13:08

13 августа, среда      

      Теперь родительский дом хотя бы был узнаваем изнутри и раннее отсутствие мебели или вещей уже не резало Чимину глаза и сердце, но здесь по-прежнему было некомфортно, теперь уже из-за отсутствия Юнги. Хотя сам Чимин был здесь впервые после своего последнего визита почти… год назад? Он провёл ночь в своей бывшей комнате, в которой и раньше не было никаких изменений. Наутро он оглядел дом более внимательно, но, несмотря на то, что в прошлый раз у него щемило в груди от того, что случилось с вещами, сейчас, когда всё было на местах — так, словно Чимину в прошлый раз это привиделось, — в груди по-прежнему щемило.       — Ты заебал здесь ныть, — заметил Чанёль, шумно размешивая сахар в чашке с кофе, постукивая ложкой о фарфоровые стенки, — мне уже самому хуёво становится. Вали домой.       — Закрой рот, хён, я не ною! И я не хочу домой, — ответил Чимин.       Старший лениво взглянул на часы на своей руке. Сейчас его запястья были в абсолютной норме, хотя ещё несколько недель назад так и пестрили красными пятнами. Похоже, временами его брат прибегал к грубому сексу до отметин на руках? И бог знает где ещё. Впрочем, вряд ли настолько личные подробности касались Чимина. Чанёль же его ни о чём не спрашивал, когда взглядом иногда задерживался на очередном следе от зубов, оставленном на чиминовой коже.       — Вали на работу, — предложил альтернативу старший.       — Не хочу на работу.       — Тогда просто вали. Мне надо ехать.       Чимин оглядел его с ног до головы, потому что Чанёль был одет слишком непринуждённо для поездки на работу: почти так же, как он сам, разве что вместо майки на нём была белая футболка. Но ничего ему не сказал, только рухнул на столешницу кухонного островка.       — Хён, дай мне какое-нибудь задание.       — Я уже дал: велел тебе валить на работу.       — Другое, — сказал Чимин и почувствовал на себе уже раздражённый взгляд. — Ничего, если на днях я снова надумаю приехать ночевать?       Чанёль вздохнул. Видимо, этот вопрос тоже был идиотским для него. Но если учесть, что он хрен бы сюда вообще зашёл, когда здесь был Юнги, смысл был.       — Приезжай, когда хочешь, тебе не надо спрашивать, это и твой дом тоже. Только мозг не еби.       — Я думал, что застану врасплох, увижу тебя в какой-нибудь оргии, и мне будет чем заёбывать тебя, — Чимин так и хотел увидеть его реакцию, потому что таких общих и безобидно дразнящих разговоров у них не было давно. Но старший Пак даже бровью не повёл.       — Класс. Я и раньше никого не приводил ебаться в дом, почему сейчас должен? Хён не в первый раз уехал.       — Почему ты никого не водишь? Ты трахаешься в чужих домах или в туалете баров? — Старший неопределённо пожал плечами и отпил из чашки. Похоже, оба варианта были вполне рабочими. — Ты помнишь, какой сегодня день?       — Угу. Пошли, проедешь со мной до «Скайлайна» и проветришься, сегодня как раз прохладно. Выкинешь свою ёбаную хандру из головы и поедешь на работу.       — Ты должен съебаться оттуда, хён, пока не поздно. — Чимин говорил серьёзным и немного напряжённым тоном, пока Чанёль делал очередной глоток.       — Что ещё я должен сделать?       — Я серьёзно. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.       — Переживаешь за меня?       — Уёбищный вопрос, — младший Пак почти огрызнулся, потому что обычно подобное слышал только от Юнги. — Да.       Чанёль допил кофе из чашки, поставил её в раковину и, ласково потрепав Чимина по волосам, направился на выход из кухни.       — Поехали, — скомандовал старший.       — Юнги-хён бы въебал тебе за раковину.       — Его здесь нет. Вымою вечером, ты едешь или нет?       Чимин слез с барного стула, подошёл к раковине и наскоро вымыл чашку. Потом вытер всё так, чтобы мнимого Юнги за его плечом это удовлетворило, и, захватив красную косуху в прихожей, тоже вышел из дома.       Летний день маскировался под позднюю осень, заставляя Чимина застегнуть куртку и надеть чёрные кожаные перчатки. Пока Чанёль выезжал из гаража, он надел и застегнул мотоциклетный шлем и сел на Ducati, дожидаясь, когда брат начнёт закрывать уличные ворота, чтобы самому проскочить через них в последние секунды.       Несмотря на то, что он никогда не считал себя зависимым от отношений или от Чонгука, если бы он сегодня не работал, то Чимин, вероятно, уже был бы на пути к нему, потому что именно сегодня в нём отчаянно нуждался. Собственно, в том числе поэтому он заявился к Чанёлю посреди ночи, примерно за десять минут до звонка от Тэхёна и за час до очередного секса по телефону с Чонгуком, так как освобождался Чон последние дни поздно.       После того как он оторвался от Чанёля возле «Скайлайна», но до работы Чимин решил заехать в колумбарий, хотя у него не было с собой ключа ни от одной ячейки. Он успел только припарковать байк и снять шлем, когда ему позвонил Тэхён.       — Ты вообще, блять, спишь или следишь за мной? — первое, что Пак сказал, ответив на вызов.       — А что ты делаешь? — его голос был бодрым. Похоже, Ким ещё не ложился, но у того шёл только второй час ночи.       — Я только что припарковался у колумбария. Ты стал слишком часто мне звонить, Тэ-я, у вас всё нормально?       — Да, — он протянул слово на выдохе, получилось почти «да-а», но какое-то неуверенное.       — С хёном всё хорошо?       — Думаю, да. Я его не видел с вечера. — Ким чем-то зашуршал в трубку, и пока Чимин соображал, что это за звук, Тэхён шумно сплюнул.       — Блять, ты что, чистишь зубы при мне?       — Извини. Я собирался спать.       — На хрена тогда звонишь? У тебя точно всё нормально?       — Да. Ты приехал к хёну?       Чимин снял перчатки, прижав телефон ухом к плечу. Они не говорили об этом, когда разговаривали ночью. И в целом его заезд сюда получился спонтанным.       — Ну да, — ответил Пак. — Я захотел заехать перед работой.       — Спасибо, Чимин-хён.       Ему стало немного совестно, потому что Тэхён был не единственной и, пожалуй, даже не главной причиной, из-за которой он заехал сюда. Как ни странно, в первую очередь он заехал из-за Чонгука и Юнги.       — Ложись спать. Поговорим, когда у тебя будет утро, ладно?       Ким угукнул, немного помолчал и попрощался. Перед тем как зайти внутрь, Чимин в очередной раз за последние дни задумался над частотой подобных звонков: его вновь посетило чувство, будто Тэхён жалел, что поехал с Юнги, и хотел вернуться домой.       — Господин Чон, — по-деловому обратилась к Джиху Юри, выйдя из лифта на третьем этаже «Скайлайна». Вышла она не одна, за ней были двое высоких мужчин, чуть выше его самого, в чёрных костюмах, а уже следом за ними вышел старик с тростью.       