1 октября, вторник
Стоило признать, что холодный душ после двух бессонных ночей ни хрена не помогал встряхнуться: сознание Чонгука было неясным, и его то и дело выбрасывало из реальности на минуты. Это уже микросон? Все органы чувств были, словно струна, натянуты. Он будто под действием наркотика, хотя сравнить особо было не с чем. Чонгук надеялся вырубиться после дежурного сбора и проспать сутки. Надеялся, что этот мерзкий кошмарный сон снова забудет про него на месяц, и он вернётся к нормальному человеческому режиму сна. Ему ведь и раньше, бывало, снились кошмары — обычные неприятные сны, которые, максимум, портили настроение или провоцировали лёгкую тревожность. Но ни один из них не был реален настолько, что после него он не мог заснуть сутки. Или двое. Пять утра, едва светлеющее небо сквозь тонкий тюль в гостиной уже можно было разглядеть, до восхода солнца оставалось часа полтора, а на сборы у Чонгука — полчаса. Понимая, что водитель из него сегодня крайне ненадёжный, он взял телефон и отправил короткое сообщение. Юри ему абсолютно точно не ответит. И заедет за ним или нет, он не знал, но хотя бы попытался. Он бахнул в спортивную бутылку изотоника в виде порошка в три раза больше обычной дозировки, чтоб хоть это его поддерживало на тренировке. Залил его водой и бросил бутылку в спортивную сумку, докинув туда таблетницу с капсулами на экстренный случай. Меньше всего он хотел отключиться перед людьми, которые плевать на него хотели. Он сразу вышел из дома в спортивном костюме, чтобы не переодеваться, чистую одежду положил в сумку, её ремень сейчас неприятно поскрипывал на плече при трении о кожаную куртку. Юри на улице не было, но Чонгук, предвидя это, вышел со связкой ключей и мотоциклетным шлемом. Только он хотел двинуться в сторону подземной парковки, как его ослепило дальним светом фар. Она сделала это специально, чтобы он её наверняка заметил, и тут же переключила на ближний. Он сел на переднее пассажирское сиденье Kia Soul тошнотного зелёного цвета — такой оттенок машины могла выбрать только Юри, — молча кинул шлем на заднее сиденье и застегнул ремень безопасности. — Ты паршиво выглядишь. В зеркало-то себя видел? — спросила она. — Ночь паршивая, и я такой же, а у тебя какая причина? — Пошёл ты. Первый и последний раз тебя подбрасываю. Он не ответил, вряд ли когда-нибудь попросит её об этом ещё раз, но именно сегодня всё было плохо до такой степени, что Чонгук сам себе не доверял. — В какой ты команде сегодня? — Отъебись. Это был настоящий абсурд. Он ненавидел сборы, а тренировки ещё больше. На хрена тренироваться всем вместе, если он спокойнее проведёт для себя тренировку в одиночестве? Намджун любил повторять, что «помпейцам» полезно учиться взаимодействию, а Чонгук... ебал он это всё. Он не взаимодействовал ни с кем и не собирался начинать. Они проехали путь за короткие 15 минут, Юри начала подъезжать к металлическому ангару, спрятанному среди заброшенных кирпичных сооружений, тогда же они увидели перед собой погасшие габаритные огни только что припарковавшегося седана Hyundai Avante и двух выходящих из него молодых мужчин. — Хм, не ты один сегодня без байка, — заметила Юри и поставила машину рядом. — Знаю, ты не спал ночь, но держи себя в руках. Один день в неделю можешь потерпеть? Чонгук молча вышел из машины и прошёл мимо братьев Пак внутрь ангара. Это действительно было странно, что именно сегодня третий — то есть самый младший — Пак тоже был без байка. За полтора месяца Чонгук успел прийти к выводу, что со своим ненаглядным Ducati Чимин ни за что не расстанется. Заметив, что внутри остальные уже были на местах, он дошёл до своего стула и так же молча опустился на него, бросив сумку возле ног. Никто даже не поднял на него головы: Хосок играл в старый тетрис — Чонгук уже лет десять таких не видел, — Соён завязывала свои длинные чёрные волосы в тугой конский хвост, а Намджун с приспущенными на кончик носа очками изучал какую-то папку с бумагами. Юри, Чимин и Чанёль зашли внутрь вместе и заняли свои места. — Доброе утро, — первые слова лидера прозвучали сухо и почти безэмоционально. — Быстро слушаю ваши новости и предложения, разбиваемся на команды, сообщаю поручение — и расходимся. У кого есть что сказать? Чанёль был немного выше Чимина, обладал широкими плечами и крепкими руками, волевым подбородком, выразительным взглядом, высоким уровнем ответственности и уверенной речью. Последние две черты служили основным фундаментом того, почему его действительно принимали за лидера. — У меня, — заявил Чимин и усердно стал искать что-то в карманах. — Бля... — Намджун бросил папку с надписью «Миссия №21» на старый журнальный столик, стоящий внутри круга, который создавали «помпейцы», зажмурился и снял с себя очки для чтения. — Ты всё никак не уймёшься. — Если это загородный дом какой-нибудь отожравшейся скотины, мне неинтересно. — Ну и ладно, я сам. — После этих слов Чанёль бросил на него прибивающий к полу взгляд. — Да шучу я. — Чимин нашёл наконец спичечный коробок в переднем кармане чёрных джинсов, достал спичку и сунул её в рот. — У кого-нибудь ещё? — спросил Чанёль. — У меня, — Чонгук бросил на столик перед всеми папку, которую перед этим достал из сумки. — Партнёр «Скайлайна» Ли Муён. Я успел пробежаться только поверхностно, но то, что нашёл, уже мне не нравится. Чанёль подался вперёд, листая папку прямо на столе, и будто подавил улыбку. — Своему первому ты пока об этом не говорил, верно? — спросил он, имея в виду его старшего брата, Чон Джиху. — Ещё нет. — Ну валяйте, попробуйте копнуть глубже. Больше никаких предложений? — Тишина в ответ. — Тогда погнали дальше. Сегодня у нас тренировка и последняя возможность для одиночного бега, дальше только в команде. Отвечаем быстро и без прелюдий: кто куда? — Полигон и одиночный бег, — первым ответил Чонгук. Чонгук уже в третий раз выбирал бег и одиночную тренировку, с тех пор как попал в «Помпеи». — Бег и стрельбище, — ответил Намджун. — Так же — бег и стрельбище, — сказала Соён. Чонгук молча поднял ладонь, чем заставил всех замолчать. На него это было непохоже. Обычно его не могли заткнуть, а он нарочно провоцировал всю команду на конфликт, но не сегодня. — Если мне плевать, кто куда пойдёт, я могу идти? Долгое молчание и наверняка новая волна неприязни к нему, которую он тщательно игнорировал. То, что его, мягко говоря, недолюбливали, — неоспоримый факт. Он был