flashback
Сегодня было первое января, а значит, в Корее праздновали Синчжон. Улицы были красиво украшены различными гирляндами, мерцающими всеми возможными цветами. Тут и там стояли какие-нибудь статуэтки: то полосатая карамельная палочка, то красный носочек Санты Клауса, то олень с санями позади. Много всего было. На главной улице Пусана, города, в котором Феликс жил до переезда, расположили огромную ярмарку в честь праздника Синчжон. Маленькие деревянные домики стояли вдоль всей дороги, покрытой слоем пушистого белого снега. Где-то продавали праздничные лакомства, где-то готовили глинтвейн, а где-то продавали сувениры, по типу тех самых всеми любимых в детстве снежных шариков, которые, если потрясти, превращают воображение ребёнка в настоящую сказку. Все семьи выходили погулять, поднять дух новогоднего настроения и обзавестись какими-нибудь ненужными покупками. Маленький двенадцатилетний Феликс и его родители не были исключением. Мальчика одели в длинный синий пуховик, который был ниже колен. Ноги обуты в высокие сапожки, а на голове такая же темная, как и куртка, шапка с помпоном. — Мам, а вон то можно? — Феликс указал на ларёк, где продавали маленькие фигурки с новогодними атрибутами. Миссис Ли, всё это время идущая под руку со своим мужем, присмотрелась к прилавку, а затем кивнула, улыбнувшись щенячьим глазам своего сына. — Конечно. — Спасибо! — весело прокричал Феликс, подбегая к нужному ларьку. Помпон на шапке забавно прыгал вверх-вниз, вторя такту движений мальчика. Родители встали за спиной Феликса. Они просто покорно ждали, пока их ребенок всё рассмотрит и выберет то, что ему действительно понравится. Маленькие детские глазки, полные радости и предвкушения, бегали от одной фигурки к другой, не зная, что выбрать. — Знаешь, как не прогадать с выбором, малыш? — спросил продавец, с улыбкой глядя на мальчика. Мужчина был больше пожилого, нежели среднего возраста. Поверх тёплого пуховика натянут милый фартук со снеговиками, а внутри ларька, на полке, стоит радио, где играют новогодние песни на английском языке. — Как? — Представь, что настанет день, когда ты захочешь передать какую-то из этих статуэток другому человеку. Отдать на сохранение или, может быть, подарить. Так, чтобы эта вещь говорила другому о твоей душе. Частичка тебя. Посмотри на них, — дедушка обвёл весь прилавок своей рукой, укутанной в тёплую варежку, — и найди ту, что является частью тебя, — Феликс задумался. От напряжения светлые брови свелись к переносице, а на лбу залегла маленькая детская морщинка. — Мне вот… — маленькие глазки бегали от статуэтки к статуэтке, пытаясь понять, какая из них «он». Взгляд зацепился за «снежный шарик», внутри которого находилась статуэтка в виде рук, сцепленных друг с другом в крепкий замочек. Пальцы были тонкими, изящными и будто бы действительно родными. — …Вот эту! Мистер и миссис Ли, конечно, удивились такому выбору сына, однако комментировать ничего не стали. Если сердце маленького Ёнбока лежит именно к этому шарику, значит, это действительно его вещь. Может быть, она пригодится не завтра, не послезавтра и даже не через год. Но она пригодится. Потому что маленький Феликс выбрал её сам. Сам ткнул в этот сувенир своим пальчиком, одетым в детскую перчатку. Сердце подсказало, само направило, само выбрало. Дедушка улыбнулся, упаковывая шарик в подарочную коробку. — Подаришь это тому, кого также выберет твоё сердце. Только тому человеку! — строго проговорил продавец, но в глазах его была видна ласка. — Потом мне обязательно покажешь этого счастливчика! — Хорошо! — лучезарно улыбнулся Феликс, прижимая маленькую красную коробочку с золотой лентой к груди. Родители расплачивались за сувенир, а Ликси побежал вперёд по празднично украшенной улице, задорно смеясь. К его груди прикасалось что-то ценное, что-то очень важное…end flashback
Парень улыбнулся, поудобнее укладывая голову на сложенные руки. В груди было так приятно от воспоминаний, которые находились там, в беззаботном детстве. Этот сувенир до сих пор есть у Ёнбока, стоит всё в той же коробке в глубине полки книжного стеллажа. Это были действительно счастливые времена. А потом, в том же двенадцатилетнем возрасте, но уже весной, Феликсу диагностировали рак, и, по сути, у него не такой уж и большой стаж. По крайней мере, точно не такой же, как у Минхо и тем более как у Хёнджина. Минхо вообще был тем человеком, кем Феликс восхищался в первую очередь. Хён такой открытый, такой доверчивый, он самый настоящий котёнок, который достоин только ласки. Парни познакомились ещё в школе. Феликс тогда был новеньким и, как водится во всех приличных учебных заведениях, его, конечно же, начали гнобить. Кто за что — кто за веснушки, кто за низкий рост, кто, как они говорили, за прокуренный голос, а кто-то вообще просто потому что новенький. И вот тогда-то и появился Минхо. Не сказать, что Феликс прям очень