Человек без цели

Был ли на свете хоть один человек, который с радостью бы поехал в Облачные Глубины? Который бы делал это добровольно? Так наверняка бы повёл себя либо сумасшедший, либо совершенно бесстрашный заклинатель. Не Хуайсан не причислял себя ни к одним, ни к другим. Однако он почему-то бежал к воротам Облачных Глубин, как окрылённый. Торопился так сильно, что сначала даже забыл попрощаться с братом. Рванул в сторону ворот, а затем вспомнил по Не Минцзюэ, резко развернулся и кинулся в брату. Крепко обнял его. — Пока. Мне пора бежать, — быстро пробормотал юноша и под удивлённый взгляд дагэ продолжил свой путь к Облачным Глубинам. Он понятия не имел, что вообще могло заставить его брата так радостно бежать в то место, от которого он раньше нос воротил и шёл на любые уловки, лишь бы убраться оттуда. Сегодня юноша вообще был сам не свой. Всё думал о чём-то, выглядя при этом жутко довольным, хотя должен был ходить с самым траурным выражением лица из всех возможных. В Гусу было как всегда очень тихо. Тем более, что сейчас было только утро, а значит, во всю шли занятия. Разумеется, не могло быть никого лишнего. С одной стороны, это очень радовало, ведь сейчас не будет никаких лишних пытливых взглядов и назойливых вопросов. Он не будет в центре всеобщего внимания. Вот только у этого была и обратная сторона: чтобы увидеться с Цзян Ваньином, придётся подождать, пока закончится занятия. А ведь хотелось поговорить уже сейчас. Хотя бы увидеть. Кажется, Небеса были на стороне Не Хуайсана, ведь недалеко от ворот на траве расположился юноша в фиолетовых одеждах. И, стоило ему заметить прибывшего, сразу поднялся на ноги, начиная улыбаться. Это действительно Цзян Ваньинь. И он, похоже, здесь сидел и ждал именно его. От этого осознания сердце Не Хуайсана забилось чаще, а на лице появилась глупая счастливая улыбка. Первым порывом было подбежать и обнять его, однако пришлось себя останавливать. Он лишь ускорил шаг. — Впервые вижу что кто-то так счастлив оказаться здесь, — замечает Цзян Ваньинь с улыбкой на губах, от которой юноша не может отвести и взгляда. "Я тебе рад, дурак", — чуть не сорвалось с языка Не Хуайсана, но он вовремя себя удерживает. Нельзя прыгать с места в карьер. Нужно немного подождать, поговорить, обсудить всё, что успело произойти. Хотя бы этот день провести спокойно. Подготовить себя самого. А потом уже говорить хоть что-то подобное. — А ты почему не на занятии? — плавно переводит тему Не Хуайсан. — О, это просто потрясающая история, — с усмешкой начинает тот. — Ты в своём последнем письме написал, что приедешь где-то на этой неделе. Вот я и бегал у Лань Цижэня, спрашивал, когда же это будет. Он отвечал, что это не моё дело. А потом всё-таки сдался, сказал. Я немного походил, успокоившись, а потом понял, что не знаю, когда именно: днём, вечером или ещё когда-то. Ну и снова начал спрашивать, когда. Видимо, я ему очень сильно надоел, что он мне сказал, когда именно и попросил тебя встретить вместо занятий. — Ты совсем себя на бережёшь, — со смехом отвечает Не Хуайсан. — А если бы он тебя за это утопил где-нибудь? Чтобы тогда было? Кто бы меня встречал? — Мне кажется, меня утопят, если я ему сегодня ещё раз на глаза попадусь, — отмахивается Цзян Ваньинь. — А у него сейчас занятия, так что вряд ли я его встречу. Да и чуть что бегать я умею. — Я не думаю, что от Лань Цижэня можно просто взять и сбежать, — фыркает юноша. И, видя, что тот уже хочет что-то возразить, машет руками и перебивает: — Ладно-ладно, я понял! Ты у нас герой, который почти пожертвовал собой ради меня. И я это очень ценю, — и очень мило, ну просто обворожительно улыбается. — Вы только поглядите на него, ещё и дразнится, — недовольно ворчит Цзян Ваньинь, скрещивая руки на груди и всем своим видом показывая своё недовольство. — И мне очень стыдно, — нет. Ему ни капельки не стыдно. И чтобы это не выдавать, он тут же прикрывает лицо веером. И поглядывает на юношу, сверкая своими глазами. — И врёт! Нагло врёт! — продолжает Цзян Ваньинь, не слыша в чужом голосе ни нотки раскаяния. — А вот и не вру! — юноша окончательно прячется за свои веером и старательно сдерживает смех. Цзян Ваньинь сразу хватает Не Хуайсана за руку, разворачивая к себе, и практически не прикладывает никаких усилий, чтобы убрать этот веер от чужого лица. И первое, на что натыкается — на чужую радостную улыбку. Юноша улыбается широко и без стеснения. Так он похож на настоящее солнце. Такую улыбку от него получает далеко не каждый. И Цзян Ваньинь об этом прекрасно знает. Замирает на несколько секунд, вглядываясь в неё. От чего Не Хуайсан смущается, только улыбка теперь становится какой-то робкой. — Я, кстати, — желает разбавить повисшее молчание, — считаю, что нам необходимо будет отпраздновать моё возвращение. Цзян Ваньинь тут же приходит в себя, отпускает руку юноши и неловко отступает. — Да… да, хорошая идея, — кивает он, выглядя немного растерянно. — Как раз только недавно обновились запасы "Улыбки Императора". — Вот и славно. До самого обеда они гуляют по всей территории Облачных Глубин, разговаривая обо всём подряд. В последнее время на душе у Не Хуайсана ещё не было так хорошо и спокойно, как сейчас. Он совершенно ни о чём не беспокоился и только упивался беседой, которую с ним охотно вёл Цзян Ваньинь. Разумеется, юноша понимал, что уже завтра придётся ходить на занятия, переживать об оценках и уроках. Однако сейчас ему всё это не казалось столь важным и существенным. Гораздо важнее было то, что сейчас он мог смеяться от души и знать, что Цзян Ваньинь рядом. Обеденный зал, как всегда наполнен тихим гулом. И стоит Не Хуайсану войти, как он на пару мгновений замолк, а потом превратился в тихие шепотки. Решая не заострять на этом внимание, юноша прошёл дальше, садясь за стол, за которым они обычно сидели всех их компанией. И всего через пару секунд рядом с ними оказался Цзинь Цзысюань. Он с любопытством смотрит на друга, а Цзян Ваньинь смотрит на него крайне недружелюбно. Вот только сам Не Хуайсан не замечает всего этого. Только вертит головой, желая высмотреть кого-то. — А где Вэй-сюн? — наконец спрашивает он, смотря то на одного юношу, то на другого. — Ты ему не сказал, что-ли? — удивляется Цзинь Цзысюань, смотря на Цзян Ваньина. — Не сказал что? — тут же засуетился Не Хуайсан. — Я забыл, — попытался оправдаться Цзян Ваньинь. — Как о таком можно было забыть? — Да мне как-то не до этого было! И вообще, тебе-то какая