшь к выводу, что без меня тебе стало гораздо лучше. Тэхён обнял его без вопроса о том, может ли он это сделать, а Юнги тем временем пытался запомнить, как пахнет его кожа и волосы, потому что одеколоном Ким не пользовался. И Пак солгал о том, на что он надеялся, и сейчас только стискивал зубы, чтобы ни один мускул на его лице не дрогнул, когда Тэхён его отпустит, думая, что обнимал его в последний раз. Они вернулись к главному входу по дорожке, и у ворот сейчас был только Чимин. — Где Джиху? — Он сказал, что проводит Сокджин-хённима до машины, больше я его не видел, — ответил Чимин и оглянулся на парковку, — и его машины нет. Может, поехал в больницу? Юнги промолчал, чтобы не задерживать их, хотя сам прекрасно знал, что один бы Чон туда не поехал. Он попробовал ему позвонить, всего в третий раз за три дня и за полтора прошедших года — кажется, он почти забыл, что раньше этот контакт был одним из самых используемых в его телефоне, — но тот был недоступен. И тогда ему в голову пришёл всего один вариант, куда Джиху мог поехать именно сегодня, когда их обоих отбросило на год назад. Если бы они оба были нормальными, он бы знал, что тот в колумбарии, но они ими не были. И хотя он этого не знал наверняка, но сомневался, что после похорон Джиху ходил туда чаще, чем он сам. Так что Пак сел в свой «кадиллак» и поехал туда, где не был уже чёрт знает сколько времени, и только благодаря Джиху это место, памятное для обоих, до сих пор не сравняли с землёй, пока Юнги был уверен в том, что ему плевать на это, потому что был сосредоточен не на том. Друга он нашёл на гоночном треке. Пак остановил машину на обочине гоночного полотна, прямо за тёмно-синим «генезисом», и вышел на улицу. Джиху сидел на трибуне на самом верхнем ряду и только закатил глаза и стряхнул пепел с сигареты, когда встретился с ним взглядом. — Я хотел побыть один. — Я тоже, — ответил Юнги, поднимаясь по лестнице. Он молча сел с ним рядом и тоже закурил. Они оба были в чёрных костюмах и чёрных пальто, хотя Джиху крайне редко носил одежду такого оттенка. Вероятно, такие дни были исключением. Его волосы были уложены, а лицо пестрило ссадинами, полученными на мосту. Последние два полных дня проходили в крайне бешеном и нервном темпе, так что им даже не удалось толком поговорить. Собственно, после всего, что было, Юнги даже не знал, с чего можно начать, потому что прожитые без обычного общения полтора года теперь казались бескрайней бездной, а Хёнджун в ней был засасывающей внутрь чёрной дырой. — Чанёль мне в Японии говорил, чтобы я передал трек Тэхёну, — первым нарушил молчание Джиху, думая, похоже, о том же самом. — Это будет правильно, и он будет рад. — Так и сделаю. Попрошу одного человека провернуть всё побыстрее. — Можешь не торопиться, Тэхён улетает в Испанию. — Что? Когда? — Прямо сейчас. У Тору Тибы тренировки перед последним Гран-при, он позвал его к себе. Джиху повернул к нему голову и некоторое время молчал. Видимо, изучал его лицо, а может, думал. Юнги на него в это время не смотрел. — Ты долбоёб? Нет. Ты долбоёб, — исправился Чон, убрав вопросительную интонацию. — Почему? Ему ничего не угрожает, он в безопасности. — А я не об этом. Ты отпустил его к этому гонщику? Сколько там ему? Лет на пять младше? Юный, успешный, прям как ты раньше. — Не думаю, что они друг друга интересуют в этом плане. Даже если так, меня это не касается, он может делать что хочет. — Тебя это касается, потому что ты к нему неравнодушен. — Пак на это промолчал, потому что не планировал вообще обсуждать это хоть с кем-то, даже с самим Тэхёном. Джиху снова вытянул сигарету из пачки и протянул её Юнги, когда тот докурил свою. Чон помог ему закурить, а сам после первой медленной затяжки усмехнулся и продолжил: — Знаешь, когда я начал об этом догадываться? Когда ты разбил мне рожу на сборе Совета. — Извини. — Но я ещё сомневался, а потом снова сказал о нём, когда ты пришёл в «Скайлайн», тогда ты сказал, что отправишь меня на тот свет, если я что-то сделаю. После этого мне окончательно всё стало ясно. — Ты просто не видел, в каком состоянии он был, а после Джун-хёна я тем более чувствовал, что обязан сделать для него всё возможное. — Нет, это было не чувство долга и не жалость, а желание оберегать. У меня так было с Чанёлем, когда ты закинул его барахтаться в привилегии. — Джиху прервался на тяжёлый вдох и затяжку. — По-моему, ты теряешь время, сидя здесь. Лучше бы поехал следом и сказал, что облажался. — Я не поеду за ним. Я сам хотел отпустить его. — Прогнать его не значит отпустить, долбоёб. Можешь сказать, что отпустил после того, как объяснишься. Неудивительно, что его это заебало, ты же нихуя не говоришь. — Объясниться значит задержать. Он научился справляться без меня, я ему больше не нужен. Я только уродливое напоминание о том, что было, — неожиданно для себя и откровенно выпалил Пак и глубоко выдохнул. — Я действительно хочу, чтобы он жил дальше. Сейчас для него это хорошая возможность, чтобы начать это делать. — Это он тебе сказал? — спросил Джиху. Юнги промолчал, только сделал затяжку. — Юри была влюблена в Джун-хёна, ты знал? — Юнги только мотнул головой, хотя, вероятно, догадывался. — Я узнал в четверг утром от неё. Теперь мне хотя бы понятно, почему в годовщину его смерти она была в платье и ушла раньше. — Он снова сделал затяжку. — Извини, что не сказал о Чанёле раньше, но я думал, что это не твоё дело, пока он продолжал слать меня нахуй. Не знаю, интересно ли тебе, но тот самый браслет, который ты тогда передал от него, я подарил ему здесь. Полтора года назад я второй раз признавался ему в чувствах, — на этих словах Чон усмехнулся. — Как мальчишка. В первый раз это тоже было здесь, на полгода раньше. Тогда я смог поцеловать его, но мы решили сделать вид, что ничего не было. Я думал, что ему нужно время, не хотел давить на него переменой в нашем общении или требованиями, но он продолжал шляться хуй пойми с кем, как ни в чём не бывало. Во второй раз я смог только попросить не отдавать мне обратно то, что я ему подарил. Как ни крути, со всех сторон это хуёвое достижение. Что бы я ни делал, он слал меня нахуй вплоть до этого лета. Юнги шумно выдохнул, прокручивая сигарету между пальцами. — Ах… Это на него похоже. Но в том числе и ты сделал его таким. Он слишком серьёзно относился ко всему и не ввязывался в то, в чём был не уверен. — Я это уже знаю. Они оба замолчали, пока докуривали сигареты. За то время, что они здесь провели, агрессивный и колючий ветер успел высушить асфальтированную трассу трека и стих. — Так вот почему ты говорил, что придёшь за мной через два года. Планировал остаться до конца весны, пока не пройдёт Гран-при? — спросил вдруг Джиху. — Да, план был таким. — Мне кажется, в один момент я поверил в то, что я ублюдок, и даже пытался соответствовать. Бля… Может, если бы мы послали всех нахуй и стали действовать сообща, на весь страх и риск, всё закончилось бы не так по-уебански. Лучше бы это был я. — Прекрати это. — Тебя я тоже считал виноватым. Но надо признать, что в этой хуйне виноваты четверо. Я даже в колумбарии больше не был. — Я недалеко ушёл, после похорон я был там только один раз с Тэхёном. — Теперь мы до конца жизни будем собакой с тремя лапами. Съездим сегодня после больницы? Чтобы всё в один день. Юнги посмотрел на него, осознав, что даже не заметил, когда тот успел растрепать волосы, которые теперь лезли ему прямо в глаза. — Хорошо. После того как Чимин проводил Тэхёна, он примчался в больницу так быстро, как мог, припарковав Ducati перед забором больницы, так как у него не было допуска на парковку. Он хотел уже было побежать ко входу, когда его окликнул Юнги со спины, который вышел из своего чёрного кроссовера. Рядом с его машиной Джиху припарковал свой тёмно-синий «генезис» и тоже вышел. — Можете пошевелиться, пожалуйста? — чуть не прыгал от нетерпения Чимин, думая ещё и о том, кого он в одиночестве оставил дома. — Нас и сегодня вряд ли пустят, — сказал ему Юнги. Они всё-таки прошли через ворота, а после через двери главного входа. Поднялись на пассажирском лифте на третий этаж, минуя, на их счастье, пустой сестринский пост и пробираясь к палате, но мужской голос их остановил. — Это опять вы, — звучало даже разочарованно. — Я уже говорил, что к нему нельзя. И сегодня у него уже есть посетители. — Что? — возмутился Джиху, оборачиваясь, и их взгляды с высоким мужчиной в белом халате встретились. — Вы же сами сказали, что к нему нельзя? А когда мы сможем стать посетителями? Говорил же, надо везти его в другую больницу. — Какая разница, в какую? — спросил Юнги. — Думаешь, Джин-хён бы разорвался? Ему