Помощь утопающей не всегда дело только самой утопающей

      Девушка с яркими розовыми волосами стояла на кухне и пыталась ровно установить телефон с включенной фронтальной камерой на стол. Она прикусила язык, слегка высунув его, и сощурила глаза. На самом деле это была ужасно сложная задача для нее, девушки, которая за пару часов до сообщения редакторов «Пятницы» о том, что ей предстоит пройти отбор и снять видео, снюхала пару дорог даже ей не известной дряни. Она абсолютно честно украла этот мутновато-белый пакетик у чувака, который уже был под чем-то, когда искал. Этот полудурок не то что не нашел… Он скорее перерыл все вокруг, не заметил и грустный ушел. Девушка наблюдала за этим в окно, болея за торчка-неудачника. Однако тот проиграл судьбе, и вот Мари весело выскочила на улицу буквально на минутку, натягивая на лицо черный капюшон — она свысока заметила, что этот парень был просто слепым. Поднимая довольно крупную дозу (и откуда у такого задохлика столько денег?) и убирая ее в карман, девушка почувствовала искристую радость. Это ее несколько напрягало. Интересно, когда она чувствовала что-то такое положительное от нормальных вещей? Не обращая внимание на мысли, она вбежала обратно в дом, только в квартире расстегивая толстовку, которая скрывала ее примечательный образ. Не удержавшись, она выглянула в окно — бедняга вернулся на место, но уже точно ничего не нашел. Тут к нему подходит мужик, показывает документы и скручивает… да уж, Машка, радуйся, это легко могла бы быть ты. Икнув, она высыпала небольшое содержимое порошка на телефон, разминая его карточкой.       — Ну, с богом, — она смеется, достает из тумбочки короткое приспособление в виде куска коктейльной трубочки. Первая дорожка пропадает моментально с блестящей черной поверхности. Лилейная, которая до этого стояла, сгорбившись над столиком, с тихим шипением осела на пол, жмуря изо всех сил глаза. в которых на мгновение появились слезы. Острая боль пронзила слизистые носа, отвратительно-ядовитым привкусом спускаясь в рот.       — Сука, — она вытирает глаза, вдыхает вторую — и последнюю на сегодня — дорожку, откидывается полностью на пол, чувствуя, как по телу проходит мороз. Это было так мерзко, по-настоящему отвратительно, что хотелось свернуться калачиком и заплакать. Мари чувствовала себя жалкой. Она лежала на кафеле, чувствуя, как сознание размазывается словно масло по жареному хлебу, а лоб покрывает сеточка из капель пота. Пара догадок о том, что было в пакете появилось, вместе с ним пришло облегчение — от передоза она сегодня не помрет. Ну надо же было быть такой тупой! Спустя пару десятков минут девушка смогла сесть, все еще морщась от того, что хотелось блевать. Она ухватилась руками о табуретку, поднимаясь, подхватила с тарелки упаковку мармеладных мишек. Добрая половина пачки тут же пропала во рту — и приятный фруктовый вкус дал ложную мысль о том, что все не так плохо. Но все было еще хуже. она бросила взгляд на пыльное окно и не сдержала грустного вздоха. Абсолютный бешеный взгляд, затопившие глаза зрачки, откровенно мокрое от пота лицо. Ну и как ей жить эту жизнь? Она кое-как дошла до спальни, где буквально упала в кресло, прикрывая глаза от навалившейся усталости. Где-то часа полтора она полудремала, думая о разной ерунде, пока тело не начало слушаться куда лучше. Тут до ее ушей донесся звук сообщения.       — Блять, кого там принесло, — бормочет, поднимаясь и по стене идет обратно. Хватает телефон, безжалостно стряхивая остатки на пол. Смотри в экран. Моргает пару раз — вдруг показалось — и читает заново. Нет, не показалось. На На бежевом фоне приложения явно читался текст: «Здравствуйте, Мария Лилейная, мы рассмотрели вашу анкету, которую вы оставляли на сайте кастинга на шоу «Пацанки». Нам показалось, что вы действительно нуждаетесь в помощи. Вам нужно снять видео на свой телефон о себе, где раскроете свою историю глубже, скажете. почему именно вы должны попасть на следующий этап кастинга. Видео нужно прислать в формате документа на этот номер. Удачи!»       И вот она стоит на кухне, старается ровно поставить телефон перед тем, как нажать заветную кнопку, которая начнет запись. Она видит, в каком плохом состоянии находится и брезгливо морщится, проводя по волосам пальцами, причесывая их хоть так. Она потянулась, чувствуя, как мышцы нехотя начинают работать, до этого совершенно расслабленные. Вытерла дорожку пота, моргнула, настраиваясь и придумывая хоть какой-то текст, и начала. Она всегда любила говорить, поэтому сейчас это делать было не то, чтобы сложно. Хотя собрать мысли на трезвую голову было бы и легче, Мари себя знала: она забудет. Абсолютно точно это все вылетит из ее пустой головы словно ветер. Поэтому она тихо кашлянула и заговорила:       — Привет, господа-товарищи, меня зовут Машка Цветочковна, и я в жопной жопе, — она сделала два шага назад, упираясь спиной в стену для того. чтобы не упасть. Показывает обеими руками знак «пис», криво улыбаясь.       — Что-то хорошее в моей жизни закончилось, когда на меня повесили самовыпил отца. Дальше — из меня выбили любовь, вытрахали веру в нормальных мужиков, а затем я справилась сама с тем, чтобы постучать к вам со дна. Как можете заметить, — она не удержалась от шутовского поклона, от которого едва ли не упала, — я торчу даже сейчас, пока пытаюсь открыть себе дорожку, — неловкий смешок, — в счастливое будущее.       Девушка источает уверенность в себе, но это лишь поверхностное. Ее руки нещадно дрожат, и Мария благодарит себя за то, что не решила держать телефон все видео в руке. Она бы точно уронила его раз или два.       — Мать и отчим все еще считают меня своей собственностью, и единственная причина почему я тут, а не у них — я сбежала. Я меняю сраные однушки по Москве, ночую по притонам и прячусь от любых знакомых семьи просто чтобы выжить. Не думаю, что я найду хоть одну причину жить вместе с семьей. В последний раз, когда я жила с матерью, я пыталась повеситься, — она на автомате трет шею как от фантомной боли, — и если я снова окажусь там — я сделаю это снова.       Она говорила много, но, если честно — это все было под дурманящим мозг туманом веществ, которые заставляли вырубиться стоило ей кое-как отправить видео на номер — даже не просматривая. Проснулась она в одежде с единственной мыслью — что ей плохо. Плохо так, что ноги сами понесли ее в туалет. Блевать. Она закашлялась, смывая остатки еды, мутным взглядом смотрит в зеркало. Выглядит уже вполне себе трезвой. Умывается, складывает ладони лодочками и пьет ледяную воду из-под крана. В общем-то было не так и плохо. Как минимум — она точно отправила то видео, Лилейная даже проверила это. Ей ответили тут же, что уже отправили на рассмотрение, и этого было достаточно, чтобы расслабившись, пойти жарить яичницу. Возможно, этот день она даже отпразднует чистотой.

