***
Утро встретило Боруто настойчивым стуком в дверь и тихим, но бодрым голосом: — Братик, вставай! Сарада и Мицуки зовут тебя на тренировку! — А?.. Да, сейчас, иду. — Он нехотя разлепил веки. Вяло потянувшись и присев на край кровати, он всё ещё пытался окончательно проснуться. Утро наступило непозволительно быстро. Стрелки часов уже показывали восемь. Четыре часа здорового сна — так держать, Узумаки Боруто. Ещё несколько дней в таком темпе, и можно будет вырубаться прямо на ходу. По-быстрому одевшись и закончив с утренними процедурами, Боруто спустился по лестнице, на ходу придумывая оправдания перед Мицуки и Сарадой. Впрочем, скорее перед Сарадой — Мицуки никогда на него не злился, что бы он ни вытворял. — Доброе утро, — донёсся голос мамы из кухни. — Тебе собрать завтрак? — Спасибо, мам, но меня заждались, — он пробежал мимо и крикнул ей уже из коридора, обуваясь: — Забегу за бургерами по дороге! Боруто услышал, как мама разочарованно вздохнула. Она никогда не приветствовала его любовь к подобной еде. Он закрыл дверь и вышел во двор — там уже ждали друзья. Сарада сдержанно кивнула в знак приветствия — на её лице прямым текстом читалось недовольство; Мицуки с присущим ему дружелюбием помахал рукой. В воздухе тяжёлым грузом повисла неловкость. Боруто нервно переступил с ноги на ногу — все заранее придуманные фразы тотчас улетучились из мыслей. Ему следовало начать разговор первым, но он совсем не знал, что сказать. — Э-э-э… А вы чего в дом не зашли? — Рука сама потянулась к затылку. Мицуки пожал плечами, покосившись на Сараду. Та просто развернулась и направилась к калитке. Боруто поплёлся вслед за ней, готовый провалиться сквозь землю хоть сейчас. — А где братец Конохамару? — спустя минуту молчаливой ходьбы по оживлённым улицам он всё же собрался и предпринял решительные действия. — Занят, — объяснила Сарада. — Сегодня тренируемся сами. Боруто не мог не радоваться даже такому краткому ответу. Она с ним хотя бы разговаривает — значит, ещё есть шанс! Как назло в мыслях всплыло совсем мало вариантов продолжения беседы, но упускать возможность было нельзя — потому он вынудил себя слегка приврать: — Отлично, даттебаса! Я как раз хотел отработать одну опасную технику, которую братец никогда бы не одобрил. — Опасную? Какую? — Мицуки это явно заинтересовало. Боруто быстро прокрутил названия нескольких знакомых ему техник в попытке их скомбинировать: — Технику… технику теневой молнии сюрикена! Он сразу понял, насколько глупо это звучало, и замолк, уставившись на свои сандалии. Неудивительно, что Сарада его тут же раскусила: — Ты не умеешь врать. Она была права: правдоподобная ложь у Боруто никогда не выходила, отчего он старался к ней не прибегать, если ситуация того не требовала. Однако сейчас был именно такой случай. Что ж, он хотя бы попытался. До полигона шли в тишине. Боруто взглядом протирал дырку в сандалиях. На душе было гадко. Надо было просить батю поручить возню с пацаном им всем — почему он не подумал об этом тогда?***
Тренироваться в такой атмосфере было невыносимо. Сюрикены будто нарочно летели мимо целей, сосредоточиться на отрабатывании техник тоже не вышло. Боруто сидел, прислонившись к шершавой коре дерева, и со скукой наблюдал, как друзья проводят спарринг. Сарада слишком легко пропустила удар — несвойственно для неё. Мицуки воспользовался моментом и сделал ей подсечку — та упала на спину, поднимая облако пыли. — Сарада, всё хорошо? — спросил Мицуки, протягивая ей руку. — Ты сегодня явно не сконцентрирована. — Просто отвлеклась, пустяки. Давай ещё раз, — она поднялась на ноги и поправила съехавшие очки. — По-моему, пора уступить место Боруто. Я немного отдохну. — Мицуки сложил с ней печать примирения. Боруто сначала скептически воспринял его идею, но, немного подумав, оживился: это был шанс помириться! Он воодушевлённо сорвался с места и выбежал на середину поляны, мысленно благодаря друга за предоставленную возможность. — Конечно, даттебаса! Начнём? Сарада не ответила, лишь молча отряхнулась от пыли и приняла боевую стойку. Мицуки поспешно ретировался от них подальше и уселся на пенёк, скрестив ноги. Отлично. Дружеский спарринг — что может послужить лучшим поводом для