Человек без цели

Не Хуайсан искренне возненавидел тишину в Нечистой Юдоли. Каждый раз, когда резиденция затихала, должны были грянуть ужасные вести. Это стало своего рода закономерностью. Потому с самого утра у юноши пропал аппетит. Однако надо было встретиться с братом и расспросить, что же случилось. Когда Не Хуайсан шёл к обеденному залу, все вокруг суетились, кажется, выполняли какой-то приказ, отданный ранее. Их юноша решил не беспокоить и не отвлекать. Только в груди появилась тревожное предчувствие чего-то плохого, совсем неизбежного. Он вошёл в обеденный зал. Не Минцзюэ всё ещё нет. Значит занят, заправляет всем этим переполохом. Не Хуайсан сел, взял в руки палочки и печально посмотрел на еду перед собой. Есть не хотелось совершенно. И каждый раз, когда он слышал какие-то шаги, вздрагивал, выпрямлялся, готовясь к приходу дагэ. Но тот всё не приходил, заставляя юношу переживать всё больше и больше. А когда дверь наконец отворилась, а на пороге показался Не Минцзюэ, выглядел он крайне мрачным. И замер, смотря на брата каким-то странным выражением лица. — Ты всё ещё здесь? — словно бы недоверчиво уточнил он. Не то чтобы он не хотел видеть своего диди, однако не хотелось быть именно тем, кто принёс дурные новости. — Да. Я тебя ждал, — кивнул Не Хуайсан, кладя палочки на место, так и не притронувшись к еде. — Что произошло? Не Минцзюэ медленно опустился рядом с братом, заставив того нервничать ещё больше. Обычно он садился напротив своего диди, а сейчас внезапно оказался бок о бок. — Послушай, — медленно начал он, — да, кое-что произошло… Прошлым вечером на Пристань Лотоса напал орден Вэнь. С лица Не Хуайсана моментально схлынули все краски, дыхание спёрло. — Что? — прошептал он, невзирая на то, что дагэ хотел продолжить. — Дай договорить… — Нет! Это бред! — затряс головой юноша. — Не верю. — А-Сан, — снова предпринял попытку продолжить Не Минцзюэ. — Повтори, — потребовал Не Хуайсан, до последнего надеясь, что его слух просто подводит его. И через секунду промедления со стороны дагэ нервы начали сдавать: — Повтори! — Клан Вэнь, — с тяжёлым вздохом заново начал тот, беспокойно смотря на брата, — вчера вечером напал на Пристань Лотоса. Пристань была сожжена, Цзян Фэнмянь и госпожа Юй погибли, — Не Минцзюэ наблюдал, как лицо его диди приобретало пепельный оттенок. — А… Цзян Чэн… он? — еле слышно спросил Не Хуайсан. — Он и Вэй Усянь пропали. Когда на помощь прибыли наши люди, их уже не было, — покачал головой дагэ. — Цишань Вэнь ищет их. Но никто не знает, где они на данный момент. Кажется, внутри что-то оборвалось. Что-то, что еле держалось в последнее время и пыталось восстановиться после случившегося на горе Муси. Сердце рухнуло вниз, в голове образовалась пустота. — А-Сан? — от молчания со стороны брата Не Минцзюэ забеспокоился не на шутку. А тот низко опустил голову, чувствуя, как в горле образовывался ком. Хотелось спрятаться, зажмуриться, надеясь, что это поможет. Что юноша спрячется от этого мира и всего ужаса, что здесь творится. И тогда, когда он выберется из своего укрытия, всё снова станет хорошо. Может, это всего лишь дурной сон? Не может же всё так быть. С Цзян Чэном ничего не могло случиться, это ведь неправда! В ушах начинает звенеть, а в уголках глаз скапливаются слёзы. Почему-то совершенно не получалось убедить себя, что всё будет хорошо. — А-Сан! — юноша почувствовал, как его встряхнули за плечи. — Я… Это ведь всё… Я не… — но ни одно предложение так и не удаётся закончить. Потому Не Хуайсан тут же решает отступить. — Я хочу к себе в комнату. — Я проведу тебя, — тут же забеспокоился Не Минцзюэ. — Не надо, — медленно покачал головой юноша. — Я сам дойти могу. Вот только в опровержение собственным словам, при попытке подняться на ноги, обессиленно рухнул обратно. Как-то совершенно внезапно всё вокруг потеряло свои краски. Аромат, исходивший от еды, к которой так никто и не притронулся, больше не ощущался. Не Хуайсан словно бы пребывал в прострации. Тело не желало слушаться, да и сам юноша не слишком желал сейчас что-то делать. В груди образовалась пустота, которая поглощала всё, заставляя замереть в оцепенении, замораживала поток мыслей. Он тяжело подпёр голову рукой, смотря куда-то вниз. Сквозь все предметы. — А-Сан, — снова позвал его Не Минцзюэ. И когда его диди поднял голову, в глазах его не было ни единой слезинки, хотя, казалось, всего несколько секунд назад он был готов разрыдаться так горько, как никогда раньше. Сердце Не Минцзюэ пропустило удар. Больше всего он сейчас боялся, что его брат сейчас убеждённо заявит: "Почему ты так беспокоишься? Цзян Чэн скоро мне напишет". Однако тот всё молчал. Сероватый цвет лица не проходил. Рука сама по себе нашла веер, начиная нервно вертеть его между пальцев. — Не Хуайсан, — теперь в голосе Не Минцзюэ слышалась опаска, — не пугай меня. Теперь, когда отец ушёл в уединение, а лучший друг пропал без вести, если ещё и диди сойдёт с ума, то что же он будет делать? Уж точно не сможет простить себя до конца жизни. — Я знаю, — юноша прошептал так тихо, словно говорил это самому себе. — Я не сошёл с ума. Я не хочу плакать. Я… я ничего не хочу. Услышав эти слова, Не Минцзюэ испугался только больше, ведь такое поведение юноши было совсем необычным. Обычным было бы кричать, плакать и упираться до тех пор, пока силы окончательно не иссякнут. — А-Сан, давай я лучше отведу тебя в твою комнату, — он не предпринимал попыток расшевелить диди, но всё равно желал добиться какой-то реакции с его стороны. А тот лишь слабо кивнул, понимая, что лучше всего ему будет оказаться там, где ему всегда было спокойно. И шёл, опираясь на дагэ и только благодаря ему ещё не рухнул вниз. В душе царила буря, которой юноша был так сильно занят, что даже на ногах стоять нормально не мог. Стоило подумать о клане Вэнь, как в груди закипала злость, жгучая ненависть. Не Хуайсану казалось, что, попадись ему в руки все причастные к случившемуся, он собственноручно придушит каждого в порыве мести. Однако это сразу же гасилось всепоглощающим отчаянием. Неужели он больше никогда в жизни не увидит Цзян Чэна? А если и увидит, то будет ли тот цел? Что с ним вообще? Он погиб или просто скрывается где-то? А люди вокруг продолжали заниматься своими делами. Как они вообще могут продолжать жить как ни в чём не бывало, когда случилось такое? И почти сразу до юноши доходит. Никого из них лично это не касается. Ни у кого не было родственников, детей, своей пары. Для них это ещё одно жуткое происшествие, подтверждающее бесчеловечность Цишань Вэнь и то, что теперь главе Не нужно готовиться к их визиту. Стоило им только добраться до комнаты Не Хуайсана, как он тут же отступил на шаг, растерянно смотря на брата. — Оставь меня, — тихо попросил