и так пришлось нелегко с аджосси. — Я не имел в виду его. Айщ… — яростным движением руки он взъерошил свои волосы. Из палаты вышел Чонгук, который под взглядами двух старших задержался в дверях, пока не увидел Чимина. Коричневую кожаную куртку он держал в руке, когда второй снимал медицинскую маску с лица. За те несколько часов, что Чимин его не видел, белая футболка со светло-голубыми джинсами успели немного помяться. Сдержавшись от того, чтобы обнять его вокруг талии, рискуя задеть в порыве повязку под футболкой, младший Пак только переплёл с ним пальцы и дважды чмокнул его в губы. — Привет, детка. — Как ты, Чонгук-и? — уже спокойнее спросил его Джиху. — Нормально, — ответил младший Чон и сам обнял Чимина за талию, когда он отошёл от его лица. — Как прошло? — Хуёво. — Мне жаль. — Мне тоже, — поддержал Чимин. — Могло быть хуже, если бы вы не навестили его перед этим и не разобрались бы со всей этой хернёй. Мне жаль господина Со, но он хотя бы почти не мучился. — Он не был уверен, что это вообще считалось за утешение, но в случае Со Сану считал это относительно лёгкой смертью, учитывая то, какие мрачные прогнозы предсказывал Сокджин. Чимин повернул голову к Чонгуку. — Как хён? Но ответить тот ему не успел, Чонгуку и Чимину пришлось посторониться, когда дверь палаты открылась, и из неё вышел Намджун в больничной пижаме. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Юнги, хотя вряд ли за день что-то могло сильно измениться. — Бывало лучше. — Тебе нужно отдохнуть, а не болтаться по больнице. Это всё, или там ещё пять человек? — раздражённо спросил Джиху. — Были только мы, — ответил Чонгук. — Я поднялся сюда после перевязки, мы разговаривали, когда врач предложил зайти к нему ненадолго. Мы пробыли минут десять? — Если не меньше, — ответил Намджун. — Меньше, — ответил мужчина в белом халате, глядя на наручные часы. — Съёбывай в палату, — сказал Чонгук Намджуну, — тебе сказали, чтобы ты отлёживался, а не скакал по больнице. — Без тебя разберусь, — ответил он ему, но уголок его губ изогнулся в лёгкой улыбке, и он посмотрел на старших. — Вас не пускают? — Нет, — ответил Чимин. — Хотя бы на пару минут? — Намджун уже обращался к врачу. — Это близкие. Мужчина вздохнул и молча зашёл в палату Чанёля, закрыв за собой дверь. — Я проводил Тэхёна в аэропорт, Намджун-хён, — сообщил Чимин, зная, как старший этого хотел. — Спасибо. Я пойду, увидимся позже. — Я ещё зайду перед уходом, — бросил ему Чонгук, когда тот посмотрел на него. — Детка, отойдём на минуту? Чонгук повёл его через длинный коридор, вновь минуя сестринский пост и сворачивая на лестничную площадку. — Как хён? — повторил вопрос Чимин. — Пока паршиво, у него пробито лёгкое и сколоты рёбра, но, как нам сказали, ему нужно время. Нам тоже было к нему нельзя, и он хотел пустить только Намджуна, но он почти выпросил у него. Врач вовсе не урод, просто не любит, когда на него давят или пытаются заставить плясать под чью-то дудку. Он пойдёт навстречу, если быть с ним вежливым, но мой хён сейчас только бесится и не контролирует свою речь. Присмотри за ним. — Чимин кивнул. — Теперь ты рассказывай. — Всё нормально, он дома. Если он что-нибудь разъебёт, то только потому, что хочет остаться с нами. И если он ему не понравится, возьмём себе, ладно? — Чонгук только снисходительно улыбнулся, похоже, не хотел лишать его надежды. — Ну что? Я тоже такого хочу. — У него уже есть один хозяин, детка. Себе можем взять кли-кая, такого хотя бы не так жалко держать в квартире, но в нашей нам всё ещё не разрешены животные. Будем навещать этого. — Ладно… Забыл сказать: нас попросили молчать о том, чья это идея и откуда он взялся. — Хорошо. — Поедешь сейчас за ним? — Чонгук кивнул. — Тогда целуй меня и вали. Он нарочно говорил обиженным тоном. А Чон только усмехнулся и коснулся пальцами его челюсти, но целовать не спешил, потому что опять дразнил, дожидаясь, вероятно, недовольного стона или глубокого вдоха, но Чимин держался, так как за год отношений уже натренировался. Недолго думая, он аккуратно провёл ему ладонью по животу и спустился к ширинке. — Я тоже так могу. Хочешь… — Чонгук не дал ему договорить, почти мгновенно заткнув его своими губами, ибо оба прекрасно знали, что в этой игре проиграл бы именно Чонгук. Они поспешно вернулись к старшим, потому что у обоих время поджимало, те всё ещё ждали врача. — Хён, одолжи мне тачку на час-полтора. Я пригоню её потом к дому Юнги-хёна. Джиху даже спрашивать ничего не стал, молча достал из кармана пальто ключ от «генезиса» и отдал Чонгуку. Развернувшись, младший Чон ещё раз поцеловал Чимина в губы и кончик носа, пока его парень не усмехнулся. И Чонгук ушёл, оставив Чимина с двумя старшими, которые пялились на него: взгляд одного был тёплым и немного умилённым, а второго — тёплым и немного насмешливым. Но ни один из них ничего не сказал. Врач наконец вышел из палаты и не особенно довольным взглядом оглядел всех троих. — Нельзя. Давайте договоримся, что вы приедете в понедельник в любое время с десяти утра до семи вечера. Это тоже будет исключение, потому что так не делается. Но к тому времени это будет безопасно для пациента. — Кому-нибудь одному из нас тоже нельзя? — на удивление спокойно спросил Джиху, словно переключил программу в голове. А может, надеялся, что молящий тон подействует. — Сожалею, нет. Я понимаю, что вы хотите его видеть, но и вы поймите, что пациенту нужен покой, чтобы восстановиться после операции. К тому же я только что пускал к нему двух прибывших с ним друзей. — Он прав, Джиху-хён, — сказал Чимин. — Приедем в понедельник к десяти. Заебись же, я как раз могу успеть перед работой. А завтра к Киму можно прийти? — Завтра выходной от всех посещений без исключений. Только в понедельник. — Ясно, спасибо, — Чимин поклонился ему и пошёл к лифту, пытаясь отогнать в сторону мысли о том, что он вообще-то при большом желании запросто может проникнуть в палату Чанёля незаметно для врача и медперсонала, но всё же решил не рисковать и не пугать самого брата, которому сейчас действительно в первую очередь требовалось именно спокойствие. Джиху понадобились четыре сигареты, чтобы успокоиться, но сегодня он хотя бы не кричал на всю больницу о том, что если Чанёль умрёт, то он лично подорвёт здесь всё. Вчера ему сделали скидку и почти спокойно заставили убраться, но сегодня они непременно вызвали бы полицию с такими серьёзными и пугающими даже Чимина угрозами. — Чимин-а, мы доедем до колумбария, поедешь? — Я бываю там чаще вас. Поезжайте, я лучше не буду мешать и подожду у дома, — ответил он Юнги, имея в виду формулировку «у дома» в буквальном смысле, но брат не обратил на это внимания, вероятно, думая о другом. И к родительскому дому Чимин приехал первым, но внутрь заходить не посмел, хотя у него были при себе ключи от двери. Всё потому, что за последние почти полтора года Юнги, желая того или нет, приучил его держаться от дома подальше, когда тот был в городе, при условии, что он сам его не позвал. Так что следующие полчаса он провёл на улице, отписываясь в чате с учениками о тренировках в понедельник, которые на этот раз точно состоятся. Он уже побаивался, что его вообще вышвырнут с работы, пока не узнал, что клуб, скорее всего, и вовсе будут выставлять на продажу. Хотя он пока старался не думать об этом, но если он лишится любимой работы, для него это станет сильнейшим ударом. Старшие и Чонгук приехали вместе, друг за другом. Видимо, они встретились где-то на дороге к дому. Чонгук хотел оставить «генезис» за воротами, но Джиху вышел из «кадиллака» Юнги, пока тот заезжал в гараж, в котором стоял серебристый седан, и жестом показал Чонгуку припарковаться на подъездной дорожке за воротами и перед гаражом. — Не вернёшься сегодня домой? — спросил Чимин старшего Чона. — Нет, напьюсь здесь. — Только не превращайтесь из друзей и врагов в собутыльников, у хёна и так проблемы с бухлом. Я не хочу, чтобы сейчас, когда Тэ уехал, он спился окончательно. И не надо говорить, что вы сами разберётесь и что я лезу не в своё дело, это моё дело, потому что хён… — Чимин-а, я понял, — перебил Джиху, выставив ладонь перед ним. — Я с ним поговорю, договорились? — Хорошие новости: машину мы не испачкали, — сказал Чонгук, выйдя из «генезиса», на что Джиху резко повернул голову на него. — Плохие: как нам и говорили, его тошнит при движении. — Он в порядке? — Чимин подошёл к машине, открыв заднюю дверцу. — Он спереди, детка, забирай его. — Что происходит? — спросил Джиху. Ворота гаража как раз закрывались, когда Чимин вытащил из машины пушистого бело-серого двухмесячного хаски. — Бля… откуда у вас собака? Его