Лань Цижэнь прекрасно знал, что был далеко не самым любимым учителем в Гусу. Знал, что многие бы с радостью учились бы у кого-нибудь другого. Он был строгим, требовательным, чётко следил за порядком, никому не делал поблажек, даже собственным племянникам.
Знал, что и их воспитал он не самым лучшим образом. Ведь те, пусть и были примером для подражания в учёбе и поведении, совершенно не годились для жизни в этом мире. Один был слишком мягким и стремился замечать только хорошее во всех людях. Другой был просто нелюдимым, замкнутым и холодным. Лань Цижэнь мог сосчитать по пальцам одной руки, сколько раз ему улыбался Лань Ванцзи за всю жизнь.
И если он так редко видел улыбку племянника, которого воспитывал, то что уж говорить о других учениках? Те светились от радости только тогда, когда он объявлял об окончании урока. Или когда озвучивал оценки за какую-нибудь лёгкую самостоятельную, которую им неведомыми способами удалось списать.
Потому был просто не подготовлен к тому, что стоит ему только переступить порог ворот Облачных Глубин, как он увидит три фигурки, несущиеся к нему и светящиеся от счастья. И уж точно не был готов к тому, что ими окажутся Вэй Усянь, Не Хуайсан и Цзян Ваньинь.
Очевидно, вспомнив то, что в Гусу нельзя бегать, Вэй Усянь внезапно толкнул своего брата под рёбра и сбавил скорость. Остальные двое последовали его примеру. Но через несколько секунд вспомнили о том, что и быстро ходить правилами тоже запрещалось, потому пришлось затормозить. Правда, продержались они так не больше полминуты, поняв, что так их передвижение оказалось слишком медленным. Потому снова бросились бежать к учителю.
— Мы знаем, что правилами это запрещено!
— И мы очень извиняемся!
— Мы готовы понести наказание!
Три голоса заговорили наперебой, стоило им только оказаться подле Лань Цижэня. И было совершенно невозможно понять, кто что говорит. Они встали рядом с ним по обе стороны, счастливо улыбаясь.
— Мы очень рады, что вы вернулись! — сообщает Вэй Усянь.
А их учителю приходится задуматься, не случилось ли какой беды, из-за которой всех в Облачных Глубинах подменили на двойников? Иначе объяснить происходящее было просто невозможно. Эти трое должны были больше всех радоваться отъезду Лань Цижэня и больше всех горевать, когда тот вернулся.
Ещё одной странность, которую он заметил, было то, что все трое были одеты в одежды клана Гусу Лань. Это было совершенно необязательно, и приглашённые ученики могли спокойно одеваться во что-то другое. И эти трое ещё никогда не были одеты в форму. Так почему же сейчас всё изменилось?
— Если вы не прекратите кричать, мне придётся наказать вас за нарушение правил, — наконец произносит Лань Цижэнь, возвращая себе самообладание. И снова двигается вперёд, вглубь Облачных Глубин. А эти трое следом за ним.
— Извините пожалуйста, — раздаётся со стороны Не Хуайсана. — Мы просто очень рады.
— Вы не представляете, какой у нас был учитель, пока вас не было, — начинает Вэй Усянь.
И эта фраза работает, как сигнальный огонь. Все снова начинают наперебой жаловаться:
— Да лучше бы я ещё раз с Бездонным Омутом столкнулся!
— Он нас ни во что не ставил!
— Он назначал такие жестокие наказания!
Лань Цижэнь почувствовал, что начинает терять терпение. Самое обидное, что эти трое сейчас не кричали, потому так просто наказать их не получилось бы. Хотя очень хотелось.
— Замолчите, — резко приказал он, а ученики, на удивление, тут же послушно закрыли рты и преданно посмотрели на него. — Если вы что-то говорите, то по очереди, а не одновременно. Или мне вас ещё манерам учить придётся?
— Извините, — тут же отозвался Цзян Ваньинь. — Вы уехали, и нам поставили учителя на время вашего отсутствия. И Облачные глубины чуть с ума не сошли.
— Даже Лань Чжа… — Не Хуайсан тихонько ударил друга по плечу, напоминая ему о приличиях. Вэй Усянь ойкнул, а потом невозмутимо продолжил: — Лань Ванцзи остался недоволен случившимся.
И прежде чем Лань Цижэнь смог вообще хоть слово вставить, они пустились в жалобы, всё равно перебивая друг друга и дополняя.
Семь дней назад
Казалось, сама удача повернулась к ним лицом, благословляя на то, чтобы они творили всю неделю всё, что только взбредёт им в голову. Лань Цижэнь уезжал по каким-то клановым делам, как это было в не в первый раз. И потому все трое знали, что от учителя, которого пришлют на замену, можно было ожидать мягкости и снисхождения, как это было всегда.
Вот только, зайдя в класс, они не обнаружили там привычного добродушного лица. На месте учителя сидел совершенно другой человек. На вид лет тридцати. Но когда внешность заклинателя играла роль? Волосы его были собраны в тугой пучок, а выражение лица было крайне сосредоточенным. Сейчас он не обращал внимания на входящих учеников, погружённый в чтение какой-то книги. Но стоило только всем собраться, как он тут же отложил её в сторону и встал, улыбаясь.
— Что ж, доброе утро, мои дорогие ученики, — начал он своим мягким голосом. — Так как вам в любом случае нужно учиться, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, я буду вести у вас уроки на протяжении всей этой недели, пока ваш учитель Лань Цижэнь не вернётся. Моё имя Шэнли Сяолун. Я надеюсь, мы с вами будем сотрудничать друг с другом, не доставим никому неприятностей и по окончанию этой недели разойдёмся с приятными воспоминаниями о проведённом времени.
Не Хуайсан перегнулся через свой стол и прошептал другу:
— Я, когда вошёл, подумал, что он будет злым и строгим. Так испугался.
Вэй Усянь аккуратно повернулся к нему и активно закивал:
— Было бы плохо, окажись он таким же, как Лань Цижэнь. Потому что мы заслужили свой отдых хотя бы на неделю, — уверенно заявляет он.
— Молодые господа, я вам не мешаю? — внезапно прерывает их голос Шэнли Сяолуна. Тот звучал крайне вежливо, а с губ так и не сходила улыбка.
Обычно, когда у них стоял учитель на замене, им можно было переговариваться. На это пристального внимания не обращалось, главное, не кричать и не мешать всем остальным. Так что после такого вопроса абсолютно все ученики поняли, что сейчас им таких поблажек делать не будут. И от этого приуныли.
— Мы извиняемся, — поспешно произносит Не Хуайсан и опускает голову, показывая, что больше не собирается нарушать дисциплину. По крайней мере, так открыто.
— Будьте так любезны, — любезно произносит учитель, кивая.
А юношу начинает всё это настораживать. Тот вечно улыбается, ведёт себя крайне дружелюбно, старается выглядеть мягким и благодушным. Но сейчас в его голосе проскользнули ядовитые нотки. Не Хуайсан завертел головой, но, похоже, оказался единственным, кто был сбит с толку. Неужели никто не заметил? Или ему показалось?
— Я хотел бы в следующий раз вас видеть в подобающем виде. В форме ученика ордена Гусу Лань. Так что если завтра хоть кто-то придёт не в ней, то я буду просто вынужден назначить наказание. А сейчас я бы попросил вас распределиться в группы по пять человек, — тем временем продолжил Шэнли Сяолун. — Я хочу, чтобы вы выполнили творческое задание. На это у вас будет сегодняшний и завтрашний день. Завтра на уроке вы покажете мне свои наработки, а я их поправлю. И на третий день вы представите нам всем плоды своего творчества.
Не Хуайсану, который планировал сидеть и ничего не делать, происходящее пришлось не по душе. А вот остальные адепты заинтересовались. Это, во всяком, случае лучше, чем сидеть и писать конспекты под диктовку Лань Цижэня и трястись, боясь, что кого-то могут вызвать.