юноша. — Я хочу побыть один. Если вдруг что, я найду тебя. Или кого-нибудь пошлю за тобой. — Ты… — Пожалуйста, — меньше всего Не Хуайсану хотелось рыдать по своему возлюбленному на плече брата, который не в восторге от этого выбора. А Не Минцзюэ был готов принять всё что угодно на свете, благословить хоть десять брачных церемоний, встать перед братом, принимая все нападки общества на себя, лишь бы сейчас не видеть своего диди таким. Его лицо никогда не было таким бледным, а взгляд пустым и растерянным. Однако Не Минцзюэ позволил юноше уйти в комнату одному. Лишь с тревогой постоял около минуты, вслушиваясь в тишину. А затем всё же ушёл, приказав ближайшей служанке немедленно звать его, если начнёт происходить что-нибудь неладное. Не Хуайсан же медленно опустился на постель и замер. Что ему делать дальше? Почему всё это произошло? Всё ведь только начало налаживаться. Да, они безумно скучали друг по другу, не хватало даже писем, хотелось видеться. Однако это было лучше. Лучше было бы даже, если бы не было возможности писать друг другу, но они бы знали, что каждый жив и здоров. Но сейчас… Юноша растерянным взглядом блуждает по комнате, пока не натыкается на раскрытый веер на подставке. Тот самый, который подарил ему Цзян Чэн. И в тот же момент внутри со звоном что-то разбилось вдребезги. Эмоции нахлынули с головой. Из груди вырывался сдавленный всхлип. Ещё несколько секунд Не Хуайсан пытался совладать с собой, сам не до конца понимая, зачем это делал. Пытался успокоиться. Однако из глаз уже градом катились слёзы, а плечи дрожали. Юноше казалось, что ещё секунда — и он задохнётся. Он быстро подскочил на ноги и оказался около стола. Всего пару мгновений смотрел на треклятый веер, а после схватил его и замер. Попросту не знал, что с ним делать. Держал в дрожащей руке, пока на него капали слёзы. В голове проносились сотни мыслей. Не Хуайсан чувствовал, как его мечты разбиваются на тысячи осколков, которые режут его душу, сердце изнутри, причиняя неимоверную боль. От счастливых воспоминаний лучше не становилось. Они словно вскрывали его изнутри. Больно было физически. И через секунду веер полетел в стену, ударился и упал. А Не Хуайсан пошатнулся и сам чуть не рухнул вниз, кое-как удержал равновесие и больше не смотрел в сторону веера. Легче не становилось. В груди всё ещё бушевала буря. Гнев вперемешку с болью, отчаянием и сожалением не давали успокоиться, сжигали изнутри. Юноша метнулся к шкафу и резким движением отворил его. Быстро нашёл спрятанную в самой глубине коробку со всеми подарками Цзян Чэна и тут же вывернул всё её содержимое на пол. За последнее время там прибавилось писем от него, но сейчас видеть этот родной почерк было как ножом по сердцу. Не Хуайсан осел на пол, дрожа и продолжая рыдать. Хотелось в клочья разорвать все эти письма. Рисунок, который когда-то давно — теперь казалось, что это было в прошлой жизни, — рисовал Цзян Чэн. Именно этот рисунок юноша и схватил, уже было хотел разорвать на две части, а потом ещё и ещё, пока не останется ни единого намёка на то, что здесь было раньше. Однако не хватило силы. Не Хуайсан так и замер, сидя на полу и сжимая края этого листа. А после прижал к груди, сгибаясь пополам и задыхаясь в собственных рыданиях. Совсем рядом лежала и фиолетовая лента для волос — ещё одно напоминание о Цзян Ваньине. Столько всего они вместе прошли. Тогда почему в один день всё так резко изменилось? Почему Небеса так жестоки? В чём виноват юноша, что на него свалилось столько бед? Хотелось вырвать сердце из грудной клетки, лишь бы хоть как-то притупить эту боль. Почему он не может избавиться от сердца? Неужели это горе и боль будут преследовать этого до самого конца? Почему так больно? Почему так мучительно и невыносимо? Почему это всё никак не прекращается? И всё что Не Хуайсан мог — лежать на полу, свернувшись маленьким калачиком, и рыдать. Ненавидеть свою судьбу и клан Вэнь. Бесконечно сожалеть о стольких упущенных возможностях. И утопать в своей скорби. На протяжении следующих двух дней Не Хуайсан попросту отказывается выходить из своей комнаты. Не то, чтобы Не Минцзюэ заставлял его это делать. Он скорее сам себя заставлял заходить и проверять брата по несколько раз на дню. Было безумно больно и непривычно видеть такого молчаливого брата. Тот вечно что-то рассказывал, а если не рассказывал, то оживлённо рисовал или ещё чем-нибудь занимался. Сейчас же на него взирал мёртвый, потухший взгляд. Не Хуайсан сидел на кровати, поджав ноги к груди и обнимая колени руками, и по большей части молчал, предпочитая слушать, что ему расскажет брат. А если и говорил, то голос был безжизненный, почти равнодушный и очень тихий, как шелест ветра. И дагэ сидел рядом с ним. Тоже молчал, пытался разговорить, просил, умолял, от безысходности ругал. Но всё бестолку. Юноша замкнулся в себе, и не было ни единой идеи о том, как вытащить его наружу. Не Минцзюэ боялся оставлять диди одного на долгое время. И каждый раз, когда засиживался в кабинете, ему начинало казаться, что он слышит этот обессиленный голос, который зовёт его. Может быть, так было и на самом деле. Может быть, Не Хуайсану не нравилось оставаться в одиночестве. Где-то вдалеке раскатисто загремела приближающаяся гроза, и Не Минцзюэ сразу подумал о том, что нужно поскорее закончить все свои дела и вернуться к брату. Тот никогда не любил грозы. И идя в комнату к диди, глава клана готовился к встрече с подавленным, депрессивным подростком, замкнувшимся в себе и немногословным, возможно, даже, если его растормошить, агрессивным. Чего не ожидал увидеть Не Минцзюэ, так это брата с альбомом в одной руке и кистью в другой. Он сидел спиной к двери и что-то сосредоточенно рисовал. Заметил чье-то присутствие только тогда, когда его брат прочистил горло, заставляя вздрогнуть. — Ох, дагэ, — в голосе послышался лёгкий испуг. Не Хуайсан быстро заморгал, от чего слёзы, стоявшие в глазах, исчезли. А альбом он накренил так, чтобы невозможно было рассмотреть, что он там рисует. Однако совсем не учёл стоявшие рядом фиолетовые краски, на которые тут же бросил взгляд Не Минцюэ. — Рисуешь? — он очень старался, чтобы его голос звучал как можно мягче. Как же сильно он не любил разговоры по душам. Никогда они нормально у него не выходили. — Да. Как-то внезапно вдохновение нашло, — настороженно ответил юноша, повергнув брата в шок. За эти два дня Не Хуайсан ещё ни разу не проявлял такого живого участия в беседе. И не брал в руки кисти и нос воротил, когда брат предлагал отвлечься и порисовать. Не Минцзюэ сел на постель рядом с диди. Даже не пытался заглянуть и узнать, что, а точнее кто, был изображён в том альбоме. Этого делать не требовалось. Потому, собрав всё своё мужество в кулак, он снова аккуратно