Выглядел тот достаточно бойко, собственно, как всегда. Наверное, даже на смертном одре он будет держаться до последнего. Джиху почувствовал только, как кровь отлила от лица при виде него, потому что они не виделись… года два?       — Аджосси? То есть… Господин Со, — удивлённым тоном обратился Джиху, медленно поклонившись ему и шагнув вперёд.       — Извините, господин Чон, — продолжила Юри, — не могла предупредить раньше, так как…       Со Сану заставил Юри умолкнуть одним движением ладони. Линзы его круглых очков отражали холодный свет потолочных плафонов. Он был в чёрном костюме, белой рубашке и чёрном галстуке, словно с похорон. Трость он удерживал дрожащей рукой, иногда придерживая второй. Из-за кривой осанки его низкий рост ещё сильнее бросался в глаза.       — Мне не нужен здесь длинный нос и парламентёр, — проворчал старик.       — Твою мать, ты… Вы в своём духе, — Джиху бросил на Юри виноватый взгляд и кивнул в сторону приёмной.       — Хоть бы притворился, что рад меня видеть, паршивец, — Сану треснул ему тростью по голени, и Чон тихо выругался. — Ты пустишь меня вне очереди?       — Да нет ко мне никакой очереди! Идёмте, — Чон кивнул ему в противоположную от приёмной сторону коридора, намереваясь отвести его в конференц-зал. — Подержать Вас?       — Я похож на умирающего? Иди и не торопись. И хватит выкать!       — Я на работе. Блять, ты с годами стал дохуя невыносимым.       Но Со промолчал. Они дошли до конференц-зала, возле которого Сану рявкнул на своих лакеев, чтобы те ждали снаружи, и прошёл за дверь, которую придерживал Чон. Когда старик наконец разместился за длинным столом, лицом к панорамному окну во всю стену, открывающему вид на кольцевое строение «Скайлайна» и его внутренний дворик, Джиху сел рядом с ним.       — Чего-нибудь хочешь?       — Угомонись, Джиху-я, — Сану похлопал его по руке и откинулся на спинку стула. — Я приезжал в колумбарий. Из-за неважного здоровья чаще раза в год у меня всё равно не выйдет это делать. — Он вдруг внимательно посмотрел на Чона. — Я приехал по делу. Но сначала скажи, как ты поживаешь?       — Давай не будем проёбывать время. Что я могу для тебя сделать?       — Хочу оформить сделку на реализацию своего товара. На пятьсот тысяч долларов для начала. Не сказал бы, что я нуждаюсь в деньгах, поэтому…       Джиху усмехнулся и опустил голову, когда понял, что происходит. Он сильно сомневался, что это был проёб. Скорее, кое-кто намеренно хотел, чтобы он был в курсе.       — Теперь ясно. Значит, тебе нужен не я. Дай одну секунду, — он достал из кармана кремовых костюмных брюк телефон и, сделав короткий звонок, в котором попросил Чанёля подняться в конференц-зал, повернулся к старику. — Значит, Юнги взял тебя в оборот?       Сану молчал. Он вообще редко отвечал на вопросы, которые сам мог воспринимать за чисто риторические. Но на Чона смотрел долго и внимательно, а потом глубоко вздохнул, пододвинув трость ближе.       — Мой мальчик, ты ничего не хочешь мне рассказать?       Но Джиху едва заметно мотнул головой, а старик перевёл взгляд на окно.       — Сколько раз я выдёргивал вас из дерьма? И сколько раз вы были моим личным геморроем? Если что-то случилось, вы должны были прийти ко мне. Может, мои оболтусы вам бы не помогли, но мы бы что-нибудь придумали. Во что ты здесь вляпался, Джиху-я?       Чон молчал, потому что ответить ему было просто нечего. И на его счастье, их разговор прервал Чанёль. Поверх белой футболки на нём сейчас был чёрный пиджак, на чёрные лаковые туфли спускались штанины голубых джинсов. Но от его вида Джиху и глазом не моргнул.       — Пак Чанёля ещё помнишь? Он будет тебя вести в этом вопросе, все детали обсудишь с ним. — Чон поднялся со стула и склонился к Сану. — Просто сделай то, что нужно. Я правда был рад тебя видеть, аджосси.       Старик молча похлопал его по плечу, и Джиху отстранился. Он проигнорировал Чанёля, минуя его, и вышел бы в коридор, но младший ухватил его за предплечье.       — Только посмей сейчас съебаться куда-нибудь, — грозно шепнул ему Пак.       Чон не ответил, попросту не успел, потому что Чанёль тут же прошёл дальше и сел на то место, с которого до этого поднялся Джиху.       Выйдя из конференц-зала, он завернул за угол, в узкий тупиковый коридорчик перед лифтами. Свет туда частично падал из основного коридора, но у дальней стены было темнее, если не приглядываться. Вряд ли за то время, что Чанёль с ним не контактировал, Джиху допускал мысль, что когда-нибудь сам начнёт избегать его. Жалея о том, что при нём нет сигарет и здесь нельзя курить, он встал к дальней стене и стал ждать, словно дел у него не было вовсе. Хотя он намеренно оттягивал большинство из них на вечер, чтобы было чем занять голову, когда станет уже совсем невмоготу.       Он даже не смотрел на часы и чувствовал себя моложе лет на десять, когда ему ещё не было и двадцати, потому что вёл себя сейчас, как мальчишка. Кажется, встреча длилась минут двадцать? Тридцать? Чон даже не особо понял, сколько проторчал здесь, когда мимо прошествовал Со Сану со своим эскортом и Чанёлем. Последний, видимо, подождал, пока они уедут на лифте, потому что прощался прямо здесь. Джиху оттолкнулся от дальней стены, сделал пару шагов и сел прямо на тёмно-красный велюровый пол, прислонившись спиной к той стене, которая примыкала к конференц-залу. Так открывался обрывистый вид на зону возле лифтов, сейчас она пустовала. А когда Чанёль показался со стороны приёмной и нажал на кнопку вызова кабины, он бесшумно усмехнулся и устало потёр глаза, понимая, что так легко не отвяжется от него.       — Я видел его на парковке, он собирался ехать домой. Беги, может, успеешь, — вполне серьёзно бросил ему Джиху.       — Спасибо, — резко отозвался Пак, повернувшись и шагнув к нему. — Что за тупые шутки? Ты уже нажрался?       — Ни капли не выпил. Зачем ты меня ищешь?       — Нахуя ты прячешься?       — Я прячусь, потому что меня заебали твои тупые шутки. Хотел посмотреть, что ты будешь делать, — с этими словами Джиху поднялся на ноги и отряхнул брюки. — Я устал, у меня дохуя работы и нет настроения говорить с тобой. Ты свободен на сегодня. Ну что? Что ты на меня так смотришь?       — Не веди себя так, будто дело во мне.       — Ага, ты ни при чём, — Джиху демонстративно похлопал его по плечу и пошёл в сторону приёмной.       — Я не закончил, хён!       — А я закончил.       — Думаешь, я не знаю, почему тебя сегодня бросает от меланхолии к поведению агрессивной псины?       Чон резко развернулся к нему, включая ту самую «агрессивную псину», потому что Чанёль снова начинал копаться в нём.       — Ты не можешь, блять, ебаться с человеком, который дважды до этого признавался тебе в любви, а потом делать вид, будто нихуя не произошло! Не надо больше лезть ко мне в голову, ясно?       — За твоей спиной — Юри, идиот, — на удивление спокойным тоном заметил Пак.       — Вот это, конечно, проблема. И как я посмел тебя опередить? Это же ты у нас ёбаный любитель публичных сцен.       — Возможно, разочарую, но после пароля в твоём компьютере, Джиху-ним, меня сложно удивить. И то, что вы переспали, меня мало волнует, — отозвалась Юри. — Главное, что Чонгук в Пусане и не слышит этого. Хотя… мне было бы интересно увидеть его лицо.        — Ты что, одевалась сегодня без света? Где наши любимые брюки? — доебался до неё Чанёль.       Кажется, он только сейчас заметил, что та была в чёрном платье-футляре. Джиху тоже видел Юри не в брюках впервые, но после того как они чуть не разругались до скандала и не пришли к договорённости, что Чон будет держать при себе комментарии о любом её внешнем виде, сегодня он это проигнорировал. На этой части диалога старший двинулся к своему кабинету.       — Не твоё дело, что на мне надето, — отрезала Юри. Она окликнула Джиху, и он встретился с её спокойным взглядом, почти ухватив уже дверную ручку. — Вторая исправленная часть у тебя в кабинете. Я говорила, что мне нужно сегодня уйти пораньше, оставь у себя на столе остальное, я всё сделаю завтра до твоего появления.       — Не надо, я сегодня допоздна — и сделаю всё сам. Спасибо, Юри-я.       Чанёль подошёл к двери, взявшись за ручку. Очевидно, чтобы Джиху не скрылся в кабинете.       — Я сказал, что ты свободен.       Пак проводил взглядом Юри, дождавшись, пока она скроется за дверным проёмом, и лишь потом заговорил:       — Если бы я не хотел, чтобы ты знал, я бы попросил его не приезжать сюда.       — Веришь или нет, мне совершенно похуй, делайте что хотите. Закончишь работу, и я выкину тебя отсюда, — Джиху произнёс это резко, но максимально аккуратно. Без упоминания программы и Со Сану звучало так, будто Чон собирался выкинуть его из «Скайлайна» в целом, но, к счастью, Чанёль всё прекрасно понял.       — Что? И как ты это сделаешь?       — Это уже моя проблема.       — Ну уж нет, я говорил, что не собираюсь…       — Я тебя не спрашивал! — резко оборвал Чон его на полуслове, хотя сам пока слабо представлял себе последствия самодеятельности при условии, что войти в программу можно, а выйти — нет. — Как только я выдерну тебя из этого, видеться будем реже.       Чанёль убрал руку от двери и шагнул назад.       — Мне нужно позвонить.       Джиху молча зашёл в свой кабинет, сел в своё светлое кожаное кресло и достал из ящика стола пачку сигарет и зажигалку, пытаясь сбить взглядом датчик пожарной сигнализации, потому что на этот раз ему даже завернуть его было не во что. Чанёль зашёл в кабинет, как к себе домой, остановился у пристенной консоли с графинами, плеснул в стакан немного выдержанного рома и сделал маленький глоток, словно пробовал. А потом подошёл к его столу и поставил стакан перед ним.       — Поезжай домой, я сам всё сделаю. Слышишь меня? Думаешь, я не вижу, как тебя сегодня ебашит? Вали домой, хён.       Джиху молчал. Ему всё ещё было непривычно от его присутствия здесь, не говоря уже о том, насколько свободно Пак себя вёл. Нет, всё-таки последнее его, скорее, нервировало.       — Хён!       — Я напьюсь, если уеду. Мне надо занять себя работой. Ты свободен, малыш.       Чанёль это проигнорировал, а Чон внезапно понял, что за всё то время, что они не общались, Пак ни разу на это не огрызнулся и не просил его прекратить так обращаться к нему. Немного заинтересовавшись этой мыслью, он решил проверить одну теорию и посмотрел на него.       — Чанёр-а?       Младший поджал губы, а желваки на его щеках заходили ходуном.       — Ненавижу, блять, когда меня так зовут, — сквозь зубы выплюнул Пак.       Джиху еле сдержался, чтобы не выдать то, что сделал это нарочно.       — Выйди, пожалуйста, я должен сосредоточиться.       — Выйду, но уходить не собираюсь. Не хочу утром найти здесь твой труп. — Чанёль забрал половину бумаг из большой стопки. — Скажи, что нужно сделать.       — Уйти, я уже устал повторять.       — Я не прошу тебя развести руками жёлтое море. Только, блять, сказать, что делать!       Чон тихо втянул в себя воздух через нос и пришёл к выводу, что так только оттягивает его уход, а сейчас он действительно хотел, чтобы Чанёль поскорее съебался и оставил его одного.       — Перепроверь условия для обеих сторон, обязанностям и правам удели побольше внимания. И формулировку сроков и оплаты перепроверь: лишней воды и подводных камней быть не должно, чтобы в случае чего было за что притянуть. Договоры сильно отличаются, поэтому будь внимательнее. До завтра мне нужно привести каждый в чистый вид.       — Понял, — коротко ответил Пак. — Вопросов больше нет.       — До свидания, Чимин-щи, — хрупкого телосложения паренёк поклонился и пошёл к выходу, пока Чимин, молча кивнув, брал бутылку воды с пола и делал из неё несколько глотков.       За последние пару недель к нему только и приходили те, на кого даже без слёз не взглянешь. В том смысле, что, вероятно, спортом они раньше не занимались от слова «совсем», а побудил их к этому, видимо, школьный буллинг? Лично Чимин с ним не сталкивался, благодаря Юнги и всему тому, чему тот научил его ещё в детстве, но всей душой это ненавидел. Поэтому встречал он таких новых ребят не с распростёртыми объятиями, а, скорее, с сожалением о том, что их заставили прийти сюда другие люди в том числе и потому, что не все распоряжались своими новоприобретёнными навыками правильно. Некоторые просто плевали на то, что он талдычил о разнице между защитой и откровенным насилием.       Он вновь освободился в девять вечера и снова собирался задержаться здесь ещё часа на два, чтобы хоть с какой-то пользой убить время. Хотя ближе к вечеру Хосок позвонил ему и предложил пойти в бар с ним и Чанёлем. Сперва Чимин согласился, но в результате оба Пака почти синхронно отказались.       — Извините, но мне бы не помешала одна тренировка, — услышал он за спиной. Чонгук усмехнулся, когда Чимин повернулся к нему. Удивиться или обрадоваться он не успел, только представил, как сейчас уложит его на лопатки за то, что не сказал о более скором возвращении. Но, видимо, это слишком хорошо отразилось на его лице, так как Чон тут же продолжил: — Блять, только попробуй! Я просто не успел предупредить.       — Боишься меня?       — Очень. Прыгай, — он раскинул руки в стороны, хотя ближе так и не подошёл.       