стошнило в моей машине? — Я же сказал, что он её не запачкал, — ответил Чонгук, сворачивая что-то с сиденья и закрывая дверь тёмно-синего седана. Руку он держал за спиной. — Его стошнило на пелёнку, и тебе этого лучше не видеть. Ёбнешься ещё в обморок. — Слышишь, Юнги-я? Наша мелочь притащила щенка. Чимин опустил его на землю как раз в тот момент, когда подошёл Юнги и присел на корточки. — Это чей? — Твой, — ответил Чимин, на что старший Пак поднял голову. — Но если ты не хочешь, мы заберём его себе. Юнги снова опустил взгляд и усмехнулся, когда пёсика при шаге неуклюже мотнуло в сторону, и он ткнулся носом в его свисающую с колена руку. Левый глаз щенка был серо-голубым, почти прозрачным и холодным, как льдинка. А правый был рыжевато-карим. Как сказал Чимину с Чонгуком тот, кто передавал им щенка, гетерохромия у этой породы считалась абсолютной нормой. И пусть этот комментарий был лишним, потому что как раз эта особенность была для них бесценной. Джиху вздохнул, когда пёс стал обнюхивать его ноги, и тоже присел, подставляя ему пальцы. Щенячий хвост застенчиво и игриво заходил из стороны в сторону, а треугольные ушки стояли торчком. — Оставляй? — спросил Джиху, глядя на Юнги. Пак только кивнул, а Чимин бесшумно выдохнул и посмотрел на Чонгука, который тут же подмигнул ему. Следующие пару часов они привыкали к пополнению в доме Юнги и передавали старшему всю информацию, которую Чимин с Чонгуком получили от того, от кого получили щенка. С собой Чонгук привёз и сумку с мисками, кормом на первое время, игрушками, подушкой для сна и детским, почти игрушечным одеяльцем. Позже они поужинали и, когда вновь отвлеклись на щенка, Чимин понял, что Юнги вышел из дома. Он пошёл на улицу, думая, что наткнётся на своего старшего на крыльце, но ему пришлось того неплохо поискать. Он нашёл его только в тёмном проёме между холодным гаражом и кладовкой. Юнги курил. Младший прошёл к нему и прислонился к стене рядом с ним, протянув руку к пачке, тот только сверкнул глазами, видимо, удивляясь, потому что в вечернем свете было почти не разобрать. Но тот молча открыл пачку. Чимин вытащил сигарету и закурил от его зажигалки, делая первую затяжку после годового перерыва, не считая тех случаев, когда Чонгук выдыхал дым ему в рот. — От кого прячешься? — Хотел подумать. — Не так давно мы приезжали с Чонгуком в «Скайлайн», потому что Джиху-хён закрылся в кабинете, и Чанёль испугался, что он мог что-нибудь сделать с собой. Знаешь, что он тогда сказал Чонгуку? Что он бы не поступил так с ним. Неужели ты бы сделал это с хёном и со мной после всего, что было? — Юнги молча опустил голову. — Я не виню тебя ни в чём, я всегда думал, что тебе нужно время, чтобы во всём разобраться. А ты вместо этого согласился на какую-то… херню. Если у тебя проблемы, ты не должен решать их в одиночку. Я от тебя не отворачивался и Чанёль-хён тоже. Почему ты думаешь, что ты один, хён? Юнги тяжело вздохнул. — Иногда я забываю, сколько тебе лет. — Мне всё ещё пятнадцать? — Иногда, — повторил старший Пак. — Когда всё это произошло с Тэхёном, я хотел тебя отдалить от всего, чтобы тебя это никак не коснулось. Да, в то время в моей голове тебе всё ещё было пятнадцать. У меня это не вышло, но я хотел тебя защитить. — Ты не должен защищать меня хотя бы потому, что ты научил меня защищаться. Я справлюсь сам, а ты не сможешь спасти всех, хён. Тебе нужно перестать пытаться это делать. — Джиху был прав, зря мы взяли вас в «Помпеи». — Вы их закроете? — Юнги снова опустил голову. — Я поддержу и Чонгук тоже, мы давно уже нарушили все существующие правила. Юнги позволил себе ласково погладить его по макушке, а Чимин бросил сигарету под ноги и крепко обнял его. — Я очень скучал, хён. — Я тоже, — на мгновение он вжался носом в его шею, сжав Чимина в объятиях одной здоровой рукой, и вскоре отстранился, давно забытым движением коснувшись его щеки. — Ты милый. — Здесь ни хрена не видно. — Какая разница? Чимин усмехнулся, и они вышли из тёмного проёма в тот момент, когда из-за угла во внутренний дворик заходил Чонгук. Юнги подошёл к нему и молча обнял. Со стороны было заметно, насколько крепко он это делал, задерживаясь чуть дольше, чем при обычных дежурных объятиях. Он отстранился и вышел из дворика. — Что ты с ним сделал? — Я? Очаровал, — улыбнулся Чимин и с осторожностью обнял его за бёдра. — С тобой же получилось. Давай, быстро скажи мне, что я хочу услышать. — Ты меня любишь, — сказал Чонгук, а Чимин улыбнулся и нежно коснулся его губ своими. — Очень сильно любишь. — Нет, детка, вот это враньё я уже не хотел слышать, потому что ты меня любишь сильнее. Чонгук усмехнулся, погладил пальцами его по щеке и, отстранившись, взял его за руку. — Едем домой, пока ты не захотел остаться здесь жить. — Э-эй, — Чимин дёрнул его за руку, чтобы тот не двигался с места, — даже в шутку я не хочу здесь жить, мой дом с тобой. — Теперь он уже сам потянул Чонгука на выход из внутреннего дворика, но вдруг резко остановился и обернулся. — Конечно, если только ты не скажешь, что нашёл того, кто трахается лучше. Чонгук резко толкнул его в сторону и прижал к двери холодного гаража за горло, при этом злобно раздувая ноздри. — Ух ты. Что мне ещё сказать, чтобы ты жёстко отымел меня прямо здесь? — Чонгук убрал руку и засунул большой палец ему в рот, который Чимин стал посасывать, а потом сам же застонал, аккуратно обнял его под руками и засунул ладони под пояс джинсов и боксеров сзади. Чонгук вытащил палец с грузным, шумным выдохом. — Детка, вот теперь нам точно пора. Они вышли из дворика к основному крыльцу, когда старшие на нём курили. — Мы едем домой, — сказал Чимин. — Валите. Нам ещё надо наверстать проёбанное время, — сказал Джиху и посмотрел на Чонгука, расправив руки в стороны. — Обнимешь меня? Чонгук медлил, а Чимин усмехнулся. — Ты всё ещё делаешь это неловко, хён, — сказал он, когда Чонгук отпустил его и шагнул к старшему. — Я научусь, — он также осторожно обнял Чонгука, а потом мягко подтолкнул его к калитке. — Давай отойдём на пару слов. Чимин шагнул к Юнги, когда тот провожал взглядом Джиху и Чонгука. — Ещё кое-что, хён: я собирался молчать, но... В четверг мы с Тэ разговаривали на кухне. Я знаю, что это не моё дело, я никогда не лез в твою личную жизнь, а ты — в мою. Но когда я спросил, влюблён ли он в тебя… — Не надо, — прервал его Юнги. — Это последнее, о чём ему стоит думать. — Он не знает, — продолжил Чимин. — Я думаю, сейчас ему полезно немного побыть одному. — Иди сюда, — он бросил сигарету в урну и направил руку в его сторону, подзывая к себе. Чимин обнял его вокруг талии, пока рука на перевязи не упёрлась ему в грудь, утыкаясь лицом в плечо, а Юнги, как раньше, прятал лицо в его шее. — Прости за всё, через что тебе пришлось пройти из-за меня. — Теперь я могу тебе звонить и приезжать сюда без разрешения, когда ты здесь? Юнги отстранился. Его взгляд был немного печальным. — За это тоже прости. Тебе не нужно разрешение для такого. Ты можешь делать что хочешь и звонить тоже. Твоя комната всегда будет за тобой, так что ты имеешь полное право приезжать, когда вздумается. — Спасибо. — Эй, Юнги-я, — окликнул его Джиху, возвращаясь с Чонгуком, причём старший плёлся еле как, потому что за его левую штанину щенок тянул его обратно. — Как его зовут? Мне нужна кличка, чтобы ругаться. Юнги присел на корточки, когда щенок отпустил брюки Джиху и подбежал к ним. — Пусть будет Дизель.8 ноября, суббота