разница? — Эй! — недовольно воскликнул Не Хуайсан. — Кто что забыл сказать? Что случилось? И где Вэй Усянь? — Ну… — замялся Цзян Ваньинь, отводя взгляд. — Его выгнали, — бесцеремонно закончил за него Цзинь Цзысюань. — И поделом. — Его что?! — глаза Не Хуайсана сразу округлились от удивления. — Это между прочим из-за тебя всё! Так что не надо говорить всё это таким тоном, будто ты гордишься этим! — возмутился Цзян Ваньинь. — А что случилось? — завертел головой Не Хуайсан, пытаясь у кого-нибудь из этих двоих узнать ответ. — Из-за меня?! А у него своей головы нет, чтобы сначала думать, а потом уже делать?! — завёлся Цзинь Цзысюань. — Да прекратите вы оба! И объясните уже наконец, что случилось! — повысил голос Не Хуайсан. Такое бывало крайне редко, потому оба юноши сразу же замолчали. А через пару секунд Цзян Ваньинь заявил: — Они с этим павлином подрались. — Не называй меня павлином! — Хорошо! Индюк! Надутый, напыщенный, самовлюблённый индюк! — Я тебе сейчас этими палочками глаза выколю! Терпение Не Хуайсана лопнуло окончательно. Он стукнул ладонями по столу, привлекая к себе внимание, и грозно посмотрел на обоих виновников происходящего. — Ну я же, когда уезжал, просил не ссориться. И тем более не драться, — устало простонал он. — А вы… Ладно Вэй-сюн, но ты-то, А-Чэн, как ты это вообще допустил? — Да если бы его кто-то не удерживал его на месте, он бы тоже в драку полез, — сразу же пожаловался Цзинь Цзысюань. — У них совсем понятий чести нет! Двое на одного хотели! — Не тебе о чести говорить! — огрызнулся Цзян Ваньинь. — Он неуважительно высказался о шидзе! — Да я вообще молчал, если ты не заметил! — Не ты ли на вопрос о том: "было бы лучше, если бы вы с ней не были помолвлены" ответил, что да? — А это разве не так? Не Хуайсан тяжело вздохнул, массируя переносицу. Они снова об этой теме. — Я не говорил, что не уважаю её. Я лишь сказал, что всем было бы проще, если бы этой дурацкой помолвки не было бы. А вы с Усянем слишком уж сильно её опекаете. Брат Не, я бы на твоём месте задумался о таких друзьях. — Если вы оба сейчас не замолчите и не закроете эту тему, — предупреждающим тоном начал Не Хуайсан, — то я клянусь, я пойду к Лань Чжаню и буду всю неделю ходить рядом с ним. Прятаться за ним. Он вас и близко не подпустит, потому что вы дисциплину и тишину нарушать будете. А вы разбирайтесь во всём этом сами. Если поубиваете друг друга, то так тому и быть. Всех устраивает? За столом сразу повисла тишина. Цзинь Цзысюань уставился в свою миску, а Цзян Ваньинь выглядел крайне виноватым. — Ещё было бы неплохо услышать извинения, но скорее я овладею саблей, чем вы научитесь их говорить, — вздыхает юноша. А после принимает свой обычный жизнерадостный вид. — Ну раз мы с вами всё прояснили, то давайте, пожалуйста, закроем обе эти темы. И вы не будете обсуждать их в присутствии друг друга. Я ведь знаю, что так вы можете общаться очень даже неплохо. — Ладно, — первым соглашается Цзинь Цзысюань. — Тогда рассказывай, что да как у тебя было? Что там дома случилось? А то никто ничего не говорит. Нам интересно. — Да, кстати об этом, — Не Хуайсан вмиг изменился. Стал серьёзнее. Оглянулся по сторонам, желая убедиться, что никто их не пытается подслушать. А затем понизил голос: — Отец был на Ночной Охоте. Что-то случилось с его саблей, и она просто… рассыпалась на части. Никто не знает, из-за чего именно это случилось. А на сабле нет никаких следов какого-либо вмешательства. Но мы оба считаем, что в этом как-то замешан Цишань Вэнь. Перед этим отец ездил к ним. И Вэнь Жохань просил показать ему саблю. Вроде как просто повертел в руках и ничего больше. Но мало ли что он вообще мог сделать. — Ты поэтому у меня спрашивал про тёмную энергию? — уточняет Цзян Ваньинь. — А ты думаешь, были какие-то другие причины? У меня, который отродясь этим никогда не интересовался? — усмехнулся Не Хуайсан, а затем вновь вернулся к теме: — Отец решил, что пока лучшим шагом будет уйти в уединение, ведь возвращение Вэнь Жохань может воспринять как угрозу или вызов. А меня попросил попытаться узнать, что случилось с саблей. А ещё сказал, что в клане Вэнь появилась какая-то подозрительная личность. Сюэ Ян, вроде. Никто про него не знает? — Первый раз слышу, — качает головой Цзян Ваньинь. — Я… я не уверен. Кажется, что-то припоминаю, но… Нет, ничего дельного. Но я могу написать отцу и аккуратно попробовать что-нибудь узнать, — предлагает Цзинь Цзысюань, заставляя того скривиться. — Было бы неплохо. Спасибо, — кивает Не Хуайсан, совершенно не замечая этих переглядок. — А то, что разрушило саблю господина Не, не могло быть не энергией, а каким-нибудь искусственно созданным ядом? — задумчиво спрашивает Цзян Ваньинь. — Чтобы оно действовало на оружие заклинателя. Вроде у таких вещей нет какой-либо энергии, поэтому определить их наличие таким путём практически невозможно. После этих слов Не Хуайсан задумался. Он задумывался о чём-то подобном, но идея казалась какой-то странной. Разве могло что-то подействовать на саблю подобным образом, а на человека, который пользовался этим ядом, нет? Если только… если только у Вэнь Жоханя сразу было противоядие, которое он принял, стоило отцу уехать! — А-Сан, ты чего замер? — спрашивает Цзян Ваньинь, внимательно смотря на него. — Я так просто. Задумался, — отмахивается юноша, решая, что этим вопросом он займётся немного позже, а пока есть дела поважнее. Вот начнётся полноценная учёба, тогда уже и будет подстраиваться под такой ритм жизни. Сейчас же он заслужил немного отдыха. *** Стоило только наступить времени отбоя, как нарушители правил сразу же почувствовали себя спокойно. Теперь никто к ним просто так внезапно не зайдёт, а значит, их и не накажут. Если они будут вести себя тихо и не выдадут сами себя. Цзян Ваньинь достаёт несколько кувшинов "Улыбки Императора" и ставит их перед Не Хуайсаном. Самодовольно улыбается, ожидая похвалы за то, что специально заранее раздобыл для них алкоголь. Однако ждёт он зря, потому что юноша больше занят тем, что радостно рассматривает кувшины, не веря, что, наконец, выпьет чего-то вкусного. И не такого крепкого, как дома. Первые несколько глотков делают в полном молчании. По домику тем временем разливается запах алкоголя. Горло приятно обжигает вино. Если склониться к Цзян Ваньину, то можно уловить и у него "Улыбку Императора". И юноша уверен, что не пройдёт много времени, как этот запах можно будет различить, даже не наклоняясь. Это