Чимин бросил бутылку на пол и сошёл с матов, так и оставшись с босыми ногами. На Чонгука он запрыгнул с разбега, ухватив за шею и почувствовав холодные руки под своими ягодицами, когда Чон шагнул назад, но всё же устоял. Кажется, именно в этот момент картина жизни обрела для Чимина целостность, а тот пробел, из-за которого все последние дни он чувствовал себя крайне неуютно вплоть до бессонных ночей, был заполнен. Пак не делал ничего особенного, только вжимался в него телом и лицом, слушая поскрипывание чёрной кожаной куртки, водил по шее носом, который щекотал уже едва ощутимый, но до мурашек родной запах кожи и мускуса.       — Я соскучился, — произнёс Чонгук где-то за его головой и поставил его на ноги.       Чимин прижался к его губам с коротким поцелуем-прикосновением.       — Я тоже. Поедем домой? Или подожди, я лучше закрою дверь, — Пак хотел было двинуться к выходу, но Чонгук задержал его, обняв за талию.       — Детка, у нас есть дело. Ты должен поехать со мной на одну важную встречу.       — Прямо сейчас? — спросил Чимин. Чонгук кивнул. — Ты поэтому вернулся раньше? — Тот снова кивнул.       Пак успел только недовольно вдохнуть, когда Чонгук коснулся его лица одной рукой и увлёк его в напористый и пылкий поцелуй. Прижимался к его губам так, словно вовсе никуда не собирался. И если поначалу Чимин держался, то после того как Чон углубил поцелуй и стал ласкать его язык, Пак заставил Чонгука шагнуть назад и припечатал его к стене. Большими пальцами он упёрся Чону под челюсть, чтобы чувствовать каждое движение поцелуя, который так отчаянно кружил ему голову. Его следующий выдох был шумным и жарким, сразу после того как Чонгук потянул его за губу зубами и сжал руками ягодицы.       — Прости, — похоже, Чон сам был где-то не здесь и еле опомнился, когда резко отстранил голову в сторону от его губ.       — Не хочу такое прощать. Это надолго?       — Не думаю.       — Тогда поехали. А потом приедем домой и будем трахаться на кухонном столе, — Чимин нарочно произнёс это так томно, чтобы Чонгук издал надрывный стон, хотя Пак сам был в том же положении. Особенно когда в красках представил себе эту сцену. Чимин напоследок поцеловал его в верхнюю губу, ласково погладив её изнутри языком, и без особого желания пошёл в сторону тренерской.       — Я быстро переоденусь, детка, а ты выключи здесь свет.       О том, что он даже не спросил, с кем должна состояться эта важная встреча, Чимин понял, когда уже завёл Ducati и двинулся вслед за Чонгуком. Как-то незаметно он стал доверять ему безоговорочно, без лишних вопросов. Иронично, но раньше он так доверял только Юнги.       Из мыслей его выдернул поворотник чёрного BMW впереди. Он последовал за Чонгуком и свернул направо, на почти пустую парковку какого-то ресторана. Помимо их мотоциклов, здесь стоял чёрный внедорожник. Чимин снял шлем и слез с Ducati. Чон уже ждал его в нескольких шагах.       — Можешь оставить шлем здесь.       Пак на это скептически изогнул бровь. Чонгук только усмехнулся, потому что понимал, что предложение для Чимина было белым шумом. Помимо собственного, он забрал и шлем Чона, который тот беспечно повесил на руль. Не то чтобы у него был пунктик на кражу, но теперь он одинаково дорожил обоими мотоциклами, шлемами в том числе. Так что забрал их для собственного душевного равновесия, вошёл внутрь вслед за Чонгуком и дошёл с ним до столика на четверых, за которым сидел какой-то мелкий старик. Чимин положил оба шлема на стул, расстегнул куртку и неуверенно поклонился. Он сел вслед за Чонгуком на соседний стул и более внимательно посмотрел на старика.       — Я Вас где-то видел, — задумчиво произнёс он, пытаясь вспомнить, где именно.       Его взгляд Чимина немного напрягал, потому что смотрел тот как-то умилённо, а губы дёргались в слабой улыбке.       — Итак, передо мной самые младшие, — старик похихикал, пока дрожащей рукой стал класть сахар себе в чай.       Чимин покосился взглядом на Чонгука, но тот, вместо того чтобы ответить тем же, погладил его по бедру.       — Чонгук, правильно? — уточнил Сану, покончив с сахаром и начав размешивать его ложкой. — Тебя я вижу второй раз?       — Ох, я вспомнил! — беспардонно перебил Чимин. — Я Вас видел дома у Тэ и на похоронах Хёнджун-хёна. Кажется, Юнги-хён часто Вас навещал.       — Меня навещали все трое. А ты — младший Пак. Да-а, — протянул он, — мальчики говорили, что ты и младший Ким — это оторви и брось.       — Не могли они такого сказать.       Со Сану снова захихикал, и следующие минуты две они ждали, пока он благополучно донесёт дрожащими руками чашку до рта, сделает смачный глоток и вернёт чашку на место.       — Итак, — продолжил старик, — Пак Чанёль сказал, чтобы я что-то обсудил с Чонгуком.       Чимин резко повернул голову к Чону, а тот, не отводя взгляда от Сану, вновь погладил его по бедру, хотя у Пака даже в мыслях не было взрываться. Скорее, это было искреннее удивление.       — А ещё, говорят, что ты тоже работаешь в «Скайлайне».       — Дело не во мне, а в наших старших, — ответил Чон. — Насколько я знаю, вы в курсе планов старшего Пака. Для того Вы и приехали в «Скайлайн», верно? Вы меня почти не знаете, и, возможно, нас воспринимаете не так серьёзно, но я хочу попросить Вас о содействии. Как Вы знаете, Джиху-хён занимает место руководителя. И если старший Пак сделает то, что хочет, всё может закончиться ещё одной смертью.       — Детка… — Чимин взял Чонгука за руку.       — Я слушаю, мой мальчик, рассказывай, — сказал ему старик.       — Учитывая, что Джиху-хён находится под контролем, но не в безопасности, как только в «Скайлайне» начнут что-то подозревать, крайним будет хён. Поэтому мы с Чимином хотим сначала… Хм… — Чонгук явно пытался подобрать подходящее слово.       — Разъебать? — предложил Чимин и взглянул на старика. — Извините. Мы ездили в Токио в прошлом месяце, установили «прослушку» и подключились к камерам, чтобы накопать больше информации. Но разве не логичнее будет сначала ударить по ним там, а потом действовать по обстоятельствам, а не наоборот?       Со Сану молча изучал обоих.       — И ещё есть кое-что странное, — воспользовался паузой Чимин, почувствовав вдруг необычное доверие к нему. — Одного из этих уродов я видел на похоронах Хёнджун-хёна. Это же ненормально?       — По-хорошему бы, Джиху-хёну и Юнги поговорить и действовать сообща, но в нашем случае это вряд ли возможно, — продолжил Чонгук, пока старик всё ещё молчал. — Если не можете помочь, то хотя бы оттяните передачу информации, потому что нам нужно время.       