Чанёль вошёл в уединённую комнату бара, который принадлежал Хару, как умирающий лебедь: хромая, кашляя и глядя при этом себе под ноги. — Вот же придурок, здесь никого нет, кроме нас, — услышал он голос Чонгука. — Блять, — Чанёль тут же выпрямился и встретился взглядом с Чонгуком и Юнги, — а где все? — Где Джиху? — спросил Юнги. — Занят, за ним Дизель охотится, — усмехнулся Чанёль. — Надеюсь, когда у него отрастут коренные, он ему отомстит, хён опять до него доёбывается. Джиху вошёл внутрь следом со щенком на руках, который пытался укусить его за пальцы, пока тот трепал его и в попытке раздразнить ещё больше оттягивал ему шерсть на шее. Светлые волосы старшего были растрёпаны. Собственно, Чанёль же их и растрепал. Они оба были только в джинсах и джинсовых рубашках, оставив куртки в машине Джиху, который припарковался прямо около входа. И если Чанёлю не особо нравился свой верх, то на Джиху в этом было приятнее смотреть, какое-то странно успокаивающее зрелище. — Привет, — подмигнул Чон больше Юнги, так как Чонгука они оба видели утром в аэропорту, вот только старший Пак об этом пока не знал. — Смотри, малыш, говорю же, что он похож на тебя, такой же бешеный. — Ага. Вот и забирай его вместо меня. — Извращенец. Чанёль в это время уже хотел идти к диванчику, но оглянулся на него с заинтересованным видом, хотя до этого момента не думал ни о каких пошлостях. — А что ты собирался со мной делать? — Сейчас блевану, — признался Чонгук. — Я тоже, — подхватил Юнги. — Давайте вы опустите подробности, пока не останетесь одни? Джиху приблизился к его уху и шёпотом произнёс: — Я тебе потом покажу. Чанёль усмехнулся, обошёл диванчик с правой стороны и сел напротив Чонгука. — Больше никого не будет? Могли бы, как вчера, опять дома собраться. — Придут все, кроме Тэхёна и Чимина, — ответил Юнги. — Тэхёна я и не ждал, — заметил Чанёль и думая добавить про то, что проблематично явиться на сбор из Испании, но решил, что это уже будет перебор. — А Чимина почему нет? Где он? — На работе, — ответил Чонгук, глядя на часы. — На работе? Мы же вчера говорили о том, что будут все. Сегодня суббота, а у него всю жизнь была пятидневка. — Какие-то пацаны попросили перенести тренировки с понедельника, Юнги-хён был не против. Джиху сел на диванчик рядом с Чанёлем и напротив Юнги, щенок всё ещё был у него на руках и гораздо спокойнее от того, что старший Чон уже ласково его гладил. — Хён, да отпусти, блять, его, он не ручной. — Как это не ручной? Видишь, ему нравится? — Пусть сидит, — сказал Юнги. — Он не всех видел, а незнакомых не любит. Не знаю, как остальные отреагируют, если он зарычит или подаст голос. Не хочу, чтобы кто-то чувствовал себя неуютно. — Это трёхмесячный щенок, что в нём страшного? — спросил Чанёль. — На меня он вчера не рычал, — вспомнил он вдогонку их первую вчерашнюю встречу с Дизелем. — Скорее всего, дома пахло тобой. — Или от меня, — ответил Джиху и подмигнул младшему. Чанёль только положил руку ему на колено, чтобы тот наконец угомонился, а сам посмотрел на Юнги, собираясь продолжить, но не успел, так как отвлёкся, как и все, на открывшуюся дверь. — Всем привет, — сказал Хосок, пропуская вперёд Соён. За ними вошёл Намджун и уже в закрывающуюся дверь — Юри. — Здорово, Дизель! — Это необязательно, — сказал Юнги, когда все поочерёдно начали кланяться перед старшими, — просто садитесь. — Если у нас появился новый «помпеец», почему не было сбора по вербовке? — спросила Соён, садясь на один диванчик с Джиху и Чанёлем и затягивая чёрные волосы в высокий хвост. — Смешно, — ответил Чанёль. — Хорошо, что он появился перед закрытием, только собаки нам на миссиях не хватало. — Чанёль? — позвал Юнги, указывая ему рукой на собравшихся и намекая на начало сбора. — Я? Но я пришёл как рядовой «помпеец». — Ты всё ещё лидер, а это — последний сбор. — Вот же блять, — он провёл ладонью по лицу и сел ровнее, положив руки на стол. — Ладно, этот день оттягивался месяц, потому что никто из вас не соглашался на то, чтобы сбор Совета был проведён без Намджуна и меня. Не думал, что я сделал из вас тряпок, но я был тронут… пулей в лёгкое. В общем, извините за задержку, но вовсе необязательно было вваливаться к нам всей толпой, когда вам это разрешили. — Джиху пихнул его локтем в бок. — Ладно, ближе к делу. Задача на сегодня только одна: голосование за закрытие «Помпеев». Это могла бы быть формальность, так как оба основателя уже пришли к единому мнению, но у каждого из вас есть последняя возможность высказаться. Итак? — Я хочу сказать, — Юри слегка оторвала ладонь от стола, сидя рядом с Намджуном и Чонгуком. — Можно ли каким-то образом оставить тренировки? Было бы неплохо, если бы можно было продолжить их с Юнги-оппой или Чимином. Это то, от чего я пока не готова отказаться. — И стрельбище я бы попросил оставить, — подхватил Намджун, — или альтернативу ему. — Кто ещё хочет оставить тренировки? — спросил Чанёль. Из «помпейцев» руки подняли все, даже Чонгук. — Как и говорил вчера: не то чтобы я горел желанием, но могу помочь, ты сильно сдал за месяц, — заметил младший Чон, на что Чанёль усмехнулся. — Папа согласен оставить стрельбище за вами, если вы согласны, — сказала Юри. — И ангар тоже. — Спасибо, но нам это не нужно, — ответил Юнги. — Вчера мы собирались впятером, чтобы обсудить то, к чему мы пришли с Джиху. Так как спортивный клуб, в котором работает Чимин, выставлен на продажу, мы выкупаем его и планируем расширить, соединив с соседним помещением. Желающие продолжать тренировки, смогут заниматься там и ближним боем, и стрельбой. — А Чимин не против? — спросил Хосок. — Нет, — ответил Чонгук. — Чимин хочет сохранить клуб и чтобы это не отразилось на его работе, так что он поддерживает эту идею. Иначе клуб продадут как обычное помещение под что-то совсем другое. — «Помпеев» больше совсем не будет, или вы шлёте нахуй только две завербованных волны? — Совсем, — ответил Джиху. — С сегодняшнего дня «Помпеи» прекратят своё существование после голосования. Если у кого-то из вас возникнут какие-то проблемы, которые вы не в силах решить, можете обратиться ко мне или Юнги, и мы будем решать всё в частном порядке. — Если вопросов и пожеланий больше нет, — продолжил Чанёль, — голосуем «за» поднятой рукой и «против» опущенной. — Чанёль сам оторвал левую руку от стола и поднял. — Заебись, — заключил он, когда у них вышла ничья, потому что пришедшая четвёрка помпейцев проголосовала «против». — Значит, вопросы не закончились, — сделал вывод Юнги, — мы слушаем. — Зачем их вообще закрывать? — спросила Соён. — «Помпеи» теперь не зависят от «Скайлайна», ну и что? Не будет финансовой помощи? Мы обойдёмся без оборудования и всего остального, но зато и без рискованных миссий тоже. Не каждая наша миссия была связана со «Скайлайном». Лично мне вы раньше часто помогали в работе. Я не уволилась только благодаря Хёнджун-ниму, который привёл меня в «Помпеи», и тому, что вы научили мыслить нешаблонно. Мне не нужны еженедельные или ежемесячные миссии, но хочу, чтобы у меня было куда прийти, если мне понадобится помощь. И не в «частном порядке», а с участием командной работы. — Типа как мы делали с незапланированными сборами? — подсказал ей Хосок. — Да, да, что-то вроде этого. Я не думаю, что это было бы часто. — Раньше мы ещё занимались миротворческими миссиями, когда Хенджун-ним был здесь, — сказала Юри, — их тоже можно вернуть. — Для всего этого необязательно оставлять «Помпеи», которые были в первую очередь организацией со своим уставом, правилами и дисциплиной, — ответил Джиху. — При желании вы можете так же попросить собраться и обсудить проблему или цель, но это будет уже на чисто добровольной основе. Соён-а, ты четыре года в «Помпеях», неужели ты не заебалась? — В «Помпеях» нас тоже никто ни к чему не обязывает, каждый может выйти из них в любое время, мы здесь добровольно. Или я не права? — Права. Но Тэхён тоже хочет уйти, — сказал Намджун, — а кто ещё? Чимин? — Да, всего шесть человек, — ответил Чонгук, — четверо из них только что проголосовали «за». — Джун-а, тебе-то они нахуя? — спросил Чанёль. — Ты не хочешь съебаться из них подальше? — Нет, я согласен с Соён и Юри, и если бы мы стали заниматься тем, что иногда делали раньше, то хуйни вокруг, которая была у нас здесь последние полтора года, было бы меньше. Вот этим я бы хотел заниматься. — Вы их всё равно закроете, верно? — спросила Юри. — На хрена вам «Помпеи» для этого? — спросил четвёрку Чонгук. — Я согласен с Джиху-хёном, можно попросить по-прежнему придерживать эту комнату и собираться, кто и когда захочет. Без «Помпеев» и обязательных сборов в шесть утра. — Если голосование не состоялось, сделать мы ничего не можем, даже если хотим, — ответил Юнги. — Да? А что за самодеятельность ты устраивал на прошлом сборе? — усмехнулся Джиху. — Это была вербовка, а не вопрос о закрытии. И голосование состоялось, — ответил Юнги и, похоже, пнул его под столом, потому что старший Чон тихо выругался, и треугольные уши Дизеля навострились. А старший Пак тем временем продолжил: — Все наши отношения с вами всегда строились на уважении. Если вам нужно время подумать, мы его дадим, но проведём голосование заново в другой день. Для ясности: речь не идет о том, что мы закрываем «Помпеи» — и каждый идёт своей дорогой. Абсолютно каждый здесь только потому, что является или родственником, или другом основателя или «помпейца». С закрытием «Помпеев» это не изменится. Для всех этот год был очень трудным, но нужно идти дальше. Вы всё ещё можете прийти к любому из нас и попросить собрать команду, если вам нужно, а отношения в этом случае изменятся с деловых на дружеские. Вам нужно больше доверять чему-то новому. В комнате повисло молчание, пока Чанёль задумчиво и неосознанно барабанил пальцами по колену Джиху, а Дизель на его руках громко зевал. — Хорошо, — сдалась