пьянит куда сильнее, чем что бы то ни было. На пару секунд Не Хуайсан прикрывает глаза и выдыхает. Всё так хорошо и спокойно. Почти так же, как и раньше. — О чём думаешь? — доносится голос со стороны Цзян Ваньина. — Жалко, что Вэй-сюна выгнали, — честно признаётся юноша. — Без него будет тоже неплохо, я уверен. Но уже не так. Он смотрит на Цзян Ваньина, который замер со смешанным чувствами. Всё порывался сказать сначала одно, потом другое. Однако вечно одёргивал себя, не позволяя сказать ничего лишнего. Не Хуайсан за этим лишь наблюдает. Ожидает, когда тот сам завершит свою внутреннюю борьбу и примет решение. И, наконец, решив пооткровенничать, Цзян Ваньинь произносит: — Знаешь, когда я узнал, что Вэй Усяня выгоняют, а ты можешь вернуться, я даже обрадовался. Тому, что он уедет. Потому что тогда бы он не переводил всё внимание на себя. А вы с ним и так лучшие друзья. Планы по нарушению правил придумываете вместе, шифры для списывания, которыми иногда общаетесь даже в обычной жизни, тоже принадлежат только вам. И для вас двоих не составляет труда увести друг друга куда-нибудь и рассказать что-нибудь важное. Не предназначенное для чужих ушей, — голос юноши звучит тихо, а сам он старается даже не смотреть на Не Хуайсана. — Мне с вами двоими всегда было весело. Но иногда я чувствовал себя совершенно лишним. Знаешь, эти мысли перед сном, когда ты не можешь уснуть, лезут в голову. Не Хуайсан замирает. Не знает: это так "Улыбка Императора" подействовала, или тот просто решил, наконец, приоткрыть завесу своей души. В любом случае, юноша жадно забирал себе каждое сказанное слово. Он придвинулся ближе, аккуратно касаясь рукой чужого плеча. — То, что мы с Вэй-сюном лучшие друзья, это правда, — медленно начинает он. — Но это совершенно никак не делает тебя лишним. Я его люблю как друга, а так не люблю. А ты… ты это совершенно другое дело… особое. Он ловит на себе взгляд Цзян Ваньина, которого эти слова повергли в замешательство. Тот совершенно не знает, как на такое реагировать. То ли Не Хуайсан плохо сформулировал мысль, то ли сказал именно то, что хотел. А Не Хуайсан отводит взгляд. Знает, что тоже должен открыть своё сердце в ответ. Но… Он берёт кувшин с вином и делает приличный глоток для храбрости. — Эй, ты чего решил весь кувшин сразу выпить? — забеспокоился Цзян Ваньинь. Скорее не за количество вина, а за то, как потом себя будет чувствовать юноша. Уже даже потянулся забрать алкоголь. Вот только Не Хуайсан первый отставил его в сторону и замер. В глазах поплыло, из-за чего на несколько секунд юноша просто растерялся, не понимая, что происходит. Щёки порозовели, взгляд заблестел. Он поворачивает голову в сторону Цзян Ваньина, встречается с ним взглядом и больше не отворачивается. — Ты мне нравишься, Чэн-чэн, — наконец заявляет Не Хуайсан. — Во всех смыслах. Нравишься просто до невозможного. Я в тебя влюблён. Цзян Ваньинь сразу же замирает. Кажется, всего за пару секунд он протрезвел. Смотрит на него во все глаза, не в силах поверить в услышанное. А юноша тем временем снова тянется к кувшину, желая придать себе уверенности для того, чтобы услышать ответ. И больше не смотрит в сторону Цзян Ваньина, начиная нервничать всё больше. Кажется, даже стук собственного сердце и шум крови начинал слышать. Перед глазами всё начало кружиться, только сильнее от дикого волнения и алкоголя. — А-Сан, — аккуратно начинает юноша. Голос звучит чуть осипшим. — Тебе не стоит говорить того, о чём ты пожалеешь утром. — Это ещё почему? Ты думаешь, я вру? — обиженно надулся Не Хуайсан. Сразу пропала вся нервозность, а вместо этого он теперь действительно был похож на капризного юношу. — Между прочим, дагэ всегда говорил, что если ты приходишь к каким-то выводам, а после приходишь с этим же выводам будучи пьяным, то эти выводы — истина. Он тут же повернул голову к Цзян Ваньину и с вызовом посмотрел ему в глаза, словно желая сказать, мол, давай, попробуй ещё раз сказать, что я заблуждаюсь. — Ты пьян, — замечает тот с тяжёлым вздохом. — Я знаю, — отмахивался юноша, а потом недовольно замечает: — Я же тебе об этом говорил только что. А ты мне не веришь. Не Хуайсан привалился к чужому плечу, однако до сих пор выглядел до жути обиженным. Горделиво отвернул голову и лениво обмахивался веером. Цзян Ваньинь так и сидел, замерев. Боялся пошевелиться. Только смотрел на притихшего юношу, который явно ожидал то ли извинений, то ли ещё чего-то. Так сразу и не разберёшь, что таится в этой голове. И без того обычно сложно угадать было, что происходит в голове Не Хуайсана. А сейчас, когда тот был пьяным и сам не особо понимал, что у него в голове, задача усложнилась в разы. — А-Чэн, я тебе нравлюсь? Хоть чуть-чуть? — снова предпринимает попытку юноша. В тихом голосе снова не слышится ни обиды, не гордости, только какая-то робкая надежда. — Самую малость? И смотрит своими огромными глазами. Ждёт ответ. Но Цзян Ваньинь всё ещё слишком поражён новостью и занят попытками её переварить, и юноша ответ не получает. Потому снова дуется. — Молчишь? Ну и ладно. И снова тянется к кувшину. Цзян Ваньинь желает перехватить его руку, чтобы не дать продолжиться этому нравственному падению Не Хуайсана, однако тот оказывается на удивление проворным, даже будучи пьяным. Увернулся, покачнулся и чуть не упал. Кое-как удержался на месте и сделал заветный глоток. Не выдерживая уровня абсурдности происходящего, Цзян Ваньинь нашёл второй кувшин и сделал глоток из него. Выпустил из вида юношу. А тому снова что-то взбрело в голову, и он направился к Цзян Ваньину. Запутался в собственных полах одежды и чуть не рухнул вниз. Спасло только то, что юноша успел вовремя подхватить горе-пьяницу. Не Хуайсан вскидывает голову, глядя прямо в серые глаза своего спасителя. Юноше кажется, что прямо сейчас он в них и утонет. Со всеми концами. И не будет больше наследника по имени Не Хуайсан. Он растворится в этом и будет более чем счастлив. Дыхание замедляется от жуткого волнения. И сам не до конца понимая, что творит, он чуть приподнимается на носочки и накрывает губы Цзян Ваньина своими. В голове сразу же вспыхивает множество мыслей. Что он творит? Это неправильно. Так нельзя. Разве он поступает верно? И этот поток мыслей резко прерывается, когда рука Цзян Ваньина оказывается чуть ниже лопаток юноши. По телу разливается приятное тепло, а ноги подкашиваются. Единственное, что удерживало от падения — это сам Цзян Ваньинь, поддерживающий его. Преодолев