Человек без цели

Даже природа умела молчать. Молчала она траурно, о чём-то, чаще всего, попросту неведомом для обычных людей. Иногда молчание было таким лёгким и хорошим, заставляющим выдохнуть, обретя душевное спокойствие. А иногда молчание бывало таким, как сейчас: тревожным, мрачным. Молчала природа о сотнях погибших на реке Хуанхэ около границ клана Цишань Вэнь. Победа оказалась на стороне Союзных кланов, однако для каждого она была самой тяжёлой из всех, какое когда-либо у них были. Огромные потери понесли обе стороны. И обе стороны замерли, подхватывая тревожное молчание природы. Лагерь Союзных Кланов находился в полном оцепенении. Лекари усердно трудились над ранеными, главы всё пытались обдумать следующий свой ход. Вот только всё это казалось лишь обычным фоновым шумом. Всем вокруг казалось, что время внезапно замерло на месте. Молчание подхватывало и разносило по всему лагерю плач тех, кто потерял родных и близких в этой битве. Любой шёпот теперь казался слишком громким, попросту неуместным, криком. Нельзя. Случилось горе, нельзя кричать о своих делах. Нужно почтить память ушедших. Но люди находили места, где их шёпот был не так слышен. И обсуждали. Обсуждали произошедшее во всех красках и подробностях. И находили кого обвинить. Крайним оказался, как это бывало чаще всего, Информатор. Информатор всем всегда виделся некой тёмной фигурой, одетой в чёрное, как сама пустота, ханьфу и маске, полностью скрывающей его лицо. Чем дольше существовал Информатор, тем большими подробностями обрастала его внешность. Например, оказалась, что маска его разделена на две части: чёрную и белую. На белой были написаны рунические символы, которые наверняка защищали от чего-то. А на лбу маски был горизонтально перевёрнутый золотой полумесяц. По мнению людей, у Информатора была прямая, даже горделивая осанка и высокомерно задранный подбородок. Он знал, что осведомлён куда лучше и гордился этим, однако понимал, что другим людям нужна его помощь, потому через прорези глаз всегда можно было увидеть благосклонный взгляд. Никто, на самом деле, понятия не имел, как именно выглядел Информатор. Он стал уже чем-то вроде легенды, которая всё ещё существовала, а не канула в лету. Люди разве что только не возвели его до статуса божества, начиная вечно уповать на его помощь. И как бы главы кланов не боролись с этим бардаком, творящимся в головах простых людей, всё было безуспешно. Первое письмо от Информатора пришло совершенно неожиданно. Владелец лавки вееров подошёл, когда увидел проходящих мимо Лань Сиченя и Не Минцзюэ, и сказал, что у него важное поручение: передать им письмо. Письмо оказалось набором иероглифов, которые вообще ничего не значили. Даже если брать каждый иероглифов по отдельности и пытаться связать их между собой по значению каждого, то выходила какая-то абсолютная бессмыслица. Цзинь Гуаньшань предположил, что это чья-то дурная шутка или что их пытаются отвлечь от куда более серьёзных тем. Вот только остальные наотрез отказались выбрасывать письмо, всё пытаясь разгадать шифр. И о чудо! Цзян Ваньинь смог сделать это первым. Оказалось, если читать все иероглифы наискосок, начиная с правого верхнего угла, то выйдет текст. Да не просто текст, а целое сообщение о планах Вэнь Жоханя и о том, как можно поступить на данный момент, учитывая слабые и сильные места противника. Такие письма приходили нерегулярно. Оно и неудивительно — шпионаж — дело трудное, да и не всегда удаётся найти возможность незаметно отправить сообщение. Однако, когда приходили, были очень кстати. Потому люди сразу же начали винить этого таинственного Информатора за то, что тот не предупредил о таком огромном количестве солдат с вражеской стороны. Прислал только одно единственное: “Около реки засада. Подготовьтесь к серьёзному сражению и будьте осторожны. Нападение может начаться ещё на подходе.” Разумеется, все тогда забеспокоились, ведь раньше подобные записки — нет, даже не записки, а целые письма — были гораздо больше и подробнее. Неужели с Информатором что-то случилось и он потратил своё последнее время на то, чтобы предупредить об опасности, а не скрыться самому? Главы кланов боялись потерять такого ценного человека, который мог так просто и безвозмездно раскрыть важную тактическую информацию. Они всё ещё относились к нему с подозрением, тщательно анализируя каждое письмо и стараясь понять: не хотят ли их подставить. Однако ещё ни разу этот человек не обманывал. Настораживало то, что он никогда не желал встретиться лично. И никто не знал, как им самим связаться. Не было никаких контактов для обратной информации. Письма доставлялись из совершенно разных, никак друг с другом не взаимосвязанных мест. И, кажется, такой способ общения Информатора более чем устраивал. — О следующей битве он нас даже не соизволит предупредить, — тихо ворчал заклинатель из ордена Цзинь в окружении своих товарищей по оружию. Их никогда не предупреждали о каждом бое. Но если близилось по-настоящему серьёзное сражение, Союзные Кланы быстро об этом узнавали. Вместо предупреждений о незначительных сражениях приходили небольшие сводки о политике клана Цишань Вэнь как внутри, так и снаружи. Обычный человек знать так много не мог — отсюда и пошли слухи, что на их стороне какой-то дух. Моральный настрой это поднимало даже скептично настроенным заклинателям. Следующим, кого винили все заклинатели — за исключением двух глав клана — был новый советник Вэнь Сюя. Когда только появилась информация о том, что предыдущий советник по каким-то неведомым обстоятельствам ушёл на покой, а через несколько недель его место занял кто-то другой, люди не слишком переживали. Конечно, наличие советника значительно усложнит жизнь Союзным Кланам, однако такой уж проблемой не будет. Вот только спустя пару недель войска клана Цишань Вэнь