близко к сердцу принимал все оскорбления, но Ли старший был именно тем человеком, который прекратил их вовсе. Прелести отсутствия настоящего глаза в том, что никто не знает, что его нет. Никто не знает о том, что вместо нормального органа зрения у Минхо в глазном отверстии чёртова стекляшка. Никто из окружения Минхо не был в курсе, и, скорее всего, именно благодаря этому Ли был очень популярным парнем в старшей школе. К нему клеилось много девчонок, даже парней, но брюнет стойко держал обет неприкосновенности. В один из дней старшеклассники просто зажали бедного Феликса в углу, норовясь как-то навредить. Можно было бы с радостью описать это как типичные разборки, которые очень часто показывают в современных сериалах, но нет. Так было бы слишком скучно и просто. Однако это слишком важное событие в жизни маленького Феликса, чтобы не рассказать о нём подробнее...flashback
В этот день стояла достаточно дождливая погода. По пути в школу Ёнбок успел промокнуть тысячу и один раз, и, быть может, обычный человек уже во всю проклинал эту чёртову стихию, но не Ли. Ведь Феликс не обычный. Парень наоборот шёл медленно, втягивая носом приятный запах мокрой скошенной травы и мокрого асфальта. Дождь был действительно сильный, промокло абсолютно всё, что находилось на улице, а перед глазами блондина была сплошная белая завеса. В ушах стоял приятный атмосферный шум. Была бы воля Феликса, прямо сейчас бы сел посреди улицы и блаженно прикрыл глаза. Но на воле Ёнбока только математика, на которую опаздывать ну никак нельзя. Особенно новеньким. Новеньким вообще ничего нельзя. Как бы прискорбно это ни звучало, школа, в которую перевели Феликса, оказалась той самой, из сериалов про глупых подростков, совершающих необдуманные поступки и бросающихся в раскрытые объятия первой любви. Здесь точно так же, как и везде, все ученики делились на два класса — «плохие» и «хорошие». Первые донимали вторых, а вторые держались вместе, чтобы их здесь попросту не загнобили. Но был и третий класс. В него входило от силы человек десять, но зато какой ценный он был. Класс «спасителей». Тех, кто остаётся всегда в тени, делая вид, что является представителем второго класса, однако, как только «хороших» обижали, ноунеймы становились «плохими». Таковым и был Минхо. Он вроде бы достаточно популярный, красивый такой, улыбчивый, общается со всеми. Делает вид, что ему интересны темы, которые обсуждают те самые «современные» подростки. Делает вид, что ему не противно от постоянных приставаний, в попытке понравиться. Двулично? Может быть. Волнует ли это Минхо? Вряд ли. Его также не волнует и тот факт, что все его «друзья» не знают о нём самого главного — Минхо умирает. Хотя парень очень сильно сомневается, что эта новость хоть как-то расстроила бы его окружение. В тот день Ли решил не пойти на первый урок. Просто потому что лень. Для учеников старших классов этого вполне достаточно. Минхо был добрым и чутким. Но только с теми, кто действительно ему близок. Брюнет сидел на первом этаже, в небольшом закутке, что находился прямо под школьной лестницей, и рисовал. Минхо нравилось выводить нечёткие линии, не придумывая какой-то особенной задумки. Он рисовал лишь то, что было в мыслях. Думал о яблоке? Нарисует яблоко. О ромашке? Значит ромашка. Если в голове какая-то путаница — всё равно может нарисовать. Важно лишь наличие вдохновения. — Ты вообще видел себя? Принял что ли? — раздался громкий голос на весь коридор. Басистый, неприятный, с таким в этой школе обычно донимают новеньких. Минхо вздохнул. — Выглядишь так, будто тебя втоптали в лужи. Кто-то по тебе до нас прошелся? — после этой реплики послышались едкие смешки. Минхо тут же захлопывает скетчбук, убирая его в свою сумку, и быстро направляется в сторону звуков. Коридор пуст. И лишь в самой дальней его части, в таком же закутке под лестницей, откуда только что вышел парень, стояла кучка учеников. Что там происходило, а главное, что будет происходить, и без того ясно. Однако Минхо не мог разобрать, кого там достают на этот раз. Брюнет закинул сумку на плечо и направился медленным шагом в сторону парней. Шайка «плохих» стояла спиной к Минхо, поэтому тот остался незамеченным. — Да ты посмотри на него, он же ущербный. Знаешь, как я таких называю? — Тэён, насколько помнится Ли, ткнул пальцем куда-то вперёд, скорее всего, в грудь бедному новенькому. — Как? — Побочный эффект. Вы… — Тэён шагнул к незнакомому парню ближе, нависая над ним. Да, он однозначно упивался своим превосходством в росте. — Вы побочный эффект нормальной жизни. Таким проще сдохнуть, — и только вся эта шайка принялась гоготать, как Минхо моментально оказался рядом, укладывая свою руку на плечо тому самому придурошному Тэёну. — Поверь, побочным эффектом являются лишь те, кто старается превратить чужую жизнь в сплошную боль. Вот ты, к примеру, — Минхо развернул высокого блондина к