примирения? Они одновременно сложили печати конфронтации, не сводя друг с друга сосредоточенных взглядов, чтобы не пропустить, когда оппонент начнет действовать. Бой начала Сарада. Ловко вытащенные и запущенные в него сюрикены свистели, разрезая воздух. Боруто увернулся вправо — они воткнулось в землю, где он находился секундой ранее. Выхватив из подсумка кунай, он отбился от уже новой порции железа. Сарада не дала ему времени на продумывание ответной атаки — сократила дистанцию и навязала ближний бой. Он с честью принял вызов, блокировал удар и сумел увести её руку в сторону, спасая собственную челюсть от сокрушительного удара. В глазах Сарады тотчас вспыхнул шаринган. Движения стали резче и быстрее — у Боруто больше не было возможности подловить её на ошибке. Он в один прыжок отскочил назад. Встречаться с шаринганом в ближнем бою без плана опасно. Боруто выхватил сюрикены из подсумка, меняя тактику для дальнего боя. Сталь пропиталась райтоном — он метнул их в Сараду, одновременно сокращая дистанцию для внезапного удара в тайдзюцу. Сарада оторвалась от земли, подпрыгнула вверх, избегая запущенных сюрикенов. Боруто прошибло предвкушение скорой победы. Он уже целился кулаком ей в подбородок — уклониться в воздухе та не сможет. План рассыпался в момент, когда Боруто был готов оттолкнуться от земли — под ногой оказалась глубокая яма. Он зашатался, теряя концентрацию, и отпрянул на несколько шагов назад. Сарада успешно приземлилась на уже ровную поверхность. Чёртово гендзюцу! Когда он вообще успел посмотреть ей в глаза?! Они замерли друг напротив друга. Боруто избегал взгляда Сарады, но был готов поспорить: в её зрачках плещется чистый азарт. Старые обиды остались позади; всё, что сейчас было важно — бой. Переиграть, обхитрить противника, почувствовать сладкий привкус победы на кончике языка!.. Боруто прижал большой палец к ладони. Сарада сжала кулак. Они сорвались с мест одновременно. Уклониться, ударить в бок — и он вырвет эту победу! Шаг. Ещё шаг. Нельзя смотреть ей в глаза! Сосредоточенный взгляд ринулся Сараде за спину, ища спасения. Там, среди густой листвы деревьев, сидя на низкой ветке и закинув ногу на ногу, его поймал Ооцуцуки Момошики. Что-то со свистом ударило в висок.***
— Интуиция подсказывает мне, что нам лучше отвести его в больницу. — Всё нормально. Не так уж сильно я его приложила. Голоса продирались будто сквозь толщу воды. Чувствительность возвращалась постепенно. Кажется, его настырно били чем-то по лицу. Когда разум наконец прояснился, Боруто распахнул глаза — Сарада замахнулась раскрытой ладонью для очередного удара по его онемевшей щеке. — Ай! За что, даттебаса?! Я хотел извиниться, правда! — Боруто выскользнул из-под её руки в последний момент, отползая в сторону. — И за вчерашних собак, и за крышу, и за тот бургер! Сарада недоуменно покосилась на него: — Какой бургер? — А… Ну это… Н-никакой, даттебаса! — он замахал руками, чувствуя, как густо краснеет. — Вы про тот, который Боруто съел, пока Сарада забирала газировку? — вклинился Мицуки. Боруто скривился: всё-то тот помнил, а уже ведь неделя прошла. Он инстинктивно отполз подальше от Сарады, стёкла очков которой опасно сверкнули. — Так это был ты?! — Прости! Я думал, ты ещё тогда догадалась! Мицуки окинул взглядом их по очереди и невинно улыбнулся: — Ой, я, наверное, не должен был говорить? Простите. Сарада вздохнула и поправила очки. Боруто опустил глаза. Пауза затягивалась. — Вообще, я это… за вчера извиниться думал. Вспылил немного… — он помял пальцы. — Не хотел я на вас этих собак оставлять, даттебаса! — А оспаривать решение Хокаге ты хотел? — Да вообще-то… — он запнулся, всеми силами усмиряя желание в красках расписать своё недовольство батиным выбором миссий, — …не хотел. Сарада театрально помолчала, сложив руки на груди, после чего выдала: — Так и быть, прощён. Но это в последний раз! Иначе репутация нашей команды точно упадёт ниже плинтуса. — Ура! — Боруто вскочил с земли, проигнорировав ещё не прекратившееся лёгкое головокружение. — Погнали в бургерную? Я до смерти голодный! Мицуки кивнул: — Согласен. Я тоже проголодался. — Только если не как в тот раз. И ты платишь! — проворчала Сарада, но Боруто пропустил её слова мимо ушей. Нахлынувшее чувство лёгкости заполняло его с головой. Вина, тяжким грузом давившая на плечи с самого утра, наконец сброшена. А остальное… пустяки это всё. Взгляд упал на ветку размашистого дерева. Сердце неприятно ёкнуло. Почти всё.***