начали оттеснять остальные кланы. Весь прогресс, полученный за месяц невыносимых сражений, был перечёркнут одним боем. И уже на следующий день появились слухи о личности этого самого нового советника. И в тот же день это имя прогремело по всем кланам. Не Хуайсан. Оба, Цзян Ваньинь и Не Минцзюэ, отказывались в это верить. Такого же быть не может, чтобы А-Сан встал на сторону Цишань Вэнь после всего, что этот клан натворил. Он же не мог просто так согласиться. Они оба тут же начали придумывать тысячу оправданий. Может, он просто хотел спасти свою жизнь? Но на эту теорию сразу же набросились все остальные, говоря, что тот не должен был так поступать. Из-за него погибли люди, и, если так и дальше пойдёт, продолжат погибать. Он не должен был поставить свою жизнь превыше жизней сотен людей. Варианты с тем, что под пытками его сломали, перекроили мировоззрение, промыли мозги, и тот делает всё это не от безысходности, а по собственной воле даже не рассматривались. Не верили в то, что Не Хуайсан может перейти на чужую сторону. Лань Сичень придерживался того же мнения, считая, что юноше просто не оставили выбора. Другие же заклинатели и главы кланов были настроены слишком резко и агрессивно. Тех, кто пытался найти логическое оправдание было слишком мало. Людям просто нужно было кого-то обвинять, а кого именно — уже не так важно. Потому всеобщее осуждение повисло и на Не Минцзюэ с Цзян Ваньином. И если в первом случае всё ещё было понятно, ведь Не Хуайсан его брат, то во втором случае это вызывало множество шепотков и сплетен. — Они же с ним любовничками были, — пренебрежительно фыркал один из солдат. — Вот он и пытается его выгораживать и репутацию очистить. О своей репутации бы лучше позаботился. После того, как он Пристань Лотоса отбил, его, может, и стали все уважать, но сейчас он снова роет себе могилу. — Ох, что бы сказала госпожа Юй, если бы узнала, что её сын оказался мужеложцем, — качал головой другой. — Да какая разница? Он же всё равно теперь глава. У него нет выбора, кроме как найти себе жену, чтобы произвести наследника. — Кажется, его сейчас это совсем не заботит. Он денно и нощно о своём любовничке беспокоится. — Знаете, что я думаю по этому поводу, — встревал третий солдат и выжидающе смотрел на своих друзей, желая увидеть неподдельный интерес. — Ну, не томи, — раздражённо начинал подгонять его второй. — Приворот это всё. Не зря же говорят, что этот наследник Не внезапно зельями увлекаться начал. Думаю, это всё было спланировано. Цзян Ваньинь сейчас под приворотом и в ничью больше сторону не смотрит. И благодаря этому предателю Не Хуайсану Цишань Вэнь выиграет войну. А тот раз, и позовёт к себе главу Цзян… — И что? — Как “что”? — возмущался заклинатель тем, что его так бессовестно перебили. — И ты думаешь, он пойдёт? — Так я ж говорю, под приворотом он. Пойдёт как миленький, куда он денется? Оглянуться не успеем, как Цзян Ваньинь уже в браке с одним из самых важных советников Цишань, и Пристань Лотоса тоже под их контролем. И Цишань вернёт отбитую Пристань Лотоса без весомых потерь. — Намудрил ты как-то, — качал головой первый солдат. — Ну давайте, найдите мне объяснение получше, я посижу подожду, — тот сразу отворачивался, не желая больше произносить ни слова. Напряжение между вчерашними союзниками висело в воздухе. Заклинатели Цинхэ Не, может, и не одобряли действий своего бывшего наследника, но ещё никто не смог уличить их в том, что бы они отзывались как-то плохо о нём даже за закрытыми дверями. И именно по этой причине остальные кланы деловито воротили нос. Цзян Ваньинь тоже пытался повлиять на своих подчинённых, однако вскоре пришлось оставить эти попытки — они так ни к чему и не привели. — Нет надобности делать такой акцент на личности, — как-то раз сказал Лань Цижэнь. — Кем бы он ни был, в любом случае он наш враг. Ещё чуть позже оказалось, что никто не представлял, чего можно ожидать от Не Хуайсана. Одни люди до этого момента даже не думали, что он может быть на что-то способен. Лань Цижэнь тоже не мог никак оценить, говоря, что в Гусу тот был довольно способным, но слишком ленивым. Кто-то считал, что раз юноша выступает на стороне клана Вэнь, то окончательно свихнулся и теперь от него можно ожидать любого безумства. На исходе восьмого месяца Союзные Кланы подобрались к той части реки Хуанхэ, где начинались границы ордена Вэнь. Стоило всего лишь пересечь реку и они окажутся около самых границ клана. Все были готовы к сражению, но никто не подозревал, что битва окажется настолько кровопролитной, что обе стороны будут в ужасе от этого. Даже, казалось бы, хладнокровные и безжалостные Вэни. За эти восемь месяцев они успели отбить Пристань Лотоса и Облачные Глубины. И по просьбе Информатора — это единственное, чем они смогли отплатить ему — некоторых людей из клана Вэнь они не брали в плен, не заточали в тюрьмы и темницы. Те люди, за которых просил Информатор, оказались полезными как лекари. Да и явно были против диктатуры собственного ордена. А после ещё и Цзян Ваньинь по неведомой никому причине поручился за них. Довольно серьёзной проблемой всего плана Союзных Кланов оказалось, что врага они попросту недооценили. С приходом советника большинство военных походов Цишань Вэнь стали успешнее. И когда Союзные Кланы начали терять надежду на то, что из их проекта хоть что-то выйдет, тогда-то и объявился Информатор. И благодаря ему силы почти сравнялись. Заклинатели тут же разделили всё на чёрное и белое. Информатор — хороший, дарующий спасение. Не Хуайсан — плохой, несущий смерть и разруху. И в чужих мотивах никто разбираться не хотел. А мир вокруг наверняка знал о том, кто именно скрывался под маской Информатора. Знал о причинах и целях, которые преследует каждый, о чьей судьбе задумывались. Знал и молчал, тревожно ожидая, когда люди