себе, стараясь особо не двигать глазами, ведь тот может заметить искусственную обманку, а они и так стоят слишком близко друг к другу. — Именно побочный эффект. Парня отпустили все. Быстро, — к слову, никто даже и не думал перечить. Минхо не был сверхспортивным парнем, скорее даже, наоборот, совершенно обычным. Только не в этом дело. А в том, как Ли преподносит себя обществу. Кучка безмозглых подростков тут же расступилась. Парни похватали свои рюкзаки и скрылись за ближайшим поворотом. Минхо наконец-то смог увидеть того, на кого сегодня пала «чёрная метка». Парнишка стоял, вжавшись в угол, дрожал всем телом, но точно не от страха. От холода! Парень дрожал от холода! Нижняя челюсть мелко и часто стучала по верхней, от чего тишину школьного коридора нарушал скрежет зубов. Руки засунуты в карман, всё тело сжато в сплошной комочек, в попытке найти хоть какое-то тепло. — Идём, — Минхо аккуратно взял новенького за ледяную руку, обхватывая тонкое запястье. Тот молчал, однако послушно шёл. Будто изначально знал, что Ли можно доверять. Старший довёл блондина до ближайшей мужской раздевалки и, заведя парня внутрь, зашёл и сам, закрыв дверь на ключ. Минхо долго копался в своём шкафчике, пытаясь найти запасную сменную одежду. — Вот, держи, — брюнет протягивает незнакомцу тёплое худи розового цвета и спортивные штаны с широким низким кроем. Парень наконец-то решил подать голос. — Спасибо, хён, но я не могу взять. Достаточно того, что ты меня просто спас от этих унижений. Поверь, этого правда хватит, — и парень улыбнулся. Да так ярко, что Минхо аж в ступор впал. Чёрт возьми, тебя чуть не отпинали те самые «плохие», почему ты так улыбаешься, будто ничего и не произошло вовсе? Как же так? Неужели тебе совсем всё равно? — Нет, ты переоденешься. Я жду, — строго проговорил Минхо и на полном серьёзе уставился на парня, который от такой непреклонности подзавис. — Ты простудишься. Так нельзя. Вот ещё, возьми полотенце, волосы высушишь, — сказав это, Ли сел на скамейку и тактично уткнулся в телефон, надеясь, что своим присутствием он не смутит парня. — Спасибо, хён… — Минхо. — Спасибо, Минхо-хён… — старший улыбнулся, так и не повернув головы. Он услышал звук зашуршавшей по телу мокрой одежды. Парень, как показалось Минхо, с преогромным удовольствием освободился от влаги на своём теле, вытирая её затем и полотенцем, и быстро оделся в тёплую сухую одежду. — Согрелся? — спросил Минхо, аккуратно поворачивая голову. Картина, которую он увидел, чуть ли не заставила его запищать от умиления. Чёрт, какой же этот младший маленький по сравнению с Ли. Одежда Минхо была, судя по всему, размера на два больше. Блондин в ней в прямом смысле утонул. — Ну ладно тебе! — весело проговорил новенький, улыбаясь. — Что, настолько смешно? — Минхо не удержался и правда засмеялся, превращая свои лисьи глаза в полумесяцы и откидывая голову назад. Улыбка обнажила идеально ровные зубы, а кадык игриво дёргался вверх-вниз. — Нет, просто ты очень милый! — наконец-то ответил брюнет. Минхо подошёл к парню и, сев на корточки, самостоятельно подвернул свои штаны так, чтобы они не волочились по полу. Ну и чтобы это улыбчивое чудо не упало. — Пойдём покажу тебе кое-что. — Не могу. У меня математика, — Минхо демонстративно вздёрнул рукав правой руки и посмотрел на свои цифровые часы. — У тебя профессор Чон? — Да. — Тогда считай, у тебя уже нет математики, — Минхо натянул капюшон на светлую макушку и ласково улыбнулся. Отчего-то этот незнакомец казался чересчур милым и комфортным, тем, кому безудержно хочется доверять. Стоит перед Ли весь такой скромный, в огромном для его тела розовом худи, в серых штанишках, края которых подвёрнуты в несколько оборотов, так ещё и с капюшоном на голове! Ну что такое! — Ладно, — всё, что ответил тогда блондин. Минхо также взял того за руку, только теперь она была тёплой, и повёл в своё любимое место. Вообще-то, он никому не показывал его. Но, видимо, до сегодняшнего дня. Минхо пока не разгадал причину такого радостного отношения блондина ко всему возможному, однако уверен, что всё не так просто. Парни вышли на крышу школьного здания. Дождь к этому времени закончился, оставляя после себя огромные лужи, похожие на целые озёра. Юноши подошли к самому краю, который был ограждён от «пропасти» невысокими перилами. Новенький почему-то молчал. Он будто понимал, что это место — некий показатель дружелюбия со стороны старшего. Блондин лишь встал поближе, прижимаясь к чужому плечу. Они молчали. Просто рассматривали побитую после сильного ливня природу и молчали. Возможно, каждый думал о своём, возможно, никто ни о чём не думал, однако примерно через десять минут младший прервал комфортную тишину. — Меня зовут Феликс, Минхо-хён, — брюнет, не отрываясь от рассматривания оживлённой улицы, кивнул. — У тебя ведь рак, да? — и как же он тогда был прав. А Минхо был в полнейшем шоке. Ведь этот блондин в милом розовом худи был сейчас до невозможности точен. Только как он заметил? Никто и никогда не обращал на это внимания. — Как ты… — новенький тогда, конечно же, не ответил. На тот момент он и сам не знал ответа на этот вопрос, однако потом всё стало ясно. Мы видим себе подобных издалека. И в тот день пока что здоровый Феликс был первым, кто заметил искусственный глаз уже не здорового Минхо.end flashback