Юноша даже не заметил, как около его стола уже оказались Вэй Усянь с Цзян Ваньином. Через минуту подошёл и Цзинь Цзысюань, который до этого явно колебался, не зная, стоит ли ему идти к ним или нет. Он сразу наткнулся на два враждебных взгляда и демонстративно отвернулся от них. А вот Не Хуайсан смотрел по-доброму. Явно был рад ещё одному приятелю. Не слишком хотелось, чтобы в их группе оказался кто-то посторонний, кого он не знает и с кем не дружит.
— Ты зачем сюда пришёл? — с подозрением спросил Вэй Усянь, пристально смотря на Цзинь Цзысюаня.
— Как бы не хотелось этого признавать, но ваша группа будет сильнее, чем чья-то ещё. Что бы там ни было, я не хочу получить плохую оценку, — заносчиво отвечает тот.
— Думаешь купить нас лестью? — спрашивает Цзян Ваньинь.
— А ну прекратите! — шикает на них Не Хуайсан. — Я не желаю слушать ваши глупые пререкания. И если вы не закончите вести себя как дети, не поделившие какую-то несчастную конфету, то я приложу все усилия, чтобы утащить нашу работу на дно.
Угроза юноши подействовала на всех мгновенно. Они замолчали. Цзинь Цзысюань отвернулся. Цзян Ваньинь немного пристыженно посмотрел на юношу, что лениво обмахивался веером, явно довольствуясь произведённым эффектом. А Вэй Усянь крутил головой, стараясь придумать, кого бы взять себе пятым участником.
И заметил Лань Ванцзи, который явно не знал, к кому присоединиться. Потому Вэй-сюн тут же замахал рукой, привлекая к себе внимание.
— Лань Чжань, давай к нам! — радостно зовёт он к себе Второго Нефрита.
Не Хуайсан смотрит на немного виновато, стараясь одним взглядом извиниться за поведение друга. Цзян Ваньинь же хлопнул себя рукой по лбу, понимая, что его брат хочет вытворить очередную дурость. И Цзинь Цзысюань с ним в этом был абсолютно солидарен.
Однако, к удивлению всех присутствующих, Лань Ванцзи поднялся и пересел к ним. На несколько мгновений за столом повисла гробовая тишина.
— Что ж, — довольно хлопнул в ладоши Шэнли Сяолун, — теперь, когда вы все распределились, я могу озвучить задание. Конечно, вы провозились, выбирая себе команду, немного дольше, чем планировалось, однако это не так страшно. Просто во время выполнения задания приложите чуть больше усилий, чтобы успеть вовремя, — он широко улыбнулся, обнажая клыки.
А Не Хуайсан снова нахмурился. Снова взглянул на своих напарников по работе. И встретился взглядом с Цзинь Цзысюанем, который тоже был чем-то встревожен.
— Готов поспорить, — еле слышно говорит он, почти не шевеля губами, — он сейчас даст нам какое-нибудь очень дурацкое задание.
— И будет делать вид, что его что-то крайне важное, — так же тихо, как и его друг, отвечает Не Хуайсан, обмахиваясь веером, который прикрывал его рот.
Лань Ванцзи уже хотел сделать им замечание. То ли по поводу болтовни во время урока, то ли из-за обсуждения их учителя. Однако Шэнли Сяолун вновь продолжил:
— Я хочу, чтобы каждая группа подготовила нам наглядную демонстрацию одного из типов нечисти. Вас как раз ровно четыре группы.
— Я же говорил, — без особой радости в голосе замечает Цзинь Цзысюань.
— Может, кто-нибудь сам хочет взять себе какой-то тип? Или мне самому придётся распределять, как маленьким детям? — спрашивает учитель.
И Не Хуайсан быстро поднимает руку, боясь, что кто-то может его опередить.
— Да?
— Мы возьмём призрака, — уверенно отвечает он, ловя на себе взгляды своих товарищей. И тут же понижает голос, поясняя: — Это самое простое. У меня нет ни малейшего желания заниматься такой ерундой. Так что мы быстро с этим закончим и не будем больше мучаться.
И пока все остальные разбирали оставшиеся виды, их группа задумалась над тем, что бы такого сделать.
— Мы можем сделать про утопленников, — предлагает Вэй Усянь. — Сделаем сценку! Действие будет происходить где-нибудь на пристани. Кто-то должен будет отыграть роль маленького ребёнка, которого утащит утопленник. И нужен кто-то кто будет играть роль утопленника. Нужны будут два заклинателя, которые будут бороться с ним. Нужна будет горюющая мать, которая будет… — поймав на себе взгляды соучеников, поспешно поправляется: — Ладно-ладно будет отец! Горюющий отец, который будет искать по всей пристани своего ребёнка. Я даже вспомнил, как Цзян Чэн за что-то на всех обиделся и сбежал. Его потом дядя Фэнмянь по всей Пристани Лотоса бегал, искал. Звал всё время: “Чэн-Чэн, ты где? Чэн-Чэн, отзовись!” — Вэй Усянь тут же прыснул в кулак, не обращая внимания на испепеляющий взгляд со стороны своего брата.
— Чэн-Чэн? — с улыбкой уточняет Не Хуайсан, смотря прямо на объект их обсуждения, который, заметив всеобщее внимание, кажется, даже покраснел.
— Вэй Усянь, я тебе ноги сломаю, — шипит тот. — И твой поганый язык вырву. Утопленникам на корм пойдёт.
— А что? Мне нравится, — заявляет Не Хуайсан, самодовольно улыбаясь и поддразнивая несчастного. — Чэн-Чэн неплохо звучит.
— Просто отвратительно, — ворчит Цзян Ваньинь, думая о том, что, наверное, придётся убить всех четверых, чтобы больше никто не знал этой позорной вариации имени.
— Я согласен с Цзян-сюном, — заявляет Цзинь Цзысюань, хотя и сам уже еле сдерживает смех. — Имя просто ужасное. Не стоит так называть человека, если не хочешь, чтобы тебя этой же ночью придушили.
— Чэн-Чэн, ты же не будешь убивать меня? — с надеждой спросил Не Хуайсан, не обращая внимания на то, что их общий друг уже лежит на столе, всхлипывая от смеха.
— Прекрати! — с отчаянием в голосе умоляет его Чэн-Чэн, проклиная брата за то, что из-за него пал в глазах Не Хуайсана.
— Ого! Я наконец-то нашёл рычаг давления на Чэн-Чэна, — всё никак не унимается юноша. — Что ж, хорошо. Я прекращу, если ты выполнишь моё желание…
Он сделал вид, словно задумался, замечая, что теперь и Цзинь Цзысюань прикладывает немалые усилия для того, чтобы не засмеяться на весь класс. Этой заминкой пользуется Цзян Ваньинь, мстительно выпаливая:
— Ну что же, какое желание, а, Сан-Сан?
Не Хуайсан замирает в растерянности, а затем густо краснеет. Цзынь Цзысюань всё-таки хохотнул и тут же зажал себе рот рукой. А Вэй Усянь затрясся от смеха ещё больше.
— Мне плохо, — всхлипывает он. Вот только в самый неудачный момент, когда во всём остальном кабинете все практически затихли.
Потому Шэнли Сяолун сразу же обратил на них своё внимание.
— Что у вас такое? — вежливо поинтересовался он.
На долю секунды во всём классе воцарилось молчание. А их стол потупил взгляд, стараясь как-то прикрыть лицо рукой. А затем с их стороны послышались смешки, которые они очень старались сдерживать, но совершенно безуспешно. Все, кроме Лань Ванцзи. Однако если хорошенько приглядеться, то можно было заметить смешинки в его глазах, когда тот смотрел в сторону Вэй Усяня.