вокруг найдут ответы сами. Наверняка виной дурным снам Цзян Ваньина послужило именно это молчание. Ах, как бы он хотел получить ответы на все свои вопросы. И каждый день вопрошал у Небес. Но в ответ никогда ничего не получал и со временем перестал надеяться на что-то. И в эту ночь, как впрочем очень часто, он ворочался на циновке, метался и хмурился, не в силах проснуться и вынужденный наблюдать как его самые потаённые страхи оживают на его глазах. Цзян Ваньинь был в каком-то саду. Вдалеке виднелось огромное дерево, к одной из веток которого были прикреплены самые обычные верёвочные качели. И на них кто-то сидел, неспешно раскачиваясь. Что это за фигура никак не удавалось разглядеть — была ночь, небо заволокло тучами и слабый лунный свет не позволял увидеть слишком многого. Все кусты и деревья таяли в этой жуткой темноте. А у Цзян Ваньина было стойкое ощущение, что он должен найти и увести отсюда кого-то. Кого-то безумно важного. Но в округе никого, кроме этой тёмной, зловещей фигуры, не было. Потому он медленно направился в сторону этого дерева. Стоило юноше сократить расстояние в половину, как эта таинственная фигура, словно что-то почувствовав, обернулась. В темноте сверкнули два глаза, которые сразу же уставились на гостя. На голове были закрученные рога. А стоило этой фигуре понять, кто стоит перед ней, губы сразу же растянулись в улыбке. Но не такой, какая обычно бывает, когда встречаешь старого друга, с которым не виделся много лет, наоборот, в ней не было ни капли доброжелательности. Только мрачная удовлетворённость и холодный расчёт. Одета фигура была в одежду клана Цишань Вэнь. Но самое ужасное было даже не это, а лицо. Мертвенно-бледное, с синяками под глазами и белыми, обескровленными, губами. Это лицо принадлежало Не Хуайсану. Цзян Ваньинь оцепенел. Не смел больше пошевелиться, неверяще вглядываясь в лицо перед собой. А юноша тем временем с неизменной грацией поднялся и медленно, очень неспешно, прошествовал к своему гостю. За его спиной зашевелились тени. Множество теней с такими же горящими глазами. Кажется, Цзян Ваньинь успел даже заметить блеск Луны отражённой от поверхности какого-то меча. И юноша не смел отвести взгляда, когда Не Хуайсан, или кто-то выдававший себя за него, подошёл к нему. И их обоих сразу окружил запах крови, смерти. — А-Сан, — только и мог хрипло прошептать Цзян Ваньинь, пытаясь разглядеть в глазах напротив родное, привычное тепло, однако натыкался только на холод и безразличие. Губы Не Хуайсана тут же искривились в злой, презрительной усмешке. В его взгляде, каждом жесте, позе сквозила будоражащая царственность. Разве таким был тот в их последнюю встречу? Не Хуайсан неторопливо раскрыл веер и снова начал идти. На этот раз обходил Цзян Ваньина по кругу, чуть склонив голову на бок и с интересом рассматривая гостя. — Надо же, кого к нам принесло, — растягивая слова на ленивый манер протянул юноша и снова встал напротив. — Новый глава Цзян, чего-нибудь желаете? — А-Сан, что с тобой? — Цзян Ваньинь попытался крикнуть, однако его слова поглотило это место, и снова вышел какой-то еле слышный шёпот. Тогда юноша резко подался вперёд, желая схватить Не Хуайсана за руку, встряхнуть, привести в чувства. Однако тот сразу же отступил на шаг назад, издевательски смотря на гостя. — Глава Цзян, неужели вас придётся учить правилам хорошего тона? — разочарованно цокнул языком Не Хуайсан. — Я же задал вопрос. Вы сюда пришли не с проста, так чего же вы хотите? — Тебя, — сорвалось с губ Цзян Ваньина прежде, чем он успел хоть о чём-то подумать. И он тут же бросился к юноше, желая заключить его в объятия. Однако схватил лишь воздух. Не Хуайсан растворился и появился прямо за его спиной, хмыкнув. Со стороны оживших теней послышались смешки. — Надо же, какие у вас амбициозные желания, — хмыкнул юноша, издевательски смотря на Цзян Ваньина. А тот повернулся к нему лицом и задрал голову. Рога Не Хуайсана подпирали собой тучи. Где-то вдалеке грянул гром, но юноша даже не вздрогнул. Только улыбнулся гораздо безумнее и резким движением закрыл свой веер. — Грядёт нечто ужасное. Хуже сегодняшней битвы. Буду невосполнимые потери, — кажется, это всё приводило его в неописуемый восторг. — Кровь прольётся рекой. Реки крови. И ты, глава Цзян, никак этому не помешаешь. Не Хуайсан отвернулся и направился прочь из сада, напоследок холодно приказав до этого почти неподвижно стоящим теням: — Убейте его. Оказалось, тенами были спрятавшиеся заклинатели клана Вэнь. И они, обнажив свои мечи, наступали, желая наконец покончить с врагом. А фигура Не Хуайсана всё отдалялась, растворяясь в общей мгле этого места. И нужно было бежать, чтобы успеть схватить юношу, пока эта тьма окончательно не поглотила его. Пока не забрала к себе на веки. Но он мог лишь только стоять, не в силах пошевелиться. Цзян Ваньинь тут же проснулся в холодном поту и тяжело дыша. Это был сон. Лишь сон. Но после такого снова засыпать не хотелось. Требовалось прогуляться и подышать свежим воздухом. Избавиться от мыслей, остатков этого сна. Однако не только дурные сны способны приносить боль. На собственном опыте в этом убедился не Минцзюэ. В битве он был ранен. Не слишком сильно, по его мнению, мог продолжать спокойно двигаться, считал, что достаточно будет просто обработать раны и перевязать их. Однако Лань Сичень, беспокоящийся за общее состояние друга, не позволил ему так просто открутиться от лекарей. Потому и пришлось пролежать несколько лишних часов, которые он бы мог потратить на куда более полезные занятия. И вот теперь, проснувшись после своего сна и пребывая в крайне скверном расположении духа, Не Минцзюэ собирался, чтобы пройтись. Проконтролировать, чтобы никто не отлынивал от своей работы, и навести порядок. А сам в голове всё прокручивал то, что ему приснилось. Обычно, он