Феликс улыбнулся. Он любил вспоминать момент их с Минхо знакомства. Это было чем-то очень сокровенным, очень личным, тем, что лежит в сундучке с персональным золотым ключиком. Феликс на подобные выпады таких «плохих», как те школьники, людей всегда улыбался. Ведь он попросту был не согласен с их словами. Уродливые веснушки, несвойственные корейцам? Нет, они прекрасны. И засунь своё мнение туда, на чём обычно сидишь. Низкий рост? Да, и это моя фишка. Я не бьюсь об косяки как ты, тупоголовый шкаф. Прокуренный голос? Отвали, он не прокуренный, он глубокий и прекрасный. Голос — моя гордость, и не докажешь ты обратного. Почему Феликс так любил себя? А он и не любил. Он просто не позволял другим людям не любить себя. Все хотят выглядеть в чужих глазах эталоном прекрасного человека. Чтоб самый добрый, самый щедрый, честный, искренний, отзывчивый и так далее и по списку. Забавен лишь тот факт, что мало кто с такими ярлыками в итоге справляется. После несостоявшейся разборки, которую остановил Минхо, старший предложил показать Феликсу школьную крышу. Вообще ученикам туда нельзя было приходить, но когда это кого-то волновало? У Минхо вообще была для этого отговорка и в то же время веская причина. Он просто говорил: «Где гарантия того, что я увижу ночное небо, скажем, завтра?». И этого было достаточно, чтобы его оставили в покое. Тогда самый красивый парень школы, у которого нет одного глаза, и веснушчатый парень с пока ещё двумя ногами и познакомились. Они просто сидели на крыше и рассказывали какие-то факты о себе. В чём минус быть самым популярным в школе? У тебя нет настоящих друзей. У тебя есть только огромное количество тупоголовых идиотов, которые в любом случае будут бегать за тобой хвостиком, лишь бы угодить. И вместо нормальных парней или девушек на шею вешаются те, что носят самые короткие юбки и колготки в сетку, или же те, кто расстёгивает свою рубашку чуть ли не на все пуговицы. Это бесило. Хотелось чего-то настоящего, искреннего… И спасибо, Господи, жизнь дала это Минхо. Дала Феликса. Такого настоящего, светящегося счастьем изнутри, оно шло из самого сердца, озаряло всё вокруг. Одного Минхо не понимал. Первое — за что Ёнбока все гнобили, а второе — за что этому чуду выпала участь болеть раком. Но они подружились довольно быстро. Минхо моментально потерял все свои «хвостики», а Феликс… Что ж, Феликс действительно нашёл друга в новом для себя месте. По правде говоря, Ёнбок заметил искусственный глаз у старшего ещё в день их первой встречи. Можно ли назвать привилегией болеть раком умение сразу видеть людей с такой же проблемой? Вообще-то нормальный человек сказал бы, что у рака нет привилегий. Но Феликс далеко не нормальный. Ему восемнадцать лет, и он называет себя трансформером и с радостью показывает маленьким детям свою железяку вместо ноги. О какой нормальности идёт речь? И можно ли приравнять ненормальность к счастью? Может быть. Сейчас была следующая ночь после погрома комнаты блондина. С Хёнджином они пока что больше не списывались, ведь Феликс готовил для того ну уж очень крутой подарок. Вообще-то, он не знает и даже не предполагает реакции старшего, но очень верит, что сможет порадовать Хвана. Феликс сидит на крыше собственного дома, удобно расположившись на неровной кровле, предварительно накрытой тем самым мягким пледом. Руки подложены под голову, взгляд направлен вверх, в бесконечность, а губы растянуты в едва заметной улыбке. Он был рад увидеть Хёнджина. Вот вроде бы это было уже вчера, а для Феликса это было всего-то вчера! Не так давно, чтобы унывать от ничего неделанья, но так много времени уже прошло, что блондин умирает от того, как сильно он скучает. Просто по лицу Хёнджина. Если бы Феликсу дали выбор: фотография Хвана или его полное отсутствие в жизни Ёнбока, парень выбрал бы первое. Больно? Может быть. Но людям, болеющим раком, всегда больно. Тогда о чём речь? Феликс умеет ценить счастливые моменты. Хёнджин — один из этих самых счастливых моментов. Именно моментов. Скорее всего, даже мгновений. Ведь всё прекрасное рано или поздно заканчивается. Ведь забвение неизбежно. Ёнбок улыбнулся, вспоминая эту фразу, слетевшую с губ Хёнджина. Встреча парней была необычной, но Феликс помнит её в красках. Тяжело стереть из головы момент, когда красивый незнакомый парень крючится от боли, распластавшись на полу, в попытке достать хоть капельку воздуха. Видит Бог, в такие моменты Ли действительно благодарен судьбе за то, что