спросил: — Цзян Ваньина? Не Хуайсан замер, на зная, как стоит отвечать на этот вопрос. За всё это время они ни разу не поговорили о том, что произошло. Ни разу не всплывало это имя. — Это плохо, по-твоему? — наконец решил уточнить юноша. — Я просто пытаюсь понять какой в этом смысл? Неужели тебе станет от этого легче? — признался Не Минцзюэ. — Я не знаю. Но и забывать его так просто не хочу, — Не Хуайсан тут же свёл брови у переносицы. — Забывать или отпускать? — уточнил дагэ, чем заслужил враждебный взгляд со стороны брата. — Можешь говорить, что хочешь, но нет никаких подтверждений тому, что А-Чэн мёртв. Его всё ещё разыскивают, — Не Хуайсан раздражённо взглянул на дагэ исподлобья. — И вернуться он может в любой момент. Не хочу больше ничего слушать! “А вот и замкнутый, агрессивный подросток”, — с мрачной иронией подумал Не Минцзюэ, снова собирая всю свою волю, чтобы продолжить разговор. — Я понимаю, тебе тяжело, и если ты хочешь поговорить… — Не хочу я говорить об этом, — холодно отрезал юноша, совершенно не заботясь о чувствах своего брата. А тот апатично посмотрел на диди, понимая, что тут никакая душещипательная беседа не поможет. Тот выглядел сломленным и подавленным, готовым похоронить себя рядом с рисунками, нежели принять горькую истину. — А-Сан, неужели ты сам не понимаешь, что скорее… — предпринял ещё одну попытку Не Минцзюэ. — Он не мёртв, — юноша начинал терять терпение и смотрел на дагэ, как на самого заклятого врага. И как помочь кому-то справиться с потерей, если этот “кто-то” самого факта потери признавать не хочет? — А-Сан, прошу, послушай меня, — однако это было попросту бесполезно, ведь Не Хуайсан полностью ушёл в свои мысли. — Если бы Цишань Вэнь схватил А-Чэна, то непременно говорил бы это об этом каждом углу. Устроил бы показательное наказание, чтобы продемонстрировать, что случается с теми, кто идёт против диктатуры, — голос юноши звучал очень взволнованно. — Но этого не случилось, значит с А-Чэном всё хорошо. Просто так умереть он не смог, он достаточно талантливый заклинатель, чтобы не умереть от какой-нибудь рядовой нечисти в лесу. Значит, просто умело скрывается где-то. Может… может, он просто ранен и пытается восстановиться. Он скоро вернётся. И всё будет хорошо. Кто бы что ни говорил… Не Минцзюэ обессиленно выдохнул, наблюдая за диди, который вновь принялся рисовать. По его лицу было видно, что родной образ всё ещё причиняет страдания, однако он готов был перенести это. Не Минцзюэ мог помочь бороться со скорбью и гневом. Знал, как усмирить тоску и уменьшить страдание. Но глаза его брата, впервые за это время живые и ясные, горели решимостью и упрямством. В них была надежда. И как бороться с этим? *** На четвёртый день по Нечистой Юдоли начали разносится крики. Причиной послужило то, что Не Минцзюэ начало казаться, будто увлечение его брата начало перерастать в какую-то одержимость. Тот то не мог кисть в руки взять, то сейчас днями напролёт только и делал, что рисовал, забывая про всё на свете. Тогда дагэ попытался конфисковать краски и холсты, чему Не Хуайсан сразу же воспротивился. Кричал, что нельзя так поступать. Кричал, что тот не имеет права отбирать единственное, что приносит хоть какую-то радость. Кричал, что его брат до ужасающего жестокий и бездушный. Просто бессердечный. Сердце Не Хуайсана билось как сумасшедшее. В груди снова проснулся тот гнев, подпитываемый болью и скорбью, который юноша так старательно хоронил в себе последнее время. Проснувшись, все эти чувства метались внутри хозяина, сводя его с ума. На них нисколько не действовали все те успокаивающие настойки, которые эти четыре дня вливал в себя юноша по велению дагэ. Достигнув пика кипения, поддавшись бушующим эмоциям, Не Хуайсан схватил курильницу для благовоний и швырнул её в брата. Курильница тоже появилась только недавно. И жглись в ней только успокаивающие благовония. Это было тоже веление дагэ. Тот надеялся, что это поможет его брату лучше спать по ночам. Не Минцзюэ без проблем увернулся от летящей в него курильницы, которая ударилась о стену и разбилась. Но теперь смотрел на своего диди как на душевнобольного. — Я не желаю тебя ни слышать, ни знать! — кричал тот тем временем. — Убирайся отсюда! А Не Минцзюэ тем временем думал о том, что бы сделал отец на его месте? Наверное, оставил бы Не Хуайсана в покое на некоторое время, дал бы ему успокоиться, а потом спокойно поговорил. Это у отца получалось намного лучше: говорить по душам, распутывать клубок из чужих эмоций. Не Минцзюэ так не умел. Единственное, что он умел, так это смотреть на то, как его маленький диди ломается и никак не препятствует, а даже содействует, этому. — Мы чуть позже спокойно поговорим. А пока я тебя оставлю, — наконец произнёс дагэ и развернулся, чтобы покинуть комнату. Ах, как же ему хотелось перестать сдерживать свои эмоции. Он не умел беспокоиться так, как все нормальные люди. Каждый раз, когда нервничал, начинал повышать голос. Так что сейчас не начать кричать и ссориться с братом ему стоило неимоверных усилий. — Как будто ты мне нужен! — прилетело ему вслед. Но Не Минцзюэ только стиснул зубы, не позволяя себе сорваться на Не Хуайсане. Понимал, что в любой другой ситуации тот бы не позволил себе таких слов. Не трогать диди он решил хотя бы до ужина. А всё это время он провёл в своём кабинете, гипнотизируя взглядом нетронутый кувшин с самым крепким вином в округе и анализируя уровень собственной безответственности и бесполезности. Из угла, словно завладев частичкой души Не Хуайсана, с укором взирала арфа. Не Минцзюэ не знал, что он вообще творит. Неужели думает, что юноша разберётся со своими демонами за несколько часов и явится к ужину? Полный бред. Когда служанка постучала в дверь с известием: “Молодой господин так и не пришёл в обеденный зал”, глава клана понял, что тот снова залез в свою раковину и будет там сидеть, пока не придёт в себя. А такое случится очень нескоро, если всё продолжит идти такими темпами. Потому кувшин с вином Не Минцзюэ убрал подальше, решив, что сейчас не время предаваться унынию. И направился к комнате брата. Но каково же было его изумление, когда, зайдя в его комнату, потом обойдя всю резиденцию и задний двор, Не Хуайсана найти не удалось. В груди нарастала паника. И главное, что не к кому было обратиться за советом, за помощью. Некому было сообщить эту ужасную новость. Не Хуайсан пропал. Был самый разгар ночи. Не Минцзюэ нервно мерил шагами свой кабинет, перебирая в голове все варианты предположительного местонахождения диди. Всех слуг он уже давно отпустил, сказав, что им следует отдохнуть, так что на чужую помощь рассчитывать не приходилось. Глава клана тяжело опустился за стол, массируя виски. Ну что же он за старший брат такой?! Не