Танцы на кинжалах

Цзинь Гуаньяо раз двести проклял свой длинный язык и теперь сидел за бумагой и кистью, расписывая плюсы и минусы ситуации. С кем договориться о лекарях Вэнь? Лань Сичень или Нэ Минцзюэ? С одной стороны был эргэ, светлый Небожитель, который бы всё понял и принял. Но с другой… Нэ Минцзюэ нуждался в руке знающего лекаря. Весомым минусом было происхождение девы Вэнь. Разумеется, причину ненависти мужчина понимал, такое вероломство простить нереально. Но как убедить дагэ, что война кончилась, а эти люди виноваты разве что в собственном рождении? С Лань Сиченем было проще. Может стоит поговорить с ним и тогда, среди аргументов будет тот, кому глава Нэ доверяет как себе? Звучало логично и Цзинь Гуаньяо принялся строчить письмо главе Лань, прося о встрече. Ответ пришел три дня спустя, а спустя сутки он сидел в беседке и пил чай с самым честным человеком в своей жизни. — А-Яо, может объяснишь причину своей… внезапной просьбы? У тебя что-то случилось? — в голосе неподдельное переживание и страх. После войны он боялся потерять кого-либо и мужчине вдруг стало стыдно. Он явно оторвал брата от работы, легкие тени под глазами, чуть опущенные ресницы говорили о явном недосыпе. — Эргэ, моя… просьба очень важна. Прости, что оторвал от дел. Если хочешь, я помогу тебе, чем смогу, — если бы Лань Хуань попросил, он бы и горы сломал, и стену правил, и что угодно, лишь бы эта улыбка не гасла. — Спасибо большое. Ничего страшного, я и сам хотел сделать перерыв от работы. Так… о чём ты хотел поговорить, А-Яо? — мягкий голос и теплая улыбка окутали и расслабили. — Я недавно говорил с господином Вэй. Мы весьма мирно пообщались с ним и он… не показался мне преступником, как о нём говорят. А уж дева Вэнь произвела впечатление доброй, честной и порядочной женщины. Тем более… ты и сам знаешь, она целитель, который ценит свою родню. И её семья не похожа на тех, кто планирует возрождение ордена Цишань Вэнь. Это простые люди, старики и ребенок. Мой отец требует их уничтожения, но… я не считаю, что он прав. Эргэ, можем ли мы повлиять на дагэ? Ведь именно он и глава Цзян составляют большую часть тех, кто желает этим людям смерти, — с каждым его словом Лань Хуань менялся в лице. — Ах, вот оно что… знаешь… я и сам думал о подобном, но послать кого-то не решался, господин Вэй не очень любит чужих на своей территории. Ванцзи разве что… но он не убедит его, слишком у них сложные отношения, — признался старший из братьев Лань и устало потер виски. Беседа пошла так, как планировал находчивый Цзинь Гуаньяо. — Да ты прямо сияешь, — хохотнул Вэй Усянь, встретив приятеля спустя неделю. Тот улыбался как кот, добравшийся миски с молоком и не получивший от хозяев за обжорство. Темный заклинатель предложил чаю и Цзинь Гуаньяо отказываться не стал. — Мы с эргэ и Нэ Хуайсаном постараемся убедить дагэ. Но если не выйдет, он согласен принять лекарей в деревеньке неподалеку от Цайи, — выдохнул мужчина, салютуя пиалой. Вэй Усянь рассмеялся от счастья. Цзинь Гуаньяо даже засмотрелся на него. Глаза, напоминавшие небо в грозу сияли от счастья, а улыбка была такой, что самому улыбаться захотелось. — Лянфань-цзунь, спасибо большое! — Вэй Усянь полез обниматься, а вскоре они вдвоем кружились в подобии танца. Это было… необычно. Темный заклинатель держал надежно, крепко, но не пытался вести, оставляя ему полную свободу действий. Когда ноги начали гудеть, они дружно упали на пол, продолжая хохотать. — Вот как вы это делаете, господин Вэй? Я словно кувшин вина выпил, настолько мне легко и хорошо, — еле выговорил Мэн Яо, вытирая пот со лба. — Просто я очень обаятельный и вам было нужно отдохнуть душой, — Вэй Усянь сдул с лица упавшую прядь и вызвал новый виток смеха, который отдавался легким эхом в полупустой комнате.