она наделила его раком. Если здоровый человек впадёт в ступор или не поймёт, что происходит с незнакомцем, то человек, состоящий целиком и полностью из боли, поймёт всё предельно быстро. Он помнит это лицо. Не наполненное болью. Нет. Это было лицо человека, готового умереть. Который уже просто встал перед этим непонятным «чёрным призраком» с косой и раскинул в стороны руки со словами «забирай». Это было смирившееся лицо. Феликс уверен, будь у Хёнджина в тот день лишние силы, он бы ещё и блаженно улыбнулся. И улыбка бы эта говорила лишь об одном — я наконец-то свободен. Но Ёнбок спас парня. И он был горд собой. Ли никогда бы не простил себе смерть Хёнджина. Вселенная подарила Феликсу новое счастье. Такое, еле ощутимое, коснёшься— и оно растворится, расколется, разобьётся. Но оно для блондина. А потому Феликс будет это хранить так бережно, как не хранил ничто и никогда. Небо невероятно красивое. Из всех созвездий Ёнбок знает только «Ориона». Но это не значит, что парень лишь делает вид, что ему нравится небо. Нет. Оно ему настолько нравится внешне, что он не хочет знать, что у него внутри. Ведь внутри души. Души умерших людей. Заблудшие они или нет — решать не нам. Но там, за видимой частью неба, те, кого уже не вернуть. Они разговаривают между собой, рассказывают как и при каких обстоятельствах погибли, кто остался с разбитым после их ухода сердцем там, на Земле. Хёнджин мог бы быть там. Но Феликс ему не позволил. Он уберёг своё счастье. Хёнджин для Феликса счастье. Ёнбок очень долго думал на тему «Царского недуга». Да, они с брюнетом, конечно же, обсудили всю жестокую сущность Питера ван Хутена, но отчего-то хотелось говорить об этой книге бесконечно. С Хёнджином хотелось обсуждать «Царский недуг» бесконечно. Книга действительно ввела Ёнбока в некий… ступор? Вот вроде читал произведение, а как будто душу Хёнджина. Как будто не Анна это всё говорит, а Хёнджин. Не Анна гуляет в одиночестве, болеет раком в одиночестве, развлекается в одиночестве… А Хёнджин. Но теперь Хван не одинок. Судьба подарила ему целую вселенную. И пусть юноша отрицает это сколько угодно, Феликс добьётся своего. Феликсу грело душу одно — Хёнджин читал «Цену Рассвета». Нет, не так. Он читал «Цену Рассвета», подаренную Феликсом. Вот, что грело душу. Так прекрасно было лежать прохладной осенней ночью на крыше, укутавшись в тёплый плед, и смотреть на небо, усыпанное бесконечным количеством мерцающих огоньков. Видеть в этом всём не красоту природы, нет. Видеть в этом Хёнджина. Его красоту, его улыбку, его шелковистые длинные волосы, его ровный нос и изящные длинные пальцы. Милую маленькую родинку под глазом, которую, не присмотревшись, не увидишь. Слышать в тишине ночи его бархатистый искренний смех. Такой, который греет душу. Такой, от которого в душе разливается тёплое молоко с мёдом. Хёнджин был для Феликса целым ночным небом. А Феликсу предстояло стать для Хёнджина настоящей вселенной. И он обязательно ею станет. Экран телефона загорелся, оповещая о новом входящем сообщении. Блондин тут же прервался от любования Хваном, переводя свой взгляд на смартфон. В центре экрана была эмблемка конвертика, а выше, над ним, небольшая подпись. Феликс запищал от радости. Подарок для Хёнджина, выходит, получился. Осталось только, чтобы сам Хван его оценил. Тогда и Ёнбок будет счастлив.***
Феликса просто разрывало от счастья. Ему однозначно не терпелось уже скорее рассказать о своём подарке Хёнджину, увидеть его удивление, непонимание и счастье. На последнюю эмоцию блондин искренне молится. Ёнбок, долго не думая и не накручивая себя лишний раз, набрал номер Хвана и приложил свой телефон к уху, прижимая его плечом. Руки были заняты созданием порядка в оставленном Минхо погроме. — Феликс. — Хван Хёнджин! — блондин радостно улыбнулся. Казалось бы, он просто услышал голос парня, но, господи, как же на душе сразу становилось спокойно. От этого голоса, слегка сонного с утра, с приятной хрипотцой, так и веяло невероятным комфортом. Хотелось прижаться к холодному лбу Хёнджина своим тёплым и просто закрыть глаза. Чтобы Хван говорил так же тихо, как и сейчас, а Феликс просто слушал и впитывал это звучание в себя, растворяясь в моменте. — Что-то случилось? — Ёнбок тут же встрепенулся, выплывая из своих фантазий. Видимо, его молчание затянулось. — Нет! То есть да! То есть… — на том конце трубки послышался тихий бархатистый смех, а Феликс позволил себе представить, как сонный от недавнего пробуждения Хёнджин, нежась в мягкой кровати, сладко улыбается. Как мелко дёргается кадык, а глаза, и без того закрытые, превращаются в полумесяцы. — Короче, я тут подумал… Что-то мы с тобой давно не виделись, надо это исправлять. Так что сегодня мы идём гулять! — весело пролепетал блондин, задвигая диван и придавая ему его первозданный вид. Комната становится более-менее похожа на её исходный вариант. Конечно же, до этого