оцепенение, он отвечает на поцелуй. Очень аккуратно, ещё не до конца уверенный в своих действиях. Боится сделать что-то не так. А у Не Хуайсана голова кругом идёт. Кажется, что сердце сейчас попросту не выдержит того бешеного темпа, в котором бьётся. Юноша действует крайне неумело, но куда более уверенно. Крепче сжимает чужие плечи, прижимается к Цзян Ваньину. Отстраняться совершенно не хочется, но приходится, чтобы сделать лишний вдох — от всего этого, он совершенно забыл о том, что вообще нужно дышать. И смотрит своими огромными замутнёнными глазами. Совершенно не знает, что сказать. Да и не слишком хочется. Единственное, чего ему хочется, так это так и находиться до самого последнего, таять в чужих объятиях. И ничего не слышать. Ни единого вопроса о том, что только что произошло. Юноша очень пьян. И Цзян Ваньинь пьян не меньше. Разговор — это явно не то, что сейчас может у них выйти. Не Хуайсан аккуратно проводит чуть подрагивающей рукой по его щеке, пока это ещё можно сделать. Пока ещё царствует ночь, которая позволяет немного больше, чем положено в любое другое время. — А-Чэн, я… — хрипло начинает он и запинается, не зная, что сказать. Я хочу быть с тобой? Я так сильно влюблён в тебя? Я боюсь потерять тебя? Что ему сказать? И юноша только опускает взгляд в пол. А Цзян Ваньинь только бережно поглаживает Не Хуайсана по затылку. Молчит. Наверное, пребывает в точно таком же замешательстве. Никто не знал, сколько они так простояли. Но в какой-то момент до юноши начало в полной мере доходить всё то, что он натворил. О, Небеса! За что ему это всё? Зачем он всё это сделал? — А-Сан, — тем временем осторожно начинает Цзян Ваньинь. — Не сейчас, — резко перебивает его юноша. — Что? — Не надо об этом говорить. Не сейчас, — в голосе звучат жалостливые нотки. Оно и неудивительно, ведь жутко хотелось найти себе какой-нибудь безлюдный уголок, забиться в него и тихо умереть от стыда. И как он будет выкручиваться? Как будет смотреть Цзян Ваньину в глаза? Зачем вообще решил признаться, ведь до этого и так неплохо жилось. Но ведь тот ответил на поцелуй, обнял, не прогнал… От огромного количества противоречивых мнений, которые никак не переставали спорить с собой, у юноши разболелась голова. А может, всё от алкоголя. Цзян Ваньинь отступает на несколько шагов, словно бы говоря, мол, не сейчас, так не сейчас. — Нам обоим нужно отдохнуть, — заключает он, а Не Хуайсан только согласно кивает и тоже отступает. А ещё ему надо подумать о том, что теперь делать дальше. И ведь рядом не было Вэй Усяня, который бы заставил идти до самого конца в этом вопросе. Теперь не к кому бежать за советом. *** На следующее утро Не Хуайсан выбрал, как ему казалось, самую надёжную тактику из всевозможных: избегать проблемы. Проснулся он совсем рано, вместе с головной болью. Знал, что в лечебницу идти лучше не стоит, ведь там его раскусят в два счёта. Потому было принято решение прогуляться, проветрить голову. И, заодно, улизнуть до того, как Цзян Ваньинь проснётся. И на завтрак юноша пришёл одним из первых, быстро поел и снова пошёл слоняться по Облачным Глубинам без дела, ожидая, когда начнутся занятия. Его план заключался лишь в том, что он будет приходить к самому началу и уходить раньше всех, чтобы у Цзян Ваньина не было шанса с ним заговорить. Конечно, тот будет ждать его потом, вечером в домике, но так у Не Хуайсана была небольшая фора. Воспоминания о случившемся заставляли сердце снова биться чаще. Он снова и снова вспоминал, какими были губы Цзян Ваньина, какое тепло распространялось от его руки. С какой аккуратностью он делал каждое движение. В груди начинала трепетать надежда. И её тут же осаждала другая, какая-то отчаявшаяся часть. Напоминала, что Цзян Ваньинь и сам был пьян в тот момент. И что ему вообще-то, вроде как, нравятся тихие, скромные и спокойные девушки. В таком случае, за что он вообще мог полюбить Не Хуайсана? Тот был капризным, и ни капельки скромности в нём не было, — скорее, слишком сильная застенчивость и неуверенность, но она пропадала, когда рядом был Цзян Ваньинь, — как практически не было и стыда, а что уж говорить про спокойствие. И уж точно он не был девушкой. Погружённый в такие размышления, юноша отправился на урок. Случилось так, как он и планировал: пришёл он чуть ли не секунда в секунду. Сел на своё место и сделал вид, словно внимательно слушает учителя. А у самого на душе целый ураган был, не выходило сосредоточиться ни на чём. И взгляды, которые время от времени кидал на него Цзян Ваньинь, никак не помогали делу. Потому весь урок прошёл совершенно мимо него, так, словно ничего и не было. И стоило только Лань Цижэню объявить об окончании занятия, как Не Хуайсан чуть ли не одним из первых покинул помещение, старательно думая над тем, куда ему можно пойти, чтобы спрятаться от Цзян Ваньина и, играя в эти "прятки", случайно не наткнуться на него же. Эту проблему решает непосредственно сам Цзян Ваньинь. Как бы быстро ни старался сбежать Не Хуайсан, юноша оказался намного быстрее и проворнее. Потому прошло не более полуминуты, как он схватил рукав тёмно-серого ханьфу и потянул назад, заставив его обладателя пошатнуться и испуганно обернуться. Увидев, кто стоит рядом с ним, Не Хуайсан тут же предпринял попытку выбраться, но добился лишь того, что теперь его запястье крепко сжали. И без лишних слов Цзян Ваньинь тут же потащил его куда-то. Разумеется, это оказалась излюбленная ими поляна. Всё такая же безлюдная. И это было на руку. — Надо поговорить, — серьёзно заявляет Цзян Ваньинь, наконец отпуская руку юноши. А тот, не медля ни секунды, сразу же хватается за свой веер и прикрывает им лицо. — О чём? — спрашивает Не Хуайсан, отводя взгляд. — Не коси под дурачка, не поможет, — скрещивает руки на груди юноша. — Ты меня избегаешь. — Ничего подобного, — пискнул Не Хуайсан. — Значит, сегодня ты избегаешь вообще всех. — Ну, формально, мне и избегать почти некого. Я всё-таки не со стольким количеством людей дружу, чтобы так глобально избегать… — начал развивать мысль юноша. — Не меняй тему, — прерывает его Цзян Ваньинь, а после куда тише и неувереннее спрашивает: — Это из-за того, что случилось? Повисает молчание. Не Хуайсан поджимает губы и борется с желанием снова попытаться позорно сбежать. Однако вместо этого выпаливает: — Да. Я боюсь принимать последствия своих действий. Не люблю ответственность. А ещё боюсь того, что ты мне скажешь. На секунду Цзян Ваньинь опешил. — Что