The Devil You Know

Эта толпа была столь же не организована, как и капли, падавшие с тёмного неба. Все носили одежду чёрных тонов, свет тусклого дня отражался на их лицах, несмотря на отсутствие солнечных лучей. Дождь стучал по зонтикам и стекал по надгробиям. Скользкая трава качалась вместе с зелёными кудрями парня, ветер ворошил что-то внутри него. Рука, скользившая по ручке зонта, тряслась так же, как и всё его тело. Дрожало и его дыхание. Тряслось всё. Сотрясался весь его мир. До сих пор. Изуку настолько привык к теплоте Почиты в своём сердце, что холодная действительность в виде отсутствия его матери заставляла его постоянно страдать. Присутствовала семья Бакуго. Каччан, Кацуки – он время от времени ловил взгляды от своего недруга детства. Несколько коллег с работы его матери опустили головы, чтобы выразить своё сочувствие. Каждый стоявший рядом с могилой Инко Мидории мог выразить свои соболезнования. Изуку не принял ни одно из них. Он вздрогнул, когда тёплые объятия его матери были унесены очередным леденящим ветром. Воздух обволакивал его до тех пор, пока он не начал задыхаться. Трудно было впустить жизнь в лёгкие, стоя посреди такого мёртвого места. Смерть была возле каждого из надгробий, которые попадали в его поле зрения. Будь это Рай или Ад, он ощущал себя демоном, который обманул свою судьбу. У него было время, чтобы выплакаться. У него было время, что принять её уход. Тем не менее, он всё ещё не был готов увидеть, как его мать опускали в землю. И как только гроб оказался под землёй, пришло и окончательное принятие её смерти. Почита так и не был захоронен должным образом. В какой-то степени казалось, что Почита так никуда и не уходил. Изуку прислонил руку к груди, почувствовав биение сердца, которое казалось возможным только благодаря чудо-собаке. Это были похороны. Место, где кто-то уходил навсегда. Изуку осознал, что больше никогда снова не увидит маму. Они никогда не поговорят друг с другом во время судьбоносной встречи, как это произошло с Почитой. Она ушла. Навсегда. Несмотря на это, Изуку продолжил там стоять. Даже когда все остальные ушли, он остался прикован к земле, словно дерево, которое было затенено потемневшими листьями. Глазами он пробежался по кладбищу и поднял их вверх. Облака смешивались с влажным воздухом, созданный барьер закрывал собой любое проявление света, которое могло бы быть создано звёздами. Подтянутая к сердцу рука тянулась и тянулась к двери, ведущей на небеса. Как раз в тот момент, когда ему показалось, что он смог бы открыть её либо чудом, либо совершенно случайно, он услышал хлюпанье чьих-то ботинок, которые топтали сырую землю. Парень вновь опустил взгляд. Он был потрясён, увидев напротив себя знакомое лицо. И хотя очки товарища-героя были запотевшими, глаза такой же прямоугольной формы встретились с глазами Изуку. — Иида? — Изуку выдохнул пар, от которого, казалось, у него перехватило дыхание, когда он произнёс следующие слова: — Что ты тут делаешь? Губы Ииды сжались и приняли вид прямой линии, столь же мрачной, сколь и его поведение с осанкой. Без слов он большим пальцем указал через плечо на другие похороны. Когда Изуку заметил у служителей то же выражение лица, что у Ииды, он всё понял. Иида посмотрел на надгробие между ними, и он точно так же осознал причину присутствия своего одноклассника. Хват Изуку на ручке зонта усилился, а затем ослабился. Сделав первый шаг от места упокоения своей матери, он сократил расстояние между ними: "Не возражаешь, если я присоединюсь?" — Изуку вновь встретил взгляд своего одноклассника. Их глаза были потускневшими, лишёнными всякой глубины. Тем не менее, негласное общение между ними были. Иида кивнул сверстнику и указал в сторону