Каваки сощурился и накрыл лицо рукой — солнце слепило глаза. Часы на стене уже давно пробили полдень. Как и вчера, Седьмой поднял его ни свет ни заря и притащил в свою резиденцию, не дав толком выспаться. Вот только сегодня вместе с ними торчал еще и подозрительный мужик с бородкой, то и дело таскающий Седьмому кипы бумаг; Каваки даже имя его запомнил — Шикамару. Они с ним невзлюбили друг друга с первого взгляда: тот недоверчиво на него косился, и Каваки отвечал тем же. Седьмой же делал вид, что в упор не замечает напряжения, насквозь пронизывающего воздух кабинета. — Тебе нравится в деревне? — внезапно спросил Седьмой, когда за Шикамару в который раз за день захлопнулась дверь. Каваки дёрнулся: в кабинете больше никого не было — значит, вопрос адресован ему. — А должно? Седьмой развёл руками: — Ну, это уже не мне решать. Не понравилась экскурсия от Боруто? Каваки едва сдержал усмешку, вспомнив, что устроил пацан вместо порученной ему экскурсии. — От неё всё равно не было никакого толку. — Тяжело с тобой, — вздохнул Седьмой, подперев кулаком подбородок. — Везде ищешь какой-то толк или скрытый смысл. — Иначе в этом грёбаном мире не выжить. Тебе ли не знать, Хокаге? Тот отодвинулся от стола и развернулся к нему. — Я не знаю, где ты жил до этого, но здесь, в Конохе, — он махнул рукой в сторону высокого панорамного окна, — всё совсем не так. Каваки хотел уже отмахнуться от его болтовни о своей распрекрасной деревне, но Седьмой добавил, оглянувшись на часы: — Слушай, у меня тут обед скоро. Давай я отведу тебя в свое любимое место? Уверен, ты не останешься равнодушным! Предложение было не особо заманчивым, но припекающее солнце и дикая скука сыграли свою роль. — Ты ведь не отвяжешься, да? — Так ты согласен? — Седьмой улыбнулся ему и пододвинулся обратно к столу, кладя руку на мышку компьютера. — Только дождёмся Шикамару, он меня подменит.***
— И с чего это ты решил наведаться в Ичираку? Всегда же тут обедал, — Шикамару покосился на Седьмого, пока раскладывал принесённую макулатуру по стопкам. — Хотя не говори, я понял, — он перевёл взгляд на Каваки. — Не боишься его вот так по деревне таскать? Есть шанс, что он для нас враг. — Он неопасен, не волнуйся. К тому же, всего лишь ребёнок. Каваки сжал кулаки: его злило, как эти двое о нём говорили. Будто он — пустое место. Мелкая сошка, которую легко раздавят в случае чего. Больнее всего было признавать, что он действительно беспомощен перед ними. Седьмой подозвал его и вышел из кабинета. Каваки проследовал за ним, закрыв дверь под тяжёлым взглядом Шикамару. Да, это ещё один тип, которого следует здесь избегать. — Извини за это. Шикамару всегда с подозрением относился к чужакам, такой уж он, — попробовал оправдаться Седьмой, когда они уже спускались по лестнице. Каваки подумал, что в этом нет ничего необычного. Тут все, кого он встретил, вели себя с ним осторожно, кроме, разве что, самого Седьмого и его детишек. По дороге Седьмой рассказывал ему то же, что и его отпрыск вчера, — где тут какие-то кино и театры, магазины с разной — судя по всему, съедобной — чушью и прочие бесполезные места, куда он всё равно никогда не заглянет. — …А вот тут продают самое вкусное мороженое во всей Конохе! — Седьмой указал на броскую розовую вывеску очередного магазинчика. Каваки засмотрелся на секунду: ещё давно, в детстве, он подслушал разговор соседских мальчишек — те обсуждали мороженое. Один рассказывал другому, как аппетитно хрустит вафельный рожок и как приятно холодит язык сладкий привкус ванили. Тогда и он загорелся желанием когда-нибудь тоже попробовать. Каваки отвёл растерянный взгляд от вывески. Такие глупости уже давно не имели никакого значения. — Тебе легко говорить, не ты ж за всех платила! — внезапно сбоку послышался громкий голос пацана. — У меня теперь денег разве что на один несчастный бургер осталось, даттебаса! — Тот, закинув руки за голову, выходил из забегаловки, где они были вчера. — Как