Хуайсан пропал прямо у него из-под носа! Знал же, что нельзя его одного оставлять! Теперь казалось, что арфа смотрела на него ещё более осуждающе, и Не Минцзюэ уже начинал скучать по тем прекрасным дням, когда диди играл ему спокойные мелодии, от которых на душе становилось полегче. Выдернуло из мыслей то, что он услышал грохот, а после чьё-то крайне недовольное четырхание. Не Минцзюэ сначала замер, но опомнился спустя всего пару секунд и тут же ринулся в коридор, где застыл как вкопанный. У самой двери стоял Не Хуайсан, вот только волна облегчения при виде диди почти что мгновенно сменилась паникой, когда он заметил, в каком состоянии был юноша: опираясь одной рукой на стену и чуть покачиваясь, Не Хуайсан слегка сконфуженно смотрел на лежащий на полу веер. — А-Сан! — ахнул дагэ и тут же ринулся к брату, больше всего на свете боясь увидеть, что тот ранен. Однако тот поднял голову и одарил Не Минцзюэ совершенно счастливой улыбкой. И дагэ остановился. Такой непринуждённой радости в глазах диди он не видел уже очень давно. И тем более странно она смотрелась в нынешний обстоятельствах. — О, дагэ! — весело воскликнул юноша. — Ты ещё не спишь? Не Минцзюэ же присматривался к юноше, который с трудом сохранял вертикальное положение и сейчас собрался предпринять попытку поднять веер. — Где ты был? — холодно спросил глава клана, стараясь пока не делать никаких выводов. Хотя запах вина говорил сам за себя. — Да так… прогуливался, — пожал плечами Не Хуайсан и пошатнулся. — Надо же. И с каких это пор в воздухе витает спиртное? — начал закипать дагэ. — В небе не витает спиртное, — хихикнул юноша, ещё не подозревая о всей серьёзности ситуации. — Тогда где же ты успел напиться?! — повысил голос Не Минцзюэ, сжимая руки в кулаки и даже не пытаясь помочь брату устоять на ногах. — Я-я не пьян! — тут же в панике начал отнекиваться его диди, а после решил сдаться добровольно: свёл большой и указательный пальцы так, что между ними осталось меньше одного цуня, говоря: — Ну может быть только вот столечко! — Ты хоть представляешь, как сильно я за тебя переживал?! Я чуть с ума не сошёл! — гаркнул он и только благодаря воле Богов держал себя в руках, а не схватил этого глупого мальчишку за шиворот и не начал трясти до тех пор, пока бы до него не дойдёт, какую же глупость он совершил. — Извини, — юноша наконец бросил свои жалкие попытки поднять веер и просто опёрся на стену. За шиворот Не Хуайсана всё же схватили, но только для того, чтобы затащить в кабинет и усадить его. — А теперь ты объяснишься! — заявил Не Минцзюэ. — Хорошо, — кивнул юноша. — Я был зол и решил прогуляться. — А заодно и напиться до беспамятства? — недовольно уточнил дагэ. — Почему? Вполне даже впам-памя-впамя… — Не Хуайсан раздосадованно фыркнул. — Так вышло. Тем более, я же недалеко был. Я в оружейной спрятался. Там тихо. — Что?! — изумлению Не Минцзюэ всё не было предела. — Я немного увлёкся… и как бы вот, — развёл руками, мол, что уж теперь поделать. — Отлично! — крикнул глава клана. — Мы дошли от стадии гнева до стадии алкогольного самоубийства всего за один день! Хорошо, что тебе ума не хватило выйти за пределы Нечистой Юдоли! Ты хоть представляешь, какой опасности мог себя подвергнуть! Ты же помнишь… — Что Цишань Вэнь может прийти и за нами, — голос звучит весело, вот только в глазах больше нет той искрящейся радости. — Спасибо, я помню. Не могу об этом забыть уже который день. Слушай, ты не устал уже от в-всех этих чужих интриг, ман-манипуляций ин-нформацией? Тебя не тошнит от этого? Меня вот т-тошнит, — Не Хуайсан недовольно поморщился. — Почему нельзя просто пойти и спалить этот чёртов орден ко всем чертям. Отправить его в преисподнюю, где ему самое место! — а следующую фразу он буквально крикнул: — Но нет! Мы сидим и ничего не желаем делать! Конечно! ведь никто не хочет о-объединяться! Но кто захочет объед… объединяться, если никто не подаёт идею! У всего должен быть свой лидер! — А-Сан, я по… — Но нет! Ты твердишь мне изо дня в день, что я должен выбросить из памя-ти полто-пол-полтора года моей жизни! Забыть дорогого мне человека на раз-два! Ты хоть знаешь каково это любить кого-то?! — Не Хуайсан стёр рукавом катящиеся по лицу слёзы. — Но ты не понимаешь! Юноша согнулся в три погибели, а его судорожный вздох больше напоминал всхлип. — Уж прости мне моё упрямство, — теперь голос звучал очень глухо, — но иди к чёрту! Я не собираюсь ничего так просто отпускать и забывать! Совершенно неожиданно рядом оказался Не Минцзюэ, который осторожно обнял брата, прижимая к себе. А диди начал вырываться. Бил по плечам, бокам, выкручивался, как только мог. Вот только сейчас совершенно ничего не мог противопоставить брату и оказался прижат к нему. Потому вскоре перестал трепыхаться и уткнулся в его плечо, дрожа всем телом и всхлипывая. *** На шестой день Не Хуайсан к завтраку не явился. Если ещё вчера то, что он не выползал из комнаты можно было оправдать жутким похмельем, то сегодня всё должно было быть нормально. И сегодня с утра Не Минцзюэ понял, что больше так продолжаться не может. Диди не становилось лучше, и если ничего не предпринять, тот наверняка сведёт себя с ума… или в могилу. Потому, поджав губы, глава клана поднялся из-за стола, пообещав, что если Не Хуайсан откажется идти, то он потащит мальчишку за шиворот сначала на завтрак, а потом к лекарям. И, перебирая в голове все возможные последствия своего решения, Не Минцзюэ открыл дверь, сразу же столкнувшись с братом. Тот испуганно отскочил назад, никак не ожидая так внезапно с кем-то встретиться. Не Хуайсан смотрел на него, пытаясь унять своё испуганное сердцебиение. И от одного только этого дагэ испытывал облегчение. Наконец-то юноша смотрел прямо на него, а не куда-то мимо с настоящими, живыми, эмоциями, не ушедший в свои мысли. — Я как раз шёл к тебе, — сообщил Не Минцзюэ, отступая с прохода. — Голоден? — Только немного, — голос юноши звучал тихо, да и сам он выглядел странно. Передние пряди по обыкновению были выпущены, зато остальная масса волос собрана в пучок, который Не Хуайсан до этого никогда не носил. И теперь был похож на любого самого обычного адепта Цинхэ Не. Сходства добавляла самая обычная одежда без каких-либо излишеств, что было совершенно несвойственно юноше. Лицо бледное, а под покрасневшими — похоже, всю ночь плакал — глазами тёмные круги. И по его ровной напряжённой спине и тому, как он сжимает веер, становилось понятно, каких усилий стоило покинуть свою комнату. Кажется, и сам понимал, что не может торчать там вечность. Что нужно что-то делать дальше. Не Хуайсан не бросался на шею брату со слезами на глазах и не бился в новой истерике. Лицо выражало холодное спокойствие, а взгляд немного растерянный и печальный. Наконец юноша