Ли прошёлся по ней веником, убирая осколки разбитых наград, затем пылесосом, избавляясь от совсем мелких стекляшек. Потом ещё и шваброй, чтоб наверняка. Минхо никогда не носит тапочки и поэтому, если старший придёт к Феликсу вновь, может пораниться. А рак — это сплошная бомба замедленного действия. Иногда человек боится потерять даже каплю крови. Именно поэтому Ёнбок два дня подряд так уверенно отмывает свою комнату. — Оу… Ну… А куда мы пойдём? — Феликс загадочно промолчал. Он даже и не собирался отвечать на этот вопрос. Прогулка не является тем подарком, что подготовил блондин, это, скорее, подарок для самого Ли. Увидеть Хёнджина — подарок для Феликса. А сюрприз для старшего совершенно другой. — Ты мне не скажешь, да? — Да-а-а-а… — игриво протянул Феликс и, довольный собой, уселся на кровать. — Хван Хёнджин, я бы с радостью заехал за тобой, но тогда нам придётся снова возвращаться ко мне домой. Поэтому, не сочти за наглость, но ты мог бы приехать ко мне сам? — Конечно. Ко скольки? Время было назначено на вторую половину дня. Погода обещала быть тёплой, так что всё должно было произойти без происшествий. Феликс готовился как мог. Он вроде и не сомневался в своей красоте, но для Хёнджина хотелось стараться быть лучше. Потому что Хван всегда выглядит просто прекрасно. Даже тогда, в момент самой первой встречи, когда его лицо исказилось в гримасе боли, а сам он приготовился к смерти, даже тогда он был красивый. Феликс хотел выглядеть в его глазах таким же. Именно поэтому блондин сейчас крутится перед зеркалом в попытке понравиться хотя бы себе. На ногах зауженные чёрные брюки из бархатной ткани, сверху розового цвета блузка с красивым, V-образным вырезом, а сверху бежевое пальто. Парень окидывает себя придирчивым взглядом, не понимая, чего не хватает. Вот Хёнджина хоть в майку серую одень, всё равно прекрасен. Абсолютно точно нужно соответствовать. — Ликси, солнышко, ты собираешься куда-то? — Ёнбок был так увлечён процессом создания самого нереального образа, что даже не услышал, как мама спустилась в его комнату. Хотя, надо отдать должное, миссис Ли умела передвигаться бесшумно. — С Хёнджином идём гулять. — С тем милым мальчиком? — Феликс улыбнулся, поворачиваясь к маме лицом. Та осторожно подошла, невесомо касаясь своими тонкими пальцами ворота пальто и поправляя его. — Тогда, думаю, не хватает вот этого, — женщина потянулась к коробочке, которая стояла на полке подле зеркала. Выудила оттуда длинную серебряную серёжку и самостоятельно вставила в левое ухо сына. — Вот так! — миссис Ли обняла Феликса, ласково оглаживая его плечи. — Джинни — прекрасный мальчик. Он тебе нравится, да? — Ну мама! — Феликс, к тебе пришли! — прокричал с первого этажа мистер Ли. Мужчина, как всегда, собирался на очередной вылет. Этот рейс длился восемь часов только в одну сторону, поэтому отца Феликса не будет ближайшие четыре дня. Спасибо адекватному начальству, которое даёт своим работникам время на отдых между перелётами. — Беги, Ликси. Джинни привет! — Хорошо, мам! — Феликс уже весь дрожал от предвкушения встречи. Они виделись совсем недавно, ещё более недавно разговаривали по телефону, но это ничто, по сравнению с личной встречей. Ёнбок быстро поднялся по лестнице, а затем, миновав отца, который был одет уже в свою рабочую форму, вышел на улицу. На скамейке сидел Хёнджин, засунув руки в карманы, и разглядывал велосипеды, которые стояли максимально близко к парню. — Хэй! — лицо Феликса озарила самая широкая улыбка, на которую парень только был способен. Хёнджин моментально повернулся, выныривая из своих мыслей, и также ярко улыбнулся блондину в ответ. — Ликси! — Ёнбок быстро спустился со ступенек, подбегая к брюнету и тут же ныряя в раскрытые руки. Парни сами не знают, в какой момент они прошли стадию неловких касаний, но чувствовать на себе руки друг друга было по-настоящему волшебно. Феликс уткнулся лицом в шею Хёнджина, вдыхая сладкий аромат каких-то духов. Приятный шлейф вообще не напрягал, наоборот, лишь напоминал, что Хван такой же сладкий, как и его парфюм. Хёнджин действительно был искренне рад видеть Феликса. Почему-то блондин оказался тем человеком, который смог расположить к себе, особо ничего не делая для этого. Возможно, виной всему был так оценённый блондином «Царский недуг», а может и нет. Хван уж точно никогда не узнает ответ. Но брюнет тоже улыбается, так же, как и Феликс. Голова старшего опускается на плечо Ли, а руки располагаются на спине. И объятия эти были без какого-либо романтического подтекста. Это просто было выражение искренности друг перед другом, оба показали, как сильно соскучились. — Так куда мы пойдем? — Хёнджин мягко отстранился, поправляя катетер. Брюнет, как всегда, выглядел прекрасно: волосы собраны в небрежный пучок, передние прядки свободно свисают, одежда вся чёрная. Но в этом образе Хёнджин выглядел просто восхитительно. — Мы