Танцы на кинжалах

Цзян Яньли грустно вздохнула и зажгла несколько палочек благовоний. С тех пор, как в семье случился раскол, она часто бывала в храме, который уцелел во время пожара и захвата. Почему-то Вэни храм не тронули, даже не разграбили. А теперь он стал местом успокоения. Она старалась утихомирить братьев, но Цзян Чэн был упрям, как бык, а Вэй Усянь не желал бросать людей, которые ни в чем виноваты не были. А-Сянь… Её солнечный лучик, мальчик с ласковой улыбкой. Она не могла отказаться от него, не могла бросить. Мать так и не смогла полюбить его, а она смогла. И стала ему и матерью, и сестрой, и верным другом. Она не могла бросить его на произвол судьбы! Она пыталась убедить брата поговорить, успокоиться, найти решение. Но Цзян Чэн уперся рогом и уступать не хотел! Вэни… да в чем они виноваты? Она, хоть и немного, знала Вэнь Цин и зла ни ей, ни её семье не желала. Терпение подходило к концу, а уж если она сорвётся… вещи будут летать только в путь. Сейчас… она получила весьма интересное письмо. Общение с этим человеком ей очень нравилось, настолько, что маленькие подарки очень грели душу. А уж новости были весьма и весьма интересные. Если всё получится, она будет спокойно. Осталось лишь убрать с доски одну фигуру. И после этого они вздохнут куда спокойнее. И тут пришло второе письмо. Девушке всегда казалось, что этот господин себе на уме и не ошиблась. Юноша был умён не по годам. Действовать было нужно куда осторожнее, чем раньше. Игра шла настолько тонкая, что иногда было слишком страшно. Но они искали союзников. Цзинь Гуаньшань никому не нравился и с ним надо было кончать. Конечно Цзысюань не лучший вариант, но он был намного честнее отца. Нэ Минцзюэ не станет встревать из-за братьев, которые не дадут ему взбрыкивать. Мелкие ордена не смогут роптать перед альянсом из большой тройки, когда не вынесет брату мозг и тот всё же вспомнит, кто он и кому клялся. У Цзинь Гуаньяо в этот момент было… похмелье. Обычное такое похмелье. Вот зачем он напился с Вэй Усянем?! Этот гад пил, как конь! И не хмелел! А он мальчик скромный, он так не умеет! При этом разошлись они глубоко за полночь. И теперь он страдал. Заслуженно или нет вопрос десятый. Однако в пьяном состоянии он вспомнил про семью Цинь. Да уж… врагу не пожелаешь такого безобразия в жизни. Надо решить эту проблему, а то портить жизнь честной девушке Цинь Су совсем не хотелось. А вот подгадить отцу очень даже. Решая дела, отвечая на письма и иногда общаясь с Вэй Усянем, он упустил из виду теплую переписку Лань Сиченя с Цзян Яньли. Однако он был даже рад. И дело было совсем не в том, что он не любил брата. Просто… он не хотел, чтобы Цзян Яньли пострадала. А так она будет под защитой. Да и помня, что могло случиться, он подумал, что эргэ будет лучше, если у него будет такая любящая, искренняя и добрая жена. С другой стороны, госпожа Цзян сможет натолкнуть брата на мысль, что Ханьгуань-цзюнь не хочет ему смерти, а испытывает глубокие чувства. Почему заклинатель в упор этого не видел ему было понятно. Сложное детство, не самые простые подростковые годы и юность, частично выпавшая на войну отбивают всю наивность, а уж романтика… да ещё и специфика Ланей… так что он не винил своего друга. Теперь игра шла настолько выверенная, насколько это было возможно. Папашу хотелось окунуть в грязь так сильно, как только возможно. И чтобы посмертно не отмыл свои грехи. И отомстить. За мать. За себя. За Цинь Су и её мать. За Мо Сюанюя и его мать. Сам Вэй Усянь в это время отчаянно чихал. Его кто-то вспоминал, но кто? Он этого не знал. А в Гусу Лань Ванцзи гладил кроликов и думал о Вэй Ине.