прошёл в обеденный зал и сел за стол. Не Минцзюэ напротив. И посмотрел на диди, внимательно, желая изучить детальнее, понять, что с ним случилось, в какую сторону произошли изменения и что теперь с ними делать. — Что ты сегодня собрался делать? — осторожно спрашивает он, смотря на то, как диди начинает завтракать. Конечно, то, в каких малых количествах он ел, вообще сложно было назвать хоть каким-то приёмом пищи. Однако, появлялась надежда, что скоро всё встанет на свою места. Не Хуайсан пожимает плечами. — Не знаю. Может, погулял бы, — он всё ещё был где-то глубоко внутри себя, но честно старался выбраться наружу. — О. Ну конечно! — кивнул Не Минцзюэ, а потом вспомнил, к чему прошлый раз привела такая “прогулка”, потому добавил: — Я прогуляюсь с тобой. Хочу составить тебе компанию. На это юноша ничего не ответил. Коротко взглянул на брата, кивнул и снова вернулся к завтраку. — А-Сан, ты в порядке? — настороженно спросил Не Минцзюэ, а после мысленно хлопнул себя по лицу. Ну какое в порядке? — Да, — кивнул Не Хуайсан. А потом его внезапно что-то осенило и он начал было: — Дагэ, я… Вот только прервал его стук в дверь. — Господин Не, разрешите войти, — это голос одного из разведчиков. И как же сейчас Не Минцзюэ желал прогнать его восвояси, однако просто не мог. — Потом скажешь, — коротко кинул он брату, а после уже громче разведчику: — Заходи. А тому повторное приглашение и не требовалось. Дверь сразу же отворилась. Молниеносно и бесшумно этот разведчик оказался рядом с главой клана, передал в руки ему записку, а после, рассыпаясь в извинениях за то, что потревожил, удалился. Не Хуайсан тактично молчал, не мешая брату разбираться в серьёзных делах. Даже не смотрел на эту записку, сделав вид, словно его занимал этот завтрак — хотя, куда уж там, еда казалась абсолютно безвкусной. Вот только в самой глубине души трепетала робкая надежда, что случилось что-то хорошее. Какая же глупость надеяться, что в нынешних условиях может случиться хоть что-нибудь хорошее. Словно в подтверждение последней мысли, Не Минцзюэ нахмурился. — Что там? — ровным тоном спросил юноша. А дагэ тут же резко вскинул голову, с беспокойством смотря на брата. Понимал, что сказать нужно, но слишком переживал, как подобная информация отразится на его состоянии. Последние события и без того немало подкосили его. — Разведчики заметили клан Вэнь, приближающийся к нашей границе во главе с Вэнь Чао, — наконец медленно произнёс Не Минцзюэ, внимательно следя за реакцией. Юноша от этого вздрогнул, резко втянул носом воздух. А затем нахмурился. Понял, что у них попросту нет выбора принимать или нет этих гостей. — И… когда же они прибудут? — тихо спросил Не Хуайсан. — Думаю, к завтрашнему дню точно. Аппетит пропал совсем, и миску с едой пришлось решительно отставить. — Выходит, надо подготовится к приёму "гостей". Нужно, чтобы завтра все были готовы в любой момент атаковать и защищаться, — решительно заявил Не Хуайсан, кажется, сейчас он больше всех жаждал крови Вэней. — А-Сан… — Не Минцзюэ совершенно не нравился такой холодный и отчуждённый брат. Его диди уже давно бы запаниковал, предоставил всю ситуацию в чужие руки, но никак не начал бы советовать какие-то решения. Не вёл бы себя так невозмутимо. — Я буду в порядке, — перебил его юноша, поднимаясь из-за стола. — Тебе надо идти и разбираться с этим. Я буду у тебя в кабинете. И своё слово он сдержал. Действительно сидел в кабинете, практикуясь в игре на арфе. Старался выбирать лишь самые успокаивающие мелодии, надеясь, что это сможет утихомирить его собственную бурю в сердце. Как бы юноша не старался строить из себя холодную невозмутимость, внутри ему всё также было плохо. Ничего никуда не делось и не хотело успокаиваться. Однако Не Хуайсан прекрасно понимал, что ему нужно взять себя в руки и заставить делать хотя бы что-то. Хотя бы какие-то минимальные действия, иначе сам с ума сойдёт и брата вслед за собой утащит. Все эти мелодии почти не помогали, зато здо́рово отвлекали от неприятных мыслей, что лезли в голову. Всё-таки, когда занят изучением чего-то нового, нет возможности думать о других вещах. *** Не Хуайсан не хотел выбираться из постели. Предпочёл бы просидеть весь день в комнате, однако прекрасно понимал, что это непозволительная роскошь. Юноша снова затянул пучок. Снова оделся совершенно непримечательно. Он не мог надеть траур, просто не имел никакого права, однако хотел. Потому единственным верным решением было лишь одеваться как можно скромнее. Подаренный кинжал был спрятан в кармане рукава ханьфу специально для "гостей". В другой руке красовался боевой веер. Не то чтобы Не Хуайсан собирался бросаться с порога на Вэней, однако, если возникнет необходимость, он ни капли не брезгуя поубивает всех, кого только сможет. Раздался стук в дверь. — А-Сан, ты в порядке? — это Не Минцзюэ. — Да, — юноша резко отвернулся от зеркала и направился к двери. — Они уже приехали? — Через пару часов уже будут здесь, — ответил дагэ, когда дверь отворилась и из комнаты вышел его брат. — Все уже готовы к внезапным ситуациям? — спросил Не Хуайсан, раскрывая веер. — Да. Не думай об этом слишком много, я уже обо всём позаботился. — Не хочу, чтобы в случае чего хоть кто-то из Вэней выбрался отсюда живым. Если я начну кидаться на них, останови меня, пожалуйста. — Я буду занят устранением свидетелей, — с усмешкой ответил Не Минцзюэ, стараясь разрядить обстановку, вот только это нисколько не помогло. Потому он решил перейти к более важным делам: — Расскажи мне лучше, что из себя представляет Вэнь Чао? — Скажем так, если у него спросить: живёт ли он умом или сердцем, то он ничего не ответит. Потому что у него нет ни того, ни того. Сидя в зале для приёма гостей, Не Хуайсан примерялся, с какой силой примерно нужно бить тем вот чайником по лицу, чтобы убить человека. — А-Сан, — брат заметил этот взгляд, потому поспешил напомнить о том, как он должен себя вести, — не надо принимать поспешных решений. И в какой момент они поменялись местами? С каких это пор именно Не Минцзюэ даёт подобные наставления особенно своему младшему брату? Стоило двери открыться, а на пороге показаться Вэнь Чао в сопровождении Вэнь Чжулю и Ван Линцзяо, как Не Хуайсан тут же прикрыл лицо веером, подавляя в себе желание показать всё, что он думает о том, что произошло за последнее время. И взгляд со стороны брата вносит свой вклад, заставляя одуматься. Никто сегодня никого не должен подставлять. После этого, за закрытыми дверями, они могут говорить всё, что захотят. Но сейчас… Не Хуайсан выдохнул. Единственное, что он мог, это взять себя в руки. А потом срываться на всём подряд, сколько душе угодно. Перед гостями уже дымился горячий чай, когда тишина начала становится всё более затяжной и