никогда не запоминал сны, которые видел. Они просто растворялись в общем потоке мыслей. Однако этот так сильно врезался ему в память, что образы оттуда вечно вставали перед глазами. Во сне ему было около шестнадцати, и только что закончилось занятие с его отцом. Юноша резко отворил дверь и увидел своего диди, сидящего напротив. Тот, поняв, что его брат наконец освободился, сразу же просиял. — Что ты здесь делаешь? — спросил Не Минцзюэ, присаживаясь на корточки напротив своего младшего брата. — Тебя жду! — весело откликнулся Не Хуайсан, позволяя потрепать себя по голове. Волосы у него заплетены не были, видимо, он только недавно и ускользнул от своих нянек, не дав им привести себя в порядок. Порой его Не Минцзюэ диву давался, как это его диди умудряется из раза в раз умело, тихо и совершенно незаметно сбегать из-под надзора сразу двоих служанок, которые практически никогда глаз с него не спускают. — Ну вот и дождался. Поднимайся, нужно найти твоих нянек, чтобы они тебя заплели, — сказал дагэ, поднимаясь. — Не хочу! — тут же запричитал мальчик. — Не надо к ним! Они скучные! Я хочу с тобой! — У меня дальше медитация, боюсь, тебе будет ещё скучнее, — попытался уговорить его Не Минцзюэ. — Не будет! — продолжал протестовать диди. И его старший брат сдался, тяжело вздохнув. Но было принято решение сначала его всё-таки заплести. И тогда Не Хуайсан потребовал вместо одного привычного пучка два. И на это дагэ кивнул, про себя думая, что уж слишком балует своего младшего брата. Однако тот выглядел слишком счастливым, а от одного взгляда на эту солнечную улыбку какое-то совершенно непонятное чувство потери, которое сдавливало грудь, проходило. Так что отказать он был не в силах. И всё пытался причесать диди, пока тот радостно крутился на месте и о чём-то рассказывал брату. — Я хочу два! — живо напомнил он, когда почувствовал, что с одним пучком Не Минцзюэ закончил. — Я тебя понял с первого раза, не обязательно напоминать об этом каждую секунду, — раздражённо ответил тот. — А теперь стань ровно. Не вертись. Иначе они выйдут кривыми. Мальчик сразу же обиженно надулся, что его благие порывы не оценили, но вертеться перестал. А всего через какую-то минуту вновь возобновил свой рассказ. На тренировочной площадке адептов было много. И стоило Не Хуайсану это понять, как он тут же спрятался за спину брата, вцепился в его ханьфу и начал боязливо выглядывать, пытаясь оценить обстановку. — Что такое? — спросил Не Минцзюэ. Уже привык к тому, что диди не любил, когда вокруг много людей. Он слишком боялся и стеснялся. Но вариантов, как с этим бороться, пока ещё не нашлось. — Я боюсь, — тихо пискнул Не Хуайсан. — Чего ты боисшься? — Я боюсь, — упрямо тряхнул головой мальчик. Наверное, и сам не знал причину. Но до конца тренировочной площадки они всё же дошли — Не Минцзюэ был убеждён, что учиться не отвлекаться на различные мелочи лучше всего в окружении этих самых мелочей. Конечно, проще всего было посадить рядом с собой Не Хуайсана — он тоже был мелочью и тоже был довольно отвлекающим. Но настроение младшего брата предугадать было сложно, так что было решено заниматься здесь. Диди вёл себя подозрительно тихо, не мешал, не лез, не разговаривал. А через несколько минут со стороны других адептов начали доноситься смешки. Сначала Не Минцзюэ думал, что никакого отношения они к нему не имеют, вот только довольно скоро начал чувствовать на себе множество взглядов. Тогда и открыл глаза. Диди сидел рядом и выглядел жутко довольным. Слишком довольным для того, кто ничего плохого не сделал. — На голове, — тихо подсказал один из адептов. Не Минцзюэ коснулся своих волос и нащупал что-то ещё. Венок. Его младший брат сплёл венок и надел ему на голову, посчитав, что это будет забавно! — А-Сан! — грозно воскликнул дагэ, а мальчик уже давно поднялся на ноги и сейчас убегал прочь, заливаясь смехом. Не Минцзюэ уже хотел побежать вслед за ним, вот только почувствовал, что почему-то будет не в силах догнать своего брата. И всего через секунду под ногами разверзлась пропасть, в которую он свалился. Последней мыслью перед пробуждением было печально-раздосадованное: “Я же не могу оставить диди одного”. После такого сна в сердце щемило. Необходимо было проветрить голову и занять себя чем-нибудь другим. Главное только в процессе распугивания всех бездельников на Лань Сиченя не наткнуться — не слишком хотелось потом вступать с ним в спор. Вот только выйдя на улицу, заметил Цзян Ваньина, который куда-то направлялся. И куда он ночью собрался? Конечно, он и сам собрался прогуляться, но у него хотя бы веская причина была. Не Минцзюэ поравнялся с ним. — Не спится? — спросил он. Цзян Ваньинь от неожиданности вздрогнул, а рука сама по себе ринулась к мечу. Благо, он быстро сообразил, кто стоит рядом с ним, потому оружие в ход не пустил. — Кошмары, — легко признался юноша. За последние восемь месяцев они слишком многое пережили, чтобы не разговаривать о тревожащих вещах. И оба знали, что каждый из них предпочёл бы знакомиться друг с другом как нормальные люди. Не Минцзюэ бы предпочёл недоверчиво смотреть на юношу, пытаясь понять, что тот нашёл такого в его капризном младшем брате, и не станет ли Цзян Виньинь его обижать. А потом, когда всё-таки одобрит выбор брата, начать беспокоиться, как бы Не Хуайсан не начал его обижать. А Цзян Ваньинь был бы совершенно не против стараться произвести хорошее впечатление, а после убеждать, что всё у них хорошо. Однако судьба имеет скверное чувство юмора, и ничего из вышеперечисленного им уже не испытать. — Говорят, будет устраиваться Сбор в Сиане, — задумчиво начал Цзян Ваньинь. — Хотят собрать там всех наместников, которые контролируют захваченные территории. И клановая семья там будет. Не слишком ли это глупо: назначать крупный Сбор не в резиденции, зная, что мы уже