единственным, кто остался за Чонов, и единственным, кто мозолил всем глаза. Общее желание избавиться от него Чонгук чувствовал кожей, но ему не было до этого никакого дела, потому что первым в этом списке был он сам. — Нет, я не закончил, — спокойно ответил Чанёль. На Чанёля это тоже было непохоже, они с Чонгуком намеренно выводили друг друга из себя в два счёта, цеплялись за каждую фразу в речи и крыли друг друга матом, но, опять же, не сегодня. — Спарринг на матах с Хо-хёном, — ответил Чимин, подмигивая парню напротив. — Ха-ха, — Хосок нервно засмеялся. — Пошёл в жопу, я с тобой на мат не встану. Если я крутой, то ты ёбаный псих. Со скольки лет он вообще занимается? Чанёль посмотрел на брата задумчивым взглядом. — Может, пробежишься хотя бы раз, и будет одна группа сегодня? — Две, — сказал Чимин, бросив быстрый взгляд на Чонгука, — я ненавижу бег. И Хо-хён в моей группе. — Юри? — вздохнув и проигнорировав недовольство Хосока, обратился Чанёль к последней. — Спарринг с Чимином. Чимин и Хосок усмехнулись почти одновременно. Не новость, Юри выбирала это каждый раз с тех пор, как Чимин пополнил ряды «помпейцев». Её желание превзойти его уже казалось смешной одержимостью. Раньше она стояла на втором месте после Юнги, и наивно надеялась, что после его ухода она станет лучшей, а значит будет руководить частью тренировок, но Чимин сбил ей все карты. — Хорошо, тогда к последней части. На следующем сборе меня и Намджуна не будет, но сбор пройдёт в штатном режиме. Ваша задача — подготовиться к миссии и удивить меня. Приятно удивить, Чимин-а, — выразительно добавил Чанёль. — И наконец… — Несправедливое замечание, хён, — перебил Чимин, перекатывая языком зажатую между губ спичку. — За все семь недель здесь я хоть в чём-то ослушался? — Без самодеятельности — вот я о чём. У тебя даже сейчас эта ёбнутая спичка во рту. Ты опять за своё? — Это просто спичка, успокойся. С нихуя заводишься, я даже ничего не сделал и ничего не планировал, Хо-хён подтвердит, — Чимин ткнул в его сторону той самой «ёбнутой спичкой». — Отъебись и не втягивай меня, — лицо Чон Хосока перекосило недовольством. — Тот, кто хорошо тебя знает, в жизни не поверит, что ты не способен что-то сделать один. Не-е-т, в жизни не поверю, что ты не захочешь что-то сделать в одиночку. Если скоро в городе что-нибудь взлетит на воздух, за этим будешь стоять ты, я уверен. Ты подозрительно тихий последнее время. — В городе, говоришь... — протянул Чимин. — Вот ты и проебался, — заметил Хосок, и Чимин засмеялся. Чанёль буравил брата взглядом, но младший не сразу это заметил, а встретившись с ним глазами, вскинул руки вверх, словно сдаваясь. — Да ничего я не планирую, даже в мыслях не было! А тихий, потому что в башке другое. — Чимин наклонился к Чанёлю и чуть ли не по слогам отчеканил: — Тебе-ли-это-не-знать-хён. — Ты меня услышал? — спросил Чанёль. — Без ёбаных сюрпризов. — На мне до конца жизни будет висеть этот ярлык? — Да! — в один голос ответили Чанёль и Хосок. Чимин обратно откинулся на спинку своего стула, сунул спичку в рот и опустил голову. Делал вид, что обиделся, но на самом деле его это невероятно забавляло и… ему льстило? — Вернёмся, — Чанёль повернулся к группе, — к тому, кто проведёт… — Как будто я один за всё отвечал, — бубнил себе под нос Чимин. — В последний раз вообще была идея третьего Кима… — Твою мать, ты дашь мне закончить сбор?! — рявкнул Чанёль, и Чимин жестом показал, как закрывает рот на молнию. — Мне нужен человек, который проведёт следующий сбор вместо меня. Чонгук бесшумно усмехнулся и потёр красные из-за бессонной ночи глаза. Этого можно было не говорить вовсе, было ясно как день, кого в своё отсутствие оставит Чанёль за главного. Но он ошибся. — Это будешь ты, Чонгук. Задержись после тренировки, обговорим основные моменты. И ещё: ты здесь семь недель, а я до сих пор не знаю, на что ты способен и в какой из групп тебя можно использовать. У тебя две недели, чтобы показать то, что ты умеешь, так что подумай ещё раз и выбери группу. — Я не прикоснусь к оружию, тем более рядом с тобой, — откровенно озвучил Чон. — Как насчёт соревнования один на один? — Оглох? Я сказал: нет. — Тогда иди в ближний бой с Чимином. — Полигон и одиночный бег, — повторил Чонгук. — Можешь не брать меня ни в одну из групп на миссию, с горя я точно не подохну. — Участвуют все, иначе съёбывай на выход. Мне нужно увидеть тебя в деле, ты понимаешь или нет? Одиночных тренировок больше не будет, тебе придётся выбрать. Он бы выбрал стрельбище и снёс бы Чанёлю голову, но, вероятно, такого варианта бы ему никто не дал. — Я не буду выбирать, сказал же. — Один на один, — подал голос Чимин, вытащив спичку изо рта и повторив слова брата, — без свидетелей? Это был первый раз за семь недель, когда Чимин напрямую обратился к Чонгуку. Даже когда они с Чанёлем чуть ли не перегрызали глотки друг другу во время сборов, он помалкивал и никак не комментировал. Сейчас Чонгук пропустил его слова мимо ушей. — У тебя две недели, — повторил Чанёль. — На сегодня сбор окончен, всем на тренировку. Первая группа, состоящая из Чанёля, Намджуна и Соён, побежала на стрельбище в другом районе, бежать до него нужно было около часа, Чонгук был там всего однажды на первом ознакомительном сборе. Там в большом металлическом ангаре проходили тренировки и соревнования между «помпейцами» по стрельбе под руководством Чанёля. Если бы Джиху всё ещё мог посещать сборы, именно он бы проводил эти тренировки, так как был среди всех лучшим стрелком. На основном месте дежурных сборов проходили тренировки по ближнему бою под началом Чимина. Рядом с ангаром на раскидистом полигоне в центре стояли базовые стойки и скамьи для разогрева или полноценных тренировок, если разогревом служил бег. Именно этим обходился Чонгук в тренировочные дни. Они не были основой, раз проходили раз в две недели, а только позволяли проверить или поддержать навыки, наработанные вне стен «Помпеев». Зимой им также предстояли тренировки на улице и, хотя Чонгуку встало всё это поперёк горла, ему всё же было интересно, как это будет и изменится ли хоть что-то с неблагоприятной погодой. Наблюдая за работой и логикой лидера он был уверен в одном: тот не мешкая бросит «помпейцев» на амбразуру. Хотя вполне возможно, что дело было не в нём, и Чанёль лишь повторял то, что было нормой в то время, когда младших здесь не было, а основатели посещали и вели каждый сбор. За всё