похорон. Изуку присоединился к своему однокласснику во время второй траурной речи. Она была предназначена профессиональному герою Ингениуму – Тенсею Ииде, старшему брату Теньи, который был убит во время Спортивного Фестиваля, что и вызвало странное поведение Теньи. Изуку был настолько занят своими собственными проблемами, что до сего момента не замечал, что что-то было не так. Шторм продолжал бушевать, дождь лил всё сильнее. Это были грустные проводы. — Мы можем не рассказывать про это другим? Я бы предпочёл, чтобы мои личные дела оставались в тайне, — Иида искоса посмотрел на Изуку. Ветер гнал брызги между ними. Изуку посмотрел на него в ответ. Он продолжил пристально смотреть, прежде чем кивнуть: "Это не то, о чём бы ты хотел говорить с кем-либо, — он прикрыл веки и оборвал зрительный контакт. — Понимаю". От этих слов Иида немного расслабился. — Да… Думаю, ты действительно понимаешь, — он воспользовался моментом, чтобы снять очки и протереть запотевшие стёкла, прежде чем вновь надеть их и более ясно взглянуть на Изуку. — Спасибо, — Изуку хмыкнул в ответ, прежде чем гудок лимузина привлёк внимание Ииды. Парень повернулся и жестом попросил их подождать ещё немного. Иида вздохнул, сделав паузу в словах на прощание: — И, Мидория… Соболезную твоей утрате. Изуку тоже повернулся, будучи готовым пойти в другую сторону, по направлению к надгробию своей матери: "Держись, Иида". Дождь лил стеной и продолжал затапливать местность. Начался такой ливень, что Изуку прекратил возиться с зонтом. Промокший с головы до пят, он двигался вперёд, а его ботинки тонули в грязи. Таким образом, никто бы не мог найти разницу между штормом и его глазами: с проблесками гнева, освещёнными искрами молний в колодце слёз, он смотрел вперёд. Он качался и спотыкался, но продолжал идти в сторону дома. Когда Изуку добрался до дома, он обнаружил, что дверь не была заперта. Он стоял посреди дверной рамы, а голубое свечение проливного дождя тускло освещало тёмный коридор, который вёл внутрь. Был запах чьего-то аромата. Волна пара была теплее, чем туман на улице. Чай, который его мама хранила в шкафчиках над духовкой, уже был заварен. Изуку вошёл в дом и свернул за угол, не заботясь о грязи, которая оставалась на ковровом покрытии. — Я позволила себе войти, — женщина сидела нога на ногу и держала в руках чашку чая. Это была не его мать. Её тёмно-красные волосы были заплетены в длинные косы, что отличало их от изумрудного короткого пучка его мамы. — Надеюсь, ты не против, — таинственная дама сделала глоток из чашки, параллельно оценивая пристальный взгляд Изуку. Преодолев свой первоначальный ступор и удивление, Изуку инстинктивно потянулся к шнуру, который был прикреплён к его грудине: "Наверное, я всё же против", — прорычал он, предупреждая незнакомку, и, прищурившись, сверлил её взглядом. — Расслабьтесь, мистер Мидория, я из Комитета Общественной Геройской Безопасности, — женщина поставила чашку на стол, чтобы продемонстрировать значок в качестве доказательства. Прищуренные глаза Изуку пробежались по лицензии и идентифицировали незнакомку как Директора Макиму, отчего они расширились, когда он закончил читать. — Я здесь не для того, чтобы навредить тебе. Хотя, это определённо хороший знак, если ты относишься к типу людей, которые готовы действовать в случае необходимости. Изуку убрал руку от шнура. Он был раздражён, всё его тело сутулилось, и он мог только вздохнуть: "Извините. У меня сегодня просто плохой день", — извинение чуть ли не превратилось в стон, но он увидел, как кивнула директор КОГБ, как будто она всё поняла. — Твоя мама, — стоический тон Макимы и выражение лица были лишены эмоций больше, чем у Ииды, но всё же она сказала то, что в последнее