около их границ. — Сбор пройдёт только через три дня. При всём желании всей армией мы туда не доберёмся за такой короткий срок. Сиань — это ворота к Безночному Городу. Думаю, одна из причин, по которой они собираются именно там, чтобы убедиться, что город достаточно укреплён для того, чтобы продержаться и помочь выиграть время клану Вэнь, — рассудительно ответил Не Минцзюэ. — Мы можем послать шпионов! — Исключено, — сразу же отрезал глава Не. — Это слишком опасно. И никто не пустит нового, внезапно появившегося, человека на такое важное собрание. У нас уже есть разведчики, большего не требуется. Мы и так потеряли слишком много человек, нельзя отправлять ещё кого-то на верную смерть просто так. Сейчас лучше не рисковать лишний раз продвигаться так, как мы идём сейчас. Мы уже коло границ клана Вэнь. Ещё немного, и мы окажемся в Безночном Городе. — Ага, — невесело хмыкнул Цзян Ваньинь. — Если нас снова не откинут назад. Мы слишком медлим. — И что ты предлагаешь? Единственное, что мы сейчас можем, так это продумывать новую тактику, чтобы ничего лишнего не смогло нас задержать, — рационально замечает глава Не. — Пока мы продумываем эту тактику и ведём бесконечные бои, исход который никогда не определён, А-Сан погибает где-то там! — взволнованно воскликнул юноша. — Думаешь, я об этом не знаю и не думаю? — нахмурился Не Минцзюэ. — Я даже думать не хочу, что пришлось пережить ему, что он стал советником этого ублюдка. — Если это он, конечно. Мы же ещё никогда не видели своими глазами. Никто не видел лицо советника. Может, этот слух специально распустили, чтобы подорвать наш моральных дух и перессорить все ордены между собой, — предположил юноша, желая верить в эту версию больше всего. Конечно то, что этот советник, если и появлялся на публике, то только в тёмно-сером плаще — клановом цвете ордена Цинхэ Не — и с веером в руках, только добавляло оживления в сплетни и убеждения в том, что это именно Не Хуайсан. Однако более никаких подтверждений не было ни от самого советника, ни от клана Вэнь. Но на душе всё равно было неспокойно. — А что… — внезапно совсем тихим голосом всё-таки допустил такую мысль Цзян Ваньинь. — А что, если это действительно он? — Значит, у него должна была быть какая-то очень веская причина так поступить. И я прощу ему это даже, если он просто пытался спасти свою жизнь, — без раздумий ответил Не Минцзюэ, а его лицо помрачнело. — А если причины не будет? — Ты думаешь, что Хуайсан в здравом уме может пойти на такое? — все эти вопросы ему совершенно не нравились. — Творить то, что творит этот треклятый клан, может в принципе только безумец, — хмуро ответил Цзян Ваньинь. — Но, что если его действительно свели с ума? — Если бы свели с ума, то вряд ли бы он смог быть как-то полезен в политических делах. В таких вещах нужен чистый и расчётливый ум. Безумца никто бы при себе не держал. — Тогда, промыли мозги? — В любом варианте, — заметил Не Минцзюэ, — всегда можно подстроить его смерть и спрятать где-то подальше от остальных, чтобы никто ничего не заподозрил. И если дело окажется так плохо, как ты предполагаешь, то я, так и поступлю. Но брата своего я убивать не буду. И другим не позволю. За всё это время Цзян Ваньинь успел научиться понимать, когда тон главы Не говорил о том, что тему он обсуждать больше не намерен. Такой тон был у него и сейчас. Потому юноша тактично проглотил все следующие вопросы, которые крутились у него в голове. — Как выши раны? — сменил тему он. — Уже почти зажили. Уж слишком много беспокойства у вас всех из-за моего здоровья, — недовольно проворчал Не Минцзюэ, заставив юношу улыбнуться. Вот теперь в тоне были слышны знакомые, уже ставшие родными, ноты. — А как Ци? — Да твою ж! Это уже ни в какие ворота! Тебя Лань Сичень подговорил? — возмутился глава Не, заставив Цзян Ваньина фыркнуть. — Убирайся с глаз моих, шпион недоученный! — Никто меня не подговаривал, — запротестовал тот. — Пошёл прочь с глаз моих, говорю. Мне надо подумать. В тишине. А ты мешаешь. Цзян Ваньинь закатил глаза, однако ушёл, оставив Не Минцзюэ один на один с его мыслями. Что, если всё окажется именно так, как сказал Цзян Ваньинь? Нет, своего брата он будет защищать в любом случае, сомнениям это не подлежало. Если потребуется, спрячет. Но сможет ли и дальше в нём видеть своего диди, а не хладнокровного убийцу? Сможет ли принять? Или сошлёт куда-нибудь подальше от своих глаз и постарается забыть, сделать вид, словно никакого младшего брата нет? Не Минцзюэ, сколько бы ни копался в себе, никак не мог дать ответа. И чувствовал себя от этого крайне неуютно. Он прекрасно знал, что теперь, вопреки своим привычкам, он совершенно не владел ситуацией, хотя именно к этому стремился всю свою жизнь. Казалось, что теперь в глубине его души затаилось какое-то чувство, которому он ещё не мог дать определение. Может, это был страх? Нет, не страх. Что-то другое… Скорее, какая-то… тоска. Да, пожалуй, именно она. По тем самым беззаботным дням, когда единственной его задачей было лишь заставить брата заниматься усерднее, а не искать оправдания его предательству. В то время, он ещё не знал, что такое тоска. Но теперь в полной мере осознал, что это такое. Всё вокруг молчало, не желая говорить то, что может облегчить или наоборот усилить чужие страдания. Только безразлично наблюдало. *** К одному из постоялых дворов подъехали двое юношей, чьи фигуры были скрыты безмерными плащами. Один ехал на большой лошади вороной масти, другой — на серой. И стоило только оказаться на земле, как в руках второго человека тут же оказался веер, который он раскрыл. И повернул голову к своему спутнику. Не произнёс ни слова, однако тот даже так почувствовал немой укор и тихо вздохнул. Вздох этот послужил тихим сигналом о том, что он может говорить. — Вы, кажется, не хотели выделяться, — замечает