не пойдём, — Хван недоумённо посмотрел на Феликса, ловя лукавую улыбку в ответ. — Мы поедем! — Ну уж нет, с тобой в машину я больше не сяду! Нет-нет-нет! — Ёнбок засмеялся, напоминая брюнету о своём красивом низком голосе. — Нет же, нет. Успокойся! — Феликс постарался подавить очередной приступ смеха, прикрывая рот рукой. — Велосипед! Я хотел предложить тебе покататься на велосипедах! — Хёнджин сначала очень удивился, его глаза максимально широко распахнулись, и Феликс уже хотел ликовать от счастья, но улыбка, которая была на лице Хвана, медленно сошла. На Ёнбока смотрели два глаза, наполненных грустью. — Я не могу, Феликс… — но блондин уже всё придумал. Он знает, что делать с этим несчастным баллоном воздуха, который не даёт Хёнджину почувствовать дуновение прохладного ветерка на своём лице, услышать в ушах его свист… Нет, Феликс абсолютно точно подарит Хвану эти эмоции! Не может не подарить. — Нет же, Хёнджин! Я специально прикручу к одному из них корзину, ты сможешь поставить туда свой баллон и спокойно кататься! — Феликс смотрел с такой искрящейся в глазах надеждой, что сердце Хвана болезненно сжалось. — Феликс, я правда не могу… — улыбка тут же покинула лицо младшего, и теперь тот смотрел очень расстроенно. Выходит, у него не получилось даже просто порадовать Хёнджина? А как тогда тот отреагирует на сюрприз? Феликс уже даже предположить боялся. Хван заметил этот болезненный взгляд и поспешил оправдаться. — Я просто не умею, Ликси. Я никогда не катался. Феликс одарил Хвана таким взглядом, мол, ты дурак? Ёнбок усмехнулся и направился в сторону одиноко стоящих велосипедов, так ничего и не сказав. Хёнджин остался стоять на одном месте, не особо понимая, что хочет сделать младший. — Феликс? Но и сейчас он не ответил. Ёнбок направился в небольшой сарайчик, вышел из него с корзиной в руках и, подойдя к велосипедам, прикрепил её к одному из них. — Иди сюда. — Ликс, — Хёнджин хотел возразить, но увидев строгий взгляд блондина, тут же передумал. Ладно, быть может, он действительно придумал что-то стоящее? — Нет ничего страшного в том, что ты не умеешь кататься на велосипеде, Хёнджин, — Ли вернул себе свою привычную яркую и ласковую улыбку. — Подойди, Джинни, — тихо позвал Феликс, полностью смягчаясь и возвращая себе вид милого котёнка. — Мы поедем вместе. Вот и всё. Хёнджин остановился возле велосипеда, который и разделял парней друг от друга. Оба смотрели в глаза напротив, ища ответа на неозвученные вопросы. Хван всматривался в такое очаровательное лицо и всё не мог понять, почему всё, что предлагает Феликс, так чертовски нравится? Ёнбок же проник в шоколадный взгляд и будто бы кричал: «Доверяй мне! Доверяй!» — Ладно, — сдался брюнет. Конечно же он хотел покататься на велосипеде. Он мечтал об этом чуть ли не с детства. Но огромная железная цепь в виде баллона попросту не давала этого сделать. Феликс захлопал в ладоши, пару раз подпрыгивая. — Садись, придержи велосипед руками, а я поставлю твой баллон в корзину, — Хёнджин сделал всё в точности как велел младший. Блондин же бережно поднял баллон и так же бережно поставил его в корзину, проверяя, чтобы тот стоял надёжно. — Сейчас я сяду спереди, а ты покрепче держись за меня, хорошо? — Хван смущённо кивнул. — Хорошо. Феликс сел на байк, продвигаясь на самый край сидушки, чтобы Хёнджину было как можно удобнее. Старший неловко положил руки на худые бока Ёнбока, слегка сжимая их. Блондин искренне старался не обращать внимания на такие мимолетные касания, но какими же они были нужными и желанными. — Готов? — получив в ответ тихое «угу», Феликс поставил ноги на педали, и велосипед тронулся с места. Везти двоих людей было сложнее, ведь вес был тяжелее. Но ради Хёнджина, ради человека, который так хочет покататься на этом дурацком велосипеде, Ли сделает всё что угодно. Хван немного испугался, поэтому моментально прижался к спине блондина всем телом. Оголённая от раскрытого пальто грудь касалась верхней одежды Феликса так же, как и щека старшего. Феликс лишь блаженно улыбнулся, не позволяя себе прикрыть глаза и раствориться в очередном счастливом моменте под именем «Хван Хёнджин». Байк пересёк всю улицу, на которой жил Ёнбок, направляясь в сторону парка. Того самого парка, где недавно гулял Хван вместе с Юной. Велосипед направлялся в тот самый парк, который является для старшего целой книгой воспоминаний. Брюнет начал постепенно расслабляться. Скорость пусть и не была большой, но с непривычки всё равно было страшно. Однако Хёнджин чувствовал всю уверенность Ёнбока, видел его руки, твёрдо лежащие на руле. Поэтому Хван переводит взгляд на окружающую их местность, умиротворённо рассматривая её. Дорога в парк вела через достаточно оживлённую улицу Сеула, где были красивые дома с дорогой отделкой. У них были совершенно разные цвета, а окна завораживающе поблёскивали от лучей заходящего солнца. Небо окрасилось в