раз будет стимул ходить на миссии. — За ним показалась очкастая девчонка; последним вышел тип в кимоно всё с такой же противной натянутой улыбкой. Как Каваки понял ещё в первую встречу, эти двое были что-то вроде команды пацана. — О, а вы чего тут делаете? — Тот остановился, обратив на них с Седьмым внимание. Тип в кимоно и девчонка почтительно поздоровались с Хокаге, а ему кинули короткое «привет», которое Каваки решил проигнорировать. — Да так, в Ичираку собрались. А у вас сегодня тренировки, верно? — В голосе Седьмого прослеживалась неловкость. — Ага. Ну, мы пошли, — пацан махнул команде и уже собрался уходить, как Седьмой остановил его: — Боруто! Я тут вспомнил… Я ж тебе тренировку обещал. Помнишь, давно ещё. Ты завтра утром свободен? — Ну, даже не знаю, — пацан уставился куда-то вверх и почесал подбородок, выдерживая паузу. — Думаю, да. — Каваки показалось, что всё это звучало как-то наигранно. Седьмой улыбнулся во весь рот: — Вот и отлично, даттебайо! Тогда до встречи! — До встречи, бать! — Пацан с командой развернулись и пошли в противоположную от них сторону.***
Ичираку, который по дороге успел нахвалить ему Седьмой, оказался просторной, хорошо освещённой забегаловкой с дразнящим запахом еды уже на входе. Посетителей было совсем мало; только двое мужиков в зелёных жилетах устроились у края длинного стола, доедая свой обед. Седьмой кивнул им, когда те, заприметив его, спешно поздоровались. — Проходи, не стесняйся. — Он подтолкнул Каваки в спину, после чего уселся на место в середине и указал ему на табурет слева от себя. — Наруто? — Не успел он толком осмотреться, как к ним вышла тётка в фартуке и косынке, на вид лет тридцати. — Рада тебя видеть! А кто с тобой? Седьмой замялся на секунду и ответил, почесав подбородок: — А, ну… Я за ним присматриваю. Каваки поморщился: так теперь называют слежку? Как ни странно, тётка не стала выпытывать подробности — просто кивнула: — Поняла. Что будете заказывать? — Две большие порции рамена. — Хорошо, через пару минут принесу! — на одном дыхании выпалила та и скрылась за дверью. Мужики в жилетах положили несколько монет на стол и вышли, оставив их наедине. Каваки приготовился к тому, что Седьмой сейчас начнёт ему что-то затирать. Но тот пока сидел молча, блуждая взглядом по стенам помещения и растянув губы в рассеянной улыбке. — Знаешь, раньше я тут чуть ли не каждый день бывал, — наконец начал Седьмой. — Всё так изменилось с тех пор. — Что ты хочешь этим сказать? — Каваки понятия не имел, к чему тот клонит, и напрягся. — Ты опять ищешь во всём скрытый смысл, — усмехнулся тот и продолжил: — С того дня, как я стал Хокаге, у меня сильно прибавилось забот. В детстве я и не думал, что это так, — он вздохнул, — выматывает. Каваки не покидало чувство, что с ним делятся чем-то сокровенным. Это казалось особенно подозрительным. — И зачем тогда ты им стал? — задал он логичный вопрос. Седьмой сначала удивлённо похлопал глазами, а затем объяснил: — Это моя мечта. Много лет назад, сидя здесь, я пообещал, что воплощу ее в жизнь. Каваки посчитал это глупостью. Он тоже много о чём мечтал в детстве, но некоторым мечтам суждено остаться лишь мечтами. — Теперь ты жалеешь? — Нет, конечно нет, даттебайо! — Седьмой замахал руками и хотел было сказать что-то ещё, как им принесли две глубокие тарелки с золотистой лапшой. Каваки сглотнул слюну и разломил палочки. — Приятного аппетита! — радостно произнёс Седьмой и тут же накинулся на еду. Каваки принюхался — пахнет более чем съедобно. Он намотал лапшу на палочки и осторожно отправил в рот. — Ну как тебе? — не успел он распробовать, как Седьмой уже с любопытством смотрел на него. Всё же терпением тот не отличался. Каваки уже доводилось пробовать лапшу ранее, но эта не шла с той ни в какое сравнение — он даже отметил для себя, что Седьмой не зря называл эту забегаловку любимым местом. — Неплохо. — Правда? Я знал, что тебе понравится! — Седьмой радовался, как ребёнок. Каваки закатил глаза. — На чём мы там остановились? — спустя пару минут молчания тот снова подал голос. Надежды доесть в тишине тут же рухнули. — Ты спросил, жалею ли я, что стал Хокаге. — Ну и? Сам же сказал, что тебя это достало. — Не говорил я