Соён, — я готова проголосовать «за», если вы оба действительно имеете в виду то, о чём говорите. — Ну и когда это я был треплом? — спросил Джиху. — Кто ещё хочет поменять свой голос? — спросил, в свою очередь, Чанёль, так как вопрос старшего Чона был явно риторическим. — Я, — ответил Хосок. — Я и так смогу поднапрячь Чонгука с Чимином, если нужно, так что мне без разницы. — Ха, — усмехнулся Чонгук. — Чего? — Вы оба у меня в долгу. А ещё Тэ, но хуй с ним, его долг я спишу на твой. Чонгук только усмехнулся и показал ему средний палец. Хосок, улыбнувшись, ответил ему тем же. — У меня последний вопрос, — сказала Юри. — Как бы сейчас проголосовал Хёнджун-оппа? Джиху и Юнги переглянулись, и старший по правую руку от Чанёля стал уже задумчиво поглаживать маленького хаски. — «Против», — ответил старший Чон. — Если кто помнит, Соён завербовал именно он, и их взгляды похожи, он сказал бы примерно то же. — Спасибо. Я не поменяю свой голос. Чанёль вздохнул и положил левую руку на стол. Он даже не думал, что последний сбор будет проходить так тяжело и высасывать из него душу. Он надеялся, что если решение и не будет единогласным, то большинство точно поддержит и, наоборот, радостно из всего этого съебутся, но не подумал о том, что за столько лет и к «Помпеям», и ко всем трём основателям успели прикипеть все. — Давайте ещё раз: голосуем «за» поднятой рукой и «против» опущенной, — сказал он и поднял руку. — Спасибо. Шесть голосов «за», два «против». — Мне жаль, что мы не удовлетворили пожелания всех. Предлагаю приехать вам всем ко мне домой в любой день на следующей неделе, чтобы ещё раз обсудить всё в нейтральной обстановке. На сегодня голосование состоялось, и правила больше не действуют. «Помпеи» действительно прекращают существование, но, как я и сказал до этого, ничего ещё не кончается. Юри, Намджун, приезжайте на неделе. — Ладно, — ответил Намджун. — Но как бы у тебя не стало слишком тесно. — На этих словах Чанёль громко кашлянул, так как тот едва не проговорился. — Всем спасибо, сбор Совета окончен, — подытожил Чанёль, демонстративно вытер невидимый пот со лба и приложился щекой к столешнице. — Пиздец, как сложно. Господи, блять, неужели я больше не лидер? Накидаюсь сегодня от счастья. Джиху положил левую руку ему на загривок и начал разминать ему шею и плечи. — Поздравляю, малыш, ты хорошо справился. — И когда мы теперь увидимся? — спросила Соён. — Ты что, нас не слушала? — спросил Джиху. — В любой день, мы не расходимся. — Он отпустил Дизеля и встал с диванчика. — Кто хочет объятий с бывшим основателем? — А ты научился это делать, хён? — засмеялся Чонгук. — Сейчас увидишь. Чанёль выпрямился, наблюдая за тем, как тот крепко обнимал Соён и что-то ободряюще говорил ей на ухо. Получилось тепло, естественно и даже мило — так, что Чанёль улыбнулся. Следующей была Юри, которую тот обнимал чуть дольше, а та, кажется, смахнула слезу, когда по плечу Чанёля кто-то похлопал, и он обернулся. — Блять, да вы и правда тряпки, — увидев Соён, сказал он так, будто вовсе не был тронут. Но всерьёз его слова, похоже, уже никто не воспринимал. И прощание далось ему тяжелее сбора. Он даже согласен был провести его ещё раз, лишь бы не поддерживать и не переживать эту минорную нотку, которую вносил в объятия каждый из присутствующих. Сегодня он абсолютно, непременно точно напьётся и от грусти тоже. — Хён, я останусь сегодня с Джиху-хёном, — сказал Чанёль, когда они снова остались вчетвером. Впятером, если считать Дизеля, который стоял возле закрытой двери и поворачивал голову от слабых звуков, которые доносились до него из-за двери. — Говорю, чтобы ты не думал, что я внезапно завалюсь домой. — Когда мне это мешало? Ты не должен отчитываться передо мной. — Не напивайся сегодня, Юнги-хён, — сказал ему Чонгук. Юнги усмехнулся и вновь, как перед этим, поднялся с диванчика, но на этот раз не для объятий, а для того, чтобы уйти. — Не надо волноваться обо мне. Я не напьюсь. Всем спасибо за сегодня. Он вышел из комнаты вместе с Дизелем, и Чанёль глубоко вдохнул. — Чёрта с два я бы оставил его одного при других обстоятельствах, у него всё на роже написано. — Надеюсь, всё будет хорошо. — сказал Чонгук, тоже вставая с диванчика. — Перед тем как ты вошёл, Чанёль, он спрашивал, могу ли я присмотреть за Дизелем так, чтобы никто не знал. — Что ты ответил? — Что ещё я мог ответить? Сказал, что будет знать только Чимин, но мы оба будем молчать. Если бы я не согласился, он бы начал прямо здесь придумывать что-то ещё и хрен знает, когда бы он тогда вернулся домой, раз Дизель был с ним. Сейчас это уже будет неважно. — Он надел чёрную тёплую кожаную куртку и поднял с диванчика перчатки и мотоциклетный шлем. — Я поехал к Чимину. — Слушай, Чонгук, он мне показался каким-то пришибленным утром, — признался Чанёль. — Не хочу лезть, но у вас всё норм? — Да. Просто переживает, — ответил он. — Отдыхайте, увидимся на днях. — Напиши, если что-то узнаешь, Чонгук-и, — кинул ему вдогонку Джиху, когда дверь закрылась и Чанёль тоже поднялся с диванчика. — А я знаю, что с Чимином. Подойди, и я шепну на ушко. Чанёль шагнул к нему со стороны спинки диванчика и отвлёк его рукой на его шее, когда второй он потянул его за волосы. Джиху с шипением вдохнул, а Чанёль, наоборот, резко выдохнул и усмехнулся, когда тот чуть не к лицу прижал его рукой за шею. — Отпускай, — примирительным тоном сказал Чанёль. — Ты первый. После сбора Юнги заехал с Дизелем в продуктовый супермаркет, чтобы предусмотрительно закупить в дом продуктов для Чонгука и Чимина, которые с завтрашнего дня, как он надеялся, будут присматривать за Дизелем, которого сейчас ему пришлось оставить в машине с приоткрытыми окнами. Хотя всего месяц назад он проносил его с собой под курткой, когда тот был раза в полтора меньше. Именно благодаря Дизелю он стал реже пить и вернулся к тренировкам. В тот момент его левая рука была ещё в гипсе, но это ему не сильно мешало возвращать остальное тело в привычную форму относительно физической подготовки и скорости реакции. В последний раз он немного выпил вчера после выписки Чанёля из больницы и на общей встрече с братьями и Чонами, до этого — неделю назад. А напивался в последний раз почти месяц назад, в день похорон Со Сану и отъезда Тэхёна. Так что да, собака явно действовала на него положительно, но не так, как... — Идём, Дизель, — сказал он, запоздало закрывая ворота, когда они вернулись домой и Юнги вытащил из машины сумки с продуктами. Но щенок выскользнул на улицу, заскулил и зашёл за угол так, что Юнги видел только его беспрестанно виляющий хвост. — Дизель! Однако хаски явно был увлечён чем-то поинтереснее хозяина. Юнги оставил пакеты с продуктами на дорожке у крыльца, уже представляя, как в следующий момент он бежит за Дизелем к дому, чтобы вытащить его из сумки, в которую тот непременно залезет. Пак вышел через открытые ворота и остановился возле кирпичной опорной стойки. Перед Дизелем на корточках сидел Тэхён, который что-то тихо говорил ему, гладил по холке и трепал за ушами. Юнги молчал, пока изучал его окрепшие за месяц ноги и руки — то, что не было скрыто утеплённой кожаной курткой молочного цвета, — и тёплое, а вовсе не холодно-бледное лицо. Ducati здесь не было, а на его щеках не было морозного румянца, значит, его либо кто-то подвёз, либо он приехал на такси. Рядом с его ногой стояла небольшая кожаная сумка, которую Юнги едва заметил, потому что от его открытой и тёплой улыбки не мог оторваться. Ким, похоже, это почувствовал, потому что поднял голову и встретился с Паком взглядом. Именно сейчас этой тёплой и практически сияющей энергетикой он был похож на вечно солнечного Хёнджуна. — Привет, Юнги-хён, — сказал младший с той же улыбкой и поднимаясь на ноги, пока Дизель обнюхивал его с тем же ходящим из стороны в сторону хвостом. — Привет. Когда ты вернулся? — Сегодня утром. Я войду? Юнги только посторонился, пропуская его вперёд и немного задерживаясь на месте. За Кимом тянулся лёгкий шлейф освежающего одеколона, чем-то похожего на его собственный. Пока Пак закрывал ворота и торопливо подходил к крыльцу, вспомнив про бурный интерес Дизеля к пакетам, младший взял уже два из них, оставив для Юнги только один, и ждал его у двери. При этом щенка пакеты на этот раз вовсе не волновали, он ни на шаг не отставал от Тэхёна и стоял возле его ноги. — Проведённое время с Тору пошло тебе на пользу, — заметил Пак, когда они сняли куртки и уже заходили в кухню. Он щёлкнул выключателем и поставил пакет на столешницу, забирая у Тэхёна остальные два. И только тогда увидел его недоумение и добавил: — Ты хорошо выглядишь. — Вряд ли