время долгой дружбы Джиху, Юнги и Хёнджуна Чон ни разу не контактировал с другими младшими, разве что в самом начале, но это он помнил уже смутно, а дальше видел их только во время общих семейных посиделок. После смерти родителей Паков эти посиделки стали более частыми, но вскоре Чонгук перестал посещать их: уходил из дома, если Джиху собирал всех у себя — на тот момент Чонгук жил с ним, — или не приходил, сначала придумывая предлоги для брата, а потом, когда это стало обычным делом, перестал объясняться. Насколько знал Чонгук, Намджун тоже посещал не каждые встречи трёх семей, хотя и гораздо реже себе это позволял, в отличие от Чонгука. Ему же претило это, особенно, когда Чимин с Тэхёном спелись не на шутку, а у Джиху с Чанёлем завязалась странная дружба, всё вместе действовало Чонгуку на нервы. Сейчас об этом мало кто вспоминал, но какая разница, если начало уже было положено. Лёгкая, казалось бы, тренировка сегодня давалась Чонгуку титаническим трудом. Дважды он чуть не отключился, дважды чуть не свалил и дважды мысленно послал своего брата в одно интересное место. Понимая, что ему не осилить, он вернулся в ангар на полчаса раньше и рухнул спиной на скамью под вопли Хосока, которого Чимин сокрушал на спортивных матах. Юри в это время наблюдала за всем со стороны. Уши Чона начинало закладывать, и ему бы дотянуться до таблетницы в спортивной сумке, которую он чувствовал под лодыжкой, но голову каруселило так, что он непременно бы свалился на пол раньше. Он стал отключаться, когда почувствовал на лице струйку холодной воды и шлепки-похлопывания по своим щекам. Сквозь приоткрытые глаза он смог разглядеть Чимина, который что-то говорил или спрашивал и измерял его пульс, держа за запястье и глядя на круглые часы с таймером в своей руке. — Сколько ты не спал? — Ночи две, если не больше, — распознал он приглушённый из-за звона в ушах голос Юри. — После одной он не так кошмарно выглядит. — Блядство. — Его платиновые волосы слиплись от пота, которым он капал на руку Чонгука. — Отлежись, это из-за нагрузки, скоро отпустит. Когда полегчает, вставай и вали домой, ясно? — Нам ещё ехать в «Скайлайн», — как бы между прочим заметила Юри. Чимин бросил на неё злобный взгляд. Пожалуй, именно такой же бросил бы на неё и сам Чон, если бы мог. Пак больше ничего не сказал, хотя, казалось, хотел что-то добавить, и вернулся на маты. Для Чонгука это было нормой. Юри он считал «шестёркой» его брата, другом он никак не мог её назвать, и пальцем о палец она ударила бы только в том случае, если бы Джиху ей сказал это сделать. Почему она была с ним другой, Чонгук понятия не имел. За несколько лет он изучил её вдоль и поперёк и не было никаких признаков того, что она по уши влюблена в его старшего. Поэтому какие цели она преследовала, если учесть, что верность и преданность не возникают из воздуха, оставалось загадкой. Ему стало лучше минут через двадцать, и когда понял, что способен сесть, встать или даже идти, он поднялся со скамьи и стал переодеваться в чистую одежду. К тому моменту Чимин закончил тренировку, переоделся сам и приводил площадку для тренировок в порядок. Чонгук просунул голову под ремень и водрузил сумку на плечо ровно в тот момент, когда в дверях появилась Соён с перекошенным от испуга лицом. — Чимин, здесь твой первый… и он… он… Чимин не стал дослушивать её несвязную речь и рванул на улицу. Чонгук не спеша поднял пустую спортивную бутылку и тоже направился к выходу. Это было интересно. Не настолько, чтобы бежать на выход сломя голову хотя бы потому, что Джиху отсутствовал, а значит ничего из ряда вон выходящего не произошло бы. Но интересно, с какой стати первый Пак — пока что почти — нарушил правило, которое сам же и внедрил. Первый сбор Совета для всех новых «помпейцев» был сущим кошмаром, Юнги и Джиху окончательно разнесли бы бар в щепки во время драки, если бы их не разняли. Никто никому ничего не объяснял, даже наедине Джиху не дал никаких ответов. Всё, что услышал от него Чонгук, — это «теперь ты там вместо меня, не облажайся». Чонгук не чувствовал себя на месте, а должен бы. Намджун основательно занял место первого Кима, Хёнджуна. А Тэхён, похоже, так и не оправился от его смерти, иной причины его отсутствию Чонгук не находил, хотя Ким тоже был завербован. А Чанёль с Чимином смотрели своему старшему брату чуть ли не в рот, ожидая от него новой команды. По крайней мере, так было во время того треклятого сбора. И сейчас тоже. Выглянув на улицу, Чон понял, что первая группа уже вернулась. Чимин смотрел на то, как Юнги пытался вылезти из машины, но его правая нога отказывалась находить асфальт: застревала под педалями, упиралась в боковину салона и цеплялась за подножку чёрного кроссовера, — то ещё зрелище. Он был пьян в стельку. Впервые подобное случилось, когда Чимину было десять, а Юнги — тринадцать, и Чимин был единственным свидетелем тех его ночных приключений с одноклассниками, когда он чуть не ползал по полу по возвращении домой, и это было их секретом до сих пор. В последний раз Чимин видел его таким, когда погибли родители, но старший быстро пришёл в себя. Возможно, принял на себя груз ответственности за двух младших братьев, но в таком состоянии на глаза больше ни разу не показывался. Даже во время похорон Хёнджуна он умудрился не нажраться до поросячьего визга. — Почему не сказал об этом? — возмущённо шикнул Чимин Чанёлю через плечо. — И что бы ты сделал? — Блядство. — Когда Юнги чуть не свалился на землю, Чимин подбежал к нему, придерживая брата за плечи и позволяя опереться на себя, когда тот начал внезапно хихикать. — Юнги-хён, сколько ты выпил? Старший поднял на него голову, отреагировав на знакомый голос. Его глаза скрывались за солнцезащитными очками, но первый — старший — Пак расплылся в улыбке, разглядев своего младшего, хотя рыжие волосы сильно отросли и закрывали Юнги обзор. — Чимин-а… Прошёл месяц, а тебя нет, и я, — он икнул, — приехал сам. — Ты управлял машиной в таком состоянии? — спросил Чимин, хотя вопрос был ни к чему, и без него всё было ясно. Юнги снова засмеялся, поднялся наконец с помощью Чимина на ноги и привалился к машине. От запаха спиртного, который шёл от него, запросто можно было захмелеть. — Брата обнимешь? Чимин набрал в грудь побольше воздуха и послушно обнял его, а Юнги привычно уткнулся ему носом в шею. — Сейчас только десять утра, когда ты успел так нажраться? — на выдохе произнёс