юноша, второй рукой поправляя тёмно-серый плащ. — Зачем же тогда взяли такую запоминающуюся лошадь? Серая или самая обычная гнедая вполне подошли бы. И я уверен, в наших конюшнях все лошади окажутся достаточно выносливыми. Этот человек явно был по положению ниже своего спутника. В голосе слышалось уважение. Однако он не боялся упрекать своего господина в неосмотрительности, значит, они друг другу вполне доверяли и могли говорить открыто. Именно поэтому господин позволил продолжить себя отчитывать: — И ваш бордовый плащ тоже привлекает внимание. Чёрный или серый — вот вполне обычные цвета, за которыми можно скрыться. Люди привыкли к тому, что многие не хотят афишировать свои лица, но такие люди обычно не носят бордовые плащи. В отличие от богатых господ… — Я понял, — наконец прервал его господин в бордовом. — Слишком много нотаций. — В этом моя работа. Я должен указывать на ваши ошибки и помогать вам их исправлять, — покорно склонил голову юноша с веером. — Ошибка, говорите? Люди внутри могут подумать, что я, выглядящий как богатый молодой господин, разговариваю с вами, выглядящим совершенно неприметно, лишь для того, чтобы заказать какие-то не совсем легальные услуги. Думаю, такие ситуации бывают на подобных трактах, — с усмешкой предположил молодой господин. — Возможно, вы правы, — легко признал свою оплошность спутник. — Но я бы не отказался уже наконец войти. Дуют северные ветра, я начинаю замерзать. Больше никаких промедлений не последовало. Они направились к постоялому двору. Тот находился на широком тракте в одном дне пути от Сианя. А учитывая нынешний ажиотаж вокруг этого города, то постоялый двор пользовался ещё большим успехом, чем обычно. На первом этаже, как и полагалось, было шумно. Люди ели и оживлённо переговаривались между собой. Кто-то зашёл сюда просто поесть и немного отдохнуть перед тем, как продолжить путь, кто-то уже остановился, заплатив за комнату, кто-то обсуждал дела да и только. Вопреки опасениям человека в сером, никто даже не обратил внимания на то, что пришёл кто-то ещё. Никого не заинтересовало скрытое под капюшоном лицо. Но оно и к лучшему. Во всеобщем ажиотаже они кое-как нашли свободный столик. Было очень людно, очень шумно, пахло винами разного качества и огромным разнообразием еды — значит, кухня располагалась не так далеко от обеденного зала. Хотя, чему тут удивляться, постоялый двор был не в городе и не мог себе позволить обустроиться с привычным для путников размахом. Однако этот никак не спасало положение и не добавляло симпатии к этому месту. — Не кривитесь, — безошибочно угадал эмоции своего спутника молодой господин. — Вы в своей жизни видали места и похуже. — То, что я что-то там видал, вовсе не означает, что мне понравилось или что я хочу возвращаться к чему-то подобному снова, — недовольно пробормотал юноша, не желая прикасаться к столу. Боялся, что может посадить себе заносу или сделать затяжку на плаще — хотя стол, вроде как, сделан был довольно неплохо. Около них внезапно оказался паренёк лет пятнадцати — наверное, был сыном владельца, а может, просто работал, желая заработать денег и хоть как-то помочь семье — и, вежливо улыбаясь, спросил: — Вы чего-нибудь желаете? Юноша в сером бросил короткий взгляд на своего господина, а после, не дожидаясь его ответа, спросил: — “Улыбка Императора” есть? — Разумеется, — тут же закивал тот. — Принеси один кувшин, — распорядился юноша, а после повернулся к своему спутнику. — Тратите мои деньги? — усмехнулся тот. — Хоть что-то приятное должно быть в этом путешествии. Тем более, что я с самого начала был против этой остановки. — Эта остановка не такая уж и бесполезная, какой вы её считаете, — покачал головой молодой господин. — Иногда людские сплетни намного лучше самых высокооплачиваемых шпионов. И небольшая передышка не помешала бы. Вы под конец в седле еле держались. За столом рядом с ними начиналась какая-то оживлённая беседа, и всё чаще оттуда доносились недовольные голоса. — Кстати, совсем запамятовал, — тон человека в бордовом звучал так, словно бы он хотел рассказать какую-то совсем незначительную информацию. Вот только вместо этого с его губ сорвалось: — На Сборе я хочу, чтобы вы сняли плащ. Давно уже пора поставить точку во всех этих слухах касательно вашей личности. Сперва было забавно за этим наблюдать, но они меня уже порядком утомили. Его спутник вздрогнул от этих слов и изумлённо взглянул на своего господина. Знал, что тот не мог увидеть всю гамму эмоций, может, оно и к лучшему. Вот только в голове начали роиться страхи. — Вы уверены, что это хоро… Однако договорить ему не дали. Молодой господин тихо шикнул, обращая весь свой слух к тому самому столику. И аккурат к самому важному моменту: — Значит, едешь в Сиань? На Большой Сбор клана? — спрашивает мужчина в самом обычном рабочем ханьфу. — Именно, — кивнул мужчина в таком же непримечательно ханьфу. Человек в сером присмотрелся внимательнее и понял, что это наместник Чунцин. — Решать судьбы мира? — уточнил его, наверное, друг. Да, скорее всего именно так, иначе бы они не разговаривали так легко. — Ну зачем же так преувеличивать? — поморщился наместник. — От меня там вообще мало что зависит. — Разные слухи ходят, знаешь ли, — сухо проговорил рабочий. — Да и в Поднебесной творится тоже всякое. — Просветишь? — Ну знаешь… уже полгода наблюдаются удивительные сдвиги в налоговой политике. Особенно это заметно н в тех местах, которые ближе к Безночному Городу, — внезапно этот человек понизил голос, так что теперь, чтобы услышать его, необходимо было напрячь слух. Благо, для заклинателей такой проблемой это не было. — Людей этим душат, а они пикнуть бояться. И правильно делают, если честно. А то, того и гляди, сцапают тех, кто возмущается громче, да в тюрьму. — Больше конкретики, — потребовал