давящей. — Чем обязаны вашему визиту? — первым начал разговор Не Минцзюэ и со стороны могло даже показаться, что он совершенно спокоен. — Он ещё смеет спрашивать, — возмутилась Ван Линцзяо, плотнее прижавшись к Вэнь Чао, а тот хмыкнул. Всё это вызвало у Не Хуайсана лишь желание закатить глаза. Однако вместо этого он лишь вздохнул, отводя взгляд от двух самых омерзительных людей в этой комнате. — Ваш брат, — Вэнь Чао злобно зыркнул в сторону Не Хуайсана, — принимал активное участие в бунте на горе Муси. И выказал явное неуважение к клану Цишань Вэнь, — голос Вэнь Чао звучал высокомерно и надменно. А вот этих слов и сам глава клана начал подумывать о том, что лучше было бы просто убить эту выскочку. — Его необходимо наказать. Юноша от этих слов даже не вздрогнул. Знал, что брат никогда ни под каким предлогом не даст его в обиду. И уж точно не позволит кому угодно отдавать распоряжения на территории клана Цинхэ Не. Только глава клана имел полное право решать, кого следует наказывать за какие-либо оплошности, а кого — нет. Не Минцзюэ же в свою очередь нахмурился, сжимая руку в кулак. — Но раз уж это ваш младший брат, да ещё и наследник, — тем временем продолжил Вэнь Чао, с превосходством смотря на главу клана, и явно не страшился последствий своих слов, — то мы можем простить его. При одном условии. — И каком же? — Не Минцзюэ не собирался соглашаться, однако узнать, насколько далеко Цишань Вэнь хочет зайти, стоило. — Сущая чепуха. Мы установим наблюдательный пункт, — эти слова моментально повергли в шок обоих братьев. И почти одновременно в них вскипела злость. — Наблюдательный пункт — голос Не Минцзюэ дрожал от напряжения и плохо прикрытой ненависти. — Да, именно он, — тут же довольно мурлыкнула Ван Линцзяо, желая покрасоваться перед Вэнь Чао. — Согласно новому указу ордена Цишань Вэнь, в каждом городе должен быть установлен наблюдательный пункт под единым командованием клана Вэнь. И глава клана резко стукнул по столу, теряя остатки своего терпения. — Вы пришли в мой орден и ещё смеете диктовать мне свои условия?! — прогремел Не Минцзюэ. — Возомнили себя центром Поднебесной?! — Не стоит горячиться, — на Вэнь Чао всё это впечатления не произвело. Рядом с ним стоял Вэнь Чжулю, за котором он мог в любой момент спрятаться, так что совершенно не удивительно, что он всё продолжала кичиться своей мнимой властью. — Не стоит повторять ошибок ордена Цзян. Они отказались от наблюдательного поста, и к чему их это привело? На Не Хуайсана это действует моментально. Он резким движением руки закрывает веер, смотря на Вэнь Чао таким взглядом, что любому бы стало не по себе. Кажется, юноша впервые был в такой всепоглощающей ярости. — Ваш клан возомнил себя императором горы? — пусть голос и был тихим, однако каждое слово было пропитано ядом и ненавистью и отражалось ото всех углов комнаты. — Никто вам это не запрещает, но вы должны знать свою гору, ибо на других вам не рады. Вэнь Чао распахнул глаза, впервые столкнувшись с такой наглостью и такой открытой неприязнью к своей личности. Ван Линцзяо вздрогнула и поёжилась от этого тона, чуть спряталась за спиной любовника и взирала оттуда на Не Хуайсана, как на главного врага. А тот не жалел ни об одном из сказанных слов. И не видел никакого осуждения со стороны брата. Вот только то, чего никто из них двоих не ожидал, это самого подлого действия со стороны Вэнь Чао. Тот резко потянулся к одной из стоящих чашек, где всё ещё стоял горячий чай, схватил её и тут же со всей злостью швырнул Не Хуайсану в лицо. Юноша инстинктивно прикрыл лицо руками и наклониться в сторону, вот только счёт шёл на секунды, так что надеяться, что он сможет как-то увернуться, не приходилось. И в следующее мгновение руки обожгло болью. На долю секунды юноше показалось, что облили его ледяной водой, вот только эти ощущения сразу же сменились острой жгучей болью. От боли из глаз тут же брызнули слёзы, а дыхание перехватило. Он не мог издать даже тихого вскрика. Только прижал руки к груди, сгибаясь пополам. На несколько секунд повисает гробовая тишина. Не Минцзюэ поражённо смотрел на своего брата и уже было дёрнулся к нему, желая помочь, как вдруг увидел самодовольную усмешку на лице Вэнь Чао. — Всех, кто не выказывает должного уважения ордену Цишань Вэнь следует наказывать, — насмешливо сказал он. — Вы ещё можете согласиться на наши условия. — Идите к чертям, к херам, куда хотите, но чтобы ноги вашей больше не было на территории клана Цинхэ Не! — Не Минцзюэ уже положил руку на рукоять своей сабли. — Как глупо с вашей стороны, — надулась Ван Линцзяо. — Вэньскую шлюху спросить забыли, — рыкнул глава клана и тут же повернулся к слугам, что стояли около самого выхода. — Объявите о чрезвычайной ситуации в резиденции. А те, заранее готовые к подобному раскладу событий, молниеносно выскочили за дверь и спустя пару секунд послышался звук сигнальных огней. Не Хуайсан тем временам приходил в себя. Было всё ещё жутко больно, пелена из слёз застилала глаза, так что приходилось часто моргать, чтобы избавиться от этого. В ушах шумела кровь, но даже так он прекрасно слышал, что его брат уже рвёт и мечет. Юноша старался выровнять дыхание. Он потом подумает о том, как ему больно, потом будет лечить раны. Сейчас не время отвлекаться на что-либо. Нужно поскорее прийти в себя, поскорее собрать мысли воедино. Юноша поднимает голову, когда дагэ стоит уже с саблей в руках, решая, на кого напасть первым. В груди сразу же вспыхивает страх. Здесь же Вэнь Чжулю! Если ему удасться добраться до брата, то… — Дагэ… — прохрипел Не Хуайсан, желая хоть как-то исправить положение. Был согласен даже на то, чтобы ему язык отрезали. Всё что угодно. Но он не мог потерять ещё и брата. Вот только тот даже не взглянул в его сторону, продолжая пристально смотреть на противников, гадая, с кем предстоит сражение. В зал кто-то ворвался, и, судя по тому, как на мгновение расслабились плечи Не Минцзюэ, это кто-то из Нечистой Юдоли. Короткий кивок в сторону Не Хуайсана, означающий :”Уведи его отсюда”. И слышится звук металла о металл. Началось сражение. Почти здраво осознавая что происходит, юноша потянулся к своему вееру. Руки болели и плохо слушались, однако лучше иметь хоть какое-то оружие. Кто-то схватил его за плечи, резко поднимая. — Молодой господин, — это оказался Мао Бэй, — мне нужно отвести вас в укрытие. Не Хуайсан оглянулся, понимая, что здесь и другие заклинатели Нечистой Юдоли. Все были готовы к битве, потому ни на одном лице не было ни замешательства, ни испуга. Дальше юноша заметил своего брата, что вступил в ожесточённую битву с Вэнь Чжулю, и сердце рухнуло куда-то вниз. Он было дёрнулся к дагэ, желая защитить, однако его тут же потащили в другую сторону. Мао Бэй превосходно отбивался от