на пользу, я не видел его почти месяц. Я пробыл в Хересе всего три дня, а когда устал от него, поехал дальше. Его тренировки перед Гран-при слишком нервные. Возможно, из-за того, что для него они последние? Таскался с какой-то компанией, смотреть тошно было. Я себя так вёл года два-три назад. В общем, я пришёл к выводу, что нужно ещё пару лет, чтобы у нас было что-то общее, кроме езды на мотоциклах, и чтобы я смог назвать его другом. А пока ни пользы, ни удовольствия от общения с ним я особо не вижу. Хён, отдай, я сделаю. — Тэхён стал убирать продукты на их обычные места. — У тебя всё нормально? — Всё хорошо. — Чимин-хён отправлял мне фотографии Дизеля. Иногда отправлял кадры, где он с тобой. — Извини его за это, я с ним поговорю. — Зачем? Я сам его об этом просил. А ещё хёны говорили, что он не любит чужих. — Так и есть. Он ещё мал, но уже тяжело сходится с новыми людьми, — в этот момент Дизель прыжками вбежал в кухню и бросил маленький мячик в ноги Тэхёна. — Ах… Теперь это выглядит так, будто я вру. — Младший Ким только улыбнулся, потрепал щенка по голове и бросил мяч в гостиную через открытые двери. — Ты голодный? — Нет, мама накормила меня. И по-моему, даже слишком увлеклась. Я сказал ей, что еду к тебе, и она просила передать, чтобы вы с Джиху-хёном навестили её. — Мы приедем. — Если ты не ужинал, я просто посижу с тобой. — Я не хочу, — ответил Пак. О еде он в данный момент думал в самую последнюю очередь. — Мне предложили работу в художественном отделе «Меркурия», какой-то рекламной компании. В обед я съездил к ним на собеседование, показывал портфолио. Я хотел посоветоваться с тобой и спросить, имеешь ли ты к этому отношение? Потому что они дали мне «добро», хотя диплом я смогу забрать только через несколько месяцев. Это странно. В этот момент Юнги так отвлёкся от сути того, что именно он говорил, что едва не пропустил вопрос, потому что был сосредоточен на том, как именно говорил Ким. Похоже, Тэхён был расслаблен и спокоен, говорил много, но при этом не тараторил и не запинался, а ещё, как ни странно, не спотыкался о мысленную брань. Честно говоря, Пак не то чтобы не хотел, чтобы тот прекращал ругаться, он плохо себе представлял то, чтобы тот сознательно и окончательно от неё отказался. И сейчас полное отсутствие словесных запятых в виде пауз, которые были, когда он едва не ругался, резало слух. — Руководитель отдела — наш с Джиху одноклассник, — ответил Юнги, вспомнив, о чём был вопрос. — Мы недавно виделись, и он сказал, что они ищут сотрудника в команду, я только порекомендовал тебя. Я не заставлял его предлагать тебе работу, только предложил ему вариант, к тому же я даже не знал тогда, понравится ли тебе место и условия. Если ты добился одобрения, то точно не благодаря мне. Не хочу, чтобы ты думал, что я лезу в твою жизнь и что-то навязываю… — Хён, — перебил его Тэхён, — я не злюсь. Я сказал им, что подумаю до понедельника, потому что хотел именно посоветоваться. Если бы мне это чем-то не понравилось, я бы просто отказался, как от многих других предложений. Но я соглашусь. А помимо этого, хочу вернуть трек к жизни. Вы с Джиху-хённимом в этом поможете? Он передал мне права на него. — Когда? — Утром, когда они вчетвером встречали меня в аэропорту. Извини, это я попросил их ничего не говорить, хотел сделать это сам. Юнги даже не удивился, теперь поведение близких хотя бы стало понятным. — Идём в гостиную, поговорим там. — Подожди здесь, мне нужно взять сумку, я кое-что привёз, — Тэхён направился в прихожую, подсвистывая Дизелю, который тут же увязался за ним. Юнги лишь усмехнулся, свернул пакеты в маленькие треугольники и убрал в один из ящиков стола. Наполнил миску Дизеля сухим кормом, хотя от переизбытка эмоций тот вряд ли притронется к еде в ближайшие часы. После чего подошёл к кухонному островку, думая закурить, но тут в кухню влетели ядовито-зелёный теннисный мяч и гнавшийся за ним щенок. А в прихожей Тэхён чем-то запищал, так что Дизель едва не врезался в кухонный гарнитур и тут же умчался обратно, вернувшись через пару секунд уже с мягкой вытянутой и плоской игрушкой, напоминающей расплющенного пингвина. Похоже, Тэхён сделал ему подарок, и хаски, умудрившись подобрать по дороге и новый мячик, довольно виляя хвостом, быстро унёсся в гостиную. После столь насыщенного впечатлениями дня, щенка наверняка вырубит в сон уже в ближайшее время, для подзарядки. Только после этого вернулся Тэхён. Ту самую небольшую кожаную сумку он держал за спиной, и единственное, что смог подавить в себе Юнги, — желание хотя бы обнять его, но взгляда от него оторвать не мог, как было на улице. Тэхён молчал, пока то ли ждал, то ли… Ким вдруг шагнул к нему и, по-прежнему держа руки за спиной, поцеловал. Юнги почти сразу обнял его одной рукой за талию, а второй уже по любимой привычке поглаживал его по скуле просто потому, что соскучился. Тэхён сам же толкал его к тому, чтобы он спустил себя с тормозов. Целовал его Ким чувственно и нетерпеливо, словно сам потерял контроль, и хотя бы по этому Пак мог бы предположить, что тот скучал не меньше. До этого момента младший вовсе не был с ним холодным или отстранённым, просто будто бы оттягивал какой-то момент или, наоборот, подводил к нему. И, видимо, именно он заставил Тэхёна прийти в себя и медленно отстраниться. — Прости, я хотел сделать это не так. Идём, — Ким кивнул ему на открытую дверь в гостиную. Юнги глубоко выдохнул и вышел из кухни в тот момент, когда Тэхён включал там свет. Для игр и баловства с игрушками в гостиной у Дизеля был жёлтый круглый большой коврик с высоким ворсом, на котором тот сейчас почти дремал, сонно покусывая новенький мячик. Пингвин лежал у него под передней левой лапой. Когда Юнги и Тэхён входили внутрь, глаза щенка раскрылись чуть больше и он замер на несколько секунд, пока Юнги не сел на диван, а после вновь стал подгрызать игрушку и засыпать. Младший рядом садиться не стал, только поставил сумку на кресло за Дизелем, сверкнул чем-то оранжевым и встал напротив, по-прежнему пряча руки за спиной. — У меня есть для тебя три вещи, все они идут в строгой последовательности. Обещай, что будешь меня слушать и не будешь перебивать. — Хорошо. — Это первая, — с этими словами он быстро бросил ему что-то, что Юнги оперативно поймал в воздухе. Это оказался брелок, красный мотоцикл на медном крючке-цепочке. — Честно, не знаю, зачем он тебе, но когда увидел, подумал, что тебе он необходим. Пусть символизирует меня, Чимин-хёна или нас обоих… Ладно, это было несерьёзно, я хотел снять волнение. — Юнги тут же поднял глаза на него, пытаясь понять, тараторил ли он перед этим, когда внимание зацепилось за последние слова. — Я имел в виду обычное волнение, хён. Вот, — он шагнул ближе и приложил к его щеке совершенно тёплую ладонь, которую Юнги, кажется, неосознанно накрыл своими пальцами. — У тебя рука холодная. Ты в порядке? Пак усмехнулся, потому что звучало и выглядело это так, словно они поменялись местами. — Я ведь тоже могу волноваться. Возможно, это результат? Тэхён ещё некоторое время молча удерживал свою руку на его лице, мягко поглаживая щёку большим пальцем, а потом убрал и сделал полшага назад. — Я вернулся, когда дописал одну вещь. Если бы не это, я бы приехал раньше, но я должен был закончить. — Тэхён протянул ему оранжевую папку-планшет, которую Юнги забирал чуть дольше, чем нужно, потому что вновь коснулся его непривычно тёплых пальцев. — Подожди, не открывай, — тот обошёл диван, навалившись на него со стороны спинки рядом с Юнги. Похоже, младший боялся его реакции и таким образом защищался. — Теперь можно… Нет, подожди! — Тэхён-а, — Юнги повернул к нему голову, — это же я, чего ты боишься? Ким сделал глубокий вдох и кивнул ему одними глазами. — Первая страница — для меня, с неё я начал, вторая — для тебя. Или для вас с Джиху-хёном. Юнги приподнял крышку, встретившись с глазами Хёнджуна. Видимо, Тэхён имел в виду то, что наконец осмелился сам посмотреть на него прямо в своём сознании, хотя раньше он этого избегал. — Это было важно для меня, — сказал Тэхён, — даже если выглядит ерундой. — Я не считаю это ерундой. — Перелистни, там увидишь то, что я считаю важным для тебя. Прощение. Вот на что он ему намекал. Это Юнги понял, когда на следующей странице увидел трёх до боли знакомых ему лучших друг для друга друзей. — Ещё год назад, когда ты сказал мне в баре, что я должен жить дальше, я спросил, когда это будешь делать ты, но ты мне так и не ответил. Ты тоже должен отпустить это, хён. Юнги молчал, пока смотрел сквозь лист и закрывал следом папку. Как ни странно, сейчас об этом думать было легче, словно