наместник. — Налог с каждого человека вырос в полтора раза. Налог на торговлю в два. На любую предпринимательскую деятельность тоже подняли. Да я денег плачу больше, чем какой-нибудь странствующий заклинатель. Так ему же ещё жильё временное в качестве благодарности могут предоставить, так что, бывает, им налоги лишний раз платить не надо. Представляешь, до чего дожили, что какой-то там бродячий колдун живёт лучше, чем я, частный предприниматель! Наш клан понять можно, война в разгаре, армию обеспечивать чем-то надо, но не за мой счёт же. Пусть пленных работать заставят! — Но, прости, что общего у меня, наместника Чжэнчжоу, и налогов около Безночного Города? Да и собрание то военное, как-никак. Не думаю, что там всех будут интересовать налоги. — Будут, не будут, — буркнул его другу. — После ваших собраний всегда что-то происходит. Но я надеюсь, что после эти странные скачки цен прекратятся. — Поясни. — Да вот внезапно спрос повысился на камушки драгоценные. С чего бы такому на войне происходить, а? Угадаешь? — Обменивают деньги на драгоценности, чтобы избежать потерь от этих скачков цен? — предположил наместник. — И это тоже, — кивнул его друг. — Я и сам парочкой обзавёлся. Но главная причина в другом. Видишь ли, лежащий в кошельке камушек весит намного легче, чем гора монет, цена которых ему соответствует. А если камушков несколько? Такая сумма и весит прилично, и мешка солидного требует. С кошельком в кармане бежать гораздо проще, чем с мешком на плечах. Одной рукой жену схватить, а другой, если потребуется, можно отбиваться. — Значит, готовятся бежать, — заключает наместник. Тот самый паренёк принёс “Улыбку Императора”, молодой господин живо отдал ему деньги и махнул рукой, приказывая убираться отсюда поскорее. — И не только у нас. Говорят, что глава Цзинь тоже драгоценностями заинтересовался. — Не удивлюсь, если он больше всех остальных выиграет на этих скачках цен. Ему-то во вторую руку хватать никого не нужно, обеими отбиваться может. Друзья сразу же рассмеялись. — Ну-ну, не будь таким категоричным, — покачал головой рабочий. — У него же ещё наследник есть. — У него наследников — как рыбы в пруду. Он похуже кроликов, тьфу ты, — отмахнулся наместник, а юноша в сером издал тихий смешок, заставив своего господина немного расшевелиться. Тот начал скучать, стоило людям только начать перемывать косточки Цзинь Гуаньшаню. — Так значит бегут, — задумчиво пробормотал наместник, возвращаясь к первоначальной теме. — А куда бежать-то собираются? — На юг. Куда-нибудь за Юньмэн Цзян и ещё дальше. Чтобы оказаться как можно дальше от Цишань Вэнь и войны. Говорят, что часть денег клана Цзинь тоже туда идёт. Угадаешь, во что он вкладывается? — Не угадаю. Рассказывай. — В строительство. Наверняка себе там новую резиденцию строит, чтобы покинуть это место и почти что бесследно исчезнуть. Наверняка ещё и своим слугам этими же драгоценностями приплачивает, чтобы молчали. Но у меня друзей много отовсюду. Мне много чего рассказать могут. Вот и Цзинь Гуаньшань бежать готовится. — Так значит, бриллианты в карман, жену за руку — и на юг? А не рановато ли? Пока ещё вроде ничего не случалось такого критического, чтобы привести людей к массовому бегству. Впрочем, чёрт с ними. Что ещё дорожает? — Лодки. — Что, прости? — Лодки, говорю, дорожают, — словно для слабоумного повторил мужчина. — Все, кто может, строит лодки. А кто не может, тот вкладывается в этот бизнес. Особенно в Союзных Кланах. А некоторые материалы у них импортные. Всеми правдами и неправдами, подпольными путями полученные. Так что материалы для лодок тоже дорожают. Надо и мне в лодки бы тоже вкладываться… — Ближе к делу. — Ладно. Лодки — транспорт на юг. Но ещё кое-что, так это то, что Союзные Кланы прячут их вдоль реки Хуанхэ. Говорят, солдаты тренируются быстро слазить с них и бои вести. Пока на суше. Хотят во время реального боя время выиграть. Знаешь ли, иногда этих самых нескольких лишних секунд хватает и на то, чтобы себе жизнь спасти, и на то, чтобы у врага эту жизнь отнять. — Да, Вэнь Жохань точно рад не будет тому, что внезапно эти лодки спустят на воду. — Да и что с того, что спустят? Думаешь, их не разобьют? — С Пристанью Лотоса все тоже думали, что ничего страшного не случится. Что всё это просто детский лепет, а по итогу что? Никогда не стоит недооценивать противника, — заметил наместник. — Да кто ж знал, что этот мальчишка Цзян живым окажется? Он эту Пристань Лотоса как свои пять пальцев знает, — возмутился его друг. — Конечно, у них было преимущество. — Вот поэтому противников и не стоит недооценивать. — Да пёс с тобой. Даже если и пересекут они эту реку, что с того? Всегда можно закрыть все ворота. — И позволить взять себя в оккупацию? — Им же хуже будет держать целый клан в оккупации. Клан, который ещё даже не побили как следует. А у клана всегда будет жатва в амбарах, — распалялся друг. — Сейчас конец лета. Да и погода очень хорошая. Солнышко греет и дождя пока не ожидается. Начнётся осень, самое время для того, чтобы урожай собирать. И сразу в амбары. А так продержаться можно знаешь как долго? — Да тише ты, — шикнул наместник. — На нас уже люди оборачиваются. — Ладно, ладно, — отмахнулся его друг. — Езжай уже на свой Большой Сбор. И про обычное население не забудь там упомянуть. А то, если они в ближайшее время ничего не предпримут, то вместо них предпримет народ. — Ты думаешь, хоть кто-то осмелится пойти на революцию? — недоверчиво уточнил наместник, теряя всю свою былую весёлость. Человек в сером тут же напрягся, внимательнее вслушиваясь в эти слова, будто в них таился какой-то скрытый, ясный только для него одного, смысл. Какая-то неведомая всем остальным ценность. — А то, — активно закивал мужчина. — Не даром же все эти революционные настрои ходят. Кому-то ведь это надо, слухи из ниоткуда