Когда Чонгук и Чимин замолчали, Сану сунул палец прямо в чашку, очевидно, убеждаясь, что тот остыл. Хромым движением дрожащей руки он подозвал официанта и попросил его обновить ему чашку. Он молчал до тех пор, пока ему не принесли горячий чай, будто нарочно оттягивал время, а может, даже слегка издевался, вновь накладывая сахар и медленно его размешивая. Так же медленно он подносил чашку ко рту, на этот раз немного сплеснув на стол, но Чимин вытер всё салфеткой до того, как тот это заметил. Наконец он поставил злосчастную чашку на стол и вновь обвёл их взглядом.       — Знаете, на кого вы похожи?       — На „оторви и брось“? — предположил Чимин.       На этот раз Сану не хихикал и обнимал горячую чашку дрожащими руками.       — Вы похожи на моего бедного мальчика. — Господин Со потянулся к карману пиджака и вызволил из него визитку, которую взял Чимин. — Приедете сами и расскажете всё, что знаете, будем разбираться. Я устал, дети. Я помогу, но не сегодня. — Кажется, его глаза стали беспокойно блестеть и слезиться, но он поднялся со стула с опущенной головой, и к нему тут же подскочили двое мужчин, которые стояли у входа.       — Спасибо, господин Со, — сказал Чонгук.       — Зовите меня аджосси, мои мальчики.       Он медленно вышел из пустого ресторана с помощью своих лакеев, и Чимин, вздохнув, положил голову на плечо Чонгука.       — Мне показалось, что он заплакал, — тихо сказал Пак.       — Да, и мне.       — Тебе тоже стало хреново? — Чонгук угукнул, пока, обняв Чимина со спины, поглаживал пальцами его скулу и подбородок. — Может, зря мы ему это рассказали? Вдруг у него слабое сердце, а мы только подкинули ему ебучих переживаний. И с каких, блять, пор ты в сговоре с Чанёль-хёном?       — С сегодняшнего дня. Он позвонил и сказал, чтобы мы встретились с ним. Я сразу прилетел и поехал за тобой.       — Ты же не вернёшься обратно?       — Нет. Чимин?       — Что, детка?       — Поедем домой?       Пак поцеловал его в челюсть, собираясь отстраниться и подняться, но Чонгук достал левой рукой вибрирующий телефон из кармана куртки, чуть дольше обычного глядя на имя на экране. Во время разговора Чимин слышал только что-то невнятное, потому что трубка была возле левого уха, а не правого, а Чанёль то ли сам нарочно говорил тихо, то ли громкость динамика была снижена. Чонгук вдруг резко подался вперёд, и Чимину пришлось убрать голову с его плеча и сесть прямо.       — Сейчас будем, — вторая и последняя его фраза после «алло».       — Что случилось?       Чонгук некоторое время молчал, а потом посмотрел на него неуверенно и даже… виновато?       — Возненавидишь меня, если я попрошу тебя доехать со мной до «Скайлайна»? Я не до конца понял, но Чанёль хочет попасть в кабинет Джиху-хёна.       — Бухой?       — Вроде нет.       Чимин встал, поднял шлемы со стула напротив, передав один Чонгуку, они вышли на улицу и вновь сели на байки.       Ехали они уже почти по ночному городу, а аномально низкая температура стала ещё ниже, и Чимин в очередной раз за день отметил, что не зря он решил ночью взять из дома именно перчатки, а не кожаные митенки.       Довольно быстро добравшись, мотоциклы они оставили на улице и зашли через главный вход. Пока Чимин не слишком очевидно осматривался, потому что не был здесь чёрт знает сколько лет, Чонгук напрямую шёл к лифтам, при этом крепко держал Чимина за руку и полностью игнорировал приветственные реплики с поста охраны.       — Я как будто в „Пряничный домик“ попал, — сказал Чимин, а Чонгук усмехнулся ему в волосы, когда в кабине лифта прижался к нему губами.       — Мы быстро. Разберёмся и уедем.       Они вышли на третьем этаже и нашли Чанёля в приёмной, он сидел на диване-канапе. Увидев Чонгука, тот вздохнул со всех плеч и протянул руку.       — Ключ. — Чонгук только нахмурился. — Мне нужен ключ от этого кабинета, — он указал в сторону двери напротив.       На тёмно-красном фоне стальной таблички Чимин разглядел имя старшего Чона и повернулся к брату.       — Хён, давай честно: на пьяного ты не похож. Ты здесь ширнулся?       — Нет, он полностью трезвый, — вместо него ответил Чонгук таким тоном, будто знал наверняка, как бы в этом случае тот выглядел. — Объяснить, блять, толком можешь? На хрена тебе… — он умолк от одного взгляда Чанёля, а потом резко посмотрел на дверь.       Чонгук подошёл к ней и шумно постучал, подёргав за ручку.       — Хён? Хён, это Чонгук.       — Что происходит? — спросил Чимин Чанёля. — Ты же не думаешь, что он… Хён!       — Я попросил достать мне ключ, я не могу сразу взламывать дверь выстрелом.       Чонгук достал из кармана телефон и, видимо, стал звонить Джиху.       — С чего ты вообще взял, что что-то случилось? Ты уверен, что он ещё здесь? Уже поздно.       — Свет, блять, видишь? — указал старший Пак Чимину в сторону оранжевой полоски на месте стеклянной вставки. — Его тачка здесь и он весь день был ёбнутым. И если бы он хотел напиться, он бы не закрывался.       Чимин коснулся его плеча, но Чанёль резко скинул его руку и подскочил к двери, начав стучать в неё по узкой полоске плотного матового стекла.       — Хён!       Чимин подошёл к массивной деревянной двери цвета айвори, за которой не издавалось ни звука. В панику его больше вводило состояние Чанёля, а ещё сам день был паршивым.       — Я сейчас, — сказал Чонгук после тщетных попыток дозвониться и быстро вышел из приёмной.       — Можно позвонить ему на рабочий телефон?       — Нет, он отключил приём входящих. — Чанёль с усталым видом прислонился к дверному косяку, закрыв глаза.       После этого Чимин уже ни о чём не спрашивал. Поборов желание обнять его, чтобы не вызвать очередное раздражение из-за волнения, он молча ждал Чонгука. В приёмной стояла звенящая тишина, даже плафоны здесь были беззвучными, а ещё тут был приятный ванильный запах. Возможно, где-то был установлен автоматический ароматизатор. А может, от всего этого давления у Чимина начинались галлюцинации.       Чонгук вернулся с ключом в руках через пару минут. Дверь он открыл почти бесшумно и довольно легко, и все трое практически ввалились в кабинет. Сидя за мраморным рабочим столом, Джиху оторвался от бумаг, его взгляд был удивлённым и встревоженным одновременно, а ещё абсолютно трезвым. Он только вытащил из ушей беспроводные наушники.       — Что случилось? Какого хрена вы все здесь делаете?       Чонгук только шумно выдохнул.       — Ну ты и ублюдок. Господи, блять, как же я тебя ненавижу, — почти выплюнул Чанёль и пулей вылетел из кабинета.       Чимин проводил брата взглядом, но вместо того чтобы сразу поднять глаза на Джиху, он сначала посмотрел на Чонгука, потому что ситуация была крайне щекотливой и, на его взгляд, совершенно прозрачной.       — Чанёль-хён позвонил Чонгуку и попросил нас приехать. Он думал, что ты можешь… В общем, если я всё правильно понял, это тебе стоит поговорить с ним, хён. Кажется, его сильно ёбнуло этим.       