такого, даттебайо! — воскликнул Седьмой и добавил уже не так эмоционально: — Это и правда сложнее, чем мне казалось в детстве, но я никогда не отрекусь от своей мечты. Вся деревня… Все жители… Они мне как семья. Я столько к этому шёл и ни за что их не подведу! Каваки и без этого считал Седьмого странным, но теперь тот превзошёл сам себя: считать всех жителей семьёй? Как вообще можно было выдумать такую чушь? Что самое необычное, так это ощущение, будто тот искренне в это верил. — Ты смеешься? У тебя же своя семья есть, зачем тебе вся деревня? — Да, Боруто тоже так раньше считал. Иногда мне кажется, что и до сих пор считает. — Седьмой вздохнул. — Но в этом только я виноват. Я сам сиротой рос, и не знал, каково это, когда есть отец. Пальцы непроизвольно сжали палочки сильнее. Седьмому ещё повезло. — А с Боруто… Я вот ему тренировку ещё неделю назад пообещал. Ну и забыл, представляешь? — он посмотрел на Каваки, после чего опять уставился в тарелку, поддевая палочками остатки лапши. — Так неудобно теперь. Он вроде не злится, но я чувствую, что просто не показывает. — И что с того? Позлится и перестанет. Нашёл о чём париться. — Каваки искренне не понимал, почему тот так переживает из-за пацана. — Если бы всё было так просто, даттебайо. — Седьмой доел и, сложив палочки, отставил тарелку. — Ты это, прости, что загрузил. Я, в общем-то, совсем другое сказать хотел. Каваки закинул оставшуюся лапшу в рот и вопросительно на него посмотрел. — Я уже говорил, что не знаю, где ты жил до этого, но мне кажется, что там тебе совсем не сладко приходилось. — Седьмой хотел положить ему ладонь на плечо, но Каваки рефлекторно увернулся, и тот убрал руку, после чего продолжил как ни в чём не бывало: — Однако будь уверен: в этой деревне тебе ничего не угрожает. Я лично обо всём позаботился. Ты можешь чувствовать себя в полной безопасности, слово Хокаге. — Он говорил так уверенно, будто давал обещание, которое точно не посмеет нарушить, и Каваки даже на секунду захотелось ему поверить. Не получив ответа, Седьмой спросил: — Пойдём? — Пойдём. Он расплатился за лапшу и попрощался с теткой в фартуке, после чего они вышли на свежий воздух. Сказанные Седьмым слова никак не укладывались в голове Каваки. Его ещё в кабинете Хокаге удивляло то, как тот общается со своими подчинёнными, как выслушивает всех тех идиотов, что приходят к нему со своими никчёмными просьбами. Если принять рассказ Седьмого за правду, то многое бы встало на свои места. Но заверения о том, что здесь Каваки может чувствовать себя в безопасности, не были ничем обоснованы, отчего походили на ложь. Та мразь тоже поначалу говорила что-то подобное. — Фу-ух, что-то я объелся, — прервал его мысли Седьмой, пока они шли обратно к резиденции. — Спасибо, что сходил со мной. И особенно — что выслушал, — он улыбнулся своей фирменной улыбкой. Каваки смотрел на Седьмого, хлопая глазами. Тот его сейчас благодарит? Зачем? Вопреки неспособности здраво оценить происходящее, на душе стало удивительно тепло — Каваки даже испугался на миг. Он не знал, что должен делать, совсем не знал — но разливающееся по телу приятное послевкусие от сказанных ему слов подталкивало на иррациональные поступки. Безумно хотелось сделать что-то такое… тоже чем-то отблагодарить Седьмого. — Эй, ты же имя моё хотел узнать. — Слова сами вылетели изо рта. Он пожалеет об этом. — А? — Седьмой удивлённо на него покосился. — Да, конечно, даттебайо! — Каваки. Он обязательно пожалеет об этом.***
Звук высоких каблуков, ударяющихся о кафельный пол, рассекал застывшую тишину и гулким эхом разносился по длинным коридорам. Кин замедлила шаг и помассировала виски — после вчерашней попойки голова всё ещё болела. На душе и без того было гадко, а предстоящая встреча с лидером лишь усугубляла самочувствие, заставляя раз за разом вспоминать руки этой сволочи на мокрых от слёз щеках Кодо. В гостиной стоял терпкий запах красного вина, смешанный с кисловатым шлейфом парфюма Дельты. Та развалилась в кресле напротив лидера и, завидев Кин, тут же нахмурилась: — Чего припёрлась? Кин неспеша прошла к диванчику сбоку и, откинувшись на мягкую спинку, непринуждённо произнесла: — Кофе захотелось. Заваришь? Дельта вспыхнула