всех, кто оказывался рядом с наследником Не. А задачей юноши было лишь прятаться за чужой спиной и позволять себя защищать. Сердце бешено колотилось. В этой неразберихе было слишком легко потеряться. Юноша заметил. что где-то начал разгораться пожар. И сейчас, в пылу этой битвы, родные места было просто невозможно узнать. Не Хуайсан заметил, что Мао Бэй дрался уже сразу с двумя заклинателями из Цишань Вэнь. И в какой-то момент у одного из них в руке сверкнул спрятанный кинжал. Заклинатель хотел всадить его в спину старейшины. И юноша, превозмогая боль, распахнул веер, резанув им по запястью этого заклинателя. Тот резко отшатнулся, вскрикнув, и выронил кинжал. И тут же получил удар нижней стороной веера по солнечному сплетению. Юноша вложил в этот удар и свою Ци, так что, сложившись пополам, заклинатель закашлял кровью. Мао Бэй, покончив с другим заклинателем, тут же повернулся к этому. Быстро отодвинул наследника себе за спину и резким, порывистым движением проткнул заклинателю грудь там, где находилось сердце. — Дагэ… он… — взволнованно начал юноша. — Нет на это времени. Моя главная задача — спасти вас. А с главой Не есть другие воины, — бросил мужчина и снова потащил Не Хуайсана вперёд. Не Хуайсана это всё мало успокоило. Тревога никак не желала покидать сердце. Хотелось вырваться из чужой хватки и побежать к брату. Однако и сам прекрасно понимал, что этим самым сделает только хуже всем, кроме клана Вэнь. Потому только молча спешил вместе со старейшиной, никак не возражая и даже видом не показывая, что недоволен таким раскладом событий. Они успели почти к самым воротам, когда заклинатели Цишань Вэнь их окружили. — Молодой господин, — тут же взволнованно начал Мао Бэй, — я постараюсь пробить вам путь дальше. Вам нужно будет лишь бежать вниз по склону. Наши люди вас встретят и отведут дальше. — Но… — уже начал юноша, желая спросить: "А как же вы?" — Вы меня поняли? — перебил его старейшина, беспокоясь, что Не Хуайсан может его не послушать. — Да, — кивнул тот, чувствуя, как тяжелеет у него на сердце. Неужели ему придётся оставить мужчину здесь одного? Неужели, тому придётся пожертвовать собой ради спасения юноши? — Наследника схватить живым, — донёсся откуда-то приказ. И около дюжины заклинателей тут же помчались в их сторону. У Не Хуайсана что-то оборвалось в душе. Они ведь не смогут выстроить прости всей этой толпы. А если он умрёт, то что будет делать его брат? Что будет, если Нечистую Юдоль подчинят? — Держитесь за мной и постарайтесь подгадать момент, чтобы сбежать, — наставляет Мао Бэй. — Х-хорошо, — голос юноши подрагивал. Он раскрыл веер, готовясь защищаться. И в следующую же секунду заметил, как один из заклинателей уже замахнулся, желая ударить его. Не Хуайсан инстинктивно пригнулся и ушёл ему на спину, успев порезать бок. Треск огня становился всё отчётливее. Едкий дым проникал в лёгкие, от чего становилось труднее дышать, и юноша закашлялся. Чуть не пропустил удар и в самый последний момент заблокировал его закрытым веером. Однако сил не хватало для того, чтобы продержаться так достаточно долго, потому пришлось отступить. И почти сразу же он наткнулся на другого заклинателя, который моментально перешёл со старейшины на юношу. Поняв, что ситуация явно не в его пользу, Не Хуайсан прикинул, кто из этих двух заклинателей сильнее. И, решив, что второй, тут же пошёл на него в атаку. Бессовестно воспользовался тем, что был отдан приказ не убивать наследника, так что силы в удары противники вкладывали меньше. Заклинатель без проблем увернулся от удара юноши и попытался нанести свой. Однако Не Хуайсан тут же пригнулся достаточно низко, чтобы успеть достать из потайного кармана кинжал и всадить его в ногу заклинателя. И, воспользовавшись тем, что тот временно обездвижен, резко выдернул кинжал, заставив мужчину взывать от боли. Лёгкий толчок ногой, и противник повалился на спину. А юноша тут же развернулся к другому заклинателю, который уже спешил к наследнику. Мао Бэй же отражал атаки остальных заклинателей. Пользовался тем, что тех слишком много и в общей неразберихе, те могут случайно ранить своих союзников. Трое заклинателей уже были мертвы. Ещё двое тяжело ранены. Остальные были вполне способны стоять на ногах и всё оттесняли старейшину. А тот не всесильный, начинал уставать и отступать. У Не Хуайсана сердце было готово выскочить из груди от беспокойства за всё вокруг. Пусть все тренировки с братом не прошли даром, однако их было слишком мало, чтобы достаточно привыкнуть к темпу настоящего боя. Юноша всё ещё был слишком слаб телом, чтобы достаточно долго держаться. Так что и сам сейчас сдавал назад. Не пытался атаковать, лишь только бесконечно защищался да уворачивался. И начинал путаться в ногах, оказываясь в опасной ситуации. Понимал, что если свалится на землю, то сразу же проиграет бой. — Наследник Не, уходите! — крикнул Мао Бэй, понимая, что большинство атакующих заклинателей сейчас сосредоточены на нём, а те, что находятся около юноши, ранены и от них будет довольно просто сбежать. Не Хуайсан повернул к старейшине голову, чтобы убедиться, что услышал приказ правильно. Ожидал увидеть одобрительного кивка или ещё чего-нибудь. Однако вместо этого увидел, как, сражаясь с толпой заклинателей, мужчина упустил из виду одного из них. А тот резко и широко замахнулся и ударил мечом по шее Мао Бэя. Время словно бы замедлилось. Секунды растянулись в минуты. Юноша наблюдал, как голова старейшины слетает с его шеи. Как его тело безвольно падает вниз. Голова покатилась по вымощенной дороге прямо к ногам окаменевшего от ужаса и шока Не Хуайсана. Тот встречается взглядом с совершенно пустыми, стеклянными глазами Мао Бэя, в которых отражается закатное небо. Такое же кроваво-алое, как кровь, льющаяся рекой в Нечистой Юдоли. Никак не мог вспомнить, как дышать. Перед глазами всё поплыло. Надо бежать. Нельзя задерживаться ни на секунду. Нужно спастись. Хотя бы ради брата. Вот только Не Хуайсан не в силах отвести взгляд от отрубленной головы. Ему начинает казаться, что это голова его дагэ. Что это его мёртвое тело лежит где-то неподалёку. Что вообще сейчас с дагэ? Не постигла ли его та же участь? Не попал ли он в план? Может, Вэнь Чжулю уже выжег его Золотое Ядро? Юноша ведь и раньше видел смерть, так почему же эта стала для него столь внезапной? столь сильным ударом? Может, это потому что сейчас умершим человеком оказался тот, кого Не Хуайсан знал, кто пытался его спасти? Тогда почему же сам юноша не попытался спасти старейшину? Он пошатнулся, готовый упасть в любой момент. Но кто-то не дал. Крепко схватил за руки, выворачивая их. Веер и кинжал со звоном выпали. Вот всего пережитого боль ощущалась как-то притуплённо, но её хватило, чтобы отрезвить юношу. И