время Изуку ожидал услышать от людей. — Соболезную твоей утрате. — Все соболезнуют, — он старался не звучать грубо, напоминая себе, что это была не её вина. — Не то, чтобы она заболела из-за вас. Макима наклонила голову вниз. С этого ракурса было едва заметно искривление её рта. Эта небольшая улыбка не требовала каких-либо особых движений губами, но их подъём предательски выдавал истинное выражение её лица. А ещё глаза, которые были направлены на Изуку. Её взгляд выбил его из равновесия, её взор представлял собой оптическую иллюзию, состоявшей из светящихся колец, тянущихся к нему, как гипнотическая спираль. Каждое кольцо вело прямо в Ад. — Эм, — Изуку вырвался из её ментальной хватки, прежде чем сглотнуть и, несмотря на своё изумление, найти в себе силы спросить: — Не хотите рассказать, почему вы ворвались в мой дом без предупреждения? Макима жестом попросила его присесть, что он и сделал: "После твоего выступления на Спортивном Фестивале, КОГБ посчитала нужным сделать предложение", — она вновь взяла свою чашку, чтобы сделать из неё маленький глоток. — Стажировку? — спросил Изуку. — Не совсем, — на сей раз улыбка Макимы стала более чёткой, но затем быстро исчезла. — Хотя это в какой-то степени можно считать долгосрочной стажировкой, — её указательный палец постукивал по краю чашки, когда она раздумывала над тем, как бы лучше составить предложение. — Считай её своего рода гарантией занятости. Изуку провёл рукой по своим волосам, почувствовав, какими скользкими они стали после дождя: "Извините, но, быть может, у меня сегодня был долгий день, но я действительно не понимаю", — его рука соскользнулся вниз, когда он начал щипать себя за переносицу. Он раздумывал. — После прискорбной кончины твоей матери, твоё место жительства и другое обеспечение, вроде оплаты учебной программы, находятся под вопросом. Комитет готов оказать всю необходимую помощь, чтобы ты мог продолжить свою учёбу, пойдя по альтернативному пути к своему будущему в качестве героя, — уточнила Макима, когда увидела, как он размышлял по этому поводу. — Ох, я не знаю, — но Изуку всё ещё оставался скептично настроенным. — Если я закончу UA, я не думаю, что у меня возникнут какие-либо трудности, — он почесал затылок, словно любая другая идея вызывала у него раздражающий зуд. — Кроме того, мой отец оказывает финансовую поддержку, несмотря на то, что работает за границей. Когда Изуку посмотрел в сторону Макимы, он заметил, как она продолжала глядеть на него: "Вижу, — она допила свой чай, всё ещё держа её в руках. По спине парня пробежал холодок, словно эта женщина украла всю теплоту из комнаты. Затем Макима наклонилась вперёд. Её тон стал более тихим, когда она спросила: — А ты когда-нибудь задумывался над тем, что будешь делать, если с ним что-нибудь случится?" Изо рта Изуку струился пар, когда он выдохнул: "А?" — кровь застыла в жилах парня. — Ты ведь потерял уже одного родителя, — как ни в чём не бывало произнесла Макима. Она вполне себе могла так говорить. Это – факт. Однако то, что она произнесла далее, было сказано так же непринуждённо: — Не исключено, что можно потерять и второго. Зубы Изуку стучали друг о друга, его сковывало леденящее душу чувство, а волосы встали дыбом: "Что вы пытаетесь сказать?" — он наклонился вперёд, чтобы соответствовать положению Макимы, но из-за низкого роста он казался чуть ниже её. Глядя на неё, он мог представить себе фальшивый ореол над её ангельским лицом, а её зловещий взгляд, в который он оказался втянут, принадлежал истинно демонической природе: "Как я уже говорила ранее, моя организация может предоставить всё что нужно, в том числе и компенсацию медицинских расходов для твоей оставшейся части семьи", — она упёрлась