— Я очень рад, что вы весело проводите время, но я хочу напомнить, что у нас здесь ни в коем случае не увеселительное мероприятие. И я прошу вас сосредоточится на задании, иначе мне придётся заставить вас переписывать правила Гусу до самого вечера, — в той же манере продолжает Шэнли Сяолун. — А ведь никто из нас ничего подобного не хочет. Давайте вы прекратите вести себя, как необразованные идиоты. Нужно уважать друг друга.
— Ух-ты, сколько лицемерия, — хмыкнул Не Хуайсан, чьё хорошее настроение пропало.
Остальные, кроме Лань Ванцзи, согласно закивали. Его удерживало только привитое дядей уважение к старшим людям.
— Нам следует приступить к работе, — осторожно замечает он. — Завтра нам надо показывать заготовку.
— У нас уже есть набросок. Что ещё нужно? — беззаботно отзывается Вэй Усянь.
— Не может это всё держаться на одной только импровизации, — замечает Цзинь Цзысюань.
— Ты предлагаешь сценарий написать, что ли? — уточняет Цзян Ваньинь.
— Я могу это сделать! — тут же вызывается Не Хуайсан. — Только скажите, что именно нам нужно. Что-то очень сатирическое, но достоверное?
— Да! — запальчиво отвечает Вэй Усянь. — Такое, чтобы это выглядело очень плохо. Но достаточно правильно по основной теории, чтобы он не мог не сделать ни одного замечания.
— Хорошо. Брат Лань и брат Цзинь, от вас мне нужны будут до конца дня различная информация об утопленниках. Вэй-сюн, ты подумай, что можно сделать, чтобы мы выглядели в соответствии своим ролям…
— Стой, — прерывает его Цзинь Цзысюань. — А у кого какая роль?
— Я буду заклинателем, — вызывается Лань Ванцзи. Кажется, он надеялся, что таким образом будет позориться меньше всего.
— Тогда Вэй-сюн будет вторым заклинателем, — сразу же быстро сообщает Не Хуайсан и получает толчок со стороны Цзян Ваньина. — Эй! А ты тогда будешь утопленником!
— Тогда братец Не — похищенный, — заявляет Вэй Усянь, хитро улыбаясь.
— Вы мне предлагаете стать горюющим отцом, что ли? — неуверенно уточняет Цзинь Цзысюань, смотря на всех скептическим взглядом.
— Не переживай, — отмахивается Вэй Усянь. — Твой сын окажется в надёжных руках.
Будущий утопленник поперхнулся воздухом, а его жертва тут же покраснела и прикрыла лицо веером, чтобы не выдавать своего смущения.
— Думай, что говоришь, — бормочет юноша, боясь поднять взгляд на Цзян Ваньина.
Несколько минут все сидят в полном молчании, ожидая, когда общая неловкость спадёт, а эти двое наконец перестанут бояться вздохнуть лишний раз и привлечь внимание друг друга. Первым не выдержал сам Вэй Усянь, который и чувствовал себя комфортнее всего:
— Раз уж пошло такое дело, я предлагаю дать нашей группе название. Что-нибудь вроде… Вроде "Выживаем в условиях Шэнли Сяолуна". Как вам идея?
Несколько секунд на него смотрели как на совсем дурного, однако первым оценил эту идею по достоинству Не Хуайсан:
— Почему бы и нет? Только первый день начался, а с ним. Ним уже только и выживать можно.
Цзинь Цзысюань активно закивал, а Цзян Ваньинь не высказал ничего против, только глаза закатил. Даже Лань Ванцзи промолчал, не стараясь их как-то одёрнуть.
— Отлично! Тогда я объявляю наше первое собрание открытым! Все члены в сборе!
Шесть дней назад
— Наш отряд несёт потери… — печально вздыхает Вэй Усянь.
— Да… Жалко брата Не, — апатично соглашается Цзинь Цзысюань.
Никто из них даже не представлял, что всё может прийти именно к этому. А ведь несколько часов назад всё начиналось невинной шуткой.
— Может, возьмём чью-нибудь клановую одежду? — предложил тогда Вэй Усянь, сидя за их общим столом и скучая.
Шэнли Сяолун пока что перебирал свои бумаги и просил немного подождать, пока он освободится. За это время некоторые могли доделать работу, которую не успели сделать за вчерашний день. Потому вся их группа изнывала от скуки.
— Ты перегибаешь, — качает головой Цзян Ваньинь, смотря на брата, как на полного идиота.
— А по-моему было бы забавно, — вставляет Не Хуайсан, отрываясь от своего рисунка. Единственное, чем он мог себя сейчас занять. — Тем более, если мы хотим немного побесить учителя Шэнли.
— Не слушайте его, — поспешно отмахивается Цзян Ваньинь. — Он не думает, что говорит. До глубокой ночи над сценарием работал. Неудивительно, что мозги совсем перепутались.
— Брат Цзян, мы в любом случае позориться будем, — напоминает ему Цзинь Цзысюань. — Так что какая вообще разница, как именно?
— Вот-вот, — закивал Вэй Усянь.
Не Хуайсан от этого усмехнулся. Просто удивительно, потребовался всего один день, одно общее дело и один посредник, чтобы они умело обходили потенциально опасные темы и начали нормально общаться.
— Лань Чжань, — поворачивает к нему голову Вэй-сюн, — а ты что скажешь?
— Мне всё равно, — лаконично отвечает тот. Ну конечно, тот ещё ни разу не возразил. Вчерашним вечером любезно принёс всю информацию, которую смог вспомнить, то есть вообще всё, что известно про призраков.
— И какие же тогда будут одежды? — спрашивает Цзинь Цзысюань. — Могу предложить свой клан.
— Ага, мечтай, — хмыкает Цзян Ваньинь.
— Это ещё почему? Я горюющий отец. Вы и так сына у меня решили отобрать. Могу я хоть себе одежду выбрать? — от этого заявления Не Хуайсан прыснул со смеху и поспешно прикрыл рот рукой, пока на них не обратили лишнего внимания.
— Да потому что ты и так мою сестру в свои клановые одежды облачишь. А теперь ещё хочешь брата Не к рукам прибрать? — вопрос был явно задан в шутку, без всякого злого умысла, но заставил Цзинь Цзысюаня поморщится.
— Да нужен мне твой Не Хуайсан, — отмахивается он. — И хватит говорить так, как будто я собираюсь кого-то запирать и держать в неволе, не позволяя никого видеть. Если так за брата Не переживаешь, то можем взять одежды твоего клана. Тебе будет так за него спокойнее? — юноша улыбается и переглядывается с Вэй Усянем, который начинает одобрительно кивать.
Не Хуайсан поспешно прячется за веером, смущаясь, а Цзян Ваньинь уже было открывает рот, чтобы что-то сказать, как Вэй-сюн поспешно отвечает:
— Да! Да, мы все согласны.
— Только если оба заклинателя будут из ордена Гусу, — мстительно бормочет Не Хуайсан, смотря другу в глаза.
Но никто не успевает ничего ответить, потому что Шэнли Сяолун внезапно отвлёкся ото всех своих дел и громко сказал:
— Группа отвечающая за Призрака, подойдите и покажите ваши наработки.
— Кто будет отвечать? — засуетился Не Хуайсан.
— Ты. Раз ты написал, тебе и отвечать, — отвечает Цзинь Цзысюань.
И не успел юноша опомниться, как уже был выпихнут из-за стола с листами, на которых был записан сценарий. И практически на негнущихся ногах, дрожа от волнения, пришлось идти к учителю.
Он протянул листы, а Шэнли Сяолун широко улыбнулся и забрал их, начиная читать. Не Хуайсан беспомощно оборачивается к друзьям. Те повытягивали шеи, с нетерпением ожидая реакции со стороны учителя. А тот не заставил себя ждать. Всего через минуту улыбка меркнет, а затем появляется снова. Но юноша напрягается, замечая, что та была какая-то натянутая, ядовитая.