значит "что я скажу"? — уточняет он. — Я тебе душу излил вчера. Рассказал всё, — сбивчиво бормочет Не Хуайсан. — Но ты мне так ничего и не ответил. И я не знаю, что мне думать. Я боюсь спрашивать напрямую, но и изводить себя незнанием затея не из лучших. Я хотел дать себе небольшую отсрочку, подготовить себя… — Так значит, то, что ты вчера сказал, было не просто от того, что ты напился и ничего не соображал? — недоверчиво переспрашивает Цзян Ваньинь. Пару секунд юноша колеблется, однако, наконец, решает взять себя в руки. Убирает от лица веер, поднимает голову, смотря в серые глаза. И произносит так твёрдо, как только может: — Да. Ты мне нравишься. И нравишься очень сильно. Я влюблён в тебя. И готов повторять тебе это столько, сколько потребуется. Сколько ты сам захочешь. Если захочешь, конечно. — А-Сан… — тихо произносит Цзян Ваньинь с какой-то неведомой до этого момента интонацией. Она заставляла сердце трепетать. Сам он делает шаг навстречу Не Хуайсану. Оказывается непозволительно близко, от чего у юноши спёрло дыхание. И вместо какого-либо ответа Цзян Ваньинь склоняется над ним и касается своими губами губ Не Хуайсана. Неумело, но явно стараясь и вкладывая в это всю душу. А тот пребывает в замешательстве всего несколько секунд, после чего сам подаётся навстречу. Охотно отвечает на поцелуй, всё ещё не до конца веря в происходящее. Он тут же хватается за плечо Цзян Ваньина, сжимая его. А другой рукой находит его руку, с огромным волнением и трепетом переплетая их пальцы. Сердце колотится с бешеной скоростью. По телу проходит волна дрожи. И стоит Не Хуайсану разорвать поцелуй, как он видит крайне растерянное и удивлённое выражение лица Цзян Ваньина. И юноша уверен: у него сейчас совершенно такое же. — А-Чэн, ты… — кажется, он до сих пор не мог поверить в происходящее. Не мог поверить, что чувства оказались взаимными. Может, это всё просто сон? И чувствует, как Цзян Ваньинь сильнее сжимает его руку. Похоже, и сам не может поверить в реальность происходящего. — Надо же, — растерянно произносит тот, — я даже и не надеялся на такое. Даже мечтать не смел… Не Хуайсан робко улыбается. От такой улыбки в груди юноши сразу же разливается тепло. — А я смел, но всё молчал, — с усмешкой отвечает тот. — Даже думать не хочу о том, сколько времени мы потеряли. И сразу же увлекает Цзян Ваньина в новый поцелуй. На этот раз не такой робкий и неловкий, больше лёгкий и ненавязчивый. Юноша больше не боялся, теперь желал только получить удовольствие. Забрать себе как можно больше таких прекрасных мгновений. А тот совершенно не против всего происходящего, кладёт руки на талию Не Хуайсана, прижимая его только ближе к себе. И в один момент без всякого предупреждения кусает его за губу, заставив резко отпрянуть и возмущённо посмотреть на себя. Вот только юноша видит только самодовольное победное выражение лица. — За что? — обиженно спрашивает Не Хуайсан. — Вчера ты будучи пьяным совершенно бессовестно отобрал у меня мой первый поцелуй, — напоминает тот, поясняя свою маленькую месть. — Ты, между прочим, тогда тоже здорово отличился. Так что мы должны были быть в расчёте, — парирует юноша. — Боюсь, тогда и мне теперь придётся мстить. Цзян Ваньинь вскинул брови и смотрел так, словно хотел сказать: "И что же ты сделаешь?" Вот только совершенно внезапно Не Хуайсан кладёт руку на грудь юноши, мягко отталкивая его от себя, и сам отступает на несколько шагов назад. — Наследник Цзян, — крайне официальным тоном начинает юноша, а сам очень хитро сверкает глазами, — боюсь, за время моего отсутствия, я пропустил слишком много важных уроков. И я не думаю, что Лань Цижэнь будет относиться ко мне по-другому из-за моих пропусков. Так что мне необходимо пойти и изучить пропущенный материал. Легко подхватывает руку Цзян Ваньина и целует тыльную сторону, после чего выпрямляется, раскрывая веер, и смотрит на опешившего юношу. И явно довольный произведённым эффектом упархивает прочь с поляны. Что ж, если всё так и дальше пойдёт, то он не просто узнает границы собственного бесстыдства, но и раздвинет их. *** Целая неделя пролетела совершенно незаметно. И в какой-то момент Не Хуайсан даже словил себя на мысли, что вообще неплохо то, что Вэй-сюна выгнали, ведь так им с Цзян Ваньином не приходиться искать какие-то укрытия. Они оба точно не пережили, если бы пришлось целоваться на глазах у друга, которому дай только пошутить. Или не пережил бы сам Вэй Усянь. И выяснять, как бы это было на самом деле, не очень хотелось. Каждый раз Не Хуайсан старался растянуть происходящее на как можно дольше. Утром до выхода на тренировку, вечером до того как лечь спать, днём во время перерыва между занятиями. Он словно боялся, что ему не хватит всего этого на всю жизнь. А ещё просто не понимал, как можно хоть на секунду оторваться от Цзян Ваньина. Как можно перестать его обнимать, целовать, лежать на его коленях. Просто не представлял, как можно не позволять ему обнять себя, поцеловать. Вот только приходилось учиться это делать. Было обидно, что нельзя в любой момент подойти и взять его за руку. Как, например, сейчас, когда они шли на обед. Вот только до обеденного зала они так и не дошли. К ним подбежал мальчишка с запиской в руках и гордо вручил её Не Хуайсану. И, стоило столько посылке оказаться в руках адресата, как этот младший ученик тут же поклонился и рванул дальше по своим делам. Вот они, адепты Гусу Лань, которые, якобы, с самого детства ведут себя прилично. Не Хуайсан с любопытством разворачивает записку и видит ровный аккуратный почерк. Узнал кое-что важное про того человека. Буду ждать на поляне. Цзинь Цзысюань. — Что там? — интересуется Цзян Ваньинь, видя, что юноша нахмурился. — Тут от Цзинь-сюна, — растерянно отвечает тот. Совершенно не хочет идти, боясь узнать что-то такое об этом человеке, что даст понять: Не Хуайсан с ним не справиться, как ни старайся. — Я просил узнать про Сюэ Яна, помнишь? Цзинь Цзысюань что-то выяснил, просил подойти на ту поляну. — На нашу поляну? — уточняет Цзян Ваньинь, выглядя не слишком счастливым. Вот только этим самым заставляет юношу рассмеяться. — Не переживай, он же не круглые сутки там находится, — качает головой он и, замечая, что они уже порядком отстали от остальных адептов и теперь одни, улыбается ещё шире. Он пристаёт на носочки и быстро целует Цзян Ваньина в щёку. Черты его лица мгновенно смягчаются. Кажется, успокаивать Не Хуайсан умел. — Отлично, — радуется