он, задерживая следующий вдох. Хотя Чимин уже и сам понял, что старший пока даже не ложился и не трезвел с ночи? С вечера? — Эй, — Юнги пихнул его от себя, — почему ты так себя ведёшь? Тебя долго не было, совсем забыл? Чимин покосился на Чанёля, но тот лишь махнул рукой. — Можешь убрать зрителей отсюда? — попросил его Чимин, кивнув головой на пятерых человек в дверях. Чанёль развернулся, собираясь рявкнуть, но Юнги отреагировал первым. — О-о, — протянул первый Пак, — привет «помпейцам»! Слышал, готовитесь к миссии? Хотите наставление? — Хён, — Чимин резко встал перед его лицом, пытаясь загородить собой вид, хотя и был ростом чуточку ниже брата, — пожалуйста, давай поедем домой? Юнги не отводил головы и ласково шлёпнул брата по щеке. Чимин закинул его левую руку себе на плечо и повёл к пассажирскому месту, пока Чанёль, словно овечек, загонял зевак обратно в амбар. — Чимин-а? — Что? — он потянулся к дверце, но Юнги стал терять равновесие. — Блять, да держись ты за меня! — Ты опять сврслвишь, — его язык заплетался, и он сделал паузу, — несносный мальчишка. Подошедший Чанёль сам открыл дверцу машины. — Чанёль-хён, ты подъедешь? — Хватит того, что я каждый пртый день его вижу, — ответил Юнги, вновь делая паузу на глубокий вдох. — Дайте мне побыть с младшим братом. — Давай, хён, садись в машину, — приговаривал Чимин, подталкивая старшего к сиденью. Юнги послушно сел на переднее пассажирское, с трудом засунув ноги в салон. Чанёль захлопнул дверцу, а Чимин тяжело выдохнул. — Хён, не слушай его, он просто пья… — Забей, Чимин-а, не в первый раз эту хуйню слышу. Он бухой и уставший, это нормально. Я приеду, как только закончу здесь, — Чанёль хлопнул Чимина по плечу. Младший сел в машину, надавил на педаль тормоза, нажал на кнопку старта и потянулся через брата за ремнём, когда тот промычал ему на ухо что-то несвязное. — Что? — Чимин застегнул его ремень безопасности, после чего пристегнулся сам. — Почему ты так редко меня навещаешь? — повторил Юнги более членораздельно. — Я тебя навещаю так часто, как ты мне позволяешь. Это твоя прихоть. — Неправда. Волосы по-прежнему закрывали ему очки, и Юнги то и дело задувал пряди наверх. Чимин стал выруливать с площадки. За рулём этого «кадиллака» Чимин не сидел уже несколько месяцев, да и в целом водить машину было непривычно из-за габаритов, наименьшей манёвренности и медлительности. Его не покидало чувство, что за его спиной тащится длиннющая автомобильная задница, по которой так и хочется рубануть чем-нибудь острым и отделить её от передней части машины, чтобы прибавить движению лёгкости и юркости. — Нам ехать минут сорок, тебе лучше поспать, хён. — Не-не, если я засну, ты будешь жать на газ. — Мы сейчас встанем в пробку, какой ещё газ? — Чимин тяжело выдохнул и, недолго подумав, включил обогрев, чтобы старшего хорошенько разморило. — Чем ты думал, когда пёрся туда? Чонгук расскажет Джиху, и что будет? Юнги повернул к нему голову, словно заинтересовался или забеспокоился. — Ты боишься Джиху? — Нет. С какой стати? Просто не хочу, чтобы у тебя были проблемы, хён. — Ты ещё меня любишь? — словно удивляясь, спросил Юнги. Этот вопрос Чимин слышал в каждую их грёбаную встречу на протяжении полугода. Если первое время это казалось чем-то трогательным, то сейчас только выводило из себя. Чимин давно понял, что старший так и ждал, когда младший в нём разочаруется. — Опять этот уёбищный вопрос, — сквозь зубы процедил Чимин. Сделав глубокий вдох воздуха с запахом спиртного, который полностью пропитал салон, он тихо ответил: — Да. — Эй, ты не должен грязно ругаться! Ты свою мордашку видел? Из твоей задницы должна торчать... — он снова икнул, — радуга. — Чего? Это было что-то новенькое. Хотя Юнги часто повторял, что у Чимина очень милое лицо, ещё чаще он просто без причин улыбался или смеялся, глядя на него, — это Чимина тоже раздражало, ведь старший попросту не воспринимал его всерьёз. Не видел, как он повзрослел и возмужал и что он давно уже не шестилетний мальчишка, который писком вымаливал помощи у старшего брата в создании бумажного кораблика. — Когда я изменюсь, — чуть слышно пробормотал Юнги, — ты будешь так же смотреть на меня? — Изменишься? Что ты имеешь в виду? — Чимин стал выезжать на главную дорогу, когда вместо ответа услышал сопение. Младший не был уверен в том, как именно он смотрел на старшего, ведь не знал, как это было со стороны. Возможно, как на бога? Потому что примерно так он его и видел. Ещё в детстве он смотрел на хёна с широко раскрытыми глазами, уже тогда он был для него авторитетом и примером. Чимин хотел быть хотя бы отчасти похожим на него. А когда они потеряли родителей, Юнги стал для него всем. В воспитании Чимина роль среднего брата была более размытой, по сравнению с ролью старшего. Чимин буквально цеплялся за него. И разве мог он забыть навестить его, когда уже неделю капал Чанёлю на мозги, пытаясь получить разрешение? Чаще всего Чимин управлял машиной одной рукой, но сейчас с силой сдавливал руль пальцами обеих рук, словно хотел расщепить его на атомы. Иногда ему трудно было сохранять выдержку. Смерть Хёнджуна была большим ударом для всех и огромным переломным моментом. Чимин понял это на собственной вербовке и своём первом и пока единственном сборе Совета. Именно после смерти Хёнджуна Тэхён окончательно перестал выходить на связь с Чимином. Хотя друга не было на сборе, как того требовали правила, он тоже стал «помпейцем» в тот же день, что и Чимин, Чонгук и Хосок. Тогда была проведена третья волна вербовки и сформирован новый состав «помпейцев». Чимин мало что знал — то же, что и остальные, без деталей о том, почему Тэхён вошёл в ряды «помпейцев» практически по умолчанию и за что ненавидел Джиху и Юнги. Вынырнув из водоворота своих мыслей, Чимин посмотрел на мирно спящего брата. — Когда ты уже расскажешь мне, что происходит? — тихо спросил младший Пак, возвращая внимание к дороге. Возможно, он бы убил за него, потому что иногда чувствовал себя той самой преданной псиной, которой нужна всего одна команда, чтобы вцепиться в чью-то глотку. И если бы Юнги только заикнулся, Чимин бы это без промедления сделал. Но старший никогда не настраивал братьев против кого-то. Напротив, каждый раз он просил относиться их спокойнее ко всему, что происходило, особенно, когда гнев затмевал разум Чанёля. Чимин с детства занимался рукопашным боем, как Юнги и Хёнджун. Он не хотел отставать