***

      Ей ответили достаточно быстро, приглашая на живой разговор с психологом. В этот момент Мари держалась чистой уже больше двух недель, что было достаточно редким событием Она попадала на самые первые дни, так что надежда острыми иголочками непривычно сковала сердце. Она поставила будильник на раннее утро чтобы успеть привести себя в божеский вид, даже встала почти бодрая.       — Доброго утра, ебаная срань! — она смеется, стоя под холодным душем. Девушке было очень непривычно видеть себя такой: причесанной, с чистыми блестящими волосами и легким макияжем, состоящем из стрелок, красной помады и блесток. По удивительному случаю она даже достала платье — шифоновое черное длинное чудо, покрытое рисунком из ягод малины.       Когда она приехала, ей вручили наклейку с номером один. Посмеиваясь над тем, что она так переживала, что приехала под самое открытие и в итоге оказалась самой первой, она зашла в небольшую комнатку, обустроенную достаточно скудно. Несколько стульев, камера и работники вместе с психологом. Последняя приветливо помахала ей, кивком показывая на стул. Мари села, закинув ногу на ногу, невольно обнажая вязь синяков и фиолетовых вен. которые были уж слишком видны на бледной коже. Она искренне хотела их скрыть, но у платья были свои планы.       — Здравствуй, Маша, верно? — она дождалась кивка, раскрывая папку. Там были фото и анкета, которую она заполняла уже достаточно давно. Прочитав что-то, она кивнула сама себе.       — Выглядишь лучше, чем в момент записи видео. Случилось что-то хорошее? — женщина мягко улыбается, отчего тревожность немного притихает.       — Я решила, что живой кастинг самый важный и приезжать на него под чем-то было бы глупо. Вот скоро будет… недели три как я избегаю все свои компании, будет жаль вернуться к ним ни с чем в плане… если откажут, выйдет глупо.       — Почему? Ты считаешь, что воздержание от наркотиков стоит только того, чтобы попасть на шоу?       — Не совсем. Я просто не думаю, что смогу долго без помощи держаться дальше. Уже очень сложно, — она протянула вперед ладони, показывая, что пальцы дрожат так, что почти невозможно было что-либо держать.       Любовь Розенберг понимающе кивнула, и дальше это был длинный перечень вопросов, ответы на которые должны были раскрыться в каком-либо из выпусков. вышла из кабинета Мария выжатая до краев — с потекшим макияжем, мелко вздрагивающая и икающая от слез. Пустила следующую девушку, слушая о том, какая она злая и вообще этой «зареванной слабой дуре» пора бежать, пока она не «набила ебальник». Эти высказывания она проигнорировала, проходя к кулеру с водой и рассматривая тех, кто могли бы быть ее соперницами. Если возьмут ее саму, конечно. Хотя верилось почему-то с трудом. Больше всего запомнилась фраза психолога, которую она сказала в самом конце. «Очень рада, что ты несмотря на все тяжелое решила поменяться. Этот шаг самый тяжелый, попробуй не сдавать назад, тебе обязательно помогут» — простые слова грели надеждой.       Ну что же, если под ногами бушует дикое море, стремясь поглотить как можно глубже — надо выживать?       Если во рту неприятно сладко от крови из разбитой губы после падения с высоты срыва — значит сердце все еще бьется?       Маша идет по улице, вытирая слезы рукавом платья. Она невидимая, она маленькая и жалкая в своем существовании, но она больше не чувствует себя одинокой. Скоро придут результаты кастинга, скоро… И тогда все перевернется с ног на голову. А если нет — она обязательно что-то придумает. Больше не хотелось упарываться до пляшущих чертей перед глазами. В это раз все иначе.       Хотя надолго ее духа не то чтобы хватает. Спустя жалкую неделю розововолосая заказывает упаковку таблеток — антидепрессанты. Все ее тело ломит от боли, кошмары мучают до глубоких теней под глазами. Ей больно. Иногда появляется желание бросить все попытки, перестать ждать чуда и купить шприцы в аптеке. Но это желание так сильно пугает девушку, что она, конечно, ничего такого не делает. Мари вообще никогда не кололась — ей казалось, что стоит ей попробовать — и она никогда в жизни не слезет. Поэтому она только запивает пивом успокоительные и засыпает беспокойным сном, чтобы вновь проснуться в ожидании того самого сообщения.       И вот на часах мигает восьмой час.       Началось.