— Что ж, — медленно начинает тот. — Вполне неплохо. Однако неплохо – это ведь не то, что нас устраивает, верно? Мы должны постараться получше. Так что иди и переделай. Я понимаю, что это занимает очень много времени, но ведь твои родители ведь нашли время родить тебя. Вот и ты роди. Желательно что-то талантливое.
В кабинете повисла оглушающая тишина. Кажется, все взгляды сейчас были устремлены на них. И самыми враждебными были взгляды за столом, где расположились приятели юноши. А у того словно бы отобрали способность здраво мыслить. Его захлестнул только гнев.
Старший брат всегда учил его защищать себя от чужих оскорблений. Себя и свою семью. И неоднократно демонстрировал это на собственном примере. Потому сейчас он был более чем готов постоять за себя. И плевать, с кем ему придётся спорить ради этого. С учителем или с самим Небожителем.
Юноша сжал веер, вздёрнул подбородок, теряя всю свою боязливость, превращаясь из застенчивого мальчика в настоящего наследника ордена.
— Моя мать умерла сразу после родов, — холодно заявляет он. — Я не думаю, что подобной могла быть реакция на того, кто может сделать хоть что-то талантливое. Так что я боюсь, нам придётся оставить всё так, как есть. Не думаю, что я смогу сделать что-то лучше этого.
Абсолютно все поражённо уставились на него. Даже в глазах Шэнли Сяолуна на долю секунды проскочило замешательство. Однако, заметил это только сам Не Хуайсан, которому сейчас было абсолютно всё равно.
— Я очень сочувствую твоей трагедии, — снисходительным тоном произносит учитель. — Однако я совершенно не заметил того момента, когда просил тебя рассказывать какие-то факты из твоей биографии. И если ты хотел поделиться этим, то для этого достаточно подождать, когда занятие закончится.
Лицо Не Хуайсана оставалось непроницаемым, хотя на душе царил целый ураган из чувств. Хотелось прямо сейчас высказать всё, что он думал об учителе, о его методах преподавания и всём остальном. И одновременно с этим от гнева начало больно сдавливать горло. Стоило ему только начать злиться, как появлялся ком, и слёзы наворачивались на глаза. Потому больше он не смог бы ничего ответить, даже если бы и захотел. Оставалось только сохранять остатки хладнокровия и делать вид, словно ему совершенно всё равно на происходящее.
Такое молчание длится не более полуминуты. А затем Шэнли Сяолун выдыхает и мягко произносит:
— Я думаю, с моей стороны было бы самым правильным решением отстранить тебя от урока. Сегодня ты совершенно не настроен на работу. Прошу, покинь кабинет.
Не Хуайсану дважды повторять не пришлось. Он быстро забрал листы со сценарием, вернулся к своему столу и забрал оттуда все свои вещи. А после буквально вылетел из класса, совершенно не беспокоясь о том, что его могут наказать за нарушение правил о быстрой ходьбе. Пусть для начала попробует успеть сказать об этом.
Юноша и сам не успел осознать, как оказался на излюбленной поляне около водоёма. Но это было и не так важно. Главное, что здесь тихо и никого не было.
Первым порывом было резкое желание в клочья разорвать написанное на этих листах. И он уже схватил их, как вдруг замер и нахмурился. Ну уж нет. Он показывал это своим друзьям, а те оценили по достоинству. В тот момент, кажется, им было действительно весело обсуждать и представлять, как они это вообще будут разыгрывать. А то, что сейчас произошло — настоящее объявление холодной войны. И теперь юноша из принципа не отступиться. Если это тот вариант, который совершенно не нравится Шэнли Сяолуну, то это именно то, что им и нужно. Пусть дальше делает, что хочет, но на уступки он идти не собирается.
Решив эту проблему, Не Хуайсан сел на землю и пролистал всё то, что взял с собой. Оказалось, что захватил он и тот альбом, в котором он корпел над рисунком до того, как пришлось идти и сдавать на проверку работу. И теперь, смотря на этот рисунок, в груди сразу вскипала злость и желание расплакаться от несправедливости и обиды. Потому, практически ни секунды не медля, юноша резко вырвал этот лист и смял его.
Ну нельзя же вот так оскорблять людей и улыбаться так, словно не говоришь ничего предосудительного. Нельзя оскорблять родственников этих людей. И нельзя вести себя так, что вызываешь лишь отвращение и злость, а делать вид, словно ты благодетель.
Наверное, Не Хуайсан долго просидел тут, обижаясь на весь мир и его несправедливость, когда рядом с ним опустился юноша в фиолетовых одеждах. Цзян Ваньинь внимательно смотрел на него и совершенно не знал, что нужно сказать или сделать.
Тогда Не Хуайсан решил эту проблему за них двоих: поколебавшись несколько секунд, он тяжело вздохнул и, усевшись поближе, привалился к его плечу.
— Он меня бесит. Впервые в жизни хочу плюнуть кому-то в лицо, — недовольно проворчал юноша, выдыхая и чувствуя, что сейчас все его проблемы постепенно становятся не такими важными. — Никогда бы не подумал, что скажу это, но я уже скучаю по Лань Цижэню. Но ничего, нам же не весь оставшийся год с этим идиотом мучиться.
— Ты сильно из-за него расстроился? — тихо уточняет Цзян Ваньинь. И что-то в его голосе кажется странным. Какая-то неизвестная до этого мягкость и бережливость. Словно бы он боялся тронуть то, что нельзя было, и сломать это. — В смысле, из-за того, что он… Ну, сказал…
— Ты про мою мать? — уточняет Не Хуайсан и, заметив, что тот замер в нерешительности, мягко улыбнулся. — Нет. Я просто разозлился, что он вообще смеет говорить что-то подобное. Да ещё и про мою семью. Дагэ всегда учил меня защищать себя и своих близких до последнего, если я в силах это сделать. И отец это только поддерживал. Меня воспитывала мать дагэ. С самого детства так повелось, что я называю её тётушкой Минчжу, — юноша слабо улыбнулся. Это была та самая улыбка, когда вспоминаешь что-то крайне приятное, родной и уютное. — Я много как пробовал её называть. Помню, как попытался обращаться к ней, как к госпоже, но она очень расстроилась, — внезапно Не Хуайсан встрепенулся, поднялся с плеча и начал широко улыбаться.
Теперь там, где только что лежала голова юноши, было прохладно. И Цзян Ваньинь боролся с самим собой, чтобы не попросить того вернуться на место. Но стоило ему увидеть светящиеся от каких-то радостных воспоминаний глаза, сразу всё на свете стало неважно.
— Я помню, — со смешком начал тот, совершенно ничего не замечая вокруг себя, — как один раз обратился как ней "мама". Я был маленьким и смотрел на то, как дагэ всё время зовёт её мамой. И решил, что тоже могу. Тётушка Минчжу тогда так обрадовалась. Она была совершенно не против и только бесконечно умилялась. А вот дагэ был ещё как против. Наверное, он тогда расценил это за попытку украсть его маму и жутко на меня обиделся. А я ведь его любил. И ещё очень сильно любил исследовать Нечистую Юдоль. Одному это было страшно делать, и я всегда ходил вместе с братом, чтобы чуть что и спрятаться к нему за спину, — Не Хуайсан хихикнул, понимая, что совершенно не изменился в этом плане. Да уж, стоило его брату оказаться рядом, как он сразу же расслаблялся, безоговорочно доверяя ему во всём. Цзян Ваньинь следил за каждым жестом, за каждой эмоцией с улыбкой на губах. А юноша тем временем продолжал: — Но я тогда был слишком маленький, чтобы держать его за руку. Ну вот я и хватал его за указательный палец. Я шёл всегда впереди, а он следом за мной и никогда не убирал руку, чтобы я чувствовал себя уверенно. Ты представь, как сильно я расстроился, когда пришёл к дагэ. А он меня просто проигнорировал. Тем более, что ещё в детстве он кричал на меня, если я где-то провинился. Так что я очень испугался. И расплакался. На это всё прибежала тётушка Минчжу и давай пытаться нас помирить. Правда, у неё это не получилось. Зато получилось у отца, который наорал на нас обоих. А дагэ ещё подзатыльник в качестве профилактики дал. Представляешь?