от них и хотел быть способным встать на защиту, а ещё, опять же, хотел, чтобы его воспринимали всерьёз. Он жил один, старался зарабатывать сам, тренируя подростков, и по-прежнему прикладывал все усилия для того, чтобы вылезти из рамок младшего брата, с которого можно только умиляться. А Юнги именно это и делал, оберегал его от неприятностей и собственных проблем, он как раз чётко следил за тем, чтобы быть для Чимина той опорой, которой могут быть только брат и отец, не зная, что этим он только подстёгивал Чимина трудиться усерднее. Чимин заехал в гараж, заглушил машину и закрыл ворота с помощью пульта. Юнги по-прежнему спал, и у младшего сжалось сердце. Он вышел из машины и открыл дверцу со стороны Юнги. — Хён, — громко сказал он, потрепав его за руку и аккуратно стянув с его лица очки, — Юнги-хён, проснись, мы приехали, пойдём я отведу тебя в дом. — Юнги с трудом разлепил один глаз, а Чимин пытался вытащить его из машины. — Давай, помоги мне, твою мать. Нести тебя — одно дело, но вытаскивать… Юнги послушно подался вперёд, и Чимин частично водрузил его на плечо, захлопнув ногой дверь машины. Он дотащил его до гостиной и опустил на диван, стащив с него куртку и заставляя лечь. Но Юнги упорно сидел свечкой, сонными полуоткрытыми глазами глядя на Чимина. — Ну что? Что ты на меня так смотришь? Разочарован? — спросил Юнги. — Ебанулся? Я никогда не разочаруюсь в тебе. — Ха-а… Чимин-а, ты столького не знаешь. И хватит ругаться, тебе не к лицу. Юнги никогда не матерился, был вежлив и культурен до безобразия. Да, Чимин хотел быть на него похожим, но не уверен, что в этом тоже. — Тебе нужно поспать, — Чимин накинул на него плед и вновь попытался уложить его, но тот стал отбиваться. — Хён, если тебе плохо, хочешь, я перееду сюда на время? Или буду приезжать чаще? Юнги улыбнулся, поднял руку к его лицу и в который раз за утро ласково пошлёпал Чимина по щеке. — Ты милый, я тебе говорил? Нет, тебе нечего здесь делать. Похоже, я опять наговорил какой-то ерунды? Лучше скажи, как дела в «Помпеях»? — Пока всё по плану. Правда, есть один момент, но об этом я поговорю с тобой, когда ты протрезвеешь. А, и Чонгук предложил прошерстить Ли Муёна. Ну, того самого... Юнги перебил его хриплым смехом, откинувшись на спинку дивана и закрывая глаза. — Не получится, он «под крышей» казино, сворачивайте. — Но, хён, можно я хотя бы… — Нельзя, это мой личный приказ, — серьёзно ответил Юнги, пытаясь сопротивляться надвигающемуся сну. — Даже не смей рыться в этом. Ослушаешься, будешь исключён из «Помпеев», и я... ничем не смогу помочь. — Почему? На том сборе Совета Джиху был против вербовки Тэ, его даже не было на сборе, всё вместе было против правил, кроме разве что голосования, но ты всё равно смог в одиночку сделать его «помпейцем». — Ах... с Тэхёном у меня был рычаг давления, а сейчас... Джиху легко перекроет тебе кислород. — Что это за рычаг давления, хён? Вы из-за этого тогда подрались? И Чимин был вполне удовлетворён ответом, если заветное сопение можно считать таковым. Он уложил брата на диван, поправив плед, и выдохнул. Первым делом младший Пак прошёл в кухню, морщась от зрелища в виде нескольких полупустых бутылок с крепким алкоголем и десятка стаканов. Юнги ненавидел заляпанные стаканы, бардак он тоже ненавидел, но в нетрезвом состоянии, видимо, мог только менять грязные стаканы на чистые. Чимин стал убирать их в вычищенную до блеска раковину, думая о том, как его ебанутому брату пришла в голову мысль сесть за руль после такого количества бухла. Каким образом ему удалось не разъебать машину и себя вдребезги — тоже большая загадка. Чимин вымыл стаканы, вычистил раковину так, как это сделал бы Юнги, убрал бутылки в бар и вытер столешницу кухонного островка. Иными словами, избавился от всех улик, чтобы Юнги-хён не корил себя за слабость. Чимин оглядел кухню, от прежней роскоши осталось слабое напоминание: кронштейн на стене казался одиноким, большая плазма была продана, бар с когда-то дорогим и элитным алкоголем пестрил дешёвым пойлом. Хорошо, не палёным, хотя Чимин не особо разбирался, ведь сам вовсе не употреблял. Из кухонной техники осталось только самое необходимое. Столешница, на которой раньше стояло несколько кофемашин, сейчас пустовала. Он не был дома месяц и лучше бы он этого не видел, в сердце вновь щемило, и он винил себя за то, что не пошёл против воли брата и не расстался со своим ненаглядным Ducati, чтобы помочь старшему выплатить долг. Нехотя оттолкнувшись от столешницы, он не спеша стал обходить весь дом, чувствуя ухнувшее куда-то в район пяток сердце. Вся роскошная и антикварная мебель, доставшаяся им от родителей, исчезла. Дом был полупустым и теперь больше походил на тот склад, в котором жил Чимин, разве что свежий ремонт скрашивал картину, но Чимин-то прекрасно помнил, каким дом был раньше. Он поднялся на второй этаж, наблюдая всё то же отсутствие мебели и излишеств в каждой из комнат, кроме бывшей комнаты Чимина. На это было особенно больно смотреть: Юнги продал практически всё, но ни единой вещи не тронул в комнате младшего брата, хотя предметы здесь потянули бы на кругленькую сумму. Чего стоили одни только коллекции фигурок персонажей фильмов, мультфильмов или компьютерных игр, — все они либо из лимитированных серий, выпущенных когда-то минимальным тиражом, либо прототипы с выставок. Чимин рухнул на полутороспальную кровать, глядя в потолок, на который смотрел каждый день до 17 лет, пока не захотел самостоятельности и не съехал отсюда. — Вот же блядство, — чуть ли не выплюнув, процедил Чимин, зажмуриваясь. Его внезапно осенило: долг был выплачен — вот почему Юнги нажрался до такого состояния. И похоже, он встретился с Джиху лично — ведь это единственное, что могло вывести его из равновесия. Почему он не хочет посвятить во всё Чимина? Неужели бы он не взял все эти моменты на себя? А Чанёль? Тот давно был в курсе всего, но разрешил Юнги встретиться с Джиху самому? Они что, совсем ебанулись? А Чимин ведь даже не осмотрел его: вдруг он был ранен? Что, если они опять подрались и разнесли к чертям ещё один бар? Чимин соскочил с кровати и понёсся на первый этаж к спящему Юнги. Его рот был слегка приоткрыт, а на диванную подушку стекала дорожка слюны. Младший присел на корточки перед ним, внимательно осматривая его чистое лицо, пробегая глазами по рукам и задерживаясь на, к счастью, невредимых костяшках. Неужели эта встреча прошла