не появляются. Их, знаешь ли, распускает кто-то. А кто-то поддерживает и передаёт. Кому-то развал нашего клана нужен. — Может, просто кто-то своих людей заслал сюда. Вот они и наводят шороху, надеясь всколыхнуть уверенность Вэнь Жоханя в своей неуязвимости. — Оно, может быть, и так, но ведутся же на это и наши люди. Неделю назад мальчишку забрали. Я его помню, когда он ещё только родился. А знаешь за что забрали? Он о революции грезил и пытался узнать, как присоединиться к войскам Союзных Кланов. И такие случае сплошь и рядом. Кто-то нарочно баламутит воду. Тебе не доставляли таких? — Мне в последнее время доставляют так много предателей, что я даже не разбираюсь, по какому именно поводу. Не просто же так их задержали, верно? Что-то они натворили, — беспечно отмахнулся наместник. — Вот пусть и получают то, что заслужили. Эти слова явно возмутили человека в сером, отчего он тут же недовольно пробормотал: — Беспредел. Никакой словесной поддержки он не получил. Только услышал, как хмыкнул его молодой господин. — Правильно, правильно, — подхватил его друг. — Если что-то конкретно не устраивает, пусть воевать идут. Чем быстрее война закончится, тем быстрее мы вернёмся к былому процветанию. А лишние битвы всё только усугубят. Как они это не поймут? — И всё-таки скверно всё это. Если границы закрывать придётся, и тогда же восстание вспыхнет, то тут уже никакие амбары не спасут. Штурмовать с обеих сторон будут. Такое ни один даже самый могущественный клан не выдержит, — задумчиво пробормотал наместник, начиная в уме прикидывать, не стоит ли и ему закупиться парочкой драгоценных камней. Может, и ему они сослужат хорошую службу? — Я тебе больше скажу, — доверительно наклоняется к другу мужчина. — Когда пошёл слух, что Вэнь Цин с её братом не в заложниках держат, а она сама на их сторону перешла, то все эти предатели вместо того, чтобы обвинить её, тут же в революционеры записались. Солдаты тут иногда проезжают и говорят, что все эти предатели как один повторяют, что хотят повторить подвиг госпожи Цин. Чтоб их всех! — Так говоришь, словно это в одночасье появилось. Всё это начиналось ещё раньше, просто этого так мало было, что никто и внимания не обращал. А сейчас вон во что вылилось, я уже бумажки разгребать не успеваю. Это просто толчок дало, чтобы ублюдки эти осмелели. — Вот-вот, революция назревает уже давно. Я поэтому тебе и говорю: покупай драгоценности и вкладывайся в лодки. Тебе же ещё лучше. Жены нет, никто упираться не будет, мол, ехать не хочу… Как-то постепенно разговор перетёк в совершенно другое русло, потому подслушивать его перестало быть необходимым. Пару минут люди сидели в полном молчании. Юноша в сером неспешно допивал своё вино, а его господин обдумывал услышанное. О революционных настроениях он знал давно, но главной загадкой оставалось: кто же лидер? Не могли же все люди в разных уголках клана, не сговариваясь между собой, прийти к одинаковым выводам и словам. А если бы на тайные собрания ездили, то это бы заметили сразу же. Значит, кто-то неустанно и крайне умело распространял информацию и подстрекал людей. И найти его: должно было стать приоритетной задачей. Почему-то в голове были подозрения, что это мог сделать человек только из клана Вэнь. Иначе ему бы не удалось так умело манипулировать информацией и сознанием людей. Юноша в сером же пытался оценить свои перспективы. Действовать, когда никто не знал о его личности, нравилось ему гораздо больше. И вовсе не от того, что ему нравился этот ореол тайны, окутывающий его, а потому, что тогда о нём говорилось гораздо меньше. О его существовании почти что забывали. А он предпочитал быть человеком-невидимкой, дающим советы и не обрастающим лишними слухами. Как только у человека появлялось лицо и личность, появлялись и сплетни. И чем он уж точно не хотел забивать себе голову: глупыми сплетнями о нём самом. Сейчас дел и без того было по горло. Тот же самый Сбор. Кстати, о нём… — На Сборе, — тем временем начал человек в сером, отставив пустой кувшин, — я предлагаю вынести идею об отстранении наместника… совсем забыл, как его зовут. Но, полагаю, это будет уже не так важно, если его сместят с поста. Если бы все выполняли свою работу так же недобросовестно, как он, то клан бы уже давно развалился. Не думаю, что таким людям есть место на руководящих должностях. — Вполне справедливое замечание, — кивнул его господин. — А что касается моего лица… Вы уверены, что стоит раскрывать мою личность? — Более чем, — кивнул человек в бордовом. — И Большой Сбор самое подходящее для этого место. Пойдём, нам пора ехать дальше. Стоило им выйти на улицу, как юноша в сером тут же словно бы вспомнил. Несколько секунд думал, какие бы слова подобрать, чтобы правильно выразить свою мысль, а затем наконец сказал: — В Сиане мы будем уже завтра, верно? И до Сбора останется два дня. Я слышал, в этом городе есть замечательные ткани. Надо будет зайти и заказать их. Раз уж, будет раскрыта тайна моей личности, то пусть я буду выглядеть подобающе случаю. Молодой господин на это только хмыкнул, однако никак возражать не стал. *** Три дня спустя в Сиане состоялся Большой Сбор, на котором собрались наместники захваченных территорий и клановая семья. Особо остро встали вопросы о том, что делать с волнениями простого населения и с Союзными Кланами, которые уже, образно говоря, стучались в дверь. Три дня спустя в Сиане советник Вэнь Сюя показал своё лицо. Три дня спустя всё вокруг перестало молчать, внезапно подхватив эту весть и разнося её по всей Поднебесной. Не Хуайсан — имя советника. Три дня спустя Цзян Ваньинь почувствовал себя самым несчастным человеком в мире и был попросту безутешен в своём горе. Три дня спустя Не Хуайсан был объявлен таким же врагом Союзных Кланов, как и все, кто являлся частью ордена Цишань Вэнь.