мгновенно, вскакивая на ноги: — Чё ты сказала?! Губы Кин расплылись в едкой ухмылке. Ставить на место эту высокомерную, неуравновешенную дуру всегда было весело. — Разве ты не услышала? — Кин состроила невинное лицо. — Я хочу кофе. Дельта в несколько шагов преодолела расстояние между ними и нависла над ней, скривившись от злости: — Ещё раз ляпнешь что-то такое, и я тебе башку оторву, сука! Кин едва сдержалась, чтобы не захохотать — пустые угрозы Дельты звучали по-глупому нелепо. — Отойди. Или меня стошнит от твоего парфюма, — она уже не скрывала иронии в голосе. — Да как ты смеешь?!.. — Дельта замахнулась для удара. Кин знала, чем всё закончится, но инстинктивно напряглась, приготовившись блокировать. — Дамы, прошу, не ссорьтесь, — сзади послышался уверенный голос лидера, заставив идиотку замереть на месте. — Будет нехорошо, если вы превратите наше убежище в руины. — Ты же слышал, что эта дрянь мне сказала! — та обернулась к нему, тряхнув своей густой шевелюрой, и ткнула пальцем в сторону Кин. Лидер поднялся, неспешно подошёл к Дельте и положил ей ладонь на плечо. — Ты обворожительна даже в гневе, — он задумчиво обвёл взглядом её лицо. «Интересно, они трахаются?» — промелькнула мысль в голове Кин. Она не раз видела, как лидер флиртует с Дельтой, и это наводило на некоторые выводы. Не то чтобы она желала совать нос в их личные отношения, но естественное любопытство иногда давало о себе знать. Тот, тем временем, продолжил еë успокаивать: — …но нет нужды злиться. Уверен, Кин не хотела тебя обидеть. — Даже и не думала, — с нескрываемой усмешкой подтвердила Кин, пока Дельта нервно металась глазами от лидера к ней. — Вот видишь, — он отпустил её плечо. — Предлагаю продолжить наш разговор здесь же через час. Ты ведь наверняка сейчас хочешь побыть одна, вернуть себе душевное равновесие, а также, — он поддел её выбившийся локон, — немного освежить причёску. Слова лидера звучали скорее как приказ — ему просто нужно как-то выпроводить Дельту отсюда. Та не стала пререкаться и, напоследок бросив дерзкий взгляд на Кин, громко зашагала к выходу. Лидер вернулся в своё кресло, и Кин устроилась напротив него. Ситуация с Дельтой несколько повеселила её, но теперь стоило вернуть мысли в серьёзное русло: лидер — не тот человек, с кем можно позволить себе расслабиться. Особенно после вчерашнего. — Прошу прощения, но предложить тебе кофе я не могу. Быть может, ты не откажешься от вина? — он вопросительно посмотрел на Кин своими пустыми, тёмными глазами. Под этим взглядом хотелось съёжиться — она сдержалась. — Не откажусь. — Не отравит же он её, в конце концов? Когда Кин опустила взгляд, на низком столике между ними уже стояли два бокала вина. Она наклонилась, взяла свой и отпила. Во рту разлился сладковатый, немного терпкий вкус, согревая горло. — Я рассчитывал встретиться с тобой ещё вчера, — начал лидер, сделав глоток. — Ты меня избегаешь? — Избегаю? Отнюдь нет. — Кин положила руку на подлокотник. Эта сволочь зашла с козырей. — Я связалась с внешними только поздним вечером и предпочла тебя не беспокоить. — Благодарю. Это очень учтиво с твоей стороны. — Его губы расплылись в улыбке. — Но в следующий раз не стесняйся — я поздно ложусь спать. «Если я и завалюсь к тебе в комнату последи ночи, то только для того, чтобы прирезать», — подумала она, улыбаясь ему в ответ и отпивая ещё вина. — Что ж, теперь к делу, — Кин закинула ногу на ногу. — Сосуд действительно в Конохе. Внешний видел его в резиденции Хокаге в компании Узумаки Боруто. Слышал о таком? — Безусловно. — Скорее всего, с сосудом возится сам Хокаге. Внешний рассказал, что коллеги говорили про странного мальчишку, устроившегося у того в кабинете. — Вот оно как. Весьма занятно. — Лидер глотнул вина. — Другие внешние что-то узнали? — У нас их всего двое. Офисный планктон и малявка-мороженщица, — съязвила Кин. Неужели не могли подкупить никого понадёжнее? — Прости за это недоразумение. Их нанимала та, что была здесь до тебя. Кин слегка откинула голову назад. Интересная зацепка. Случайно ли он упомянул об этом именно сейчас? Прежде ей не доводилось слышать про бывших внутренних «Кары», так что вряд ли её вопрос прозвучит неестественно. — До меня? И