Не Хуайсан рассмеялся так легко и заливисто. А Цзян Ваньинь, почувствовав, что беспокойство исчезло, засмеялся вместе с ним.
— Отец, на самом деле, человек хороший. Просто… с тяжёлой рукой. К нему нужно привыкнуть, — с улыбкой поясняет Не Хуайсан. — Так что Шэнли Сяолуну ещё очень повезло, что в подобной семье я не вырос кем-то вроде дагэ и я ещё не настолько вспыльчивый.
— Нам всем повезло, что ты не вспыльчивый, — отвечает юноша. — К твоему нынешнему характеру прибавить вспыльчивость, и ты станешь самым страшным и опасным человеком в мире.
— Это ещё почему? — шутливо возмутился тот. — Я, вообще-то, самый тихий и спокойный из вас. Самой тонкой душевной организации. А вы считаете меня таким вот плохим. А меня жалеть надо. Вечно мне достаётся ни за что. А вы этого не делаете почему-то.
Не Хуайсан очень тяжело и печально вздыхает и кладёт голову Цзян Ваньину на плечо, словно стараясь показать, какой он несчастный и только и желает найти чью-нибудь поддержку. Выдают его только искрящиеся счастьем глаза.
— Мне кажется, ты бы внушал больше доверия, если бы секунду назад не сидел и не радовался жизни, — безжалостно отвечает тот.
— Какой ты сегодня жестокий, Чэн-чэн, — образа ради дуется юноша и смеётся, видя, что Цзян Ваньинь закатывает глаза.
— Да неужели? Сан-сан, тебе следовало бы пересмотреть свою систему оценивания человеческих качеств, — фыркает он.
— Всё с ней нормально. Куда больше волнует то, что меня ты отчитываешь, а сам подобными вариациями имени пользуешься! — с вызовом юноша заглядывает собеседнику в глаза.
— Я так говорю, потому что ты говоришь! — запальчиво отвечает Цзян Ваньинь.
— То есть, это я виноват? — старается сдержать смех Не Хуайсан. Следом идёт наигранный упрёк: — Какой ты всё-таки мстительный и жестокий.
— Неправда! — юноша очевидно дразнится и смотрит на то, как с каждым новым словом азарт Не Хуайсана разгорается всё больше.
— И что же, ты хочешь сказать, что ты добрый и милый?
— Ну вообще-то да, — со знанием дела заявляет Цзян Ваньинь. — А ты думаешь, это не так?
— Я думаю, что ты…
Договорить он не успевает. Слышатся голоса. Это Вэй Усянь и Цзинь Цзысюань. Наверное, с ними ещё и Лань Ванцзи. И про себя Не Хуайсана обещает, что если его другу хватит ума повести их всех сюда, то этой же ночью обязательно придушит его. И по виду Цзян Ваньина можно было сказать, что тот настроен точно также. Наверное, он будет помогать держать брата, пока Не Хуайсан будет его душить.
Однако тот опасности совершенно не чувствует и появляется на поляне. Рядом с ним Цзинь Цзысюань и действительно Лань Ванцзи. И все трое тут же внимательно смотрят на Не Хуайсана.
— Ну что? Ты как? — спрашивает Вэй Усянь, садясь рядом и внимательно смотря на друга.
— Всё в порядке, — отмахивается он.
— Точно? — уточнил Цзинь Цзысюань и, кажется, начал говорить что-то ещё, но желания слушать всё это нет.
Не Хуайсан же задумался, что если прямо сейчас устроит истерику со слезами, и поддержит ли его спектакль Цзян Ваньинь. Может, тогда все подумают, что его нужно в покое? Или, наоборот, начнут липнуть, только больше.
Выдернуло из мыслей то, что кто-то помахал рукой прямо перед его глазами. Это был Вэй Усянь. Ну конечно же, он один из самых первых заметил, что друг их совершенно не слушает.
— Не уходим в себя, — бодрым командным голосом сказал Вэй Усянь. — Слушаем, что говорят другие…
Юноша только тяжело вздохнул, позволяя своим друзьям говорить на перебой. Лань Чжань молча стоял рядом, предпочитая не вмешиваться. Хоть на этом ему спасибо. Увидев, на кого именно направлен его взгляд, Не Хуайсан не особо удивился, только хмыкнул. А вот Цзян Ваньинь, увидев, что юноше нет совершенно никакого дела до всех этих слов, знающий, что тот чувствует себя вполне жизнерадостно и желает только оказаться где-нибудь где не будет всего этого шума, тут же рявкнул:
— Ну что вы пристали к нему?! Не видите, что не до вас сейчас?! Ну хочет он, чтобы вокруг него все орали! У вас дела своих нет?!
— А сам-то ты что сейчас делаешь? — недовольно спрашивает Цзинь Цзысюань, скрестив руки на груди.
А Вэй Усянь наклонился к нему и шепнул достаточно громко, чтобы услышали остальные:
— Своё сокровище охраняет.
— Вэй Усянь! Ты совсем стыд потерял?! — взревел Цзян Ваньинь и уже потянулся за тем, чтобы дать ему затрещину.
А тот ловко увернулся и с довольной улыбкой шепнул Не Хуайсану:
— Хотел бы уединиться, не привёл бы его сюда, где любой найти может.
За что тут же получил веером по макушке. Он только хотел возмутиться, вот только его друг уже закрылся веером, и только глаза были видны и предостерегающе блестели. Рядом сидел такой же недовольный Цзян Ваньинь. И вместе они представляли собой довольно угрожающую парочку, потому Вэй Усянь от греха подальше подскочил на ноги и вздохнул:
— Что ж, кажется, нам здесь не рады. А у нас действительно есть свои дела…
И довольно быстро все трое ретировались. А Не Хуайсан, наконец, выдохнул. Да уж, любит Вэй-сюн в чужие дела нос сунуть. Но ничего, он ещё придумает, как отомстить. А пока можно было выдохнуть.
— И какие же у Вэй Усяня дела могут быть? — пробормотал Цзян Ваньинь, тяжело вздыхая.
— Снова попытать удачу и заполучить сердце Лань Ванцзи? — с лёгкой улыбкой на губах произносит юноша. — Или, вернее сказать, подождать, когда тот наконец перестанет отрицать свои чувства.
— Да с чего ты вообще это всё берёшь? — ещё больше помрачнел наследник Цзян.
— По ним обоим сразу видно всё. То, как Вэй-сюн всё липнет к нему, крутится рядом и желает привлечь внимание всеми возможными способами. И Лань Чжань… Вечно смягчается, стоит ему посмотреть на Вэй-сюна. Он ведь с первой встречи в него влюбился. Ты думаешь, почему, когда мы в первый день за вином ночью ходили, он нас отпустил с миром? Конечно, частично и моя ложь роль сыграла. Но я видел, как он вечно посматривал мне за спину. И смотрел он на Вэй-сюна. Не пойми меня неправильно. На тебя тоже смотреть очень приятно, но сопоставив всё это с другими фактами, по-моему всё становится предельно ясно.
Лишь спустя несколько секунд до Не Хуайсана дошло, что именно он только что сказал. И уже нельзя было как-то исправить положение. Оставалось лишь отвести взгляд и снова спрятаться за веером, делая вид, словно эта трава оказалась самым интересным, что он только видел в своей жизни. А после, поняв, что больше не может выдерживать этого неловкого молчания, поднялся на ноги.
— У меня тоже есть дела. Я, пожалуй, пойду, — пробормотал он. А после короткой паузы добавил: — И спасибо тебе, что пришёл проверить меня.
Не Хуайсан слабо улыбнулся, а после поспешил покинуть поляну, боясь, что если увидит в ответ такую же улыбку, то не сможет уйти уже никогда.