кто-то включил свет в тёмной комнате. Но вскоре выключит обратно, как только Тэхён выйдет отсюда. Тот словно прочёл его мысли, когда заговорил: — Я тебе в этом помогу. И теперь последняя вещь для тебя: я тебя люблю и всё ещё хочу быть с тобой. Для этого он специально убавил громкость своего голоса, уже по собственному опыту зная, что к тихому тону лучше прислушиваются и легче на него отвлекаются. Юнги сам с ним это использовал в то тяжёлое время, когда пытался выдёргивать его из собственных мыслей во время приступов. Когда он обернулся, то встретился с его тёплым, но уверенным взглядом. Тэхён некоторое время молчал, будто проверял, верил ли ему Юнги. А он только отвернул от него голову, собираясь встать и подойти к нему, но Тэхён ладонью прижал его за плечо к сиденью. — Я ещё не закончил. — Ты сказал, что это последняя вещь. — Да, но у неё хвостик есть. — Юнги только с тяжёлым вдохом откинул голову на спинку. Тэхён бегло погладил его пальцами по щеке, но руку убрать не успел, так как старший аккуратно задержал его за запястье и уже сам приложился лбом к его ладони. — Я давно тебя люблю, — коротко признался Юнги. — Знаю. Больше не будешь прогонять меня отсюда и запираться изнутри? — Нет. — Отговаривать меня от себя тоже не будешь? Прочищать мне мозги и говорить, что я должен жить той жизнью, в которой нет тебя, — не будешь? — Нет. Но… — Извини, хён, я же сказал, что ещё не закончил, а ты обещал меня не перебивать. Я хочу, чтобы ты стал относиться ко мне как к равному. Я имею в виду, что если у тебя проблемы или тебе нужно принять важное решение, то чтобы ты не только говорил со мной об этом, но и позволял мне высказывать своё мнение, а сам при этом слышал бы его. Иначе смысла в этих отношениях я не вижу, когда я продолжу что-то делить с тобой и советоваться, а ты будешь и дальше держать всё при себе. Хочу знать, что там происходит, — Тэхён высвободил свою руку и слегка постучал подушечкой указательного пальца по виску Юнги. — Мне нравится, что ты делаешь для меня, но я тоже так хочу, понимаешь? — Хорошо, я тебя услышал. Я согласен, но мне может потребоваться время, чтобы поработать над этим. — Нам потребуется. Будем работать над этим вместе, ты не можешь и не должен что-то менять только потому, что я об этом попросил. Я бы мог сказать, что дело во мне, раз ты не хочешь откровенничать, но ты сам заставил меня поверить в то, что не всё плохое связано со мной. — Так и есть. Тэхён-а, ты не при чём. Это произошло случайно, а потом мне показалось, что так будет легче всего, и я просто привык. Это всё? — Хм-м… Кажется, да. Юнги поднялся на ноги и обошёл диван, остановившись между его спинкой и окном. Тэхён выпрямляться не спешил, по-прежнему опираясь о спинку дивана, только повернул голову на него. — У тебя было «но», — напомнил ему младший Ким. Пак склонился к дивану и положил руки на изголовье. — Если бы ты дал мне знать, что сегодня вернёшься, сам или через кого-то, я бы первым к тебе приехал. — Это ведь я уехал, и я должен был первым объявиться, к тому же я хотел увидеть и тебя и Дизеля. И потом, ты не должен мне что-то доказывать, ты давно уже это сделал… Ну что? Не говори, что не узнаёшь меня, — сказал тот, когда Юнги улыбнулся. Он погладил пальцем по уголку чужих губ и, не убирая руки, кивнул на спящего на боку с вытянутыми вперёд лапами щенка. — Дизель и есть то самое «но». Я хотел удостовериться, что ты понимаешь всю серьёзность этих отношений, я ведь уже не один. — Говорил он это совершенно серьёзным тоном и с таким же серьёзным видом, хотя, конечно, шутил. Тэхён только подавил смешок. — С этой проблемой я точно справлюсь. Если он действительно плохо сходится с другими людьми, то он ждал, что я приду, потому что ты скучал по мне так же, как я по тебе. Юнги не стал ему отвечать на очевидное, лишь приблизился к нему и коснулся его губ своими, убирая руку от уголка чужого рта на скулу. На этот раз их поцелуй был желанным, сладким и мягким, как плюш-антистресс, из которого делают пушистые и приятные наощупь мягкие игрушки. Это не тот поцелуй, от которого можно потерять голову. Скорее, наоборот, он в позитивном смысле этих слов расставлял всё по местам и давал уверенность в том, что так и должно было быть. Тэхён отстранился первым, причём и от губ Юнги и от дивана, чтобы обнять старшего вокруг талии, когда он тоже выпрямился. — Что в твоей сумке? — спросил Пак, кивнув на кресло. — Мои вещи. Хочу остаться с тобой. Юнги крепко прижался к его шее носом, обнимая свободной от его лица рукой чужую талию. Он не стал говорить, что несколько раз порывался поехать за ним, но планировал продержаться ещё до утра, потому что пообещал дать ему время. Да и в конце концов, он сам собирался отпустить его, и этот отъезд он считал лучшей идеей, пока не понял, что в его буднях катастрофически не хватает присутствия Тэхёна. Это выражалось в незначительных мелочах, которые срастались вместе и превращались в одну огромную чёрную дыру. Хотя он научился отвлекаться с Дизелем и новым делом, с приёмом гостей в лице братьев и друзей, этого всё равно было недостаточно, чтобы перестать думать о нём в свободное по вечерам время. И тот был прав: если такое вообще возможно, то Дизель всего за один месяц жизни с ним уже начал чувствовать его тоску. И если не поэтому он так отнёсся к Тэхёну, то почему ещё? Он ненавидел, когда с ним сюсюкали и за версту чуял фальшивое отношение к нему, когда Дизель встречался на прогулках с теми, кто ненавидел собак, но делал вид, будто бы нет. Тот был либо слишком умён, либо чувствителен к тому, что было на самом деле. И если у щенка, как у Юнги, не поехала вдруг крыша от одеколона Тэхёна, то что это был за скулёж? Он почувствовал на собственной шее его тёплые пальцы, которые зашлись в плавном, успокаивающем движении. Помимо всего, от него пахло летним солнечным днём: нагретым воздухом, бурлящей жизнью зелёной травой и разгоряченным на пляже песком. — Надеюсь, ты выспался прошлой ночью, — произнёс Тэхён ему где-то над ухом, — потому что я собираюсь рассказать, как проводил этот месяц, а потом хочу послушать про твой. Я летел больше двенадцати часов и сегодня хочу побыть эгоистом. — Юнги отстранился от его шеи и встретился с его взглядом. — А если прямо сейчас ты скажешь мне то, чего я не знаю, я сделаю то же самое. — У меня на рассвете самолёт до Мадрида. Тэхён улыбнулся. — Почему до Мадрида, если я уезжал в Херес? Ты должен был лететь хотя бы до Барселоны. Юнги пытался вспомнить, думал ли он вообще, когда покупал билет, потому что казалось, что до его появления он каждый день находился в какой-то прострации. — Мы были именно там, и я хотел начать оттуда, — честно ответил Пак. — В какой-то момент мне показалось, что ты можешь там быть. Я хотел увидеть тебя, поэтому звонить бы я стал, когда бы не нашёл. — Там — нашёл бы, но вряд ли завтра я буду на месте, — Ким демонстративно задумался и увёл глаза к потолку. Юнги усмехнулся и ничего не говорил, пока ждал ответной новой информации от Тэхёна. Младший вновь посмотрел на него, на этот раз он был серьёзен. — Дизель — и мой пёс тоже. Я сам его покупал и пробыл с ним целые сутки, прежде чем передал Чимин-хёну. Это может выглядеть так, будто я кинул в тебя щенком и уехал, но я хотел, чтобы вы присматривали друг за другом, пока меня не будет. Похоже, он всё ещё помнит мой голос или запах, потому что он заскулил, когда подошёл ко мне. — Я тебя люблю, — только и сказал ему Юнги. Взгляд младшего потеплел, и он переместил руки и обнял Пака за шею, по всей видимости, даже не подозревая о том, что только что Тэхёну удалось собрать Юнги заново. На самом деле Чонгук и сам бы хотел, чтобы ему сейчас кто-нибудь сказал, что у них с Чимином всё хорошо. Собственно, всё так и было. До сегодняшнего утра. У него не было паранойи, и ему не нужно было спрашивать у Чимина каждый день, тем более что он сам это прекрасно чувствовал. И сейчас Чон не испытывал никакой паники по этому поводу, только лёгкое беспокойство и… замешательство? Потому что после того как они вчетвером встретили утром Тэхёна в аэропорту, Чимин сразу уехал на работу, и у них просто не было возможности поговорить о том, чем были вызваны утренние беспокойство и лёгкая взвинченность. Чанёлю он не соврал, потому что отчасти сам надеялся на то, что дело было в Юнги и Тэхёне, но больше всё-таки склонялся к тому, что Чимин ещё просто не успел ему сегодня что-то рассказать. Последний месяц их отношения были до безобразия идеальными. Видимо, предвкушение предстоящей спокойной жизни и состояние эйфории сказывались на них обоих. Можно было бы сказать, что такой гармонии у них не было