где же она сейчас? Я бы высказала ей пару ласковых. Лидер поднёс бокал ко рту и как-то лукаво улыбнулся: — Кто знает, может, в скором времени тебе и выпадет такая возможность. Только вот она больше не сотрудничает с «Карой». Кин прикусила губу. Конечно, он уклонился от прямого ответа — этого и стоило ожидать. Внутренняя, что покинула «Кару»… Как ей это удалось? Кодо точно должен что-то о ней знать. — Ясно. — Она допила вино и вернула бокал на столик. — Какие будут наши дальнейшие действия? Вытащить мальчишку из-под носа Хокаге — непростая задачка. — Нет повода для беспокойства. Пусть внешние и дальше наблюдают. Я хочу знать, где его держат, пока Хокаге нет рядом. — Не думаешь просто предложить Конохе выкуп? — Узумаки Наруто — не тот, кого можно подкупить деньгами, — флегматично протянул лидер и осушил бокал в два глотка — тот исчез из его руки вместе с тем, что поставила на стол Кин. — Может, ты и прав. Я могу идти? — Больше ничего интересного она из него не вытянет. — Конечно. — На столе появилась знакомая ей коробочка с моти. — Будь добра, передай это Кодо по дороге. Он сейчас в лазарете. Кин стиснула зубы и кивнула, забирая сладкое. А ведь её придурок все ещё наивно полагает, что лидер не в курсе их интрижки. Временами ей казалось, что тот ещё глупее, чем Дельта. — Кин, — лидер окликнул её уже в дверях. — Заходи сюда почаще. Общение с тобой доставляет мне особенное удовольствие. Она мысленно выругалась. Этот человек — воплощение истинного лицемерия. Кин повернулась и, натянув улыбку, бросила напоследок: — Прости. Если мы будем видеться слишком часто, я рискую подсесть на алкоголь.***
Рука непроизвольно сжималась на коробке с моти, пока Кин быстрым шагом приближалась к лаборатории. Чёртова подачка для её придурка… Сволочь в лице лидера как знала, что она собирается к нему заглянуть, умело надавила на больное и заставила играть по своим правилам. Пусть подавится. В лазарете неизменно воняло хлоркой и спиртом. Кодо, лежащий на больничной кровати и без интереса гуляющий взглядом по стене, обернулся, когда Кин вошла. Он выглядел намного живее, чем два дня назад — когда истекал кровью и был бледнее молока, что она добавляет в кофе по утрам. — Какая встреча. Я уж было подумала, что ты сдох, — она села на тумбу у изголовья. — Так хочешь моей смерти? — Кодо расплылся в ехидной улыбке, неотрывно оглядывая Кин, будто видел её впервые. — Безумно. Думаю об этом каждый вечер, когда ты ко мне не приходишь. Он посмотрел на неё с опасливым прищуром: — Тебя это возбуждает? Кин усмехнулась. Всё-таки её придурок совсем ничего в этом не смыслит. — Тоскливо у тебя тут, — она проигнорировала вопрос и неспешно осмотрела комнату. Белые стены, три кровати и стол — навевает уныние. — Ты так достал Амадо, что он выставил тебя из лаборатории? Кодо поморщился: — Я сам попросил. Тошнит от его сигарет. — Ну-ну, — она положила ладонь на мятую простынь и наклонилась к нему ближе. — Мне даже немного жаль, что я бросила курить. Кодо отвёл взгляд и прикусил губу. То, как он это делает, всегда её умиляло. — Зачем ты пришла? — спросил он, не выдержав давящей паузы, и покосился на коробку моти. Кин стиснула зубы. Сейчас его больше волнует эта жалкая подачка лидера, нежели она. Это злило. Это всегда её злило. — Разговор есть. Кодо поднял на неё глаза: — Выкладывай. — Ты не в том положении, чтобы командовать. — Кин в одно движение забралась на скрипучую койку и уселась ему на живот — прямо туда, где были наложены повязки. Кодо вскрикнул от неожиданности — на его лице, как на палитре, смешались десятки оттенков эмоций, а глаза устремились на неё. Вот так, уже лучше. Она присвоит себе всё его внимание — всё, до последней капли. Кин поёрзала на нём, подыскивая удобную позу, якобы невзначай потёрлась о напряженные мышцы под бинтами. Неприлично короткое платье скользнуло ещё выше, оголяя гладкие бёдра. Кодо сглотнул, но ничего не сказал, — лишь продолжал облизывать её взглядом. Она удовлетворённо ухмыльнулась и поставила коробку ему на грудь, открывая и извлекая одну моти: — Хочешь? — Хочу. — Думает, что она собралась его кормить. Наивный. Первая моти пропала во рту Кин — она не торопясь прожевала и облизала губы. Приторный вкус