Джиху поднялся с кресла и обошёл стол. Рукава его белой рубашки были закатаны до локтей, выглядел он немного устало. Вероятно, из-за того, что до сих пор сидел здесь.       — Я бы не поступил так с тобой, — сказал он Чонгуку.       — Я знаю, хён, я ничего такого и не думал. Решил, ты напился и вырубился. Всё хорошо, иди.       Старший Чон дружелюбно подмигнул Чимину и вышел из кабинета, а младший обнял его за талию и прижался щекой к его шее.       — Детка, ты испугался? — Чонгук мотнул головой, не отрываясь от него. — Расстроился?       — Нет. Хотя я бы припомнил твоему хёну кое-какие слова, но это я ещё успею. — Он снова глубоко выдохнул и приподнял голову с его плеча, скользнул руками под его куртку сзади, пробираясь под майку тёплыми пальцами. — Кажется, ты что-то говорил про секс на кухонном столе?       — Иди за мной, — сказал Чимин и вытянул его из кабинета Джиху, подводя к третьей, или последней у выхода из приёмной, двери, на которой была табличка с именем Чонгука. — Откроешь?       Чонгук пошарился рукой в карманах куртки, вытащив ключ от BMW вместе с ключом от кабинета. Ключи от дома он всё ещё держал отдельной связкой, это Чимину нравилось, хотя по сути сам же сейчас собирался стереть эту жирную черту между домом и «Скайлайном», но в данный момент он об этом практически не думал.       Чимин первым зашёл в кабинет, почти идентичный тому, что они только что оставили, правда, коридорчик был с левой стороны и упирался не в диван, а в боковину мраморного стола. Шкаф-купе был по правую руку после выхода в просторную основную часть кабинета, прямо напротив панорамной стены. Всё это Чимин видел, благодаря свету уличных фонарей и горящим фарам проезжающих машин, потому что света здесь не было, а Чонгук, похоже, и не собирался его включать. Пока тот бросал куртку на кожаный диван, Пак с непроницаемым выражением лица плавно скинул рукой со столешницы на пол всё, что там было, но из-за широкого монитора и его большой тени, которую он бросал на стол, довольно сложно было рассмотреть абсолютно все детали, но, судя по звуку, на столе были только папки и органайзеры. Он сел на него и стащил с себя косуху.       — Бросай мне, — велел Чонгук, поймав его куртку, а после этого сел на диван и откинулся на спинку.       — Пойдёшь ко мне?       — Нет, сначала я хочу посмотреть, что именно ты делал, когда стонал по ночам мне в трубку. — Похоже, Чон нарочно говорил каким-то томным, хрипловатым шёпотом, от которого у Чимина затянуло низ живота, а член стал наливаться кровью.       Больше он не сказал ему ни слова. Чимин ненадолго слез со стола, чтобы вылезти из кроссовок, снять носки и стянуть джинсы. Майку и боксеры он нарочно оставил, даже не для того чтобы подразнить Чонгука, а просто чтобы не отклоняться от истины. Он лёг поперёк широкого мраморного стола так, что нижней точкой затылка упирался в один край, а стопами ног — в другой, согнув при этом колени. Чимин засунул руку в боксеры, желая заставить свой член окончательно затвердеть. Он облизнул свою ладонь, возвращаясь под резинку белья и чуть погодя издал протяжное «о-ох», когда от движений руки и трения дело пошло. Мысль о том, что Чонгук сидел напротив и смотрел на него, дурманила и приятно покалывала его в районе поясницы и низа живота. С ним он чувствовал себя полностью желанным: от макушки головы до кончиков пальцев на ногах, которые Чонгук любил посасывать во время прелюдий или передышек.       Его дыхание стало грузным и медленным, и он стянул с себя боксеры, открывая вид Чонгуку, которого не слышал, да он и не прислушивался. Его глаза были закрыты, когда он лез пальцами под майку, поглаживая себе торс, и когда облизывал свой средний палец, чтобы вставить его в себя и издать тихий, но протяжный стон через чуть приоткрытый рот. Даже в такой соло-момент он остро чувствовал, как их было двое. Возможно, в том числе поэтому, когда он почувствовал влажный и горячий язык у основания своего члена, он едва не кончил и громко, почти надрывно застонал, находя рукой бритый висок и цепляясь Чонгуку в волосы крепкой хваткой.       — Детка, давай прямо сейчас.       Но тот буквально припечатал его вторую руку к столу, вставил в него два влажных пальца и почти одновременно, облизав член до головки, взял в рот. Чимин резко подался к нему навстречу тазом, цепляясь стопами ног в край стола, с которого скоро может неосознанно сорваться. Будто почувствовав это, Чонгук выпрямил одну из его ног и положил себе на плечо, при этом не сделав ни секундной паузы. Он чувствовал его горячий рот и ласки или зажимы языка, сильное и тягучее посасывание, но всё это до того, как тот в стремительном, почти что бешеном ритме заходил в нём пальцами. Чимин неосознанно упёрся коленом в его шею, застонал и зарычал одновременно, оттягивая ему волосы, потому что тот часто попадал по простате. Он думал, что Чонгук, как обычно, будет долго дразнить его подобным, время от времени прерываясь, а потом затыкая его брань новым заходом. Но Чимин тут же выпустил его волосы с глубоким стоном сквозь приоткрытый рот, когда тот протолкнул член в свою глотку. Почти мгновенно он кончил ему в рот, с трудом различая глухое глотание, так как собственный пульс рвался в висках.       — Умница, — произнёс Чонгук, вылизывая ему член.       Чимин закрылся рукой, пока делал передышку, чувствовал, как Чонгук опускает его ногу с края стола и берёт пальцы той, что всё ещё была на его плече, в рот. С ним он почти постоянно чувствовал себя подростком с бурлящим тестостероном и вечным спермотоксикозом. Похоже, Чонгук себя чувствовал так же. Свободной ногой он наткнулся на твёрдый бугор, но какого-то хрена всё ещё спрятанный в джинсах. Чимин убрал руку с лица и приподнялся на локтях.       — Детка, быстро снимай штаны.       Испанское послеполуденное солнце нещадно припекало открытую голову, но Тэхён упорно делал вид, что его всё устраивает, нарочно сидя на солнцепёке и вне тени шатра, под которым Юнги с Джо Сато и его командой в очередной раз обсуждали то, что ему ещё предстояло сделать. Тэхён обычно рисовал, гулял или занимал себя подработкой в Сети, создавал обложки, листовки или иллюстрации, но последний заказ он сдал сегодня утром, так что сейчас он был совершенно свободен. Правда, Юнги об этом ещё не знал, но этот козырь он приберегал на тот случай, когда он по-настоящему захочет уйти.       