мирно? Юнги пробормотал во сне что-то несвязное и закрыл рот, перестав пачкать подушку слюнями. Чимин усмехнулся и решил оставить старшего в комнате одного, а самому пока заняться «Помпеями». Он разместился в кухне, захватив из гостиной старую газету и карандаш. Он стал записывать в пустом углу газетного листа площадь ангара, высчитывая необходимое количество материалов. Кто бы мог подумать, что учёба на инженерном факультете пригодится ему в том, чтобы расцветать как преступник. Кажется, никто из них не переступал грань, но так или иначе, какие бы чистые мотивы ими ни двигали, «помпейцы» были преступниками и всё то, что они порой делали во благо народа, было незаконным. Каждый из них это прекрасно понимал. Хотя Чимин состоял в «Помпеях» всего ничего, за ним уже числились грешки и даже несколько приводов в полицию, так что в его жизни мало что поменялось. Он уже потерял счёт времени, пока исписывал лист за листом, схематично обозначая реализацию своего плана и высчитывая необходимый временной промежуток. От Чанёля ему за это знатно влетит, а потом он, возможно, обидится, но в конечном счёте поймёт весь смысл и глубину затеи и примет его сторону. Шум в дверях заставил его оторваться от исписанных газетных полей и поднять голову. В дверном проёме стоял Юнги, и Чимин по старой привычке взглянул на стену слева, на которой раньше висели антикварные часы. Теперь из стены торчало только крепление. Сколько времени он здесь просидел? — Сейчас почти три часа, — ответил Юнги на неозвученный вопрос, потирая глаза. — Ты всё это время сидел здесь? Ел уже что-нибудь? — только старший произнёс это, как пустой желудок выдал Чимина с потрохами голодным стоном. Юнги усмехнулся. — Понятно. Сейчас что-нибудь сообразим. — Ты в норме? Есть какой-нибудь антипохмелин? Тебе стоит выпить как можно больше воды, хён. — Не беспокойся обо мне, скоро отпустит. Помощь нужна? — поинтересовался он, а младший в ответ только мотнул головой. Юнги выпил два стакана воды и шагнул к кухонному островку, за которым сидел Чимин. Возле стены он взял пачку сигарет с зажигалкой. — Ты уже бросил? — спросил он, предлагая младшему сигарету, но тот снова мотнул головой. — Пытаюсь отказаться на время, а то стал выкуривать по полторы пачки в день. — На вопросительный взгляд старшего Чимин пожал плечами. Юнги закурил, опустившись на барный стул напротив брата и закрыв глаза. Чимин усердно игнорировал притягательный запах первичного табачного дыма и вернулся к газете и исписанным полям. — Кажется, ты хотел что-то обсудить? — вспомнил Юнги, взглянув на зачёркивания брата. — Пока не надо, попробую сам разобраться. Посмотрим, на что я способен, — Чимин поднял голову и улыбнулся ему. Старший стал трепать его рукой по макушке, когда со стороны гаража послышался шум открывающихся ворот. — Это Чанёль, — сказал Юнги. Чимин тут же стал складывать газету до маленького размера — такого, что он без труда засунул свёрток в задний карман джинсов. Юнги, глядя на это, шумно усмехнулся. — Сейчас он будет ебать тебе мозг по поводу того, что я вынашиваю план по захвату мира, — сказал ему Чимин. — Это не новость. Но почему сегодня? — Я жевал спичку на сборе, а для него это, как красная тряпка. Не пойму, когда это у него началось, раньше ведь не было. — Может, когда ты стал «помпейцем»? Думаю, он переживает, чтобы тебя не исключили, а угроз этому предостаточно. Тебе было семь, когда ты чуть не сжёг этот дом. До сих пор понятия не имею, где ты откопал те палочки. Чимин улыбнулся. — Их была целая тьма в кладовке за домом. Они были отцовскими. Не знаю, откуда он их взял и для чего, но тогда я нашёл им лучшее применение. — Будь осторожен, пожалуйста. — Старший сделал последнюю затяжку и раздавил бычок в стеклянной пепельнице. — Я дома! — раздался крик Чанёля. — Живые или подохшие есть? Чимин засмеялся. Чанёль был старше Чимина всего на год, в том числе поэтому младший позволял вести себя с братом непринуждённо и несносно. Чимин не видел в нём отца или старшего брата, он видел в нём друга, с которым мог быть на равных. — Живой? — спросил Чанёль у Юнги, только шагнув в кухню. — Что за хуйня, хён? Ты мог разъебаться в таком состоянии. Утром в будний день… совсем чердак слетел? Не видел он Чимина месяц. Тебе, блять, пять лет? Сказал же, что привезу его. Нахуя придумывать то, чего сам не можешь придерживаться? — Заканчивай уже, сам всё знаю. Чанёль шумно выдохнул через нос, злобно раздувая ноздри и подавляя в себе новый поток брани в сторону брата. — Этот уёбок уже, наверное, в курсе. Спорим, что он выкинет что-нибудь в ответ? — Например? — спросил Чимин. Чанёль неопределённо пожал плечами, задумавшись, а потом резко повернулся к Чимину и ткнул в его сторону пальцем. Чимин стал смеяться, предопределяя его дальнейшие слова. — Ты! Я тебе однажды точно голову оторву! Эта заноза в заднице тебе ничего не рассказывала, хён? — игнорируя смех младшего, Чанёль посмотрел на Юнги. — Что именно? Что он над тобой подтрунивает, а ты ведёшься, как первоклассник? — Юнги поудобнее разместился на барном стуле. — Спасибо, блять, за поддержку, хён. Ты ещё вспомнишь об этом, когда я буду снова доставать его из участка. И ты так говоришь только потому, что с тобой он себя так не ведёт. — Я не виноват, что меня он любит больше, — сказал Юнги, и они с Чимином засмеялись. К счастью, все трое знали, что это неправда. — Не волнуйся, не будешь ты его оттуда доставать. А если тебе что-то не нравится на сборе, ты всегда можешь приказать. Я, помнится, оставил тебя там лидером. Или можешь вызвать на состязание. — Точно, Юнги-хён! — позвал Чимин, а, когда старший обернулся, продолжил: — Я хочу спарринг с тобой. Чанёль, словно забыв о теме разговора, прыснул и рассмеялся: — Давайте, давненько Чимину ебало не сносили. — Хватит ржать, хён, разве не ты говорил, что я лучший? Юнги с кривой улыбкой наблюдал за братьями: этого ему не хватало весь последний месяц и один только чёрт знает, когда они вновь смогут вот так собраться. — Среди «помпейцев», — поправил Чанёль, — не спорю. Но подожди, вот увидишь, через годик Юри будет первой, которая уложит тебя на лопатки. Она одержима идеей разъебать тебя по всем фронтам. Но если брать все «Помпеи», Юнги-хён ебал вас в рот обоих. — Лучшим был Хёнджун-хён, — спокойно заметил Юнги, — по сравнению с ним, я — жалкая тень. — Я помню. То же самое я чувствую, когда ты соревнуешься со мной, Юнги-хён, — сказал