локтями в колени, а голову положила на руки, предложив ему ту же сделку, которую пыталась заключить ранее. Он даже начал ожидать, что женщина протянет ему ручку для заключения контракта. — Компенсацию медицинских расходов? — Изуку откинулся назад и выпрямился, не веря своим ушам. Если отбросить в сторону попытку шантажа, он почувствовал, как внутри него кипела ярость. — А где была ваша "компенсация", когда моя мать нуждалась в лечении?! — он заставил себя подняться, чтобы оказаться выше неё. — Мой отец в порядке, — сердито огрызнулся Изуку, его зубы скрежетали, а слюна брызгала изо рта. — А мама – нет! Если бы она пришла к нему с этим предложением раньше, возможно, оно бы могло сработать. Он бы ухватился за него как за возможность помочь маме. Спасти её: "Вы опоздали", — но этот шанс был упущен, поэтому предложение он не стал рассматривать. Его хмурый взгляд пропал, когда ярость сменилась печалью. Действительно, это был плохой день для директора Комитета, чтобы явиться к нему с таким предложением. Макима с хмыканьем подняла голову, что вернуло к ней внимание Изуку. Сначала она выпрямила руки, а затем – ноги: "Какая жалость", — парень сделал шаг назад, когда она внезапно встала. Даже без каблуков она была выше него. Прошло мгновенье тишины. Единственным звуком, который наполнял комнату, был сильный шторм. Изуку не мог не отступить ещё на шаг, когда Макима потянулась к месту позади себя. Когда он увидел, как она всего лишь взяла пальто с подголовника дивана, он позволил себе немного расслабиться. Она просунула руки в рукава, прежде чем вытащить что-то из левого кармана своего пальто: "Предложение всё ещё в силе на тот случай, если передумаешь", — у Изуку ушла секунда, чтобы осознать, что она предложила ему свою визитную карточку. Парень кивнул и принял её в знак уважение. Его пальцы коснулись чего-то, что было прикреплено к задней поверхности маленького белого прямоугольника. Вздрогнув, Изуку чуть не уронил карточку. Однако, когда он перевернул её, то увидел, что это был всего лишь чупа чупс с оттенком красного, близкого к коричневому. Со вкусом колы. Изуку снова поднял взгляд и увидел, как Макима уже не пыталась скрыть улыбку со своего лица. Он сглотнул, будто уже ощутив вкус газировки во рту, несмотря на сухость в нём: "Я ценю это", — он сунул леденец в собственный карман и отошёл в сторону, чтобы она могла уйти. После того, как директор Комитета ушла, Изуку вернулся к дивану, на который он без сил упал. Он внезапно почувствовал себя истощённым. Большинство разговоров, которые он пережил в этот день, были утомительными, но этот был определённо самым худшим. Он уже собрался закрыть глаза, чтобы поспать, как заметил стопку бумаг на кофейном столике перед собой. На каждой странице стоял штамп UA. Он сдержал свою зевоту и вздохнул. Несмотря на то, что Аизава дал ему выходной, дабы оплакать и позаботиться о похоронах своей матери, у него всё ещё была работа, которую необходимо было выполнить. Изуку просматривал их и увидел, что его задание было связано с запросами на стажировку, которые он получил после своего выступления на Спортивном Фестивале. Увидев предложения от некоторых профессиональных героев, которых он боготворил в детстве, он был доволен, что отказался от предложения Макимы. Одно из имён вызвало у него особый интерес. Он начал рыться в кармане, надеясь отыскать в нём карандаш. Вместо этого он нашёл леденец. Он пожал плечами – и так сойдёт. Конфета – это удовольствие, которым стоило насладиться. Изуку сунул чупа чупс в рот и достал ручку из другого кармана, обводя выбранное им предложение для стажировки. Овал был обведён вокруг выбранного Изуку агентства Кейго Таками – героя номер два, известного как Ястреб.