Сато и Юнги общались на корейском, но иногда первый, очевидно, забывался и перескакивал на японский, а вместе с ним и Юнги. Выглядело это забавно тогда, когда они оба это понимали и снова переходили на корейский. Сегодняшний день отличался тем, что Юнги наконец дождался приезда Тору Тибы, о чьём появлении он просил. Знакомы они раньше не были, по крайней мере, лично, но, похоже, оба были друг о друге неплохо наслышаны. Через полчаса они планировали вместе где-нибудь посидеть в неофициальной обстановке, и хотя бы начало этой посиделки Тэхёну придётся вытерпеть, чтобы не привлечь к себе лишнее внимание Юнги.       — Всё в порядке? — спросил старший, как-то незаметно оказавшись возле складного стула, на котором сидел Тэхён. Его глаза скрывались за солнцезащитными очками, а рыжие волосы бликовали на дневном свете. Как всегда, он был в прозрачной рубашке, на этот раз кремовой, белой майке под ней и лёгких льняных брюках бежевого цвета. Тэхён молча кивнул в ответ на вопрос. — Мы пробудем здесь ещё два дня, а потом уедем подальше от воды.       Он потянулся пальцами к его лицу, желая, вероятно, коснуться его подбородка или скулы, но Тэхён неосознанно резко дёрнулся и спугнул его.       — Разве Сато не говорил, что тебе нужно быть в Барселоне?       Пак помедлил с ответом, задумчиво коснувшись пальцами уже собственного подбородка. После этой заминки Тэхён и так уже понял, что Юнги заставил…       — Он передумал.       Пак опять это делал — то, от чего Кима уже наизнанку выворачивало хлеще, чем от морского запаха. Он ушёл, когда Сато в третий раз окликнул его, и Тэхён хотел было выдохнуть, но Тору поставил рядом с ним ещё один складной стул и сел. Он был наполовину японцем, наполовину корейцем, а сейчас вообще имел американское гражданство, но звездой стал, когда взял шоссейно-кольцевую мотогонку в рамках Гран-при год назад. Ростом он был с Тэхёна и одного с ним возраста, обладал подтянутым телом, а внешность казалась выдающейся больше за счёт его раздутого эго, хотя вполне возможно, что это только Тэхён воспринимал его так и вообще мало на него смотрел. Но похоже, тому сильно льстило, что Юнги вызвал в помощь именно его.       — Что, если мы посидим на пляже? Там есть неплохое место с хорошей кухней…       — Ладно, — прервал его Ким, пока тот не стал перечислять список морских блюд. Его прилипчивый изучающий взгляд на себе он чувствовал кожей. Он был здесь всего несколько часов, но, похоже, усердно пытался понять, кто он такой и какова его роль во всём этом. Но Тэхён не собирался облегчать ему задачу.       Он встал со стула, сказав, что ему нужно переодеться. Зайдя в свой номер, он еле сдержался, чтобы снова не набрать Чимина, освежился и переоделся в белую футболку и длинные джинсовые шорты. Нацепил на нос солнцезащитные очки, которые редко носил, и взял с собой сумку с длинным поясом, в которую положил скетчбук, планшет и телефон. На случай, если он не захочет сразу прийти в номер. Он вернулся на площадку недалеко от отеля, Тору сидел на том же месте и ковырялся в телефоне, а Юнги, похоже, уже знал, что он дал добро на посиделки у моря, потому что вышел к нему из шатра с обеспокоенным выражением лица.       — Всё нормально, хён, — стараясь сохранять спокойствие и не проявлять раздражение, сказал Тэхён. — Я справлюсь.       — Если почувствуешь себя плохо, говори мне сразу, и мы уйдём. Договорились?       Ким кивнул, старший бережно взял его за руку, и они втроём двинулись в сторону пляжа, когда Тору встал со стула.       — Я ещё ничего не ел за сегодня, — сказал он.       — Как долго ты здесь пробудешь? — спросил его Юнги, вероятно, чтобы сменить тему.       — А сколько надо?       — Чем дольше, тем лучше. Первая большая сверка результатов через четыре месяца. Было бы неплохо, если бы ты задержался хотя бы на месяц. Я не чемпион.       Он говорил о результатах продвижения, которое он и теперь Тору должны были организовать для компании Джо Сато, занимающейся производством и продажей гоночных мотоциклов, чтобы стремительно повысить её стоимость.       Тору усмехнулся, а Тэхён сделал вид, что что-то хочет найти в сумке, чтобы был предлог вызволить свою руку из ладони Юнги. До пляжного кафе с большим раскидистым шатром он дошёл уже со свободными руками. Там они сели за столик, Тору расположился лицом к морю, а Юнги и Тэхён — спиной. На счастье Тэхёна, официант попросил подождать, пока освободится меню, а Юнги после этого встал со своего места, намереваясь дойти до барной стойки и взять себе выпить.       — Хочешь чего-нибудь? — спросил он Тэхёна, но он только изогнул уголок губ и мотнул головой.       Тору молчал, пока Юнги не отошёл от стола.       — Типа вместе? — Большим пальцем он указал сначала на ушедшего Юнги, а после на Тэхёна.       — Типа нет. Тебе-то что?       — Корыстный интерес, — улыбнулся Тору. — У него кто-то есть?       Тэхён равнодушно пожал плечами.       — Он не любит разговаривать, лучше действуй.       Тот расплылся на этот раз в широкой улыбке и сложил руки перед собой.       — Спасибо за совет.       Только никакой это был не совет, а, скорее, наиглупейшая надежда на то, что любые поползновения в его сторону Юнги пресечёт на корню. Но шансы были невелики, учитывая, что он понятия не имел о личной и сексуальной сторонах его жизни. Что, если он действительно дал ему совет? Тэхён чуть не выругался и не встал из-за стола раньше времени.       — Как давно вы знакомы? — Тэхён не ответил, только едва заметно повёл плечом. Меньше всего он хотел бы сейчас рассказывать про дружбу Юнги и Хёнджуна, а ещё пытался сосредоточиться на том, чтобы вовремя поймать момент для того, чтобы уйти отсюда до возвращения Юнги, потому что при нём это будет сделать сложнее. — Ты знаешь, что его звали Смертью?       — Это было давно, он больше не ездит.       — В том-то и дело, что это нельзя бросить. Прямо или косвенно ты остаёшься в этом. Я хочу уйти из гонок, но это не значит, что я перестану ездить. А если вдруг не смогу по какой-то причине, то буду искать что-то похожее, но вывод один: я всё равно останусь в этом и мыслями и эмоциями.       — Ты знаком с ним несколько часов и думаешь, что уже знаешь его, потому что ездишь на мотоцикле?       — Самое главное, что я с ним теперь знаком. А почему? Потому что он всё ещё остаётся в этом.       Тэхён вздохнул, тут ему уже крыть было нечем, не раскрыв при этом все карты. Может быть, если бы он достаточно узнал Юнги, то вовсе бы не сел с ним за один стол и обходил бы стороной, как мину. Оглянувшись на Юнги и удостоверившись, что тот пока не возвращался, Тэхён полез в сумку, делая вид, что отвечает на сообщение, резко что-то вспоминая.       — Извини, я совсем забыл об одном проекте. Передай хёну, если спросит, что у меня дедлайн, и я ушёл, — аккуратно ответил Тэхён, используя козырь и думая, что так Юнги хотя бы засомневается и с большей вероятностью не придаст этому значения. Тору ему даже не ответил.       