Baby

Гуки сопел ещё очень долго, а Намджун решил не сидеть и приготовить любимую пасту мальчика и подготовить бутылочку с любимым молочком. Но Намджун совершенно забыл, что малыш уже привык, что чтобы сходить в туалет не нужно бежать и даже просыпаться в принципе, поэтому наделал дел прям на специально постеленную на всякий случай пелёнку. Малыш сразу проснулся и заплакал, поняв, что натворил. Стало даже страшно, что папочка… Нет, Ким Намджун накажет его. Джун зашёл в комнату и сразу захотел взять малыша на руки, но тот от него дернулся, зажмурившись. — Тш-ш, детка… Зайчик мой, прости меня, дурака. Я вчера поехал крышей из-за работы, пожалуйста, не плачь. Но Гуки уже плакал во всю, он не умел обижаться на папочку. — Ты… Папочка, ты вчера ударил меня по личику… Не так, как ты делаешь, когда у нас с-секс. А ты ударил потому, что был зол на меня… Я просто упал. — Я знаю, малыш, знаю… Прости меня, прошу, — мужчина тяжело вздохнул. — Я знаю, что так ещё никогда не глупил. Ты мой самый любимый мальчик, и я больше никогда не причиню тебе вред. — Ты больше не будешь меня бить? — Ну, только если пороть за провинность, но без повода никогда не буду, обещаю. Чонгук ещё больше расплакался, потому что так любил своего папочку. Намджун только сейчас заметил, что на кровати чуть ли не лужа. — Детка написал на кровать… Но ничего, мы сейчас всё исправим и подгузник быстро оденем. — Ты не зол, папочка? — Гуки посмотрел преданным взглядом в глаза старшего. — Нет, зайчонок, мой маленький, я ни капельки не злюсь. Намджун ловко все исправил — постельное белье бросил в стирку и постелил новое, надел на Гуки памперс и махровую тепленькую пижаму. Гуки аж зарделся от таких милостей, когда папочка, одевая подгузник, целовал его то туда, то сюда. А потом Намджун усадил его за столик и стал его кормить. Гук, мотыляя ногами, смотрел какую-то дурацкую передачу, а ещё почти постоянно запивал банановым молоком. Сейчас Гуки уже расслабился и понял, что папочка ему не навредит больше. Намджун держал слово.