сладкого будто застыл на языке. Гадость. Ладони Кодо робко поползли по её ногам и замерли на стыке чулков и юбки, не решаясь двинуться выше. — Руки убрал, животное, — процедила Кин, слегка наклоняя голову вбок. Кодо стыдливо покраснел — совсем как в их первый раз, — но послушался. Он хотел её даже здесь, в этой провонявшей спиртом палате, с незажившими ранами под белоснежными бинтами. Это льстило. Будь она капельку безумней — поддалась бы и уже во всю ловила ртом его сбитое дыхание, глядя в затуманенные похотью глаза. Но нельзя — не сейчас, не сегодня. Хоть у кого-то из них двоих должен оставаться здравый рассудок. Кин закинула в рот еще одну моти — мерзкий привкус позволил немного прийти в себя. — Отвечай на мои вопросы. — Она наклонилась, вглядываясь в его залитое краской стыда лицо. Он изо всех сил старался скрыть, но Кин отчетливо видела: каждый вдох даётся ему с большим трудом. Наверняка даже Амадо не смог до конца заживить сквозную рану в столь короткий срок. Не будь у её Кодо модификаций — помер бы на месте. — Мы с лидером немного поболтали сегодня. — Она зацепила длинными ногтями следующую моти. — Он упомянул, что до меня внешними занимался кто-то другой, но потом покинул «Кару». Что тебе известно об этом человеке? Кодо заметно разволновался, несколько раз метнулся взглядом по комнате, в конце концов возвращаясь обратно к ней и глядя уже куда-то в область груди. Кин было этого достаточно, чтобы понять: дальше последует его фирменное неумелое враньё и увиливание от ответов. — Да, была такая. — Он прилагал немалые усилия, чтобы звучать уверенно. — Потом у нее случились некоторые разногласия с лидером, и она… — Кодо замялся, — …ушла из «Кары». — Ушла? Просто взяла и ушла? — Кин вскинула бровь, удерживая пальцами очередную моти. Её придурок даже не старался придумать что-нибудь вменяемое. — Откуда мне знать?! Сама у него спроси. — А ты мне тогда зачем? — она наклонилась ещё ближе и схватила его за подбородок, одновременно сильнее сжимая ногами бока. Кодо смущённо отвёл глаза. — Зачем, а? — Подушечка большого пальца двинулась дальше, задевая сухие горячие губы. — Ну, мы с тобой… — С каждым словом он краснел всё сильнее. — Мы с тобой… спим… — он посмотрел куда-то в потолок, — …иногда. Кин сощурилась от удовольствия. Это был не тот ответ, что она ждала, но жгучий румянец на бледной коже Кодо, его полуприкрытые веки и постыдное вожделение в глазах разом вывели её из равновесия, заставили ненадолго забыться, отдаваясь тягучим чувством внизу живота. Она больно прикусила щеку, отбрасывая навязчивые мысли. Всё это потом, потом. Сейчас ей нужно как-нибудь поизящней угомонить этого распластавшегося под ней абсолютно невменяемого придурка. Такого же невменяемого, как она сама. Два её пальца быстрым движением скользнули ему в приоткрытый рот — Кодо широко распахнул глаза от неожиданности. — Спим, да? — Кин царапнула ногтями его податливый язык. — Спать ты будешь со своей подушкой. Когда она медленно доставала пальцы из его рта, от них потянулась, но тут же оборвалась тонкая ниточка слюны. Кодо сдавленно задышал, а на его глазах проступили едва заметные слезинки. — Ладно, хватит с тебя. — Она аккуратно слезла с него, забрав коробку с моти. — Сколько тебе ещё тут валяться? — Точно не знаю. — Кодо ощупывал бинты на предмет повреждений. Кин поморщилась: он по-прежнему не может полностью ей довериться. — Амадо сказал, что как минимум два дня. Кин подумала, что это не такой уж и большой срок. Зато потом… Нет, лучше она представит это в красках чуть позже, наедине с собой. Пора уже закругляться — всё-таки Кодо откисает в лазарете не по собственному большому желанию. Кин достала из коробки последнюю моти и взяла двумя пальцами — выражение лица у её придурка было таким, будто он вот-вот расплачется. В последний момент она передумала доедать: слишком уж жалобно тот выглядел. Ей вовсе не хотелось чувствовать себя так, будто отобрала у ребенка долгожданную конфету. — Так и быть. Я сегодня добрая. — Она бесцеремонно толкнула сладость ему в рот, что тот аж чуть не подавился. Не дожидаясь, пока он прожуёт, Кин развернулась и спешно покинула лазарет. Тошнотворный привкус сладкого ещё долго разъедал язык.