Пять дней назад
Вэй Усянь в жизни бы не подумал, что его друг может оказаться таким злопамятным. Злопамятным и мстительным. И как назло, рядом не было Цзян Ваньина. Тот, конечно, не встал бы на его сторону, но и Не Хуайсана бы не поддержал, назвав их детьми малыми.
Вот только спор у них был не детский. Юноша отказывался дать на время один из своих эротиечских сборников. Да ещё и спрятал, чтобы никто лишний найти не мог! А Вэй Усянь как-то оказался в числе этих самых лишних!
— Ну уж нет, — Не Хуайсан сидел на циновке, скрестив руки на груди на наблюдал за тем, как его друг перерывает весь дом в попытках найти хотя бы один несчастный сборник.
— Почему ты сегодня такой жадный? — с голосе Вэй-сюна слышится неприкрытое нытьё. — Всегда делился охотно, а сейчас вдруг… Да если ты не отдашь, то я тебе вино носить не буду.
— Я брата Цзян попрошу, — непоколебимо отвечает юноша.
А его друг на мгновение замирает, обдумывая сказанное. А затем широко улыбается, словно внезапно осознал что-то важное.
— Так это из-за него, да? Из-за того, что я вчера вам времяпровождение испортил? Или из-за того, что сказал потом? Или из-за всего сразу? — начинает допытываться он, а Не Хуайсан поджимает губы, явно не желая отвечать на этот вопрос. Но это им и служит. — Ага! Причина ясна. Я не дал тебе насладиться обществом Цзян Чэна! Хорошо, извини. Я найду, как компенсировать.
— А вот и нет! — слишком поздно начал протестовать юноша.
— Что нет? — с прищуром спрашивает Вэй Усянь.
— Не из-за этого! — приходится придумывать на ходу причину. К счастью, это оказывается довольно легко: — Помнишь, что случилось в прошлый раз, когда я давал тебе свой сборник? Ты устроил драку с Лань Чжанем из-за него, а по итогу вы его порвали. И тебя выгнали даже раньше, чем ты успел собрать остатки! Больше свои вещи я тебе не доверю!
— Да неужели? — насмешливо переспрашивает тот. — Причина только в этом? Ну, как скажешь. Но ведь это всего один сборник. И всего одна ошибка.
— Мне пришлось находить новый хороший сборник. Знаешь, как трудно достать по-настоящему хороший? Нет! Потому что ты ни разу этого не делал!
— Я вечно помогаю тебе на тестах и даю тебе всё, что записывал на уроках, чтобы самому подготовиться. Ты мне должен!
— Ничего не должен! Ты сам это делаешь. Я попросил, а ты согласился. Ты мог отказаться! Я тебя не упрашивал!
— Правда? Что-то я не заметил, — понимая, что от друга толку мало, он оглядывает всё помещение. — Ну и ладно. Найду сам.
— Удачи.
И Вэй Усянь резко поворачивается, пристально смотря на него. Понимает, что за всё это время Не Хуайсан ещё не сдвинулся ни на цунь. А во всём остальном доме он уже искал. Вывод оставался один: сборник был под циновкой, на которой прямо сейчас сидел Не Хуайсан.
— Поднимайся, — сразу скомандовал Вэй-сюн, заставив друга растеряться.
Вот только тот быстро сообразил, что происходит. Потому заметно забеспокоился. Только удобнее устроился на своём месте и выглядел крайне воинственно. Правда, его друга это совершенно не напугало. Он только увереннее двинулся в его сторону. Теперь для обоих это стало делом чести и принципа. И никто не хотел отступать раньше. Дело было не столько в сборнике, сколько в победе и собственной правоте.
Вэй Усянь хватает за руку друга, пытаясь его оттащить, однако тот упирается и старается наоборот, если не высвободиться, то перетянуть его на себя. Не Хуайсан понимает, что физическая составляющая не на его стороне. Потому решил, что не будет сражаться, а просто будет изо всех сил пакостить и пытаться помешать другу добраться до цели.
Внезапно Не Хуайсан расслабляется, из-за чего его друг, прикладывавший усилия для того, чтобы сдвинуть его с места, теряет равновесие и начинает падать назад. Он по-прежнему крепко держал Не Хуайсана за руку, потому утащил его за собой. И после довольно быстро сориентироваться: подскочил и кинулся к циновке. Его друг сразу схватил за ногу и потянул на себя, заставляя упасть на пол. Вот только сдаваться Вэй Усянь не желал и попытался подтянуться ближе к цели.
Он запустил руки под циновку и победно вытащил оттуда на вид ничем не примечательный сборник. Тогда Не Хуайсан решил перейти на отчаянные меры: попытался забрать прямо из руки.
— Остановись! — со смехом восклицает Вэй Усянь, отбиваясь от очередной атаки. — Я победил, смирись с этим.
— Размечтался!
Они не знают, сколько так катались по полу, пока сборник перекочёвывал из рук в руки. А сами участники этой нелепой схватки начинали смеяться, понимая, как абсурдно выглядят со стороны.
Сборник оказывается в руках законного владельца, потому следует отчаянная попытка отобрать его. И Не Хуайсан внезапно откидывает его куда-то в сторону, лишь бы не достался противнику. А сам пытается удержать Вэй Усяня на месте, чтобы тот не достал. Дальнейшего плана действий не было, потому решено было действовать по ситуации.
Так их и застал Цзян Ваньинь. Посмотрел на обоих крайне удивлённым взглядом, не понимая, что же такого могло произойти, чтобы эти двое подрались. А потом заметил валяющуюся на полу книгу. Не Хуайсан уже дёрнулся, желая перехватить первым, лишь бы тот не видел и не знал, что целая драка была затеяна исключительно ради порнографического сборника. Однако Вэй Усянь, предатель, дёрнул его обратно, с интересом наблюдая, что будет дальше. А его брат поднял книгу и заглянул в неё.
К сожалению, он не обладал таким же практически непроницаемым выражением лица, не умел сдерживать эмоции, как Лань Ванцзи. Потому по нему сразу всё ясно читалось: удивление и замешательство, потом недоверие к собственным глазам. А потом он перевёл взгляд на Не Хуайсана. Тот низко опустил голову, обдумывая то, как сильно пал в его глазах.
— Вам сколько лет? Из-за чего вы тут драку устроили? — начал отчитывать их Цзян Ваньинь. — Лет-то сколько, а ума всё нет. А это… это я заберу, чтоб обоим неповадно было. Может, когда ума наберётесь, верну обратно.
Не Хуайсан только и мог, что вздохнуть. Однако против ничего не сказал. А вот Вэй Усяню было что сказать. Он наклонился к другу и заговорщицки прошептал:
— Может, он ознакомится с содержанием. И тогда тебе будет куда интереснее проводить с ним время.
Вэй Усянь никак не мог ожидать, что его лучший друг способен выгнать его из дома. Не Хуайсан действительно проявил крайнюю ловкость и настойчивость, довольно быстро захлопнув дверь прямо перед носом Вэй-сюна. Тот уж точно найдёт, к кому напроситься на ночь. А вот ему требовалось передохнуть от него и его шуток, от которых сразу алели щёки.
Четыре дня назад
Время шло довольно размеренно. Лань Ванцзи предпочёл сесть за свободный стол. Не слишком далеко от них, но так, чтобы не занимать много лишнего места и не толпиться.
Цзян Ваньина вызвали к учительскому столу что-то отвечать. И справлялся он с этой задачей просто превосходно. Знал материал идеально, потому друзья за него совершенно не переживали. Да и заняты были делами более важными: Вэй Усянь жаловался Цзинь Цзысюаню на своего друга, а Не Хуайсан пытался вставить слово, чтобы тот слышал полную историю, а не только правду Вэй-сюна.
— Из-за него мы потеряли такой ценный сборник! — сетует тот.