приятный красно-оранжевый цвет, который так точно вписывался в эту комфортную для обоих парней атмосферу. Хёнджин продолжал утыкаться щекой в спину блондина, а пальцы невесомо теребили приятную ткань блузки. Конечно же старший оценил внешний вид Ёнбока. Тот будто бы с подиума сегодня сошёл, не иначе. И пускай Хёнджину совершенно точно не нужны были отношения, это не отменяет того факта, что попытки Феликса нереально греют душу. Феликс старался для Хёнджина. Феликс хотел понравиться. Велосипед лихо завернул в сторону парка, останавливаясь около огромного дерева, что стояло близ озера. Небо всё ещё оставалось в тёплых тонах, однако в некоторых местах уже были видны красивые звёзды, слабо сияющие где-то там, далеко. Хёнджин сейчас находился в состоянии полной умиротворенности. На душе было так тепло, так хорошо, что даже постоянная мысль о том, что он болеет раком, как-то сама отошла на второй план. С Феликсом вообще всё будто отходило на второй план. — Сядем? — Ёнбок кивнул в сторону дерева, корни которого некрасиво торчали наружу. Точнее для людей, кто не замечает того, что это выглядит просто как в какой-то сказке, это некрасиво. А для людей, болеющих раком, которые во всём видят сказки, это действительно красиво. — Земля холодная, — Феликс пожал плечами и, поставив велосипед на подножку, направился в сторону огромного дуба. Сняв с себя пальто, блондин положил его прямо на холодную землю, сразу же усаживаясь на него сверху. — Дурак! Ты же сейчас замёрзнешь! — Хёнджин тут же забеспокоился. Кофточка Феликса казалась до невозможности тонкой. — Ты же заболеешь! — Чем раньше ты сядешь, тем быстрее мы отсюда уйдем, — Хёнджин начал сверлить взглядом Ёнбока, который продолжал себе спокойно сидеть под дубом, облокотившись спиной о его массивный ствол. — Ну? Старшему ничего не оставалось, как просто вздохнуть и сесть рядом с блондином. Феликсу не было холодно, и тело его не дрожало, однако Хёнджин прямо ощущал в себе потребность укрыть Ёнбока, подарить немного тепла. Хван снимает с себя своё тёплое зимнее пальто и, накинув себе на плечо одну его сторону, накидывает на Феликса вторую, заставляя его спину немного оторваться от ствола. — Понравилось? — Что? — Кататься, — Феликс не смотрел на Хёнджина, его взгляд был всецело направлен вперёд, на красивое озеро, вода которого сто процентов ледяная. Ёнбок вдруг задумался: как же жители этого водоема спасаются от холода и выживают? Как не замерзают, как находят еду? Как Ли может умирать от рака, когда жители водной среды борются за жизнь буквально каждый день? И можно ли сравнить борьбу за жизнь людей, болеющих раком, с борьбой за жизнь, казалось бы, совершенно обычных животных? Ведь никто и никогда не задумывался над тем, как тяжело живётся другим… — Да, — прерывает поток мыслей Хёнджин, ласково улыбаясь. Старший как раз всё своё внимание уделяет лицу Феликса. Такому спокойному, без эмоций, совершенно обычному. Но даже без эмоций лицо Ли буквально кричит о своей доброте и непорочности. Мысль о том, что такой чистый человек нашёл в этом огромном мире именно Хёнджина, завораживает. — Спасибо тебе, Феликс. Блондин медленно поворачивает голову в сторону старшего. Тот смотрит пронзительно, но во взгляде столько благодарности, что хочется биться головой об стену. Ведь Феликс заметил. Заметил в тот день взгляд Хёнджина, направленный на два велосипеда, что стояли у скамейки. Заметил поджатые губы и чуть ослабевшие от разочарования руки. Всё заметил. И запомнил. И это было бесценно. — Не за что, Хван Хёнджин, — тихо ответил младший, прикрывая глаза и вдыхая как можно больше свежего воздуха. Небо окончательно сменило свой цвет на тёмно-синий, много мерцающих звёзд постепенно появлялись, собираясь в огромные красивые созвездия. — Я рад, что тебе понравилось. А Хёнджину не просто понравилось. Он сейчас был чертовски счастлив! Как Феликс вообще мог умудриться увидеть такую мелочь? Это же просто велосипед! Наверное, всё дело в отношении человека к человеку. Если дорожит, если бережёт и ценит, то будет подмечать абсолютно всё: эмоции, действия, слова. Это всё очень важно, на этом строятся отношения между людьми. Крепкие и доверительные. — Джинни… — сердце старшего замерло, а по телу пробежался рой мурашек. Плечи парней касались друг друга так же, как и бёдра. Пальто грело обоих, но волнение сняло со старшего эти ощущения очень быстро. Как же красиво звучало это «Джинни» из уст Феликса. Так правильно, так комфортно, так совершенно. Будто бы именно его голос предназначен для этого «Джинни». Будто только его губы, всё только его. Может, судьба способна преподносить в жизни людей не только сплошную боль и страдания? — Что? — Я написал Питеру ван Хутену… — Что?! — глаза Хёнджина расширились, а рот приоткрылся от удивления, обнажая вид на нижнюю пухлую губу. Уголки рта блондина незаметно приподнялись. — И он мне ответил, Хёнджин.