давно, но на самом деле именно такой не было никогда. После того как они преодолели вместе столько всего, их отношения вновь шагнули на уровень выше, и теперь это выражалось в каких-то мелочах. Чонгук подъехал к его спортивному клубу в тот момент, когда Чимин уже садился на Ducati. На наручных часах было 21:07, он снова приехал минута в минуту. Чон выкрутил гашетку, стоя на месте, пошумев мотором. Пак только немного повернул голову, но не обернулся. Так было всегда, хотя иногда Чимин и вовсе не поворачивал головы, объясняя это тем, что его это и успокаивало, и заводило одновременно. Его парень надел чёрные перчатки, приспустив рукава утеплённой кожаной куртки тёмно-красного цвета, надел шлем, и габаритные огни красного мотоцикла загорелись, а ближний свет фары осветил ему улицу. До дома они ехали быстрее обычного, даже не договариваясь об этом. Лавировали между автомобилями на центральных улицах, пропускали мимо ушей летящие в их сторону стоны клаксонов, на которые нажимали недовольные или обиженные водители. И всё было вновь идеально. До тех пор, пока Чимин не свернул на трассу, которая вела к выезду из города, хотя ещё утром они никуда не собирались. Чон не стал обгонять его, заставляя остановиться поворотником и «аварийкой», а покорно и доверительно следовал за ним, позже надеясь лишь на то, что Пак не решил внезапно прокатиться до Тэгу или Пусана, так как они подъезжали к пересечению черты города. Ему всё стало ясно, когда его парень свернул на мотоцикле на неосвещённую извилистую асфальтированную дорогу, которая тянулась через лес. Через короткий отрезок достаточно плавного серпантина, они выехали на открытую местность с небольшими частными домиками, освещённых лишь редкими уличными фонарями. Миновав две узких улицы, они проехали до конца тупика, и Чонгук остановил свой чёрный BMW рядом с красным Ducati на подъездной дорожке двухэтажного дома. Он заглушил двигатель, поставив мотоцикл на подножку и снял шлем, встречая блестящие в свете уличного фонаря глаза и довольную ухмылку. — Если бы ты мне сказал заранее, я бы заехал и взял что-нибудь поесть, — заметил Чонгук. Чимин ему не ответил. Или ответил не совсем так или не совсем по теме. После вопроса Пак шагнул к нему ближе и увлёк Чона в жадно-торопливый, но короткий поцелуй. Словно он очень бы хотел продолжить, но время поджимало. Так что следом Чимин взял его за руку и, миновав фигурную кованую калитку, потянул к крыльцу старого дома Чонгука. — Детка, может, хоть слово скажешь? — Заткнись, ты меня отвлекаешь, — ответил Чимин, доставая ключи из кармана и открывая входную дверь. — Откуда у тебя ключи? — поинтересовался Чон с нескрываемым недоумением. Хотя они время от времени приезжали сюда, но связка ключей от дома, как и раньше до Чимина, по-прежнему жила за деревянной панелью слева от входной двери. Пак ему не ответил, а когда ключ стал заедать, он снова начал злиться, как утром. Чонгук даже не пытался вмешиваться, и вскоре ключ в замочной скважине повернулся, а Чимин с облегчением распахнул дверь и зашёл внутрь. Чон в это время достал телефон из кармана куртки и включил фонарик, чтобы хоть немного осветить тёмную комнату, в которую не проникал даже свет луны или фонаря из-за того, что в прошлый раз они оставили рулонные шторы на оконных стёклах опущенными. Хотя на улице было холодно и дом по всем законам физики и логики должен был промёрзнуть вплоть до стен и пола, сейчас внутри было тепло, но додумать ему не дал Чимин, который резко закрыл дверь и повернулся к Чонгуку. — Можешь мне кое-что сказать сейчас? — Ты меня любишь, — сказал ему Чон, и Пак щёлкнул выключателем, включив свет в доме, в котором тот лет восемь как не горел. Честно говоря, вновь видеть дом изнутри не в привычном свете фонариков и не в слабом лунном, не рассеянном дневном, было странно. Так, будто Чимин только что выстрелил ему в душу дозой сахара. Чонгук не стал ему ничего говорить о том, что Пак любил его сильнее, или что-нибудь в том же духе, только прижался к нему, стиснув руками вокруг грудной клетки, и зарылся лицом в его шею под ухом. — Это не только я, детка, мне помогал Джиху-хён. Мы снова подключили свет, воду и отопление, и дом никто продавать не будет. И это не только для тебя, но и для меня тоже, понятно? Потому что ты тоже моя семья. Чонгук немного отстранился, чтобы поцеловать его, но Чимин увернулся, хотя сам в этот момент крепко обнял его за шею. — Это не всё. Я купил ужин и даже вино. Я смогу выпить немного, если ты найдёшь способ напоить меня, — игривым тоном произнёс его парень. — И у меня есть ещё кое-что, — Пак убрал одну руку с шеи Чонгука, нашёл его собственную и сунул в карман своей куртки. — Мы об этом никогда не говорили, и я не знаю, как ты отреагируешь. Но съебаться от меня ты не сможешь, потому что слишком сильно любишь. Я прав? Похоже, ответ на это Чимину вообще не был нужен, потому что как только Чонгук заикнулся, пытаясь заткнуть его насчёт «съебаться», Пак сам закрыл ему рот ладонью. И отпустил, когда Чон вытащил из его кармана миниатюрный чёрный бархатный мешочек с серебристым шнурком и аккуратными кисточками на концах. Чимин подставил ему ладонь. — Может, съездим в Вегас на Рождество? — тихо спросил Пак. Чонгук наклонил мешочек, и на чиминову ладонь выпало два серебряных кольца. — Если ты продолжишь молчать, Чон Чонгук, я тебе врежу, — предупредил Чимин, словно ранее вовсе не он затыкал ему рот. Чонгук только изогнул уголок губ в улыбке, поспешно убрал кольца во внутренний карман своей куртки и не дал ему увернуться от недолгого поцелуя-прикосновения. — Как думаешь, что я сейчас хочу сказать? — Что ты меня любишь. — Открой рот ненадолго, — попросил Чон и медленно проник языком между его слегка раскрытыми пухлыми губами, аккуратно и ненавязчиво лаская рот, язык и губы, к которым он постоянно возвращался, будто запечатлевал мгновение поцелуем. Чонгук не пытался заткнуть Чимина или уйти от ответа, просто не мог спокойно справляться с тем, что он сейчас испытывал, думая, что его просто-напросто разорвёт от чувств, если он сию минуту не найдёт способ делиться ими со своим парнем. Так как в одну фразу из трёх слов эти чувства уже не умещались. Пак тихо застонал и обнял лицо Чона обеими руками. Его большие пальцы упирались Чонгуку под челюсть, а остальные поглаживали кожу за ушами, задевая пирсинг. И Чон чуть было не забыл про своё «ненадолго», когда наконец нехотя оторвался от него. — Значит, поедем на Рождество. Даже если бы ты сказал, что прямо завтра, я бы поддержал. Детка, я тоже этого хочу. Чимин шумно выдохнул и с влажными поцелуями приник к его челюсти, переместив руки на поясницу и скользнув под куртку и футболку. — Ты заставил меня переживать, сладкий, — Чон ласково укусил его за ушко. — Я не думал ничего такого, но мне показалось, что тебя что-то беспокоит. — Потому что я тоже переживал и думал, понравится ли тебе, — при этих словах Пак немного отстранился, чтобы видеть его лицо. — Я долго не знал, как и где это сделать. А потом мы с Джиху-хёном как раз закончили здесь всё, и я решил, что и покажу дом и предложу пожениться одновременно. — Один на один? Без свидетелей? Чонгук спрашивал довольно серьёзно, не выделяя слова интонацией, разве что уголок его губ предательски тянулся вверх. Но Чимин понял сразу и засмеялся, потому что Чон повторил самую первую фразу своего парня, которую тот говорил ему на сборе в «Помпеях». — Это был тупой вопрос, но я очень хотел найти повод хоть что-то уже сказать тебе, поэтому повторил за Чанёль-хёном. Я хотел узнать тебя. — Я этого тоже хотел. Может быть, поэтому я решился тогда приехать на место сбора ночью. Вдруг я искал вовсе не какую-нибудь херню по делу, а встречи с тобой? Просто ещё не знал этого. Я хочу быть с тобой всеми возможными способами. Чонгук прижал к себе своего будущего мужа и пытался навскидку прикинуть, получится ли у него этой ночью не залюбить его до смерти. — Моя детка любит меня больше, чем я, — шепнул ему на ухо Чимин. — Неа. — Да, сейчас докажу. Чимин укусил его за нижнюю губу и проник руками под пояс джинсов и боксеров сзади, сжимая пальцами его ягодицы. Чонгук снова завладевал его ртом, сжимал его в объятиях так, что почти угрожал этим расщепить его на составляющие. Он поил его красным вином путём маленьких струек из собственного рта, вылизывал пролитые капли, а позже и выступившие капли пота, заглушал стоны, когда Чимин накрывал его губы своим ртом, при этом всеми силами стараясь сделать этот, казалось бы, самый обыкновенный вечер бесконечно длинным, потому что каждый из них сегодня по-настоящему обрёл ещё одну семью в лице друг друга.𝚝𝚑𝚎 𝚎𝚗𝚍