— Что это значит "мы"? Это был только мой! Это только мои потери! И новый покупать будешь мне ты, — возмущённо запротестовал Не Хуайсан.
— Нет. Если бы ты не вредничал…
— Если бы ты не лез туда, куда не просят…
— Если бы ты сказал ему…
— Я тебе говорю: заткнись! — зашипел юноша, думая о том, что его другу действительно неплохо было бы отрезать язык.
— Вэй Усянь, я тебе сейчас ноги сломаю, — слышится злой голос Цзян Ваньина. Тот даже от ответа отвлёкся ради этого.
Не Хуайсан победно усмехнулся и самодовольно посмотрел на побеждённого оппонента.
— Сяо Не, — шёлковым голосом начал Шэнли Сяолун, — поднимись.
Тот сразу гордо встал на ноги. Безупречная осанка, холодный взгляд. Он никогда не умел держать лицо, но и уступать совершенно не хотел. Потому приходилось учиться прямо сейчас.
— Снова ты нарушаешь дисциплину, — медленно, растягивая слова, произносит учитель. — Думаешь, правила не для тебя созданы? Или забыл, что в них написано? Наверное, мне придётся заставить тебя переписывать все правила, пока ты их наизусть не выучишь и не сможешь их мне в обратном порядке рассказать.
Подумав, юноша решает, что лучше уж что-нибудь ответит. Пострадает он в любом случае, а так хоть отстаивая свою правоту и справедливость. Тем более, что в правилах как раз было что-то написано про отстаивание ценностей справедливости. Так что хуже не станет. А если и станет, то терпеть недолго осталось.
— "Не возгордись", "будь вежлив", "не говори плохо про других", "говори скромно, слишком много слов приносят вред ", — перечисляет правила Гусу Не Хуайсан. — Может, я действительно не знаю все правила наизусть, но смог вспомнить достаточно из того, что вы сами нарушили за это время.
На время повисает гнетущая тишина. Юноша избегал смотреть на кого бы то ни было и нервно сжимал в руке веер. Ну и зачем он это сказал, поддавшись порыву? И теперь выкручиваться надо.
— То, что знаешь несколько правил и умело обращаешься со словами, переделывая всё против меня, чести тебе не делает. Да и я не просил тебя что-то говорить. Это совершенно не добавляет тебе ума, — плавно, словно читая нотации маленькому глупому ребёнку, произнёс Шэнли Сяолун. И взглянул снисходительно, словно ничего бо́льшего и ждать не мог.
И внезапно поднялся Вэй Усянь, полный решимости защищать своего друга до конца. А наказание… Ему было не в первой их получать.
— Брат Не прав, — он выглядит расслабленно, а слова слетают с его языка с лёгкостью. — Вы только и говорите, что он нарушает правила, а на остальных совершенно не обращаете внимание. Мне кажется, пункт о предвзятом отношении к ученикам тоже должен быть где-то в правилах. Но вы только и делаете, что высокомерно кичитесь своим положением, а нас совершенно не учите. Я никогда бы не подумал, что скажу это, но я даже скучаю по утренним тренировкам с мечом, которые устраивал учитель Лань.
Не Хуайсан кинул беспомощный и полный надежды взгляд на Цзян Ваньина, надеясь, что тот остановит это безумие и заткнёт своего брата. Однако тот, кажется, тоже потерял остатки своего терпения, а может, ещё и здравого смысла. Он отошёл от учительского стола, подходя к своей компании.
— И учитель Лань действительно преподавал нам, — начал он, пока Не Хуайсан боролся с желанием схватить его за руку и утащить куда подальше, только чтобы ему не влетело из-за того, что вступился. — Это было не всегда интересно, но он уж точно не требовал от нас какие-то бесполезные и глупые вещи. Пару дней ничего не делать ещё можно, но когда это длится уже почти неделю… Можно с ума сойти. Вот только вы ещё делаете вид, словно всё это безумно важные вещи и относитесь со строгостью.
Наверное, если бы Не Хуайсан не стукнул веером по его бедру, Цзян Ваньинь непременно закончил бы чем-нибудь вроде: "Требуешь — соответствуй".
— Кто-нибудь ещё так считает? — насмешливо уточняет Шэнли Сяолун.
И, несколько секунд поколебавшись, встаёт Цзинь Цзысюань. Он никак это не аргументирует, но выглядит крайне решительно. А следом и Лань Ванцзи. У Не Хуайсана от такого поворота событий даже челюсть отвисла. О, Небожители! Он ведь просто начал пререкаться с учителем, а в итоге устроил переворот в школе. Как это вообще получилось?
Лань Ванцзи тоже предпочитает ничего не говорить. Однако о его влиянии известно, потому на несколько секунд Шэнли Сяолун растерялся. Но решил, что Второй Нефрит не тот человек, который будет бежать и жаловаться кому-то.
— Раз уж вы все так неуважительно относитесь к старшим, то всем вам придётся назначить наказание, — объявил он.
И уже через небольшой промежуток времени все пятеро стояли на заднем дворе. И у всех в руках была огромная железная миска, до краёв наполненная водой. Она была довольно тяжёлой, потому удерживать её было довольно сложно. А Шэнли Сяолун пообещал, что того, кто не продержится до следующего утра и прольёт хоть немного воды, он отправит на порку.
Самым несчастным выглядел Не Хуайсан, который чувствовал вину за всё происходящее. А ещё ему единственному было жутко тяжело держать в руках эту миску, потому приходилось поджимать губы и тяжело вздыхать.
Цзян Ваньинь время от времени посматривал на него, явно беспокоясь о том, что тот может не продержаться до следующего утра.
Юноша замечает его взгляд и смотрит ещё более жалобно. Потом вздыхает и отводит взгляд. Цзян Ваньинь решил, что тот посылает какие-то тайные знаки. Наверное, предлагает уйти отсюда куда-нибудь где поменьше людей, и повеситься там с ним за компанию.
— Ну, могло быть и хуже, — наконец замечает Вэй Усянь.
— Говори за себя, — жалобно начал Не Хуайсан. — Вас кто просил этот бунт устраивать?
— А сам ты там что устроил? — Цзинь Цзысюань был тоже не слишком доволен своим положением. — Как после этого можно было в стороне остаться?
— Или ты хотел правила Гусу до скончания века переписывать? — добавляет Вэй Усянь.
— Я уж точно не хотел вот так стоять, — ворчит Не Хуайсан. — Может, не мучиться лишний раз, бросить это и пойти получить второе наказание?
— Не надо! — воскликнул Вэй Усянь. — Может, ты и выдержишь! При силе воли можно всё! Не нужно сдаваться таким, как он, раньше времени! Ты начал всё это, так что не можешь отступить и позорно проиграть!
— Ага, я могу сделать это. А ты тогда у нас самый тихий и скромный, — хмыкнул Не Хуайсан, однако от своего варианта не отказался. Просто отложил на потом.
Задача стоять с огромной миской полной воды оказалась куда сложнее, чем это казалось на первый взгляд. Уже спустя полчаса Не Хуайсан начал чувствовать, что силы постепенно покидают его. Руки мелко дрожали, мышцы ныли. Да и он сам был в шаге от того, чтобы разныться. Удерживало только то, что потом одну из этих мисок кто-нибудь может перевернуть ему на голову. Например, Цзинь Цзысюань. Он выглядел самым недовольным и злым.
Ближе к вечеру всё это стало совсем невыносимо. Мышцы болели ещё сильнее. Хватка вечно ослабевала, потому каждые несколько минут приходилось менять положение. Ноги тоже устали. Хотелось сесть и отдохнуть. И кто сказал такую глупость, что заклинатели выносливее обычных людей?
За всё это время Шэнли Сяолун навестил их только два раза. Но за эти два раза успел вывести из себя всех присутствующих. Стоило ему только уйти, как все сразу же начинали возмущаться. Кроме Лань Ванцзи. Однако по хмурому виду того можно было с уверенностью сказать: его происходящее тоже мало устраивает.