Чимин, — хотя… может, ещё и Чонгук меня затмит. — Сомневаюсь, — ответил Чанёль, — это мне нужно бояться. Если этот ублюдок меня так поднатаскал, то что он сделал с собственным братом? — Джиху не тренировал Чонгука, — чуть морщась от приступа тошноты, заметил Юнги. — Никогда. — Этим он вызвал абсолютную тишину в кухне. На короткое мгновение старший решил, что оглох от похмелья. — Почему? — первым спросил Чимин, но Юнги не ответил. — Это уже интересно, я не знал, — задумчиво проговорил Чанёль. — Спарринг, хён, — возвращался к теме Чимин. — Пожалуйста. Мы уже давно не бились. Раз в «Помпеях» нельзя, как насчёт моего дома? — Ого, ты даже приглашаешь меня на свой склад? — Юнги снисходительно посмотрел на младшего брата. — Я давно не практиковался, но ладно, можно будет устроить. — Коврик на выходе постелить не забудь, Чимин-а, — сказал Чанёль. — Зачем? А ты для чего, хён? — младший подмигнул ему. — Не, меня даже не зови, не хочу смотреть, как ты моешь сраные полы кровью из носа, — сообщил Чанёль, подмигнув брату в ответ: один — один. — Не хочешь убраться уже из этой помойки? — Чанёль повернул голову к старшему. — Я его сегодня посреди дороги подбирал. — Где твой мотоцикл? — тут же спросил Юнги. — Дома, успокойся, я просто решил проехаться вместе… — Хён, ты уже понял, что у него нет денег на бензин? — спросил Чанёль, слабо толкая Юнги под локоть. — Да, — выдохнул Юнги. — Чимин… — Блять, когда мы втроём, я постоянно чувствую себя мелким, — перебил Чимин, — вы не воспринимаете меня всерьёз. Я не лезу в ваши дела, и вы не лезьте в мои. Я живу где хочу и как хочу. Я не просил Чанёля подвозить меня, я сказал, что спокойно дойду пешком. — Разве кто-то из нас в чём-то притесняет тебя? — серьёзно спросил Юнги. — Мы стараемся давать тебе максимум свободы, даже на склад к тебе не ездим, а зря. — Ага, не ездим, чтобы не охуевать от этой хижины. Спорим, что он опять голодает? — поддержал Чанёль. — Завезти тебе еды? — А я дам тебе денег, — поддержал Юнги. — Нет. Вы опять за своё? Я же попросил отъебаться от меня, — Чимин пытался испепелить взглядом обоих хёнов, а когда он злился, то выглядел взрослее и серьёзнее в том числе из-за этого пронизывающего взгляда и проступающих на щеках желваков. — Посмотри, что тебе пришлось сделать с домом, чтобы выплатить долг этому уёбку, Юнги-хён, а ты ещё мне деньги предлагаешь? Ты, блять, серьёзно? — Следи за своей речью, — строго сказал Юнги, осадив его взглядом. — В ближайшее время я верну всё на свои места, всё станет, как было. Я не продал из дома ни одной вещи, я их заложил. Дом будет в прежнем виде, и я в состоянии позаботиться о вас. — Плевал я на эту заботу и этот дом, хоть сожги его, мне чихать, я сейчас говорю о тебе. Почему ты не разрешил мне продать байк? Почему не продал ни одной вещи из моей комнаты? Ты забыл, что у меня есть грёбаные коллекции фигурок? А как же тот диск, который я купил, простояв 18 часов в очереди, прежде чем открылся этот… — он сдержался, чтобы снова не ругнуться, — грёбаный магазин? Эти вещи стоят… — Прекрати, — резко перебил его Юнги, — не хочу это слушать. Это моё дело и моя проблема, с которой я должен был разобраться сам. — Ты выплатил долг, верно? — Юнги неохотно кивнул, и позы обоих хёнов стали напряжёнными. Они снова закрылись — хрен из них что-то вытянешь. — Ты виделся с Джиху? — Может, пожрём уже? — спросил Чанёль, меняя тему и начиная шарить по шкафам, доставая кастрюлю, приправы и лапшу, — опять спасал старшего от расспросов. — Чимин-а, — шумно выдохнул Юнги, — не лезь в это, пожалуйста. Сможешь сделать это для меня? Чанёль уронил стеклянную крышку от кастрюли, отпрыгивая в сторону от осколков, на которые та разлетелась, и Чимин ушёл от ответа. Чонгук сидел на диване-канапе в приёмной «Скайлайна», пока новый секретарь своими длинными острыми ногтями отбивала неровный ритм по клавиатуре. На Чона девушка больше не пялилась. Он даже не запомнил её имя, когда та назвала его полчаса назад, зато в память въелась реакция на его имя: тонкие губы с жирным слоем нюдовой помады изогнулись в беззвучном «о» и растянулись в широкой улыбке. Пока Чонгук отбивался от предложенных кофе, чая и «чего покрепче», она едва заметно скользнула взглядом по его внешнему виду, но, не дёрнув и бровью, быстро вернулась на своё рабочее место. Чонгук не вписывался в здешнюю атмосферу: он не вышколен до блеска, как все, волосы растрёпаны, кожаные митенки на руках бросались в глаза, губы искусаны — дурная привычка как способ успокоить нервишки. Зато по нему можно было сказать, что он выполняет всю чёрную работу, — вряд ли это близко к истине, но смысл определённо есть. Он уже с трудом держал себя в сознании, подавляя зевки и в сторону отодвигая желание завалиться спать прямо здесь. На его счастье, после получаса ожидания старший брат соблаговолил открыть ему дверь своего кабинета. — Почему не сказал, что первый был на сборе? — первое, о чём спросил Джиху, закрыв за Чонгуком дверь и застёгивая слетевшую с левой манжеты платиновую запонку. От него привычно пахло дорогим парфюмом с тяжёлыми горькими нотами. Вряд ли при одном взгляде на Чонов кто-то с ходу бы сказал, что они братья, разве что после того как они откроют рот. — Он не был на сборе, — спокойно ответил Чонгук, — он приехал за Чимином бухой в хлам. Плевал он на этот сбор. — Тебе-то, блять, откуда это знать? — Я его видел. У него на роже это было написано, разве что надпись не мигала. Но ты всегда можешь спросить у него лично, давно тебе лицо не разукрашивали. — Следи за базаром, когда говоришь со мной, Чонгук. — Ага. И скажи Юри, чтобы научилась наконец отделять главное от второстепенного. Тоже мне, нашёл доносчика. С таким успехом легче голубей заставить на себя работать. — Выйти и зайти заново не хочешь? Ты слишком борзый приехал. Забыл, с кем разговариваешь? — Чонгук промолчал. — Юри хотя бы держит меня в курсе. Тебе не кажется, что это твоя задача? — Держать тебя в курсе — без проблем, доносить — не ко мне, хён. И я, блять, только зашёл, когда бы я успел что-то сказать? Извини, что я не помчался к тебе в кабинет, к тому же я просидел в твоей ебучей приёмной полчаса. Привилегий у меня, похоже, нет? — У меня был важный звонок, и я дал распоряжение никого не пускать. — Тогда какие ко мне могут быть вопросы? Джиху промолчал и прошёл вглубь кабинета, встав с внешней стороны своего рабочего стола из белого мрамора, опираясь на него