Он вышел напрямую к дороге, минуя оставшийся за спиной пляж, посмотрел время на телефоне и набрал Чимина, надеясь, что после часа ночи тот ещё может не спать, но на звонок он так и не ответил. Тогда Тэхён вставил один наушник и стал возвращаться в отель. Он расположился на общей открытой деревянной террасе первого этажа, справа от ресепшена. Там был всего один низкий кофейный столик овальной формы со стеклянной поверхностью и деревянными ножками и два жёстких соломенных диванчика.       Как ни странно, за целый час, который Тэхён провёл здесь, на террасу не зашёл никто. Либо потому, что было ещё рано и самое интересное и шумное здесь начнётся позже, либо это из-за того, что терраса была слишком ограничена видом на высокий забор. Но Киму нравилось это место именно из-за последнего момента. Правда, слышимость здесь была отменная: доносились разговоры из окон или с балконов верхних этажей, а ещё разговоры за забором, как сейчас, когда он различил два знакомых голоса.       Он нарочно сел на дальний от входа диванчик, забравшись на него с ногами и приняв почти что позу лотоса, чтобы сквозь прозрачную дверь, которая вела на террасу, его не было видно.       С тех пор как они, по расчётам Тэхёна, должны были войти в отель, прошло минут семь, хотя он старался об этом не думать, заостряя внимание на линиях, тени и штрихах, но… Юнги бесшумно вошёл на террасу, умудрившись без звука закрыть за собой дверь, которая обычно издавала либо поскрипывание, либо лёгкий щелчок при закрытии. Он сел на диванчик напротив, подавшись вперёд и подперев руками подбородок. Тэхён молчал, не бросил на него ни одного взгляда, но нарочно занимался верхней частью скетча, чтобы старший попадал в поле его зрения. Солнцезащитных очков на нём он не заметил.       — Если ты хочешь вернуться, тебе нужно только сказать, — произнёс Юнги, но Ким и сейчас не оторвался от альбома.       — Почему я должен этого хотеть?       — Потому что ты избегаешь меня все две недели с тех пор, как мы приехали.       До текущего момента он ещё надеялся, что это было не так заметно. По крайней мере, он по-прежнему проводил с ним немало времени, правда, в компании других людей и почти никогда наедине.       — Ты хочешь, чтобы я уехал? — прямо спросил Тэхён.       — Не хочу.       — Почему?       — Я сам тебе предложил поехать со мной. Считаешь, я это не продумал? — Ким ему не ответил. — Но думаю, я ошибся, ты даже на себя не похож. — Пак поднялся с диванчика. — Завтра я этим займусь: верну тебя домой.       Он собрался уйти, но Тэхён резко бросил альбом на стол, сильно подался вперёд, спустив ноги и чуть не вскочив с дивана, и поймал его за руку.       — Я не хочу домой, — Ким произнёс это довольно резко и почти злобно, притянув Юнги так, чтобы тот сел прямо на кофейный столик. А сам Тэхён, склонившись вперёд, боялся поднять на него глаза, потому что, какой бы ни была его реакция, она могла бы сбить его с мысли. — Просто у меня скоро будет долбанный нервный тик от вопроса, в порядке ли я.       — Я об этом спрашиваю, потому что ты перестал разговаривать со мной.       — Я всё чаще думаю: хён, ты взял меня с собой как напоминание? Или чтобы опять загладить вину? Или потому что я тот беспомощный ребёнок, который сдохнет один и с ним надо постоянно нянчиться?       — Я вовсе так не считаю.       — Тогда зачем я здесь?       — Я хотел, чтобы ты отвлёкся и увидел, что жить можно по-другому. И начал двигаться дальше.       — Мне кажется, ты сам не видишь, что делаешь. Прости, хён, но меня это уже бесит, — резко сказал он и заметил, как Юнги улыбнулся. — Что? Почему ты улыбаешься?       — Улыбаюсь, потому что ты наконец-то говоришь, что у тебя на уме. — Тэхён вздохнул. — Я взял тебя сюда вовсе не как напоминание и не для того, чтобы, как ты выразился, нянчиться с тобой. Ты до этого справлялся сам, а сейчас вдруг не сможешь? Тебе не нужна моя помощь, я только хочу, чтобы ты окончательно освободился. Возможно, я перегибал палку, но только потому, что не понимал, что с тобой происходит. О чём ты говорил утром с Сато?       — Я спросил, могу ли я иногда брать один из резервных байков. Он сказал, что на это мне нужно твоё разрешение.       Теперь вздохнул Юнги, а Тэхён молчал, пока перебирал его пальцы. За последние две недели он очень редко держал его за руку, чаще это делал Пак, а Ким только находил предлог, чтобы вызволить свою ладонь. Ну, как сегодня.       — Я достану тебе байк, как только мы уедем отсюда. И впредь говори обо всём мне, а не Сато или Тору. Когда ты сдал работу?       — Ещё утром.       — Говори мне прямо, если хочешь побыть один. Договорились?       Тэхён кивнул, а Юнги хотел высвободить руку, чтобы опять чего-нибудь коснуться, но младший поймал его за пальцы.       — Я хочу кое-что сделать, только не мешай и не говори ничего.       Пак молчал, а Тэхён еле сдержался, чтобы не вцепиться правой рукой в чужую ладонь, когда поднял голову. Ким медленно склонился к чужому лицу и остановился, потому что хотел сделать это осознанно, чтобы прощупать почву своей реакции, но чем дольше тянул, тем больше нервничал. Юнги в этот момент едва коснулся пальцами его скулы и полностью испортил момент.       — Нет, лучше не трогай, — Тэхён окончательно отстранился и опустил голову.       — Иди сюда, — Пак поднялся со столика и потянул Кима за собой, когда двинулся в сторону деревянного парапета на террасе.       К ограждению старший встал спиной, пока Тэхён не особо уверенно вставал перед ним, но будто в ответ на это Юнги выпустил его руку так, чтобы взять по-другому и пропустить свои пальцы между тэхёновыми. Больше он его не притягивал и никак не касался. Киму потребовалось немного времени, чтобы медленно и осторожно приблизиться к его лицу. Чужих губ он коснулся едва ощутимо, словно погладил губами тёплую сладкую вату. И тут он понял, что так Юнги пытался дать ему почувствовать собственное… превосходство? Принял положение, словно был загнан им в угол и контролировал ситуацию только Тэхён, позволял делать что вздумается, словно Юнги был его личным подопытным кроликом. От последней мысли ему стало дурно. Отстранился он тоже медленно, продолжая смотреть на него, как и всё это время, потому что глаза в этот миг из них не закрыл никто.       — Всё хорошо, — тихо произнёс Юнги, словно всё было написано на его лице.       Старший выпустил его пальцы и отвёл свои руки от тела. Тэхён обнял его вокруг талии, запах табака его немного успокаивал, но он всё равно пытался спрятать в его плече своё паршивое ощущение после первой, кажется, совершенно провальной попытки.