тот. — А теперь пошли. И я клянусь, если Цзинь Цзысюань не догадался прихватить что-нибудь нам на обед, то обедать я буду им. Цзян Ваньинь одобрительно кивает, идя рядом с юношей. Кажется, он был бы не против подержать этого павлина, пока Не Хуайсан будет с ним разбираться. Заметив, что Не Хуайсан пришёл не один, Цзинь Цзысюань нахмурился, смотря на “неприглашённого гостя”. Однако ни слова против не сказал. — Ты что-то серьёзное выяснил? — взволнованно спрашивает юноша, переставая обращать внимание на какие-либо разногласия и царящую вокруг атмосферу. — Разумеется, иначе я бы не позвал подальше от лишних ушей, — раздражённо отвечает Цзинь Цзысюань. А затем ухмыляется. — Но у меня условие. Информация в обмен на информацию. — С каких это пор? — возмутился Не Хуайсан, хлопая закрытым веером по своей ладони. — Изначально ни о чём подобном и речи не было! — Всё в жизни меняется, — пожимает плечами юноша. — Ты у кого научился этому, вымогатель? Раньше ты себя так не вёл. — На тебя посмотрел. Ты ведь у нас всех подряд всеми правдами и неправдами уговаривал дать списать какую-нибудь контрольную. — Я умело обращался со словами, а ты идёшь на обычный шантаж..! — Обмен, — любезно поправляет его Цзинь Цзысюань. — В любом случае, это не одно и то же, — запальчиво возражает Не Хуайсан. — Так в конце концов, чего тебе от него надо? — прерывает их Цзян Ваньинь, не выказывая никакого дружелюбия. — Раз уж и ты здесь, то от вас обоих, — задумчиво тянет юноша, а затем спрашивает прямо в лоб: — Что у вас случилось? Вы всю неделю ходите, вроде ничего и не изменилось, но что-то явно не так, как раньше. Я хочу знать. — Хуже девицы-сплетницы, — закатывает глаза Цзян Ваньинь, скрещивая руки на груди. — Ты на брата Не посмотри лучше. Он ведь у нас всегда в курсе всех дел, происходящих здесь. А я лишь… беспокоюсь за своего друга и… — на несколько секунд он замолкает, смотря на юношу в фиолетовом со смесью разных эмоций. А затем заканчивает таким тоном, словно не говорит ничего особенного: — Да, за него. А ты вечно рядом с ним, оказываешь какое-то влияние. Так что вопрос ещё и к тебе. — То есть, мы рассказываем тебе это, а ты нам — про Сюэ Яна? — уточняет Не Хуайсан, с прищуром смотря на Цзинь Цзысюаня. — Всё верно, — кивает тот. — Я не думаю, что это хорошая идея… — тихо начинает Цзян Ваньинь, пока Не Хуайсан взвешивает все за и против. — Мы с А-Чэном теперь пара, — решает, что Цзинь Цзысюаню доверять можно. — Что? Пара? — глаза юноши округлились, а после он победно усмехнулся. — Ха! Теперь Вэй Усянь мне должен денег! — поняв, что на радостях сболтнул лишнего, тут же поджал губы и отвёл взгляд, стараясь выглядеть совершенно невинно. — А ну-ка поподробнее, — любопытствует Не Хуайсан, совершенно не замечая, что Цзян Ваньинь уже был мрачнее тучи. — Да мы так… — неопределённо махнул рукой юноша. — Ставки делали ещё до того, как подрались. Он считал, что вы сойдётесь под конец обучения. Я сказал, что он вас недооценивает и это случиться раньше. Ну а что? Только слепой и глухой не заметил бы, что такое рано или поздно случится! — Вернусь домой — сразу же откручу ему голову, — с самым серьёзным выражением лица заявляет Цзян Ваньинь, заставляя Не Хуайсана хихикнуть, слегка прикрыв лицо веером. А юноша тем временем продолжал возмущаться: — Это не смешно вообще-то! Какой нормальный человек будет делать ставки на чужие отношения?! Цзинь Цзысюань тут же кинул взгляд на своего друга, а тот покачал головой, мол, не подавай виду. Ещё до отъезда Не Хуайсана они как-то поспорили насчёт того, когда же Вэй Усянь и Лань Ванцзи перестанут делать вид, словно никаких чувств у них друг к другу нет. Но Цзян Ваньину знать об этом было совершенно не обязательно, потому юноша быстро меняет тему: — Итак, ты обещал рассказать, что узнал про Сюэ Яна. Я слушаю. — Хорошо, — кивнул Цзинь Цзысюань и на несколько секунд замялся. Задумался, что именно стоит говорить и как преподносить информацию. После чего выдохнул, растеряв остатки былого веселья, и тихим голосом начал: — Я вспомнил, как около года назад отец с матушкой ссорились. И это имя неоднократно всплывало. Я под этим предлогом и написал отцу. Он сказал, что это его упущение, что я не в курсе таких серьёзных дел клана. Оказалось, что Сюэ Ян — выходец из нашего клана. Простой нищий, которого Чан Пин как-то обидел в детстве. Отец не вдавался в подробности, но, из того что я понял, повод был какой-то до жути глупый. И, когда сын Чан Пина на какое-то время покинул свой клан, Сюэ Ян пробрался туда и убил практически всех жителей, включая главу клана. Его словили и потребовали у нашего ордена разбирательства в том, что случилось. Отец, поговорив с ним, сказал, что у него какой-то выдающийся талант, что он довольно смышлёный, — Цзинь Цзысюань поморщился. Явно ему было неприятно понимать, что подобные вещи отец говорит не о нём, а о ком-то постороннем. — Сказал, что он подаёт какие-то надежды и такого нужно держать рядом с собой. Единственный минус, что всё обещался вечно завершить свою месть, чуть ли не грезил ею. Наверное, по этой причине они с матушкой и ссорились: она была против. Однако через некоторое время Сюэ Ян сбежал. Никто не знает, как ему это удалось, но с тех пор о нём никто ничего не слышал. — А теперь он появился в ордене Цишань Вэнь… — задумчиво бормочет Не Хуайсан. Все прекрасно знали, что Цзинь Гуаньшань падок на выгоду, потому если уж он сказал, что в этом Сюэ Яне что-то есть, то так оно и было. А значит этот юноша вполне мог оказаться одним из тех, кто подал идею того, как можно разрушить саблю бывшего главы Не. — Ты не обижайся, — тем временем хмыкает Цзян Ваньинь, — но твой отец полнейший мудак. Это заявление юноша никак не комментирует. Только демонстративно поворачивает голову к одному только Не Хуайсану, ожидая его реакции. — Думаешь, — задумчиво начинает тот, — он окажется последователем Тёмного Пути или изобрёл какой-нибудь яд? — Думаю, всё и сразу, — пожимает плечами Цзинь Цзысюань. — Но сейчас из доступной информации только яды, так что советую тебе сосредоточиться на них. — И как по-вашему Вэнь Жохань мог нанести яд на клинок, если всё время был на виду? — приподнимает брови Цзян Ваньинь. — Яд ведь не подействовал сразу, верно? — начинает рассуждать Не Хуайсан. — Так что он вполне мог быть прямо на руках Вэнь Жоханя. И так попасть на отцовскую саблю. А после он сразу же принял противоядие. — И наверняка тут замешана какая-нибудь Ци для