спиной и скрещивая руки на груди. Сквозь панорамные окна пробивались слабые из-за облачности солнечные лучи и невинно переливались на его безукоризненно уложенных волосах пшеничного цвета. Андеркат по стилю стрижки у Чонов в последнее время был почти одинаковым, хотя мало кто мог это заметить, так как Чонгук давно перестал укладывать свои волосы. Младший Чон прошёл следом и развалился на кожаном диване холодного коричневого цвета. — Ли Муён, хочу побегать за ним, — он протянул брату папку, хотя между ними было шагов пять, но Джиху не двинулся с места. — Не выйдет, ищи другого. — Я даже сказать ничего не успел. Так в нём уверен, хён? — поджав губы, старший шагнул вперёд и забрал папку, начиная без особого интереса и, кажется, больше для вида листать её. — Пока ничего существенного, но схемы странные. Предполагаю, что он наёбывает тебя, то ли толкая наркоту здесь, то ли скупая, пока не разобрался с этими числами, и это при условии, что тебе не поступает никакого дохода, это не взаимообмен… — Ясно, — Джиху захлопнул папку, но Чонгуку не вернул. — Повторюсь: ищи другого. — Почему? — Потому что я так сказал, — холодно ответил Джиху, обогнул рабочий стол и опустился на белое кожаное кресло. — Может, просто ошибка в документах, я поручу финансовому отделу всё проверить и внести правки в отчёты. У нас взаимовыгодное сотрудничество с Ли, и он исправно выполняет свою часть договора, поэтому он неприкосновенный. — Ты только что это придумал? — Джиху ответил ему пронизывающим до костей взглядом, и Чонгук поднялся с места, забирая свои сумку и шлем с дивана. — Другой так другой, я понял. Ты прав, финансовый отдел, который щёлкает такие отчёты, как семечки, просто забыл внести смехотворную прибыль. Человеческий фактор в виде пяти-семи человек? Обычное дело. — Не подчинишься, вылетишь из «Помпеев» и «Скайлайна» тоже. Слушай, что я говорю. — Зачем? Ничего нового ты не говоришь. Без моего желания ты меня впихнул, без моего желания вышвырнешь. Так вышвыривай. — Я пытаюсь заботиться о тебе с самого детства, пытаюсь оградить от того, что не предназначено для твоих ушей и глаз. Мне плевать, если ты этого не видишь. Чонгук бросил на него несколько печальный взгляд, но ничего не ответил и покинул кабинет. Он вышел к лифтам, проигнорировав пожелания хорошего дня от секретаря, пытаясь сосчитать, в который раз так разругался с братом. Кажется, таких чисел уже в природе нет. Их отношения были сложными, иногда Чонгук думал, что они буквально держались на соплях, хотя это было не так, просто день неудачный. Он нажал на кнопку вызова, поднимая голову вверх, чтобы увидеть табло и понять, какая из двух кабин приедет. — Чонгук-и, — позвал его Джиху со спины, но младший даже не обернулся, — извини, я не хотел, чтобы это прозвучало так резко. — Плевать я на это хотел. Ты опять врёшь мне. Так сложно сказать, чтобы я просто не лез не в своё дело? Что за тупая привычка придумывать какую-то хуйню для объяснений? — На то она и привычка, чтобы быть тупой. Чем тебя так ёбнуло, что ты пришёл весь на взводе? — Меня? А кто встретил меня с претензиями? Тебе, похоже, только и надо, чтобы я приходил и докладывал обо всём, даже рта мне раскрыть не дал. Тебе плевать, что я скажу, если я был не первым. Я не рвался ни в «Скайлайн», ни в ваши ёбаные «Помпеи» и буду до невозможности признателен, если ты меня вышвырнешь отовсюду, — он хотел шагнуть к прибывшему лифту, но старший задержал его за плечо. — Говори тише, — попросил Джиху, бросая быстрый взгляд за свою спину. — Согласен, я резко отреагировал, извини. Но и ты меня пойми: не каждый день основатель шлёт нахуй правило. — Я же сказал, что он его не нарушил. — Я тебя услышал. Спасибо, что всё разъяснил. Но «Помпеи» — и твоё дело тоже. — Похоже, этот момент вербовки я проспал. С каких пор это моё дело? — Разве мы не семья? Чонгук тяжело выдохнул. Это как раз та причина, по которой он до сих пор не послал всё к чёрту, и брата в том числе. — Я ничего от тебя не прошу, можешь даже ничего мне не рассказывать, но ты там нужен, — продолжил Джиху, почувствовав, что младший начал оттаивать. — Иди сюда, обними меня. Чонгук бросил на него скептический взгляд. — Я был не прав, прости, — повторил Джиху. Глубоко вдохнув, Чонгук небрежно обнял его, но почувствовав, как брат сжал его в объятиях, последовал его примеру. — Ты — это всё, что у меня осталось, понял? — младший неуверенно кивнул в ответ. — Не смей думать, что я тебя использую. — Ладно. Прости, что я грубил. Чёрная дыра, которая стала разрастаться в груди в кабинете старшего, стала уменьшаться в размере. Джиху погладил его ладонью по шее сзади и выпустил из объятий, вызвав лифт заново. — Пообедаем вместе? Сегодня же была тренировка? Давай, восполнишь силы и ляжешь спать, я сам тебя отвезу, а то ты хуёво выглядишь. — Я сегодня без байка, — уже мягче сказал Чонгук. — Мне… я давно не спал, вот и всё. — Тем лучше, не нужно будет его забирать, — Джиху мягко коснулся его плеча, подталкивая к открывшемуся лифту и заходя в кабину следом, и нажал на кнопку «B», этажа подземной парковки.𝟙. 𝚝 𝟸𝟸𝟷𝟹
11 декабря 2022 г. в 14:00
Примечания:
𝚝 𝟸𝟸𝟷𝟹 — 1 октября, вторник.
Правила «Помпеев» (последнее изменение от 20**.08.15)
1. Запрещено говорить о «Помпеях» с лицами, не являющимися «помпейцами».
2. Категорически запрещено произносить имена трёх основателей (Ким Хёнджуна, Пак Юнги, Чон Джиху). В разговорах среди «помпейцев» основатели становятся «первыми», как самые старшие дети своей семьи.
3. Любые GPS-устройства и устройства с выходом в сеть должны быть полностью отключены на время любых сборов.
4. Категорически запрещено срывать миссии и действовать не в интересах «Помпеев».
5. «Помпейцам» категорически запрещено прибегать к физическому насилию в отношении друг друга.
6. Решениям избранного лидера повиноваться беспрекословно.
7. Каждый сбор для «помпейца» обязателен. Если по мнению лидера причина отсутствия не является достаточно веской, на сборе Совета будет поднят вопрос об исключении «помпейца».
8. Серьёзные разногласия, вербовка и исключение «помпейца», смена и исключение действующего лидера решаются на сборе Совета посредством голосования основателей и «помпейцев». Решением становится перевес голосов в пользу того или иного варианта.
9. Во время сбора Совета должны присутствовать все без исключения, включая основателей.
10. Основателям запрещено посещать любые сборы, кроме сбора Совета.