— Если он ещё раз придёт, — бормочет обещание Цзинь Цзысюань, — то я эту воду на него вылью, а сверху ещё и ударю по хребту, чтобы точно запомнил.
Вэй Усянь согласно кивает. А вот Цзян Ваньинь был больше занят тем, что посматривал на Не Хуайсана, проверяя, как тот держится.
— Как мне всё это надоело, — тяжело вздыхает тот. На лице появляется какая-то решимость, которая заставляет всех забеспокоиться.
— Братец Не, — взволнованно начинает Вэй-сюн, — чтобы ты ни задумал, не смей!
Однако тот совершенно не слушает. Вытягивает руки подальше от себя и переворачивает миску. Вся вода выплёскивается на землю.
— Не собираюсь я здесь мучиться, — заявляет юноша, ставя миску рядом с лужей. — Что ж, если вы простоите, то до завтра. А я собираюсь спать. Спокойной ночи!
— Брат Не! — воскликнул Цзян Ваньинь, хотя и сам понимал, что уже ничего нельзя изменить. Оставалось только смотреть вслед удаляющейся фигурке, не в силах ему как-то помочь.
Три дня назад
Утром Шэнли Сяолун оказался не в духе. Скептически приняв то, что им удалось простоять и ничего не разлить, практически всем, он их долго отчитывал.
Ещё вчера он подходил и, увидев, что место Не Хуайсана пустует, как-то недобро улыбнулся. Наверное, надеялся, что кто-то из его приятелей постигнет та же участь.
По правде сказать, Цзян Ваньинь несколько раз порывался всё бросить, но каждый раз его удавалось вразумить. Не будут ведь брата Не убивать, в самом же деле. А небольшая порка… это можно пережить.
Наконец, закончив со своими нотациями, учитель отпустил их. И стоило только всей компании скрыться из виду, как наследник Цзян, больше ни о чём не думая, рванул к дому, желая узнать, что случилось с Не Хуайсаном.
Забегая туда, он ожидал увидеть многое: лежащего и ноющего из-за боли после порки, жалующегося, что ему больно двигаться, даже плачущего. Но уж точно никак не спокойно сидящего за росписью веера. Из-за резко распахнувшейся двери юноша вздрагивает — линия получается неровной. А завидев, что на пороге стоит всего лишь Цзян Ваньинь, он поворачивается обратно к своей работе и недовольно хмурится.
— Что случилось? — нервно спрашивает внезапный гость, в считанные секунды оказываясь рядом.
— Это я у тебя должен спрашивать. А то ты как влетел, как будто за тобой погоня, — спокойно отвечает Не Хуайсан. Кажется, сейчас его вообще ничего не волновало. Кроме этой чёртовой кривой линии на веере.
— Нет, я не про это. Что тебе было за то, что ты ушёл? Тебя выпороли или…
— Должны были, но, когда я узнал, что он уже побывал у вас и теперь идёт по мою душу, сразу спрятался. И бегал прятался по всем Облачным Глубинам, — пожимает плечами юноша. — Потом я услышал, что он кому-то сказал, мол, попросить меня завтра, то есть уже сегодня, утром явиться в кабинет, чтобы переписывать правила или что-то ещё в таком духе. Но я решил, что вернуться сюда и расписать веер мне важнее. Не пойду никуда. Надо будет, буду прятаться снова. И на уроки больше ходить не буду, — теперь в голосе слышится твёрдость. Непоколебимая решимость. — Вернусь тогда, когда Лань Цижэнь вернётся.
— Ты… ты хочешь сказать, что наказание ты не получил? — с недоверием уточняет Цзян Ваньинь.
— Ну да.
— Ты просто прятался?
— Да. А что такое? — теперь начал беспокоиться юноша.
— Всё хорошо, — с облегчением выдыхает тот и начинает нервно смеяться. — Да если хочешь, я с тобой уроки прогуливать буду. Ты только не пугай так больше.
На это Не Хуайсан только тепло и очень мягко улыбается.
Сейчас
Опустив всю будничную рутину, драки, о которых никто не знал, и межличностные отношения — в общем, всё самое интересное, они рассказали, что именно произошло. Рассказали о том, в чём сами провинились во время уроков, чтобы показать, что не только учитель был неправ. Ведь если бы Лань Цижэнь пошёл разбираться и узнал о том, что те и сами регулярно нарушали правила, то это сыграло не в их пользу. Это была идея Не Хуайсана.
— Мы знаем, что нарушили кучу правил. И я готов принять любое наказание, — тут же затараторил тот. — Только не уезжайте больше и не отдавайте нас на растерзание ему.
Смотря в эти жалобные глаза. Учитель вздохнул, погладил свою бородку, думая, как ему поступить, а затем произнёс:
— С вами я разберусь позже. А пока поговорю с братом Шэнли, — и последняя фраза была сказана таким тоном, который не предвещал ничего хорошего.
Все трое победно улыбнулись. Что же, оно определённо того стоило. Вэй Усянь знал, что восстановил справедливость. Не Хуайсан расслабился, зная, что постоял за себя. А Цзян Ваньинь… Цзян Ваньинь улыбнулся, глядя на довольного юношу.
Да, это дело стоило каждой потраченной на него нервной клетки.
Секретная информация. Разглашение строго запрещено.
Наглядная демонстрация возможностей утопленника и того, как с ним бороться.
Исполнители роли:
Чэн-чэн —
злобный утопленник. (злобный было старательно зачёркнуто и рядом написано уже чужим почерком)
Ничего я не злобный. И хватит меня так называть. Хорошо, незлобный утопленник.
Вэй Усянь — младший заклинатель ордена Гусу Лань. Вэй-сюн, у тебя претензий нет?</i> (рядом кривым почерком, было понятно, что писавший это не мог усидеть на месте, очень торопился)
Нет, всё хорошо.
Цзинь Цзысюань — горюющий отец.
Не Хуайсан — сын горющего отца, которого утащил утопленник. (рядом было написано тем же кривым почерком)
Сын, кстати, не против, но просто это скрывает. Утопленник тоже. (дальше этого кривого почерка не появлялось. Похоже, у его обладателя отобрали право что-то писать, а судьба его остаётся загадкой)
Лань Ванцзи — страший заклинатель ордена Гусу Лань. Должен объяснять, как правило уничтожить утопленника.
Сценарий
(На импровизированную сцену выходим я с Цзинь Цзысюанем) (тут все зрители, кстати, должны удивлённо ахнуть, гадая, как удалось его уговорить переодеться в одежды ордена Цзян) (Цзинь Цзысюань отворачивается, и в этот момент на сцену выходит наш незлобный утопленник Чэн-чэн и похищает меня)
Они оказываются вне видимости зрителей, и что происходит с ними дальше, остаётся загадкой (снова этот кривой почерк. Похоже, его обладателя не лишили рук. До этого. Остаётся надеяться, что такая участь не постигла его дальше)
(Через некоторое время появляются заклинатели.) (Вэй-сюн, пожалуйста, не надевай лобную ленту для образа, мы все ценим твоё стремление войти в образ, но Лань Чжань тебя на этой ленте потом повесит.)
(Оставим скучную часть о том, как правильно убить утопленника, и понадеемся, что вам не пригодится эта информация и её отсутствие не укоротит вашу жизнь)
(После сценария стояла приписка более аккуратным почерком)
Сан-сан, ещё раз назовёшь меня Чэн-чэном, и я клянусь, я поколочу тебя. (а затем снова объявился этот кривой почерк)
Во-первых, ты не сможешь поколотить братца Не. А во-вторых, ты другую клятву давать должен.
(Последняя фраза до адресата так и не дошла стараниями Не Хуайсана. Тот слишком боялся, что потом всё дойдёт до рукоприкладства. И оставил эти записи себе, очень хорошо их спрятав.)