того, чтобы яд быстрее проник в оружие, — подхватывает Цзинь Цзысюань. — Всего немного Ци, вмешательство которой невозможно будет заметить уже через одну палочку благовоний! — Надо будет изучить все известные яды, — кивает юноша, радуясь, что нашёл хоть какую-то зацепку, и уже разворачивается в обратную сторону, желая что-нибудь сделать с полученной информацией. И сразу же врезается в Цзян Ваньина. — Ты куда это? — спрашивает он, хватая Не Хуайсана за плечи и не давая ему никуда ускользнуть. — Тут же такая теория родилась, нужно проверить, — только начинает он и тут же поворачивается к Цзинь Цзысюаню, но тот, предатель, куда-то уже сбежал, не желая влезать в чужие отношения. — Успеешь. Нужно поторопиться, может, время обеда ещё не закончилось и мы успеем что-нибудь поесть. А потом пойдём хоть в библиотеку, хоть на край света. Не Хуайсан усмехается от этой фразы и мягко произносит: — Ну на край света идти не придётся, у меня не такие большие амбиции, чтобы стараться туда попасть. Да и что мне там делать? Ты-то сейчас здесь. И тянется к Цзян Ваньину, чувствует, как тот обвивает его талию руками. А сам обнимает его одной рукой за шею, а другой поглаживает по щеке. Никогда бы не подумал, что однажды сможет быть настолько счастливым, как сейчас. И как он только жил раньше без всего этого? *** Не Хуайсан изучил уже столько ядов, что при желании мог бы отравить всех преподавателей в Гусу самым разнообразным ассортиментом, чтобы сорвать уроки. Такой соблазн был, ведь надвигалась большая контрольная работа по всем темам, что они уже успели пройти. Часть тем юноша не прошёл из-за отсутствия на уроках и так не удосужился пройти то, что пропустил. И предпочитал только переживать по этому поводу, никак не стремясь исправить своё плачевное положение. Только продолжал сидеть в библиотеке, изучая яды и пути применения Ци. Зато был уверен в том, что хотя бы эти темы сможет написать идеально. Интересно, какое лицо будет у Лань Цижэня, если юноша завалит всё, зато на идеально напишет такое? Не Хуайсан усмехается и потягивается. Не знает, сколько уже так сидит, однако тело знатно затекло, хотелось размяться. Он переводит взгляд на Цзян Ваньина. Тот сидит и сосредоточенно повторяет всё подряд, надеясь, что это ему поможет на контрольной. Он несколько раз повторял то, что не будет помогать Не Хуайсану там, если сейчас он сам не возьмётся за голову и не начнёт учить хоть что-то. Неоднократно напоминал, что такую работу пересдать будет нельзя. И даже пытался отобрать все книги, никак не связанные с важными темами. Однако добился лишь того, что юноша начал их хорошо прятать, а когда садился за изучение, отсаживался подальше, чтобы успеть сбежать и спрятать всё. С тяжёлым вздохом Не Хуайсан смотрит на свои книги и понимает, что сейчас у него нет никакого желания снова возвращаться к этому. Требовался перерыв. Ещё один взгляд на Цзян Ваньина. Становится ясно, что тот сейчас точно не захочет прогуляться. Ну и в кого он такой ответственный? Он ведь столько времени общался с ним и с Вэй-сюном, не должен он быть таким ответственным. Да и зачем он всё это заучивает так, словно всё время никогда ничего не делал на уроках? — Я схожу прогуляться, — заявляет Не Хуайсан, поднимаясь на ноги. Ловит на себе неодобрительный взгляд и примирительно обещает: — С завтрашнего дня я обязательно всё начну учить, правда. А пока я хочу немного отдохнуть. У меня уже голова болит от такого количества информации. Но я чувствую, что скоро доберусь до истины. — Только не надо добираться до истины в ущерб своей учёбы, — хмуриться Цзян Ваньинь. — Тебе же потом хуже будет. — Я вернусь к тому, на чём закончил, когда пройдёт контрольная. И никому не будет от этого хуже. Короткий поцелуй в качестве прощания, и Не Хуайсан скрывается за дверью. По правде сказать, Цзян Ваньину в принципе не слишком нравилось это увлечение его пары, однако если ему это помогало справиться с тем, что случилось с его отцом, то пускай. В конце концов, юноша ведь не совсем повернулся на этой теме и не собирается ничего применять на практике. Вопрос стоял лишь в том, что потом он будет делать с полученной информацией. Допустим, докажет причастность ордена Вэнь к этому. Но что потом? Что он собирается делать с этим? Неужели попытается что-то противопоставить Вэням? Нет, Не Хуайсан достаточно сообразительный, чтобы так не поступать. Может, тогда не лично, а через другое кланы? Попытается повлиять на них и их мнение. Но ведь те и так уже знают про все бесчинства, но закрывают глаза. Зато орден Цинхэ Не точно сразу же выступит против, что подвергнет опасности и Не Хуайсана, и его брата. А если не сможет найти ни единого доказательства? Продолжит так перекрывать все бумаги? Или наконец успокоиться? А если наоборот найдёт подтверждения того, что клан Вэнь никак не причастен, что это всё был действительно просто несчастный случай? На такое он точно не отреагирует обычным согласием и смирением. Как бы Цзян Ваньину хотелось узнать всё наперёд. Защитить Не Хуайсана от всего, что только может произойти. Утащить к себе в орден, да приглядывать за ним, чтобы жил и ни о чём не беспокоился. Вот только кто же им это всё позволит? Оставалось лишь приглядывать за юношей, посильно помогая ему. А тот, кажется, был предельно счастлив и наслаждался всем происходящим. А от этого на душе у самого Цзян Ваньина становилось тепло и хорошо. *** Не Хуайсан действительно сдержал своё обещание и готовился к работе. Правда, никак нельзя было понять: насколько добросовестно он это делал. Хотя чего уж там, и без того было понятно, что прилагал он не слишком много усилий. Да ещё и начал отвлекать Цзян Ваньина. Любимым занятием оказалось лежать у него на коленях, читая книгу, а после внезапно откладывать её и теребить ленту для волос своей пары. И докучать ему своими разговорами. В какой-то момент Цзян Ваньинь даже начал думать о том, что лучше бы уж Не Хуайсан и дальше изучал энергию и яды. Именно так всё и оказалось и в этот раз. Они сидели на излюбленной поляне и занимались своими делами. Цзян Ваньинь учился, а Не Хуайсан доставал его. — Чэн-чэн, мне скучно, поговори со мной, — тянет юноша, вертя между пальцев краешек фиолетовой ленты. — Займись заданием. Не думаю, что ты или твой брат будут счастливы, если ты завалишь важную контрольную, — отвечает Цзян Ваньинь, не отрываясь от книги, однако позволяя продолжать играться со своей лентой. — Я уже прочитал книги. Они все скучные, — жалуется