тогда он заметил, что руки его сжимал один из заклинателей Цишань Вэнь. И Не Хуайсан тут же начал вырываться, надеясь, что у него всё ещё есть шанс спастись, сбежать. И все его попытки были крайне отчаянными, пусть и безуспешными. Юноша царапался, кричал и брыкался, прикладывал все свои силы. Однако против сразу нескольких заклинателей, которые превосходят его по силе, это ничем не могло помочь. Довольно быстро Не Хуайсана связали. Но даже так он не оставлял своих жалких и отчаянных попыток выбраться на волю. И внезапно по затылку его ударило что-то тяжёлое. Юноша обмяк и больше не сопротивлялся. *** Темно. Очень темно. Может, его веки были всё ещё закрыты или просто глаза не привыкли к темноте? Голова раскалывалась так сильно, что хотелось свернуться калачиком и тихо скулить. Всё тело ломило и лежать неудобно. Он что, спал на каменном полу? Горло саднило так, как будто он долго кричал. Пить. Хотелось пить. “Не Хуайсан, просыпайся, — сказал юноша сам себе. — Тебе надо хотя бы встать. Ну же”. И он встаёт. Голова сразу же закружилась, а к горлу начала подкатывать тошнота. Юноша с трудом начал осматриваться. Перед глазами всё расплывалось. Но, из того, что он смог разглядеть, находился он в какой-то темнице. Вот только здесь подозрительно тихо. Не единой души. Из последних сил Не Хуайсан подполз к решётке, ухватился за неё руками и попытался выглянуть наружу. Почти такая же кромешная темнота. Где-то там вдалеке свет от факелов, однако из-за расфокусированного зрения мало что можно было увидеть. Память тем временем начала постепенно возвращаться. И от нахлынувших воспоминаний, юноша вздрогнул, понимая, что скорее всего сейчас находится где-то в Безночном городе. И тут же отшатнулся от решётки, упал на спину и в панике отполз в ближайший угол. Нет-нет-нет. Не могло быть такого. Паника начала душить. Нужно было срочно выбираться. Но как? Отсюда вообще был выход? Послышался скрип тяжёлой двери и чужие шаги, которые всё приближались к нему. А юноша дрожал от страха, не зная, что теперь ему делать. Дверь темницы отворилась, и на порог ступил Вэнь Чао вместе с Вэнь Чжулю. К, пусть и малому, но удовлетворению Не Хуайсана, первый выглядел довольно потрёпанным и прихрамывал, а рука Вэнь Чжулю была перевязана. — Так-так-так. Кто тут у нас? Уже догадался, где ты находишься? — язвительно спросил Вэнь Чао, подходя ближе и сверху-вниз смотря на юношу. А Не Хуайсан действительно представлял собой зрелище довольно жалкое. Одежда до сих пор была в крови, все полученные в ходе битвы синяки, ушибы и порезы никто не обработал, да и был он крайне бледным. Не то что полностью отдохнувший Вэнь Чао. Однако даже так Не Хуайсан соскрёб остатки своего мужества, сжал кулаки и с вызовом поднял голову, холодно смотря в глаза врага. Спина сразу выпрямилась и стала похожей на натянутую струну. И ни единого слова не сорвалось с его губ. — Что же ты молчишь? В Нечистой Юдоли ты был более разговорчивым, — продолжал глумиться Вэнь Чао. — Кстати, про Нечистую Юдоль, у меня для тебя новости. Не Хуайсан поджал губы, стойко терпя происходящее. Не может, просто не имеет права, показать себя слабым, доказать превосходство Вэнь Чао над ним. Пусть тот делает, что хочет. Если убьёт юношу, то так тому и быть, может, так будет даже лучше, чем в конечном итоге сломаться под чужим давлением. — Твой драгоценный клан пал, — с особым удовольствием поведал младший наследник Вэнь, с предвкушением выжидая реакцию на эти слова. А после, чтобы его слова точно трактовали правильно, добавил: — Абсолютно бесповоротно. Нет ни единого шанса на восстановление. Точнее, этот шанс сидит прямо передо мной. А твой старший брат мёртв. И тут же разразился смехом. А Вэнь Чжулю с какой-то странной смесью эмоций посмотрел на своего молодого господина. А у Не Хуайсана сердце словно бы перестало биться. Почву из-под ног выбили окончательно. Теперь не осталось совершенно ничего, за что можно было бы цепляться. Лицо начало стремительно терять цвет. Такого ведь быть не могло, правильно? Чтобы дагэ умер? Нет, бред какой-то. Только не его сильный, почти всемогущий дагэ, стоящий как скала и защищающий брата от всех напастей. Он не мог. Только не он. Не Хуайсану пять лет. — Дагэ, когда я прыгаю с камня на камень, то как будто немного лечу даже! — радостно сообщал мальчик, бегая вокруг своего брата. — О, это очень хорошо, диди, — он подыгрывал Не Хуайсану и улыбался, отвлекаясь от своих заданий, который задал отец. — Может, когда ты встанешь на саблю, то очень быстро научишься летать. Хорошо, что уже сейчас делаешь успехи. Не Хуайсану одиннадцать. — Дагэ! Когда я наклоняю голову вот так, — и показывал, как именно он наклонял голову, — то вот эта передняя прядь такой хорошей длины. Вот бы у меня все волосы были такими. — Знаешь, с моей стороны та прядь тоже выглядит неплохо. Мы можем сами постричь тебе волосы, при условии, что, когда родители будут ругать нас за это, ты возьмёшь всю вину на себя, — он знал, что это не спасёт, что родители будут ругаться на старшего сына, что это он не доглядел, однако так он выполнял желание брата и приучал его к ответственности. Вполне неплохая тактика, считал он. Не Хуайсану пятнадцать. “Дагэ, — в одном из писем пишет он, — я знаю, что ты против, чтобы я тебе писал, пока на обучении, но я правда не знаю, что делать. В Гусу меня никто не любит. Адепты считают меня глупым бездельником и не слишком хотят со мной общаться. Но я ведь не глупый, я много чего знаю, просто из другой сферы…” “А ты хочешь, чтобы прямо все эти адепты тебя любили? Я вот даже рад, что ты не вливаешься в общество этих зануд, которые дальше своих учебников нос не показывают. Эти глупые заучки просто не знают, каково это с живым человеком общаться. Не переживай по их поводу и сосредоточься на учёбе.” Не Хуайсану шестнадцать. “Дагэ, в этом году я сразу нашёл себе двух друзей, которые не считают меня странным и разделяют мои интересы, представляешь? Может, этот год в Гусу будет не так плох, как предыдущий?” “А-Сан, ты же помнишь, по какой причине ты остался на второй год? Не отвлекайся от учёбы. И я очень надеюсь, что никто не узнает о тех правилах, которые вы нарушите.” Не Хуайсану семнадцать. — Дагэ, я буду тебе играть. Я научился и хочу, чтобы ты послушал, — Не Хуайсан садится около арфы. Беспокоится, как бы у брата не случилось отклонение Ци и прикладывает все усилия, чтобы избежать такого поворота событий. Готов играть хоть день и ночь. — Хорошо. Только если будешь мешать, я выгоню тебя вон, — предупреждает он, продолжая разбираться в бумагах. Однако в компании диди это всё идёт легче и быстрее. Не Хуайсану семнадцать. И он мысленно пообещал спастись хотя бы ради своего брата. Не Хуайсану семнадцать. — Твой старший брат мёртв.