Не Хуайсан. Теперь не было даже Вэй Усяня, который обычно имел конспекты на все случаи жизни. Там всегда было написано всё самое необходимое. Пускай информация была не скомпонована, иногда шла вразброс. Однако там было всё, что могло пригодиться для более менее удачной сдачи контрольной работы. Конечно, можно было попытать счастье у Цзинь Цзысюаня, однако если с Вэй-сюном ещё можно было легко сторговаться, то с ним было намного сложнее. Потому решено было не рисковать. — И почему я не удивлён? — хмыкает Цзян Ваньинь. — Есть хоть что-то, кроме развлечений, что сможет заинтересовать тебя? Не Хуайсан нахмурился, задумавшись, с самым важным видом. И почти на целую минуту замолчал. А после заявляет: — Боевые веера. Ещё некоторые уроки у Лань Цижэня бывают очень даже интересными, редко правда. Но всё же! А ещё… ещё ты. И с наслаждением наблюдает за произведённым эффектом. Смотрит на то, как Цзян Ваньинь замирает, как на щеках появляется еле заметный румянец. Его ещё нужно было уметь замечать. Вот только Не Хуайсан раз за разом просто виртуозно заставлял юношу смутиться, потому и научился видеть. И, пользуясь этим замешательством, отводит руку, в которой юноша держит учебник, подальше. Кажется, он всерьёз сосредоточился на задаче: переключить всё внимание Цзян Ваньина на себя. — Ты знаешь, что ты до ужаса капризный? — на всякий случай уточняет тот. — Да, — кивает нисколько не пристыженный Не Хуайсан. — Мне дагэ с самого детства твердит об этом. — Может быть, тебе стоило бы прислушаться к своему брату? — Чувствую, когда я вас познакомлю, вы очень хорошо поладите, — задумчиво бормочет юноша. — Мне уже сейчас стоит начинать беспокоиться о том, что дагэ настроит тебя против меня. — Никто меня против тебя не настроит, А-Сан. Не неси ерунды, — качает головой Цзян Ваньинь, начиная поглаживать того по щеке, заставляя жмуриться от удовольствия и переполняющего его счастья. — Я запомню это, — отвечает Не Хуайсан. Знает, что дагэ действительно бросит пару каких-нибудь шутливых фраз, если конечно вообще одобрит такой выбор. Хотя, он скорее будет против выбора Цзян Ваньина. Юноша уже живо представлял себе эту картину, как его брат наклоняется к наследнику Цзян и недостаточно тихо, чтобы его не услышал Не Хуайсан, шепчет: "Он только притворяется добреньким, а на самом деле ещё более злой, чем я". От этого вырывается смешок, и юноша сразу же ловит на себе вопросительный взгляд. — Я о своём думаю, — отмахивается он, решая, что лучше не рассказывать так быстро, что может ожидать Цзян Ваньина. Не Хуайсан наконец поднимается чужих колен, вот только по его лицу можно понять, что он снова что-то задумал. Жаль только, что юноша совершенно не смотрел на него, снова вернувшись к изучению книг. И почти минуту они проводят в полном молчании. Один ждёт того, что другой наконец догадается отложить учёбу. Однако до Цзян Ваньина так и не доходит, что нужно сделать, потому юноше приходится действовать самому. Не Хуайсан берёт веер и им за подбородок поворачивает его голову к себе. А у Цзян Ваньина такой ошарашенный и смущённый взгляд одновременно. Но юноша тут же раскрывает веер и закрывается им, словно он здесь вообще не при делах, лишь только самодовольно улыбается. И чувствует, как его хватают за руку, отводя веер от лица и разворачивая к себе. — Ну что ж ты за человек такой, Сан-сан? Сам ничего не делаешь и другим не даёшь, — в шутку ругается Цзян Ваньинь, наклоняясь ближе к чужому лицу. А Не Хуайсан только и может, что открывать и закрывать рот, не зная, что произнести. Вся его самоуверенность вдруг куда-то испарилась и явно не собиралась возвращаться в ближайшее время. Цзян Ваньинь наклоняется ещё ниже и целует его прямо в уголок губ, от чего всё лицо Не Хуайсана залилось румянцем так сильно, что он даже перекинулся на уши. И самым ужасным было в этой ситуации то, что никак нельзя было закрыться веером, спрятаться. Потому он только отворачивает голову. На это Цзян Ваньинь только хмыкает. Надо же, как сам лезть, так юноша всегда горазд, а когда к нему, то смущение накрывает в головой, и он всё строит из себя саму невинность. Не Хуайсан чувствует чужие губы на своей щеке. — Наследник Цзян, — тихо бормочет он, — кто вас учил манерам? Средь бела дня пристаёте к наследнику другого ордена! — Не ты ли занимался тем же самым пару минут назад? — уточняет юноша, заставив Не Хуайсана хмыкнуть. Вот только ничего он ответить не успевает — его лицо обхватывают ладони и разворачивают, заставляя встретиться взглядом с серыми глазами. И снова юноша сидит в полной растерянности, готовый растаять от всего происходящего. Даже поборол желание подшутить над словами Цзян Ваньина. Готов был держать свой капризный характер в узде, лишь бы такие моменты не прекращались. Он чувствует чужое тёплое дыхание на своих губах, но не двигается. Даже не пытается. Только всматривается в чужое лицо, глаза, нос, губы. Цзян Ваньинь тоже внимательно смотрит. У них словно такая своеобразная игра, кто первым сдастся. И первым проигрывает именно он. Склоняется, припадая к чужим губам. А Не Хуайсан моментально отвечает на поцелуй, прикрывая глаза от удовольствия. Обнимает шею Цзян Ваньина, прижимаясь ближе к нему. Кажется, боится, что, если не сделает этого, просто улетит, окрылённый своим счастьем. Вот только слышит чужие шаги, которые всё приближаются к ним. Слышать чужие шаги юноша научился ещё с самого детства. Нужно было уметь это делать и определять дагэ это или нет, чтобы успеть вовремя спрятаться и избежать тренировки. Потому и сейчас услышал. И в панике, боясь, что посторонние их увидят, толкнул Цзян Ваньина в ближайшие кусты и, так как тот всё ещё держал его, он полетел следом. И буквально через пару секунд на поляну выбежало несколько мальчишек, увлечённых беседой. А Не Хуайсан всё смотрел на удивлённое выражение лица Цзян Ваньина, а после прыснул, утыкаясь ему в грудь. Дрожал от кое-как сдерживаемого смеха. — Какое же у тебя было лицо, — шёпотом произносит Не Хуайсан. — Не смешно, — ворчит Цзян Ваньинь. — И вообще, разлёгся на мне довольный. Ни стыда, ни совести. Ты подумал, что мы делать будем? — Подождём, когда они уйдут, — отвечает юноша, прижимаясь к нему сильнее. И тот уже хочет возразить, начать возмущаться. Однако Не Хуайсан уже сам наклоняется и целует Цзян Ваньина в губы. Очень нежно, медленно растягивая всё происходящее. Он явно привезёт домой очень много историй и совершенно точно побьёт рекорд дагэ.